Текст книги "Полдень, XXI век (декабрь 2011)"

Автор книги: Любовь Романова

Соавторы: Вадим Картушов,Елена Первушина,Сергей Карпов,Владимир Марышев,Лев Гурский,Ирина Скидневская,Константин Аникин,Арина Трой
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Антон. Я кушать очень хочу…

Алексей достал из ранца сухой паёк, дал ему сухарь и фляжку с водой.

– Тебя кто-нибудь бил?

– Нет. Альфу били… Папка… Она его укусила… он её железной палкой…

– А ружьё у него есть?

Мальчик сказал испуганным шёпотом:

– Я побежал за Альфой, а он стрелял… Пьяный.

Стрелял вслед ребёнку и собаке. Алексей выругался про себя и взглянул на показания прибора. Раненый мужчина стоял совсем рядом с ними, возможно, прятался в кустах.

– Выходи! – крикнул Алексей.

Кусты зашевелились, из них, хромая и пошатываясь, вышел невзрачный мужичонка с испитой физиономией и дробовиком в руках. Из кармана куртки торчало горлышко бутылки, заткнутое скрученной бумагой.

– Ружьё брось, – сказал Алексей.

– Щас, – возразил мужичок, держась на безопасном расстоянии.

– На кого руками машешь, герой? На пацана и собаку?

Пьяный голос мужичка сделался плаксивым:

– А ты знаешь, что она меня укусила? Ты знаешь, что за такие дела можно вообще убить? Я её кормлю, пою… а она мне – во! Куртку порвала! У меня покус знаешь, какой?

– Иди сюда, покусанный, – поморщившись, сказал Алексей. – Я медбрат, обработаю рану.

– Нет, – твёрдо сказал мужчина. – Антоха, домой!

– Они из селения, подвергшегося нападению, – заметил переводчик.

– Понятно, – тихо сказал Крошин.

Нарезался самогону, устроил дебош с пальбой и благодаря этому остался жив – и сам, и парнишка его. А матери теперь у пацана, наверное, нет… только это пьяное чучело.

Между тем, мужчина с ружьём покачнулся и осел на землю – кровопотеря давала о себе знать. Алексей пулей метнулся к нему, и между ними завязалась короткая борьба за дробовик. Раздался выстрел. К счастью, ствол был задран к небу и никто не пострадал. Мальчик громко заплакал. Больше не церемонясь, Алексей вырвал ружьё и отшвырнул в кусты. Потом подхватил обмякшего мужчину за подмышки и поволок.

Мальчик, закутанный в плащ-палатку, крепко спал, прижавшись к собаке. Когда Алексей заканчивал бинтовать мужичку ногу, собака открыла большие жёлтые глаза и шевельнула ухом.

– Ах ты, моя красавица, – сказал Алексей. – Замёрзла? Потерпи, сейчас запалю костёр.

В эту минуту в нескольких шагах от них раздался сильный треск, будто с темнеющего неба что-то тяжёлое упало на верхушки деревьев и, ломая ветки, рухнуло на землю. Раздался крик, полный боли, и всё стихло. От неожиданности мужичок вскрикнул, а собака дёрнулась всем телом.

– Спокойно, – негромко сказал Алексей и, пригнувшись, подобрался к тёмной массе, лежавшей под деревьями. На поясе у него запищал прибор. Он машинально взглянул на него. Светилась точка с числом 10 – у существа, лежавшего перед ним, был болевой шок.

Это, безусловно, был человек, только очень большой, по пропорциям превосходивший Алексея примерно в полтора раза. Его огромное тело было облачено в чёрный комбинезон со множеством карманов на кнопках. На голове плотно сидел гладкий шлем; везде – на толстой ребристой подошве ботинок, на рукавах, груди, на тонких перчатках – поблёскивали металлизированные прошивки. Они светились в надвигавшихся сумерках, как и лицо с очень светлой кожей. Черты лица были правильными: прямой нос, хорошо очерченный подбородок. Глаза скрывал полупрозрачный щиток. Хотя оружия Алексей с ходу не заметил, принадлежность существа к военной касте не оставляла сомнений. Он тронул рукав, запачканный чем-то тёмным – это оказалась липкая пахучая кровь.

