Текст книги "Близкие звезды"

Автор книги: Людмила Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ну уж нет. – Гардон свалил оружие на пульт рядом с собой. – Вы будете говорить первым. Я считаю это справедливой компенсацией за радушный прием. Только говорите кратко и отчетливо.

Рэд уселся напротив, откинул гермошлем назад и принялся брезгливо оттирать с лица засохшие слезы-сопли-слюни перчаткой полужесткого скафандра.

– Да-да… Конечно. Мое имя Берт Стоун. Я… можно сказать, я хранитель этого места.

– Берт Стоун?!

Так вот почему лицо человека, которого он встретил при столь странных обстоятельствах, показалось Гардону смутно знакомым. По данным СКБ планетолог Стоун был одним из двух человек, которые первыми пытались расконсервировать филиал после перерыва и не вернулись. С их исчезновения и начались бесплодные попытки проникнуть в злополучный исследовательский центр.

– Где сотрудник СКБ, который сопровождал вас? – спросил Рэд, решив, что лучше потом умоется, чем рожу расцарапает. Психоз по поводу следов собственной смерти на лице отступал по мере того, как внимание переключалось на разговор.

– Погиб на маршруте, – Стоун перехватил недоверчивый взгляд. – Он действительно погиб. Разве я похож на убийцу?

– Похож, – сказал Гардон. – Только на неопытного. Почему же вы решили разыгрывать здесь трагикомедию с таинственным исчезновением и последующим воскрешением, господин Стоун? Исследовательский азарт? Или вы попросту рехнулись?

– Послушайте, э-э-э…

– Рэджинальд.

– Рэджинальд. У меня нет другого выхода, как все вам рассказать.

– Да уж, я думаю.

– Но что вы будете с этим делать? Я предлагаю вам уйти. Могу даже гарантировать безопасный переход до посадочной площадки, а вы скажете, что заблудились в миражах.

– Все остальные так и сделали?

– Нет. Вы первый, кто дошел сюда за полгода. И мне ужасно любопытно, как вам это удалось?

– Берт, – устало сказал Рэд, – выкладывайте, что знаете. Ведь для чего-то, черт возьми, вы назвались хранителем! Иначе я вас просто пристрелю и возьму груз, который мне нужен.

Ученый испытующе посмотрел на него, взвешивая обе возможности: доверить первому встречному бесценную информацию или умереть во имя науки. Придя к какому-то решению, он вдруг подался вперед и заговорил без всяких предисловий:

– Представьте себе живую планету.

Гардон скривился: «Сумасшедший дом, я так и думал».

– Нет-нет! Это не сказки, и я не сошел с ума. Планета в целом, ее ядро, не очень отличается от виденного мною раньше. Материки, Рэджинальд! Я первый понял это. Смотрите. – Он включил монитор, покосившись на сваленное в кучу оружие, которое Рэд небрежно отодвинул в сторону. – Всего их девять. Они представляют собой громадные биоструктуры, обладающие разумом и колоссальной энергией. Откуда такая нестабильность и вечная путаница с координатами? Материки двигаются, что, в принципе, было известно. Они переползают с места на место гораздо активнее, чем литосферные плиты любой из известных планет такого типа. Их миражи – это их война друг с другом за экваториальные территории! Понимаете?

– Нет.

– Хорошо, скажу по другому. Война огромных биополей, более мобильных, чем их неповоротливые обладатели. Материки обманывают друг друга, изменяя ландшафты, показывая пустоту там, где ее нет, и наоборот, а когда это не удается – бьются друг с другом! Землетрясения, причем локальные, здесь обычное дело.

– Это я заметил.

– Думаете, почему центр построили именно здесь? Ведь расстояние до основной посадочной площадки отсюда не больше двадцати пяти километров, а по прямой еще меньше.

– В каталоге указан какой-то тектонический разлом, но я до конца не разобрался. Слишком специфическая информация…

Берт понимающе кивнул.

– Это свежий «шрам». Вернее, когда строили центр, он был свежим. Зона поражения составляла около двадцати километров, соответственно возможность продуцирования миражей здесь была резко снижена. Сама собой появилась готовая площадка для испытаний рядом с основной базой. Просто находка! Но планетарная биосистема оказалась самовосстанавливающейся, и в результате мы имеем то, что имеем.

