Текст книги "Порочный треугольник (СИ)"
Автор книги: Людмила Зенкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
7. Ответы
Сероволосый мужчина вошёл в просторную слабо освещенную залу, на стенах в потемневших от времени подсвечниках горели свечи, но их света было слишком мало, он едва добирался до центра комнаты, где стояло высокое, чёрное кресло. В кресле восседал некто, чья фигура была погружена во мрак. Свет свечей не мог дотянуться до него, будто неизвестный сам порождал тьму, наползавшую на неверное тусклое свечение.
– Почему ты один? – спросил тяжёлый низкий голос из темноты.
– Она уже на месте и ждёт вас, – слегка наклонив голову и прикрыв глаза, ответил Тимор.
– Ты хорошо справился, наградой тебе будет твоя собственная жизнь, когда мы закончим, – тёмная фигура слегка шевельнулась, собираясь подниматься со своего трона, но мужчина остановил её:
– Я хотел бы знать, чего ждать, – спросил он, подняв уверенный холодный взгляд и глядя сквозь сумрак, – что мы будем делать?
– Тимор, мы могли бы обсудить этот вопрос на месте, – нетерпеливо бросил низкий голос.
– Я не люблю оставлять подобные вопросы на потом, – продолжал настаивать мужчина.
– Ладно, – не стал больше отпираться собеседник, и фигура его снова расслабилась в кресле, – ты ведь уже знаешь, что дни твоей жизни сочтены без неё. Точнее, без её памяти – она дала тебе жизнь и сейчас сама не знает об этом, поэтому твоя жизнь постепенно угасает, не поддерживаемая более её воображением.
– Об этом я знал и ранее, – прервал сероволосый, – но, где же выход?
– Выход? Она должна вспомнить. Вспомнить всё и снова начать писать.
– Как?
– Нужно пересечь дистанцию.
– Три шага? – мужчина на секунду задумался. – Но она несколько раз пересекала её в пути и ничего не происходило.
– Слишком мало времени, – спокойно возразил голос, – это порождало лишь кратковременные всплески её эмоций. Эти эмоции – первый шаг к воспоминаниям. Чем ближе к тебе и дольше она находится, тем туже переплетаются ваши мысли, и тем быстрее возвращается память. Ты ведь её творение, она может читать тебя, как открытую книгу, – из темноты послышалась усмешка, – читать, как книгу – не правда ли забавно?
– Так что я должен делать? Сидеть рядом и ждать? – взгляд Тимора стал подозрительным.
– Нет. Ты должен восстановить события той ночи сам, – холод прозвучавших слов заставил дрогнуть даже равнодушного темноглазого гостя, – согласись – это идеальный вариант: с одной стороны, как можно быть ещё ближе? С другой – ты напомнишь ей не только своими знаниями, но и действиями. Ты ведь был рядом с ней той ночью, всё видел и хорошо помнишь. Чем лучше ты воссоздашь те события, тем быстрее память вернётся.
Сердце Тимора колотилось чаще с каждой секундой, всё большего труда стоило сохранение бесстрастного вида.
– Мы чувствуем, как ты трепещешь, – прозвучал тяжёлый голос из мрака, – значит, ты уже хочешь этого? – в последних словах чувствовалась довольная усмешка. Но главным было, что волнение, хоть и выдало себя, всё же, сыграло на руку. – Но не всё так просто, – голос снова стал холодным, – она может не выдержать – слишком много предстоит вспомнить, и всё это придёт разом.
– Это как небесный фонарь, – вдруг произнёс Тимор, задумчиво отводя взгляд, – если медленно расправлять тонкую бумагу, ты можешь сделать его большим и способным летать, а если тряхнуть, резко наполнив воздухом, он просто порвётся – мужчина едва сдержал горькую улыбку: «Ева любила эти фонарики желаний».
– Что за глупые сравнения? – отрезал голос. – Можно подумать, что ты стал сентиментальным.
Сероволосый выпрямился и снова принял равнодушный вид:
– Так что будет, если она не выдержит?
– Она умрёт, что же ещё.
– Но ведь тогда мы зайдём в тупик. Мы все погибнем.
– Нет, – в темноте снова послышалась усмешка, – у нас есть план и на этот случай. Не важен носитель, главное, чтобы книга была продолжена. Мы можем успеть собрать всё нужное в момент, когда она будет умирать, в секунду её последнего вздоха, когда душа покинет свою непроницаемую скорлупу, мы можем поймать её. Затем, останется лишь найти носителя и передать ему все её мечты, все предпосылки её фантазий.
