Текст книги "Утраченный покой"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

12

И вот ранним погожим утром я и Тони выехали в неблизкий путь в штат Висконсин, где недалеко от Мэдисона и жил этот заводчик страшных псов.

Поездка вышла приятной: Тони нравилось путешествовать, мне тоже. К вечеру мы добрались до тихой приличной гостиницы и сняли номер. Я без всякого зазрения совести выперла волка спать в кресло, раз уж он не захотел селиться отдельно, и строго настрого приказала «не дурить». Повздыхав для вида, он согласился и уснул раньше, чем я вышла из душа.

А утром, сделав контрольный звонок и уточнив дорогу, мы выехали к цели нашего путешествия.

– Хорошо тут… Хорошее место, – обронил Тони, когда мы проезжали мимо беленькой опрятной фермы.

– Ты так и не стал жителем большого города? – с улыбкой поинтересовалась я.

Иногда Тони думал и говорил, как настоящая шпана, а иногда – как правильный сельский парень.

В ответ волк пожал плечами.

– У меня было хорошее детство… Я был плохим.

– Очень мало людей так о себе скажут, – обронила я.

– Я все время злился, меня всё раздражало, а Чак и сестры удивлялись этой злости, не понимая, чего я всё время злюсь. А причин и вправду не было. Я жутко ненавидел мать за то, что она меня не замечала, и ненавидел сестер за то, что о них она заботилась.

– А Чака ты тоже ненавидел?

– Хм… И да, и нет. Он очень хорошо ко мне относился, даже тогда какой то частью умишка я это понимал. Он всегда старался меня понять, ни к чему не принуждал, не давил. Естественно я не ценил этого… Они: Чак, мать и сестры –были семьей, были счастливы… А я был лишним.

– А когда ты перестал их ненавидеть? – продолжила расспрашивать я.

– Когда узнал, кто я, – мрачно ответил он. – Не так-то весело жить с осознанием, что ты злобный псих, бесящийся по пустякам, и когда стала понятна причина всего этого – все встало на свои места. Все волчата сбегают из людских семей, кто раньше, кто позже… Кого-то запихивают в психушку и превращают в овощ… А мои со мной такого не сделали, хоть я и очень старался их к этому сподвигнуть, – грустно усмехнулся он.

– Ты не считаешь людей «мясом»?

– Отчего же. Считаю. Большинство – полные ничтожества, мясо. Только ведь и среди волков таких больше половины, и они еще отвратительнее, как та сучка, от которой отказались свободные.

Надо же… в который раз убеждаюсь, что практически всё на этом свете не такое, каким кажется на первый взгляд. Глупышки флерсы оказались совсем не глупыми и очень ответственными… Шон Чери, веселый красный divinitas, оказался мрачноватым и опасным инкубом с ворохом скелетов в своем шкафу; инкубом, вырастившим дочь-универсала. Вот и Тони… далеко не ограниченный, агрессивный, живущий животными инстинктами волк. Если бы его отец не был оборотнем, готова спорить на что угодно, Тони играл бы в местной детской лиге в футбол, потом обязательно пошел в армию, а вернувшись, женился на первой школьной любви и осел бы на ферме или стал бы копом. Правильный парень, несмотря ни на что… И как он ухитрился таким остаться? Вернее, кто помог ему таким стать? Не мать – она его отвергла… Значит, отчим и сестры… Чего только ни бывает в этом лучшем из миров…

– А как ты выжил на улице?

– О, там я мог отпустить вожжи… Физическая сила плюс «бешенство», и я быстро стал во главе таких же отморозков, как сам. Удивительно что я выжил… Слишком часто нарывался.

– Искал смерти?

Он пожал плечами.

– Может быть. Но я считал, что пробую себя. Узнаю себя и границы, до которых могу дойти…

– А границы были?

– Были. Хвала Богу – были.

– А к Седрику как попал?

– Надо было вливаться в стаю. Свободную стаю. А я не хотел. Они считали меня отбросом. Двуличные твари! Прикидываются добропорядочными днем, а ночью рвут друг другу глотки в поединках.

– А у Седрика нет поединков внутри стаи? – удивилась я.

– Нет, конечно. Лечить или терять волка просто так, без причины – глупо. А кто какого места достоин – ему видней, он же чует силу каждого из нас, силу зверя и человека.

