Текст книги "Лиза. История жизни, или На Пределе (СИ)"

Автор книги: Людмила Малинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 4

1990 – 2014 года

Стоило мне зайти к маме домой, как в нос ударил запах перегара и курева. Чуть не задохнулась. Поморщилась. Скинула обувь и зашла на кухню. У мамы была двухкомнатная квартира на первом этаже. Сюда мы въехали в далекие девяностые годы. Мне, может, лет пять-шесть было. Помню как, держа маму за руку спрашивала, долго ли нам еще идти и где наш дом, и когда мама показала на девятиэтажку, я разревелась. Очень боялась лифтов. И страх этот у меня прошел к годам так двадцати пяти. Успокоилась только тогда, когда завели в квартиру. Первый этаж, квартира сразу, как поднимаешься по лестнице. Длинный коридор, две комнаты, кухня, туалет, ванная, балкон. Самая обычная квартира.

Большая комната, через которую можно попасть на балкон, раньше принадлежала родителям. Когда отец был еще жив и любил ездить на рыбалку, часто надувал резиновую лодку, искал проколы и заклеивал ее. В такие моменты я залезала внутрь, брала весла и представляла, как плаваю на ней по озеру. А с конца лета надувную лодку часто сменяли покрывала с клюквой и брусникой поочередно. Их нас заставляли перебирать. Мне это занятие нравилось, а вот сестры бесились. Папа у меня был очень хороший и работящий, если не уходил в запой. Дома всегда была свежая, вяленая, копченая рыбка, морсы и варенья из брусники и клюквы. Это если не считать ягоды, привезенные с дачи. Ммм, вкусняшки еще те.

Балкон был чуть поменьше кухни. Там мама хранила все консервы, которые делала с запасом на год вперед, но семья–то у нас большая, все съедалось очень быстро, поэтому мама каждый год делала новые заготовки. Еще на балконе хранились рабочие инструменты: молотки, пилы, плоскогубцы, гвоздики, шурупчики ну и прочие мелочевки.

Все инструменты прятались подальше от меня, ибо я очень любила пробовать железо на вкус. К слову однажды разобрала маме гладильную доску, в том плане, что, скрутила все шурупы и довольная запихала их в рот. Пока сия пропажа не обнаружилась. Ох и влетело мне тогда по самое не балуй! Только привычка осталась, и я продолжила мелко пакостить. Меня даже проколотая насквозь губа и впившаяся в пятку большая швейная игла не остановили. С того момента, отец естественно начал прятать все свои крючки для рыбалки, а мама швейные принадлежности, но разве меня это останавливало? Все равно находила запрещенное и тащила в рот.

Годами позже, когда мама выгнала отца, но папа сам был виноват, что его выгнали, и вместо него появился дядя Сережа, мы на балконе устроили уголок отдыха. Поставили небольшую скамейку, столик и раскидали подушки вместо стульев. Летом очень удобно там отдыхать. Окна нараспашку, прохладительные напитки и приглядывать за приготовлением еды можно. Один раз Мария поставила варить картошку, а мы с друзьями и отчимом устроились на балконе, и начали играть в карты. Время летело быстро, про картошку благополучно все забыли, пока я не почувствовала, как пахнет гарью. Вот переполох тогда начался. Смех и грех. Машка отправилась драить кастрюлю, мы с Ксанкой убирать квартиру, чтобы к приходу матери ни чего нас не выдало. А поддатый на тот момент отчим ушел спать.

Дядю Сережу я никогда не воспринимала, как отца. Для меня он вначале был чужим дядей, потом сожителем матери, и только в девяносто седьмом году, отцом моей младшей сестренки, а потом уже вторым официальным мужем мамы. Сам дядя Сережа появился у нас спустя где-то полгода, после того, как пьяный отец на моих глазах чуть не прирезал мать. Мы с сестрами играли в «Казаков-Разбойников», я захотела в туалет и забежала домой буквально на минутку. Когда вышла из туалета и потянулась за дверную ручку, обернулась к маме, хотела сказать: «Я убежала», но тут же замерла на месте и не смогла выдавить из себя ни единого звука. Только стояла, широко раскрыв глаза, из которых уже катились слезы, и как парализованная не могла сдвинуться с места. Благо тогда мама мыла посуду, она в последний момент успела обернуться, будто почувствовала что-то. Огрела отца чугунной сковородкой, выбивая из его рук кухонный нож, и побежала, хватая меня за руку.

