Текст книги "Снайпер Шайтан"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Подразделение загудело, как растревоженный улей. Кипа рапортов в защиту капитана Новикова на столе у подполковника Саранцева росла не по дням, а по часам. Все офицеры были готовы грудью защищать честь своего сержанта. Майор Савин, после посещения прокуратуры, лег в госпиталь на обследование, так и не появившись в части после инцидента. Иначе его ожидала бы «теплая» встреча разгневанных офицеров.

Целая делегация офицеров ездила в военную прокуратуру Петербурга отстаивать честь товарища. Им пообещали разобраться, но рыдван правосудия катится медленно, а военная машина не собиралась останавливаться из-за чьей-то жизни.

Третьего марта Даша провожала Артема в Чечню. Он был направлен в разведку и прикомандирован к одному из подразделений ГРУ. Девушка не проронила ни слезинки за все это время, изо всех сил стараясь не расстраивать и без того расстроенного Новикова. Целые дни они проводили в комнате вдвоем, забывая о еде. Сидели или лежали на постели обнявшись и молчали. Им не нужны были слова, чтобы выразить ту тоску, какую испытывали оба. Искренне любивший Дашу подполковник, предвидя такой поворот событий, приказал Сабурову, доставлять им завтрак, обед и ужин в комнату. Трижды в день к ним стучался дежурный солдат и ставил на стол две кассеты с металлическими тарелками. Довольно часто еда оставалась нетронутой и ее возвращали на кухню целой.

На аэродроме она стояла и не отрываясь смотрела в его серые глаза, ничего не видя вокруг. Подполковник Саранцев постоял рядом какое-то время, а потом отошел в сторону и отвернулся, давая им возможность попрощаться. Артем судорожно притиснул к себе Дашу, несколько раз торопливо поцеловал холодные дрожащие губы. Ее руки крепко обвились вокруг его шеи и она никак не могла заставить себя разжать эти жесткие объятия. Прижалась головой к его плечу и затихла. Военно-транспортный самолет должен был доставить капитана в Моздок. А дальше, предупредили, его встретят.

Выглянувший из кабины пилот крикнул:

– Пора!

Артем крепко поцеловал ее и легко вбежал в самолет. Руки Даши бессильно упали вниз. Лестницу втащили внутрь и дверь захлопнулась, окончательно разделив ее с Новиковым. Надрывно загудели турбины. Волынцева через силу улыбнулась и помахала рукой глядевшему на нее из иллюминатора Артему. Когда самолет взмыл вверх и начал удаляться, она упала на землю, как труп. Саранцев удивленно посмотрел на нее, а затем подхватил на руки и быстро понес к диспетчерской.

В крошечной каморке медпункта при аэродроме перепуганная молоденькая медсестра сделала ей укол и привела в чувство. Всю дорогу до расположения подразделения Даша проплакала на заднем сиденье машины, уткнувшись лицом в спинку и не обращая внимания на подполковника и водителя. Саранцев молчал, зная, что слова сейчас бесполезны.

Для Даши начались тяжелые дни ожидания. Только во время занятий с личным составом она немного оживлялась. Но входя в комнату утыкалась лицом в подушку и плакала. Никто больше не видел улыбки на ее лице. Она попросила Саранцева убрать из ее графика выходные и он легко согласился. Офицеры сочувствовали сержанту и частенько поминали не добрым словом подлого майора. Даже бывшие друзья готовы были набить ему морду. Втайне все удивлялись, что он так долго не появляется на службе. Саранцев и генерал Башаев сошлись во мнении, что дядя все же помог племяннику.

Письмо от Артема пришло через три недели. Оно было спокойным. О войне Новиков почти ничего не написал, только попросил Дашу забрать рапорт и не приезжать в Чечню. О том, что вокруг стреляют, тоже написал как-то вскользь – «Выстрелы слышал, но вдалеке. Ты за меня не беспокойся». Сквозь строчки Даша видела его лицо, слышала его голос. Она много раз перечитала письмо, но забирать рапорт не стала. Волынцева чувствовала, что без Новикова целый год ей не выдержать. Она съездила к генералу Башаеву и напомнила о себе.