За такой отвлеченной беседой мы добрались до опрятного домика, окруженного просторными вольерами с высокой оградой. Нашу машину встретил разноголосый басистый лай. Крупные, очень мохнатые собаки с массивными головами насторожено облаивали нас, как бы предупреждая: «Это наша территория, берегитесь, чужаки!».

Показался хозяин, крепкий мужик средних лет, на вид такой же опасный, как и его собаки. Он окинул нас цепким взглядом, и я тут же вцепилась в Тони, обезоруживающе улыбаясь. Уже после первого звонка этому собакозаводчику стало ясно: женщин он просто не воспринимает. Вот и приходится разыгрывать спектакль «Мой обожаемый мужчина и я, его тень».

– Здрасьте, – протянул он руку Тони, тот ответил крепким рукопожатием.

– Так значит, хочешь посмотреть на них в деле? – наш собеседник не стал ходить вокруг да около.

– Да, – твердо ответил мой спутник, войдя в роль сурового парня.

– Это не дешевое удовольствие.

– Я знаю.

Тут противный дядька впервые окинул меня взглядом.

– Дамочку оставь дома.

– Нет. Она со мной.

Тот хмыкнул

– Ну, как знаешь. Ладно, пойдем, покажу своих малышей. Познакомлю.

Следующий час нас знакомили с шестью огромными псами, рассказывали, кто родители, сколько лет, сколько отпрысков и сколько у них боев и побед. Одна сука была беременна, что и послужило официальной целью визита – присмотреться к породе, чтобы потом купить щенка. Собаки были какими-то странными. С одной стороны агрессивными и, как бы это сказать, «не домашними», независимыми, с другой – умными и уважающими хозяина. Тони явно млел от них, и хозяин это чувствовал, заливаясь соловьем. Я тихо порадовалась, что эти псы понравились оборотню – вряд ли бы он смог перекинуться в того, кто не по нраву.

Я всматривалась в этих мохнатых чудовищ, стараясь понять их и запомнить, терпеливо ожидая окончания разговора, не встревая в него и не пытаясь погладить собак, что изменило отношение заводчика ко мне с глухого раздражения на некую терпимость. В конце концов, мужчины договорились встретиться на какой-то автозаправке, чтобы хозяин собак сопроводил нас до места боев.

Итак, мы получили свободные сутки. Пошатавшись вечером по сонному городу, утром мы выехали в парк-заповедник и так загулялись, что чуть не опоздали на встречу и не успели поесть.

Когда заводчик собак заехал за нами, Тони был голоден. Я, впрочем, тоже, но это не влекло за собой проблем, в отличие от голода оборотней, повышавшего их агрессивность, или прямо скажем – превращавшего в злых психопатов. Конечно, Тони неплохо собой владеет, но кто знает, как сильно на него повлияют неоднократные бои собак в метре-полутора. Я выгребла все стратегические запасы шоколада, с которыми никогда не расставалась, но он, презрительно покрутив носом, отказался их есть. Настаивать я не стала – у волков свой метаболизм и своя диета. Пока мы ехали вслед за пикапом заводчика, я, нервничая, сгрызла почти всё.

Приехали мы на какую-то ферму, и нас завели в большой ангар, то ли бывшую конюшню, то ли коровник – я не разбираюсь. Посреди пустого пространства был огорожен небольшой ринг. Ограда была только для видимости – высотой всего лишь по пояс. «Мы от них никак не защищены», – мелькнула мысль. – «А если собаки набросятся на зрителей?». Но, похоже, никого, кроме меня, символичность ограды не смущала. Кроме нас там еще было человек двадцать, они стояли кучками по темным углам и не спешили выходить к свету у ринга. Были слышны другие собаки, похоже, их держали подальше друг от друга. Наш знакомец, привезший своего массивного серо-черного пса, куда-то пропал, и мы тихо стали в стороне от других.

– Ты голоден, тяжело будет себя контролировать, но ты должен стараться и не забывать – для тебя это всего лишь учебное шоу.

– Я вот тут подумал, почему бы не купить записи боев?

– А ты знаешь, где их продают?

– Да у нашего же собаковода-женоненавистника.

