Текст книги "Ночь с тобой"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

12

«Расплата за ее предательство была неадекватна содеянному» – слова адвоката Северцева, раскрывшего наконец тогда в больнице страшную тайну, запали мне в душу.

Мне нравилась эта красивая и сильная женщина, но только до тех пор, пока Северцев не взялся ее защищать… от меня! Потому что он мне нравился больше и, как каждая бы на моем месте, я ревновала ее к адвокату. Его трагический рассказ сразу восстановил меня против нее. Ее промахи я воспринимала как личную победу.

– Это был спланированный и очень хорошо осуществленный заговор против моего подзащитного. Игра стоила свеч, потому что… – Начав свои откровения, Святослав вдруг задумался, объяснять ли в подробностях почему, но, прикинув, что для меня и так многовато, сказал попросту: – Мой друг находился на таком посту, где он лично делил очень вкусный и очень дорогостоящий каравай. Ясно?

– Обижаете, – отозвалась я. – Обо всем, что касается вашего бывшего подзащитного, я теперь осведомлена хорошо.

Северцев покачал головой в знак несогласия и продолжил:

– Нет, вам только кажется, что вы знаете все. Я вам предлагаю такую игру. Мой посыл – ваш ответ. Давайте поразмыслим вдвоем.

Пропустив мимо ушей мою реплику, он продолжил:

– Характер у него жесткий, подступиться сложно. Но… есть жена!

– Красавица, умница. Может быть, удастся через нее оказать влияние на мужа! – догадалась я.

– Верно, – адвокат одобрительно кивнул. – Задача не из простых, но…

– Разрешимая, – вновь подхватила я.

– Как вы полагаете, женщина, которая имела хорошую семью, мужа, положение в обществе, обеспеченную жизнь – всем этим во имя чего она могла бы рискнуть?

Наверное, Северцев отличный адвокат, если бы я была судьей или одной из присяжных, то на свою сторону он бы меня привлек… Но сейчас, зная его… Со мной это не пройдет!

– Смотря какая женщина, – гордо заявила я, приготовившись отвернуться от той, которую считала образцом для подражания.

– Чувствую, что вы уже ее запрезирали. Ох уж эти женщины!

Наверное, он не ожидал от меня такого предательства.

– Вовсе нет, – пыталась я сохранить объективность. – Каждой женщине, в том числе и ей, всегда не хватает внимания.

– Точно! – похвалил он меня, хотя ответ был простой. – Именно его ей не хватало. Муж постоянно занят, на работе, в командировках. Дочь взрослая, живет своей жизнью. Что делать?

– Попробовать себя занять.

– Ответ правильный. Она попробовала. Клубная жизнь, дамочки, тоскующие от безделья.

– Такие же, как она? – Ехидство делает мой голос противным самой. Зависть к богатству меня все-таки погубит.

– Нет, она умнее, интеллектуальнее, ей скучно с ними, – зло парирует он.

– Солидный, образованный собеседник, – догадалась я.

– Похвально, могли бы руководить преступным кланом.

– Ага, крестная мать! – загордилась я. Вот ведь, чуточку побороть в себе зло, вредность – сама себя уважаешь и окружающие. А уважение этих самых окружающих для меня главное!

– Так вот, – серьезно продолжил он, – сначала разговоры о музыке, литературе, искусстве. Ужины в клубном ресторане при свечах. Цветы. Дорогие подарки.

– Ясно, – презрения мне скрыть не удалось.

– Ничего вам не ясно, – с укором произнес адвокат. – Она не поддается. Отклоняет ухаживания, не принимает подарки, более того, стремится познакомить его с мужем.

– Г-м, – опозоренно хмыкнула я.

– Что дальше?

– Не знаю, – честно призналась я. – Мы ведь не знакомы, я с ней и двух слов не сказала. Может быть, наоборот: бедный, несчастный, бездомный. Женщины любят приютить, согреть сирых и убогих. Может быть, даже первый встречный!

