Текст книги "Про маму и вишневые косточки"

Автор книги: Людмила Уланова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Про маму и вишнёвые косточки

Мама у нас очень рассеянная. И иногда немножко нервная. Если она начинает что-то делать, её лучше не отвлекать, а то она разволнуется и всё перепутает. Недавно она решила сварить вишнёвое варенье без косточек. Я обрадовалась, потому что очень его люблю, и сидела тихо-тихо, пока мама косточки вынимала. Но тут папа всё испортил. Он подошел к маме и сказал:

– Какая ты у нас красивая!

А мама почему-то всегда очень нервничает, когда ей так говорят. И как-то всё наоборот понимает.

– Да, – говорит, – сама вижу, что мне давно волосы красить пора. Уже вот тут седину видно. И тут. И вот тут.

И пальцами своими вишнёвыми куда-то тычет не глядя.

– Что ты, что ты! – пугается папа. – Ничего тебе не надо красить. У тебя шикарные волосы. Такая грива!

– Да, – мрачнеет мама. – У меня грива. Потому что я настоящая лошадь. Или корова. Или даже слон. Уже в зеркале не помещаюсь.

– Это просто зеркало у нас маленькое. – Тут папа понимает, что возражает как-то неправильно и спешит исправить ошибку: – И вообще, при чём тут лошади и слоны? Ты же мой зайчик…

– Да, – тут же подхватывает мама. – Глаза расставлены на километр друг от друга, как у зайца, – мама опять наугад тычет куда-то в щёки и разрисовывает себя вишнёвыми узорами. – Наверное, уши стерегут, чтобы от такой красоты не сбежали.

– He дадим никуда убежать таким чудесным ушкам, – совсем уже трусливо говорит папа.

– Да, – с готовностью подтверждает мама, терзая очередную вишню, – отличные уши. Ими в жаркий день хорошо обмахиваться. Или мух отгонять. Любая лошадь позавидует. И корова.

– А слон не позавидует! – выкрикивает папа и позорно бежит с поля боя. Он садится на диван, хватает нашу кошку Булку и начинает яростно её гладить.

– Булочка, – говорит он, – какая ты у нас красивая!

– Мр-р-р-р, – соглашается Булка, и папа постепенно успокаивается.

Но это папа успокоился, а мама так разнервничалась, что все косточки обратно в вишню затолкала. А варенье с косточками я не люблю.

Про английский язык

Вечером к нам зашла тётя Лина, папина сестра. Так хорошо, когда она приходит: мы садимся на диван и болтаем, как две подружки.

– Ну что, Лёлька, чем занималась сегодня?

А я чем только не занималась! У меня был день научных опытов: я пыталась накормить кошку грейпфрутом, открыть зонтик в трёхлитровой банке и сделать из помидоров и мороженого томатный коктейль. Я грела пластилин в микроволновке, смешивала зубную пасту с клеем, брила кактус – в общем, занята была по уши! Но я как-то не была уверена, что про всё это стоит рассказывать. Тем более опыты оказались не очень успешными. И тут я вспомнила, что ещё делала! У меня есть карточки для изучения английского языка: с буквами, словами, картинками. И я сегодня с ними минут десять возилась и пыталась что-то составить. Поэтому я смогла честно сказать:

– Изучала английский язык.

Пусть тётя мной гордится. Жалко, что ли? А она вдруг заявляет:

– Я сегодня на работе тоже английский язык изучала.

Вот это новости! Вообще-то, она врачом в поликлинике работает. И английский там изучать точно негде.

– Ой, – говорю, – как это?

– Да ко мне англичанина на приём привели. Я его выслушала, горло посмотрела, ну и язык показать попросила – это обязательная часть осмотра. Глядя на язык, врач много может сказать о состоянии пациента. Вот я этот английский язык и изучала.

– И как, – спрашиваю, – язык? Какой-нибудь особенный?

– Да нет, самый обычный. И нет на нём никаких специальных приспособлений, чтобы английские звуки произносить. Так что продолжай изучать, и у тебя всё получится не хуже, чем у англичанина с его английским языком. А пока что расскажи мне: что это мамин зонтик делает в банке?

Про наш лес

Каждое лето я хотя бы месяц живу на даче у бабушки Зины, папиной мамы. Домик стоит прямо в сосновом лесу. Там даже воздух совсем-совсем другой, честное слово. Такой, что хочется нарезать его на кусочки и эти кусочки выдавать как таблетки – тем, кто всё лето сидит в душном городе. Съедят они такую таблетку, и им станет полегче. А может, махнут на все дела рукой и в лес убегут.