– «Карамель» на камнях в радиусе трехсот метров… раньше это было единственным проявлением миражей практически на всем маршруте до Центральной! – догадался Рэд.

– Хм. Да, похоже на карамель… Но еще через пару месяцев здесь снова будет кромешный ад. Когда вы вошли в систему карликов района Альгарро, то наверное заметили, что в ней шесть планет. Даю голову на отсечение, что среди них найдутся подобные Л-80. Единственное, что мне не удалось выяснить, возможно ли общение между ними. Если да… Живая планетная система, Рэджинальд! Может быть, и нет, но человеку решительно нечего здесь делать. Тем более – человеку с оружием.

– Почему такая болезненная реакция именно на человека?

– Потому что в любом из нас сконцентрировано столько же эмоциональных реакций, выплескивающихся наружу, сколько здесь размазано по целому материку. Это же настоящая заноза с мегафоном! И скорость мышления несопоставима.

– Предположим, я вам поверил. Тогда что здесь ищет СКБ? Речь шла о стратегическом грузе. Мыслящий агрессивный материк, закаленный в боях, – это, конечно, здорово. Но что дальше?

– Нет, не материк. Не материк, а его оружие! Все живое имеет свое биополе. Увидеть ауру человека может только экстрасенс, обладающий так называемым астральным зрением. И всегда найдутся скептики, которые в это не поверят. Чтобы увидеть биополе здесь, не надо быть экстрасенсом. Оно просто бросается в глаза.

– Миражи?

– Да. Именно. Они ведь не бесплотны. То есть это не миражи в нашем понимании. Это нечто совершенно иное: одновременно материальное и имеющее бесконечное количество вариантов трансформации. Универсальное оружие. Можно поставить перед армией классический образ старухи с косой, которая на глазах у сотен людей скосит десяток-другой воинов из их рядов. Представляете масштабы паники? А если наложить на это суггестивные техники, которыми человечество владеет еще с Земли-1? Даже если отбросить гипноз, можно выставить целую армаду призрачных кораблей. Полчаса уйдет на опознание. А если между ними расставить реальные боевые крейсеры?

– Страшно, – задумчиво сказал Рэд. – Но еще никому не удавалось повернуть историю разработки оружия вспять. Пока вы выиграли всего полгода…

– Я попытался установить с ними контакт, – уже спокойнее продолжил Берт, кивнув на экран с панорамой планеты. – Однако попробуйте дружески поболтать с целым материком. Сколько квадратных метров его биотерритории вас услышат? А те, кто тысячелетиями воевал с ним? Существует ли у них дипломатия? Конечно, кое-чего я добился, но это ничтожный результат по сравнению с несопоставимостью наших миров. И если не до конца изученные проявления чужой агрессии перебросить в наш мир, усилив гипнотическим эффектом, никто не знает, что от него останется.

Гардон помолчал. Он поверил Стоуну сразу же. Он двенадцать часов испытывал на себе проявления «чужой агрессии» и до сих пор не понимал, как остался жив.

– Согласен, – произнес Рэд. – Но вы не остановите военную машину.

– А вы? Гардон улыбнулся.

– А я тем более. Мой корабль, который сейчас висит на орбите, стерегут как зеницу ока и блокируют дальнюю связь. Так что вряд ли мы сможем пообщаться с прессой или президентом Объединенного Совета.

– Так вы – космолетчик?

– Да. Я капитан АСП. Моя фамилия Гардон. У меня здесь транспортник класса МНК и задание вывезти контейнеры, как я теперь понимаю, со стабилизированными миражами или чем-то подобным, что может не рассыпаться за пределами Л-80.

Стоун кивнул.

– Примерно так. Хм… АСП… Я и не думал, что она занимается подобными делами.

– АСП не занимается. А вот мне, к сожалению, пришлось. Итак, что у вас есть, чтобы доказать вашу теорию?

– Я кое-что записывал. К сожалению, довольно бессистемно.

– Собирайтесь. Контейнеры тоже возьмем. А «Ви-Си» нечаянно взорвет исследовательский центр.

– «Ви-Си»? С вами биоробот?

– Был. Он вышел из строя. Такой ненадежный образец, знаете ли…

– Как это вы меня не убили, Гардон? – вздохнул Стоун. – И потом, взорвать центр – это пахнет трибуналом.

