Текст книги "Простить нельзя мстить"

Автор книги: Людмила Филиппова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

XII

Матильда встретилась с Ингрид в комнате, в которой они жили вместе во время сдачи вступительных экзаменов, рассказала ей о Насте и Вере и предложила вчетвером поселиться в одной комнате в общежитии на время обучения в институте – разумеется, если Ингрид не возражает. Ингрид задумалась и молчала, глядела в окно. Матильде её молчание показалось очень долгим, она уже хотела задать вопрос, согласна Ингрид или нет с таким предложением, как услышала ответ:

– Я доверяю твоему мнению, но более правильным будет, если я увижу этих девушек, прежде чем соглашусь или не соглашусь жить вместе. Я бы вообще так далеко не загадывала – на все пять лет, мы ведь можем и не ужиться вместе с ними.

Придя на встречу, все девушки волновались, но Матильда оказалась хорошим дипломатом и виртуозно провела знакомство: представляя девушек друг другу, она называла положительные черты каждой из них и тем самым сняла напряжение и неловкость ситуации. После того как все поняли, что у них нет явных негативных ощущений от друг друга, и сообща решили обратиться к администрации факультета с просьбой о заселении в общежитие, Вера, шумно выдохнув, сказала:

– У меня было такое чувство, будто я на смотрины к родителям жениха иду.

Ингрид высоко подняла брови:

– Почему именно такая ассоциация?

– Множество факторов неопределенности, – был ответ Веры.

– Хорошо, что факторы неопределенности не проявились, – улыбнулась Ингрид. – А откуда у тебя такие ощущения и знания о факторах неопределенности? Уже были смотрины?

– Смотрин не было. А откуда ощущения? Может быть, это генетическая память? – улыбнулась в ответ ей Вера.

Матильда вскипятила чай и предложила так отметить знакомство. Ингрид поставила на стол коробку печенья, а Вера предложила сбегать в соседнюю кондитерскую за конфетами. Настя в накрывании стола для чаепития не участвовала – она рисовала. Ингрид тихонечко подошла к ней и удивленно воскликнула:

– Матильда, смотри! Настя нарисовала тебя, сходство полное, как она хорошо передала твой озорной характер!

– Настя, ты рисуешь?! – в глазах Матильды восторг, удивление и недоумение плескались одновременно.

– Матильда, у тебя сейчас в глазах эмоции плещутся как всполохи северного сияния, – улыбнулась Настя.

– Ты же настоящий художник, а учиться идешь на историка… – Матильда хлопала глазами.

– Как это мешает одно другому? Не поняла тебя, – удивилась Ингрид. – Художник – хобби, история – профессия. Или наоборот. Мне кажется, они могут дополнять друг друга и помочь Насте стать более совершенным человеком.

– Почему Насте надо стать более совершенным человеком? Что я пропустила важного? – в дверях комнаты стояла Вера с коробкой в руках. – Девчонки, я купила пирожные. Конфеты – это очень просто, а пирожные – круто! Так что Настя должна сделать?

– Вера, ты видела, как Настя рисует?! – Матильда восторженно смотрит на Настю, на Веру.

– Разумеется, видела, у нас в классе у всех или почти всех были нарисованные ею наши физиономии, – Вера улыбнулась. – Настя нам на выпускном вечере их вручила.

– О, вот это классно! Каждому портрет нарисовала, – Матильда ликовала.

– Портрет сказано громко, рисунок карандашом, так, легкий набросок, – улыбнулась Настя.

– А меня нарисуешь? – Ингрид просительно смотрит на Настю.

– Разумеется. Первый рисунок сделаю сегодня, пока чай пьем, – Настя весело помахала тетрадным листом, – я уже набросок сделала.

– Почему вы с Верой говорите «разумеется» там, где логичнее сказать «конечно» или «хорошо»? – Ингрид высоко подняла брови и поглядела на девушек.

– А это очень просто объясняется. Еще в школе началось, – Настя улыбнулась. – У Веры фамилия Разумовская. У нас в классе ученик был Саша Баратынский, он с нами, то есть со мной и Верой, дружил, один друг на двоих был…

– Выбрать не мог, с кем ему дружить, поэтому ходил за обеими, – засмеялась Вера.

– Не перебивай Настю, – остановила её Матильда. – И что дальше, причем здесь Баратынский?

– Так он нам и предложил вместо «хорошо» и «конечно» использовать «разумеется», так как Вере это положено, имея такую фамилию, а мне необходимо, так как я её подруга, вот такая мужская логика! – Настя улыбнулась. – Мы отказывались, но каждый раз он нас поправлял, и не заметно для самих себя у нас с Верой вошло в оборот это слово – «разумеется». По Павлову – рефлекс выработался.

