Текст книги "Выстрел в чепчик"

Автор книги: Людмила Милевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Я растерялась:

– То есть как – вирус? Какой вирус?

Маруся, очень довольная собой, отпрянула, загадочно повела глазами и воскликнула:

– А хрен его знает какой! Думаю безопасный, ведь никто же не убит.

– Насчет того, что никто не убит, я бы строить иллюзий не стала, еще не вечер, мы не знаем замыслов врага, а вот насчет вируса могу высказаться: это полнейшая глупость. Социальное зло заразно, но не в таком примитивном проявлении.

Я сама поняла, что сказала нечто слишком умное, потому что Маруся минут пять хлопала глазами, а ведь у нее философское образование.

– Епэрэсэтэ, старушка, – сказала она, переварив мою мысль, – ты не права. Вспомни, как все было.

Прострелили шляпку Розы. Правильно?

– Ну да, – вынуждена была согласиться я.

– Потом – стрела, потом – картина.

– Ну да.

– А потом что? – Маруся хитро улыбнулась.

– Что?

– Потом Роза рассказывает о своих неприятностях Тосе, а Тося смеется над ней.

Я рассердилась:

– Ну да, и что из этого? Я и без тебя все это знаю, так незачем и перечислять!

– Знаешь, а не анализируешь, – снисходительно заметила Маруся. – Совсем ты прямо вся разучилась думать, старушка, потому и боишься всего.

– Если думать начну, еще больше бояться буду, – нехотя пояснила я.

– Как сказать… Я вот тоже вся испугалась, а когда подумала, то прямо вся и успокоилась. Прикинь, как было: только Роза рассказала Тосе про покушения, они сразу же и прекратились. На Розу больше ни разу не покушались, но зато начали покушаться на Тосю.

Здесь я ничего возразить не могла и потому промолчала, а Маруся продолжила:

– Что делает Тося? Тося рассказывает о стреле Ларисе. Лариса тоже смеется над Тосей и уходит. И все.

После этого Тосю сразу же оставляют в покое и принимаются за Ларису, так чем же это не вирус?

Я была ошарашена: ай да Маруся! Всегда знала, что она не дура, но что так умна, даже не догадывалась, а ведь столько лет мы знакомы. Нельзя недооценивать друга, это очень опасно.

– Подожди, – закричала я, – но при чем здесь ты?

Ты же не смеялась над Ларисой. Тогда уж должны были прострелить шляпку Юли.

– А Юля здесь при чем? – удивилась Маруся.

– Ей же Лариса рассказала про стрелу.

– Ну да, но фишка как раз в другом. Нам Роза тоже рассказала про стрелу. И про стрелу, и про шляпку, и про картину. А у Тоси эта картина вообще упала чуть ли не на нас. Мы с тобой были живыми свидетелями и ничего, не заразились.

– О тебе так уже сказать нельзя, – поеживаясь, напомнила я.

– Да, я прямо вся вляпалась, – согласилась Маруся, – но это потому, что первой узнала о стреле Ларисы. Роза до нашего прихода успела передать эту заразу Тосе. Когда мы пришли, Тося уже унесла ее с собой, поэтому на нас никто не покушался. Тося же перед нашим приходом передала вирус Ларисе. Когда мы пришли, Лариса вирус уже вся унесла, а Юля примчалась к Ларисе уже после нашего с ней разговора. Я случайно оказалась у Ларисы первой и тут же нарвалась на неприятность: Лариса с ходу выложила мне про стрелу.

– А зачем тебя вообще понесло к Ларисе? – удивилась я, в общем-то, ничего против не имея.

– Зачем меня понесло к Ларисе? – изумилась Маруся. – Ну ты, старушка, даешь, у меня же отпуск кончается, должна же я была всех оповестить. Сегодня утром как проснулась, так прямо вся и понеслась по подругам. Вот на свою беду в недобрый час попала к Ларисе. Хотела с ней выпить, то да се… С тобой же в последнее время нету дел. И баба Рая твоя косо смотрит, подумает еще, что я пьянь какая-нибудь.

– Ага, а ты у нас трезвенница невероятная, – язвительно вставила я.

– У меня горе, любой меня поймет, – возмутилась Маруся. – А тут и у Ларисы горе, но пить она отказалась.