– Ну… разберешься сам. Главное, чтобы сейчас ты остался в норме.

– Не боись, хозяйка, я же слабый зверь, ты забыла?

– Знаю я, какой ты слабый, – пробурчала я, просто чтобы потешить его самолюбие. Уловка удалась.

Через несколько минут началось вялое движение, эмиссары от разных кучек собрались вместе и что-то обсуждали. Показался наш знакомец.

– Тут привели нового пса, уверяют, что он лучший, – в голосе явно читалось презрение к такой брехне. – Хотят, чтобы он шел без отборочных боев. Каждый раз появляется какой-то придурок с шавкой и хочет пролезть без очереди. Но ничего. Значит так, будет три отборочных боя, а потом мой Арни разберется с победителями. Ладно, вы тут как-нибудь сами… а я пошел к нему.

Арни – это в честь Арнольда Шварценеггера. Да эта порода и впрямь походила на качков, только в отличие от них, эти псы могли вдруг взрываться и действовать очень быстро. Мы опять остались предоставленными самим себе. Я знала, что Тони уже заплатил за вход, и немалую сумму, и все гадала, окупится она или нет.

13

Наконец, объявили начало первого боя, и собак вывели в ринг. Причем вывели – это слишком неточно сказано, хозяева их еле удерживали и в конце концов просто отпустили навстречу друг другу.

Зрелище дерущихся псов меня совсем не увлекало – я не могла понять, из-за чего они дерутся. Это не их территория, нет добычи, нет самки… Что они делят? Зато лица людей были более чем интересны, казалось, они сами превратились в псов, полностью отождествившись с ними. Глядя на них, я испугалась за Тони, и было чего. Его трясло, он уже сам был не рад, что ввязался в это. Бешеное рычание, лай и запах агрессии сделали свое дело – сила рвалась, искала выход, хотела переделать его тело под себя. Я, наплевав на правила и приличия, оттащила его от толпы и развернула к себе, чтобы выкачать силу в поцелуе, но не тут-то было. Тони слишком взвинтился и сам набросился на меня, тихо рыча – сила могла найти выход и в сексе. Трахаться в этом сарае, на глазах у кучи зрителей, в мои планы совсем не входило. Потерявший остатки разума оборотень попытался развернуть меня спиной к себе, но я вцепилась в его шею и притянулась для поцелуя, он в ответ почти укусил меня, на этом мое терпение лопнуло. Ругнувшись про себя по поводу тупых голодных волков, я ухватилась за его шею, стараясь причинить максимальную боль ногтями, это его на мгновение отвлекло – удивило. За этим должна была бы последовать новая вспышка агрессии, но мне хватило времени накрыть рот поцелуем и, не заботясь о его ощущениях, сделать огромный глоток. С трудом протолкнув в себя браконьерски отобранную силу, я сделала второй глоток, выпивая всё без остатка, ставя Тони на грань обморока, а себя заставив бороться с желанием выплеснуть силу обратно, настолько противной она была. Какие-то секунды Тони стоял, как будто его ударили чем-то тяжелым по голове, и не падал лишь потому, что я его поддерживала, но потом его глаза закрылись, и тело начало катастрофически тяжелеть – обморок. Снова ругнувшись, я подхватила его и опять поцеловала – уже отдавая часть забранного. Он прекратил «отъезжать» и попытался встать на ноги, по расфокусированным глазам было видно, что он все еще на грани «голодного обморока». Осторожно я влила еще.

– Тони…

– Fucken shit…

– Ага. А теперь вернись к рингу и досмотри бои.

– Думаешь, я сейчас могу ходить?

– Мне плевать! Взял и вернулся в строй! – меня просто-напросто тошнило от высосанной силы, плюс приходилось бороться с агрессией, навязанной ею, так что неудивительно, что я заговорила как… сержант.

Тони собрался с силами, и мы буквально отползли на свое прежнее место. Мне становилось все хуже, бешеное рычание собак гулко отзывалось в голове. Больше всего на свете хотелось заткнуть уши и выбраться из этого ангара, но я боялась бросить Тони, ему тоже было паршиво: сначала vis выела его физическую силу, подарив адреналиновый и сексуальный всплеск, а теперь, лишившись всех сил, и физических, и «нечеловеческих», он держался лишь за счет воли. Не думаю, что он сможет хоть что-то запомнить из техники собачьего боя.