– Как интересно у вас с фамилиями: Разумовская, Баратынский… А он стихи пишет? Следуя его же логике – должен писать, фамилия обязывает, – Матильда покрутила головой по сторонам. – Настя, а твоя фамилия тоже от известного исторического деятеля?

– Нет. У меня всё скромнее, – Настя заливисто смеялась. – Дубровские мы, фамилия одного из персонажей у Пушкина.

Следуя Сашкиной логике, мне надо было на литфак поступать. Ингрид, принимай работу, – Настя протянула девушке листок с рисунком.

– Я в шоке! – Матильда стояла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. – Фантастика! Легкая, светлая, красивая, удивленная с поднятыми бровями, как она всё уловила в тебе! Настя! Как это возможно?! Ты же Ингрид видишь в первый раз и совсем недолго!

Ингрид смотрела на себя на рисунке и печально улыбалась:

– У меня есть почти такой же рисунок, его сделал мой брат Марис за несколько дней до своей гибели, его хулиганы избили, врачи не смогли спасти, – она закрыла глаза, чтобы не видно было выступившие слезы. – Я не понимаю, как это возможно, что разные люди сделали один и тот же рисунок.

– Ингрид, прости, что своим рисунком я вызвала печальные воспоминания, – тихо говорила Настя. – А то, что я и твой брат, два разных человека, изобразили тебя одинаково, объясняется просто: ты не играешь и не позируешь вовне, ты настоящая, и это прекрасно, мы с твоим братом это и увидели.

– Спасибо тебе, Настя! – Ингрид подошла к Насте и пожала ей руку.

– Давайте пить чай, а то он опять остынет, я его уже два раза подогревала, – тихо позвала к столу подруг Матильда.

XIII

Первый год обучения в вузе пролетел так быстро, что девочки его, кажется, и не заметили: лекции, групповые семинары, факультативы и коллоквиумы поглощали всё их время.

Наступил май, деревья покрывались молодой листвой, цвели цветы, их аромат будоражил душу и звал на улицу.

– Девочки, – Матильда не вошла в комнату, а влетела, бросив на свою кровать белый плащ и сумку с книгами, – объявляю перерыв в учебе и предлагаю погулять по Невскому проспекту, дойти до Адмиралтейской набережной и, может быть, по Дворцовому мосту перейти на Васильевский остров.

– А тебя какая птица клюнула, дорогая наша, что ты зовешь нас в десятикилометровый марафон? – Вера подняла глаза от конспекта, который читала.

– Да, Матильда, что случилось? Мы что-то не знаем о проводимом мероприятии, где нам обязательно надо быть? Я не могу пойти, мне надо реферат завтра сдать по истории древней Руси, – Настя медленно листала лежащую перед ней книгу.

– На улице такая красота, дух захватывает, и летать охота, а еще там сегодня много парней…

– А я поддерживаю Матильду! Девочки, мы заучились, у нас месяц не было выходных, мы ни в кино, ни в театр ни разу не сходили, всё грызем древнюю историю. Хочу настоящего, – Ингрид потянулась, грациозно изгибая спину и вытягивая вверх изящные руки, потом поправила волосы и, вставая со стула, продолжила: – Идем, Матильдочка, погуляем. Может быть, нам сегодня что-то интересное встретится… А эти зубрилки пусть здесь сидят и нам завидуют, – она улыбнулась.

Матильда и Ингрид ушли, а Вера с Настей продолжали заниматься. Прошло, наверное, полчаса, и Вера не выдержала, заявив Насте, что она бросает учебник и тоже идет гулять.

– Настя, мне правда стало жалко себя, что мы всё сидим и буквально грызем эту историю. Пойдем с тобой погуляем хотя бы часок – не так далеко, как звала Матильда, но посидим у Казанского собора, ты опять порисуешь, сама же говоришь – тебе рисование помогает переключать внимание и дает отдых голове. Пойдем, прошу, мне одной не интересно, – Вера подошла к Насте и положила ей на стол плащ.

Настя взяла блокнот и карандаши, которые всегда носила с собой, положила их в сумочку. Вера права, рисование Насте очень хорошо помогает. Когда она долго и много читает учебной литературы и пишет конспекты, голова устает, но стоит ей начать рисовать, как она чувствует прилив сил, и тогда результаты в усвоении учебного материала значительно лучше. Настя заметила, что лучше всего ей удается отдохнуть, если она рисует на свежем воздухе, поэтому даже промозглой зимой Настя на непродолжительное время выходила на улицу для рисования.