– Не больше, чем введение в заблуждение командования космофлота Аналога-1 и СКБ, которым вы тут занимались из гуманистических побуждений, пока у них одна экспедиция за другой пропадали. Как отключить зенитки, знаете?

– Да, разобрался.

– Отключайте. Сколько здесь контейнеров, готовых к демонстрации?

– Шесть. Что вы собираетесь делать?

– Использовать их по назначению: спасти ваше доброе имя и свою шкуру. Опять же о человечестве тоже нельзя забывать. Если вы так подружились с Л-80, может, организуете узконаправленный сеанс связи с орбитой? У меня в шлемофоне даже не фонит – весь связной блок выгорел.

– Да, это могу, – Стоун окинул взглядом обожженный и покоробленный скафандр Гардона. – Идея зеркального экранирования ваша? – он кивнул на гермошлем.

– Моя. На абсолютную поглощающую поверхность производственных мощностей не хватило. У меня звездолет, а не лаборатория. Установили связь?

– Невероятно, – пробормотал ученый. – Предлагаю вам место в нашем институте.

Рэд хмыкнул и подошел к передатчику.

– «Моника», это Гардон.

– Рэд! Где ты? – раздался голос радиста. – Тут хоть засканируйся!

– Кейт, дай мне Стрэйка.

– Здесь, – тут же откликнулся Джери.

– Джери, на катер! Ты – первым, Блохин с тобой. Сержа с Кейтом подбросите до центральной посадочной площадки. Высадишь их, пусть заберут планетолет. Пройдешь сюда вдоль поверхности. Зенитки отключены, но ты поаккуратнее. Джоя не брать!

– Понял.

– Надо сделать вид, что мы гоняем пока только до Центральной, – повторил Гардон.

– Я понял, Рэд.

– Жду вас. До связи.

– А вы умеете принимать решения, капитан, – задумчиво сказал планетолог. – Вот уж никогда бы не подумал, что мне доведется с симпатией относится к человеку, который меня подстрелит.

– Кто вам сказал, что я человек?

– То есть?

– Не верь глазам своим, исследователь Берт Стоун! Показывайте, где склад.

Массивные створки дверей разомкнулись, Стоун и Рэд переглянулись и одновременно сделали тот шаг, который окончательно поставил их вне закона. Погрузчики выкатили контейнеры на стартовую площадку. Рэд вышел проконтролировать их работу и посмотрел вверх. Клубящиеся облака напоминали северное сияние Аналога-1 – самой холодной планеты системы, с которой у климатехников были вечные проблемы, – только выполненное в пастельных тонах. Весь небосклон словно струился. Приглушенные переливающиеся краски спектра перечеркивали иссиня-черные зигзаги, напоминавшие медленно ползущих и извивающихся змей. Все-таки был в Л-80 какой-то магнетизм. Первый раз за день Гардон усомнился в здравомыслии Стоуна. Свихнуться здесь, оставшись одному, было куда проще, чем скрупулезно заниматься исследованиями, подогревая призрачную надежду на здравомыслие соплеменников, которые рано или поздно должны были появиться.

Рэд вернулся в здание и бросил на планетолога пристальный взгляд. Тот, морщась от боли, пытался сменить на руке пропитанную кровью повязку. Помогать ему в перчатках скафандра – только издеваться. Нет, он не производил впечатления спятившего ученого.

– Налюбовались? – спросил Берт. – Я, когда первый раз увидел, двадцать минут стоял, замерз, а оторваться не мог, в полном смысле этого слова. Гипноэффект налицо, хоть его и отрицают некоторые мои коллеги. Вы подозрительно быстро опомнились.

– Скорее всего – это не я. Автоматика сработала.

– Вы говорите загадками, капитан.

– Нет никаких загадок. Объясню потом.

– Что ж… Если верить маркировкам контейнеров, в некоторые из них сублимировали эту красоту. Ваши друзья смогут сесть по радиомаяку?

– Да.

– Тогда можно уже встречать. Я пойду оденусь.

Гардон двинулся навстречу бортовым огням, пробивавшимся сквозь пыль, поднятую катером при посадке. Распахнулся тяжелый люк, поблескивая металлом, раскрылся трап, и его платформа услужливо застыла в крайнем верхнем положении, дожидаясь хозяев. Какой прекрасный образец реальности среди зыбкого мира обманов.