Но поступить иначе я не могла: он мой волк (я никак, даже про себя, не могла начать называть его псом), и он должен знать свое место и контролировать себя.

В конце концов, я поняла, как мне переработать полученную грязную силу: мысленно я пустила пса вскачь, чтобы он насладился бегом, запахами и свободой, выплеснул агрессию и неудовлетворенность в движении.

Как только мой мысленный пес – помесь хаски с монструозными бойцами – унесся, мне стало намного легче; я разворачивала перед ним картины и запахи леса-заповедника, в котором мы были вчера.

Тони робко потянулся ко мне, и я взяла его за руку, подпитывая. Тут же «мой пес» прекратил бег и принялся высматривать добычу, опять наполняясь агрессией и готовностью кому-нибудь впиться в глотку. Пришлось отобрать свою руку из отчаянно цеплявшихся пальцев оборотня, и вновь направить «своего пса» в бесцельный, но приятный бег.

В таких ментальных играх-упражнениях для меня и прошел остаток боев. Арни, к глубокому удовлетворению своего хозяина, без лишнего шума и пыли порвал соперников каким-то своим персональным коронным приемом. Хвала Свету, Тони к концу драки настолько пришел в себя, что смог перекинуться парой фраз с собакозаводчиком и договорился о следующей встрече и покупке видео боев. Я же не помню, как мы дошли до машины – была в своей реальности, справляясь с силой, и вынырнула из нее, лишь заметив, как Тони тяжело плюхнулся на водительское сиденье, закрыв глаза и даже, казалось, перестал дышать. Я взяла за его руку, безвольную и тяжелую, и поднесла к лицу – теперь уже можно влить в него сколько угодно, пусть хоть перекидывается, зрителей-то уже не осталось. Но тут я ошиблась: как раз когда я приложилась губами к центру ладошки, перед лобовым стеклом прошел собакозаводчик и, увидев эту сцену, скривился. Ну и пусть – легенда «Мой обожаемый мужчина и я, его тень» получила еще одно подтверждение. Получив силу, Тони сел ровнее и как-то аккуратно поинтересовался:

– Ты не злишься?

Я задумалась: наверное, мне надо злиться, ведь он слишком далеко зашел, а намеревался идти еще дальше, но и я наделала лишнего, и не от испуга – я совсем не испугалась его, а от раздражения и досады – так что мы квиты.

– Мал ты еще, чтоб я на тебя злилась.

Озадаченный таким ответом, он посидел, подумал и, заводя машину, обронил.

– Ну да, ты хозяйка.

– Угу. И не забывай об этом, волк.

– Пес, – он произнес это с удовольствием. – Ты ведь сможешь меня перекинуть в вот такого… как Арни.

Я со вздохом ответила:

– Ты сам должен перекинуться в Арни. Давай поговорим об этом позже.

Но видя, как он скис, не выдержала и буркнула:

– Могу. Могу перекинуть тебя в такого, но в прошлый раз ты вообще расслабился и ничем мне не помогал – так не пойдет, понял?

– Понял, хозяйка. Исправлюсь.

В такие моменты я не знала, издевается он или вправду так рьяно демонстрирует послушность, так что решила дипломатично промолчать.

Когда мы приехали к своей гостинице, прежде чем выйти из машины, Тони приблизился. Нормальный бы мужчина потянулся для поцелуя, но ТиГрей изогнул шею, при этом просительно и немного испугано косясь. К счастью, я достаточно успела его узнать и понимала, к чему всё это – он боится, что я все же злюсь на него. Ведь повела я себя в ангаре достаточно жестко, и дав ему силы, чтобы он мог вести машину, больше в разговоры не вступала и не касалась его. И вот теперь он просит или наказать его, или продемонстрировать прощение. Но я уже столько сегодня от него взяла и отдала, что еще одного обмена силой мне ну никак не хотелось.

– Тони, я не волк и не полуволк, так что убери свою шею. Мы сейчас пойдем в номер и спокойно поспим, а завтра у нас все будет хорошо.

Может, я и не права, но я ведь не обязана плясать под его дудку и делать то, что мне совсем не хочется и в чем нет острой нужды.