Вера подкрасила розовой помадой свои красивые губы и протянула помаду Насте:

– Возьми.

– Зачем? Я не люблю красить губы, – усмехнулась Настя.

– Весной надо быть всем девушкам такими, как распускающиеся цветы, – улыбнулась Вера.

– Распускающиеся цветы – это хорошо, давай попробую, – Настя взяла помаду и легко нанесла её на губы. – Точно цветок… распустившийся, идем, подруга, посмотрим, прилетит ли пчела.

– Причем здесь пчела? – удивилась Вера.

– Ну, не пчела, а шмель, например, – засмеялась Настя. Весело болтая, они шли по набережной реки Мойки к Невскому проспекту. Вера размахивала своей маленькой черной сумочкой, в какой-то момент она её не удержала, сумочка вырвалась из рук и упала… прямо в небольшую лужу – не так давно прошел дождь, и в некоторых местах асфальта образовались лужицы.

– Ой, сумка! Она же грязная теперь. Настя, у тебя есть платок вытереть сумку? – Вера повернулась к Насте, закусила губы и чуть не плачет.

– Есть платок. Ты как малое дитя, Верочка, болтаешь сумкой, вот и результат.

– Девушка, возьмите сумку, – молодой человек высокого роста, с длинными, до плеч светлыми волосами и улыбающимися глазами протягивал Вере сумочку. – А вы зря ругаете подругу: этот май, веселый озорник, не позволяет таким красивым девушкам быть строгими и серьезными, – проговорил незнакомец, развернувшись к Насте.

– Спасибо вам! – Вера взяла сумочку и начала вытирать её платком. Молодой человек оставался рядом и наблюдал за её действиями.

– Вера, идем, по дороге продолжишь оттирать сумку, – Настя нетерпеливо смотрела на подругу.

– Девушки, а вы далеко идете? Может быть, нам по пути? Я вас провожу.

– К Казанскому собору идем, Настя там порисует.

– Вы художник? – молодой человек удивленно смотрел на Настю. – Но у вас с собой нет принадлежностей для рисования…

– Вы имеете в виду мольберт и прочее, – серьезно глядя на него, говорила Вера, – а Насте не надо таких сложных инструментов, она рисует карандашами в блокноте.

– Вы Настя и Вера, а меня зовут Руслан, будем знакомы, – и он протянул подругам руку. Обменялись рукопожатиями и медленно пошли в сторону Казанского собора.

– Настя, а вам именно у Казанского надо рисовать?

– Не обязательно, нам с Верой не хочется куда-нибудь далеко идти, а перерыв учебе надо было сделать, – ответила Настя.

– Если не принципиально, где рисовать, может быть, мы сходим погулять на Адмиралтейскую набережную?..

Вера не дала Руслану закончить фразу:

– …а потом по Дворцовому мосту перейдем на Васильевский остров.

– Если вам хочется, можем и на Васильевский остров сходить.

– Вера пошутила, – Настя улыбалась. – Наши подруги предлагали нам маршрут для прогулки на остров, мы отказались – хотели сэкономить время: погулять у Казанского и вернуться в общежитие.

– А где вы учитесь? Кем по профессии будете?

– В пединституте, историки мы будущие, – ответила поспешно Вера.

– А рисование у вас – это хобби, правильно я понял? – Руслан внимательно смотрел на Настю.

– Правильно поняли, хобби.

– А что вы рисуете? Виды города? Это я так спросил, вы же сказали, что шли к Казанскому собору.

– Настя рисует людей. Она очень быстро схватывает основное в человеке, и у неё здорово получается. Если хотите увидеть, попросите Настю, она вас нарисует, – Вера весело смотрела на Руслана.

– Вера, не занимайся моей рекламой. Я сегодня не буду рисовать. Давайте просто погуляем и действительно сходим на Адмиралтейскую набережную.

– И встретим там наших подруг, – заливисто засмеялась Вера.

Прогулка оказалась очень интересной: Руслан был изумительный рассказчик, он хорошо читал стихи Беллы Ахмадулиной и Анны Ахматовой, сказал, что Цветаева его не волнует так, как эти поэтессы. И только при прощании около общежития, в котором жили девушки, Вера спросила, а чем занимается Руслан, учится или работает.

– Студент я, ваш коллега, но специальность у меня другая, учусь на литфаке на четвертом курсе. До свидания, спасибо, Настя и Вера, давайте встретимся с вами завтра и снова погуляем, – Руслан с надеждой глядел на девушек.

