Текст книги "Про маму и вишневые косточки"

Автор книги: Людмила Уланова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Про египтян

Мы сейчас с родителями отдыхаем в Египте. Мне здесь очень нравится, и не только из-за моря и пальм. Самое главное, что египтяне мне всё время задают вопрос: «Как дела?» А дома меня не очень часто об этом спрашивают. Я так обрадовалась, что кому-то интересно про мои дела слушать! Вчера мы зашли в магазинчик: мама хотела купить бабушке фарфоровый чайник с царицей Нефертити. Там дяденька-продавец, как увидел меня, сразу спросил по-русски: «Как дела?» И я начала ему рассказывать. А мне было что рассказать!

Про Никиту из двести четвёртого номера, который подарил мне ракушку в виде кривого сердца. Он сказал, что настоящее сердце таким и бывает, а ровное – только на картинках.

Про пирог с финиками, который нам давали на ужин. Я решила привезти домой косточку, вырастить пальму и подарить бабушке, чтобы она собирала финики и пекла такие же пироги.

Про факира, который выступал вечером. Он ходил по стеклу и глотал огонь, а Никита из двести четвёртого номера сказал, что он тоже так умеет, только ему мама не разрешает.

Про то, что я уже почти научилась плавать и скоро смогу доплыть до кораллового рифа. И увидеть там рыбу-бабочку, и рыбу-баночку, и рыбу-палочку, и рыбу-тапочку, и рыбу-шапочку, и рыбу-папочку, и рыбу-лапочку, и рыбу-лампочку…

Договорить мне мама с папой не дали, потому что уже всё купили. Очень-очень дёшево. И чайник для бабушки, и кружку для дедушки, и ещё много каких-то тарелок и вазочек с разными фараонами. Потом мы зашли в другой магазинчик, потому что папа захотел футболку – с фараонами, конечно. И там дяденька тоже закричал мне: «Как дела?» Тогда я подумала: «А что это я только свои египетские новости рассказываю? Наверняка всем интересно, что происходит у меня дома». И я рассказала!

Про нашу кошку Булку – самую белую и самую пушистую кошку во всём доме, а может, и в целом мире.

Про старенькую Мальвину, которая ведёт занятия на подготовительных курсах.

Про впечатлительную девочку с красивым длинным хвостом.

Про скелет шпиона, который живёт в школе.

Про то, что финики у нас не растут, зато растёт вишня, и в ней тоже есть косточки, только не длинненькие, а кругленькие. А вот в смородине косточки совсем крошечные. А в землянике ещё мельче. А в чернике, кажется, вообще никаких косточек нет. А в клюкве…

В общем, и в этом магазине маме с папой всё очень-очень дёшево продали. И они не только папе футболку купили, но и всем родственникам и друзьям. А потом сказали, что продавцы готовы были всё отдать даром, только чтобы не слушать больше про мои дела. Но я думаю, они ошибаются. Просто продавцам было очень приятно, что я так подробно ответила на их вопрос. При мне никто ни разу не отвечал. А ведь обидно?

Сегодня мама задумчиво сказала:

– Не купить ли нам папирус себе на стенку? А можно и не только на стенку. И не только себе. И не только папирус. Но это, конечно, если Лёлька с нами пойдёт.

И я пошла. Хотя Никита из двести четвёртого номера звал меня играть в дартс. Но ведь нам скоро уезжать, а я ещё не успела рассказать египтянам про все свои дела.

Про музыку

Моей прабабушке уже восемьдесят четыре года, но она живёт одна. Ни за что не хочет переезжать ни к кому из детей и внуков, говорит, что и сама отлично справляется. Она и правда справляется, но только дома, а вот когда одна выходит на улицу, мы все за неё боимся. Потому что видит она уже не очень хорошо. Зато слух просто прекрасный – не только обычный, но и музыкальный: она же всю жизнь проработала в музыкальной школе. Дома она постоянно слушает Бетховена, Моцарта и других старинных композиторов. И всё время ругает «эту современную музыку». Мама с папой пытались ей объяснить, что современная музыка тоже разная бывает, но она не верит. И ещё говорит, что «эта современная музыка», если её громко включать, очень вредная для ушей, они начинают болеть, и вообще можно оглохнуть – и не на время, а насовсем!