– Почти что в десятку, – опять похвалил меня Северцев.

– Но это, когда у них все есть, будь она такой же бедной и несчастной, вряд ли ее прельстил бы подобный вариант, – поправилась я, тут же выпуская желчь тонкой струйкой.

– И все же рассмотрим этот второй вариант: молодой, красивый, бедный инструктор фитнесс-клуба, где она проводит много времени. Правда, не первый встречный. Полгода тренировок. Преданно и нежно смотрит на нее, как на божество.

– Ага, играя мышцами, – вновь ехидничаю я.

– Случайная встреча после занятий в дождливый вечер на улице… – Святослав пропускает мою реплику мимо ушей без комментариев. – Она на автомобиле, он трусцой до метро. Она тормозит. «Садитесь, подвезу. – Спасибо, очень кстати, спешу на другую работу, больная мать-старушка. Приходится подрабатывать в ночном ресторане танцовщиком».

– Стриптизером, – поправляю я.

– Ошибаетесь! Стриптизером – вульгарно. Те, кто такую подставу организовывал, умны и расчетливы. Ведь в сети нужно поймать золотую рыбку, а не простую! Все должно быть красиво. «Не хотите ли как-нибудь заглянуть? Приходите, я так вас прошу». – Северцев голосом соблазнителя играет роль влюбленного танцовщика. У него получается наверняка лучше, чем у этого стриптизера. – И «как-нибудь» она заглядывает.

Я морщусь, выражая всем своим видом: «фи!»

– Не правы, – возражает он на мою мину. – Знаете ли, женское любопытство. Там ансамбль молодых красивых мужчин, наряженных в блестящую обтягивающую одежду. Он солист. Танцует как Бог. Его сексуальность и притяжение действуют на всех присутствующих дам…

– Очень интересно, – произношу я. – Богатенькие дамочки от безделья…

– Пусть бросит в меня камень, кто безгрешен! – прерывает Северцев и не без значения заглядывает мне в глаза. Ну и взгляд, словно в душу! Я притормаживаю, отмечая, что он, как дьявол, а вернее, адвокат каких поискать!

– Теперь вечером после тренировок она старается задержаться подольше, ищет встречи с ним. Он выдерживает долгую паузу, при этом показывая, как страдает. Это тоже тактика. Неделя, месяц, она сама назначает ему свидание. Тренер стесняется, ведь он ей не ровня.

Ну Северцев, ну сказочник. Просто «Тысяча и одна ночь»! Но я не даю усыпить себя сладкими речами, я начеку:

– Она предлагает ему деньги? – Хладнокровие – помощник судьи.

– Нет, – Северцев качает головой. – Вариант альфонса никому не подходит.

Он приводит ее к себе в скромную квартиру, чистенькую и…

– А где же старушка-мама? – перебиваю его я.

– В больнице.

– А ее муж в командировке?

– В двухнедельной.

– Они не выходят из квартиры все две недели? – В моем воображении мелькают жаркие эротические сцены. Я не видела тренера, но передо мной этакий культурист с бицепсами обнимает хрупкую женщину, она стонет в его объятиях…

– Это совершенно неважные детали. – Святослав, словно компьютерной стрелкой стирает мои видения. – У кого какой аппетит на секс.

«Глупость какую-то ляпнула, – думаю я. Надо бы себя попридержать. Это его рассказ так возбуждает. А может, он сам?»

– Дальше идет раскрутка. Он рассказывает душещипательную историю про то, как случайно проигрался в казино, как на него наехали бандиты, выследили их вместе, и откупиться можно только важными документами из сейфа ее мужа. Она в истерике, тут же прерывает с ним отношения и впадает в депрессию. С ней встречаются очень серьезные люди и предъявляют фотографии, снятые с бойфрендом как бы это помягче сказать… в общем, довольно откровенные, постельные сцены. «Нужна всего одна-единственная бумажка, достаньте ее, и все, больше вы нас никогда не увидите, а ваш бойфренд освободится от долга в энную сумму».