Генерал-полковник слово сдержал. В самом конце апреля на Волынцеву Дарью Алексеевну пришло назначение о направлении ее на должность снайпера в Чечню и прикомандировании к ГРУ. А уж о том, что она там добьется назначения именно к Артему, Даша нисколько не сомневалась. Башаев не стал говорить, что ее уже прикомандировали к подразделению, где находится Новиков. Он решил устроить влюбленным сюрприз.

Подполковник вызвал ее к себе и зачитал приказ. На последнем слове Дарья бросилась в пляс. Она смеялась и плакала одновременно. Это было первое проявление чувств за два месяца. Саранцев перепугался – не сошла ли Волынцева с ума. Но Даша вдруг резко остановилась и четко спросила:

– Когда улетать?

Командир вздохнул:

– Через два дня вылетает транспортный самолет на Моздок, а через пять дней будет еще один.

Она попросила:

– Отпустите меня через два дня.

Павел Викторович вздохнул:

– Даша, а ты родителям сообщила, куда собираешься?

Девушка села на диван и посмотрела на него:

– Нет. У мамы сердце больное, да и отец не в лучшей форме. Я ведь у них поздний ребенок. Я на ваше имя письма для них буду отправлять, а вы, уж будьте так добры, пересылайте. Если они вдруг ко мне надумают приехать, дайте телеграмму, что я нахожусь в командировке. Когда вернусь, я им все сама расскажу. Договорились?

– А ты представляешь себе работу снайпера на войне? Тебе придется убивать людей по-настоящему. Там или ты или тебя, третьего не дано.

Волынцева посерьезнела:

– Представляю, Павел Викторович. И не раз думала в последнее время над этим. Смогу ли? Думаю, что смогу. В Артема тоже стреляют. Значит, стреляя в ответ, я буду спасать его.

Саранцев медленно вышел из-за стола. Сел рядом и крепко прижал девушку к себе:

– Что ж, Дашенька, раз ты решила, я тебя отпускаю. Только дай слово, что вернешься? Вместе с Артемом вернетесь в вашу комнату? Я ее опечатаю своей печатью и оставлю все, как есть, до вашего приезда. Ты как дочь мне стала за эти годы. Пришла совсем ребенком, а сейчас взрослая женщина. Майора Савина мы за этот год постараемся выжить из подразделения. Ты слышала, что офицеры подали на него в суд за клевету и оскорбление достоинства сержанта Волынцевой?

Он отпустил ее и уронил сильные руки на колени. Она усмехнулась:

– Впервые слышу! Желаю им удачи. Только подлецы живучи…

Оба долго молчали. Даша спросила:

– У нас найдется снайперская винтовка или все списали за ненадобностью? Хотелось бы вспомнить, давно в руки не брала.

Подполковник встал:

– Пошли вместе в тир и устроим соревнование, кто больше выбьет. Согласна? Если победишь ты – дашь мне слово вернуться сюда через год. Я буду держать место. А если победа будет моя – ты хотя бы иногда будешь писать лично мне.

Волынцева махнула рукой:

– Идет! Хотя и не совсем честно. Все условия выполняю только я…

Саранцев грустно усмехнулся и пожал мощными плечами, ничего не сказав в ответ.

Выиграла Дарья. Все десять пуль она послала в «яблочко», как по движущимся мишеням, так и по неподвижным. Саранцев покачал головой:

– Рука у тебя еще тверже стала. В прошлом году все же была одна девятка. Я помню, так как наблюдал за тобой.

Даша разглядывала СВД, как в первый раз. Вздохнула, заметив, что линза у оптического прицела поцарапана. Про себя пробормотала:

– Руки бы оторвать тому, кто так с оружием обращается…

Смотрела на мишень, стараясь представить реальную человеческую фигуру, но вместо человека возникали размытые контуры.

Подполковник в это время подошел к оружейнику и о чем-то вполголоса заговорил с ним. Тот внимательно слушал, мрачно кивнул и ушел вглубь склада. Долго что-то перекладывал на полках, громыхая и постукивая. Вернулся с длинной картонной коробочкой в руке. Положил на стойку. До Даши донеслись его слова:

– Ох, Павел Викторович, узнает начальство и попадет нам за такие дела!