Недавно меня привели к прабабушке на целый день: ей же скучно одной. Мы пошли гулять в парк, сели на лавочку, а мимо нас, конечно, ходили люди. Туда-сюда, туда-сюда. И тут вдруг прабабушка говорит:

– Вот, смотри, до чего эта ваша современная музыка человечество довела! Сколько народу идёт и за ухо держится!

– Ой, бабуля, ну ты даёшь! Да они же по мобильникам разговаривают. Просто телефоны маленькие, и ты их не видишь, они ладонями прикрыты.

– Да? – что такое мобильные телефоны, прабабушка знает. Ей, кажется, стало обидно, что она оказалась не права. Но так просто она не сдалась: – А гляди, сколько людей со слуховыми аппаратами! И ведь молодые. Вон провода от ушей тянутся, их-то уж я хорошо вижу. Наслушались этой современной музыки и оглохли!

– Бабу-уля, – я чуть не лопнула от смеха, – это же плееры у них!

Оказывается, про плееры прабабушка даже не слышала. Я объяснила ей, что с их помощью можно где угодно слушать музыку – хоть «эту современную», хоть её любимого Бетховена. А можно купить крутой мобильник, который одновременно будет и плеером: хочешь – звони, хочешь – музыку слушай. Бабуля с сомнением на меня смотрела и недоверчиво качала головой.

На следующий день она мне позвонила.

– Лёленька, папа недавно интересовался, что мне на юбилей подарить. Так вот передай ему, пожалуйста, что я хочу мобильник с плеером. – Прабабушка немного помолчала и твёрдо добавила: – Крутой.

Про чучело гороховое

У меня зачесалась левая щека. Потом правая ладошка. Потом под обеими коленками сразу. Потом ещё в десяти местах. Я поняла, что меня искусали комары, но откуда их столько взялось? Целая стая, наверное! Почему-то стало очень жарко и захотелось пить. Я пошла на кухню, но дорога оказалась очень долгой. Ноги цеплялись друг за друга, в голове что-то тихонько гудело. Наконец я доплелась и попросила бабушку налить мне сок. Бабушка взглянула на меня и испугалась:

– Что с тобой?! Ты же вся в волдырях!

– Комары покусали.

– Да какие комары в марте! Это аллергия у тебя. Говорила я, не ешь столько шоколада. Вечно меня никто не слушает!

«Говорила я! Вечно меня никто не слушает!» – это бабушкины любимые слова. Только я хотела сказать, что уже два дня не ела никакого шоколада – просто потому что его никто не купил! – как на кухню вошёл папа. Он молча посмотрел на меня, молча потрогал мне лоб и так же молча взял меня на руки, отнёс в мою комнату и уложил в кровать. Потом взял телефон и набрал номер. Я особо не прислушивалась – я была занята, я чесалась. Но что-то всё-таки услышала:

– Сыпь. Высокая температура. Похоже, ветрянка.

В общем, папа вызвал врача. Оказалось, что у меня действительно ветрянка. Бабушка ходила обиженная: не то на врача, не то на папу. Пришла с работы мама и стала разрисовывать меня зелёнкой. Она старательно замазывала каждый пупырышек, и скоро я вся покрылась зелёным горошком. Мне стало совсем кисло.

– Мам, помнишь, я тебя спрашивала, что такое «чучело гороховое»? Теперь я знаю, как оно выглядит.