Определитель боли захлёбывался писком. Сев на корточки, Алексей осторожно откинул щиток на шлеме, приподнял тяжёлые татуированные веки, посветил фонариком – зрачки светло-зелёных глаз ещё реагировали. По всем признакам у существа была сломана спина, и он умирал, испытывая жестокие страдания.

Алексей задрал голову, разглядывая тёмные кроны деревьев.

– А-а-а! – раздался сзади торжествующий крик. – Это ж я эту гниду подстрелил! Он на дереве шпионил, а я бац, и попал!

У Крошина сводило скулы. Что за невезуха такая? Именно сейчас, когда всё поставлено на карту, выскакивает из табакерки этот пьяный чёрт, палит куда ни попадя и пробивает границу между мирами. И захочешь, такое не придумаешь. Одни проблемы от этих алкоголиков. Он хотел обратиться к темноволосому, но переводчик остановил его нетерпеливым жестом: не мешайте…

Мужичок, перебинтованный, как только что с полей сражений, продолжал бесноваться, размахивая найденным в кустах ружьём. Смерть шпионам, отойди, братан, надо жахнуть из двух стволов во вражеского недобитка, чтоб уж наверняка, а то вдруг ещё дышит и всё такое.

Вконец разозлённый боец Белоусов поднялся на ноги и ударом в челюсть послал его в нокаут, а дробовик снова зашвырнул подальше.

…У умирающего была толстая вена, хорошо видная на ослепительно-белой коже. Прикинув вес, Алексей ввёл максимально возможную по безопасности дозу морфия и стал ждать. Через несколько минут прибор пискнул в последний раз. Алексей склонился над умершим и закрыл ему глаза.

Надвигалась ночь. В лесу было мрачно и сыро, и вовсю гулял ветер, осыпая с осин последние листья. Кажется, я сейчас упаду, стоя над мёртвым телом, думал Алексей. Зорька ты моя ясная, как же мне без тебя плохо… Где ты? Живая? Вот сейчас возьму и лягу прямо на землю. И буду спать. Но тогда завтра придётся лечить всех от пневмонии – собаку, Антона и папашку его героического… Надо заняться костром, пока опять кто-нибудь не свалился на голову. А с утра будем отсюда выбираться…

Они смотрели, как отблески огня играют на лицах спящих.

– Итак, что вы можете сказать о людях? – спросил переводчик.

Вопрос, как говорится, на засыпку, в двух словах не обскажешь. «Если они поинтересуются, как мы, люди, себя позиционируем, ответьте…»

Крошин хотел перечислить классификационные признаки человека, но от дикого напряжения стал плохо соображать и, всё, кроме homo sapiens sapiens, напрочь вылетело из головы. Он полез во внутренний карман кителя, достал сложенный вчетверо лист бумаги, развернул. «Научная классификация человека» была набросана размашистым почерком, обычной шариковой ручкой.

Крошин встал и протянул листок темноволосому.

– Прошу.

Листок перехватил переводчик и сам передал по адресу. Нарушение субординации. Ничего, главное, как учил Дорохов, не делать резких движений. Крошин осторожно отступил и вернулся на место.

Темноволосый взглянул на листок – переводчик сказал:

– Здесь ошибка, которую со временем можно исправить.

Со временем! Значит, есть надежда, есть… А уж какая там ошибка, потом разберутся, кому положено. Что-то привлекло его внимание. Крошин опустил глаза и увидел, что его большие руки, лежащие на коленях, мелко трясутся.

– Кто вы? – спросил он. – Может, я не то спрашиваю, но вам же нетрудно ответить, правда?

– Нетрудно, – не сразу ответил переводчик. – Те, кого мы знаем и чтим как Зачинателей, оставили после себя обширное наследство, разбросанное по всей Пустоте. Они называли это Великими Опытами. Мы с вами – часть Опытов.

– И эти? – Крошин дёрнул головой. – Наши враги?

– Да. Мы дальше, чем они, но мы все – рядом. Вы очень похожи на моего деда, полковник. Одно лицо. Те же голубые глаза и светлые волосы. Он тоже воин. Только вы, люди с Земли, слишком мелкие. – Недоумение Крошина переводчик приписал неточности перевода. – Невеликие ростом.