– Хорошая мысль! – воскликнула я. – Даже не ради себя и чести обманутого мужа, а ради любимого.

– А вы как думали? Психологи! Причем бумажка как бы пустяковая, письмецо ее мужа на имя одного зампреда Совета министров о разрешении на разработку алмазного карьера некой фирмой.

– С резолюцией, что зампред согласен?

– Совершенно верно.

– Бумажка пропадает, зампред от всего отказывается, и вашего друга обвиняют, что он принял решение за взятку в миллион долларов.

– Мелко плаваете… – Святослав посмотрел на меня как на наивную девочку.

– Так, а почему зампред отказался, что подписал такое письмо, у него тоже жену кто-то соблазнил?

– Нет, у того с сыном история какая-то произошла, наркотики, по-моему.

– А сведения конфиденциального характера, которые вы якобы разгласили, на самом деле разгласила она?

– Да.

– О чем?

– О разном.

– Это уже потом?

– Конечно! Вы думаете, они, после того как она выкрала из сейфа мужа письмо, отстали от нее?

Я воображала себе, что бандиты тоже играют по правилам.

– Сначала шантажировали молодым любовником, потом письмом, которое она выкрала. У них ведь не сразу получилось ее мужа с поста министра сместить. Для этого не один документ потребовался.

– Это группа людей или один человек? – опять наивно поинтересовалась я.

– Это мафия, – серьезно отозвался Северцев. – На такой дележке им был нужен управляемый человек, а мой друг… – Святослав покачал головой. – Наверное, как все люди, он грешен, но справедлив и честен. Знаете, в какие хорошие руки он отдал этот алмазный карьер? Молодые горнодобытчики, способные, родившиеся на той земле.

– Все потеряно?

– То есть?

– Ну, отняли у хороших людей этот прииск, или как это называется?

– Нет. Работают и даже преуспевают. Теперь фирма довольно известная – «Строгановы и Ко».

– Хоть у кого-то все в порядке. Значит, не зря.

– Что не зря? Честный человек в тюрьме сидит!

– Нет, я не то хотела сказать. Зря, конечно.

– Так вот, чтобы его выпустили, я хочу, чтобы вы поехали к ним и попросили у них денег, – неожиданно заявил Северцев.

– Не поняла, к кому?

– К этим алмазодобытчикам на Урал.

– Здрасьте!

– Выкуп из следственного изолятора моего друга стоит значительную сумму.

– Это вы меня посылаете взятку у них просить?

– Что вы такое говорите? Суд может выпустить под залог. Но у меня таких денег нет.

– А у него самого, вы же говорили, бизнес до государственной службы был.

– Все счета его арестованы, – покачал головой адвокат. – Это же деньги в залог. Они вернутся потом… – Северцев устало откинулся на подушку. – Если удастся доказать его невиновность. Это ведь он от меня отказался, а я от него нет… – Адвокат помолчал. – У меня нет человека, который мог бы справиться с такой деликатной миссией.

– Большая честь, – выдавила я, но, посмотрев на вымученно-серое лицо Северцева, решительно махнула рукой. – Когда лететь?

– Вчера, – грустно отозвался он.

13

Уже несколько часов лечу в самолете на Урал, вспоминая весь вчерашний день.

– Я тебя встречу, – орал мне в трубку Илья. – Не верю, что ты к нам в командировку. Слышимость ужасная. Тебе гостиницу заказать или ты у меня остановишься?

– Закажи, зря я что ли командировочные у своего главного выбивала.

«Если все так по-честному, – рассудил мой главный, – напиши об этих алмазоискателях материал в духе советских времен. – Ударники капиталистического труда? – Что-нибудь в этом роде. – Алмазик привезти? – Не откажусь».

