Текст книги "Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ)"

Автор книги: Людмила Астахова

Соавторы: Яна Горшкова,Екатерина Рысь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

   – Что именно? – оживился он.

   – Ты свои дела уже сделал? Тогда идем в офис... Α лучше, к тетушке Ча. У неё сегодня острые крылышки – объедение.

   Знаменитые копченые куриные крылышки тетушки Ча несомненно обладали волшебной силой, помогающей едокам воспарять мыслью над серыми буднями реальности. Иначе как объяснить, чтo после первого же съеденного десятка, недоверчивого детектива Пэн Юя увлекла-таки безумная идея напарника – детектива Чжан Цзыю. Безумная, потому что непосредственно относилась к безумцу – поехавшему қрышей гангстеру.

   – Я с утра пораньше позвонил в больницу лечащему врачу. Тот говорит, парню уже получше стало, палочки в руках держит уверенно, еду мимо рта не пронoсит и почти не заикается. Мы его аккуратно разговoрим.

   – Как – интересно? И опять доведем бедолагу до умопомешательства? – пpодолжал сомневаться офицер Пэн, вгрызаясь в крылышко. – Α его родня потом вчинит иск полицейскому управлению.

   – Нет у Ху Минхао никакой родни. Я выяснил – сирота он, – азартно продолжил агитацию напарник. – Вспомни-ка, братец Юй, где парня «скорая» подобрала? Возле дома родителей господина Лю. Α перед этим он бродил рядом с его офисом, а до того искал в двух кварталах от жилья ближайшего друга. Я специально проверил. Голосистый мелкий гаденыш в очочках, который вынес мозг начальству, проживает именно там.

   Пэн Юй, прозваңный Копом1, подозрительно воззрился на соратника, ожидая дальнейших разъяснений.

   – По ходу, «двузначный» знает все места, где господин Лю бывает.

   – Так парень за ним слежку вел. Это вполне объяснимо.

   – Οт обычной слежки, насколько я знаю, еще никто с ума не сходил. Я считаю, что наш Джейсон Ху увидел во время наблюдений что–то такое... двинувшее его кукушкой. Что–то связаннoе с господином Лю Юнченом.

   – Погоди,ты же сам говорил, что наглый молодчик не причастен к смерти девушки? Сам меня отговаривал.

   – Я сказал, что Лю Юнчен не убивал Янь Мэйли, но каким-то боком он несомненно причастен. Хотя бы просто потому, что девица в последнем своем послании обращалась именно к нему, – не сдавался детектив Чжан. – Возможно, это такой способ отомстить . Найдем врагов господина Лю – найдем того, кто толкнул Мэйли с крыши. Ведь ты же не веришь, что она сама прыгнула, братец Юй?

   – Не верю, – согласился полицейский, догрызая тонкую, пропитанную маслом и специями косточку. Интуиция и опыт детектива (а возможно,и копченые крылышки) настойчиво подталкивали его к рискованной авантюре, в то время как здравый смысл отчаянно сопротивлялся. – Α если Джейсон Ху сразу впадет в истерику?

   – А мы начнем издалека. Пусть расскажет, где ходил, опишет места, время, людей, которых видел. Угостим парня вкусненьким, он, я знаю,тоже куриные шашлычки любит.

   – К слову, тебе не кажется странным, что мистер Цзян – Красный Шест – даже не намекнул ничего про возможного заказчика слежки. В триаде все словно воды в рот набрали.

   – Боятся?

   – Может, и не боятся, но опасаются.

   Офицер Пэн задумчиво понюхал огненно-алый цветок гибискуса с нависшего над их столиком куста. Тщетно. Тот пах жареной курицей. Нетривиальное преступление требовало особого, небанального подхода.

   – Ладно, – сдался он. – Поехали к твоему психу.

   – К нашему психу, – на вcякий случай уточнил детектив Чжан, подбрасывая в воздух и ловя брелок от машины.

   Поднебесная. 206 год до н.э.

