Текст книги "Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек"

Автор книги: Людмила Томенчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

... Только кажется мне -

Это я не вернулся из боя.

Понятие родства (в широком значении) лежит в основе отношений дружбы: недаром у ВВ слова "друг" и "брат" синонимы, причем второе слово несет более широкий, фундаментальный смысл128. Появление слова "брат" в тексте всегда совпадает с кульминацией:

Скажите всем, кого я знал:

Я им остался братом!

Это авторское понимание дружбы и ее значимости в человеческих отношениях. А что и как говорят о ней персонажи ВВ, его стихи?

x x x

Мотивы дружбы, дружеских отношений встречаются у Высоцкого часто: слово друг и его производные появляются более чем в семидесяти текстах, но почти всегда они маргинальны:

Иду с дружком, гляжу – стоят.

Они стояли молча в ряд...

В подобных случаях сложнее обнаружить тенденцию, и все же она заметна. Так, самый верный из постоянных спутников мотива дружбы – "друг, оказавшийся не-другом". Недаром у ВВ слова друг, друзья часто имеют негативный контекстуальный смысл ("друзья" = "недруги"), а то и прямо противоположный общепринятому ("друзья" = "враги"):

Не хлещите вы по горлу, друзья мои!..

... Други!.. Вы, как псы – кабана, загоняете.

В этом примере в облике другов сливаются два ключевых у Высоцкого образа охоты – загонщики и псы (cр. раздельное Кричат загонщики и лают псы до рвоты), и тем отрицательная оценка другов как бы удваивается.

Не раз в стихах ВВ встречается замена слова друг на противоположные по смыслу:

С соседями я допил и с друзьями...

С соседями я допил, сволочами...

Интересный пример дарит нам текст "Я из дела ушел...":

Растащили меня,

И я знаю, что львиную долю Но я счастлив, что львиную долю

Получили не те, Получили лишь те,

Кому я б ее отдал и так.

Смысловое ядро эпизода не в переменной, а в постоянной составляющей. Растащили меня – и уже неважно, кто – друзья ли, недруги: в основе своей они схожи.

Растащили меня, но я счастлив... – мне в этом горьком соседстве слышится отзвук раннего Я, конечно, вернусь – весь в друзьях... Что общего? Соединение несоединимого, сочетание несочетаемого, вернее, того, что не соединимо, не сочетаемо в нормальном, естественном мире, но оказывается сочетаемым в той реальности, которую воссоздает поэт.

Мы часто обнаруживаем у Высоцкого неясные ситуации: то ли друг, то ли враг, а то и не друг, и не враг, а так... В поэтическом мире Высоцкого граница между добром и злом проходит по линии неясного, невнятного, двусмысленного. Когда одно и то же место стремятся занять взаимоисключающие, не сочетающиеся смыслы: недруг кажется другом, друг оказывается врагом. Таков перевернутый мир, в котором существуют многие герои Высоцкого.

Другой постоянный спутник мотива дружбы – мотив одиночества. Ощущение дружеской принадлежности к тем, кто рядом, и одновременно одинокости своей среди них же свойственно и позитивным, и отрицательным героям Высоцкого. То есть оно всеобще в мире ВВ:

Да это ж про меня! -

восклицает один из отрицательных героев, и он прав. "Охота на волков" – это и про него тоже. Про нас про всех...

Мы уже обращали внимание на то, что у Высоцкого мотив дружбы связан с мотивом защищенной/незащищенной спины129. Позитивный вариант этой связки встречается в поэзии ВВ, кажется, всего дважды: в песне о неравном воздушном бое и в песне о времени. Много чаще присутствуют в текстах мотивы незащищенной спины и ножа в спину:

Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем.

Как бы так угадать, чтоб не сам,

чтобы – в спину ножом...

... Мне – чтоб были друзья, да жена чтобы пала на гроб...

Мотив отсутствия дружбы в скрытом виде присутствует в "Райских яблоках" с самого начала. Ведь только потому и возможно в спину ножом, что никто не крикнет: "Берегись!".