– Есть же на свете сильные люди, – безмерно порадовалась я.

Маруся, не обращая на меня внимания, продолжила:

– В общем, выслушала я про стрелу, головой покачала и отправилась к Елене. Уже оттуда позвонила и узнала, что мое место заняла Юля, сидит у Ларисы, выслушивает жалобы на стрелу. Потом упала картина, и Лариса тут же мне пожаловалась. Я напомнила ей, что у Розы и Тоси было то же.

– А про шляпку ты и не вспомнила, пьянь.

– Не до этого было, – отмахнулась Маруся, – мы с Леной так хорошо посидели и сидели бы до сих пор, если бы Лена не… Ну, в общем, Лена уже никакая, пришлось ехать дальше. Когда я обошла всех друзей и поняла, что трезвой останусь навсегда, что бы с ними, слабаками, ни происходило, решила отправиться домой. Мне же к работе готовиться, стирки у меня – бог ты мой! А все некогда.

И тут меня осенило:

– Маруся, постой, значит, ты приехала к Ларисе, а Лариса тебе первой рассказала про стрелу?

– Конечно, теперь зараза передалась мне. Ларису оставят в покое, а я, как в квартиру свою вошла, так прямо вся неладное и почуяла. Случайно, ангел хранит, увидела в картине дырку и бросилась звонить тебе. Пока ты ехала, меня и осенило: вирус! Заразилась, теперь станут покушаться на меня. Шляп не ношу, так картину, сволочи, прострелили, а завтра будут пытать арбалетной стрелой.

– Послезавтра, – поправила я, изрядно зверея, – и меня тоже, Маруся, осенило. Спасибо тебе, подружка, век помнить буду! Ты о Саньке моем подумала?! – уже загремела я. – Жаль, нет у меня врагов, а то тебя с ними подружила бы! Нет, ну так мне нагадить! Так подло! Так жестоко! И так сознательно!

Маруся струхнула и, еще не зная своей вины, уже мучительно ее переживала.

– Да что ты, старушка, взвилась-то? – робея, спросила она.

– Ты еще спрашиваешь? – окончательно возмутилась я. – Она делает открытие, узнает про заразу, про вирус этот, и тут же зовет к себе меня, вирусом делиться. Почему ты о Саньке моем не подумала?

– Да никто же не пострадал… – замямлила, Маруся. – Все же живы.

– Я должна на то рассчитывать, что злодей промахнется? Какая же ты подлая! Зачем ты позвала меня?

Зачем мне первой сообщить поспешила? Чтобы и на меня покушались?

Маруся, страшно гордясь собой, поставила руки в бока и рассмеялась:

– Так вот ты о чем, старушка. Ну и напугала же ты всю меня. Да нет же, успокойся, не первой я тебе рассказала. Не бойся. Как только сообразила, что вирус это, так сразу же пошла дальше соображать, кого бы мне им наградить. Сама знаешь, врагов хватает.

– И кого же ты выбрала? – спросила я, приходя в себя.

– Юлю, – от удовольствия потирая руки, сообщила Маруся. – Юлю наградила. Пока ты ко мне ехала, я ей позвонила и все рассказала. Представь себе, не стала ждать стрелы, пока она еще там прилетит, а я уже про стрелу рассказала. Пусть знает.

– Бедная Юля, – вздохнула я. – И за что ты так на нее ополчилась?

Маруся фыркнула:

– Еще спрашиваешь! Ваню моего хотела отбить.

Я прямо вся на нее злая.

– Но не отбила же, Ваня ушел к другой.

– Но хотела же. Лучше скажи, старушка, как думаешь, будет или нет стрела?

– Этого знать не могу, – ответила я, – но, следуя логике, быть должна.

– Почему же должна? – возразила Маруся. – Как раз, если следовать логике, стрелы-то быть и не должно. Ведь заразу-то я уже Юльке передала. Вспомни, как только Роза рассказала о покушениях, они сразу прекратились. С Тосей было то же самое и с Ларисой, так почему со мной быть не должно? Я уже рассказала, так и хватит, пускай Юлькой занимаются.

Я задумалась.

– Не знаю, Маруся, может, ты и права, посмотрим.

Дай бог, чтобы не было стрелы. Ума не приложу, как удастся злодею промахнуться в тебя. Уж очень сложно это, ты же везде.