Я и сама радовалась, что встречусь с Ильей. Пункт моей командировки по счастливой случайности совпал с местожительством моего терпеливого жениха. Последнее время мне явно не хватало мужского тепла. Хоть я обет монашеский не давала. Был у меня до Ильи постоянный кавалер. Именно кавалер. Журналом своим владел. Конечно, весь из себя. Не каждому из моей профессии удавалось заиметь собственный бизнес, причем чтобы дела шли успешно. Его журнал нарасхват, модный-перемодный. У него тусовка за тусовкой, всевозможные напридуманные юбилеи, презентации. То туда позовет, то сюда – покрасоваться перед шикарным обществом. Хоть он тоже несвободный человек, правда, изображает из себя свободного, самоутверждается так. В душе жену боится, но хорохорится и виду не подает. Вчера подловил меня по телефону. Не куда-нибудь, а в английское посольство на прием «имею честь тебя пригласить». Вот так! Мы с ним давно не виделись, для перемены мужчин можно и пообщаться. Я ведь тоже свободная женщина и теперь мужиков меняю, как перчатки, – хотелось бы так похвастаться, но это было бы полным враньем, потому и не хвастаюсь!

– Если на сегодня билет не куплю, тогда прибуду на твой прием, – милостиво согласилась я.

– Куда летишь? – поинтересовался он.

– В командировку на Урал, – бодро сообщила я.

– За запахом тайги?

– Вовсе нет, за деньгами, – совсем даже не пошутила я.

Ближайших рейсов по расписанию было два, на первый я не успевала, второй только утром, поэтому выход в английское посольство решился сам собою.

Мой кавалер сотрудничал с английским блестящим журналом, по случаю юбилея которого англичане устраивали небольшой прием. Выбирать одежду для такого приема нужно было очень тщательно, потому что среди приглашенных наверняка будут прикидистые со всей Москвы. Стилисты разных ориентаций в нарочито помятых пиджаках с беловыкрашенными ежиками волос, длинноногие винтажные фотомодели с обнаженными острыми лопатками и просто отдельные английские граждане из творческой интеллигенции, которые понимают толк в одежде. Главное – не стремиться выделиться, то есть ничего вычурного. Всегда можно надеть простенькое темное платье, этак за тысчонку долларов, чтобы не попасть впросак. Случалось со мной такое. С ужасом вспоминаю начало перестройки, когда у меня не было ничего, а нас, группу журналистов, послали в Англию и не дали никаких денег. Оплатили только дорогу и гостиницу. На командировочные нельзя было даже позавтракать в отеле.

Перед поездкой я проконсультировалась с одной очень знающей дамой, Софьей Дормидонтовной. Она была моей бывшей соседкой по коммуналке и жила еще в дореволюционной Москве. Несмотря на преклонный возраст, эта дама обладала светлым умом и знаниями этикета. К ней даже на чай по выходным приходил ухажер в бабочке. Коммуналка некогда принадлежала ее выселенной и разбросанной по всему миру семье. У этой совершенно элегантной дамы был антикварный сундук с потрясающе красивыми вещами. Платья из натурального бархата и шелка, кружевные блузки со стоячими воротниками, меховые муфты, шляпки из фетра – все это я извлекала из него, словно фокусник, когда была ребенком. Она разрешала мне перебирать и примерять эти вещи, потому что своих у меня не было ни-ка-ких, только одна школьная форма из штапеля.

Она дала мне совершенно верный совет не надевать за границей то, что продается в дешевых магазинах. О том, что у меня не хватит денег на дорогие, она догадывалась.

– Ларочка, – советовала она мне, – возьмите мой кремовый блузон, он всегда к месту и очень нарядный. Если что, украсит любую юбку. Черная юбочка у вас имеется?

– Конечно, – соврала я ей, то есть не соврала, юбка была, но очень блестела на ягодицах, выношенность виднелась особенно при ярком освещении.