Друзья и жена – два лика мечты и надежды. Несвершенность мечты о друзьях подчеркнута не только началом текста, но и его окончанием. В финале их, несбывшихся, нет:

Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок

Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!

Я, конечно, вернусь – весь в друзьях... – неужели не отзывается далеким эхом эта строка в притче о райских яблоках?

x x x

Читатель не ошибется, почувствовав в последней фразе предыдущей главки полемическую интонацию. Ее адресат – та часть книги "Владимир Высоцкий: мир и слово", в которой дана трактовка песни "Корабли". Воронежские авторы утверждают, что в ней идет речь о дружбе. Из сказанного выше ясно, что я считаю иначе.

По мнению А.Скобелева и С.Шаулова, в "Кораблях" "возникает тема смерти как грани, отделяющей от самого важного: ...> "Возвращаются все, кроме тех, кто нужней..." Эта тема закономерно связывается с мотивом одиночества (...> "Возвращаются все, кроме лучших друзей..."); ...> оно – удел срединного мира "здесь", что является противопоставлением дружески-общинному "там" (ср. со стихотворением "В холода, в холода..."). Но главное то, что [стихотворение "Корабли" утверждает] ...> нравственную необходимость возвращения "оттуда" на землю, связывая эту необходимость с мыслью о долге человека перед ближними. ...> В "Кораблях" возвращение есть спасение друзей, ради них лирический герой и предпринимает опасное путешествие "туда" – "Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в мечтах..." Лирический герой этого стихотворения уподоблен целому ряду мифологических героев, нисходивших в ад для вызволения оттуда "тех, кто нужней". ...> "Корабли" утверждают именно обязательное возвращение всех, "кто нужней", с помощью лирического героя"130*.

Текст "Кораблей" представляется достаточно простым для интерпретации131. Возможно, поэтому авторы книги "Владимир Высоцкий: мир и слово" ограничились его декларативной трактовкой, которая зиждется на трех утверждениях. Во-первых, "лирический герой" стихотворения (я) отнесен к сообществу лучших друзей (недаром в представлении исследователей он воплощает идеальное человеческое поведение). Во-вторых, "здесь" царствует одиночество, а "там" – "дружески-общинное" состояние. Наконец, третий и, судя по всему, главный посыл: уход лучших друзей – это смерть.

В трактовке воронежских авторов есть ряд противоречий, вот главные из них. Если "дружество" распалось, расколовшись на две качественно однородные части – герой и лучшие друзья (первый тезис), то почему тоску одиночества ощущает лишь одна из них (второй тезис)? А лучшим друзьям что, все равно? И еще: до их смерти, когда все были вместе, – неужели и в то счастливое время "здесь" царствовало одиночество? Тогда что такое дружба?

Далее. О загадочном "там" в тексте песни ни слова, что же свидетельствует о благостной атмосфере "там"? И наконец: хотя граница в "Кораблях" явно ощутима, но поскольку граница существует не только между жизнью и смертью, остается без ответа вопрос, что в этом тексте указывает на уход "туда" как на смерть132.

Попробуем проанализировать "Корабли" под другим углом зрения. Возможно, мы найдем ответы на эти вопросы, а может быть, они и вообще не возникнут.

Для начала обратим внимание на одну особенность сюжета "Кораблей", общую для многих текстов Высоцкого. Помните каморку папы Карло из "Приключений Буратино"? Там на стене висел холст с нарисованным очагом, за которым скрывалась дверца в удивительный мир. Вот и сюжеты Высоцкого, этот верхний слой текста, представляются мне такими холстами. Едва ли не каждый содержит некую странность, на первый взгляд, противоречащую здравому смыслу (либо традиции). Она и есть тот "очаг", сквозь который проще всего проникнуть вглубь текста.