В тот день я резко повзрослела. Перестала все время витать между небом и землей. Мне было десять лет. И этот момент до сих пор я отлично помню, и как бы ни сопротивлялась, выкинуть из памяти этот отрывок жизни так, и не смогла. Мы обе выскочили на улицу, соседи спрятали нас под балкон. И это при наличии трех полицейских, проживающих в нашем подъезде. Офигеть. Отец вышел на улицу спустя минут десять. Добрые соседи на вопрос отца: «Куда побежала?», вежливо ответили: «За дом». Как только папа скрылся за домом, мы с мамой вернулись в квартиру, и заперлись на две двери. Хитрость у нас одна имелась. Входную дверь можно выбить только изнутри. Раньше это было в диковинку, вот сейчас этим не удивишь. Но на тот момент я этого не знала, и очень боялась, что папе удаться ворваться к нам домой и завершить начатое злодеяние. Чуть погодя отец вернулся и начал ломиться в дверь. Я от страха тряслась, а мама, перебинтовав порезанную руку, ждала, когда приедет полиция и заберет пьяного отца. В тот момент, ненавидела отца всем сердцем и думала, что никогда в жизни не прощу его за этот поступок. Ах, если бы только знала, что он заплатит за все сполна.

Кухня. Та самая кухня, на которой уже мёртвый отец попытался убить маму, небольшая, но уютная. И столько воспоминаний, что и дня не хватит рассказать. Тот нож, которым папа все же задел маму, никто найти так и не смог. Поэтому долго в тюремной камере его держать не стали. Отпустили уже через пару часов. Полночи он тогда ломился к нам домой, а мама оберегала нас. Потом он куда-то исчез.

На кухне мало что изменилось, кроме, пожалуй, ремонта. Второго ремонта за все то время, что мы прожили в этой квартире. Между прочим, нож мы все же нашли, тот самый, которым отец пытался зарезать маму. Но вот страх перед пьяными людьми с ножами в руках, даже если они просто что-то режут, все еще остался. И если сижу в гостях, отдыхаю, кто-то хватается за нож, становлюсь бледной, как поганка, и тот же липкий страх, что познала в тот день, парализует меня в мгновение ока. После той истории, дома всегда прятала все ножи. У меня до сих пор иногда проявляется эта особенность. И я на автомате могу убрать ножи куда-нибудь в другое место и забыть, куда засунула их. Мама намучилась, пытаясь избавить меня от этой привычки, но все-таки справилась с этим.

После исчезновения отца, через некоторое время произошло первое ограбление. Потом второе, с промежутком где-то в две недели. Самое трудное для меня было понять, почему наши детские вещи, кроме новых, только купленных, с бирочкой, воры так и не забрали. Мы мелкие не понимали, что происходит, боялись очень. После второго ограбления, мама быстро собрала нас с сестрами, и мы на пару месяцев переехали жить к бабушке и дедушке, родителям мамы. Их я обожала пожалуй не меньше, чем маму. Тем более бабуля кормила на убой. Вроде уже наелась, а отказаться не в силах. Потом как колобок ходила, еле передвигаясь. Вспоминая бабулю, улыбнулась. Хотя мне, наверное, было полезно много кушать, ибо я была тонкая, как спичка. И купить вещи на меня было большой проблемой. Вся одежда продавалась по стандартам, и маме приходилось все время ушивать вещи, чтобы они на мне не болтались мешком.