– Завтра сдаю реферат, не смогу пойти, – ответила Настя.

– А вы, Вера, сможете?

– Я могу, но без Насти нам будет скучно.

– Вера, не выдумывай, иди с Русланом на прогулку, если хочешь пойти, и время тебе позволяет, мы же с тобой не сиамские близнецы, – немного сердито одернула Веру Настя.

– Вот и договорились: Настя сдает реферат, а мы с вами завтра встречаемся в шестнадцать часов здесь, на этом самом месте. До встречи завтра, Вера! Настя, желаю реферат сдать на «отлично»! – Руслан помахал девушкам рукой и ушел. Девушки постояли немного, глядя ему вслед.

– Вера, мы с тобой девушки взрослые, давай будем с мальчиками гулять порознь, – улыбнулась Настя, – чтобы не получилось так, как с Сашкой Баратынским.

– Это ты о том, что он выбрать не мог, с кем из нас дружить? – Вера смеялась так звонко, что проходивший мимо мужчина оглянулся и, улыбаясь, сказал:

– Молодость, молодость и весна! Хорошо! Будьте счастливыми, девушки!

Войдя в комнату, Вера и Настя увидели, что Матильда и Ингрид еще не вернулись с прогулки.

– Загулялись подруги наши, видимо действительно ушли на остров, – задумчиво говорила Настя.

– Настя, а шмель-то прилетел, – Вера весело смотрела на нее.

– Где шмель?

– Настя, твой шмель прилетел, ты же хотела, чтобы шмель прилетел, – хохотала Вера.

– Вот ты о чем – о Руслане. Так это твой шмель, – Настя была серьезной. – Вера, а тебе понравился Руслан?

– Очень! Он такой красивый! Ах, как он читает стихи, слушала бы и слушала.

– Кто читает стихи, и кого бы ты слушала? – Матильда уже стояла посреди комнаты.

– А Ингрид где? – Настя удивленно посмотрела на Матильду.

– У порога общежития, прощается с чудесным рыцарем, – весело ответила Матильда.

– Вот это да! – Вера захлопала в ладоши. Матильда удивленно на нее поглядела и, открыв рот, хотела, видимо, что-то спросить у Веры, но передумала и закрыла рот, сняла плащ, повесила его на вешалку, села к столу. – Зря вы, девчонки, с нами не пошли гулять, мы с такими классными парнями познакомились!

– Мы тоже познакомились с классным парнем, – перебила её Вера.

– Где познакомились? Сюда кто-то приходил? – у Матильды глаза от удивления стали как два фонарика, так заблестели.

– Мы вышли отдохнуть и порисовать у Казанского собора. Вера уронила сумочку в лужу, её оттуда вытащил один хороший человек, представился Русланом, и мы вместе погуляли, – Настя говорила и хитро смотрела на Веру, как бы спрашивая, можно ли говорить о предстоящем свидании завтра.

– И что дальше? Кто он, как выглядит, будет ли еще встреча? – Матильда так быстро задавала вопросы, что все они оставались без ответа.

– Ты всё спросила, что хочешь знать? – удивленно произнесла Вера.

– Нет, не всё. Он вам понравился? Он вам предложил продолжить знакомство?

– Он нам понравился, он нам предложил завтра вместе погулять, но у меня реферат, не могу гулять, а Вера пойдет, продолжит знакомство.

– Вера, возьми меня с собой, я хочу увидеть Руслана, – с мольбой в голосе проговорила Матильда, – такое красивое и мужественное имя, он и сам, наверное, очень красивый, – окончила она фразу и томным взглядом окинула подруг.

– Актриса пропадает, – улыбнулась Ингрид.

– Ингрид, а что скажешь ты о своем знакомом? Как его зовут и кто он? – Настя обратилась к подруге.

– Его зовут Григорий, он был с другом, Ильей, но Илья почти всю прогулку молчал, а Григорий много говорил, но всё об истории Санкт-Петербурга. Он принципиально не говорил о Ленинграде, это нас удивило, но он объяснил такую свою позицию просто: великая история у города Петра, и она сейчас не так популярна, как история Ленинграда, которую знает каждый советский человек почти с младенчества.

– Они историки?

– Мы не спросили. Григорий нас заговорил, и мы забыли спросить, кто они, – удивленно ответила Ингрид, – надо же, как интересно…

– Как они выглядят? – с нетерпением спросила Вера.

Вечер прошел весело, было о чем поговорить девчонкам в этот раз: в их жизнь вошло неведомое – молодые мужчины. Кто они и какие, как себя с ними вести, а вдруг это любовь с первого взгляда и на всю жизнь?