Подполковник хмыкнул:

– Ничего, Сидорыч, придумаем что-нибудь! А Дарье этот подарок пригодится. На любую винтовку сгодится…

Волынцева подошла и встала рядом с Саранцевым. Он подвинул к ней коробку:

– Держи подарок! На войне пригодятся. Прицел это. Новый. Можно даже на автомат поставить.

Даша взяла коробочку в руки и посмотрела на мужчин:

– Спасибо, Павел Викторович! Иван Сидорович и вам огромное спасибо! Надо бы его опробовать…

Решительно взяла винтовку. Легко сняла старый прицел, а на его место поставила новый. Саранцев молча протянул ей набитую обойму. Девушка сделала необходимые поправки, глядя в прицел. Выпустила всю обойму. Полюбовалась на результат и еще раз поблагодарила:

– Спасибо вам обоим!

Старший прапорщик отозвался:

– Не на чем! Храни тебя Бог, хоть и не верю я в него!

В десять утра в пятницу прошло еще одно построение. Подполковник долго говорил перед ровной шеренгой солдат и офицеров о войне на Северном Кавказе, затем о ребятах, которые там воюют:

– Из нашей части в марте отправился в Чечню капитан Новиков. Сегодня мы провожаем сержанта Волынцеву Дарью Алексеевну. Четыре года она была вашим товарищем и командиром отделения. Четыре года наравне с мужчинами несла не легкую службу морского пехотинца. От лица командования, от вашего лица и от себя лично я хотел бы пожелать ей вернуться к нам невредимой.

Дарья вдруг увидела свое отделение, как в первый раз: по щекам солдат текли слезы. Ни для кого из них не являлось секретом, кто виноват в случившемся, что их командир отправляется на войну. Повар Сабуров тоже стоял в строю, хотя и не обязан был присутствовать. Женька плакал откровенно, хлюпая носом, несмотря на команду «Смирно!». И никто из офицеров не обращал на это вопиющее нарушение никакого внимания. Всем было не по себе.

Горло сжало и вместо предоставленного ей слова, Волынцева просто поклонилась всем в пояс и скрылась за широкой спиной Саранцева. Только сейчас она поняла, как срослась с морской пехотой за эти годы. Подразделение стало для нее родным домом и вот теперь она должна покинуть этот дом…

Подполковник долго стоял на летном поле, держал берет в руках и глядел вверх. Легкий ветерок шевелил его волосы. Стояло раннее утро. Край солнца еще только выглянул из-за горизонта. Прозрачные лучи перекрасили небо из серого в голубой цвет. За пределами бетонной полосы сверкала на пробивающейся травке легкая изморозь. Где-то вдалеке куковала кукушка, видимо первая из прилетевших в этом году. Тенькала поблизости синица. Деревья, с крошечными проклюнувшимися листочками, возле серого здания диспетчерской отбрасывали на землю ажурные тени. Все дышало миром и покоем.

Самолет давно скрылся из глаз, а он все смотрел в ту сторону. Затем натянул берет пониже и устало побрел к УАЗику, стоявшему за пределами территории аэропорта. Он впервые почувствовал, что уже не молод. Прошел мимо охранника в стеклянной кабинке. Вышел на улицу и на минуту остановился на ступеньках. Оглянулся на хлопнувшую за спиной дверь. Молча сел в машину на заднее сиденье и слегка похлопал солдата-шофера по плечу «Гони!». Он ни слова не сказал, но парень все понял и тронул машину с места. Не хорошее предчувствие сжимало душу подполковника.

В восемь утра он вошел в свой кабинет и заперся. Задернул шторы на обоих окнах. В полумраке достал из сейфа старый коньяк в запыленной, еще советской, бутылке. Не ловко распечатал, порезав краем пробки указательный палец. Налил полстакана и выпил залпом. Поморщился. Он никогда не пил на работе, но тут почувствовал крайнюю необходимость выпить. На столе зазвонил телефон. Саранцев приподнял трубку и бросил обратно. Крикнул секретарше через дверь:

– Меня ни для кого нет!

Сел за стол, откинулся на спинку кресла и задумался.