– Моя парчовая, конечно, это слишком, – размышляла она, прикладывая ко мне вполне достойный наряд, – но всегда лучше перебрать, чем выглядеть Золушкой.

Ее совет я восприняла буквально.

Черная парчовая юбка Софьи Дормидонтовны отлично сохранилась, только пахла нафталином, поэтому, вежливо поблагодарив, я от нее отказалась сразу. Кремовый блузон я взяла с собой, но, к сожалению, им не воспользовалась, о чем позже очень пожалела. Уж очень хотелось напялить на себя нечто английское и новенькое. Современным девушкам этого не понять. Почти каждая молодая особа имеет теперь хоть какую-никакую шубенку, в крайнем случае – дубленку. Вот сейчас лечу в самолете к Уралу и наблюдаю, как девчонки, походя так, шубы со своих плечиков смахнули и в багажное отделение дорогие меха небрежно покидали. Я же свою новенькую дубленку аккуратненько наизнанку вывернула, сложила и в руках держу. Хоть неудобно и тесно, а мало ли что, потом не найдешь, не докажешь! Мне вещи достаются дорого.

Так вот, когда мы в Лондоне всей нашей делегацией дружно влетели в первый попавшийся сверкающий витринами магазин, чтобы принарядиться к вечеру, на который нас пригласили английские коллеги, то так же дружно из него и вылетели. Всех наших денег не хватило бы на одну-единственную вещь.

Но информированность россиян не знает границ, и вот мы уже на лондонском так называемом блошином рынке, где надписи от руки на русском языке призывают купить шубы.

Но о такой крупной покупке мы не могли и мечтать, довольствовались мелочевкой: колготками, нижним бельем и потрясающе красивыми, на наш взгляд, яркими блузками, вывешенными в рядах у цветнокожих продавцов. От их безвкусного многоцветия рябило в глазах, но они нас притягивали, словно яркий свет мотыльков. Мы были покорены количеством обуви на развалах, столько не приходилось видеть даже в кино.

Блузка, которую я приобрела за несколько фунтов, была расшита аляповатыми восточными узорами. Ярко-желтого цвета, из чистой синтетики, она стреляла так, что даже на расстоянии проносились искры. Такого же качества и цены мне удалось подобрать юбку, даже не юбку, а сильно расклешенную юбку-брюки, столь же яркого, просто электрического синего цвета. Мода на них даже тогда уже ушла, но «ничего страшного», – рассудила я, уж очень хотелось поносить. Сочетание синего с желтым казалось мне прекрасным. Мои товарки по делегации накупили такого же дешевого барахла. И вот во всей этой красе мы заявляемся в скромное, но вполне приличное общество своих литературных коллег. Прием-фуршет проходил в одной из чинныхлондонских библиотек. Блестящие и сверкающие, словно девочки из поп-группы, мы шокировали не только классиков, которые с укоризной взирали на нас со старинных портретов, развешанных на стенах, но и современных авторов. Однако мы не замечали ничего, были счастливы от того, что одними из первых попали за границу, от того, что увидели Тауэр, Биг-Бен, много колбасы и огромное количество других товаров в витринах роскошных магазинов. Наверное, нелепее, чем мы, выглядеть было невозможно. Спасибо мужской части делегации, хоть они нас прикрывали своими черно-серыми костюмами чешского, немецкого, венгерского производства – заурядными, но вполне пристойными, приобретенными по большому блату в Москве, а уж точно не на блошином рынке в Лондоне. Неправду говорят, что англичане чопорны и неприветливы. Особенно в период перестройки они были так искренни в своих к нам чувствах и так радушны, что на приеме после первого бокала вина мы ощутили себя просто на небесах.

Но если в одежде мы не разбирались совсем, то в правилах поведения были сильны всегда. Наши животы урчали от голода, потому что мы приготовились к обильному ужину (на приеме ведь должны кормить!) Но, увы! Крошечные бутербродики мелькали на подносах официантов, а мы стойко терпели в ожидании чего-нибудь более существенного.