Вон оно что. Выходит, на самом деле они намного крупнее, выше? А чтобы поговорить с ним, изменили облик, им такие трансформации не в тягость… Он представил себе пигмеев, играющих в прятки в волосах Антея, и это неожиданно пришедшее видение помогло многое понять и прочувствовать. Зачинатели… В то время были на Земле исполины. Подобные богам или ангелам, эти существа жили гораздо дольше людей. Взглядом они могли даровать или отнять жизнь, умели превращаться в животных, предвидеть будущее. Да что там будущее! Им были открыты все тайны жизни, смерти и судьбы. Они научили людей многим искусствам и ремёслам, и дочери человеческие почитали за счастье рожать от них…

В памяти всплыло озабоченное лицо Дорохова. «Если надо будет встать на колени, Крошин, вставай, не раздумывая, а мы тебя здесь к ордену представим…»

Он встал перед ними навытяжку. Больше не мог сидеть. Не считал это возможным.

– Я понимаю, кто передо мной. Согласившись на эту встречу, вы оказали нам большую честь. Пусть мы невелики ростом. У моего народа непростая история и тяжёлая судьба. Он принимал на себя самые страшные удары, как щитом, закрывая собой других и неся при этом невосполнимые потери. Он страдал от тиранов, исторических экспериментаторов, ворья… Но неизменно к моей истерзанной, но всякий раз поднимавшейся с колен стране были обращены взоры всего мира – к её великой культуре, к её человечности. России всегда не хватало двух вещей – мудрых правителей и удачи. И в этот нелёгкий час к вам, как к старшим братьям, я обращаюсь с требованием веры и с просьбой о любви.

Их красивые лица оставались непроницаемыми.

Если они бросят их и уйдут, на Земле начнётся бойня. На смену одной цивилизации придёт другая. Так уже было, ничто не вечно под луной. Но страшен будет его, полковника Крошина, бесславный конец. Он сорвёт свои погоны и будет бродить по дымящимся руинам – безумный, как король Лир, жалкий, не достойный даже презрения, – объясняя мёртвым, что он не виноват в их гибели, что у него гранаты не той системы…

У Крошина темнело в глазах, а они молчали, его братья по крови.

– Что вы решили? – напрямик спросил он. – У нас есть шанс?

– Вы не безнадёжны. Мы поможем.

Для верности он тихо переспросил:

– Поможете?

– Да, – подтвердил переводчик и кивнул аккуратно причёсанной головой.

Почему так бывает? Крошин ждал этих слов – целая планета ждала, – и всё же оказался не готов. Он Крым и рым прошёл, был дважды ранен, с ним всякое случалось, но чтоб такой позорный ступор на нервной почве… Язык во рту как неродной, как после наркоза, да ещё в самый ответственный момент!

– А когда прекратится вторжение? – кое-как выговорил он. – Вы можете назвать примерную дату?

– Конфликт будет нейтрализован, как только воин Алексей Белоусов проживёт свой тяжёлый день.

Крошин не сразу понял, о чём речь.

– Разве он его ещё не прожил?

– Нет. Иначе нам было бы гораздо труднее изменить его судьбу.

Получается, он вместе с ними побывал в будущем… Сердце бешено колотилось в груди.

– Эти сутки вы проведёте на том самом месте в лесу. Ничего не предпринимайте, просто ждите. Выйдете к костру, а утром поможете воину Алексею Белоусову вывести раненых.

– А не случится ничего незапланированного? Вдруг какой-нибудь сбой? Раздавлю бабочку, и грянет гром?

– Не случится, – сказал переводчик.

Крошин замигал, смаргивая соринку – уж слишком защипало глаза…

Шестое чувство подсказывало, что конец встрече, что его вот-вот телепортируют, положат обратно, где взяли. И от сладостных слёз не успею ответить, к милосердным коленам припав.

– Спасибо, – торопливо пробормотал Крошин. Он забыл спросить о чём-то очень важном, и это не давало ему покоя.

Они почувствовали его замешательство. Удивительное дело, переводчик вопросительно приподнял брови.

– Да?

И Крошин вспомнил. Он вспомнил, как мучительна – до сердечной боли – ночная тьма. И если самое страшное позади, если у них снова есть будущее, то для многих там, на Земле, эта беззвездная мука навсегда останется трагическим предощущением конца мира, солнца, света… всего.

– И мы снова увидим звёзды?

Что-то дрогнуло в мертвенно-бледном лице темноволосого. Он встал и подошёл к стоящему Крошину. Переводчик остался в кресле.