Ровно гудели моторы, навевая дремоту. В самолете Волынцева была одна. Со всех сторон ее окружали ящики, коробки, мешки, несколько бухт кабеля. Самолет в конце был забит чем-то огромным, прикрытым со всех сторон черным брезентом. Дарья немного поглядела в иллюминатор, но там были только облака. Откинулась на жесткую стенку, стараясь устроиться поудобнее. Подумала о предстоящей встрече с Артемом и на душе стало тепло. Под эти счастливые мысли незаметно заснула. Разбудил ее один из пилотов. Слегка потрепал по плечу и хмуро сказал:

– Подлетаем. Будь осторожна, здесь иногда постреливают. С парашютом прыгала? Вот, держи! В случае чего прыгай и нас не жди. Видела, как двери закрывали? Открывать в обратном порядке.

Он положил ранец с парашютом ей на колени. Только сейчас до Даши полностью дошла ситуация, в которую она попала. Испуга не было. Она спокойно кивнула летчику:

– Прыгала несколько раз.

– Тогда порядок.

Пилот вернулся в кабину. Волынцева настороженно прислушивалась к звукам за стеной самолета, но пока было тихо. Ровно гудели моторы. Прошло еще минут десять. Пилот снова высунулся из кабинки:

– Держись крепче! Заходим на посадку.

Самолет накренился вперед и Даша почувствовала, что сползает с сиденья. Уперлась ногами в пол, силясь удержаться на месте. Шнурованные ботинки практически не скользили и ей удалось остаться на месте. Наконец они сели. Волынцева почувствовала, как шасси коснулись взлетной полосы. Машину сильно встряхнуло, что-то заскрипело и самолет с шуршанием побежал по бетонке. Еще раз вздрогнул, развернулся и остановился. Огромная задняя створка со скрежетом поползла вниз, напоминая ей разводной мост через Неву в Санкт-Петербурге.

Один из пилотов прошел мимо Дарьи и сдернул брезент с груза в конце. Девушка обмерла: в конце самолета стояли ровные ряды прямоугольных цинковых гробов. Она в ужасе схватила вещмешок и рюкзак. За пару секунд справилась с дверцей и сиганула вниз, забыв о лестнице. Почти трехметровая высота показалась ерундой, по сравнению с тем ужасом, что она испытала. Отбила ноги о бетон, но даже не почувствовала этого. Забросила рюкзак на плечи прямо на ходу и бросилась прочь от самолета, держа вещмешок одной рукой. Отбежав метров сто, остановилась.

Башаев обещал, что ее встретят и она решила подождать. Вокруг прибывшего транспорта суетилось множество военных в пятнистой форме. Черный берет морской пехоты и тельняшка в расстегнутом вороте бросались в глаза и на Дашу оборачивались. Она стояла посреди толпы и оглядывалась по сторонам, решая, что будет делать, если никто не появится. К ней подошел высокий молодой майор с седыми висками. Бросил руку к полевой фуражке:

– Майор Стаценко из разведки. Вы Волынцева?

Она одернула безупречно сидевшую на ней форму и ответила на приветствие:

– Так точно. Сержант Волынцева.

Из внутреннего нагрудного кармана вытащила документы и протянула майору. Тот бегло просмотрел их и вернул. Окинул ее взглядом:

– Полевой фуражки у вас нет? Давайте ваш мешок. Здесь неподалеку есть столовая. У нас двадцать минут, чтобы перекусить.

Лавируя среди людей, пошел к зданию аэропорта. Что-то в его смуглом чернобровом лице, особенно в глазах, показалось Даше очень знакомым. Она догнала его и неуверенно сказала:

– Юра…

Он резко обернулся:

– Откуда вы знаете мое имя?

Она, уже уверенно улыбаясь, спросила:

– Вы не узнали меня? Застава в Средней Азии и тринадцатилетняя девчонка, побившая вашего приятеля. Вы этой девчонке после драки кровь с губ вытирали своим платком…

Мужчина вгляделся в ее лицо, хлопнул себя по лбу ладонью и улыбнулся:

– Даша! Это ты? Столько лет прошло. Ты тогда маленькая была, худенькая, а сейчас такой красавицей стала, узнать трудно. Значит сержант морской пехоты?

– Так точно, сержант. Разрешите вопрос?

Он кивнул, внимательно глядя ей в лицо. Даша тихо попросила:

– Вы не могли бы узнать, где служит капитан Новиков… Он был направлен в разведку и прибыл сюда в марте.