Забирал нас из дома мой дядя, мамин родной младший брат. У него, как и у мамы, брак не сложился. С женой он развелся, но с сыном виделся постоянно. С двоюродным братом у нас была разница в два года, и меня не смущало, что он младше, мне очень нравилось играть с ним и его друзьями. Так я постепенно превращалась в пацанку. Дружить с девчонками я не хотела. Мне было скучно и неинтересно с ними. Вместо кукол, предпочитала машинки, ножечки, мячи. Чудесное для меня время. И с сестрами было скучно. У них непонятно что было на уме. Они все время где-то пропадали. Меня с собой не звали и, слава Богу! А я крутилась рядом с взрослыми. И, пожалуй, меня все устраивало.

Беззаботное время закончилось быстро. Пришлось нам возвращаться домой. Переносить вещи опять же помогал мамин брат. Первое, что бросилось в глаза, когда мы зашли домой, прежде чем мама успела стереть, это матерная ярко красная надпись на зеркале, сделанная маминой любимой помадой, по всей ширине и высоте. Вот тогда то до меня и дошло, кто нас дважды ограбил. Было больно оттого, что папа так с нами поступил. На какое-то время отец совсем исчез из нашей жизни. Я не знала, что с ним, и где он пропадает. Мне вообще было все равно. Только потом, спустя несколько лет, узнала, что мой дядя связался с очень серьезными людьми, благодаря которым, наш папочка оставил нас в покое. А потом и мамин брат пропал. Оказалось, прятался от этих самых серьезных людей. Хорошо хоть нас никто не трогал. Спасибо тебе Господи, что оградил нас от этой напасти!

Кстати, обедали мы всегда за кухонным столом. Причем сестры съедали все очень быстро, а я любила растягивать удовольствие и никуда не торопилась. Короче, грела уши, подслушивая, о чем болтают взрослые. Да и мобильных телефонов на тот момент еще не было. Торопиться мне было не куда. На улицу выходила тогда, когда меня выгоняли. Предпочитала свободное время от учебы проводить за книгами, которые брала в библиотеке. Маме спасибо за мою любовь к книжкам. Как-то мне надо было летом почитать мифы и легенда древней Греции, а я забыла об этом. Ох и оторвалась мамуля на мне тогда. Две недели до конца летних каникул, а я даже не соизволила прочесть последнею книгу из списка домашнего задания на каникулы. Не порядок! Каждый день по пятьдесят пять страниц чтения, потом полный пересказ! Как же я тогда это ненавидела и проклинала тех, кто придумал эту чертову программу на время летних каникул.

Мой мобильник снова пикнул. Посмотрела входящее смс, ответила: «Хорошо» и включила чайник. Сделала себе кофе и опять закурила, вслушиваясь в тишину квартиры. Минут через десять, на кухню зашла пьяная мать. Я очень ее люблю, но терпеть не могу, когда она выпивает. Это значило, опять начнется воспоминания об отце, пьяные слезы, иногда упреки в мою сторону. Почему молчала, почему скрывала, что происходить в моей жизни. А зачем? Зачем говорить, если она и так прожила все, что можно. И все это благодаря моим сестрицам. Вот и подумайте, зачем мне ее еще загружать своими проблемами? Ну не так она меня воспитала, вот хоть тресни меня по голове, не так!

– О, доченька, ты уже вернулась? – мама тоже закурила. – Как Анютка?

– Нормально все, – я поморщилась, слегка нахмурила брови и уставилась на кружку с кофе.

– Опять врешь, – от мамы сложно все скрыть. – Опять с Андреем поругалась? Не думала вернуться к нему? Все думаю, вдруг ты захочешь все изменить.

Я поперхнулась кофем.

– С ума сошла? – спросила в ответ на ее вопрос.

– Я вдруг подумала, что все может еще наладиться.

– Никогда, – холодно произнесла. – Хотя знаешь, ты права. Я бы кое-что поменяла.

ГЛАВА 5

2014 год

– А знаешь, – задумчиво ответила матери, – ты права. Если бы у меня был шанс вернуться назад в прошлое, с удовольствием кое-что изменила б в своей жизни. Нет, не простила, и не вернулась бы. Единственное, что я поменяла – Аня. Я не отдала бы ее им. Вот, о чем я больше всего сожалею.

– Не переживай, все будет хорошо. Ты сильная девочка, справишься.