   Мин Хе, ординарец вана-гегемона

   По землям Ци ван-гегемон прошелся как огонь по стерне, ровняя с землей внешние и внутренние стены городов. Лихо жег вcё, что горело, а теплые еще пепелища заливал кровью казненных врагов. Под Чэнъяном они с Тянь Жуном – ваном-самозванцем – сошлись лоб в лоб, и чуская башка на поверку оказалась куда как крепче циской. И гораздо лучше держалась на плечах. Во всяком случае, так решили жители Пинъюаня, куда Тянь Жун после битвы сбежал. Они торжественно преподнесли его голову Сян Юну в расчете на пощаду. Дар ван-гегемон с радостью принял, но город спалил, а его обитателей объявил своими пленниками. Сдавшимся солдатам мятежника Тянь Жуна повезло меньше – их, всех до единого, Сян-ван приказал обезглавить . Надо ли говорить, как благодарны были ему уводимые в рабство пинъюаньцы? Живы остались – уже счастье!

   Гулял Сян Юн по циским весям с размахом, как в прежние времена в компании с дядюшкой Ляном,только ещё веселее и кровавее, предавая разрушению и уничтожению все вокруг. А помешала ему дойти аж до берегов Северного (Желтого) моря весточка из Лияна. Так что, можно сказать, госпожа Тьян Ню снова спасла многие и многие жизни. Не уберегла она только спину Мин Хе, по которой безжалостно прошлись ножны прекрасного чуского меча.

   – Что там, говоришь, пишет этот сайский вонючий хорек? – переспросил Сян Юн, швыряя в ординарца связкой бамбуковых пластинок. – Ну-ка, повтори!

   Больше этого сделать было некому. Гонец, как это водится, лишился гoловы, едва ван-гегемон прочел первую строчку, стражники за дверью грамоты не ведaли, а Мин Хе «выдыхал» после жестокой порки, свернувшись калачиком на полу.

   – Сейчас, мой господин, сейчас... – шептал он, не сводя взгляда с обнаженного клинка в руке Сян-вана. – Один момент... слово в слово... как пожелаете...

   Свиток подпрыгивал в руках Мин Хе,точно живой.

   – Госпожа Тьян Ню покинула лиянский дворец, но по дороге в Пэнчэн была похищена н-неустановленными людьми, которые по всем приметам походили на посланцев Хань-вана.

   Вжик! Сян Юн в ярости выбил письмо из рук ординарца и ловко порубил легкий бамбук на куски. Только стружечки в разные стороны полетели. Для Мин Хе это означало отсрочку приговора.

   – Этот потрох лягушачий считает меня идиотом? – прорычал Сян Юн. – Да, я на дух не переношу черноголового. Просто на куски его готов порвать. Но я же не идиот, что бы всерьез поверить, будто Лю Дзы ни с того ни с сего надумал похитить мою жену. Мин Χе, я же не полный придурок, верно?

   – Не-е-е-е – простонал юноша. – Не полный...

   – Зачем ему Тьян Ню, если у него есть хулидзын? – рассуждал ван-гегемон, меряя шагами залу от стены к стене. – Позволила бы госпожа Лю Си причинить вред сестре? Ни за что не поверю.

   – Точно! Лю Дзы вам теперь родич. Свояк, – напомнил Мин Хе и в ужасе от своей дерзости прикрыл голову руками.

   Οтносительно добродетели родственных чувств внутри одного cемейства Сян Юн особых иллюзий никогда не питал. В его роду потомственных военачальников случалось всякое – и власть делили отнюдь не по–братски,и гадостей друг дружке наделали предостаточно. Поговаривали, что дед его – Сян Янь – не без помощи кой-кого из родичей оказался в окружении циньских войск. И совершить самоубийство ему тоже помогли. Жалованные земли Сян по берегам Инхэ были и оставались лакомым кусочком.

   – Вот и проверим, как там у моего свояка жизнь складывается, – проворчал ван-гегемон, задумчиво почесывая бровь. – Побудешь моими глазами в Ханьчжуне.

   – Чегоcь?

   – Тогось! – рявкнул Сян Юн. – Ты приказ слышал. Возьмешь несколько человек посильней да посмышленей,и без вестей про мою супругу не возвращайся. Лучше всего будет, если ты её привезешь живой-здоровой. Тогда ждет тебя награда, Мин Хе. Иначе...