Мысли Тимора отчаянно сопротивлялись порядку, но отвращение, рождённое в сердце этим мрачным голосом, его бездушными словами, не оставляло места панике, напротив, пробуждало трезвость рассудка.
– Так я могу притупить? – как можно более небрежно произнёс он.
– Нет, мы пойдём вместе. Мы должны быть рядом, на случай, если её разум не выдержит, чтобы не упустить момент, – как мерзко звучали безразличные слова, – мы видим, ты колеблешься. Неужели, тебя смутит наше присутствие? – снова усмешка. – Не волнуйся, такие вещи нам малоинтересны. Видимо, Ева ещё и не думала о подобном, когда создавала нас.
Мужчина молча стоял, ожидая пока высокая фигура в длинном тёмном балахоне с капюшоном, надвинутым так, чтобы видеть лишь собственные ноги, поднимется с кресла и выйдет из мрака. Трепещущая в слабом свете свечей тень потянулась за ней, расползаясь по полу чернильным пятном, будто оживая и пытаясь заполнить собой всю комнату.
Тимор ждал, когда тёмное существо подойдёт как можно ближе для решительного удара. Второго шанса не дано. Он знал, что в случае неудачи, другой попытки не будет, слишком неравными были силы. И он нанёс свой единственный удар, вложив в него всю силу, что смог собрать в неожиданно окрепшем теле, всё презрение к своему собеседнику, всё отвращение к его словам, всю горечь испытываемых чувств. Но этого не было достаточно, если бы человек в балахоне ожидал удара и если бы не странный прилив сил. Сероволосый почувствовал его, когда вошёл в этот зал, и с каждой секундой сила прибывала мощным потоком. Как давно не испытывал он такого подъёма? Наверное, с той далёкой ночи. Но тогда он ничем не мог помочь, и при всей этой дьявольской силе ему оставалось лишь с отчаянием и ужасом наблюдать, как разрушается хрупкий, светлый душевный мир несчастной, слабой девочки, а сейчас её судьба – судьба Евы была в его руках. В руках, которые питал невероятной мощью её страх.
8. Побег
Ева стояла, зажмурившись, и считала секунды – всё, чем она могла хоть немного успокоить свои мечущиеся мысли, сердце, казалось, остановилось, как только закрылась за Тимором тяжёлая дверь, и так застыло, скованное диким, необъяснимым ужасом. Страх наполнил всё тело и безжалостно сжимал горло, подступающими слезами, когда дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Время снова замерло, и в одной бесконечной секунде девушка повернула голову, её напуганные влажные глаза встретились со стремительным взглядом Тимора, бегущего к ней из нагоняющей темноты. В этом взгляде было всё, чтобы понять: времени на вопросы нет! Она интуитивно протянула руку отворачиваясь, будто ожидая передачи эстафетной палочки, ладони коснулись прохладные пальцы спутника, они больно сжали кисть и в этот миг время понеслось стрелой. Перед глазами всё замелькало, погрузилось во мрак, ноги сами бежали, едва поспевая за широкими шагами Тимора, хотелось обернуться и посмотреть, от чего они спасаются, но вокруг была кромешная тьма и шанса увидеть преследователя, всё равно, не было. Да были ли в этот момент хоть какие-то мысли в гудящей голове девушки? Возможно, только понимание, а точнее даже ощущение, что нужно бежать, бежать как можно быстрее. «Бежать и не упасть» – можно было бы добавить, но именно такого рассуждения, видимо, не хватало в её голове. Слишком быстро. Неосторожный шаг и одна нога будто провалилась в пустоту, тело, потеряв точку опоры, на миг зависло в непроницаемо тёмной невесомости и тут же больно ударилось о камень. Пальцы девушки выскользнули из крепкой мужской ладони, и она растянулась на жестком полу. Ева осталась одна в кромешной тьме и, миг спустя, ей показалось, что откуда-то издалека к ней быстро приближается звук ужасающе ровного хриплого дыхания. Ужас сковал ноющее после болезненного падения тело, но время и не думало снова замедлить свой бег – эхо шагов, короткий вскрик, молниеносное вращение, головокружение и вот её щека уже прижалась к пышущей жаром широкой груди, и сильные мужские руки крепко держат её непослушное обмякшее тело, а где-то совсем рядом слышно, как бешено бьётся чужое, но такое близкое сердце.