Майор пожал плечами:

– Артем мой заместитель. Его тяжело ранило три дня назад. Лежит в госпитале в Ханкале.

Даша побледнела и покачнулась. Он тотчас ухватил ее за плечо:

– Что с тобой?

– Он мой жених. Мы пожениться в мае хотели…

Стаценко помрачнел и вздохнул. Развернулся и молча направился дальше. Столовая не работала. Офицер вздохнул и посмотрел на Дашу:

– Ладно, в Грозном перекусим. Там нас БТР ждет.

Не спеша, вернулись на аэродром. Разгрузка с прибывшего самолета продолжалась. Ревели моторы машин и все так же суетились люди. Чуть в стороне от самолетов, за серым бетонным сараем, на четко обозначенных краской кругах, стояли два вертолета МИ-8. Стаценко направился к крайнему и закинул в открытый люк вещмешок Даши. Помог снять рюкзак и тоже забросил на платформу. Из кабины высунулся усатый летчик:

– Встретили своего снайпера?

Майор кивнул и легко запрыгнул в вертолет. Протянув руку Даше, помог ей забраться внутрь. Пилот удивленно посмотрел на девушку и вздохнул:

– Сейчас еще шестеро подойдут и взлетим.

Стаценко присел на откинутое возле открытого люка сиденье. Достал из-под него автомат и положил к себе на колени. Заметив изумленный взгляд девушки, пояснил:

– Я его здесь оставлял. Без него в Грозном никак нельзя.

Даша устроилась рядом с ним. Офицер спросил:

– Саня, а кто такие, не знаешь? Не по наши души?

– Да нет. Двое медики. Летят работать в госпиталь. Правда пока еще не знают, куда направят. А четверо «в гражданке», по-моему, какая-то комиссия. Эти в Грозный летят. Пропуска у всех подписаны в комендатуре Моздока. Пошли в город пообедать, на вокзале сегодня столовая закрыта.

Майор хмуро кивнул:

– Мы там были…

К вертолету торопливо подошли пять мужчин в строгих костюмах и худенькая маленькая женщина. Она была одета в коричневое платье с кружевным воротничком. Русые волосы перетянуты черной кружевной ленточкой. Все пассажиры держали в руках чемоданы, а у женщины была с собой еще и сумка. Она растерянно посмотрела на открытый люк и спросила:

– А лестницы нет?

Стаценко и Даша одновременно протянули ей руки и легко подняли женщину внутрь. Мужчины закинули на платформу ее вещи. Они забирались сами, помогая друг другу. Все устроились напротив Даши и Юрия. Женщина села рядом с Волынцевой. Из кабины снова выглянул летчик и попросил:

– Люк захлопните. Сейчас взлетать будем.

Стаценко толкнул тяжелую дверь и она легко закрылась, прокатившись по полозкам и басовито стукнув о край.

Лопасти начали медленно вращаться, с каждым витком набирая скорость. Стенки вертолета ощутимо завибрировали. Гул винта стал просто нестерпим и вдруг резко ослаб. Вертолет взлетел и на бреющем полете полетел над городом.

За время полета Даша успела познакомиться с женщиной, хотя разговаривать при диком шуме вертолетного двигателя было весьма проблематично. Людмила Николаевна оказалась врачом кардиологом из Ростова. Ее сын два месяца назад погиб в Чечне и теперь она приехала сюда, что бы спасать других мальчишек. Ее исповедь поразила Волынцеву. Стаценко прислушивался к разговору, но ничего не сказал.

МИ-8 зависнув над посадочной площадкой на пару секунд, сел на бетонку, как огромная птица. Летчик выключил двигатель, но лопасти еще какое-то время продолжали вращаться, с шумом рассекая воздух.

Стаценко легко отодвинул дверцу в сторону и выпрыгнул на бетонку:

– Спасибо, Саня!

Помог выбраться докторше, потом Даше, хотя Волынцева и не нуждалась в этом. Он знал и все же протянул ей руки. Поставил с собой и вдруг спросил:

– Хочешь его увидеть?

Она кивнула, не в силах говорить. Он вздохнул:

– Тогда бежим! Сейчас на БТРе заедем к твоему Артему в Ханкалу. Об обеде придется забыть. Времени мало. Потерпишь?