– Рэд, черт возьми, как я рад тебя видеть! – заорал Блохин, вываливаясь из люка. В шлемофоне захрюкало, но Рэд понял, о чем речь идет.

– Здорово, капитан, – сказал первый пилот. – Услышал? Вид у тебя такой, будто ты в пожарной команде работаешь.

«Джери, забери меня отсюда! Я так устал…»

– Привет, команда, – сказал Гардон. – У меня только внешний переговорник живой, так что зря стараетесь.

Он представил им планетолога. Погрузчики закрепили контейнеры. Рэд сел в кресло второго пилота и вкратце изложил Блохину и Стрэйку события, гипотезу ученого и только что созревший план прорыва кордона с помощью экспериментальных образцов оружия Л-80.

– Я не вижу другого выхода, капитан, – сказал Стрэйк. – Давай попробуем…

Блохин против обыкновения хранил молчание.

– Старт.

Джеральд с двух заходов расстрелял исследовательский центр. Стоун нервно дернул здоровым плечом и отвернулся. Внизу разлетались складчатые купола, сметаемые сериями взрывов. Стрэйк развернул катер, прополз вдоль поверхности до базы и повез их на орбиту, имитируя старт с центральной посадочной площадки. Вслед за ними с нее взмыл планетолет.

– «Как я люблю хороший пилотаж, – подумал Рэд, – и как я теперь ненавижу планетарную разведку! Как это люди в ней всю жизнь работают? Неудивительно, что у них такая смертность… даже нас обогнали… и орбитальников…»

Мысли путались, в глазах рябило. Он еле выдрался из своего побитого скафандра на борту «Моники».

– Виктор, забирай меня и Стоуна в медотсек, – сказал Гардон. – Его надо перевязать по-человечески, а меня отключить от этой дряни. Потому что если я сейчас не закурю, я сдохну в очередной раз, и уже насовсем.

– Ты запускал анабиоз?!

– Угу. Как видишь, не замкнуло. Ты молодец.

– Рэд, ты не понимаешь! Источники питания еще не сели, где гарантия…

– Нет никаких гарантий, – перебил его Рэд. – Мозг ожил – остальное тоже никуда не денется. У тебя джин есть?

– Ровно сто один грамм. Рэд улыбнулся.

– Маловато. Нам выделили время, мы управились за половину, и я отдохнуть хочу. Пойдем уже, пожалей господина Стоуна.

Планетолог, придерживая здоровой рукой больную, слушал их разговор, удивленно переводя взгляд то на одного, то на другого.

– Я вам обещал кое-что рассказать. – сказал ему Рэд. – Думаю, бортинженер лучше объяснит.

Обратная процедура заняла насколько часов, и Блохин его усыпил. Рэд послушно лег под манипуляторы. Но с первых микрограмм препарата, попавших в кровь, завопил: «Нет!» – закатил истерический припадок и бился, обрывая с себя гибкие блестящие щупальца, до тех пор пока Виктор, обалдевший от такого поведения полусонного пациента, не догадался дать ингаляционный наркоз. Гардон так измотался, что ему даже кошмары не снились. Провалился в черный колодец, вынырнул и открыл глаза. Он посмотрел в белый потолок медицинского бокса.

– Как дела? – спросил Блохин.

– Спать хочу, – невнятно ответил капитан.

– Ну спи, если сможешь.

Рэд окончательно проснулся и проклял момент, когда ему в голову пришла идея, как обмануть Л-80. Все тело ныло, как будто накануне его сутки крутили на центрифуге. Отдельные участки кожи ничего не чувствовали, другие – словно кипятком обожгли. Какие-то группы мышц судорожно подергивались, другие – ему не повиновались. А в животе и вовсе сидел колючий ежик. Рэд был весь раздерганный. Ему не дышалось, и его колотило так, что взять термопульт, лежащий рядом, он даже пытаться не стал. Чувство времени пропало. «По сравнению с этим та дрожь, что меня била с похмелья, сойдет за вариант нормы, – подумал Рэд. – Зачем я это сделал?»

– Тебя все время так трясет? – встревожено спросил вошедший Виктор.

– Н-не з-знаю.

– А чего заикаешься?

– Отстань, Виктор. Н-не м-можешь п-помочь – н-не лезь.

– Кое-чем могу…

Его ломало всю ночь, и ожил Рэд только к утру. Бортинженер уселся напротив.