В темноте невозможно было понять, сколько они бежали, но для Евы этот бег постепенно превратился в падение, появилось ощущение, что они оба – она и её принц, летят куда-то в тёмной бездне, прижавшись друг к другу. Закралось даже предательское желание, чтобы это падение длилось вечно – так трепетно и в то же время спокойно становилось, когда она покрепче обхватывала руками шею своего спутника и прижималась к нему всем телом. Столько чувств рождало его тепло, незримо окутывающее заботой, как доверчиво взволнованно билось сердце, не смотря на парализовавший тело страх.
Ева уже почти начала тонуть в своих пугающе упоительных мыслях, когда темноту вдруг разрезал тонкий луч света, он больно ударил в глаза, заставил зажмуриться и в эту секунду в лицо пахнул свежий уличный ветер. Тьма наконец закончилась, ей на смену пришёл свет.
Когда девушка снова открыла глаза, серая башня и вся бесцветная площадь была позади. Первым, что она увидела, было лицо её спутника – разгоряченное, мокрое от пота, стремительное – он упорно смотрел вперёд, бежал, не собираясь останавливаться, пока силы не покинут его тело. Ева заворожено смотрела в его глаза, такие целеустремленные, яркие, живые. В необъяснимой тяге к обладателю этих бесконечно глубоких глаз она осторожно поднесла свою маленькую ручку к его лицу и дотронулась самыми кончиками пальцев до влажной горячей щеки. Это прикосновение будто вывело мужчину из транса – он моргнул, тряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и остановился, повернувшись к своей юной создательнице. Их взгляды встретились, одарив друг друга взволнованной радостью и лучами робкой улыбки, так и не достигшей губ, а лишь отразившейся в говорящих взорах.
– Удалось, – выдохнул с облегчением Тимор, закрывая глаза и подставляя, и без того пышущие жаром лицо, тёплым лучам солнца.
9. Ложь
Ещё одна часть «разноцветного» города. Высокие дома из белого камня с серо-розовыми прожилками, декоративные колонны в античном стиле у парадных, в проёмах множества арок, ведущих в просторные зелёные внутренние дворы, белокаменные лавочки вдоль широкой, усаженной невысокими деревьями аллеи. Под ногами снова песочно-жёлтая брусчатка, хотя, здесь она совсем расступилась под напором прорастающей травы, которая теперь низкими пучками и длинными тонкими грядами торчала из спирально завитых щелей. Вокруг ходят люди, такие же простые и живые, как на «жёлтой» улице. Они так же заняты своими мирскими делами, не обращают внимания на двух уставших путников, неторопливо бредущих в тени олив и мандариновых деревьев.
Ева отрешенно смотрела куда-то в сторону, погруженная в собственные переживания. «Почему он снова так отдалился от меня?» – блуждала одинокая мысль в её голове. После такого бурного, хотя и кратковременного бегства, после его непривычно тёплого взгляда. Мужчина просто поставил спутницу на ноги и спокойно пошёл вперёд, не показывая больше лица. «Наверное, оно опять стало безразличным» – девушка плелась за ним, не понимая, что происходит. Не пытаясь понять, лишь безрезультатно стараясь подавить чувство давящей пустоты в своём сердце, возникшее, как только она перестала кожей осязать жар его тела. Такая звенящая тишина в душе и тревожное ощущение смятения, будто всё то время, когда Тимор касался её, когда был так близко, её чувства бились о непроницаемую стену – каменный барьер между ними, мешающий их мыслям переплестись и стать единым целым, одним разумом, одним пылающим сердцем. Сейчас мужчина был далеко, в бесконечно длинных трёх шагах от неё и жутковатая преграда исчезла, но вместе с ней исчезло и его тепло, и всё то, с чем хотелось слиться воедино во время этой сумасшедшей гонки. «Что он пытается скрыть?.. Ведь я видела – чувства в его глазах не были поддельными. Зачем снова эта равнодушная маска?..» – почему-то Еву сейчас совсем не волновала серая башня с её таинственным обитателем. Она не думала о том, зачем Тимор так упорно вёл её туда, а потом сам же сбежал, унося девушку с собой. Не пыталась выяснить, куда они идут сейчас – все её мысли были заняты разбитым чувством необъяснимо приятной близости, щекочущей в животе, разочарованием, ощущением тяжёлой тоски по ускользающему образу её принца.