– Мне снять отдельный номер? – спрятав эмоции, поинтересовался он.

– А что, в этом есть необходимость?

Он на мгновение задумался

– Нет.

– Значит, спишь в кресле.

Он молча кивнул и расслабился.

На следующий день действительно всё было хорошо. Оказалось, что несмотря на то, что почти все бои Тони «пропустил», борясь с беспамятством, коронный прием Арни он все же увидел и запомнил, и до сих пор находился под впечатлением от оного. ТиГрей сам смотался к собакозаводчику за видео с боями, оставив меня нежиться под солнышком, прогуливаясь по тихим сонным улочкам, и после полудня мы выехали домой.

Тони был задумчив, я тоже. Я считала, что ему надо повидаться с семьей, пусть не со всей, но хотя бы с отчимом или сестрами, но не знала, как начать разговор. В конце концов, я пошла напрямик

– А что твоя семья знает о тебе? Вы виделись с тех пор, как ты ушел из дома?

– Нет.

И замолчал.

– Так что они знают о тебе? – не отстала я.

– Ничего.

– Значит, они думают, что ты мертв или в тюрьме, или скололся…

Он молчал.

– Не слишком ли жестоко, а?

– А что я могу сделать!? Заявиться на семейный обед со словами «Здрасьте, а вот и я!»?

– Нет, ты бы мог где-нибудь встретиться с Чаком и коротко сообщить, что ты в порядке, узнать, в порядке ли он и твои сестры.

– Ты молчишь о матери… – буркнул он.

– Молчу, – согласилась я.

Какое-то время мы ехали в тишине.

– Хорошо, заедем, – решился Тони, – я повидаю Чака… и только.

– И только, – согласилась я.

Сказано – сделано, мы сделали крюк и остановились на ночь в небольшом городке в единственной гостинице, взяв уже по привычке один номер на двоих. Кровать оказалась огромной, а вот кресла или дивана, наоборот, не было, так что Тони улегся рядом. Учитывая, что последние сутки он вел себя тише воды, я особо не сопротивлялась. Ночью мне снился сон о том, как пес – смесь лайки и бойца – пришел и плюхнулся рядом. Мне тут же стало жарко, и я принялась спихивать псину и отодвигаться сама. В результате проснулась и, конечно же, обнаружила обнявшего меня во сне Тони. Пришлось его немного разбудить и заставить откатиться, но стоило мне уснуть, как всё повторилось снова. Тут я уже не стала тратить время на борьбу с оборотнем, а просто сбросила покрывало, позволив ему греть меня. Проснулась я на удивление отдохнувшей и полной сил – во время сна ТиГрей меня немного подпитал, и я припомнила слова Седрика о его способах кормления с волков.

– Ты и с Седриком так спал? – спросила я без всякой задней мысли.

Тони смутился и надулся.

– Мы оборотни, для нас прикосновения не означают в обязательном порядке прелюдию к сексу, – тут же принялся оправдываться он.

– Тони, ты чего? Мне ты это можешь не рассказывать – и так знаю.

Он вздохнул.

– Ну… Это ведь неправильно, спать в обнимку в одной кровати с мужиками. Кто после такого поверит… – он замолчал, оборвав себя. – Вот ты спрашивала, как я буду подчиняться женщине – а я рад, что сменил хозяина на хозяйку. Мне так спокойнее… намного.

– У вас сильная эмоциональная связь с Седриком, почти влюбленность, – констатировала я.

Он кивнул:

– И это неправильно. Так не должно быть.

– Да нет, именно так и должно быть, – ответила я. – Будучи лидером, на одном страхе далеко не уедешь, должно быть сочетание его с любовью.

– А на одной любви тоже далеко не уедешь? – вдруг спросил он.

– Ты ответь мне, – немного насмешливо отозвалась я.

– Ну да… Да. Нам нужно чуять силу.

– Всем нужно чуять силу, – невесело отозвалась я и отправилась в ванную.

Быстро позавтракав, мы выехали. Путь наш почти всё время пролегал между полями – федеральная трасса осталась в стороне. Тони нервничал: боялся и радовался одновременно.

14

За час до полудня мы подъехали к аккуратному фермерскому домику в окружении небольшого садика и сарайчиков. За усадебкой, чуть поодаль стояли загоны для скота и коровники.