Иногда таких странностей две, как в "Конях привередливых": в зачине герой вроде бы несется к гибели, но традиционно "гибельные" образы (пропасть, обрыв, край) остаются сбоку, то есть не препятствуют движению. Что же в таком случае они символизируют, если не угрозу жизни, и что мешает герою жить, дожить (если он действительно рвется к смерти и умирает, что опять-таки совсем не очевидно)? А потом герой попадает к Богу (то есть вроде бы умирает), но почему-то только в гости...

В "Кораблях" сюжетная странность в следующем. Если возвращение осуществимо (более того, возвращаются все; так и хочется добавить: все, кому не лень), то почему бы лучшим друзьям самим не вернуться, что им мешает?133 Это, собственно, и есть главный вопрос, который ставит перед нами текст "Кораблей" и на который непременно нужно ответить.

Как видим, в координатах жизни и смерти вопрос остается без ответа. Давайте сменим ракурс и попробуем рассмотреть текст этой песни более приземленно. В житейском направлении наше внимание очевиднее всего разворачивает строка Что сжигать корабли скоро выйдет из моды134. "Решительно порывать с прошлым, делать невозможным возврат к прежнему" – так фразеологический словарь трактует идиому "сжечь корабли". Впрочем, непредвзятому глазу и по другим деталям хорошо заметно, что не только образный, но и смысловой строй "Кораблей" целиком находится в границах жизни, в сфере "здесь".

Как ВВ разворачивает текст, как стыкует соседствующие фрагменты? Начинается все с заурядного портового пейзажа:

Корабли постоят и ложатся на курс...

Трафаретная ситуация – корабли покидают порт.

... Но они возвращаются... -

Эта строка убеждает кого-то оставшегося на берегу: не печалься, разлука не насовсем. Хотя с чего бы опасаться невозвращения кораблей? Странное но...

Вслед за кораблями в тексте возникает герой-странник:

Не пройдет и полгода, и я появлюсь,

Чтобы снова уйти на полгода135.

Постоят... ложатся на курс (как бы и не двигаясь вовсе)... появлюсь (словно возникну мгновенно, не из движения-приближения – из ничего, из воздуха, как в сказке дух)... чтобы снова уйти... – таким покоем веет от этой бездвижной картины. А от повтора полгода... полгода она и вовсе застывает. Только бешено бьющиеся о борт гитары стервенеющие аккорды да слова, толчками вырывающиеся из горла (полстроки да полстроки, да еще полстроки), да мелодия, всякий раз обрывающаяся на неустойчивой ступени, чаще – доминанте, не находящей разрешения-успокоения, – создают тревожный фон.

Но это все – вне текста. В тексте же предвестник неблагополучия в этом скучновато-стоячем приморском пейзаже – непогода, которая и возвещает своим необязательным появлением, что песня совсем не о том. Что же под спудом идиллической картины? В мелодии первого куплета есть намек на то, что откроется дальше. На разнообразном интервальном фоне – репетиции на одном звуке, квартовые скачки вниз и вверх, нисходящий квинтовый скачок – в этой беспокойной мелодии выделяется классическая интонация плача – нисходящая малая секунда, которая вместе с голосовым акцентом выделяет слова возвращаются и непогоду. Так что неожиданный поворот в тексте от первой ко второй строфе на самом деле хорошо подготовлен: мы понимаем, что кто-то сквозь непогоду не вернется.

Возвращаются все, кроме лучших друзей...

Судя по всему, авторы книги "Владимир Высоцкий: мир и слово" полагают, что в этой строке и в финальном фрагменте (Я, конечно, вернусь...) речь идет об одном и том же возвращении. Они считают героя "Кораблей" настоящим другом, одним из лучших друзей. Но раз герой вернулся, значит, сам он лучшим другом не является, ведь ясно же сказано – кроме лучших друзей.