Приглашенных было много – каждому не досталось бы все равно. Зато вино носили беспрерывно. Сначала фужерами, потом бутылками, а потом, когда мы присели на небольшой диванчик для беседы с нашими коллегами, нам пододвинули целую коробку вина. Вино было легкое, белое, мы незаметно для себя быстро покончили с ним и, сообразив, как в истории с Пятачком, что кормить нас больше не будут, решили покинуть гостеприимных англичан, дабы продолжить трапезу у себя в отеле. Забившись все в один номер, мы открыли привезенные консервы под названием «Завтрак туриста» и пару бутылок водки, приобретенной в Москве на талоны.

Наутро сердобольные англичане поинтересовались, не болит ли у нас голова.

– С чего бы это? – удивился один из наших.

– Ну как? Вы вчера на фуршете выпили не много вина?

– Что вы! – сделав интеллигентное лицо, попробовала соврать я. – Совсем немного, по паре фужеров, наверное.

– Да ну, что вы! – совершенно не поняв, о чем это беспокоятся наивные дети Альбиона, поддержал меня кто-то из наших. – Мы в отеле еще добавили. – Я не успела толкнуть локтем разговорившегося, и он, забыв о правилах хорошего тона, закончил: – Водкой полирнули.

А вот вчера на приеме в английском посольстве я действительно выпила пару фужеров легкого вина, ну, может быть, три. Ладно, не буду кривить душой, всего – четыре, все равно бутылка получается! Однако мне не было так весело, как в той поездке по Англии. Хоть и одежда на мне была вполне пристойная. Перебрав весь свой теперь уже вполне приличный гардероб, я остановилась на узком обтягивающем платье из шерстяного темного джерси с моднющей прозрачной аппликацией на плече. Оно выглядело вполне элегантно. То, что платье стоило тысячу долларов, чистая правда. Мне, конечно, это не по карману, зато моя богатенькая подруга, родив второго ребенка, растолстела и решила поделиться со мной нарядом.

– Можешь пользоваться. Если похудею, вернешь!

Не знаю, была ли это шутка насчет «вернешь», только я его еще не надевала, не представлялось подходящего случая для такого великолепия. Но с платьем мне не повезло. Мой кавалер так расстроился, заметив пришедшую в конце приема знакомую жены, что пролил на шикарный наряд фужер красного вина. Поэтому, если моя подруга пожелает его вернуть, мне придется раскошелиться на энную сумму.

Так, навсегда вычеркнув из своей личной жизни этого труса, испортившего мне вечер и платье, я летела к своему надежному и верному другу, у которого нет ни жены, ни суженой, ни любимой девушки – только я! Самолет шел на посадку в заснеженных уральских краях, где добывают драгоценные камешки и деньги. Но вместо Ильи в аэропорту ко мне неожиданно подошел молодой симпатичный парень.

– А я вас сразу узнал, – выхватывая из моих рук чемодан, радостно сообщил он. – Илья Михайлович показал мне вашу фотографию.

Вот это для меня новость, откуда у него моя фотография?

– А где же он сам?

– Была нелетная погода, застрял на прииске, но скоро вертолетом прилетит. Вас велено отвезти в гостиницу, а потом – куда пожелаете, он вас найдет сам, вот вам связь. – Парень протянул мне сотовый телефон.

– У меня есть, – стала отказываться я.

– Илья Михайлович сказал, что ваш может не принимать здесь, а он должен быть с вами в контакте.

Я забросила чемодан в гостиницу и назвала водителю адрес компании, в которую меня откомандировал Северцев.

Водитель посмотрел на меня как-то странно, сказал, что, мол, Илья Михайлович удивится, но я не поняла, о чем это он, потому что была вся в мыслях о неприятной беседе с хозяевами офиса «Строгановы и Ко». Никогда ни у кого не приходилось просить в долг. Я бы не смогла заниматься бизнесом. Кредиты, долги, большие деньги и прочее – это не мое. Нужно обладать определенным характером. Поэтому больших денег у меня нет и не будет!