– Аккуратненько… – обронила я.

– Да, наверняка Чак помощника нанял или даже двух…

– Ну, иди… Я подожду тебя в машине или прогуляюсь туда-сюда по дороге.

Видя, что он разрывается между желанием броситься на поиски отчима и необходимостью быть вежливым ко мне, почти приказала:

– Иди.

Тони выскочил из машины и мягкой пружинистой походкой умотал к коровнику. Я вышла из машины и примостилась на ограде загона.

Солнышко припекало… Мне вдруг стало не хватать запаха цветов, и начало раздражать еле слышное амбре навоза. Надо же, не так уж часто я бывала на своей цветочной ферме, однако успела привыкнуть к сочетанию солнца и ароматов цветов. Тут же вспомнила о флерсах – как там Лиан без меня… Все последние дни он усиленно кормил Пижму сам, не подпуская меня к нему, будто неосознанно ревновал, мол, нечего тебе на него время и силы тратить. Я не сдержала смеха, вспомнив эпизод, произошедший на прошлой неделе: Тони увидел кормление Пижмы. Лиан привычно «разбудил» того поцелуем в лоб – рацио, а после напоил, ну, конечно же, в поцелуе. Вид целующихся флерсов заставил Тони разве что не плеваться. Причем закончивший кормление Лиан так и не понял, что вызвало такую бурную негативную реакцию оборотня.

Все же Тони в нашей компании единственный почти-человек, к тому же абсолютно гетеросексуальный, если не сказать гомофоб. Ну да ладно, за последние годы это перестало быть недостатком в моих глазах. Я сочувствовала геям до сексуальной революции и рок-н-ролла, когда их тихо или не очень тихо линчевали в нищих западных штатах. Они были меньшинством, не такими, как все, мишенью для человеческой злобы и дурости. На их месте могли быть «ведьмы»-divinitas, да и были раньше. Но последние годы… Это что-то невообразимое. Выпячивать свои сексуальные предпочтения и гордиться ими – это как минимум пошло. А требовать себе каких-то благ на этом основании! Да, столкнувшись с таким лицом к лицу, легко пополнить ряды гомофобов. А еще этот растиражированный типаж «тонко чувствующего, всегда готового прийти на помощь, скрывающего за юмором свою ранимость» гея… Не знаю, где эти «идеальные геи»? Мне отчего-то попадались лишь мелочные, манерные, насквозь двуличные типы – сборища всех женских недостатков, но без наших достоинств. Хотя… может, я и предвзято к ним отношусь, оттого что толку мне от них никакого.

За этими мыслями я и не заметила, как у дороги показались Тони и… Чак. Приземистый, крепко сбитый мужчина лет за сорок со светло-русыми выгоревшими волосами и такими же, как бы выцветшими, серо-голубыми глазами не мог быть никем иным. Рядом с ним Тони вдруг стал напоминать подростка. Мой обманчивый и опасный волк улыбался во весь рот и нервничал, как пятнадцатилетний паренек на знакомстве с родителями своей девушки.

Я спрыгнула со своего насеста.

– Здравствуйте, мэм, – обратился Чак и протянул руку. Пришлось крепко пожать. Я переключилась на vis-зрение и замерла на мгновение – Чак был белым… Белее моего Вика, а подобных Вику я мало видела за свою довольно долгую жизнь.

– Ти сказал мне, что вы его босс.

– Да, как это ни странно, – ответила я с улыбкой.

– Тогда я приглашаю вас, мэм, в мой дом. Очень прошу не погнушаться моим гостеприимством и разделить с нами ленч, – глаза его при этом сверкнули веселой хитринкой.

– Чак, это грязный удар, – выдал Тони. Ну точно, возмущающийся подросток.

Правильно, куда босс, туда и охранник…

Вот мужики, опять все на меня свалили – нет чтобы разобраться между собой. С одной стороны, Тони не хочет видеться с матерью, с другой – Чак жаждет их свести вместе и хоть немного примирить. Не увидев четкого отказа в глазах ТиГрея, а скорее гремучую смесь из страха и надежды, я произнесла:

– С удовольствием, – и я взяла Чака под руку, как леди из девятнадцатого века. Таким старомодным и, наверное, смешным образом мы поковыляли по грунтовой дороге к дому. Тони постоял, подумал, а потом нагнал нас.