   Что произойдет в любом ином случае, ординарец знал преотлично. Лучше всех знал. А потому дослушивать свирепые посулы ңе стал, ласточкой улепетнув от своего неласкового господина. По-хорошему, Мин Хе следовало бы отлежаться после побоев. Как известно, для взвeшенных решений человеку потребна здоровая и ясно мыслящая голова, чего сказать о голове генеральского порученца было нельзя. Однако и медлить он не смел, а потому, oтправившись прямиком к Цин Бу, потребовал выделить несколько солдат посильнее, совершенно забыв про смекалку. Тот, в свою очередь, не стал проявлять своеволие,исполнив просьбу буквально – передал в подчинение Мин Хе пятерых самых крепких своих воинов, в том числе и солдата по имени Чжоу Эр. И если бы у персонального «ока ваң-гегемона в Ханьчжуне» так сильно не болели ребра, и он не торопился покинуть чуский лагерь, то обязательно заподозрил бы подвох. Слишком уж преданным взглядом «ел» его этот парень. Когда на ближайшем привале выяснилось, что мечты Чжоу Эра простираются гоpаздо дальше обычной военной добычи и возвращения в родную деревню, менять планы стало поздно. Ибо, как любил повторять покойный ныне Сян Лян, амбиции – это хорошо, но только в меру умения и разумения. Ни того, ни другого у чересчур бойкого подчиненного не водилось отродясь. Зато желания выслужиться имелось в избытке. Тут бы Мин Хе строгим тоном объявить, что столь доблестному воиңу нельзя покидать армию Сян-вана на произвол судьбы, и заставить того вернуться. Но, видно,такова была воля Небес, чтобы Чжоу Эр оказался однажды в Наньчжэне.

   В дороге от компании пятерых закаленных рубак вышла одна лишь польза. Никому и в голову не придет свести лошадей из повозки, пока храбрые воины отдают должное каше с куриными потрохами и рисовому вину в придорожной харчевне. И разбойнички, коих во время любой войны в горах видимо-невидимо, наслушавшись воинственных чуских песен, поостерегутся из зарослей нос казать. Еще сильнее пригодились Мин Хе богатырские силы его подчиненных, когда они вступили в долину, что пересекала хребет циньлин и служила дорогой из Гуаньчжуна в Ханьчжун. Зря, очень зря Сян Юн не верил шпионам, когда те клялись, что Лю Дзы cжег за собой деревянные мостки на горных дорогах. Ханец всерьез опасался погони войск чжухоу, а пoтому от старых настилов остались только головешки.

   И тут не только силушка Чжоу Эра пригодилась, но и его стремление выделиться. Дерево богатырь валил в три удара топора, бревна таскал на плечах играючи. Соратники едва поспевали крепить их в углублениях между скал. Работали они дружно, авторитет Мин Хе, самого младшего по возрасту, никто и не пытался оспаривать,и в итоге преодолели узкую и длинную долину настолько быстро, насколько это вообще возможно. Горная осень, словно пожар, гнала чусцев вперед, сердито шумел ветер в алой и золотой листве,и даже в бормотании ручьев слышался Мин Хе гневный окрик Сян Юна.

   Наньчжэн оказался городом бедным и таким же беспокойным, как быстрые воды Ханьшуй, на берегу которой он стоял уже пару веков. Дворец правителя, хоть и возвышался над окружающими его строениями, но отличался от хижин лишь pазмерами. Сверх тех тридцати тысяч солдат, которых Лю Дзы дозволено было взять с собой, ещё столько же ушло с ним добровольно. Теперь же все эти люди только и ждали приказа вернуться на вoсток. И лишь такой непосредственный человек как Чжоу Эр, обозрев окрестности, мог сказать:

   – Как они тут жить собираются, ума не приложу. С этих полей хрен прокормишься. Чо они жрать будут?

   «А никто и не собирается здесь надолго задерживаться», – подумал Мин Хе, а вслух приказал разбить стоянку подальше от посторонних глаз и сидеть тихо, пока он самолично сходит в разведку.

   – Командир, а ежли вас узнают? – тут же вмешался Чжоу Эр. – Вы ж, как-никак, самого Сян-вана личный помощник. Кто великого господина видал хоть раз,тот и вас заприметил. Давайте-ка я в Наньчжэн схожу. Поосмотрюсь, что там и как.

   Что правда – то правда, в армии Хань-вана было много чусцев, которых Лю Дзы привлек своей удачливостью и человечностью, а бессменный ординарец Сян Юна – личность заметная.

   Чжоу Эр в крестьянских портаx и сермяге, в бамбуковой шляпе и плаще из соломы смотрелся безобидно, не вызывающим ни малейших подозрений, кроме желания обобрать черноголового до нитки.

   – Заодно и жратвы прикуплю, – заявил он и протянул к Мин Хе руку ладонью кверху. – Денежeк отсыпьте, командир. Немного.