– Конечно, увидите, – сам мягко сказал темноволосый и, чуть поколебавшись, протянул Крошину руку. – Конечно…м…

Вадим Картушов, Сергей Карпов
Дневник Бамбла Уорда

Рассказ

1 мая, вечер

Меня зовут Бамбл Уорд. Мне 23 года. Я ассистент профессора Кевинса из ЦУМа. Дневник мне посоветовал завести наш штатный терапевт. Он говорит, что это поможет избавиться от природной застенчивости и рассеянности, поможет лучше формулировать свои мысли.

Запись всех маленьких побед приведет к улучшению самооценки. А она у меня и так на высоте. Наверное. Я неплохо сложен, хорошо образован, у меня светлые волосы, хорошая работа, широкие плечи, есть своя квартира и немного денег. Я молод, в конце концов. Чего мне не хватает?

Сегодня в подъезде жилого блока снова видел Лору. Она наша новая соседка. Господи, как же она хороша. Настоящая радость для глаз среди серых типовых бетонных кубиков. Я ей улыбнулся, но улыбка вышла натянутой. Скулы болят после таких улыбок.

– Бамбл, доброе утро! – сказала Лора.

– М-м-м, мда, хм… – ответил я. И еще покраснел. Она так красиво выговорила «Бамбл». Ни у кого так не выходит.

Лора пожала плечами и убежала. Волосы сверкали, как водопад. Каштановый водопад. Я осел, я тупой осел.

2 мая, вечер

Профессор Кевине сегодня сказал, что я стал рассеянным. Это все из-за Лоры. Я о ней думаю постоянно. Недавно перепутал два знака местами при отладке модуля. Из-за этого один хороший гражданин заболел насморком. Жалко его. Насморк – это ужасно, я читал. Из носа постоянно течет жидкость, слизистая раздражена. Меня замучила совесть, и я три часа перебирал модуль вручную, однако вернул несчастного гражданина с насморком в нормальный вере, где он остался здоров.

Кевине похвалил меня.

– Уорд, вы перебрали модуль целого квартала за три часа?

– Профессор, я же представлял, где искать ошибку. Да и квартал не центральный, окраина, там оборудование новое…

– Это терпело до завтра, сейчас уже одиннадцать часов.

– А человек всю ночь провел бы с насморком?

Профессор потрепал меня по плечу и, блеснув очками, улыбнулся в усы. Это было приятно. Мой начальник меня уважает. Хотя бы он.

15 мая, вечер

Я четыре часа караулил Лору на выходе из квартиры. Когда она вышла, отвернулся к своей двери и сделал вид, что ищу ключ-карту. Дескать, только что подошел и намереваюсь войти домой.

– Бамбл, а разве вы сегодня работаете? – спросила Лора.

Я неторопливо обернулся. Всплеснул руками – ну как же, только что увидел. Язык снова прилип к небу. Я расслабился, напрягся и снова расслабился.

– А, это вы, Лора, – сказал я как бы непринужденно, – да, знаете, забегал на работу. У меня же под началом целый веер.

Идиот. Ты бы еще достал член и похвалился. Детский сад. Идиот.

Лора продолжала вежливо улыбаться.

– Кстати, у меня есть два билета на мюзикл про Ромео и Джульетту, – я улыбнулся.

Плейбой. Давай, мужик. Ты две недели читал ее блог. Каждое сообщение на форуме под ее ником. Каждый комментарий в ветке обсуждений. Лора обожает средневековых драматургов и мюзиклы.

– Это здорово, Бамбл, – она замялась, – только я буду занята в этот день.

– Вы же не узнали, в какой именно, – сказал я.

Голос предательски задрожал. Тряпка, слюнтяй, весь образ в задницу ушел.

– Я слышала про этот мюзикл, он 17 мая, на афишах висит, – ослепительно улыбнулась Лора. – Шекспира обожаю, мюзиклы тоже, а мюзиклы по Шекспиру – вдвойне. Но у мамы день рождения в этот день, я обещала быть.

– Ну, мое дело предложить, – я попытался улыбнуться беззаботно.

Лора вдруг сощурила карие глаза. Внимательно осмотрела меня с ног до головы. Будто видела в первый раз.

– Но зато я могу предложить вам выпить кофе. Давайте завтра утром, в кафе на углу Рябиновой?