– Да ты что, доченька, какое чучело?! Ты теперь знаешь кто? Ты – произведение искусства. Я с детства мечтала рисовать, да всё как-то не получалось. А теперь у меня такая возможность проявить свой скрытый талант! Знаешь, есть такая знаменитая картина – «Чёрный квадрат». А я сейчас создала новый шедевр – «Зелёный горох». Всё, лежи, отдыхай. Пока температура не спадёт, лучше тебе поменьше двигаться.

А мне и не хотелось двигаться: не было ни сил, ни настроения. Неохота было даже смотреть мультики и читать. Я попыталась уснуть, но не получилось. Оставалось одно – думать. И я задумалась, почему ветрянку назвали ветрянкой. Мне казалось, что должна быть какая-нибудь легенда. Вот про названия всяких там рек, гор, башен столько легенд интересных. Может, болезни тоже не просто так называют?

Я закрыла глаза и представила: давным-давно в одном городе всё время дул очень сильный ветер. Он забирался прохожим под одежду, ломал ветки в садах, влетал в дома, опрокидывал там посулу и кошек. Жителям это ужасно надоело, они собрали все крупные камни, какие были в округе, и начали строить высокую стену вокруг города. Ветер разозлился, подхватил оставшиеся мелкие камушки и стал швыряться ими в людей. Там, куда попадали камушки, появлялись пузырьки и начинали чесаться. Эту болезнь и назвали ветрянкой.

Нет, что-то не нравилась мне моя легенда: жалко было жителей города. Тогда я представила другое. Жила-была одна принцесса. Она была очень легкомысленная и ветреная. Ветреная – это и значит легкомысленная и несерьёзная. Мне это слово в какой-то сказке попалось, и папа объяснил, что оно значит. Ну и вот. Её так и прозвали – Ветрянка. Принцесса была ужасно непослушной и всё всегда делала по-своему. Один раз пошла она с придворными дамами в лес за грибами, и мама-королева велела ей намазаться кремом от комаров. А она не послушалась, и комары ка-ак на неё набросились! Ка-ак покусали! И пришла она домой вся в волдырях, и чесалась три дня и три ночи. Вот в честь неё и назвали болезнь.

Нет… опять не то. Принцессу тоже было жалко! Мне вообще всех было жалко, а больше всех себя. Врач велел не чесаться и не выдавливать пузырики, чтобы не осталось шрамов, а это было совершенно невозможно. Да ещё и голова от температуры болела.

Вошёл папа:

– Не спишь? – он сел на кровать и взял меня за руку.

– Пап, а почему ветрянку так назвали?

– Да просто потому, что она очень заразная, словно ветром передаётся.

– Ой! – я отдёрнула руку. – А ты заразиться не боишься?

– Взрослые редко ветрянкой болеют, а кто один раз переболел, тому эта болезнь обычно не страшна. У меня ветрянка уже была. Ну и вроде я взрослый, как ты считаешь? Так что мне точно бояться нечего. Слушай, Лёлька, чего мы с тобой о болезнях говорим? Давай я тебе лучше почитаю.

Папа взял книгу смешных стихов и начал читать – как настоящий артист! Или клоун. Он корчил рожи, изображал разных зверей, размахивал руками и даже немножко попрыгал. И я почувствовала, как мне становится всё легче и легче. Даже пупырышки почти не чесались, и температура, наверное, упала. Наконец папа сказал:

– А теперь поспи, – и вышел из комнаты.

Но я не стала спать. Мне хотелось всё-таки додумать, почему ветрянка называется ветрянкой. Папино объяснение было чересчур скучное. И я опять начала представлять: в старые времена жил один жадный-прежадный мельник. И была у него мельница, на которой работал ветер. Он крутил мельничные крылья, поэтому мельница так и называлась – ветряная. Ветер молол и молол муку из зерна, а мельнику всё было мало. Предупредил его ветер, что нельзя больше сыпать зерно – мельница сломается. Но мельник сыпал и сыпал: он хотел продать очень много зерна и разбогатеть. Тогда ветер подхватил зерно и запустил его в мельника. И там, где зёрнышки коснулись кожи, появились пупырышки.