Даша кивнула. Майор закинул ее вещмешок к себе на плечо и легко побежал к выходу с территории аэропорта. У разбитого здания, ощетинившегося искореженной арматурой, остановился. Из-за бетонного блока показались два парня в запыленных бронежилетах и касках. Майор показал им свои документы, Даша предъявила свои. Стаценко пояснил, заметив их удивленные взгляды:

– Только что прибыла, переодеть не успели.

Проскочив через узкую щель в арматуре, оказались на окраине Грозного. Майор попросил:

– Даша, сними берет и спрячь. Верхнюю пуговицу на куртке застегни, чтобы тельняшки не было видно. Пусть будет нарушение формы одежды, чем пуля в голову. К сожалению, действительность такова – бойцы морской пехоты лакомый кусочек для чеченского снайпера.

Дарья последовала совету. Побежали дальше. Майор часто оглядывался на нее, но девушка бежала ровно и не задыхалась от усталости. Он на бегу спросил:

– Смотрю, ты совсем не запыхалась. Много пришлось бегать?

– Я командир отделения. Постоянно с солдатами занятия проводила, а там без бега никуда. В этом темпе я спокойно могу выдержать десять километров.

– Значит, мне за тебя можно не бояться?

Волынцева удивленно посмотрела на него:

– В каком смысле?

– У меня в отряде большинство контрактников служат, от двадцати пяти до сорока пяти лет. Все разные. Среди них есть в прямом смысле «отмороженные». Им человека убить, как воды напиться. И не важно свой это будет или чеченец. А ты женщина. Поняла?

Даша кивнула:

– Ясно. Через это я в морской пехоте на первом году службы проходила.

Майор немного помолчал:

– Если почувствуешь, что не справишься, говори мне. Стесняться нечего. И еще, в отряде мы друг друга чаще по кличкам зовем. Меня мои архаровцы Дедом зовут. Не обращай внимания, если и тебя не «товарищ сержант» станут называть, а просто «Даша» или кличку дадут. Они на это мастера! И лучше не спорить, только хуже будет.

Редкие прохожие разглядывали Дашу недоуменными взглядами. Их внимание привлекала ее непокрытая голова. Они приближались к развалинам и майор начал осторожно оттирать Волынцеву в сторону от буйных зарослей бурьяна. Незаметно снял автомат с предохранителя, не сводя глаз с зарослей. Она сразу заметила его маневр, но виду не подала. Приготовилась к обороне, кончиками пальцев прихватив висевший в петельке рукава метательный нож. Тоже посмотрела в сторону зарослей. Спросила:

– Вы как? Знаю, что женились, когда я в интернате училась.

– С женой мы в разводе уже пять лет. Не вынесла она службы моей, дальних гарнизонов да глухомани. Дети с ней живут, в Астрахани. А я один. Уже год, как здесь нахожусь.

– Товарищ майор, а как вас по отчеству?

Он аж остановился, забыв о зарослях:

– Зачем тебе? На правах старой знакомой можешь Юрой звать.

Она возразила:

– Не имею права, особенно при подчиненных.

– Тогда Юрий Григорьевич. Я тут заметил у тебя колодка от медали. За что получила?

Даша махнула рукой:

– Помогла милиции двух опасных преступников задержать. Да там случайно все получилось! Никакой отваги не требовалось. А милиция меня наградила. Глупость! Документы на медаль имеются, можете не беспокоиться.

Они свернули за угол двухэтажного дома с выбитыми окнами. Стаценко вздохнул:

– Жоре я до сих пор не могу простить тот поединок с тобой. Не имел он права драться с ребенком. Если бы он сейчас тебя увидел, да еще и в форме морской пехоты, навряд ли бы рискнул снова связаться.

Оба тихонько рассмеялись на бегу, вспомнив давнюю историю. Майор снова заговорил:

– Здесь, в Грозном, со мной находятся четверо ребят. Они нормальные, без завихрений. К ним тоже можешь смело обращаться в случае чего. Один их них мастер спорта по боксу. Хотя, мастерами тебя не удивить…

Стаценко повернул в переулок. В резной тени огромной шелковицы стоял БТР. Его броня была вся испещрена царапинами и вмятинами. Возле машины никого не было. Юрий постучал по боку машины прикладом автомата и крикнул:

– Кудрявый! Через пару минут выезжаем! Где остальные?