– Да, опасно, – согласилась Маруся. – Ну как же ты, старушка, так плохо подумать обо мне могла?

Чтобы я, узнав о вирусе, тебе его передала? Да ни в жисть. С тобой что случится, а мне потом Саньку воспитывай. Нет, я еще для себя пожить хочу.

– Маруся, – на всякий случай предупредила я, – если вдруг стрелять в тебя будут, ты сохрани ту стрелу, спрячь подальше, а еще лучше, отдай ее мне.

– Ладно, – пообещала Маруся. – И главное – как не вовремя. Из отпуска же выхожу. Будь я в отпуске, фиг бы в меня кто выстрелил, сидела бы дома, и баста.

А теперь прямо вся на работу пойду, буду беззащитная за стойкой стоять, любому, кому придет в голову, открытая, только стреляй, вот она я.

Сердце мое облилось кровью.

– Ты береги себя, Марусечка, – жалостливо попросила я.

– А как тут убережешь? Сама же говоришь, раз сегодня шляпку прострелили, значит, послезавтра будет стрела. А я, как назло, именно послезавтра свой буфет принимать пойду.

– Ты же говорила, что завтра?

– Ой, старушка, какая разница? Епэрэсэтэ! Это же вокзал! Черти занесли меня туда. Прямо вся погналась за длинным рублем. Хоть бери и увольняйся.

Естественно, при таких обстоятельствах я не могла оставаться в стороне.

– Маруся, – воскликнула я, – мы вместе пойдем.

Буду наблюдать за пассажирами и сидеть в укромном местечке. Есть там такие?

– Найдем, – успокаиваясь, пообещала Маруся. – Старушка, ты настоящий друг, вот только…

Она замялась. Это меня насторожило.

– Что там еще? – закричала я, не ожидая ничего хорошего от Маруси.

– Да вот прямо вся переживаю я, а вдруг этот вирус не передается по телефону? Вдруг Юлька не заразилась? Тогда выходит…

– Что заразилась я? Точнее, ты заразила меня.

Глава 14

Должна сказать, что давно уже я не носила шляпок, но сообщение Маруси так впечатлило меня, что на следующий же день я отправилась в бутик и украсила свою прическу весьма дорогим и кокетливым широкополым созданием некоего маэстро Кадзуа – если верить клятвенным заверениям консультанта, известного художника из Японии. Судя по цене шляпки, известен он безгранично.

Несмотря на то, что в считанные секунды был потрачен полугодовой доход моего Евгения, настроение у меня поднялось.

«Что ж, – подумала я, с удовольствием разглядывая себя в зеркало, – если уж суждено мне умереть, так пусть это лучше произойдет в шляпке, чем без нее. Так эстетичней».

В этом состоянии духа я вышла из бутика и направилась на пешую прогулку по Москве. Бесстрашно врезалась в самые людные места, презревая опасность и бросая вызов судьбе, и добросалась.

Судьба приняла мой вызов и послала кару в виде…

Маруси. Я как раз пыталась нарушить правила уличного движения и перейти дорогу в неположенном месте, когда ушей моих достиг ее радостный вопль:

– Епэрэсэтэ! Старушка! Что ты делаешь здесь?

Оглянувшись, я увидела торчащую из «жигуленка» голову Маруси.

– Садись, подвезу, – предложила голова.

Поездки с Марусей не входили в мои планы, и я вежливо отказалась, но тут же пожалела об этом, потому что Маруся мгновенно выразила готовность покинуть «жигуленок» и составить мне компанию. Бродить по Москве в компании с Марусей я не хотела, а потому сдалась:

– Ладно, поехали.

– Куда? – обрадовалась Маруся.

Пока я судорожно соображала, какой выбрать маршрут, Маруся, не теряя времени даром, восхищалась моей шляпкой.

– Старушка, где взяла? – вопрошала она.

– Купила, конечно же, не на дороге же нашла, – нехотя ответила я.

– Просто блеск, старушка, я прямо вся одобряю, – сообщила Маруся и, резко меняя тему, спросила:

– А что ты здесь шляешься без дела?

– Почему – без дела? – обиделась я. – Возможно, это будет самое последнее в моей жизни дело. Я надела шляпку и проверяю, заразила ты меня вчера или нет.