Я усмехнулась и кивнула, соглашаясь с мамой. Ага, сильная, конечно. Сильные люди не плачут ночью в подушку и добиваются того, что хотят. А я так, слабое звено. Мне силенок не хватает, чтобы добиваться того, что хочу. Особенно это тяжело, когда все проблемы разом набрасываются на тебя, а ты беспомощно только разводишь руками в стороны.

– Не делай так, – мама опять потянулась за сигаретой. Вот что за мания у пьяного человека курить одну за другой?

– Как так?

– Глаз не щурь. На отца сразу становишься похожа. Он тоже всегда так делал.

Пф. Я знала, что вылетая, копия отца, и меня это немного подбешевало. Удивительно, нас у мамы четверо, и у всех характеры разные. И внешность тоже. Оксанка была копией мамы в молодости. Высокая и темноволосая. Мария вообще ни на кого не походила, мне даже порой в голову приходила мысль, что мы не сестры. Однако мама уверяла, что сестренка моя, вылетая бабка Алла, папина мама. Ну не знаю, я фоток своей бабки в молодости ни одной не видела. Сложно сказать, так ли это. Так-то у меня мама русская, а папа эстонец, но чисто с русским именем. Полное имя бабушки Аллы – Альвина Лепп. В переводе с эстонского языка, государственного, между прочим, языка, Лепп значит ольха. Бабушка была несколько раз замужем. Самый последний ее брак состоялся на старости лет, когда ей исполнилось восемьдесят. Она ударилась в Бога, выскочила замуж, перебралась к такому же верующему в Бога, мужу, оставляя свою двухкомнатную хрущевку младшему сыну, то бишь еще одному моему дяде, только со стороны отца. И была такова.

Не скажу, чтобы я ее не любила. Любила, но по-своему. Она никогда особо нами не интересовалась. Мы с сестрами иногда навещали ее, только по отдельности. Оксанка и Машка скромностью не страдали и все время у бабки Аллки денег занимали. Ксанка, как правило, долги отдавала, а вот Мария все время забывала это делать. Еще одна черта, которая меня бесила в ней. Я пару раз приходила к бабушке в гости, но старалась не рассказывать ей о своей семейной жизни. Боялась, что бабуля опять заведет свою любимую шарманку, и попытается меня затащить в их эту верующую коммуну.

Прости меня Боже! Я ничего против Господа Бога не имею. Но чтобы вот так, как бабка Алла, ни за что на свете! Ну не создана я ни для монастыря, ни для семейной жизни, что еще с меня взять, а? Да и монахиней становиться вроде как уже поздно. Аль не девственница уже, пью, курю, матом ругаюсь, и даже с мужиками вон иногда дерусь. Святой никогда не была, и становиться ею не собираюсь. Так всем при знакомстве и говорю: «Здорова. Я – Лиза. Не святая, и никогда такой не буду. Пью, курю, матом ругаюсь. Прошу, любить и жаловать такой, какая есть. Лгать не буду. Лесть не люблю. Если есть что мне сказать, флаг в руки. Притворство ненавижу. Лучше горькая, правда, чем сладкая ложь!»

Как думаете, много таких, кто остается рядом, после такое речи? Правильно, нет! Рядом со мной сейчас только те, кому я доверяю полностью. Вот они знают меня настоящую. Я могу улыбаться и весело хохотать, когда на сердце больно, только главное глаза прятать вовремя и, никому прямо в лицо не смотреть. Иначе трендец полный. Раскусят в два счета.

– Твои глаза – как зеркало души, – мама блин, ты опять принялась за старое? – Опять что-то вспомнила. Глазки такие грустные-грустные. Знаешь, когда твой папа был жив… – дальше я продолжаю ее слушать, начисто отключая эмоции, так как знаю, что за этим последует. Это еще одна функция моего организма, которая выработалась за последние четыре года.

Пока я тут сижу на кухне, жду, когда Михаэль заедет за мной и заберет, моя мамулечка-красотулечка, решила, что нашла свободные уши и вылить на меня еще одну порцию воспоминаний, которые я по сто раз слышу, когда она выпивает. Редко происходит что-то новое. Потом начнутся слезы. Я сначала разозлюсь, попытаюсь, как обычно отгородиться от этого, но в итоге, буду ее обнимать, успокаивать и реветь на пару с ней. Стандарт.