Много деревьев – это очень здорово. Лучше, чем много домов. А на деревьях живут дятлы. Папа сказал, что дятлы из деревьев вредных жуков выедают, как изюм из булок. Вообще, папа во всяких лесных делах разбирается, он ведь тоже всё детство сюда ездил. А вот мама, пока с папой не познакомилась, настоящей природы и не видела. С ней так смешно по лесу ходить! Одну её точно отпускать нельзя, а то она обязательно каких-нибудь поганок наберёт. Ей что сыроежка, что мухомор – «ой, какие хорошенькие!»

У нас прямо около домика вырос огромный гриб-зонтик.

– Ух, – обрадовалась мама, – какой дождевик! – И гордо на меня посмотрела. Вот, мол, и я в грибах кое-что понимаю.

Я ей терпеливо объясняю, как маленькой:

– Какой же это дождевик? Дождевики совсем не такие, они похожи на конфеты «Рафаэлло», которые кто-то случайно в лесу рассыпал. А зонтик – он на зонтик и похож.

– Да ладно, – смеётся мама. – Какая разница? Дождевик, зонтик – и то и другое нужно, чтобы от дождя укрываться!

И всегда так. Несерьёзный она человек. Как-то мы гуляли с ней по лесу, она вдруг кричит:

– Лёлька, гляди, какие красивые ягодки! Оранжевые!

Смотрю – уже в рот тянет. Я как заверещу:

– Брось! Брось! – Я-то сразу увидела, что это ядовитые ягоды ландыша. В другой раз мама ягоду вороньего глаза нашла – тоже ядовитую! И решила, что это черника такая крупная. Набрела на куст волчьих ягод – и опять радуется:

– Сколько костяники! Никогда так много сразу не видела!

В общем, еле успеваю у неё всё это отбирать. Глаз да глаз за ней нужен, совсем бы без меня пропала. Я вот думаю: надо маму как-то к лесу приучать. Может, в городе, около нашего дома, несколько деревьев посадить? А когда они вырастут, у нас получится свой маленький лес. И я подарю ему дятла.

Про русалку

У меня есть знакомая русалка. Самая настоящая. Мы познакомились, когда я жила у бабушки на даче. Обычно там много детей, у нас уже своя компания. А тут так получилось, что все разъехались: кто в лагерь, кто на юг с родителями, а кто просто в город. Вот я и слонялась одна. Сначала вокруг озера, потом на речку пошла. Купаться мне без взрослых не разрешают, а гулять – пожалуйста.

На берегу никого не было, а в реке я увидела незнакомую девочку постарше меня, с длинными светлыми волосами.

Из воды виднелась только голова. Наверное, девочка приехала к кому-нибудь в гости. Я очень обрадовалась: теперь будет с кем поиграть.

Я подошла поближе к воде и сказала:

– Привет! Меня зовут Лёля, а тебя? Ты к кому приехала? Выходи на берег, поиграем во что-нибудь.

– Я не могу выйти, – ответила девочка, – для этого нужны ноги. А у меня хвост, как у всех русалок.

– Ты русалка?!

– Да. Меня зовут Хвостильда. Я живу вместе со своими родителями и сёстрами в прекрасном подводном дворце из камней и раковин.

– Здесь? В нашей речке?

– Ну что ты! – Хвостильда снисходительно усмехнулась. – Наш дворец на дне Чёрного моря. Просто я люблю путешествовать. Ваша речка впадает в реку побольше, та – в большую реку, а большая река впадает в море. Так я к вам и приплыла. Ваши водяные давно звали меня в гости.

– В нашей речке есть водяные? Ух ты, вот это да! А расскажи ещё что-нибудь! Как ты там живёшь, в своём дворце?

И Хвостильда стала рассказывать, как они плавают наперегонки с дельфинами, выращивают жемчуг, щекочут купающихся, разводят морских коньков и поют длинные русалочьи песни. Я могла бы её слушать хоть целый день, но она вдруг сказала:

– Меня зовут водяные. Я сейчас опущусь под воду, но этого никто не должен видеть. Так что ты, пожалуйста, уйди.

– Ну вот, только подружились…

– Мы ещё встретимся. Жди.

Я послушно ушла. До самого вечера я ни о чём другом думать не могла, только вспоминала Хвостильду и её рассказы. На все бабушкины вопросы отвечала невпопад, она даже разволновалась – подумала, что я заболела. Но убедившись, что я здорова, оставила меня в покое. А ближе к вечеру в окно кто-то тихонько постучал. Я выглянула и увидела Хвостильду! Я тут же выбежала из домика и сразу уставилась на ноги Хвостильды. Ну да, ноги. Никакого хвоста не было. На русалке были самые обычные босоножки, шорты и футболка. Но я не успела ни о чём спросить, она заговорила сама:

– Ради нашей дружбы я отдала свою самую прекрасную жемчужину речной ведьме, и она сделала так, чтобы мой хвост превратился в ноги. Теперь я могу ходить по суше и играть с тобой.