– Ну, скажи мне что-нибудь, капитан.

– Кто на вахте?

– Штурман. В тройке техников – Фишер, Эрик и Сэнди. – Виктор встал, развернул стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке. – Теперь о тебе поговорим…

– Нога болит, – буркнул Рэд.

– Погуляй-ка под гравитацией один и семь в полужестком скафандре без компенсаторов с полным комплектом снаряжения. Не надо было из себя героя строить и Васю брать – не слетел бы с дороги. Так что это не новость, – заключил бортинженер.

– Для тебя не новость, а я уже начал забывать о боли после отпуска. – Рэд приподнялся, и функциональная кушетка зафиксировалась в полулежачем положении. Он погладил себя по бедру. – М-м-м, зараза… Что тебе сказать? Вопрос, что нормой считать? Раньше из м-меня биоробота не делали. – Рэд еще слегка запинался, когда говорил. – У м-меня такое чувство, что организм из мозаики с-сложили.

– Ты хоть помнишь, что было?

– Да. До лазарета. Не смотри на меня, как на сумасшедшего.

– Тогда говори, чего надо, и я пошел.

– Голову полковника Дэйва на з-золотом блюде, – проворчал Рэд.

– Извини, не завалялась. Что попроще давай. И вообще, знаешь, какой первый признак того, что ты плохо себя чувствуешь, согласно моим многолетним наблюдениям?

– Интересно…

– Ты начинаешь мне хамить. Так что сделай выводы. Гардон вздохнул.

– Виктор, отпусти меня в каюту. Н-не могу больше на белый потолок смотреть – так противно.

Блохин окинул его оценивающим взглядом.

– Только не пешком. Вставать тебе еще рановато.

– Д-да хоть на козе!

К вечеру Гардон хлебнул виски и окончательно помирился со своим организмом. Овладевший им страх перед собственной беспомощностью постепенно отступил. Хронометр показывал 18.55, когда Рэд почувствовал себя в состоянии пойти в командный отсек. В рубке дежурил Сент-Фалль.

– Привет, капитан. Ты слегка похож на привидение, так что лучше садись.

Рэд не заставил себя долго упрашивать.

– Что нового?

– Ничего. Восемь крейсеров и один линкор как бы невзначай дежурят в секторе. Три – СКБ, остальные – армейские.

– Капитан – командному составу. Сбор в рубке через пять минут.

– У меня только два вопроса к вам, – заявил Рэд, когда все собрались. – Первый: все ли согласны действовать противозаконно, потому что приказывать в такой ситуации я не вправе?..

– Кто хотел – мог отказаться в кабинете у Дорварда, – сказал Стрэйк. – Давай второй.

– Когда?

– В 3.30, – предложил штурман. – Мы будем в тени луны. Даже орбиту менять не придется.

– Согласен, – кивнул Рэд. – Стрэйк, проверь бортовое вооружение. Блохин, возьмешь Стоуна и подготовишь к сбросу контейнеры. Джой, пройдись по техническим уровням с Фишером и Белтсом. Все, что не закреплено, – или закрепить, или за борт. Но только перед стартом. Кейт, с тебя радиообращение открытым текстом. Сделай пострашнее: мол, ОМП на борту и все такое. Серж, с тебя «слалом», на случай, если не сработают наши экспериментальные образцы… Джой, постой!

– Да, сэр?

– Перед стартом наденешь гермошлем, в котором я на поверхности работал. Подготовь скафандр прямо сейчас.

– Но сэр…

– Это приказ. Кругом. Шагом марш. – Рэд закурил в кресле.

– А что потом, капитан? – негромко спросил штурман. – Ты хоть представляешь масштабы скандалов в Объединенном Совете и Департаменте космоплавания? Спецслужбы просто с цепи сорвутся.

– Лучше война политиков, чем Третья звездная война.

– Думаешь, нам удастся пристроить куда-нибудь полученную информацию? Они же натравят на нас весь космофлот.

– Сначала пусть натравят. Когда правительство объявило о небольшой спецоперации по уничтожению колониальных террористов, никто даже не подозревал, во что это выльется. Тем не менее войны так называемой Второй Волны длились около восьми лет.

– Локальные!