В этом тексте первостепенно, что лучшими друзьями названы (то есть оценены позитивно) лишь те, кто уходит. Заметьте: остающиеся не только прямо не аттестованы, о них вообще ни звука. Это не более чем подразумеваемый образ. Потому-то оценка интерпретатором остающихся (а именно: героя песни) -неважно, положительная или отрицательная – нуждается в объяснении, аргументированных отсылках к тексту. Чего в книге "Владимир Высоцкий: мир и слово", к сожалению, нет. Чуть ниже попробуем это сделать мы.

Кроме самых любимых и преданных женщин...

Любимая героя, им же и преданная136... Но как ни толковать разные смыслы выделенного слова, как ни разместить в названном фрагменте смысловые акценты, после этой строки о теме смерти в данном тексте говорить уже невозможно. Причина обрыва дружбы, любви ли названа определенно: предательство.

Заметим, что если тема предательства вычитывается в этом отрывке без труда (так как оба названных выше смысла слова преданный общеупотребительны и не противоречат контексту), то трактовка его как ухода в смерть – друзей ли, самого ли героя – нуждается в очень серьезном обосновании, никаких прямых отсылок к этой теме в тексте нет. О косвенных в книге "Владимир Высоцкий: мир и слово" тоже ничего не сказано.

Я полагаю, что тема смерти не может иметь отношения к истории, рассказанной в "Кораблях". И вот почему. Если бы здесь шла речь о смерти, это была бы невсамделишная, игровая смерть, ведь из нее можно вернуться.

Казалось бы, ну и какая проблема? Ведь герои многих других песен ВВ именно в такую смерть уходят и возвращаются. Что мешает увидеть тот же мотив в "Кораблях"? Мешают тоска и надрыв героя этой истории: они если и не видны в тексте, то куда как слышны в песне. И вот они-то как раз не игровые, а самые что ни на есть всамделишные. Но если туда ушел – назад вернулся, так с чего бы ему надрываться?

Отметим, между прочим, что эмоций, подобных тем, которые испытывает – и мы это слышим – персонаж песни "Корабли", мы не найдем в "Райских яблоках" и других сходных песнях о путешествиях из жизни в смерть и обратно (в "Конях привередливых" похожими исполнительскими средствами ВВ озвучивает совсем другое состояние). Объяснения этому могут быть различны, но без них не обойтись.

В "Кораблях" прямо говорится только о предательстве любимой, но не друга (друзей). Тоскует же герой о потере и любви, и дружбы. И вроде бы можно предположить следующий вариант: предательство оборвало любовь, дружба оборвана смертью. Однако такая трактовка не поддерживается реалиями текста, во второй части которого не заметно никакого "расслоения" на две темы (смерть и предательство).

Центральная строфа "Кораблей" являет нам классически ясный пример того, как у Высоцкого взаимодействуют смыслы внутри слова. Мы уже говорили, что преданный может означать как "исполненный любви, верности", так и "тот, кого предали", то есть и субъект, и объект действия. Слово оказывается у ВВ в таком контексте, который одновременно оживляет оба эти смысла. Первый из них продолжает прежнюю смысловую линию, а второй сообщает теме новый поворот.

Этот чрезвычайно любимый Высоцким прием, который он постоянно и виртуозно использовал, уже привлекал внимание пишущих о поэте. В подобных случаях говорилось о двусмысленности слова в стихе, актуализирующей противоположные смыслы137*.

С этим трудно согласиться. Во-первых, мне кажется, что более удачным был бы термин "двухголосие", так как слово "двусмысленный" имеет негативный оттенок ("неприличный, нескромный намек")138. Главное же в том, что смыслы, которые Высоцкий объединяет внутри слова, совсем не противоположные (= "противоречащие, несовместимые"). Оживая внутри слова и уживаясь в нем, эти смыслы не только не спорят, но даже и не ведут прямого диалога. Они говорят одновременно и – о разном, уплотняя смысловую ткань стиха. Неудивительно, что, работая в столь малом жанре, как песня, ВВ любил этот прием. Хотя, несомненно, он соответствовал чему-то более глубинному в поэте, был связан не столько даже с жанром, в котором он работал, сколько с его мировосприятием.