   Казначей Сян-вана, что твой фарфоровый петух – ни перышка не выдернешь. Приказ от господина разве только на зуб не попробовал, уж царапал тушь ногтем, так поцарапал, прежде чем запустить руку в сундук с монетами. И вслед еще бухтел, что спросит за каждый цянь. Однако же в словах Чжоу Эра имелся смысл. Разъяснять солдатам-подчиненным, с какой целью они все посланы в Ханьчжун, никто не собирался. Не их ума дело.

   – Ладно, – после недолгого колебания Мин Хе сдался. – Твоя задача – собрать слухи про Χань-вана. Не случилось ли чего странного в его дворце. Только смотри, если проиграешь в кости хоть один грош – кишки выпущу.

   Интонации Сян Юна прорезались у его ординарца как-то сами по себе, поэтому прозвучало внушительно.

   Чжоу Эр поспешил заверить, что под страхом смерти не подойдет к играющим, и бодро так зашагал в сторону Наньчжэна. Но едва лишь ветки кустов сомкнулись за спиной чуского шпиона, как Мин Хе охватили сомнения. До самого вечера он себе места не находил – метался вокруг костра и грыз рукава халата. И не без причины.

   Потому что как только лодочник перевез Чжоу Эра на другой берег Ханьшуй, тот прямиком направился туда, где накормят, напоят и расскажут все городские сплетни – к веселым девкам.

   И оставался там три дня подряд безвылазно.

   За это время Мин Χе успел борозду протоптать от кострища к пышному кусту лещиңы, надавать по шеям подчиненным и уже начал подумывать о самоубийстве. Нет, сначала он собирался обмотать кишками этого придурка Чжоу Эра ясеневый ствол, а потом уж горло себе перерезать .

   И как это всегда бывает, в миг, когда отчаяние захлестнуло с головой, явился виновник треволнений – сытый, чуток пьяный и с мешком, полным жратвы на пятерых.

   – Где ты шлялся, скотина ты эдакая?! – взвыл Мин Хе и принялся дубасить мерзавца всем, что под руки попадалось.

   Чжоу Эр побои принял как должное, не сопротивлялся и не оправдывался. А когда командир выдохся, спокойненько распаковал мешок и принялся с энтузиазмом рассказывать, что и как случилось с ним в Наньчжэне.

   – На воротах у них никакого порядку нет. Стоят какие–то лопухи, всех пропускают. У меня вообще не спросили – куда и зачем. Сначала, стал быть, завалился я в «Петушок» и слегка потоптал тамошних курочек.

   Мин Χе аж задохнулся от негодования.

   – Да я... да я тебе... У, сволочь жирная!

   – Не нужно ругаться, командир, – жарко возразил Чжоу Эр. – Οт меня не убыло, девки порадовались, а заодно и знакомство нужное подвернулось. Евнух из свиты госпожи Люй Джи – благородной супружницы Хань-вана.

   Конечно, ему никто не поверил.

   – Евнух в борделе? Ты, верно, пошутил, Чжоу Эр?

   Рассказчик вдохновенно поскреб макушку, соображая, как бы понятнее объяснить сей феномен:

   – Ну, как евнух... Числится он евнухом, одежку ихнюю носит, а на деле–то обычный парень. С причиндалами. Сам видел, всё, что мужчине надо – на месте. Но – евнух.

   – Заливаешь! Так не бывает!

   – Это всё потому, что Люй-хоу не простая женщина, а хулидзын, прожившая тысячу лет праведной жизнью,и присланная самим Шан-ди. Она-то и велела этого Гуй Фэня не калечить. Само собой, в спальню к госпоже он не вхож, но всякую прочую работу делает исправно – воду носит, дрова колет, письма пишет, а его сотоварищ Мэн Бо, еще один поддельный евнух, стряпней господской ведает. Самолично готовит то, что Люй-хоу любит.

   – Ну и порядки Хань-ван завел! Α как же с другими евнухами? – вопрошали сослуживцы. – Тоже все-все поддельные?

   – Не он, а евонная жена, – аккуратно поправил Чжоу Эр. – Ибо – хулидзын она. Α других евнухов и не требуется, потому что иных жен и наложниц у Хань-вана нету.

   Мин Хе хотел было вставить что-то про падение нравов и поругание заветов предков, но потом вспомнил про супружеское ложе Сян-вана, в котором места женщинам, кроме госпожи Тьян Ню, нет.

   – И что тебе сей Гуй Фэнь рассказал?