Наконец-то мне понравилась легенда. Жадного мельника совсем не было жалко.

И ещё я подумала, что у него наверняка были дети, которым очень хотелось рисовать. А он жадничал и не покупал им бумагу, краски и кисточки. Зато, когда он заболел, они бросились разрисовывать мельника зелёнкой. Скоро весь он стал в горошек. Соседи заглядывали в окно и смеялись:

– Чучело гороховое!

Я тоже засмеялась. И уснула.

Про нехочучело

Вообще-то, меня считают послушной. И даже разные посторонние бабушки ставят меня в пример своим внукам. Я и правда чаще всего соглашаюсь с родителями. Да они же от меня всяких глупостей и не требуют! Ну… почти. Но иногда, довольно редко, на меня вдруг находит! Папа называет это приступами наоборотности. А мама говорит, что во мне просыпается нехочучело.

В эту субботу погода была просто ужасная. Мне очень хотелось пойти погулять, но на улицу невозможно было нос высунуть. Не говоря уж обо всём остальном. Тогда я стала рисовать. Рисунок получался дурацкий. Я пыталась нарисовать корову с маленьким телёнком. Но корова всё время выходила похожей на диван с рогами. А телёнок вообще ни на что не был похож. Я уже начала злиться, и тут ко мне подошла мама:

– Пошли чай пить. С сырниками.

– Не хочу с сырниками, – мрачно сказала я. – Хочу… хочу с колбасниками!

– Доченька, ну пойдём! С вареньем, а? С черничным!

– Не хочу с вареньем черничным, хочу с жареньем беличным!

Тут вмешался папа:

– Не хочешь – и не надо. Давай лучше новую книжку про животных посмотрим, которую тебе тётя Лина подарила. Смотри, книженция-то просто роскошная! А фотографии какие! Ну не куксись, ребёнок! Давай про морских свинок, что ли, почитаем? Видишь, какие забавные?

– Не хочу про морских свинок. Хочу про речных овечек!

– Ну хоть на рыбу-иглу погляди!

– Не хочу рыбу-иглу, хочу птицу – нитку!

– Птицы-нитки что-то не видать, зато полюбуйся, какая чайка! – папа продолжал листать книжку и, похоже, как раз дошёл до птиц.

– Зачем мне твоя чайка? Я чаек миллион раз видела. Вот если бы кофейка была!

– А смотри, какой попугай!

– Не нужен мне попугай! Мне нужен… мне нужен… порадуй мне нужен, вот!

– Давай я тебя малиновкой порадую? Посмотри, какая красавица. Я и не знал, как она выглядит. И ты наверняка не знаешь.

– Не хочу малиновку! Покажи клубниковку!

– Вот клубниковки, как назло, ни одной нет. Зато, – папа снова полистал книгу и заглянул в какой-то другой раздел, – есть носорог! Пойдёт?

– Никуда он не пойдёт! Не хочу носорога! Хочу этого… ротохвоста!

– Хм… ротохвоста? Вот слон есть.

– Не хочу слона! Хочу… хочу… хочу… – В голову ничего не приходило. И тут я вдруг поняла, что ужасно устала. Непонятно отчего. – Чаю я хочу. С сырниками. Можно, мам?

– Фу-у-уф. – сказала мама.

– Фу-у-у. У-у-уф, – сказал папа.

– Пошли, – сказала мама.

Я побежала за ней на кухню.

– Мам, а из земляники варенье осталось?

– Нет, – покачала головой мама, – только из мореники. Для морских девочек. Так что тебе не полагается. Садись, пей. – Она поставила передо мной чашку. – Соль я тебе уже положила.