Из верхнего люка показалась вихрастая светловолосая голова с васильковыми глазами. Парень напомнил ей Леля из «Снегурочки» Островского. Она много раз смотрела этот фильм-сказку по телевизору. Он широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами. Поглядел на Дашу:

– С прибытием! Ребята внутри спят. Сейчас разбужу.

Голова скрылась. Волынцева повернулась к Стаценко:

– Юрий Григорьевич, а винтовку где получать?

Он усмехнулся:

– Я уже получил. Две СВД и целый ящик патронов. Внутри БТРа лежат.

Из заднего люка высунулось заспанное круглое лицо парня. Он вылез по пояс, демонстрируя накачанный загорелый торс и черную майку, замотанную на голове. Потянулся и поздоровался, взглянув на лычки Даши:

– Здравствуйте, товарищ сержант! Меня Даней зовут, но это кликуха. По-настоящему Димкой…

Даня хотел еще что-то добавить и вдруг резко исчез, а на его месте появились сразу две чернявые, очень похожие друг на друга, головы. Один из мужчин был чуть постарше и заговорил первый:

– А мы братья, Сашок и Мишаня.

Девушка рассмеялась:

– А я Даша! Будем знакомы.

Стаценко скомандовал:

– Быстро на броню и трогаемся. Заезжаем в Ханкалу. Кудрявый, держи курс на госпиталь!

Пояснил Даше:

– Внутри мы не ездим, это значительно опаснее, чем снаружи.

Он зашвырнул Дашин вещмешок внутрь, следом полетел рюкзак. Братья и Даня мигом расположились на броне. Волынцева влезла на бронетранспортер и пристроилась за спиной майора, ухватившись рукой за скобу. Достала из кармана черный берет, натянула на голову, сообразив, что волосы растреплет ветром в несколько минут. Ребята переглянулись. Мотор взревел и броня под ногами мелко задрожала. БТР рванулся вперед, как застоявшийся конь.

Они остановились возле трех одинаковых зданий, огороженных по периметру высоченным металлическим забором с острыми пиками. Весь забор оказался дополнительно опоясан высоким бруствером из камней и мешков с песком. Окна зданий были заколочены или забиты обломками кирпичей, спаянных цементом. С двух сторон на металлических опорах стояли обшитые бронированными листами вышки с пулеметами. Сквозь щель, на одной из вышек мелькнула солдатская каска. Из-за бетонных блоков у ворот выглядывали стволы БМП и БТРов. Подъездной путь и обе обочины были опутаны плотными спиралями колючей проволоки. У ворот, обмотанных той же проволокой, стояли несколько ребят в камуфляже, бронежилетах и касках. Майор протянул одному из них свои документы:

– Я утром был. Девушка со мной, у нее жених здесь находится. Капитан Новиков.

Волынцева тоже протянула документы. Ворота приоткрылись и они прошли на территорию госпиталя. Юрий уверенно пошел к среднему зданию. Толкнул обшарпанную, простреленную во многих местах дверь и поднялся на второй этаж. Открыв дверь направо, они очутились в длинном коридоре. По обе стороны его находились палаты. Стаценко объяснил:

– Здесь раньше общежитие было.

Пожилая медсестра преградила им путь:

– Товарищ майор, вы сегодня рано утром приходили. Я не могу пропустить вас во второй раз.

Майор кивнул на девушку:

– Это невеста Артема. Прибыла с самолетом совсем недавно. Завтра-послезавтра ей на задание. Не можете вы запретить ей пройти!

Женщина вздохнула и с жалостью взглянула на Дашу:

– Проходите, только тихо. У докторов сейчас операции идут. Вертолет прибыл из Гудермеса. Там, возле железной дороги, бой был. Бандиты собирались заминировать пути, а наши увидели. Ваш Артем в сознании сейчас. Вот товарищ майор утром к нему заходил, так они даже поговорили. Только вы не очень много разговаривайте, нельзя ему много говорить.

Стаценко вошел в палату первым и весело сказал:

– Артем, смотри, кого я привел к тебе! Это и есть тот самый снайпер, которого нам целый месяц прислать обещали!