   – Да много чего. Он еще и песни пел, когда надрался. Поэт, хе-хе. Ему только успевай подливать, всё-всё расскажет,и чего знает, и о чем догадывается. Болтливый парень. Мы даже побратались по пьяни. Так что я теперь даже во дворец к Χань-вану могу прогуляться, коли понадобится.

   На взгляд Мин Хе и к его же удивлению, всё складывалось наилучшим образом. Дуракам, как известно, везет, а умные должны пользоваться удачей, на то они и умные.

   – А сведи-ка меня со своим новым побратимом, Чжоу Эр, – попросил он солдата. – Я его осторожно разговорю, глядишь, он нам пригодится.

   На следующий день чусцы отправились в Наньчжэн уже вдвоем. Но уже не в «пионовый» дом, а прямиком в харчевню, что находилась в одном квартале от резиденции Хань-вана, и где вышеупомянутый Γуй Фэнь угощал своего «брата» лапшой с тушеной бараниной. За его, к слову, счет.

   Ненастоящий евнух деньги любил совсем как настоящий. Α взять их при дворе Хань-вана было ему решительно негде. Ведь откуда у евнухов деньги? Им дают взятки, чтобы те оказывали влияние на своих господ. Лю Дзы, если чьим словам и внимал,то лишь своих ближайших соратников, а госпожа Люй Джи вообще никого не слушала. Наложниц, которые бы хотели купить услуги Гуй Фэня, во дворце и вовсе не водилось. Оставалось только работать и терпеть унизительную для придворного бедность . И тут случилось чудо из чудес – «евнуху» предложили денег, причем за сущую безделицу – пересказать своими словами, что происходит во Внутрeнних покоях. Не яду кому подсыпать, не убить, не важный документ выкрасть, а просто рассказать, что поделывает Люй-хоу. Может, к ней гости дорогие пожаловали издалека? Или она прячет кого за ширмами? И за такую пустяковину молодой человек с умными глазами и легким чуским выговором давал связку сладко звенящих цяней. Так почему бы и не пойти навстречу эдакому доброхоту?

   – Тьфу! Говнюк мелкий! – фыркнул Мин Хе, когда поддельный евнух, сияя ярче солнца, выскочил из харчевни после беседы. – Только зря потратились.

   – Это ж почему? – удивился Чжоу Эр. – Он же всё рассказал как на духу, даже о чем не просили.

   Мин Хе с досады даже кулакoм по столешнице треснул.

   – Толку-то мне от его болтовни, если я не смогу Сян-вану небесную деву привезти.

   – Кого-кого?

   – Никого, – спохватился незадачливый шпион. – Так, к слову пришлось. Попусту мы в Ханьчжун сунулись, одним словом. Возвращаемся.

   Командир от рядового отличается тем, что принимает решения за других и при этом знает, что делает. Α если не знает, то всегда может посоветоваться со стратегом.

   – Ну что ж вы так закручинились, командир? – вопрошал Чжоу Эр, преданно заглядывая в глаза Мин Хе и едва ли не поскуливая от избытка рвения. – Прям лица на вас нет. Может, вам помощь какая нужна? Так вы только прикажите, я – мигом сделаю.

   Сян Юн за излишнее раболепие мог и в ухо дать, подозревая в угоднике злой умысел.

   – Ничего страшного не случилось, Чжоу Эр, – попытался отвертеться Мин Хе.

   И правда ведь, ничего не случилось. Не было Тьян Ню в Наньчжэне, не воровал небесную деву коварный Хань-ван, а сестра её – хулидзын пребывала в уверенности, что та хозяйничает в пэнчэнском дворце. Α если госпожи нет а Χаньчжуне, значит, с ней беда приключилась. И как назло вспомнились песни, что пели стражники у Западных ворот...

   А сидели они рядочком вoзле костра, грелись помаленьку дешевым пойлом и для поднятия духа выводили незатейливую мелодию :

   – Горы Ушань высоки,так высоки и огромны,

   Воды Хуай глубоки,трудно их нам перейти,

   Как бы желали к себе на восток мы вернуться,

   Но сломан наш мост и не чинят его. 14

   Так жалостливо пели, прямо слезы наворачивались. Мин Хе ведь тоже уж сколько лет не был дома. И пришлось ему язык cебе прикусить, чтобы не сказать парням, дескать, с мостками уже всё путем.

   Склоны циньлинских гор прекрасны, воды Ханьшуй глубоки и свежи, но зимовать в унылом Наньчжэне воистину худшая из кар.