– Это вам в «Вышке» говорили, что они локальные. Или «оранжерейные», потому что велись вне системы Аналогов. Метрополии просто не решились назвать их Третьей звездной войной. А по всем законам военной науки – это были широкомасштабные операции на различных театрах военных действий! Кто за что там воевал? Как конфликт смогли так раздуть? Устроили полигон… Не веришь – спроси Стрэйка.

– Что мне в «Вышке» говорили и кому я верю – дело десятое. Нас раздавит машина раздоров, которую мы пытаемся запустить, а я хочу пожертвовать карьерой и головой не впустую.

– Вот уж чего не могу тебе пообещать! Единственное, в чем я сейчас уверен: если есть оружие – есть и мишень. Просто так оно не разрабатывается. То, что мы привезли с Л-80, имеет масштаб поражения не меньше планетарного. И давай уже прекратим беспредметный разговор!

– Разговор-то у вас точно беспредметный, – вмешался Кейт. – Лучше скажи, капитан, как мы сами от воздействия вашего психотронного оружия будем защищаться?

– Никак, – немного отрешенно обронил Рэд. – Оставим за кормой, как дымовую завесу, и на скорости уйдем.

– На какой скорости? Где ты здесь разгонишься?! Всякого мусора до черта! Сплошные скопления. Гравитационные направляющие во все стороны торчат, разрешенных зон перехода нет, – сказал штурман. – В лучшем случае два-три коротких прыжка.

– Задолбал! – Гардон встал. – Дорогу рисуй. Как я на ней разгоняться буду – не твое дело!

Сент-Фалль тоже вскочил, встал напротив капитана и уколол его черными точками зрачков. Пустое штурманское кресло развернулось на сто восемьдесят градусов.

– Там боевые крейсеры. – Серж ткнул пальцем в обзорный экран. – У них со скоростью тоже все в порядке. И пилоты не с телеги сняты! Ты хорошо подумал?

– Я думать не умею – только корабли водить. Делом займись! – Рэд запнулся. – Через д-два часа п-проверю.

Гардон вышел.

– Сколько можно пить! – сказал Серж в пространство. – С выхлопом уже. Когда успел? Блохин с ним возился целую ночь, устал, как собака. А толку? Вообще не слышит, что ему говорят! Я ему про то, как лучше козырями распорядиться. Он мне про то, что война – это плохо. Даже разговаривать не может!

– Главное – выскочить за границу информационной блокады, – примирительно произнес Кейт. – Кроме Гардона еще Стрэйк есть, который уж точно не с телеги слез. Виктор говорил: Рэд там умирал, на планете… Я, грешным делом, подумал: приврал. Вечно его выгораживает… А на Гардона посмотрел – ив самом деле полуживой: руки дрожат, хромает, как будто только вчера подстрелили. Ты видел, как он прикуривал? Хорошо хоть по именам нас помнит. Так что пусть пьет.

– Ему к токсикологам надо, а не за штурвал, – процедил штурман. – С начала рейда не просыхает! Не можешь работать – уходи. Техники уже спрашивают, что у нас с капитаном случилось? Им что скажем? Не хватило духу в отставку подать?

– Он подавал, – сказал Кейт. – Не кипятись. Рэджинальд у нас, конечно, не без заморочек, но далеко не дурак. О своих недостатках не хуже тебя знает.

Сент-Фалль сделал паузу, осмысливая то, что только что услышал.

– Кто? Гардон?

– Да.

– Не может быть. Ты что, рапорт видел?

– Не видел. Стрэйк проговорился. Отставку не приняли. Отсрочка до окончания рейда.

Штурман недоверчиво посмотрел на радиста.

– Что значит – не приняли? Это юридический прецедент, причем довольно серьезный. Мы не военная организация. Трудовое законодательство на нас распространяется в полном объеме. А на Гардона, который сроду ни одного предстартового тест-контроля не прошел без подкупа должностных лиц, – на триста процентов. Ему только порог медкабинета переступить – гарантированный заслуженный отдых.

– Не знаю деталей. Чего ты на него взъелся в этот раз? В самом деле, займись полетными картами – успокаивает. И, если уж быть до конца честными, Рэджинальд еще до Сориссы пить начал. В конце концов шеф-пилота АСП он устраивает…

– А ну вас, алкаши! – Серж треснул кулаком по стереодемонстрирующей системе, и изображение района распахнулось на полрубки. Он уменьшил масштаб. – Дорвард имеет с нашего экипажа в целом и с Гардона в частности хорошие деньги, первые полосы в центральных изданиях и заказы от Департамента. Еще бы он его не устраивал! Он из него все выжмет. А Рэджинальд то ли в самом деле не замечает этого, то ли не хочет замечать…

– Кейт, зайди на инженерный терминал, – сказал Блохин по внутренней связи. – Хочу посоветоваться насчет дистанционного управления замками контейнеров. Может, их просто взорвать, – продолжил он, когда радист появился в дверях.