В этот момент звонит мой телефон. Михаэль. Ну наконец-то! Его звонок спасает меня от пьяной маман. Я беру трубку.

– Да?

– Я подъехал. Выходи, – слышу такой милый голос своего мужчины и улыбаюсь.

– Щас буду, – отключаюсь, виновато смотрю на маму и делаю попытку ускользнуть. – Я пошла. Михаэль приехал. Ждет. Завтра зайду, поболтаем, ок?

Размечталась. Кто бы сомневался, что так легко смогу уйти. Быстро ополаскиваю кружку. Скольжу взглядом по безобразию в раковине, делаю мысленно пометку, что надо бы завтра прибраться. И быстренько сбегаю в коридор. Натягиваю обувь, хватаю сумку и тут же оказываюсь в объятиях мамы.

– Доченька, я тебя очень люблю, – шепчет она и начинает плакать.

– Я тоже люблю тебя, мам, – нежно вытираю ее слезы.

– Ты такая красивая стала, как ушла от Андрея. Ухаживать за собой начала. А то выглядела как пятидесятилетняя старуха.

Что верно, то верно. Я запустила себя, пока жила с Андреем. Перестала краситься, одевать то, что мне нравилось, подстраиваясь под вкусовые предпочтения мужа. Жила ради него. Андрюша это, Андрюша то. Если в гости к кому-то ходила и засиживалась там дольше обычного, потом вскакивала и как угорелая неслась домой. Как же, Андрей должен домой на обед прийти, а я сготовить не успела. Тьфу ты, ну! Вот как можно было быть такой глупой дурочкой, а?

– Спасибо, – усмехнулась я, мысленно соглашаясь с мамой. – Давай, ложись, отдыхай. Завтра зайду. И мам, пожалуйста, хватит пить. Ты же знаешь, как я этого не люблю.

– Хорошо.

– Честно?

– Я вот, сейчас стопочку выпью и все, – немного замешкалась мама с ответом, а я вздохнула. Знала, что одной стопкой дело не закончиться.

Поцеловала маму, и убежала.

Выскочила на улицу, направилась к зеленке. Сбоку дома находился маленький зеленый магазинчик, у нас в городе все его величают Зеленкой. Вот там-то и ждал меня Михаэль. «Место встречи изменить нельзя», – усмехнулась я. Ой мама, как вспомню, что мы вытворяли около зеленки с любимым, так щеки пылать начинают. Вот никогда не любила на людях проявления, каких либо чувств. Считала это моральным и ущербным чувством, а сама-то как влюбилась, так все, слетела с катушек.

Подбежала к любимому. Он усадил меня на капот машины, размещаясь между моих ног и жадно поцеловал. Ответила ему со всей страстью, на какую была только способна. Эх, жаль мы не дома, изнасиловала бы и глазом не моргнула.

Михаэль отстранился. Поправил выбившую из моего хвоста на голове, прядь волос, пряча ее за ухо. Нежно погладил по щеке.

– Я вискарик взял. Будешь?

Кивнула. Чуть-чуть можно.

– А сиги?

– Сейчас куплю. Подождешь?

– Куда ж я денусь? – усмехнулась.

Спрыгиваю с капота хондочки, и сажусь в машину.

– Привет, – слышу знакомый голос и удивленно оборачиваюсь назад. – Ничего, что я с вами немного потусуюсь? С Андреем поругалась.

– Без проблем, – отвернулась обратно, а у самой неприятно так под лопаткой засосало. Что-то в последнее время Сашка все чаще и чаще вертелась рядом с нами. Мне это начинало не нравиться, но я как, обычно сделала вид, что все «чики-пуки».

Михаэль быстро вернулся, сел за руль и погнали к нему. Так как мы не афишировали что, живем вместе, надо было вести себя так, словно мы только помирились. Странно все это. Я взяла сигарету, приоткрыла окно и закурила. Опять углубляясь в свои воспоминания. Ибо мне совсем не хотелось думать, каким боком Александра оказалась в машине, раньше меня.

