Текст книги "Порочный треугольник (СИ)"
Автор книги: Людмила Зенкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
4. Живой мир
Солнце поднималось всё выше, настроение постепенно карабкалось за ним, несмотря на продолжившееся молчание. Ева погрузилась в свои мысли и старалась радоваться каждому моменту, она решила, что должна впитать всё хорошее, что даёт ей этот мир сейчас: красоту пейзажей, свежесть ветра, тепло солнечных лучей – всё это она видела впервые в столь невообразимых масштабах. Ведь любые картинки в её книгах и уютный задний двор родного дома – лишь ничтожная часть света, малая капля старательно изученных крупиц окружающего мира. Здесь же, вокруг разлился безбрежный океан прекрасной новизны, она застилала глаза своей пестротой, она манила, она пугала и дарила столько неведомых доселе чувств, что сердце то замирало в ожидании чуда, то начинало бешено стучать, от нахлынувших эмоций. Спутник девушки – единственное серое пятно в этом завораживающем вихре свежих ощущений, постепенно он слился с пейзажем, маяча широкой спиной где-то на краю взгляда в трёх шагах впереди. Вокруг сменялась картина за картиной – то вздымались невысокие пологие холмы, поросшие изумрудной травой, то раскидывались плоские равнины, усыпанные пёстрыми цветами, то снова вырастали стеной густые, но удивительно светлые леса, залитые солнцем. Всё менялось так быстро, как страницы в увлекательной книге, которую читаешь взахлеб, на одном дыхании, не замечая ничего вокруг и не чувствуя течения времени. В окружении таких прекрасных чувств и эмоций и здесь время текло не ощутимо, пока наконец голос сердца не стал заглушаться голосом желудка. С утра у Евы во рту не было и маковой росинки, она надолго перестала чувствовать жажду и голод, увлекшись созерцанием и осязанием нового мира, но это не могло длиться вечно. Довольно быстро по телу стала разливаться усталость. Всё сложнее было сохранять постоянный темп ходьбы, во рту пересохло, а живот скрутило противной болью. Девушка замедлила шаг.
– Я хочу есть и пить, – со вздохом сказала она, нехотя переводя взгляд с цветочной поляны под ногами на серую спину попутчика, – ты говорил, что должен быть ручей.
– Впереди, шагах в двадцати, – сухо ответил мужчина.
Ева недоуменно начала искать глазами воду, секунду назад на много метров впереди был только луг и невысокая стена деревьев вдалеке. Но тут до её слуха донеслось журчание ручья, такое неожиданное и поразительно приятное во время жажды. Она ускорила шаг и, как только среди цветов невдалеке что-то блеснуло, бросилась туда невесомым, но всё же, торопливым бегом. Тонкий ручеёк быстро нёс свои кристально чистые воды по узкому каменистому руслу, весело журчал и, натыкаясь на редкие препятствия в виде крупных камней, одаривал склонившиеся над ним цветы вспышками мерцающих брызг. Девушка зачерпнула ледяной воды в ладони и припала к ней губами, наслаждаясь прохладой живительной влаги. По телу разливалась приятная свежесть и под её натиском быстро сдавалась, так внезапно навалившаяся, усталость.
Сероволосый стоял в стороне, глядя куда-то вдаль, и терпеливо ждал, пока спутница утолит жажду. Напившись, Ева зачерпнула ещё пригоршню воды, просто чтобы посмотреть, как солнечные лучи играют весёлыми бликами на её поверхности, это зрелище удивительно радовало глаз. В водном зеркале мелькнуло далекое отражение молчаливого спутника. Ева обернулась и посмотрела на него, лукаво прищурив один глаз:
– А ты не хочешь пить? Ведь мы так долго шли, да ещё и под открытым солнцем.
– Нет, – отрезал он, не взглянув на девушку.
– Как хочешь, – она с улыбкой пожала плечами, окатила своё лицо едва согревшейся водой из ладоней, поднялась и легко зашагала дальше по цветочному ковру. Мужчина пошёл следом, сохраняя привычную дистанцию, не пытаясь снова вырваться вперёд.