Я чуть не подпрыгнула от радости! Русалка, настоящая русалка, ради меня отказалась от своего хвоста, и от дворца из ракушек, и от самой прекрасной жемчужины! В это просто невозможно было поверить! Но я, конечно, поверила – ведь вот она, Хвостильда, стоит передо мной! Я стала учить её всяким нашим земным играм. Мы играли в мяч, в прятки, в догонялки, и у неё всё отлично получалось, хоть и в первый раз. Потом она сказала, что ей пора, потому что её ждут. Неужели она успела найти ещё каких-то знакомых? Я думала, она пока поживёт у нас, но Хвостильда отказалась.

Я вернулась в домик. Бабушка почему-то выглядела очень довольной.

– Ты, гляжу, уже с Катенькой подружилась?

– С какой Катенькой?!

– Ну вот, здрасьте, что ж вы – весь вечер играли и не познакомились? Катя, племянница Лидина. Её к Лиде на недельку отдохнуть отправили, какие-то родственники её привезли, что ли… А сами в городе будут всю неделю, по делам. Ты молодец, что сразу с ней подружилась, – ей ведь, поди, одиноко здесь, она же никого не знает. Она вообще на юге живёт, на Чёрном море.

Нет, я, конечно, сразу поняла, что бабушка всё перепутала, но тут мне стало совсем смешно. С юга приехать к нам отдыхать – это надо же такое придумать! Даже самые маленькие дети знают, что отдыхать ездят не с юга к нам, а от нас на юг! Но бабушка как будто услышала мои мысли:

– Там, конечно, море, горы, кипарисы, но ведь и у нас тут красота какая, а? Озеро, лес… а грибы! Разве ж у них есть такие подосиновики? Ты бы, Лёля, сводила подружку в лес за грибами, за ягодами, да и просто сосновым воздухом подышать.

На следующий день мы с бабушкой пошли в деревенский магазин и по дороге встретили Хвостильду с нашей соседкой тётей Лидой. Тётя Лида несла две сумки с продуктами, а Хвостильда – мороженое. Тётя Лида тут же поставила сумки на какое-то бревно и остановилась поболтать с бабушкой, так что и мы с Хвостильдой могли поговорить. Тем более что мне надо было о многом её спросить! Но я не успела – она заговорила сама:

– Эта добрая женщина меня приютила. Конечно, домик у неё тесный и убогий, а я привыкла к дворцовым залам, но ведь надо мне где-то ночевать.

– Ты могла бы жить у нас!

– Вас двое, вам и так не скучно, а я решила порадовать эту одинокую женщину. Посмотри, как она сияет, – она понимает, какая высокая честь принимать у себе морскую царевну. Правда, она всем говорит, что я её племянница, но я, так уж и быть, прощаю её – надо же ей как-то объяснить моё появление.

– Ой! Так ты морская царевна?

– А неужели ты думала, что все русалки живут во дворце?

Если честно, я раньше никогда не задумывалась о том, где живут все русалки. Хотя вроде и фильмы про них смотрела, и книжки читала.

Хвостильда развернула мороженое:

– Напоминает айсберги в Северном Ледовитом океане.

– А ты и там была?!

– Где я только не была…

– А я знаю! Знаю, где ты не была! – Я вдруг вспомнила про бабушкин совет. – Ты не была в нашем лесу и никогда не собирала грибы! Ведь правда?

– Грибы – это что?

– Увидишь! Покажу сегодня!

После обеда я зашла за Хвостильдой, и мы отправились в лес – недалеко, конечно. Далеко я только с бабушкой хожу или с родителями. Или большой компанией. Я думала, что буду подробно про всё рассказывать: про грибы, про деревья, про ягоды, про цветы, про птиц. Но Хвостильда сама говорила, не умолкая ни на минуту:

– Я, конечно, в лесу никогда не была, но мне про него моя тётя рассказывала. Настоящая, а не эта, фальшивая. В лесу живут наши дальние родственницы – лесавки. Правда, они совсем не похожи на нас – они некрасивые. Но зато так людей заморочить могут!

– А ты? Тоже можешь?

– Я-то? Я знаешь какие миражи умею насылать!

Я слушала Хвостильду и одновременно собирала грибы. Её они не особо заинтересовали.

– Что с ними делать надо? Жарить, говоришь? Варить? Да ну… Мы дома едим морские водоросли и мидий. Их готовить не нужно. А с вашей человеческой едой столько возни – я вчера посмотрела! Сейчас родственниц своих позову, и они откликнутся – вот увидишь.

Хвостильда вдруг громко заверещала. В ответ вроде бы и правда раздались какие-то звуки, похожие на птичьи крики. Стало немного страшно.