Она! Позвала меня выпить кофе! Сама! Аллилуйя! Сдам эти поганые дорогущие билеты, лучше цветов куплю! Господи, если бы не знал, что Машина реагирует только на вероятности здоровья граждан – был бы уверен, что это она перенесла меня в тот счастливый вере, где Лора отказалась от билетов и сама предложила выпить кофе.

16 мая, вечер

Мы в кафе. Приятная музыка, водопады вдоль стен. За ними – мигает огоньками электроника Машины. Но про это знаю только я. Вокруг – водопадики и пальмы, какие к черту мысли о работе, когда я – с ней!

Мы выпили кофе. Я хотел съесть пирожное. Но не стал. Хотя я обожаю пирожные. Но когда ешь пирожное, есть вероятность заляпаться кремом. А я не могу быть заляпанным кремом, когда рядом сидит самая лучшая девушка в Полисе. Конечно, можно было вчера на работе покопаться в модуле и выбрать вере, в котором я не заляпан кремом. Но за такие дела могут лишить лицензии и депортировать из города. Лучше просто не есть пирожные.

Посетители поглядывали на меня с уважением – надо же, какую подцепил. Я звезда, я покоритель сердец. Я невозможно, невероятно крут.

17 мая, вечер

Дурак я редкостный. Наверное, после выпитого кофе надо было что-то предложить. В кино. Или пойти в парк, поиграть в бадминтон. Как раз новый парк открыли, там деревья как настоящие. Назначить встречу. Господи, я неудачник.

18 мая, вечер

Посоветовался с Костей по поводу Лоры. Спросил, как мне быть. То есть – как соблазнить девушку.

– Бамбл, ты идиот.

– Я знаю.

– Я вообще смысла вопроса не понял. Ты знаешь, где она живет. Знаешь, какое вино она любит?

– Она любит сливовое, сладкое, – вспомнил я.

– Хорошо, не «Дом Периньон» 68-го. Короче. После работы берешь бутылку этого пойла, идешь к ней домой и имеешь ее.

– Вот так сразу?

– А ты как хочешь?

– А вино куда?

– Черт, какой же ты тормоз. Вино можешь сунуть себе в задницу.

– Кость, ну я серьезно.

– Я тоже. Там оно принесет максимум пользы.

– Да иди ты в… в… на… к черту, короче.

– Слушай, ты даже поматериться нормально не можешь! – восхитился Костя, – как ты прожил до двадцати трех лет таким оленем?

– Причем тут олени?

– Притом, что ты правильный до тошноты. Короче, объясняешь, что у твоей собаки день рождения, и по этому поводу надо немедленно выпить ее любимого вина, съесть ее любимых конфет и обновить пачку презервативов, которые ты носишь со школы. Кстати, выкинь их и купи новые, срок годности вышел.

– У меня нет собаки.

– У тебя нет мозгов. И перед походом посмотри пару хороших комедий. Она любит комедии?

– Да. Старые. Она ретроманка.

– Хорошо, что не нимфоманка, а то бы ее ждало большое разочарование. Скачай и посмотри эти комедии. Запомни пару шуток, выпиши для памяти. Будь мил, но не переиграй. В конце расскажи, что собака, день рождения которой вы отмечаете, умерла полтора года назад. Пусти слезу. Ведь животные не охраняются законом о здравоохранении граждан? То бишь нельзя из-за собаки перенестись в вере, где она осталась жива?

– Нет. Из-за собаки нельзя. Мультиверс работает только со здоровьем людей и компьютерной информацией, это Конституция. В школе проходили.

– Ты чего-то не то в школе проходил, раз ко мне с такими тупыми вопросами лезешь. В общем, дави на жалость.

– И сработает?

– Конечно. Удачи, старик.

19 мая, вечер

К Лоре не пошел.

Кевине задержал на работе – ура! Ближайший маркет-терминал закрылся на профилактику, а до другого идти долго! Хотя есть трамвай. Но я забыл мелочь. Кажется. Да и неприлично идти в гости так поздно. Кому я вру? Мне просто страшно быть отшитым. Очень страшно.

Останусь дома, посмотрю несколько комедий. Буду выписывать шутки.

20 мая, вечер

Кевине снова задержал на работе. Еще есть время подготовиться.

Посмотрел:

«Догма», режиссер Кевин Смит, «Джентльмены удачи», режиссер Александр Серый, «В джазе только девушки», режиссер Билли Уайлдер, «Служебный роман», режиссер Эльдар Рязанов и еще несколько серий какого-то странного мультика про семью желтых людей. Гепатит?