– А поесть где-нибудь можно будет? – окидывая весёлым взглядом окружающий пейзаж, спросила Ева чуть позже, когда обсохла ручьевая вода на лице и шее, но ощущение свежести всё ещё дарила чуть влажная майка.
– Мы почти пришли, на месте можно будет поесть.
– Пришли? – она на ходу обернулась и кинула на спутника быстрый подозрительный взгляд. – Так куда мы почти пришли?
– Скоро увидишь, – ответил он сухо.
«И почему я знала, что он это скажет?» – подумала девушка, ехидно скривив губы, и продолжила изучать глазами горизонт, на котором вдруг начали расти острые тёмные пики.
– Что это? – встрепенулась она. За полосой деревьев поднимались не то шпили башен, не то причудливая кромка скалистого хребта. Ответа не последовало, и Ева поняла, что это и есть ТО место, к которому они так долго шли. Она нетерпеливо ускорила шаг, хотелось как можно скорее посмотреть, что же за «мир» поджидает её там за узкой лесополосой, но в то же время сердце тревожно сжималось. Вдруг! Вдруг, этот мир окажется не так приветлив, или будет лишь ещё одним схожим отражением картинок с книжных страниц, не имеющих жизни?..
Напряжение росло по мере того, как над деревьями высились тонкие пики, расширяясь, они плавно переходили в округлые изгибы куполовидных и чёткие линии пирамидальных крыш. Из-под крыш выглядывали разнофактурные стены. Постепенно всё это стало походить на груду разрезанных и неправильно склеенных картинок. Несуразное сочетание архитектурных решений резало глаз и надежда попасть в тот потрясающий мир, который чаяла увидеть Ева, быстро угасала.
Путники прошли сквозь узкую лесополосу и, наконец, за деревьями показалась городская стена. Точнее не стена даже, а скорее арочный комплекс – напротив черты деревьев высились грандиозные каменные колонны, густо увитые плющом, высоко над головами они смыкались полукруглым сводом и зелёные лозы, добравшиеся туда, красиво спадали застывшими водопадами. Столпы тянулись направо и налево непрерывной исполинской цепью, замыкаясь где-то в громадное кольцо.
Это монументальное зрелище заворожило Еву, заставив замереть с открытым ртом и трепетно сжатыми у груди кулаками. Картина нелепо скомканного городского пейзажа тут же испарилась из памяти – такой пышный вход, казалось, просто не может вести в столь абсурдную обитель.
Волнительное оцепенение не продлилось долго – взор, скользивший по изящным линиям величественного сооружения, притянули две человеческие фигуры, стоявшие внутри одной из арок, возвышавшейся прямо напротив путников. Девушка испытующе прищурилась, будто не веря собственным глазам, и обернулась к своему спутнику, который остановился поодаль. Во взгляде её читалось удивление и что-то вроде вопроса. Так смотрит маленький ребёнок в лицо родителей, ожидая разрешения дотронуться до новой, долгожданной игрушки, не зная ещё, принадлежит она ему или нет. Мужчина на секунду взглянул ей в глаза, затем спокойно продолжил путь к городским «воротам», не проронив ни слова. Ева с замиранием сердца двинулась за ним, стараясь привести мечущиеся чувства в порядок. Сколько вопросов и мыслей пронеслось в её голове, пока они преодолели пятнадцать-двадцать шагов и поравнялись с привратниками. В этот миг головы двух мужчин почти синхронно повернулись, будто они взглядом преграждали путникам дорогу, а трепещущее сердце беглянки, кажется, вздрогнуло и остановилось. «Они живые» – промелькнула радостная и в то же время напуганная мысль в голове девушки: «Наконец-то».
5. Город
– Я Тимор, – сухо представился мужчина одному из стражников, тот оценивающим взглядом окинул пришельца.
В те несколько секунд, пока Ева и её спутник стояли под сводами величественной арки, девушка, не упуская такого шанса, жадно рассматривала стражей – частички жизни в рисовано-красивом, но бездыханном мире. Рослые крепкие мужчины были похожи, как близнецы: кучерявые рыжеватые волосы, выбиваясь из-под позолоченных краев упрощенных и скорее декоративных подобий шпангельхельмов [1]1
Шпангельхельм – раннесредневековый сегментный шлем.