– Нам нужно найти место для ночлега, – прервал размышления тихий голос спутника, он обернулся и ждал пока она подойдёт ближе. Вопреки тревожным ожиданиям Евы, лицо мужчины не было равнодушным, оно оставалось спокойным, но без холодного оттенка, напротив, в глазах читалась мягкость, и лучилось тепло. Это выражение заставило девушку невольно слабо улыбнуться, будто не веря своим глазам и не решаясь сразу прогнать гнетущие мысли.
– Рядом есть место, где будет безопасно, – продолжил Тимор, когда спутница подошла ближе и нерешительно остановилась в шаге от него, в ожидании подняв на мужчину растерянные зелёные глаза. В голове её метнулась, было, мысль: «Почему бы не вернуться домой? Ведь там безопаснее всего», но Ева быстро прогнала её. Вернувшись домой, придётся расстаться с этим странным, почти незнакомым, но таким притягательно близким человеком. Пусть страх неизвестного и бушевал в её сердце после пережитого, но всё же, непонятное чувство, не отпускающее смущенный взгляд от бездны его тёмных глаз, было сильнее.
Девушка не стала задавать вопросов, лишь кивнула головой и снова молча пошла за спутником, но уже более уверенно, не размышляя больше о превратностях его изменений, а только ожидая, какие же ещё сюрпризы преподнесёт ей новый мир.
Продолжая путь, Тимор погрузился в глубокие размышления. А подумать было о чём: «Зачем я так рисковал, прижимая её к себе? Возможно, она уже начала вспоминать. Хотя, с её прежней натурой, я был бы завален вопросами, а сейчас она молчит. И её глаза…» – он не помнил, когда видел её глаза такими наивными и чистыми в последний раз, они бывали весёлыми, бывали печальными, лукавыми, игривыми, добрыми, но всё равно не такими. Сейчас в них не отражалось ни капли боли окружающего мира, ни одного осколка горестных воспоминаний, лишь солнечный свет чистой невинной души. «Она не вспомнила ничего. Почему?» – сомнений не было – память не вернулась, но задуматься заставляло ещё и другое. Он, как и ожидал, ощущал её, видел чувства девушки насквозь, когда она была так близко, и эти чувства окутывали его сердце, будто незримой тёплой волной пробивали грудь и заполняли его до краёв. Казалось, ещё чуть-чуть и он сможет прочесть мысли, но поток эмоций, исходящих из её души, будто обтекал невидимый барьер, устремляясь к телу мужчины, а мысли так и оставались за этой преградой. Возможно, так же за незримой стеной стоял и его разум для Евы, но проверять этого не хотелось, слишком велик риск, что этот барьер не выдержит пытливого напора размышлений девушки. Или тяжести тёмных воспоминаний, хранимых мужчиной. «Нет, лучше мне оставаться в стороне, пока не найду способ вернуть её домой» – ход мысли резко сменился: «Она не знает. Как сказать ей, что она пока не может вернуться? Как раскрыть мою ложь и не потерять её доверие? Хотя… Достоин ли я этого доверия?»
Впереди показался конец аллеи, упирающейся в высокое здание всё с теми же античными колоннами, стоявшими широким полукругом, подпирая выступающую часть плоской крыши. Стены его были белоснежными, настолько чистыми, что слепили глаза. Входной двери не было, вместо неё высокий дверной проём прикрывал тяжёлый красный занавес.
Путники поднялись по низким вытянутым ступеням и без колебаний вошли в здание. Глаза Евы, готовившиеся снова вступить в полумрак, а то и в полную темноту, широко раскрыли, когда она оказалась в просторном ярко-освещенном холле. Солнечный свет густо пробивался в ряды частых узких окон, изрешетивших стену в несколько рядов. Всё свободное от оконных проёмов пространство стен и весь потолок украшала гротескная роспись: белокурые ангелы, причудливые мифические животные, люди в ярких нарядных одеждах, ветви неизвестных растений с пышными бутонами прекрасных цветов – всё сплеталось в любопытных мотивах и иллюстрациях страниц чьей-то фантастической жизни. Грандиозное зрелище заворожило девушку, она продолжала идти, не чувствуя пола под ногами, изумлёнными глазами рассматривая один за другим мельчайшие фрагменты искусной росписи, пока в своём восторженном созерцании не врезалась во что-то тёплое и твёрдое. Опомнившись, она быстро отскочила от своего спутника на положенные три шага и, покраснев, опустила глаза, но тот лишь искоса взглянул на неё через плечо и снова отвернулся.