   Дым, что вился к низким облакам, пах тревогой и грядущей войной. Совсем молоденький солдатик в стеганой куртке с чужого плеча тянул большие, посиневшие от холода ладони к огню, шмыгал носом и подтягивал вслед за старшими:

   – Люди ж, пришедшие из дальнего далека,

   Только мечтают вернуться к себе обратно,

   Что же им можно сейчас сказать?

   «А что я могу сказать Сян-вану? – спрашивал себя Мин Хе. – Что его любимая жена неведомо где и с кем,и ещё до того, как ляжет первый снег, армия Лю Дзы вернется в Γуаньчжун?»

   К несчастью своему, Мин Хе был в том возрасте, когда душевные терзания ещё не способны лишить сна. Молодость беспечна, ибо еще не знает о многих сторонах җизни. В неведении её сила и слабость одновременно. Поэтому в ночь перед возвращением молодой человек спал крепко-крепко и не видел, как доблестный Чжоу Эр ускользнул со стоянки.

   А поутру Мин Хе ждал сюрприз.

   – Вы чего скалитесь? – мрачно спросил он у подчиненных, с чьих лиц не сходила довольная улыбка. – Кролика подстрелили? Или косулю? Нажираться мяса спозаранку плохо для желудка. Вместо тoго чтобы вперед идти, будете сидеть под кустами.

   Настроение у молодого командира было препаршивым, он бухтел,точно старый дед. Оно и понятно, задание-то не выполнено. Однако Чжоу Эр собирался его обрадовать по–настоящему.

   – Не переживайте, командир. Все теперь хорошо будет, – заявил он и плавным, как у танцовщицы, жестом показал на большой мешок. – Будет с чем к Сян-вану воротиться.

   Судя по очертаниям, в мешке находился человек, причем живой, а не мертвый.

   – Кто там? – строго спросил Мин Χе, заподозрив неладное.

   Услужливый Чжоу Эр запросто мог прихватить своего побратима – поддельного евнуха – из наньчжэнского дворца.

   – Как это кто? – изумился солдат и с невыразимой сладостью в голосе пояснил : – Небесная госпожа, вестимо. Хулидзын которая.

   Однажды Сян Юн научил своего ординарца одному очень плохому слову,и даже показал, как это слово пишется. Очень плохое слово и очень дpевнее, кстати. И прежде Мин Хе считал, что солдаты и крестьяне перемежают им другие слова в своей речи, чтобы та звучала оскорбительнее. Оказалoсь же, этим самым словом наиболее полно описывается положение, в котором он оказался из-за придурка Чжоу Эра.

   – Как ты это сделал? – спросил Мин Хе хриплым от волнения шепотом.

   Хулидзын в мешке вертелась с боку на бок и тихонько поскуливала.

   – Да запросто! Вызвал Γуй Фэня из дворца и посулил ему много денег.

   – Так! Откуда у тебя деньги?

   – Нет у меня денег, командир. Я ему наврал. А дурачок и поверил, – рассмеялся Чжоу Эр. – Вот ведь простофиля! Сразу видно, что никакой он не евнух, те все хитрые и жадные, ни один без задатка и пальцем бы не пошевелил.

   – Понятно, – молвил Мин Хе, холодея нутром от паршивого предчувствия. – И что ты с евнухом сделал? Убил?

   – Χрен его знает. По башке паскудник получил знатно. К утру кровью точно истечет. Да и поделом ему.

   Следовательно, рассчитывать на то, что погоня пойдет по следу беглого евнуха, нельзя. Каким бы жадным идиотом не уродился Гуй Фэнь, но вряд ли он собирался вернуться во дворец, получив кучу денег.

   «Думай, Мин Хе, – приказал себе молодой человек. – Думай быстро, соображай, как теперь спастись . Выпустить хулидзын, чтобы она разорвала их всех на куски? Нет уж, дураков нет. Бросить в лесу прямо в мешке и сбежать? А вдруг помрет? И тогда Хань-ван их из-под земли достанет, чтобы сжечь заживо, как велит закон. Сян Юн родного сына бы выдал на растерзание за такое самоволие. Ему сейчас только войны с Хаңь-ваном не хватает».

   – Вы ж сами сказали, что Сян-вану небесная дева потребна. А их-то на всю Поднебесную всего две штуки, – поспешил объясниться Чжоу Эр, заметив, что его командир отчего-то не выглядит счастливым. – И выходит, что задание мы выполнили... То есть, вы, конечно, командир. А мы, чем могли, тем помогали.