[Закрыть], обрамляли широкие загорелые лица с крупными голубыми глазами, прикрытые аккуратно подстриженными бородами. Изогнутые металлические пластины, окаймленные золотом, поблескивали на плечах, локтях и коленях привратников. Эти железки не были доспехами, скорее лишь напоминанием о том, что люди, стоящие в арке, охраняют вход, а не просто вышли прогуляться. Под «латами» красовались чистотой молочно-белые ливреи с красной окантовкой, через правые плечи мужчин перекидывались алые тканые ленты с золотыми позументами в области груди. В центре замысловато витого узора поблескивало в небольшом круглом обрамлении какое-то гербовое изображение, но разглядеть его не было возможности – слишком далеко.
«Живые» – крутилась в голове девушки не то восторженная, не то просто любознательная мысль: «Наконец-то живые люди! Стоп!» – она вдруг задержала мысль, оборвав на секунду поток взволнованных чувств: «Он снова назвал своё имя! Да, точно! Теперь я не забуду. Тимор!» – она победно выкрикнула имя в своём сознании, и в эту секунду мужчина слегка повернул голову в сторону спутницы, так чтобы можно было увидеть её только краем глаз. Ева заметила этот подозрительный косой взгляд, заставивший вновь замереть в коротком испуге: «Он точно мысли читает!». Тимор помедлил ещё секунду и снова повернулся к стражу, который перевёл изучающий взор на девушку. Это отвлекло её от дальнейших размышлений, заставило забыть о страхе, уступившем место трепетному ожиданию того, что же будет дальше. Голубые глаза бесстрастно пробежались по стройной фигуре, облаченной в какую-то явно не вписывающуюся в окружающийся пейзаж одежду (действительно, девушка сейчас смотрелась, как современная туристка на развалинах Колизея) и впились взглядом в юное лицо. Черты лица рыжебородого мужчины приобрели удивленный оттенок, и взор метнулся обратно к глазам Тимора, те оставались по-прежнему спокойными. Стражник коротко вдохнул и вновь стёр со своего лица все эмоции, отвернувшись и уставившись, как статуя, в одну точку, где-то на кромке окружающего леса. Немой диалог закончился и сероволосый продолжил путь, а за ним, чуть задержавшись для последнего беглого осмотра монументальной арки и её хранителей, лёгкими шагами поспешила и Ева.
Девушка смотрела себе под ноги, немного страшась поднимать глаза, чтобы вдруг не разочароваться в городе с первого взгляда. Внизу мелькали небольшие желтоватые камешки, которыми была вымощена дорога, начиная от внешнего края колонн. Они укладывались тонкими спиралями, образовывавшими большие, перекрывающие друг друга круги. Кое-где из редких щелей между камнями выбивались ростки свежей зелени. Ева прикрыла глаза, напряженно вздохнула и наконец, подняла голову, чтобы оглядеться. Взгляд тут же потерялся в открывшемся пейзаже, она не знала, куда смотреть и всё что оставалось – снова остановиться и окинуть всё неторопливым восторженным взором. Перед ней открывалась городская улица, с двух сторон её высились двух и трёхэтажные дома с песочно-жёлтыми фасадами, украшенными тонкими буро-оранжевыми барельефами вокруг больших округлых окон. Малахитовый плющ и тут витиеватым узором покрывал части стен, наползая даже на красную черепицу покатых крыш, поблескивал глянцевыми листьями в ярких лучах полуденного солнца. Вдоль домов тянулись аккуратные тротуарчики под светлыми ткаными навесами, кое-где ютились небольшие деревянные прилавки с красиво разложенными фруктами, овощами и ароматными булками. Вся картина была такой спокойной, гармоничной и умиротворяющей, что снова всколыхнула подозрение, не очередная ли это цветная иллюстрация. И тут одна, две, три, пять, семь… Человеческие фигуры привлекли внимание Евы. Её взгляд начал метаться между ними – люди в простых старомодных одеждах неспешно ходили по тротуарам, что-то покупали, выглядывали из окон, просто стояли, о чём-то разговаривая друг с другом. Улица жила тихой размеренной жизнью в жарких потоках солнечного света.