Про весну

У нас во дворе каша из воды и снега. Но воды всё-таки больше, потому что весна. Весна-весна-весна! Я часа два бегала по двору, вот по этой самой каше, топала, брызгала, и это было так здорово, просто ух! В воздухе тоже получилась каша – из брызг и солнечного света. И мне казалось, что сама весна бегает со мной, и её золотисто-зелёное платье уже всё мокрое от этих брызг! А ещё мне казалось, что вместе с нами по новеньким лужам носятся три сына весны – март, апрель и май, обычные мальчишки, только очень весёлые и совсем не вредные. Мне хотелось, чтобы у меня были такие братья. В голове что-то закружилось, забулькало, и я крикнула:

 
У весны мокрое платье!
А март, апрель и май – мои братья!
 

И как будто радужный пузырик взлетел и затанцевал у меня над головой. Я скакала, спотыкалась и всё повторяла и повторяла эти строчки. А потом поняла, что мне надо срочно ими с кем-то поделиться. Во дворе никого не было, и я помчалась домой.

Бабушка увидела меня и возмутилась:

– Мокрая! Ты же вся мокрая! Срочно переодеваться!

– У весны мокрое платье! А март, апрель и май – мои братья!

– Что-о?

– Бабушка, это стихи! Я стихи сочинила!

И я ещё раз выкрикнула свои строчки. Радужный пузырик плясал надо мной. Дома наступила весна.

Бабушка как-то странно примолкла, быстро помогла мне переодеться, выдала горячий чай с лимоном и взялась за телефон. Я подумала, что она будет звонить маме на работу и жаловаться, что ребёнок совсем от рук отбился. Я ушла в свою комнату и закрыла дверь, но всё равно было слышно, потому что бабушка всегда громко разговаривает. Только позвонила она совсем не маме, а своей подруге Марье Михайловне.

– Маша! Ты не представляешь! Лёля сейчас сочинила стихи! Да, стихи! Да, сама! Нет, ну что ты, никто ей ничего не подсказывал. Да, ей ещё семи нет. Вот послушай.

И она прочитала мои строчки. Я не могла понять, зачем это. А дальше стало уж совсем непонятно. После Марьи Михайловны бабушка позвонила тёте Рае, Анне Ивановне, Серафиме Григорьевне, тёте Тане, тёте Кате, ещё кому-то, ещё кому-то, ещё – в общем, всем своим родственницам, приятельницам, подружкам и просто знакомым тётенькам. И всем читала про весну в мокром платье. До меня доносились бабушкины слова:

– Да, очень способная девочка. Ну конечно, я занимаюсь её развитием, конечно! Ведь я же целый день с ней, я в неё столько сил вкладываю! И вот результат! Да-да, очень поэтическая натура!

Мне стало как-то кисло. Ну вот как чай с лимоном, только невкусно. И мой радужный шарик тоже скис. После каждого бабушкиного звонка он всё больше терял краски и сейчас стал совсем бесцветным.

Постепенно все стали возвращаться с работы. Первым пришёл дедушка. Я вышла с ним поздороваться, а бабушка, конечно, тут же кинулась с этими моими несчастными стихами. Дедушка сначала вообще не понял, что к чему, а потом сказал:

– М-м-м… ну-у-у… мокрое платье. Как-то недостаточно поэтично… Что это весна, в лужу села, что ли? Про весну великие поэты писали великие стихи.

Дедушка вдруг встал в какую-то неестественную позу и завыл:

 
– О весна-а, без конца-а и без кра-аю,
Без конца-а и без кра-аю мечта-а!
 

Тут дедушка перестал подвывать и начал очень чётко и отрывисто выкрикивать:

 
– Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую! Звоном! Щита!
 

На каждом слове он взмахивал рукой и делал шаг вперёд, надвигаясь на бабушку.

Бабушка очень неодобрительно смотрела на дедушкино выступление.

– Распрыгался, – проворчала она, – щитом он звенит… вояка!