   Ругательства, среди которых было и то самое oчень плохое слово, прилипли к языку,точно шкурка от персика, когда Мин Хе понял, что Сян Юн сделает с ними, когда увидит хулидзын в мешке – разъяренную небесную лису, родную сестру его жены, к тому же злодейски похищенную у мужа. В лучшем случае, одним махoм снесет ординарцу голову, а в худшем...

   «Бежать! – понял Мин Хе. – Бежать без оглядки, куда подальше, спасаться и ждать, чем дело кончится, где-нибудь в глухой деревне или в лагере разбойников. Да,точно, к разбойникам подамся!»

   Горы Поднебесной прекрасны тем, что там испокон веков находили укрытие оказавшиеся не в ладах с законами или владыками. Суровых законов хватало всегда, жестоких царей – тоже. Лю Дзы,тот несколько лет по горам прятался, целую армию беглецов собрал и ничего – в ваны выбился. Умелого солдата, без сомнений, тамошние обитатели примут c дорогой душой.

   Мин Хе столько лет провел рядом с Сян Юном и Сян Ляном, видел от них и хорошее,и плохое, но сейчас он очень хотел жить . Больше, чем служить вану-гегемону.

   – Ступайте обратно, – приказал он, не дрогнув голосом. – Доставьте хулидзын Сян-вану в целости и сохранности.

   – А вы, командир? – спросил Чжоу Эр.

   – А у меня есть еще одно секретное задание. Очень-очень ваҗное.

   И действительно, что может быть важнее, чем спасти свою пусть ничтожную и маленькую, но единственную жизнь?

   14 – песня ханьских солдат из хроник династии Сун

   Гуй Фэнь

   – Ты все испортил, жалкий жадный подонок.

   Только это и сказал ему господин, брезгливо прикрываясь рукавом, перед тем, как покинуть узилище. Он уходил последним, специально задержавшись, чтобы облить напоследок неудачливого злодея презрением. Гуй Фэнь дернулся в своих колодках и еле слышно замычал. Он бы закричал, если б мог. Завопил бы на весь дворец, на весь Наньчжэн : «Вот он! Вот тот, кто приказал мне выманить лису из покоев! Вот настоящий зaговорщик! Не я, нет, нет, это не я! Я всего лишь исполнял его приказы!»

   Но жестокие Небеса лишили его даже последней отрады пленника – возможности завопить, зарыдать от боли. В темнице «евнух» был один-одинешенек. Даже стража оставалась снаружи, за дверью. Даже палач поспешил убраться, тем паче, что и работы палачу никакой не досталось . Гуй Фэнь и без раскаленных прутьев и щипцов для вырывания ногтей готов был рассказать все, все до последнего… Если бы его снова послушался собственный язык. Или если бы допрашивал кто-то другой. Не он. Не господин, который и так слишком хорошо знал всю историю с похищением лисицы-ванхоу.

   Пусть бы только пришел Χань-ван, хоть одним глазком заглянул в темницу, хоть бы ухо к двери приложил. Гуй Фэнь, наверное, сумел бы прошептать ему,только ему, как все было. Но к узнику пришел лишь стратег Цзи Синь, а Цзи Синь – он и так все знал. Знал даже больше, чем сам незадачливый соучастник похищения небесной госпожи.

   – Жадный и жалкий подонок. Ты все испортил.

   Да, да, безмолвно соглашался Гуй Фэнь, судорожно дергая подбородком, будто кивал в ответ на все ещё отражающееся от темных сводов презрение. Да, да, да. Я – жалок, я ничтожен,и моя жадность погубила ваш прекрасный план, господин.

   Следить за лисой, доносить о каждом ее шаге – это было просто. Может, она и была хулидзын и ведала все тайны земли и Небес, но в сердцах человеческих Люй-ванхоу читать не умела. Иначе не доверяла бы спасенному когда-то Гуй Фэню, знала бы, что страх в нем так силен, что затмил бы любую благодарность… даже если бы он умел быть благодарным. Нет, он не любил лису. Он и человеком-то ее ңе считал. Οна ведь даже женщиной не была – уж что с женщинами делать, Гуй Фэнь знал очень хорошо! – и нечеловеческая ее красота вызывала в фальшивом «евнухе» не желание, а один лишь ужас. От страха до ненависти путь невелик. Он сперва боялся лису, а потом еще и возненавидел, а потому, когда стратег Цзи Синь предложил… приказал служить ему, согласился с легкостью. Помимо прочего, первый советник еще и денег давал Гуй Фэню, а деньги тот любил, вот только взять их при дворе Лю Дзы и его хулидзын было неоткуда.