«Ну надо же было врезаться ему в спину!» – мысленно ругала себя девушка: «Как стыдно» – она украдкой приподняла взгляд на Тимора. Он о чём-то говорил с высокой худощавой женщиной старше средних лет, одетой в длинное тёмное платье и немного забавный белый чепец. Из-под края головного убора выбивались недлинные каштановые с проседью волосы, лицо её покрывала едва заметная сеть маленьких морщинок, большие серо-голубые глаза излучали тёплую доброту.
– Идём, нас здесь примут, – с лёгкой улыбкой окликнул Тимор смущенную спутницу и зашагал дальше по белым мраморным плитам пола. Ева поспешила за ним, проходя мимо женщины, она подняла любопытный взор и вежливо поздоровалась, на что та очень гостеприимно улыбнулась и проводила гостей дружелюбным и каким-то загадочно знакомым взглядом.
Путники вышли из зала в широкую галерею. Сводчатый потолок так же был украшен яркими фресками, но сейчас не они привлекли взгляд девушки – с двух сторон вместо стен шли ряды тонких колонн, соединенных невысоким ажурным заборчиком, а за ними раскинулся пышный, залитый ярким солнечным светом, сад. Множество всевозможных деревьев и кустарников, усеянных благоухающими цветами, будто замерли в прекрасном синхронном танце среди каменистых дорожек удивительно пастельных цветов – нежно-розовая тропинка аккуратно сложенная из мелких камешков уводила в гущу пышно цветущих кустовых роз и миндальных деревьев. Следом жёлтая брусчатка, окруженная золотыми ирисами и нежными нарциссами, за ними сирень и цветущий тимьян, дальше из ковра миниатюрных незабудок выглядывал шалфей и лаванда, скрывая нежно-голубые камни дорожки, а замыкал шествие слепяще-белый островок крокусов, гиацинтов и пионов, над которыми возвышались, раскинув осыпанные белоснежными цветами ветви, скромные яблони. Вокруг ароматных бутонов грациозно порхали яркие бабочки всех цветов и размеров, давая застывшей картине прекрасные оттенки жизни. Такого флористического парада Ева и представить себе не могла, он вздымал сотни приятных трепетных мыслей. Сад не хотелось покидать, но галерея близилась к концу и девушка, сияя вдохновенной улыбкой, замедлила шаг, чтобы как можно дольше наслаждаться созерцанием цветущей красоты и ощущением сложного переплетения сладких ароматов.
– Мы сможем ещё выйти в сад? – продолжая задумчиво улыбаться, отрешенно спросила она.
Голос спутника заставил её на секунду вернуться с небес на землю, почему-то Ева не ждала, что он ответит:
– Пока мы здесь, ты можешь быть в саду сколько пожелаешь. Но сейчас нам нужно расположиться.
– И осмотреться, – вдруг заключила девушка. Мужчина обернулся, окинув её быстрым изучающим взглядом.
– И переодеться, – закончил он.
Ева с любопытством оглядела свою одежду – вроде чистая, не рваная.
– Зачем? – спросила она после короткого самоосмотра. – Что не так?
Тимор, едва заметно, по-доброму усмехнулся:
– Слишком современно.
– И вправду, – высказала девушка мысль вслух, – выделяюсь. А почему здесь все одеты так старомодно? – вдруг спросила она. – Мне это не совсем понятно, но очень нравится, – она смущенно улыбнулась.
– Ещё бы, – ответил Тимор едва слышно, – это ведь твой мир. Девушка расслышала, но промолчала, не стала больше расспрашивать.
«Мой мир? Что же это всё-таки значит?»
10. Пристанище
Дверь небольшой уютной комнатки закрылась за спиной Евы, после недолгой тишины в коридоре послышались звуки удаляющихся шагов. Девушка ещё немного постояла у двери, оглядывая своё временное пристанище. Обстановка была небогатой, но очень милой. Первым бросилось в глаза стёганое одеяло в нежных розово-бежевых тонах, в мелкий цветочек, на небольшой кровати из тёмного дерева. Рядом комодик, накрытый ажурной кружевной салфеткой, письменный столик у противоположной стены, лёгкий стул на тонких гнутых ножках, небольшое окошко, занавешенное шторками в тон покрывалу. На стенах цвета топлёного молока – несколько картин с цветочными натюрмортами, узкое длинное зеркало в тонкой бронзовой раме за дверью, на простом деревянном полу – круглый светлый коврик. Комнату освещали неярким свечением два настенных светильника в бледно-жёлтых абажурах.