Бог знает, чего мне это стоило. Я не понимал, где шутки. И поэтому выписывал практически все подряд. Дурацкая идея с этими комедиями.

Еще посмотрел сериал про друзей, который назывался «Друзья». Оригинально. Очень хороший – там, когда говорят шутку, за кадром смеются. И сразу понятно, где смешно.

21 мая, день

Дурацкий Кевине отпустил пораньше.

– Бамбл, вы и так постоянно перерабатываете, – сказал Кевине мягко.

– Профессор, если я нужен…

– Идите, Бамбл, домой, вы в последнее время какой-то бледный. К сожалению, от усталости и недосыпа наш всемогущий мультиверс спасти не может.

– Зато спасет от сердечного приступа.

– Это верно. Идите домой и ложитесь сегодня пораньше.

Ну вот. Теперь я точно знаю, что если не пойду за вином прямо сейчас, то перестану себя уважать. Придется идти. Коленки трясутся. Спрашиваю у мрачного и сурового терминала про сливовое вино, он не сразу распознает голосовую команду – так неуверенно, дрожаще звучит мой голос. Кажется, пока я повторял заказ, истратил остатки храбрости.

21 мая, вечер

Это шок. Это победа. Но рассказываю по порядку.

Лора открыла дверь сразу. Она одета по-домашнему – в джинсы и легкомысленную футболочку. Смотрела на меня недоуменно.

– Знаете, у моей собаки сегодня день рождения, – улыбнулся я.

Кажется, удалось прогнать из голоса неуверенность. Лора фыркнула, улыбнулась. Кажется, сработало. Кажется, я ей не противен. Кажется?

– Я бы ее поздравила, но не могу явиться на праздник в таком виде, – говорит Лора.

– Вы знаете, это совершенно необязательно. Мы могли бы отметить вместе, – я трясу бутылкой вина.

– Откуда вы знаете, что это мое любимое вино?

– А я и не знал. Сам люблю сливовое. У меня дома стоит пол-ящика.

И это правда. Я действительно заказал пол-ящика этой сладкой отравы. Думал, если все выйдет как надо – оно еще пригодится. А еще там скидка на оптовые закупки. Если я снова опозорюсь, то выпью сам и, может, подохну. Хотя какой там подохну. Мультиверс мне не даст даже похмельем насладиться. Не знаю, каково это – испытывать похмелье, но читал, что сначала плохо, а потом в голову приходят чистые светлые мысли. Катарсис через стыд и боль, своеобразная духовная практика. Раньше люди задумывались о душе гораздо чаще.

– Здорово! Да не стойте, заходите.

– Может, на «ты»?

– Как скажешь.

Это победа!

22 мая, вечер

Ура! Я смог! Я бы и еще раз смог! Но заснул.

23 мая, вечер

Ура! Ура! Дважды!

24 мая, вечер

Сходили в кино.

25 мая, вечер

Сходили поиграть в бадминтон. Парк открыли приличный, даже не слышно шороха кондиционеров. И трава как настоящая. Очень натурально смотрится под искусственным небом.

26 мая

Хотя я всегда думал, что люди сначала ходят в кино и на бадминтон, а уже потом занимаются любовью на полу и на стиральной машине. Хотя лично меня даже бадминтон и кино не всегда спасали. Спасибо Косте за науку. Как я был слеп.

Я спросил:

– Мы встречаемся?

– А сам как думаешь?

Думаю, что это – «да».

24 июня, вечер

Тяжелый был денек. Кажется, я просветил нескольких людей. Рассказываю.

Меня отрядили на школьную лекцию. Ну, рассказать ребятам, что такое Машина, Полис, как все это работает и почему все всегда здоровы. Я вытянул короткую палочку, и ржал весь отдел. Даже Кевине похлопал по плечу – мол, ты сделаешь это, парень.

Штудировал детские методички. У нас есть такие специальные, упрощенные, чтобы даже маленькие поняли. Я их читал, эти методички, и вообще не понял ни черта. Хотя я младший штурман и управляю целым веером вероятностей. Волнуюсь. А вдруг дети заставят меня чувствовать себя идиотом? Они могут, знаю я этих детей.