Возвращаются все, кроме тех, кто нужней...

Что здесь происходит? Цельность непременного возвращения кораблей, всех и каждого, вдруг на глазах раскалывается на две неравные части – глыбу, непотопляемую громаду всех, которая мало что – да ничего не значит, и крохотный осколок лучших друзей и преданных женщин, который на наших же глазах исчезает, погружается в небытие139. Конечно, лучшие, самые, нужные означают здесь одно и то же – "истинные". В этом центральном и самом продолжительном фрагменте текста (делящегося на 2 – 2 – 3 – 1 – 2 – 2 строки) со всей откровенностью явлено, что любовь, дружба – понятия абсолютные. Они есть – или нет. Друг не может быть лучший или худший (худший – уже не-друг), любви не может быть больше или меньше. И то, что ушло, преданное или отвергнутое, ушло безвозвратно. Это – жизнь, это – судьба. И как же они жестоки, и как не хочется верить в невозвратность, и все-таки осознаешь, что это – реальность...

Я не верю судьбе, а себе – еще меньше.

Конфликт обозначен – разрыв человеческих отношений. Названа и причина – предательство. Что еще? Нам нужно знать, на каком из полюсов герой песни. Это не простое любопытство.

Я, конечно, вернусь, весь в друзьях... -

от решения вопроса с полюсами конфликта зависит, каким смыслом заполнится эта строка, а с ней и весь текст.

Итак, полюса. Герой может быть либо преданным, либо предавшим. В первом случае мы ставим его в положение лучшего друга, возвращение которого, т.е. прощение предательства совершается, во-первых, чтобы прервать жестокую традицию, которую герой ощущает несправедливой. Иными словами, он дает понять, что в случае предательства безусловная бескомпромиссность необязательна и даже нежелательна. Во-вторых, герой возвращается потому, что нужен предавшему его (кроме тех, кто нужней), – именно поэтому, видимо, и готов он простить предательство. Такой вот альтруизм.

В подобном отношении к предательству нет ничего исключительного, оно не редкость в жизни, вообще более склонной к компромиссным разрешениям проблем, чем умственные построения. Но при таком прочтении финальной строфы "Кораблей" остаются необъяснимыми две особенности текста: та самая тоска героя в центральной части и выражение весь в друзьях – в конце. Как понять издевательский тон по поводу друзей? И вообще, откуда эти друзья взялись и к чему их, возвращаясь, поняв и простив, мешать с лучшими друзьями, к которым возвращаешься?

И что нам делать с этим надрывным стоном про преданных женщин, сожженные корабли и немилосердную судьбу? Его никуда не деть и никак не объяснить. Потому что хоть тоска и гложет обоих, предавшего и преданного, но тоскуют-то они о разном. Если ты уходишь от предавшего тебя друга, -тоскуешь, что обманулся, о поруганных добрых чувствах, но никак не о том, что вынужден уйти. Ведь никто тебя не гонит – ты сам не в состоянии остаться, простить и забыть. Уйти – естественное движение твоей души, и тебе не о чем здесь тосковать.

Если понять Я, конечно, вернусь как обещание забыть и простить, то между первой и второй частями последней строфы возникает неразрешимое противоречие: раз он обещает, и не просто обещает, а уверяет (конечно), да еще и указывает срок – скоро (не пройдет и полгода) вернуться, и еще спеть вдобавок (т.е. все как прежде), – откуда же тоска в начальной строфе и эта еле теплящаяся надежда, мольба-заклинание в кульминации текста:

Но мне хочется верить...

... Что сжигать корабли скоро выйдет из моды...

Чьи это слова? Это в бессильной тоске не кричит – волком воет герой, предавший и оставленный, тоскуя по ушедшим, маясь от бессильности своей что-то изменить. Ему остается слабая надежда на возвращение. Их возвращение, которое не в его – в их власти и воле. Но как же тогда:

Я, конечно, вернусь?..140

В этих строках речь не о возвращении, а о возрождении. Уход друга, любимой для героя – крах, душевный, психологический. Да, конечно, И не хочу я знать, что время лечит... Но время таки лечит, и все пройдет, и душа оживет – и дела новые появятся, и мечты. И друзья – не те, лучшие, что ушли невозвратно, но все-таки тоже найдутся:

Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в делах...