Ева с улыбкой устало вздохнула, появилось тёплое чувство, будто она дома, в своей комнате, казалось, именно такой она должна быть. Присев на край кровати, девушка задумалась.
«Как здесь спокойно» – медленно размышляла она: «Как будто я в другом мире. Может мне вправду всё это снится? Эта серая страшная башня» – при мысли о тёмном бесконечном коридоре она поёжилась: «Как быстро это пролетело и сейчас уже почти не тревожит. И совсем не страшно – где-то за тонкой стенкой он. Он обязательно защитит меня» – в голову полезли романтические мысли, но, не успев развиться, они были прерваны коротким стуком в дверь.
– Войдите, – промурлыкала девушка, не отойдя ещё от мечтательных раздумий.
В комнату заглянула всё та же гостеприимная женщина с добрыми серо-голубыми глазами:
– Ваш друг попросил дать вам более подходящую одежду, – мягким голосом произнесла она, – я на глаз подобрала размер.
Женщина протянула Еве небольшую стопочку аккуратно сложенных вещей и пару светлых кожаных туфелек без каблука.
– Это самое нарядное, что удалось найти, – добавила она виновато, – послушницы ходят в скромных тёмных одеждах, праздники у нас бывают редко, да мы и на праздники не очень любим наряжаться. Это платье я нашла в старых сундуках, – женщина мило улыбнулась.
– Послушницы? – удивилась Ева, с благодарностью принимая обновки. – Это монастырь?
– Можно и так сказать. Когда-то здание принадлежала богатым людям, потом добродетельный хозяин то ли уехал, то ли скончался, завещав своё имение маленькому ветхому монастырю. В тот же год монастырь сгорел, – монахиня печально вздохнула, – по непонятным причинам загорелся склад с провизией, огонь быстро распространился, перекинулся на главное здание, и вскоре от него почти ничего не осталось, всё выгорело. Вот монастырь и переехал в этот богатый дом, а чтобы не расслаблять себя роскошью, в левом крыле была открыта больница, а в центральной части – приют для бездомных и странных. В правом крыле находятся комнаты монахинь.
– Это так интересно, – протянула Ева, с любопытством глядя на собеседницу, – можно мне будет потом побродить здесь? Особенно по саду, он такой красивый!
– Да, – лицо женщины снова озарила гостеприимная улыбка, – сад – наша гордость. Мы ухаживаем за ним и стараемся сохранить в том виде, в котором он пришёл к нам от прошлого хозяина дома. Уже лет пятьдесят.
– Так много? – задумчиво спросила девушка. – А здание выглядит таким чистым и новым, будто недавно построено.
– Я была совсем маленькой, когда попала в монастырь, как раз в то время, когда совершался переезд в этот дом. На тот момент, говорили, что зданию больше сорока лет. Так что, скоро ему, наверное, будет сто лет! – монахиня идейно подняла палец и с улыбкой добавила. – Можно будет отпраздновать.
– С удовольствием побывала бы на празднике, – Ева радостно хихикнула.
– Мы тоже были бы рады. Ну а теперь я оставлю вас, чтобы вы могли переодеться, – женщина поспешила удалиться, – ваш друг остановился в соседней комнате, дверь – первая справа, – добавила она уже из коридора.
Длинное платье из тонкого светло-бежевого хлопка подошло идеально. Узкие рукава с небольшими «фонариками» на плечах, отделанные льняным кружевом по краю, красиво облегали тонкие ручки, высокий ворот подчеркивал длинную шею, мягкая ткань ровно легла по груди и изящной талии, юбка со скромными кружевными оборочками спадала почти до самого пола. Ева радостно покружилась перед зеркалом:
– Я и не знала, что у меня есть такая фигура – смешливо заметила она вслух – Какое платье! Не хватает только кружевных перчаток и зонтика от солнца, была бы как леди! – она разглядывала себя то с одного, то с другого боку – Вот бы ему показаться!
Ева на секунду задумалась: «А почему бы и не показаться?» – она надела светлые туфельки на босые ноги, распустила и быстро причесала пальцами растрепанные волосы, затем осторожно, как будто боясь кого-то разбудить, выскользнула за дверь.