– Здравствуйте, ребята. Я младший штурман веера из Центра Управления Мультиверсом. Меня зовут Бамбл Уорд.

Смех в классе. Спасибо, мама с папой, огромное. Как я могу любить себя, если даже собственное имя ненавижу?

– Дети, вы слышали о квантовом бессмертии?

Молчание. М-да, им до этого еще года два расти. Черт, как бы попроще начать…

– А про кота Шредингера слышали?

– Я слышал, – гордо сказал рыжий парень, – это когда ученые мучили котов, сажали их в ящик и убивали. Вы тоже ученый?

По рядам пошел возмущенный шепот. Кажется, счет этой игры пока не в мою пользу.

– Нет, я младший штурман, как я уже говорил. Я высчитываю наименее вредоносные для мальчиков и девочек вероятности развития мира. А ученые котов не мучили. Кто знает суть эксперимента великого физика Шредингера?

– Котов сажали в ящик и убивали, – упрямо повторил рыжий парень.

– Не совсем так. Шредингер…

Где мои слайды? Надо было заранее подготовить! Нашел. На классном экране появилось лицо веселого лопоухого мужчины.

– Это Эрвин Шредингер, один из основоположников квантовой механики. Памятник ему вы можете каждый день видеть во дворе вашей прекрасной школы. Он одним из первых догадался, что наша вселенная имеет множество измерений – или версов, как их называем мы. Суть знаменитого мысленного эксперимента проста. Заметьте, ребята – мысленного эксперимента! Ученый не убивал котов, он просто представлял, как он убивает котов…

Дети насупились и зашептались. Опять я все испортил, выставил дядю Эрвина кровожадным идиотом, который только и делал, что мечтал о дохлых котах.

– Шредингер воображал, что в черном запертом ящике находится кот. К ящику подсоединен специальный механизм, в котором находится радиоактивное ядро и емкость с ядовитым газом. Все знают, что такое радиоактивность?

– Я знаю, – сказал рыжий, – это когда…

– Молодец, продолжим, – перебил я.

Перебивать невежливо, особенно детей. Но если этот мальчик еще что-нибудь скажет про радиоактивных котов, меня просто линчуют.

– Через час ядро может распасться с вероятностью в 50 процентов. И выпустить в ящик ядовитый газ. А может и не распасться. Тоже с вероятностью в 50 процентов. Напоминаю, что ящик черный и закрытый, мы не можем видеть кота внутри. Скажите, дети, когда час прошел – кот мертвый или кот живой?

– Живой! – пискнула одна из девочек.

– Не понятно…

– Надо ящик фонарем просветить и посмотреть.

– Надо в ящик постучать, кот мяукать будет.

– Да, коты когда переживают, всегда мяукают.

– Мертв, – уверенно сказал рыжий мальчик.

– А дело в том, ребята, что никто на свете не может знать, жив кот или нет. И складывается странная ситуация. Кот одновременно жив и мертв. Шредингер предположил, что в этот момент мир дробится на два разных верса. В одном кот мертв, а в другом жив. Вот и вся история, если просто.

– Так кот остался живой? – сердито спросила девочка.

– В одном измерении – да. В другом – нет. Декогеренция, смешивание двух систем. В одном мире один и тот же кот не может быть одновременно жив и мертв. Значит, мы получаем два мира.

Дети молчали. Нет, я твердо уверен, что рассказывать подобные вещи надо ребятам постарше. Я и сам начал путаться, живой ли этот рыжий кот. Почему рыжий? Боже, сосредоточься!

– Позже Хью Эверетт предложил многомировую интерпретацию квантовой механики, которая во многом перекликалась с экспериментами Эрвина Шредингера. Однако другие ученые его засмеяли. Они считали, что эти идеи нелепы. Что не может существовать бесконечного множества измерений. Эверетту стало стыдно, и он согласился с другими учеными. Все посмеялись и забыли про глупую идею Эверетта. Как выяснилось – зря.

– Почему? – хор голосов.

– Потому что через 49 лет после смерти Хью Эверетта физик Андрей Игнатьев сумел изобрести первую в мире мультиверсионную капсулу. Если туда посадить кота Шредингера, вместе с ядом и радиоактивным ядром, то оператор капсулы сумеет контролировать его переход по измерениям. Для нас законсервированный в такой камере объект останется в том верее, который укажет оператор.

– Я не поняла, – жалобно сказала девочка.