В офисе меня очень приветливо встретила секретарь, пожилая женщина, сухощавая и строгая, как подобает в приличных учреждениях. Ее приемная сообщалась с двумя кабинетами. В одном из них дверь была приоткрыта. Она проводила меня туда. Я была приятно удивлена, когда навстречу мне вышла очаровательная молодая девушка с густыми каштановыми волосами, подстриженными как у Мирей Матье.

– Здравствуйте, меня зовут Ольга, я получила ваш факс, рады вас видеть!

«Обрадуешься, когда узнаешь, зачем я приехала», – занервничала я и, чтобы освоиться и успокоиться, стала рассматривать пустоватый, современный кабинет. Офисный шкаф, папки, в углу плодоносящее лимонное дерево (это в их-то краях, тоже мне Мичурины!), массивный стол, а на нем фотография мальчика и молодой женщины. Глаза ребенка мне показались очень знакомыми, не понятно почему. Я остановила на них взгляд.

– Это сын нашего шефа – Строганова Романа Михайловича, а это его жена, а я их пресс-секретарь. Менеджер по связям с общественностью, – выложила все сразу Ольга.

– Жена вместе с ним в бизнесе трудится? – услышав, что она «их секретарь», поинтересовалась я, потому что подумала: «С женщинами-бизнесменками, наверное, еще труднее договориться, чем с мужчинами».

– Нет, Роман Михайлович управляет тут в паре с младшим братом. Кабинет его брата напротив, вы не заметили, когда входили? Роман Михайлович поручил мне вами заняться до его приезда. – Девушка была само очарование. Она говорила не так, как все уральцы – окающе, а с чуть заметным западным акцентом.

Светлоглазая, среднего роста, с рыженькими бровями в цвет копне своих пышных волос, она была очень эмоциональна, ее бровки во время разговора взлетали высоко-высоко. Чувствовалось, что девчушка живая и веселая по характеру.

Пока я рассказывала ей о нашей газете, она поедала меня взглядом и, когда я остановилась, спросила с придыханием:

– А вы в Москве журналистику закончили?

– Да, – просто ответила я.

– Знаете, а я у вас в университете на сочинении провалилась.

– Не горюйте, попробуете еще раз, какие ваши годы.

– Что вы, я уже закончила, только не в Москве, а в Риге.

– А мне показалось, что вам лет восемнадцать!

– Все так говорят, а мне двадцать три. Мы с родителями из Прибалтики сюда приехали. Мы русские переселенцы. Нас никто не хотел принимать, а Строгановы приняли. Работу дали. Они знаете какую занятость в нашем регионе обеспечивают? А рабочие на приисках их просто боготворят. До них какие-то «братки» тут всем заправляли, себе в карман, а они о людях заботятся, столовую бесплатную построили, детдому помогают и вообще, они столько всего для города делают! Пойдемте, я вам покажу. Вы ведь приехали о них репортаж писать? Я вам все материалы дам.

В маленьком кабинете Ольги висело множество грамот о награждении компании за разные заслуги.

– О-го, – сказала я.

– Я их у себя повесила, потому что ни Роман Михайлович, ни его брат не хотят этим кичиться.

Я заметила: при слове «брат» Ольга вздыхает и делает такое лицо, что даже слепой ощутил бы ее отношение ко второму шефу.

– А брат Романа Михайловича тоже здесь с семьей проживает?

– Нет, – поспешно выпалила она, – он не женат. – При этом ее беленькое личико покраснело и стало одного цвета с волосами: – Он такой… такой.