Как там говорят? Разгон от милой зайки до жуткой стервы полторы секунды, и тормозного пути нет? Хмыкнула. Стерва из меня так себе. А вот что тормозного пути нет, это точно. Я собственница. И очень ревнивая к тому же. Уж лучше во мне зверя не будить, могу так накосячить, что мама не горюй! Вообще-то у меня настроение быстро портящееся. Да, да, я – Близнецы по гороскопу.

Оксанка сеструха старшая, боевая такая, за словом никогда в карман не лезла. Ей только дай волю, палец откусит, глазом не моргнёт. В детстве я ее даже побаивалась и выполняла все, что она просила. И за все проделки старшей сестры влетало именно мне. Эх, и почему я такая слабохарактерная? Не удивительно. Ею всегда правили амбиции, гордость и зачастую граничащее с патологическим состоянием самолюбие. Моя сестрица стремилась к власти признанию, богатству и роскоши, но, не смотря на любовь ко всему красивому, дорогому и шикарному, главным в ее жизни все же была невероятная страсть к лидерству и тщеславию. Слабой стороной характера у Ксанки была лесть, на которую, по-моему, мнению она очень падка. Оксанка по жизни эгоист, зато никогда не предаст. Лев по гороскопу. И я очень не хотела, чтобы моя доченька была такой же, как она, но разве мы выбираем, когда кому рождаться? Пока моя девочка еще маленькая и ее характер сильно не провялятся. Это не может радовать.

А Мария? Ох, уж эта Мария. Что я могу о ней сказать? У нее, как и у меня авантюрный, яркий и изменчивый характер. Мы с ней не только склонны к перепадам настроения, но и к ситуациям душевного смятения, поискам себя, вовлеченности в авантюры и сомнительные затеи. Только вот все равно очень разные, не смотря на разницу в возрасте, в пять минут. Она ловкая, живая, хитрая и, пожалуй, такая же эгоистичная, как и Ксанка. Сложно представить ее другой. Расчетливая, дерзкая, местами стервозная дрянь, которая думает только о себе любимой. Нет, пожалуй, Оксанка не такая, как Машка. Определенно, Мария уж очень любит оказываться в центре внимания. Особенно если вспомнить какие она разборки устраивала посреди улицы с Ксанкой. Как хорошо, что до драки у меня с ней не дошло.

А вот Лидка интересный экземпляр. Сашка тоже. Они обе в свое время заставили меня помучаться. Обе ревновали меня друг к другу. У них разница в возрасте две недели. Забавное совпадение. Характеры у них, кстати, очень похожи, может, поэтому я сблизилась с сестрой Андрея, что в каких-то определенных чертах она напоминала мне мою сестру?

Обе они, не любят сильных перемен и склоны к перепадам в настроении. И с дисциплиной у них не очень. Привлекательные, стройны, жизнерадостные. И глаза, словно изнутри сияют. Позитивом так и манят. Пообщаешься с ними и все, хорошее настроение обеспечено если не на целый день, то хотя бы на несколько часов. А еще девчонки сами по себе независимые. Импульсивны, непостоянны, и не принадлежат ни к одному делу или человеку целиком. Словно всегда устремлены в будущее. Хочется пожелать им счастья. Таких искренних людей я еще не встречала.

Кстати, Лидия и Сашка очень похожи внешне. Обе высокие и стройные как лани. С длинными темными волосами, пухлыми губами и карими глазами. Эх, мне бы такую же внешность…

– Лииизааа, – я вздрогнула. Сашка потянулась ко мне и случайно коснулась плеча Михаэля. – Ау, я уже третий раз спрашиваю, у тебя все хорошо?

– Да, все хорошо, – я с любопытством, что ли посмотрела на любимого, потом перевела взгляд на сестру бывшего мужа.

Теперь сомнения отпали. Этих двоих явно что-то связывало между собой. Ну, просто невозможно не заметить их переглядываний и легкости в общении. Такое ощущение, словно они либо играют, либо пытаются что-то скрыть. Ох, чувствую я, кто-то напьется.