– Это не я звеню. Это Блок звенит, Александр Александрович, великий поэт, между прочим. Лёля, ты почитай, почитай его. Прежде чем свои стихи сочинять, надо с классикой познакомиться.

Мой радужный – нет, совсем уже не радужный – пузырик перестал танцевать и печально завис у меня над головой. Раздался звонок в дверь. Пузырик испуганно дёрнулся. С работы вернулся папа. Бабушка тут же бросилась к нему.

– Не надо! – крикнула я, но она, конечно, не услышала и уже вывалила на папу строчки про весну в мокром платье и моих бедных братьев.

– Ну что ж, – сказал папа, – рифма неплохая. Вполне, вполне… А вот размер хромает, извини. Что ж у тебя первая строка короткая, а вторая длинная? Да и с ритмом проблемы. Надо нам с тобой стихосложение изучить, что ли, раз уж ты вдруг стихи писать надумала. А то нескладно получается.

Папа пошёл мыть руки и переодеваться, а я ушла к себе. Взяла какую-то книжку, но читать не получалось. Мой шарик-пузырик ещё немного потрепыхался, плюхнулся на пол и растёкся лужицей. Я забралась под плед, только нос иногда высовывала, чтобы немножко подышать. В голове у меня крутилось без остановки: «Не надо мне ничего! Не надо ничего! Ничего не надо!» Я сама не очень понимала, откуда взялась эта фраза и чего мне было не надо. Опять позвонили в дверь. Мама всегда с работы позже всех приходит. Сейчас бабушка и ей начнёт… Я изо всех сил зажала уши. «Не надо мне ничего ничего мне не надо ничего!» Прошло несколько минут. Я почувствовала, что кто-то откинул плед с моей головы и легонько отвёл мои руки, вцепившиеся в уши.

– Ну ничего себе! – сказала мама. – Я-то думала, ты моя дочка. А мы с тобой, оказывается, сёстры!

Я так удивилась, что села на кровати:

– Почему?!

– Так ведь март, апрель, май – и мои братья тоже! – Мама села рядом и обняла меня. – Я сейчас, – зашептала она, – по лужам пробежалась. Немножко. Только никому не говори!

Радужный пузырик взлетел и затанцевал над нашими головами, переливаясь всеми цветами. Интересно, а маме он был виден?

С кем я дружу

– Опять два часа висишь на телефоне! – сердится бабушка. – А вдруг мне кто-то звонит и не может пробиться?

Ну всё, если бабушка начала сгонять меня с телефона, разговор лучше прекратить, всё равно покоя не даст. Я быстро прощаюсь и вешаю трубку.

– Опять со своей Розой болтала?

Я киваю.

– Не понимаю я тебя, – говорит бабушка, – ну что за дружба такая телефонная? Если уж она так далеко живёт, значит, дружи с кем-нибудь, кто поближе. Что, девочек в доме мало? Вон Настя какая всегда аккуратная, нарядная. А Даша какая умненькая! Чем они тебе плохи?

Эх, ну как объяснить бабушке, что дружишь не с тем, кто рядом, а с тем, с кем дружится! Ну вот что делать, если с Настей мне скучно? Придёшь к ней в гости, она вытащит целую кучу каких-то сумочек, косметичек, шкатулок и начинает оттуда вываливать лаки, духи, помаду, заколки, брошки, кулончики, брелочки, цепочки. И всё это показывает, показывает, пока у меня перед глазами карусель не начнёт крутиться. Нет, первый раз мне было интересно. А потом надоело. У Насти и разговоры все об одном:

– Вот смотри, если я накрашу ногти этим лаком с блёстками и лак для волос тоже возьму с блёстками, а ещё надену вот эти блестящие бусики и браслеты, на кого я буду похожа?

– На новогоднюю ёлку, – честно отвечаю я.

– Ничего ты, Лёлька, не понимаешь! На принцессу я буду похожа.