– Как скажешь, так и сделаю. Дистанционный код или импульс к взрывателям, какая разница? Хотя… ставь взрыватели, так надежнее. Если, конечно, нет опасности повредить содержимое. Ну, стоило ли меня сюда выдергивать?

– Стоило, Кейт.

– Ну? – повторил Фил.

– Рэд уже обговорил с тобой, куда именно и что мы будем транслировать, если прорвемся?

– Угу. Как же… Рэд еле ходит и держится за бутылку. Если он через несколько часов будет в состоянии сесть за руль, как собирается, я приму христианство. Так что не переживай. Пакетную информацию и потенциальных адресатов я возьму на себя. То, что пойдет открытым текстом, будем предварять сигналом «SOS», чтобы привлечь внимание, иначе и слушать никто не станет.

Кейт вопросительно посмотрел на бортинженера, чувствуя, что разговор еще не закончен.

– Первое, что ты должен будешь отправить, вот здесь. – Виктор передал ему диск. – В отличие от всего, что ты перечислил – это действительно шанс.

– Звучит обнадеживающе, – улыбнулся Фил. – Можно полюбопытствовать?

Блохин нехотя пропустил его к аппаратуре инженерного терминала, и Кейт, проверив правильность оформления координат, нажал воспроизведение.

«Отец, нужна твоя помощь. Срочно. Экипажу „Моники“ известны факты, касающиеся разработок ОМП на Л-80. Информация и образцы на борту. Нас пытаются убрать, как ненужных свидетелей».

– Так вот почему в адресе правительственный код, – задумчиво сказал Кейт. – Виктор, кто твой отец? Если рядовой сотрудник одной из президентских команд, я даже пальцем о палец не ударю. Его смерть нашей участи не облегчит. Убрать одного свидетеля намного проще, чем межпланетный корабль, если уж они идут на такое… Блохин невесело улыбнулся.

– Он уже два года возглавляет Отдел внутренних расследований президентской администрации Аналога-2.

– Ого! Почему его отпрыск с нами болтается до сих пор?

– Не язви, Кейт. Я и так через себя перепрыгнул восемь раз, прежде чем это записал. И не забывай, что я для отца – блудный сын, который к тому же увел женщину у его бизнес-партнера. Не знаю, насколько он мной дорожит. Мы лет десять не общались. Но ты все-таки отправь, а?

– Что с тобой делать! Отправлю. Чего ж ты тогда над бабой издеваешься? Бизнес-партнеров просто так не бросают.

– Ну ты прямо как Гардон!

– А что Гардон? С каких это пор его стал интересовать моральный облик команды?

– Тоже воспитывал меня недавно по этому поводу. Только в других выражениях. Забыл, наверное, как они с Сержем по молодости друг друга чуть не постреляли из-за одной… Рэд перебрал, тому просто вожжа под хвост, ну и понеслась душа в рай. Я же их и растаскивал.

Фил ухмыльнулся.

– Да-а… с Сержем тяжело тягаться в этой области… Женский бог его наказал тогда на Сориссе. А с Гардоном они только что снова чуть не разодрались, только по другому поводу. Ладно, пойдет твое сообщение первым номером, не сомневайся. Капитану лучше не говори. Кто его знает, какая будет реакция.

На том и порешили. Когда Кейт вернулся в рубку, он столкнулся у полусферы с капитаном, который даже не взглянул в его сторону. Внутри Фил застал только Стрэйка и Сержа. Последний стоял посреди мостика и отчаянно ругался Рэджинальду вслед. Ситуация, прямо скажем, нетипичная. Сент-Фалль срывался на откровенную грубость крайне редко, предпочитая желчные замечания.

– …мастер пилотажа, твою мать! – Серж плюнул и с размаху сел на свое место.

– Чего тут опять не поделили? – тихонько спросил Кейт у первого пилота. – Вроде, говорят, что перед смертью люди относятся друг к другу с любовью и уважением.