– Так ты ходишь и ждешь покушения? – прозрела Маруся.

– Да, – с гордостью подтвердила я.

– Ты прямо вся сошла с ума!

– Возможно, но не люблю тянуть резину – если заразилась, так уж пускай стреляют скорей, сама предоставляю им такую возможность. Неизвестность страшит меня больше смерти. Уж такой я человек.

– Уж такой ты человек? Епэрэсэтэ, я не про это! – возмущенно завопила Маруся. – Ты прямо вся сошла с ума, раз разгуливаешь здесь в шляпке! Как ты можешь так рисковать?

– Я бесстрашна, и никакому злодею меня не сломить, – упиваясь своей храбростью, сообщила я.

– А мне плевать! – заявила Маруся. – На твое бесстрашие мне прямо всей плевать! Ха, нашла чем хвастаться! Надо же, чудо! Так и дурак может! Ты бы лучше подумала о другом.

– О чем? – разозлилась я.

– Обо мне. Что будет со мной, если тебя сейчас пристрелят вместе с твоей шляпкой? Кто будет завтра в моем буфете сторожить?

– Эгоистка, – расстроилась я. – Думаешь только о себе. И к тому же меня заразила.

– Это еще неизвестно – заразила или нет, а про меня уже точно можно сказать, шляпку-то прострелили. И ты обещала, что завтра будешь дежурить около буфета, сама предложила, – напомнила Маруся. – Я прямо вся рассчитывала на тебя и сдуру спала спокойно.

Я устыдилась. Действительно нехорошо, о Марусе я как-то не подумала. Здесь в толпе легко промахнуться , и попасть в меня, даже если будешь добросовестно целиться в шляпку, – неровен час толкнет под руку какой-нибудь негодяй, и подлый убийца в меня промажет. Да, в самом деле не стоит разгуливать…

Сомнения развеяла Роза. Она позвонила мне на мобильный и, рыдая, сообщила, что Пупс окончательно тронулся умом.

– Маруся, – пугаясь дотребовала я, – срочно вези меня к Розе!

– А что у Розы? – встрепенулась Маруся. – Гости?

– У Розы Пупс, – пояснила я, не собираясь вдаваться в детали.

– Тогда у меня стирка, – вспомнила Маруся, сразу охладевая к Розе.

Маруся скромнела в присутствии мужей, и это ее напрягало. Она любила быть самой собой.

– Смотри, не забудь про дежурство, – напомнила она, высаживая меня у дома Розы.

– Обязательно буду прямо с утра, – пообещала я и, пожелав Марусе удачной стирки, удалилась.

* * *

Роза была безутешна. Вопреки обыкновению, она сидела на турецком диване и, рыдая, воспитывала Пупса. Пупс забился в угол, прикрылся шторой и с тоской поглядывал в окно.

– Вот, скажи ему, – всхлипывая, потребовала Роза. – Скажи, как он, ничтожество, взял у меня сто долларов, а то не верит.

Я изумилась: что я слышу? Речь все о тех же пресловутых ста долларах, про которые давно пора забыть.

Все же Роза порой бывает жестока.

– А в чем, собственно, дело? – не спеша свидетельствовать, спросила я.

Роза мгновенно прекратила рыдать и начала звереть прямо на глазах.

– В чем дело? – закричала она. – Ты бы послушала, что он тут мне буравит! Сдуру вызвала его на откровенность и сама не рада уже.

– А что он буравит? – заинтересовалась я и обратилась непосредственно к Пупсу:

– Вить, ты что буравишь?

– Ничего я не буравлю, – ответил из-за шторы Витя. – Послушать ее, так я точно сошел с ума.

– Ты рассказала ему про то, что случилось в прихожей? – ужаснулась я.

– Вот именно, – промямлил Пупс, покрываясь краской стыда.

Роза обратилась ко мне воплем отчаяния:

– Ты слышала?! Слышала?!

– Конечно, – подтвердила я, – а что ты хотела?

Разве можно пытать человека, когда он еще не отошел после вчерашнего? Беднягу с трудом удалось спасти, а ты сразу на него нападать. Дай ему, болезному, хотя бы оклематься, а уж потом лезь со своими сексуальными проблемами.