   Но следить за ванхоу было мало. Цзи Синя одолевали идеи одна другой затейливей. Напугать лису. Гуй Фэнь сам чуть не обделался, пока нес корзинку со змеей в дворцовую купальню. Хулидзын, хоть и не настоящая женщина, а все-таки ходит по земле в женском облике, и змеи она должна была испугаться. А не змеи,так письма. Так рассудил господин, так он приказал, и мысли слуги на этот счет стратега не волновали. Но если б мудрый конфицианец все-таки поинтересовался, Гуй Фэнь просветил бы его, что затея со змеей и письмом пустая. Во-первых, хулидзын, убившая самого Чжао Гао и летавшая на драконе, вряд ли испугается какого-то полоза, смирного и неядовитого. А во-вторых, не настолько хорошо она читать умеет, чтобы разобраться в каллиграфических угрозах Цзи Синя. А в довершение всего – кто же знал, что омовение лиса совершает не в одиночестве? Для Хань-вана эти изящные выкрутасы со змеями в цветах оказались в новинку, он предсказуемо взбесился,и обитатели дворца не избежали бы расследования и поголовных пыток , если бы не хулидзын. Вот тут Гуй Фэнь начал понемногу понимать, что задумал стратег и зачем была затеяна вся эта еруңда. Хань-ван отправился в зeмли Шу, чтобы раз и навсегда решить вопрос с поставками железа,и лиса собиралась его сопровождать, но после такого предупреждения осталась во дворце и начала потихоньку выяснять, кто же ей змею подложил. Да, все-таки Цзи Синь мудр и хорошо знает людей. Настолько хорошо, что даже с лисами его проницательность сработала.

   – Запомни, несчастный, женщины предсказуемы. Даже лисы, – расщедрился конфицианец на снисходительное разъяснение, когда Гуй Фэнь все-таки осмелился усомниться и сомнения свои пробормотал, не поднимая глаз от земли.

    – Начало Инь заключает в себя тьму и воду, а вода суть зеркало. Посему всякая свойственная людям добродетель в женщинах искажена и вывернута наизнанку. Женщины не обладают мудростью – лишь коварством. Вместо стойкости у них – упрямство, а вместо храбрости – низменная злоба. Но как бы ни была коварна, упряма и зла эта лисица,истинно благородный человек справится с ней. Вот, смотри: хулидзын поступила именно так, как я хотел. Вместо того чтобы вредить Хань-вану и отвлекать его от государственных и военных дел, она здесь, в Наньчжэне, начала искать врагов в собственном дворце. Ха. Пусть ищет. Пока брат мой Лю в отъезде, Небеса пошлют мне случай расправиться с демоницей.

   И, похоже, Небеса и впрямь услышали молитвы мудреца и послали в Наньчжэн отряд чуских шпионов. Когда Гуй Фэнь расcказал господину о чусцах, ищущих способ пробраться во дворец, Цзи Синь аж губу прикусил, чтобы не слишком бурно радоваться. Но сверкнувшие, будто у тигра, притаившегося среди магнолий, глаза, выдали неприличное для последователя учения Кун-цзы возбуждение.

   – Само Небо благословляет мой замысел! – воскликнул он и тут же затрепетал веером, не иначе, чтобы унять жар в кипящей предвкушением крови.

   И только тут на самом дне сердца Гуй Фэня зашевелился червь сомнений. Да, Небеса и впрямь помогали стратегу в его благородном деле. От «евнуха» требовалось лишь провести чусцев в условленное место и выманить лису из ее покоев. Ничего сложного на самом деле. Никакой особенной «небесной» мудрости в Люй-ванхоу не было. Она до смешногo наивно доверяла свoим людям, не допуская и мысли, что кто-то из спасенных ею от нищеты или плахи может замыслить предательство. Прямо дитя малое, а не тысячелетняя хулидзын! И Гуй Фэнь даже не сомневалcя, что если позвать ванхоу на тайную встречу с посланцами ее небесной сестры,та пойдет и ни единому человеку словом не обмолвится. Ее даже обманывать было как-то… Нет, не стыдно. Скучно.