– Гардон глянул на курс. – Джери покосился на штурмана, сидевшего к ним спиной, и постарался максимально смягчить рассказ. – Ну и нет чтобы по делу что-нибудь сказать или хоть четкие требования выставить, сразу – «не то». Серж давай ему объяснять углы отклонения по траекториям, тот отмахнулся. Мол, детский лепет на лужайке.

– А Серж чего?

– Чего, чего. Сержа не знаешь? «Надо меньше пить, тогда и разумные доводы будут услышаны, и шансы выжить появятся».

– А Рэд?

– Ха, Рэд… «Переделывай, навигатор хренов», – развернулся и ушел. Когда остепенятся? Не доживу, наверное.

– О чем вы там шепчетесь за спиной? – спросил Сент-Фалль. – Индивидуалку включить не судьба?

– Да про вас с Гардоном рассказываю! – в сердцах сказал Стрэйк. – О чем еще-то?

– Джери, – Серж развернулся, – у тебя же с мозгами все в порядке. Из первого пилота у нас, к счастью, киборга не делали! Ты почему ему не возразил ничего? Не видишь, что Рэд «на стакан упал»?

– Чего шумишь? Вижу. В полуобмороке по кораблю таскается, заговаривается, а ты ему про здравый смысл. Да не слышит он тебя сейчас, чего орать-то! Легче станет?

– Чем ждать, пока он нас слышать начнет, лучше бы взялся сам за управление, раз так хорошо все понимаешь!

– Я не капитан.

– Рассказывай! Когда Рэд на Альте-3 причал разворотил, тебя его звание не волновало! Отобрал штурвал – и все. Гардон только рот раскрыть успел. Потом даже извинился перед всей командой, что с ним крайне редко бывает.

– Тише, – сказал Кейт. – Серж, остынь уже. Тут тебе не Альт-3.

– Не переживай, штурман. Рэд пьяный еще лучше, чем трезвый летает, – вздохнул Стрэйк. – Потому, наверное, и спивается. Хорошо ему за рулем, когда тормозов нет.

– Отходняк зато потом такой, что всю команду лихорадит, – проворчал Фил. – Хватит уже. Понятно, что все на взводе. Возьми и нарисуй ему, что просил.

– Он сам не знает, чего хочет.

– Вытащить он нас хочет, только пока не придумал, как. Ты нарисуй, чтобы с позиции стороннего наблюдателя, ну скажем, второго пилота линкора, выглядело бы полным безумием, – посоветовал Стрэйк. – Ручаюсь, Рэджинальду понравится.

– Еще лучше – водки хлопни раз в жизни, – съехидничал Кейт. – Тогда вы вообще в резонанс войдете, взаимопонимание пойдет – залюбуешься! Одно безумие на двоих – все пилоты линкора со страху в штаны наложат.

Сент-Фалль помолчал, встал и принялся рыться в капитанских ящиках. Обнаружив заначку среди полетной документации, он налил себе стаканчик.

– Э, прекрати! Серж… Я же так… не всерьез…

– Мне стрэйковская теория отсутствия тормозов понравилась, – заявил Серж, выпил, поморщился и налил еще. – Надо же узнать, что вы в этом находите. А то так и помрешь в неведении.

Он уселся на свое место, прихватив стакан и бутылку, и склонился над схемой маршрута. Кейт и первый пилот переглянулись.

– Пойду я, прогуляюсь, – сказал Джери.

Кейт демонстративно отвернулся к передающему блоку: у меня работа есть, делайте, что хотите. Хоть перестреляйте друг друга, сидя верхом на бочке с порохом.

Стрэйк нашел капитана в баре. Он был один, в полутемном помещении, которое во всех нормативных документах фигурировало как малая кают-компания. Но первое, что изменил на «Монике» Рэд, получив ее, – это табличку на дверях помещения и интерьер внутри. Капитан сидел, уткнувшись лбом в сплетенные пальцы рук. Перед ним стоял стакан, в котором таяли кубики льда, и бутылка тоника. В пепельнице валялись два смятых пакетика из-под «Антипохмелина». На столе – нераспечатанная пачка сигарет. Джеральд, не говоря ни слова, сел напротив. Рэд убрал руки от лица. В матовом приглушенном свете отчетливо проступали темные круги под глазами.