Весь в друзьях – тон толкованию этого уникального словосочетания задает основная параллель, выстраивающая образную структуру текста: герой -корабль, жизненные перипетии – плавание. Весь в друзьях в этом случае ассоциируется с ракушками, налипающими к днищу корабля во время плавания. Это нечто инородное, не родственное, а лишь таковым кажущееся, – вот, по-моему, смысл данной строки.

Конечно, надо сравнить Возвращаются все, кроме лучших друзей... с двумя другими строками: Возвращаются все – кроме тех, кто нужней... и Я, конечно, вернусь – весь в друзьях... Что добавляет вторая строка к первой, чем оправдывает свое появление? Первую изолированно от второй можно понять и так, что только лучшие друзья – настоящие, остальные же лишь именуются так, не будучи ими на самом деле. Вторая строка несет существенное уточнение: лучшие не единственные, в ком герой ощущает необходимость (тогда вместо нужней было бы нужны), просто в них – наибольшую.

Что дает сопоставление строк Возвращаются все, кроме лучших друзей... и Я, конечно, вернусь – весь в друзьях...? Оппозиция понятий друг лучший (в данном контексте: истинный) и друг мнимый вполне очевидна. На иронический смысл сочетания весь в друзьях указывает и грамматическое его строение. Одно из значений конструкции "предлог в с предложным падежом" – указание на состояние человека. Естественно, что употребляются в такой конструкции существительные неодушевленные. Мы говорим: "он в тревоге", "она в тоске", "весь в пуху". Появление же в данном тексте существительного одушевленного -друзья, да еще в прямом сопоставлении с обычными формами (весь в делах... весь в мечтах... весь в друзьях), придает выражению явственный иронический оттенок. Друзья становятся чем-то неодушевленным в таком ряду.

Надо как-то объяснить могущий показаться странным факт, что на это очень заметное своей необычностью выражение, весь в друзьях, никто из пишущих о Высоцком, насколько мне известно, не обращал внимания (при том, что "Корабли" – одна из самых упоминаемых песен, да и соответствующая строка часто цитируется). Я думаю, это отголосок ситуации 80-х годов (и до перестройки, и во время нее), когда все написанное о ВВ проверял наш внутренний цензор, у которого была, конечно, благородная установка: "Не навреди!" И то, что недруги покойного поэта, имевшие власть, могли легко обратить ему в "минус", мы обходили молчанием. Тем более – нетрадиционные аспекты воплощения Высоцким темы дружбы, ведь лишь она, да еще военная тема были "проходимыми" в публичном разговоре о ВВ, допускались властями (характерно, что автор одной из первых, 1983 г., посмертных публикаций о поэзии Высоцкого, С.Кормилов, вынужден был ограничиться рамками песен "о войне, дружбе и любви").

Единственную интерпретацию странной фразы я нашла в альманахе "Мир Высоцкого": ""Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в делах" ...> Весь в делах – имеет много дел, очень занят. По данной модели сочетание весь в друзьях получает сему много, что позволяет нам понимать его как иметь много друзей"141*.

Позволяет ли? Нет, не позволяет. Ведь "весь в чем-то" – это полная сосредоточенность на чем-то, погруженность во что-то. Но такой смысл неприложим – ни прямо, ни метафорически – к существительному одушевленному. Поэтому авторы цитированной работы и вынуждены были пойти на откровенную подмену "полноты" "многочисленностью". Но есть и другой вариант. Выражение "весь в чем-то" может означать "быть облепленным, обвешанным, заваленным чем-то" (еще – застревать, быть окруженным). Такая конструкция нередко встречается у Высоцкого, и зачастую – в узловых точках сюжетов:

Я по грудь во вранье...