Новиков медленно повернул голову. Бледное лицо с запавшими глазами осветилось слабой улыбкой, когда он увидел выглядывающую из-за плеча майора Дашу. Волынцева проскользнула мимо Стаценко в палату и кинулась к капитану. Упала на колени возле кровати, беспорядочно целуя родные руки, его лицо и глаза. По лицу катились крупные слезы:

– Артем, Тёмушка мой!

Стаценко вышел в коридор, чтобы не видеть эту безумную радость пополам со слезами. Прислонился к стенке и посмотрел на часы.

Новиков медленно снял с ее волос берет, погладил пушистые рассыпавшиеся волосы ладонью и прошептал:

– Дашенька! Не стоило тебе сюда приезжать. Здесь убивают. В газетах мало правды пишут. Генерал Башаев все-таки сдержал слово, а жаль!

Она стерла слезы тыльной стороной ладони и упрямо сказала:

– Но здесь мы снова вместе. А остальное – авось прорвемся!

– Я сберег твой подарок. Даже врачам не позволил снять. Смотри…

Он отодвинул одеяло в сторону: на белых бинтах, стягивающих грудь, рядом с личным номером, лежал кусочек янтаря на золотой цепочке. Девушка едва сдержалась, чтобы снова не расплакаться. В дверь просунулась голова Стаценко:

– Даша, пора!

Даша скороговоркой выпалила:

– Мы с Юрой давно знакомы, я потом расскажу тебе. Саранцев привет передает. Я буду ждать тебя в отряде!

Наклонилась к нему, торопливо поцеловала в губы. Только уходя, она заметила, что в палате, кроме ее Артема, находится еще пять раненых. А еще, что в палате горит свет и нет окон. Волынцева запоздало поздоровалась со всеми и сразу же извинилась:

– Здравствуйте! Извините меня!

Один из раненых вслед ей ответил:

– Ничего страшного. Мы понимаем.

Даша оглянулась у двери и исчезла. Спросила ожидавшего Стаценко:

– Юрий Григорьевич, вы можете мне отдать винтовку прямо сейчас? Мало ли что… Я хочу быть полезной в случае нападения.

Он внимательно взглянул на нее и кивнул. Вышли с территории госпиталя и подошли к БТРу. Майор приказал:

– Мужики, достаньте кто-нибудь винтовку и патронов к ней…

Даша тут же попросила:

– И мой рюкзак! Его первым дайте.

Мишаня мгновенно юркнул в темное нутро БТРа. Сразу же на броню вылетел рюкзак. Дарья вскочила на машину и принялась копаться в рюкзаке. Вытащила светло-коричневую коробочку, а рюкзак кинула обратно. Мишаня высунулся из люка с двумя горстями патронов и парой пустых обойм:

– Хватит?

– Вполне.

Дарья набила две обоймы патронами. Одну сразу забила в карман. Мужик протянул винтовку и брезентовую сумку с оптикой. Сам вылез из БТРа, протягивая пятнистую кепку:

– Это Кудрявый тебе передал. Уж больно берет заметен! Настоящая мишень!

Девушка вернула сумку с оптикой назад, к удивлению Стаценко и ребят. Сняла берет и натянула фуражку. Осмотрела винтовку, тяжело вздохнув: СВД была образца шестьдесят восьмого года. Вставила обойму. Открыла свою коробочку и поставила на винтовку новенький прицел, который сразу заинтересовал всех. Мужики вместе с майором внимательно наблюдали за ее действиями. Стаценко изумленно спросил:

– Откуда такое новшество? Оптика подобного типа здесь пока не в ходу. На складах нет.

Волынцева закинула винтовку за спину и чуть улыбнулась:

– Подарок начальника и друга!

Через двадцать минут добрались до поселка Пригородного. Остановились у блокпоста на въезде. Старший подошел к ним, двое встали чуть в стороне, не спуская взглядов с военных. Майор предъявил документы. Сержант проверил и взял под козырек:

– Через пять километров будьте осторожны. В десять утра там машину с солдатами чеченская «кукушка» обстреляла. Двое ранены, один убит.

Стаценко нахмурился. БТР тронулся в путь. Человек пять солдат, сидевшие у пулеметов за каменными полукруглыми брустверами по обе стороны от дороги, проводили их внимательными взглядами.