Больше мы в лес не ходили, но нам и так было чем заняться. Я учила русалку читать, рисовать, играть в шашки, прыгать со скакалкой, пользоваться телевизором и мобильным телефоном. Она оказалась ужасно способной! Жалко, что не удалось показать ей компьютерные игры. У двоих наших мальчишек есть ноутбуки, они бы обязательно разрешили поиграть, но, как назло, оба уехали в компьютерный лагерь.

Неделя пробежала так быстро, что я и не заметила. И вдруг Хвостильда пришла ко мне в домик и сказала:

– Прости, Лёлька, я правда думала, что смогу остаться человеком. Но мои родители и сёстры зовут меня.

В руке она держала большую раковину. Она приложила её к моему уху. В раковине что-то шумело.

– Это что у вас, вроде телефона? – спросила я, почему-то шёпотом.

– Ну можно и так сказать. Они меня очень просили вернуться и сказали, что пришлют с самыми быстрыми рыбами целую горсть жемчужин для речной ведьмы, только чтобы она согласилась отдать мне мой хвост. Через два часа я пойду к реке. А ты сиди в домике и никуда не выходи. В тот момент, когда будет совершаться превращение, река может выйти из берегов и много всего другого может произойти. Тебе лучше этого не видеть. Главное – закрой окна и сиди дома. Вот, возьми, это тебе. – Она протянула мне раковину. – Если ты когда-нибудь приедешь на Чёрное море, выйди на берег и дунь в эту раковину. И, может быть, я к тебе приплыву. Если, конечно, не буду в это время где-нибудь путешествовать. Я ведь редко сижу у себя во дворце. В мире столько морей и рек, хочется все увидеть! Ну не грусти! Может быть, всё-таки встретимся.

И она ушла. А я осталась.

Вечером бабушка спросила:

– Что ж ты не пошла Катю провожать? За ней сегодня родственники из города приехали. Я видела, как они все вместе в машину садились.

Ага, видела… «Я знаешь какие миражи умею насылать!» – вспомнила я.

Осторожно я прижала раковину к уху. В ней шумели морские волны. Наверное, Хвостильда уже подплывала к родному дворцу.

Я обязательно поеду на море.

Про сороку

Около нашего дачного посёлка есть луг. На нём никто никогда не гуляет, потому что он бесполезный. Дачники ведь всё для чего-то используют: в садах фрукты и овощи выращивают, в лесу грибы и ягоды собирают, в озере и речке купаются, на берегу загорают. А луг – он зачем? Он просто так. Раньше на нём коровы паслись, но теперь деревенские жители продали свои дома и уехали в город. А у дачников коров нет.

Никто на лугу не гуляет, а я гуляю. Мне там очень нравится. Цветы растут разные-разные, у каждого свой запах, и эти запахи смешиваются в один – ну просто невозможно прекрасный! А в траве всё время кто-то шуршит, звенит, свиристит, и так интересно посмотреть, кто это. И вот недавно я там гуляла, иду – небо синее-синее, трава зелёная-зелёная, цветы разноцветные, а кругом так просторно, так красиво! Так мне хорошо стало, что захотелось летать. Ну я и полетела. Не высоко, а прямо над цветами, так чтобы лететь и их разглядывать. Вот жёлтый лютик, розовая гвоздика, белый клевер. А эти фиолетовые не знаю, как называются, надо будет спросить у кого-нибудь. Смотрю сверху, как ящерицы на солнце греются, слушаю, как кузнечики сплетничают. И вдруг кто-то как крикнет мне в ухо:

– Ты чего это?!

Я обернулась – рядом со мной сорока летит.

– Чего – чего? – не поняла я.

– Ну чего разлеталась здесь?

– А что, нельзя, что ли?

– Конечно, нельзя!

– Да почему?!

– Ты забыла, что люди летать не умеют?

И, как только она это сказала, я тут же брякнулась на траву. Почти не ушиблась – хорошо, что летела невысоко. Но было ужасно обидно, я чуть не разревелась. И вспомнила, что люди действительно не умеют летать.

Сорока приземлилась рядом:

– Вот то-то. А то ишь – летают тут всякие, кому не положено.

– А зато… а зато… зато сороки не умеют разговаривать, вот!

Сорока попыталась мне что-то возразить, но вместо этого только громко и возмущённо застрекотала. Сказать она больше ничего не могла. Вид у неё был несчастный и обиженный. Я даже пожалела о своих словах. Может быть, и она о своих тоже. Мы грустно посмотрели друг на друга, сорока полетела в одну сторону, а я пошла в другую. Я шла, чуть-чуть прихрамывая, – коленка всё-таки болела – и думала, что теперь у меня есть важная задача: постараться поскорее забыть, что люди не умеют летать.