Путники продолжали своё молчаливое шествие вдоль малолюдной улицы, шли они прямо посередине дороги, которая, судя по всему, являлась проезжей частью. Но вокруг не было видно никакого транспорта, и девушка не задумывалась над этим, в изумленном предвкушении разглядывая жителей города, которые изредка бросали отрешенные взгляды на двух необычных прохожих, но в целом не проявляли к ним никакого интереса.
– Город казался таким разрозненным из-за леса, – негромко произнесла Ева, мечтательно глядя по сторонам, – а здесь красиво.
Тимор ничего не ответил, но траектория его движения начала быстро меняться и вскоре пересеклась с прилавком, покрытым яркими пятнами всевозможных фруктов. Девушка догнала спутника, подошла к нему сзади на расстояние почти в один шаг и тихонько, почему-то нерешительно выглянула из-за его плеча, разглядывая продавца. Невысокий чуть полноватый мужчина в бежевой тунике и того же цвета куфие [2]2
Куфия – мужской головной платок, популярный в арабских странах
[Закрыть], прикрывающей голову, с чёрной щетиной на добродушном лице, оторвался от каких-то дел под прилавком и с приветливой улыбкой поднял тёмные вопрошающие глаза на покупателей.
– Два зеленых, – послышался голос Тимора и его палец небрежно указал на сложенные разноцветными горками яблоки. Ева глазами проследила за рукой мужчины и, когда взгляд упал на поблёскивающие глянцем фрукты, в животе предательски громко заурчало. Она тут же покраснела и снова спряталась за спину спутника, стало так стыдно, что хотелось уткнуться лицом в его серую куртку и зажмуриться, но подходить ближе она не решилась, напротив, сделала два шага назад, обхватила руками урчащий живот и замерла, опустив голову.
– Держи, – приятный, но как всегда холодный голос вывел её из кратковременного транса. Ева подняла взгляд на небольшой бумажный пакет, протянутый ей мужчиной, нерешительно приняла шуршащий свёрток и снова смущенно опустила глаза. Тимор, как ни в чём не бывало, двинулся дальше по краю мощеной дороги. Ева быстро взглянула на продавца, густо покраснела, чуть склонила голову в знак благодарности и засеменила за своим спутником. Чуть погодя, когда фруктовая лавочка осталась позади, а смущение немного отступило, она открыла пакет и заглянула внутрь, там лежало два больших зелёных яблока и пригоршня жирненьких вяленых фиников.
– Откуда ты знаешь, что мне нравятся финики? – со смущенной улыбкой спросила она идущего впереди мужчину. – И что зелёные яблоки мои любимые?
– Я угадал, – небрежно бросил он, – если голодна, не болтай – ешь.
Девушка обиженно скривила губы, но тут же остыла, снова заглянув в пакет, затем тихонько вздохнула, будто набираясь смелости:
– А ты не хочешь? – неуверенно поинтересовалась она.
– Нет, – ответ был всё таким же сухим, на что Ева легкомысленно хмыкнула, мол: «Не хочешь, ну и не надо» – и достала из пакета аппетитный салатовый фрукт.
Яблоки оказались такими сочными и вкусными, что их девушка умяла моментально. Немного подумав, она решила, что финики надо есть помедленнее, так сказать, растянуть удовольствие, тем более, что голод уже отступил и можно было предаваться созерцанию окружающего мира, наслаждаясь сладким, слегка приторным привкусом сухофруктов. К своему удивлению в этот миг Ева заметила, что городской пейзаж, неизвестно как, успел смениться, пока она самозабвенно вкушала яблоки. Перед путниками открылась большая брусчатая площадь в серо-коричневых тонах. Крупные, отполированные до блеска чьими-то ногами булыжники, выставившие вверх свои округлые спины, неприятно ощущались через подошвы обуви. Вертикально вытянутые узкие дома в два – три этажа, скупо украшенные каменными изваяниями причудливых животных и тонкой угловатой резьбой на бордюрах серых стен, смыкались кольцом вокруг площади, а прямо в её центре возвышалось впечатляющей высоты строение, выполненное в утрированно готическом стиле. Если бы небо сейчас заволокли тучи и грянул гром, то можно было бы решить, что это исполинских размеров склеп, от которого так и веет мрачной сыростью. Но солнце, как и раньше, заливало всё вокруг радостными лучами и здание с высоким тонким шпилем походило скорее на творение рук романтично-задумчивого архитектора.