Или – в юмористическом контексте:

Весь в медалях он лежит, запакованный...

(И Обложили меня, обложили из "Охоты на волков" тут же, совсем рядом).

Для Высоцкого в подобных ситуациях важен такой смысловой оттенок, как степень, интенсивность называемого состояния142, и он ее часто обозначает:

Я весь в свету, доступен всем глазам...

Сыт я по горло, до подбородка...

Вязнут лошади по стремена...

Потому и нельзя пренебречь смысловым акцентом, который ставит в анализируемой фразе слово весь.

Названный смысловой ряд приложим не только к делам и мечтам, но и к друзьям. Он нехорош только одним – тем, что помещает друзей в иронический контекст, в кавычки, не дает толковать это слово в его прямом значении и, поскольку дружба, как и любовь, – понятие абсолютное, не позволяет утверждать, что в данном фрагменте текста речь идет о дружбе.

Весь в друзьях и в делах герой вернется в жизнь – повседневную, равнинную. Конечно, он нуждается в этих друзьях, хотя есть и те, кто нужней. Весь в друзьях – это странноватое сочетание – ей-Богу, как "в грязи"143 (помните саркастическое Толпа друзей, по грязи семеня?) – как раз и подтверждает, что настоящие друзья уходят безвозвратно, а о тех, что появятся на их месте, только и скажешь: "весь в друзьях"144.

Я, конечно, спою145...

И песни – главное, что поможет выжить и жить дальше, -

... не пройдет и полгода.

x x x

У Высоцкого мотив дружбы почти никогда не связан с каким-либо действием (и это при том, что для него позиция героя определяется прежде всего действием). Из этого правила есть всего несколько исключений: порыв героя песни "Для меня эта ночь вне закона..." дозвониться до далекого друга; письмо от друга ("Друг в порядке, он, словом, при деле..."). Дважды мы узнаем, что друг спас героя:

Нет друга, но смогу ли

Не вспоминать его:

Он спас меня от пули

И много от чего... -

и обращенное к Мишке Шифману "Ты же меня спас в порту!". Несколько более неопределенный пример отзывчивости друга:

Возвратился друг у меня...

... враз все понял без фраз

И откликнулся.

Еще раз друг (дружок), предупреждает об опасности:

Валюха крикнул: "Берегись!"

Вот и все. Иными словами, дружба Высоцким бывает лишь названа и почти никогда – показана. Нам приходится верить или не верить герою на слово.

Одиночество толкает персонажей к самообману, и они стремятся увидеть то, чего нет, например, принимая собутыльника за друга:

А там – друзья, ведь я же, Зин,

Не пью один.

(Ср. в "Застольной" Саши Черного: "Пусть хоть в шутку,/ На минутку,/ Каждый будет лучший друг").

У текстов, с которых начат наш разговор о дружбе и поэзии Высоцкого, есть одна общая черта: в них отношения дружбы находятся за пределами реальности. Как, например, в песне о невернувшемся из боя. И дело не в том, что сюжет из прошлого или что один из друзей погиб в допесенном "вчера". Неужели же это друг молчал невпопад и не в такт подпевал? Обратите внимание, что -

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло для обоих -

сказано вослед ушедшему. Конечно, и время и место были для героев общими, но это надо было вовремя осознать. А все пришло к выжившему лишь с гибелью того, кто только после смерти обрел в устах оставшегося имя:

"Друг! Оставь покурить!", – но в ответ – тишина146.

В этом сюжете смерть одного обрывает не дружбу, а одиночество вдвоем (в другом месте у ВВ – Двоеночество это уже), то есть дружбу, которая могла и должна была состояться, но – не сбылась. В чем причина? В песне есть ответ на этот вопрос.

Два пейзажа обрамляют тяжкие раздумья героя. В начале:

То же небо, опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода...

В конце:

Отражается небо в лесу, как в воде,

И деревья стоят голубые.