– С моими проблемами? – ужаснулась Роза. – Будто я просила его прибегать с работы и зверем набрасываться на меня, рвать платье и все остальное…

Внезапно краснея, Роза стушевалась.

Тут бы торжествовать, а Пупс почему-то почувствовал себя оскорбленным. Он выскочил из-за шторы и с мольбой устремился ко мне:

– Соня! Ты слышала? Слышала, что она говорит?

И кто после этого сошел с ума?

Мне было трудно определить, поскольку сцены в прихожей, той сцены, где Пупс оказался на высоте, я не видела, а знала о ней лишь из рассказа Розы. Кто знает, не привиделось ли это ей, не галлюцинации ли это на почве хронического неудовлетворения. Хотя и Пупс хорош, но он статья отдельная. Он алкоголик, следовательно, не сумасшедший. Нельзя же на него вешать сразу всех собак.

В общем, я склонялась к мнению, что если кто и сошел с ума, так это Роза.

– Дорогая, – вкрадчиво начала я, – успокойся.

Сядь, успокойся и подумай.

– Над чем я думать должна? – не успокаиваясь, спросила Роза.

– Над тем, что было у вас с Пупс… Что было у вас с Витей в прихожей. Ты действительно настаиваешь, что он был чрезмерно активен?

– Не чрезмерно, но активен, – подтвердила Роза. – Это было.

Нельзя заступаться за мужчин, я вам скажу. Это их портит. Пупс, почуяв мою поддержку, повел себя нагло: он воспрял и заявил:

– А кто это может подтвердить, кроме тебя?

Роза на мгновение потеряла дар речи, что в последующие секунды компенсировала сокрушительным криком.

– Кто может подтвердить, ничтожество? – коченея от возмущения, завопила она. – Да стены! Эти стены!

Они видели тебя во всей красе!

– А кроме стен, ты что-нибудь предъявить можешь? – спросила я.

– А разве мало стен? – возмутилась Роза.

Начавший было унывать Пупс снова мгновенно воспрял.

– Стены? – ехидно усмехнулся он. – Ты слышала, Соня, и после этого она еще будет утверждать, что это я сошел с ума.

– А мне надо было позвать соседей? – заорала Роза. – Стены, видишь ли, не устраивают его. Соня, и после этого он будет утверждать, что я сошла с ума.

«Вот как уже вопрос стоит, – изумилась я. – Эти оба, с позволения сказать, супруга подозревают друг друга черт знает в чем. И не без оснований. Если Пупса хоть как-то можно оправдать – все же алкоголь штука коварная, пока Пупс жрал водку, водка жрала Пупса и отгрызла приличный кусок его мозгов, да и на нервной системе пьянство не сказаться не могло – в общем, если хоть как-то можно оправдать Пупса, то Роза ведет себя более чем странно».

Тут я вспомнила: за время отпуска Маруси и Роза пожрала этой водки немало, что пагубно могло сказаться на ее сознании. Вспомнила и вовсе зашла в тупик.

– Роза, – осторожно спросила я, – ты уверена, что все это было?

– Что – было? – опешила Роза.

– Ну, все это.., то, что в прихожей.

Роза бестолково похлопала ресницами, а потом поставила руки в бока и с прежним жаром обрушилась уже на меня.

– Кто мне это говорит? – завопила она. – Моя лучшая подруга! Сначала ты сомневаешься, был ли активен Пупс, потом долго таращишь глаза, и вот уже дело дошло до того, был ли он вообще, этот мерзавец и скотина? Так, что ли?

– В общем-то, так, – вынуждена была признать я.

Я не только признала, но и (чтобы освежить Розу) развила свою мысль:

– Может, тебе показалось все это или приснилось, или ты увлеклась фантазиями и приняла их за действительность…

Долго говорить мне не пришлось. Роза прервала меня настораживающе тихим голосом.

– Что дало тебе повод так плохо думать обо мне? – в лоб спросила она. – Этот алкоголик, – она возмущенно кивнула на Пупса, – пропил последние мозги, а я-то почему в немилость впала?

– Ну, если вести речь об алкоголизме, то благодаря инициативам Маруси и ты немало в последнее время водочки употребила, – напомнила я.

– И поэтому надо подозревать меня в умалишении? – с явным подвохом поинтересовалась Роза.

– Врачи утверждают, что водка – враг здоровья, – уклончиво ответила я, теряясь в догадках. – Ты должна знать это хотя бы как гинеколог.