Тимор остановился в тридцати шагах перед причудливо-гротескной постройкой, Ева, поравнявшись с ним, с подозрением вопросительно заглянула в тёмные глаза. Мужчина, едва заметно прищурился, продолжая смотреть прямо перед собой, ей показалось, что в его взгляде мелькнул оттенок гнева. И в голосе глухо заурчало негодование.
– Мы пришли.
6. Темнота
Когда долго ждёшь чего-то очень желанного, когда во всех красках представляешь ожидаемое, полагаешь на него надежды и вверяешь мечты, забывая обо всём и обо всех окружающих, а потом видишь, что цель твоего пути, твоего упования – серая безжизненная картинка, не вызывающая ровным счётом никаких трепетных эмоций. Сложно описать, что чувствуешь тогда. Ведь весь путь поэтапно добавлял всё новых радостей в предвкушение, как лестница, ведущая из темноты к свету. Первая ступенька едва различима во мраке, но чем выше, тем больше линий и цветов ты можешь разглядеть, тем больше света. И вот уже, кажется, последняя ступень, поднимаешься на неё и проваливаешься неожиданно во тьму начальной точки своего пути. Так Ева сейчас провалилась в серость окружающего пространства, и ей казалось даже, что действительно над площадью быстро собираются тяжёлые тучи – таким удручающе неожиданным ей виделся конец пути. Всё волнение и радость разом были стёрты из сердца, и над ним повисла противная бесчувственная тишина, это не было похоже на огорчение, скорее на разочарование с примесью едкой обиды и острым ощущением разбитой мечты. Девушка воззрилась на спутника с нескрываемым стоном последней надежды в молящих зелёных глазах, но мужчина – такой холодный и равнодушный, такой серый… он идеально вписывался в бесцветную картину окружающего пейзажа и его безразличное лицо не давало ни капли надежды. Он будто провёл свою спутницу сквозь живой мир, чтобы ввести в это мёртвое пространство, породившее, наверное, его самого.
– И это мой мир? – тихо спросила Ева, со страхом и разочарованием обводя взглядом бесцветную площадь. Тимор как будто вовсе не замечал смены её настроений, не обращал на это никакого внимания и не испытывал даже малейшей крупицы сочувствия к бедной затворнице, которая тонула в бурях новых мечущихся чувств, обрушенных на её хрупкие плечи неизвестным до этого миром. Без лишних слов он двинулся вперёд, ко входу в странную башню. Поднявшись по широким каменным ступеням, мужчина приоткрыл тяжёлую, окованную потемневшей сталью дверь, и, обернувшись, взглядом пригласил Еву, остававшуюся всё это время неподвижной, идти за ним внутрь:
– Здесь ты получишь все ответы, – произнёс он загадочным, вкрадчивым голосом. И только эта новая интонация в доселе холодных словах заставила девушку невольно встрепенуться и недоверчиво последовать за ним. За дверью было темно. Свет, идущий с улицы, едва освещал несколько метров неширокого сводчатого коридора, уходящего вглубь здания. Светло-серые стены и пол создавали ощущение, что войти предстояло в каменную пещеру. Ева нерешительно остановилась на пороге, глядя в зияющий чернотой тоннель, затем снова с надеждой взглянула на спутника, придерживавшего высокую створку двери. Его глаза, устремленные на неё, были сейчас так близко. Она чуть нахмурилась, глядя в эти тёмные глаза – за пеленой привычной уже бесстрастности блеснуло что-то едва различимое, что-то тёплое, мягкое. Девушке даже на миг показалось, что уголки тонких губ слегка дрогнули в невесомой улыбке. «Может ли стать хуже?» – мелькнула мысль и тут же вспомнилось: «Он не желает мне зла». И Ева, глубоко вдохнув, шагнула в темноту коридора.