– Оператор капсулы – штурман вероятности измерений, выражаясь более современно – будет сам решать, умереть коту или жить. Была серьезная борьба между приверженцами Копенгагенской интерпретации мира и учениками Игнатьева…

– Кот живой, здорово! – восхитилась девочка.

– Это очень здорово, и я горжусь, что обладаю такой уникальной профессией. Наш Полис, ребята, – это одна гигантская мультиверсионная капсула. Очень сложная. Центр Управления окружен несколькими слоями экранов, блокирующих смешивание версов. У вас еще будет экскурсия, вас туда сводят.

Я с горечью вспомнил, что правда сводят. Каждый год водят, и каждый раз после их посещения целый квартал может переболеть насморком.

– А в оболочке Полиса таких слоев еще больше. Все контролируется опытными специалистами. Поэтому вы никогда не заболеете страшной инфекцией – мы следим, чтобы такой вариант нашей вселенной прошел мимо. Никто не родится умственно отсталым. Никто из вас не сломает ногу или руку…

– Это больно?

– Это ужасно больно. Наверное. Не знаю. В нас никогда не врежется метеорит, не случится никакого катаклизма – Полис со всеми вами просто уйдет в тот вере, где этого метеорита никогда не было или он прошел мимо. Мы победили смерть и болезни, мы преодолели случайность. Мы всегда выбираем лучший из вариантов.

– А если я прыгну из окна? – спросил рыжий мальчик.

– Прыгай, пожалуйста, ты даже не ушибешься. Существует вероятность, что прыжок останется без последствий. Значит, есть такое измерение, где ты прыгнул из окна и остался невредимым, в него-то мы и двинемся.

Зато в миллиарде других измерений ты разобьешься насмерть, рыжий. Тьфу, к черту такие мысли. Всемирная комиссия по этике мультиверса все давно решила. Мы – флагман, мы – лучший из вариантов. Мы не трогаем судьбы, не кроим историю. Мы просто живем – идеально и спокойно.

Это моя работа.

26 июня, день

С Лорой встречаемся уже месяц. Месяц, вы можете в это поверить? У меня никогда девушки не было в принципе. А теперь – месяц! За это время успели достроить четыре жилищных блока и отремонтировать мою квартирку.

Кевине сказал, что я сам не свой. Говорит, никогда не видел меня таким цветущим. Рад стараться, профессор.

Сегодня вечером куплю цветов и поздравлю Лору с годовщиной. Тьфу, в смысле, с месячиной. Нет, месячина как-то дурацки и двусмысленно звучит. Какое бы название придумать? Годовщина дробь двенадцать, вот!

На Ботанической улице увидел четырех ребят из Службы Контроля. По сути дела, они мои коллеги, мы вместе работаем в ЦУМе и поддерживаем идеальный курс Мультиверса, лучший из вариантов. Только они – оперативники, работают в поле, ходят с квантовыми генераторами, замеряют координаты. Хорошие ребята, одного я даже знал лично.

Дело не в этом. Они несли гроб. Они были очень напряжены.

Гроб, вы понимаете.

Я видел гробы в старой книге. Я вообще люблю старые книги. И, чтоб мне провалиться, – это был гроб.

Стало неуютно. Кто-то очень сильно напортачил. Может, это не гроб? Просто ящик похож? Да ну, даже думать сейчас об этом не буду. Только в ежедневник запишу, что надо расспросить профессора Кевинса попозже.

26 июня, вечер

Я сижу на улице, прямо на тротуаре, под дождем. Руки трясутся, в горле ком. Будь все проклято, гори все. Я промок насквозь.

Хоть бы получить какую-нибудь болезнь и сдохнуть. Сдохнуть совсем. Попробую рассказать.

Итак, пару часов назад я подошел к двери Лориной квартиры. Копию ключ-карты она мне подарила, и дверь бесушмно отъехала. Из глубины послышались музыка и голос Лоры. И еще чей-то. Подруг привела, наверно.

Я не стал кричать, что пришел. Хотел стремительно войти и вручить удивленной Лоре букет, прямо на глазах у подруг. Пусть завидуют.

В гостиной горел свет, но никого не было. В вазе стоял пышный букет. Такой же, как мой. Еще стояла полупустая бутылка вина и два бокала. Сиротливо белели обертки от любимых Лориных миндальных конфет.