– Вот видишь, Роза, – обрадовался Пупс. – Это ты сошла с ума!

– Это она сошла с ума, – возмутилась Роза, кивая на меня. – Если причина в водке, то Сонька от меня не отставала, а может, и перегоняла порой.

– Ты на что намекаешь? – заволновалась я.

– Не намекаю, а прямо говорю: ты сошла с ума, если веришь не мне, а Пупсу.

Мне не понравилась такая постановка вопроса.

Разве можно умственные способности человека ставить в зависимость от его симпатий и взглядов, тем более нельзя проводить между ними параллели. Следуя этим критериям, можно поставить под вопрос умственное здоровье многих наших политиков, не говоря уже о вождях. Нет уж, я уважаю традиции нашей страны, а в нашей стране принято по-другому: мозги за поведение своих хозяев не отвечают, потому что они – мозги – сами по себе, а хозяева сами по себе. И никаких параллелей.

Все это, не задумываясь, я выложила Розе и произвела невыгодное впечатление даже на Пупса. Тут уж и он призадумался и перестал звать меня в свидетели своей разумности.

– Вижу, все мы допились, – страшно огорчившись, констатировал он.

– Ничего не допились! – возмутилась я. – Сейчас разберемся. Какие, Роза, у тебя к нему претензии?

– Тут помнит, а тут забыл, – пояснила Роза, поочередно показывая на оба свои полушария.

Я, окрыленная вернувшимся доверием, обратилась к Пупсу:

– Вить, а ты что можешь сказать? Как Женька плащ тебе вчера гладил, помнишь?

– Помню, – радостно признался Пупс.

– А как в больнице тебя перед этим лечили, помнишь? Ну, клизму и прочее…

Пупс мгновенно помрачнел и без всякой охоты буркнул:

– Помню, но лучше бы это забыть.

Я обратилась к Розе:

– Какие проблемы, подруга, он все помнит.

– Про доллары его спроси, – посоветовала Роза.

Я перевела свое внимание на Пупса и спросила:

– Про доллары помнишь?

– Какие? – насторожился он.

– Вот видишь! – торжествуя, закричала Роза.

– Да подожди, – отмахнулась я. – Сейчас восстановим картину. Вить, сосредоточься и скажи: как примчался домой и потребовал у Розы сто долларов – помнишь?

Пупс неожиданно взорвался.

– Что вы мне голову морочите! – закричал он. – Пьете сами беспробудно, а потом достаете меня. И уже не в первый раз Роза разговор заводит про какие-то доллары! Точно хочет свести с ума!

– Ну? Что скажешь? – презрительно кивая на Пупса, спросила Роза. – Кто тут из нас того? – И она покрутила у виска пальцем.

По всему выходило, что Пупс, но я признать этого почему-то не захотела. Бываю я иногда вот такая: непредсказуемая и необъяснимая.

– Послушай, – сказала я, – помнишь, мы как-то погуляли хорошо на банкете у Тамарки, и ты по пьяной лавочке пыталась с собой ее подарок унести – огромную хрустальную вазу. Всей гурьбой еле тебя от нее отодрали.

Роза растерянно посмотрела на Пупса.

– Вить, правда, что ли? – спросила она.

Пупс с достоинством кивнул головой, мол, все так, могу засвидетельствовать.

– Вот видишь, – подытожила я, – это же не дает нам основания утверждать, что ты сошла с ума. С каждым русским человеком такое бывает хотя бы раз в году, так зачем же внимание заострять? Мы про вазу ту тебе даже и не напомнили, вот и ты с долларами этими будь снисходительней.

Пупс промолчал, но взглядами и жестами всячески меня одобрил.

– Да не-ет, – возмутилась Роза, – ты тогда меня не поняла. Дело тут не в долларах. Он забывает все и на каждом шагу. Я пригласила тебя лишь за тем, чтобы доказать ему, что большая часть событий в его жизни происходит как-то странно.

– Что значит – странно? – удивилась я.

– Неосознанно, – пояснила Роза. – Вот, к примеру, сегодня утром позвонила Тамара и сказала, что Пупс забыл у них кейс.

Пупс мгновенно занял свой пост у окна и воззвал уже из-за шторы:

– Роза, умоляю, хватит.