– Может, лучше поиграем во что-нибудь?

– Да, давай играть! Давай я буду принцесса и буду собираться на бал, а ты будешь моя служанка и будешь помогать мне наряжаться! Только не сломай ничего и не пролей!

Тоска.

Даша, конечно, не такая зануда. И, с одной стороны, мне к ней нравится ходить, потому что у неё живёт самый настоящий хорёк. Не дикий, конечно, а домашний. А с другой стороны, Дашка ужасная врушка. И вообще хитрая.

Хоря очень любит грызть резину. Хоря – это хорька так зовут. Если бы у меня был хорёк, я бы его как-нибудь поинтереснее назвала. Но Дашке это, кажется, неважно. Ей важно, что Хоря обожает ластики и резиновые шлёпанцы. А ещё он пытается сгрызть все липучки на кроссовках, сумках и везде, где только найдёт. Теперь, как только Дашка увидит в магазине прикольный ластик – например, в форме ягодки или какого-нибудь зверя, – она сразу говорит родителям, что старый ластик сжевал Хоря. Но это мелочи. Она специально скармливает хорьку подошвы старых тапочек и кроссовок, чтобы ей купили новые, сама подсовывает ему сумки с липучками. Родители охают, ахают, но ничего поделать не могут – не оставлять же бедного ребёнка без обуви или без рюкзака? И когда я это оханье и аханье слышу, мне почему-то всегда бывает стыдно. И я к Даше почти перестала ходить.

А с Розкой мы первый раз встретились полгода назад: мама поехала на день рождения к своей подруге, тёте Лене, и взяла меня с собой. Там была тёти Ленина сестра со своей дочкой.

– Познакомься, Лёля, – сказала тётя Лена, – моя племянница Роза.

А её сестра добавила:

– Вот, назвала так дочку, чтобы она выросла похожей на прекрасный цветок. Но пока нам всё больше не розы, а шипы достаются.

– Шипы, шипы, – прошипела Роза, худенькая чёрненькая девочка в футболке и потёртых джинсах, коротко стриженная, но при этом всё равно лохматая, – а вот не надо было такое дурацкое имя давать, тогда бы и шипов не было.

Представляю, как ей неприятно, что её мама при всех о ней такое говорит. Хорошо, что мои родители так не делают.

– Пошли, – кивнула мне Роза на дверь соседней комнаты. – Ненавижу своё цветочное имя, – сказала она, когда мы остались одни.

Мне захотелось как-то её утешить:

– А у меня имя тоже почти цветочное.

– Как это? Ты же Лёля?

– А у меня полное имя – Маргарита. Хочешь – называй меня Маргариткой. Это тоже цветок.

– Ты настоящий друг! – Розка хлопнула меня по плечу так, что я чуть не упала. – А давай мы с тобой свою планету придумаем?

– Давай! – сразу согласилась я. – А как назовём?

В этот момент мы услышали из соседней комнаты голос тёти Лены. Она говорила гостям:

– Кто ещё не пробовал тарталетки? Налетайте, разбирайте!

– О! – сказала Розка. – У нас будет планета Тарталета.

– А вот здесь кулебяка, если кто ещё не видел! – продолжала угощать тётя Лена.

– И пусть на планету Тарталету нападут злобные пришельцы с планеты Кулебяки, – предложила я.

– Точно!

Весь вечер мы придумывали, как выглядят жители этих планет, в каких домах живут, на чём летают. Наши мамы с трудом затащили нас за стол. Мы быстренько поели, чтобы от нас отстали, и убежали обратно. Кстати, тарталетки оказались корзиночками из теста, наполненными каким-то салатом, а кулебяка – длинным пирогом с капустой. В общем, ничего интересного.