Когда мы подходили, на крыльцо выбежала девушка, копия Чака с криком:

– Па, ты уже закончил? – и осеклась, уставившись на Тони. Потом, словно не веря своим глазам, она медленно спустилась по ступенькам, а после с криком бросилась к нам.

– Ти! Господи Иисусе! Ти, братец! Какой стал! В армии был, да? – она тискала его, как плюшевого мишку.

Тони улыбался и прятал глаза.

Тут она заметила меня

– Ой, а вы, наверное, его девушка, да? Он вас знакомить привез? Я Джинни! – выпалила она на одном дыхании.

– Я его босс, но девушка у него тоже есть. Я Пати. Пати Дженьювин, – ответила я сходным потоком сознания.

– Босс! Holy mackerel!

– Джинни, и где ты набралась такого! – Чак и Тони произнесли это в унисон, но девушка уже зажимала себе рот рукой без всякого раскаяния.

– Пойду, Джуди найду и маму, – с этими словами она скрылась.

– Джуди поспокойнее, – как бы в оправдание произнес Чак.

– Угу, – подтвердил Тони.

Меня происходящее стало забавлять, поверилось, что ничего плохого не случится… Хм… Похоже, это присутствие «белого» Чака на меня так действует.

Мы вошли в дом, гостиная оказалась маленькой, аккуратной и на удивление современной. Приятно удивил вкус владельцев дома и отсутствие дешевых кричащих вещей.

– У вас хороший дом, Чак, добротный и красивый.

– Спасибо, мэм, я не люблю вещей, которые нельзя передать по наследству, – полушутя-полусерьезно ответил он.

– Это чувствуется.

– Привет… – это прозвучало настороженно и с надеждой. В дверях стояла девушка, похожая и не похожая на Джинни, как будто ту же форму наполнили другим содержанием. Она была не просто поспокойнее, она была мудрее и пессимистичнее. Джуди не подбежала тискать Тони, а медленно подошла, всматриваясь, ища в его лице ведомые лишь ей признаки.

– Привет, сестричка, – нерадостно отозвался ТиГрей.

– Привет, братец, – согласилась она и обняла его, Тони аккуратно ответил на объятия.

– Ты изменился…

– Ну, должен же я был когда-то поумнеть, – попытался отшутиться он.

– Я рада, – произнесла она искренне. – Я очень рада за тебя.

– Спасибо, – Тони окончательно смутился и отвернулся, наткнувшись взглядом на меня.

– Джуди, это мой босс – Пати Дженьювин.

– Очень приятно. – И девушка протянула руку для крепкого рукопожатия. – Кофе? Молоко? Или, может быть, чай? – вспомнила она об обязанностях хозяйки.

– Чай из пакетика, – тут же уточнил Тони, зная мое пристрастие к этому благородному напитку и нетерпимость к надругательству над ним.

– Кофе, – отреагировала я. Мужчины заказали молоко.

Мы расселись на диванчике, Чак занял кресло почти напротив нас.

– Ну что, я так понимаю, нет смысла спрашивать тебя, – обратился он к Тони, – как ты провел все эти годы?

– Нет, – согласился ТиГрей.

– А вот мисс Пати… или миссис?

– Мисс.

– Мисс Пати обронила, что у тебя есть девушка…

– Ну… Это громко сказано. Мы недавно начали встречаться… Совсем недавно.

– Тони считает, что она захочет себе кого-то получше, а я считаю, что он достаточно хорош для нее.

– Ну, мэм, если она не ваша дочь, да даже если бы и дочь, вы можете считать что угодно, а ее мнение останется ее мнением, – ответил Чак.

Я рассмеялась.

– Вы совершенно правы. Но мне думается, я ее неплохо знаю и разбираюсь в ее желаниях.

– Вот, значит, как… – Чак задумался, поглядывая на Тони.

Тот занервничал, не понимая, что происходит.

– Пати, ты зря об этом заговорила. Мне действительно нечего ей дать. Она девушка из высшего, – он выделил голосом, – общества.

– Но ведь и ты теперь не шпана, – ответила я со значением, намекая, что он уже не рядовой волк, а оборотень, и похоже, оборотень светлый.