Я залюбовалась девушкой. Она отличалась от барышень, стиль которых делал их похожими друг на друга. Мучающие себя диетами, худенькие, с плоскими голыми животами то в узких, то в широких брюках, на высоченных каблуках, они днем и ночью выглядели одинаково, наряжались, красились, причесывались. Пришитые по моде хвостики, кисточки, воланы, нарочито рваные подолы вечерних юбок, разрезанные до пупка, бросались а глаза, а на ум приходили слова Софьи Дормидонтовны: «Бриллианты положено надевать после двенадцати». Поговорка моей бабушки, не из высшего света, звучала попроще: «И в пир, и в мир, и побирать». Индивидуальность этой девушки проявлялась во всем – в галстуке, повязанном на белой блузке, рукава которой заканчивались манжетами и не закрывали пальцы рук, как это принято сейчас (но опять же, не на службе!). В юбке, не скрывающей и в меру полноватых бедер, и ножек с выраженными икрами под плотными черными колготами. Даже туфельки, вовсе не с длинными загнутыми носами, выглядели стильно и сочетались с общим нарядом! Яркая личность, с характером. Она предана своему делу, а главное, шефу, в которого влюблена. Мой журналистский глаз взял это на заметку.

– А когда они разработку приисков начинали, вы уже у них работали? – осторожно поинтересовалась я.

– Да, я два года с ними.

Она сказала не у них, а именно с ними!

– Значит, вы в курсе, что некий министр поддерживал их в Совмине?

– Конечно, он к нам сначала в командировку приезжал, планы, бизнес-проекты лично смотрел, у меня официальная копия письма-разрешения хранится.

Я замерла.

– Не может быть!

– Почему это не может быть? – обиделась Ольга. – Меня Илья Михайлович делопроизводству учил.

– А Илья Михайлович – это и есть брат Романа?

– Да, – сказала Ольга, – только у них фамилии разные и, заметив мое удивление, добавила без пояснений: – Семейные обстоятельства.

Что-то щелкнуло у меня в голове при имени Илья, знакомые глаза мальчика на фотографии в кабинете с кем-то ассоциировались, только мысль о копии украденного письма перебила все.

– Вы бы могли мне его отдать?

– Зачем? – логично поинтересовалась девушка.

Дальше нужно было бы вводить ее в курс дела.

– Я вам объясню, но для начала вы мне просто его покажите.

– Пожалуйста, – согласилась Ольга, – если всего лишь показать.

В это время у меня зазвонил сотовый телефон.

– Я прилетел, – в трубке звучал окающий бас Ильи. – Ты в отеле?

– Нет, я заехала по делам редакции в офис одной знаменитой здесь компании.

– Чем же она знаменита?

– Потом расскажу!

– Хорошо, я тогда тоже сначала заскочу на работу, не возражаешь? Тем более что я к ней уже почти подъехал. Хотел прямо к тебе, но если ты занята… Кстати, ты надолго?

– Примерно… подожди минутку, я узнаю. Оля, когда приедет ваше начальство? – Оля оторвалась от бумаг. – Вот симпатичная девушка Оля говорит, что в течение часа.

Телефон странно замолчал.

– Алло, – покричала я, – алло, ты где?

– Я здесь! – В кабинет Оли с трубкой сотового телефона в руке входил Илья.

– Илья Михайлович, вы уже прилетели? – с придыханием в голосе прощебетала рыжеволосая девочка, но, увидев мое лицо, растерянное, прошептала: – Вы что, знакомы?

Теперь понятно, кого мне напоминали на фотографии глаза мальчугана и странная реплика шофера, когда я назвала адрес их фирмы.

– Значит, это ты и есть «Строганов и Ко»?

– А ты и есть московская журналистка, которая решила почтить нас своим вниманием? – ответил он мне вопросом на вопрос.

– Сюрприз! – Я развела руками, как тогда ночью на лестничной клетке, встречая меня с Северцевым, сделал это он.

– Вот уж действительно сюрприз, – подтвердил Илья.

Ничего не понимающая влюбленная в Илью девушка Оля таращила на нас глаза.