Теперь мы с Розкой каждый день созваниваемся и рассказываем друг другу тарталетские новости. Встречаться у нас почти не получается: живёт Розка на другом конце города, одних нас родители не отпускают, а ездить с нами им некогда. Мы за это время виделись всего два раза. Так что остаётся только телефон. Вот и сегодня у нас был очень важный разговор: Розка мне рассказала, что адмирал кулебякского космического флота Капуган обманом завлёк на свой корабль доверчивого тарталетского принца Профитроля. Там он собирался его загипнотизировать и превратить в шпиона. А что было дальше, мне узнать не удалось – помешала бабушка.

Я сидела и думала, как выручить принца, и тут пришла мама.

– Мам, – спросила я, – а когда вы с тётей Леной в детстве играли, как у вас планета называлась?

– Нототения.

– Ой. Это же вроде рыба какая-то?

– Ну и что? Зато какое название красивое! На одной половине планеты жили храбрые и весёлые ноты, а на другой коварные тени. Погоди… а откуда ты вообще знаешь, что у нас была своя планета?

– Догадалась, – гордо ответила я.

Зазвонил телефон. Я бросилась снимать трубку: думала, Розка звонит. Но это была Даша.

– Лёль, зайди ко мне, что покажу-у-у-у!

Дашу я не очень-то хотела видеть, но зато соскучилась по Хоре. Поэтому решила зайти. Всего-то и надо было подняться на два этажа. У двери я столкнулась с Настей – значит, Дашка и её позвала.

– Девчонки, – зашептала Дашка, когда мы закрылись в её комнате, – смотрите, какие мне мама босоножки суперские купила! Мне старые надоели, так я ей сказала, что их Хорька испортил.

– Постой, – не поняла я, – ты же говорила, что хорьки кожу не грызут?

– Ну подумаешь, не грызут… я сама немножко ножницами порезала и маме показала. Она, конечно, удивилась, но ничего, поверила. Может, у нашего хорька вкусы особенные.

– Ну, Дашка, ты вообще-е-е! – восхищённо протянула Настя. – И босоножки такие классненькие!

– Босоножки – ерунда. Я тут такое придумала! Сколько раз я родителям говорила, чтобы они мне мебель новую купили! Хочу компьютерный стол и кресло вертящееся. А то у меня стол деревянный, стул деревянный – как в деревянном веке!

– Не было такого века. Каменный был!

– Да ну тебя, Лёлька, – отмахнулась Настя. – Какая разница? Даш, и чего? Что ты придумала?

– Уговорю маму морскую свинку завести. Она согласится, она животных любит. А морские свинки – они знаете как дерево грызут? Им только дай! Мой стол погрызть, и стул, и шкаф – это им раз плюнуть! Так что будет у меня новая мебель, вот увидите!

Тут в комнату заглянула Дашина мама:

– Девочки, а пойдёмте чай пить?

– Спасибо, мне домой нужно! – мне опять было ужасно стыдно и хотелось скорее убежать. Я и убежала.

– Ты чего такая невесёлая вернулась? – спросила мама. – Не поссорились? А тебе Роза звонила.

Я понеслась к телефону и быстро набрала Розкин номер.

– С вами говорит дежурный справочный робот Тарталетского центра связи. Слушайте последние новости, – раздался бодрый Розкин голос. – Храбрый генерал Канцтовар освободил принца Профитроля из щупалец вражеского адмирала!

– Ура! Но у нас новое бедствие – на Тарталету напала стая космических свиней.

Они грызут тарталетские деревья и пытаются уничтожить всю мебель в тарталетских домах. Надо что-то с этим делать!

– Задача ясна. Будем решать.

Вошла бабушка. Я быстро сказала Розке: «Пока!» – и повесила трубку. А бабушка опять взялась за своё:

– Снова с Розой болтала? Что же ты от Даши так быстро вернулась? Никак не пойму, почему ты с ней не дружишь.

– Понимаешь, бабушка, Даша превратилась в космическую свинью, – сказала я. И ушла в свою комнату. Чтобы ничего не объяснять.