– Забыл кейс! – повышая голос, повторила Роза.

– Да не забывал я, – взмолился Пупс.

– Значит, врет она? – наступая на него, закричала Роза. – Тамарка врет, я вру, один ты у нас говоришь правду?!

– Подожди, Роза, а что он делал у Тамарки? – заинтересовалась я.

– Спаивал Даню, – отрезала Роза.

– И когда это было?

– Позавчера. Позавчера он в рабочее время, пользуясь отсутствием Тамарки, приперся к Дане и подло его споил. Там и кейс забыл.

– Да не забывал я кейс, – взвыл Пупс.

– Посмотри на него, – рявкнула Роза. – Вот же ничтожество, и еще стоит на своем.

Тут уж Пупс окончательно взбунтовался. Он выскочил из-за шторы и завопил:

– Да на работе я тогда был! На работе! Позвони, проверь сама, тебе каждый скажет!

Он вопил с таким чувством, что хотелось верить ему, а не Розе.

– Да не на работе ты был, а у Тамарки, – топая ногами, закричала Роза.

Теперь и она была очень убедительна. Я совсем растерялась.

– Послушайте, – осененная мыслью, обрадовалась я, – а что мы тут гадаем? Давайте сейчас же поедем к Тамарке и выясним, чей у нее кейс.

Роза в пылу сражения с мужем забыла, что есть здравомыслие, а оно всегда приведет к более легкому разрешению спора, чем взаимные упреки и оскорбления.

Впрочем, об этом забывает в первую очередь всякий и всегда, когда дело доходит до выяснения истины.

– Прекрасно, – поддержала меня Роза и скомандовала:

– Пупс, одевайся, едем к Тамарке.

И мы поехали.

Тамары дома не было, но зато был Даня. Я как увидела его, так сразу почуяла неладное. Многолетнее знакомство Дани и Пупса не переросло в дружбу, однако, вопреки этому, Даня отреагировал на Пупса странно: он обрадовался и едва ли не бросился обниматься. В общем, встретил Пупса как закадычного дружка.

Пупс тоже насторожился, но, все еще имея какую-то надежду, спросил:

– И где же мой кейс?

Даня оживился, исчез в недрах комнат и быстро вернулся, держа в руках кейс.

– Вот, – сказал он.

Пупс остолбенел, глазам своим не веря.

– Как же так? – пробормотал он, растерянно глядя на Розу.

Она хищно схватила кейс, открыла его, и оттуда посыпались бумаги. Пупс бросился их подбирать.

– Мой квартальный отчет! – обрадовался он. – Я же искал его!

Должна сказать, что мы с Розой радости Пупса не разделили. Да и сам он перестал радоваться, как только понял, что Роза права.

– Теперь видишь, что у тебя меркнет сознание, ничтожество? – строго спросила Роза, когда мы вернулись с кейсом домой.

– Да, что-то я не то… – согласился Пупс.

– Это все от пьянки, – гнула свою линию Роза.

– Видимо, да, – подавленно соглашался Пупс.

– Ты работаешь с такими важными документами и пьешь, – не отставала Роза. – Тебя в худшем случае посадят, а в лучшем погонят.

Дальше события пошли естественным образом:

Пупс осознал свою вину и в моем присутствии поклялся Розе, что больше ни капли в рот не возьмет.

На этом мы и расстались, а вернувшись домой, я сделала своему Евгению профилактическое внушение, заключив его фразой:

– Боже тебя упаси пить вообще, и в частности с этим падшим Пупсом. Он разложился совсем и пошел разлагать всех подряд. Только представь, уже принялся за Тамаркиного Даню.

– Даня пил с Пупсом? – удивился Евгений. – Тогда дело плохо. Он что, забыл? У него же язва.

– Он сам язва, – отметила я, – потому и не пьет, но сегодня был просто душка.

– Следовательно, не на всех плохо действует алкоголь, – сделал вывод Евгений.

– Пупс тоже так думал, до того как потерял свой кейс с квартальным отчетом.

На Евгения это сообщение произвело потрясающее впечатление. Тот, кто знает Пупса, поймет.

– Витек потерял свои бумаги? – изумился Евгений и сделал радикальнейшее заключение:

– Ты права, категорически нельзя пить… Пупсу.