Тони понял намек и задумался.

– Да, ты изменился, – вдруг резюмировал Чак. – Тот Ти, которого я знал, совсем не так реагировал, когда кто-то ему перечил. Тот Ти не давал труда себе задуматься.

– Мне было пятнадцать.

– Не было. Оставалось полтора месяца до пятнадцатилетия, когда ты удрал. Мы обратились в полицию, и они проследили тебя до Нью-Йорка, тот парень, что подвез тебя, хорошо тебя запомнил.

– Этот извращенец! Пусть радуется, что жив остался.

Чак грустно покивал каким-то своим мыслям.

– Мог бы хоть открытку прислать… – вдруг грустно произнес он. – Если уж не хотел ни с кем по телефону говорить.

– Для чего, Чак? Меня ведь наверняка разыскивали из-за того ублюдка-дальнобойщика.

– Ну, нашли бы и оправдали.

– А вот в этом я не уверен.

– Ну ладно, прости меня, я не прав в своих упреках. Хвала Господу, что ты объявился. И еще большая хвала тому, что ты изменился и….

– Его только могила изменит. И то вряд ли, – раздался полный горечи голос. Красивая, но преждевременно состарившаяся женщина стояла на пороге комнаты.

– Минни!

– Что, Чак?! Вот он пришел, такой спокойный, такой хороший, а надолго ли он такой? В какой момент он превратится в зверя? Это случится, когда ты и девочки расслабитесь и меньше всего этого будете ждать!

– Ладно, я пошел. Зря вы все это затеяли.

– Останься! – попросил Чак. Тони, не слыша, шагал к двери.

– Тони, остановись, – приказала я. Он замер, но не обернулся.

– Если ты сейчас вот так уйдешь, то никогда уже не вернешься. А главное –неужели ты не понимаешь, что убегая, ты подтверждаешь ее слова.

– Пати! – он развернулся, – Да! Она права! Права, будь все проклято! И не закрывай глаза на произошедшее во время боев. Если бы на твоем месте была другая…

Крыть тут было нечем. Похоже, мы проиграли…

– Ты копия своего отца, – сказала, как выплюнула мать.

– Нет, – хором отозвались я и Тони.

– Он тоже делал зло, а потом жалел об этом. Но он его делал.

Опять крыть нечем.

– Неправда, мама, – вдруг возразила Джуди, – Ти может себя контролировать.

– Может? Он сбежал, потому что не мог себя контролировать. Единственный правильный поступок. Я благодарила Бога каждый день за то, что вам перестала грозить ежедневная опасность.

– Неправда, – чуть не плача отозвалась Джинни. – Он защищал меня всегда! И мне его очень не хватало! Ти, не уходи!

Джуди обошла Тони и заглянула ему в лицо

– Я верю, что ты никогда не причинил бы нам вред.

– Я уже его причинил, Джуди. Тогда… – горечь его тихих слов, казалось, затопила комнату. – Глупцом я был, когда забыл об этом и пришел сюда.

– Не уходи. Прошлое в прошлом. Разве сейчас ты можешь сделать мне больно? – она легонько приобняла его, будто почувствовав, как он нуждается в прикосновении.

Тони молчал, разбираясь в себе.

– Нет.

– Ну вот…

– Его отец тоже уверял, что больше не причинит боли, а после снова и снова…

– Я не мой отец!

– Ну, давай, разозлись как следует!

– Минни!

Но на окрик Чака никто не среагировал.

Тони высвободился из объятий сестры.

– Хорошо, мама, я разозлюсь как следует. Когда Чак был в поле, а сестры – в театральном кружке, ты часами изводила меня, внушая, что я копия отца, что я псих, не способный себя контролировать, что мое место в тюрьме или психбольнице.

– Минни? – неверящий возглас Чака.

– Ты перенесла на меня всю ненависть, ты топила меня в ней, – продолжил Тони. – Топила так часто, что я научился в ней плавать, и пусть прошли годы, но я все же всплыл и выбрался на берег. Мне жаль, мама, мне очень жаль, что ты изуродовала свою жизнь и пыталась изуродовать мою. Мне жаль, что ты не могла и не хотела отпустить прошлое и жить настоящим. Жить Чаком и дочерьми.