Дверь за спиной медленно закрылась, погружая всё вокруг во мрак, послышались тяжёлые мерные шаги Тимора и его хрипловатый голос:
– Не бойся, дальше будет светлее.
«Не бойся? Что это? Забота?» – в мыслях затеплился слабый огонёк надежды, но на душе волком выла безудержная тоска – предчувствие неминуемого погружения в темноту. Только какая-то невероятная, почти слепая детская вера в добрые намерения этих глубоких, равнодушных глаз, заставила беглянку пойти по непроглядно-тёмному тоннелю, уводящему всё дальше от мира её мечты.
Девушке показалось, что они идут целую вечность по этому невидимому полу, среди потерянных в давящей темноте стен, когда впереди забрезжил слабый свет. Он приближался и в зеленовато-жёлтом свечении единственного настенного светильника, прикрытого зелёным абажуром, обрисовался контур массивной деревянной двери с толстым металлическим кольцом вместо ручки. Тимор, обогнавший спутницу где-то во мраке коридора, остановился перед дверью:
– Подожди здесь, – он обернулся и в этот миг время для Евы будто остановилось. Где тот холодный серый человек, с которым вошла она в эту башню? Перед ней был он – её прекрасный принц. Тот, что привёл её в волшебный мир, которого она впервые разглядела в зачарованном живом лесу, каким она представляла его тогда. Ведь это тот же молчаливый, равнодушный мужчина, но он будто снял с лица непроницаемую каменную маску, а его глубокие тёмные глаза, они остались, они открылись, наполнились чувством. В полупрозрачном сумеречном свете, слабая, но упоительно нежная улыбка его губ озарила напуганные глаза девушки. Взгляд принца был заботливым и бережным, но таким тяжёлым, будто граничащим с бессильным отчаянием.
– Не уходи, – прошептала Ева, не помня себя от нахлынувшего чувства страха и робкой заботы. Сердце прожгла мысль, что нельзя… никак нельзя отпускать за эту дверь его – единственного героя, которому она предназначена. Почему? Чего она боялась? Что он не вернётся? Или того, что вернётся, но снова на нём будет эта холодная маска? Она сама не знала, чего страшится, понимала лишь, что там – за этой последней преградой, за тяжёлой дверью, ждёт нечто ужасное. Как ловушка, из которой нет выхода. Как бешеный зверь, жаждущий крови.
Сердце защемило и, забыв о былых страхах, Ева вцепилась в руку мужчины, которая уже легла на холодный металл дверного кольца. Сжала маленькими белыми пальцами его локоть сквозь тонкую куртку, упала на колени и, уткнувшись лицом в серую ткань одежды, заплакала.
– Ты зря боишься, – прошелестел тёплый, хрипловатый голос прямо около её уха, – я вернусь.
Девушка подняла полные слёз глаза, лицо мужчины было так близко, а взгляд его был настолько нежным, что внутри вдруг всё затрепетало и стало трудно дышать, в животе защекотало от непонятных, но безумно приятных новых чувств. Повинуясь им, Ева чуть прикрыла глаза и подалась вперёд.
«Секунда… Вторая… Ничего не происходит» – она открыла глаза – Тимор стоял прямо, с прежним спокойствием глядя на неё, лишь брови его были едва заметно нахмурены. «Что это было? Не могло же мне всё это показаться?».
Спутник помог девушке подняться, мягким, но настойчивым жестом отвёл от своей руки её охладевшие от волнения ладони и ушёл, закрыв за собой злополучную дверь.
Потянулись минуты ожидания, Ева стояла, прижавшись спиной к стене, уткнувшись лбом в молитвенно сжатые руки. Думать не хотелось, было страшно что-то предполагать, оставалось лишь терпеливо ждать.