– Матильда, ты большая фантазерка! Любовь с первого взгляда! Да есть ли она в жизни?! Мне кажется, это литературный прием. Давайте-ка, подруги, спать, рассвет близится, – Настя зевнула. – Как сдавать реферат, если я его до конца не дочитала?

– Положительные эмоции сегодняшнего дня помогут тебе завтра, впрочем, уже сегодня, сдать реферат хорошо, – успокоила Настю Ингрид.

XIV

Вера вместе с Матильдой пошли на встречу с Русланом. Через час Вера вернулась одна, обескураженная и немного печальная.

– Матильда и Руслан смотрят друг на друга и говорят, говорят, как будто они одни, а меня рядом нет, вот я и ушла, – ответила она на удивленный взгляд Насти, – зачем мешать?.. Настя, это любовь с первого взгляда! – и заплакала. – Мне Руслан понравился, но влюбился он в Матильду.

– Ерунда, ни о чем эта встреча еще не говорит, – Настя присела на край кровати, на которой лежала Вера, уткнувшись в подушку. – Поплачь, но не сильно. Верочка, это же первая встреча с парнем, сколько их будет еще в жизни, ты о каждом будешь плакать? – пыталась шутить Настя.

– Ты ничего не понимаешь, он мне понравился, а он к Матильде переметнулся, – рыдала Вера.

– В огороде бузина, в Киеве дядька. Вера, кто и куда переметнулся? Ты видишь Руслана второй раз в жизни, и он ничего тебе не обещал. Пригласил погулять, – улыбнулась Настя, – но не обещал жениться. Вставай, рёвушка, пойдем рисовать, – Настя погладила Веру по голове и протянула ей руку.

Вера подняла голову от подушки:

– Настя, тебе надо в психологи идти. Чего это я так разревелась? Он же не обещал жениться, только пригласил погулять по Невскому проспекту. Идем, подруга моя, рисовать, но теперь я с парнями на улице знакомиться не буду, – и надула свои красивые губки.

– Крайности всё это, Верочка. Где же нам знакомиться, если учимся в женском вузе и парни здесь наперечет, – говорила Настя и собирала в сумочку блокнот и карандаши.

XV

Матильда и Руслан встречались каждый день. Им было вместе легко и радостно, и расставаться им не хотелось – так говорила Матильда. На что Ингрид заметила:

– Это может быть самообман влюбленной девушки, потому что влюбленный человек слеп и не видит вокруг ничего.

– А ты откуда это знаешь? – сердито парировала Матильда.

– Сама влюбилась в Гришу, и вокруг меня всё сияет, но я знаю, что в природе так не бывает – это иллюзия, мираж. Мне хочется так видеть, и я так вижу. Надоест – посмотрю по-иному, но мне пока интересно.

– Скучная ты, хотя и влюбленная! У меня всё по-другому: ничего вокруг меня не сияет, у меня поет мое сердце, и я сама всегда напеваю веселую песенку.

– «Во поле березка стояла, во поле кудрявая стояла». Вот так веселая песня… Да ты её и до встречи с Русланом пела, когда грустить начинала, – тихо сказала Вера.

– Ничего вы, девчонки, не понимаете, а мне завидуете, особенно ты, Вера. У нас с Ингрид есть парни, а у вас с Настей нет.

– Матильда не сочиняй всякой всячины, сейчас у них нет, а завтра будет. Девочки, Гриша предлагает нам всем встретиться и на выходной съездить за город, он предлагает пригласить с нами Руслана и Илью.

– Я не поеду, – заявила Вера, – я там буду лишней.

– Это как ты определила? – брови Ингрид поднялись высоко под белокурой челкой.

– Считать умею: Григорий, Илья и Руслан – это три, ты, Настя и Матильда – это три, а со мной четыре, одна девушка лишняя, а лишняя всегда я бываю. Не хочу быть лишней и никуда не поеду.

– Вообще-то теорию вероятности еще никто не отменял, и «лишних» в твоей интерпретации, Вера, может быть трое: ты, я и Илья, – Настя говорила серьезно. – Но все это глупость, потому что нас приглашают на отдых, а не на смотрины.

– Это как сказать, зачем нас приглашают… Уверена: на смотрины для Ильи, – сердилась Вера.

– Бессмысленный разговор. У человека всегда есть выбор, как себя вести. В этом случае – ехать отдыхать на природе или показывать себя особи мужского пола.

– Настя, куда тебя понесло?! – у Матильды голос вибрировал, как натянутая стрела лука.