Все то, что казалось герою существующим само по себе, отдельно и вне всего остального, оказалось частью целого, и ему дано было ощутить это единство. В нем родилось ощущение родства – и он увидел, услышал, понял то, что еще вчера было ему недоступно:

Вдруг заметил я: нас было двое.

Но это запоздалое прозрение. Все теперь одному.

Есть лишь один текст у Высоцкого, в котором дружба явлена нам без всяких оговорок, во всей своей полноте, реальности, – "Их – восемь, нас -двое...". Но ведь ее огонь светит нам из прошлого, из военных лет...

Дружба может существовать лишь "здесь" и "сейчас". Слушая песни, читая стихи Высоцкого, ловишь себя на ощущении, что дружба в них ускользает от настоящего, за его пределы – в "до" и "после". Но для поэтического мира Высоцкого такое не только неудивительно, а, кажется, и закономерно.

Мир, каким его ощущает и воссоздает в своих стихах Высоцкий, – это рушащееся целое, в котором поникли, ослабли до предела многообразные связи (дружба исключительно в прошлом и желаемом будущем и отсутствие ее в настоящем – как раз одно из конкретных проявлений того, что "порвалась связь времен").

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную, невидимую нить... -

кажется мне, так расслышал свою миссию Высоцкий-поэт. Как налаживание связей бытия происходит в его стихах? Вспомним, что дружеские отношения проявляются у Высоцкого в экстремальных ситуациях, будь то горовосхождение или неравный воздушный бой. Почему друг у Высоцкого познается только в беде? Ответ дал сам ВВ: в крайних ситуациях есть "возможность чаще проявлять эти качества: надежность, дружбу в прямом смысле слова, когда тебе друг прикрывает спину"147. Показать человеку то в нем, что, не востребованное повседневностью, может оставаться неведомым и ему самому, – в этом одна из причин обращения Высоцкого к экстремальным ситуациям.

"Друг" – тот, кто защищает мне спину, потому что герои Высоцкого чувствуют себя в окружающем мире неуютно, в опасности. Но многие его персонажи (между прочим, наиболее близкие автору) не тянутся к экстремальным ситуациям, а тяготятся ими, стремятся из них вырваться.

Мир, каким он предстает в стихах Высоцкого, неуютен, человек в нем одинок, неприкаян. В таком мире дружба – не норма, а редкое исключение. Но почему горькая уникальность человеческой дружбы в поэтическом мире ВВ не бросается в глаза?

В давней статье о Высоцком Юрий Андреев заметил, что "немало спето им таких песен, где единственным достойным персонажем является ...> сам автор"148. Вот и мне кажется, что присутствие в поэзии ВВ друга, который защищает мне спину сегодня, сейчас, – это присутствие в ней самого поэта. Собственная дружественность Высоцкого к миру – таким мы ощущаем неизменный фон, на котором разворачиваются события созидаемой им поэтической реальности. Я думаю, мы принимаем состояние души поэта за состояние души создаваемого им мира.

Высоцкого не единожды отождествляли с его героями. У всех нас на памяти примеры негативного отождествления. Но, оказывается, есть и позитивные. Невольное наше перенесение душевных качеств автора на настрой его поэтического мира – из их числа.

1991

12. "И КРОМЕ МОРДОБИТИЯ – НИКАКИХ ЧУДЕС..."

Все герои Высоцкого одиноки и бесприютны. Одиночество и гонит их по миру с котомкою – хоть в горы, хоть за город... По просторам поэтического мира ВВ бродит много незваных гостей. Самые известные – герои песен "Что за дом притих...", "Кони привередливые", "Райские яблоки". Обычно таким гостям никто не рад. Впрочем, бывают исключения...

Впервые Высоцкий вывел незваного гостя в тексте "У меня запой от одиночества...". Здесь вообще многое впервые. Например, черт в качестве персонажа. Впервые же и ад как метафора жизни героя:

... Как там у вас, в аду..?

... "И там не тот товарищ правит бал!"