Текст книги "Утраченный покой"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Мистер Седрик не ушел, – полуутвердила я.

– Угу. Сидят, уминают полусырые куски мяса. Довели Поля до истерики своим заказом. Хорошо хоть сели в углу и мало кому видны… хищники, – пренебрежительно закончил он.

– А кто второй? Брутальный брюнет или вменяемый шатен?

Дик, хохотнув над характеристикой, ответил:

– Шатен.

Все ясно. Тони Грея приволок. Не отвертеться.

– Ладно, я пойду пока успокою или окончательно доведу Поля, как уж получится. А когда эти двое закончат есть, предупредишь меня, а после проведешь их. Только мистера Седрика, – подумав, добавила я. Решив, что оставаться наедине с двумя волками, да еще в моем состоянии – крайне неразумно.

– Сделаем, Пати.

Я спустилась в кухню, Поль, наш шеф-повар, напоминал кипящую кастрюльку, только вместо булькания доносилось: «Пусть идут в зоопарк и объедают там львов! Откуда они вылезли? Из Кентукки? Или Арканзаса? Ехали б туда и там жрали свои стейки с кровью»

– Пати! – гений кулинарии увидел меня и понял, на кого можно обрушить гнев. – Пати! Что мне приходится ради тебя делать? Ты знаешь?

– Гробить свой талант? – с сочувствием спросила я.

– Да! Ты знаешь, что приходится подавать в твоем ресторане?

– Полусырые куски мяса, – сокрушенно ответила я. – Поль, а у тебя еще остался твой маскарпоне? – с придыханием спросила я, состроив самую умильную рожицу, какую только смогла.

Поль посмотрел на меня, разрываясь между желанием поскандалить и удовлетворить свое тщеславие, второе победило.

– Остался, – гордо выдал он. – Твои клиенты настолько тупы, что не берут лучшие десерты, – выпустил он пар.

Я безмолвно изображала «Дай! Дай! Дай!». Поль вымешивал в общем-то безвкусный маскарпоне с ванилью и еще чем-то, превращая его в пищу богов. Шеф-повар достал сыр и коржик и в считанные секунды приготовил пирожное, кокетливо украшенное тонкой плашкой черного шоколада.

Я была так голодна, что заглотила бы его, не почувствовав вкуса, но Поль такого просто не пережил бы. Посему я съела всё с положенным закатыванием глаз и прочими выражениями восхищения. Шеф-повар тем временем так же молниеносно приготовил еще одно, но уже в корзиночке и с фруктами, это пирожное также было съедено с положенными церемониями.

Мир и благоденствие в маленьком мирке кухни были восстановлены. Поль, напевая что-то без слов, принялся за работу, а его помощники, обрадовавшись отсутствию брюзжания, выполняли всё на отлично. Посчитав миссию выполненной, я тихо утащила пару бананов и персиков и скрылась у себя в кабинете.

5

Только я доела свой ужин, как позвонил Дик.

– Мистер Седрик рвется к вам.

– Вот… человек. Хоть бы кофе выпил после еды… – досадливо отозвалась я. – Проведи его, и пусть кто-нибудь занесет мне в кабинет два двойных эспрессо.

Через несколько минут девушка-официантка занесла кофе, а Дик привел Седрика. Полуволк был вызывающе красив и элегантен, впрочем, как всегда последние лет десять. С чего вдруг он сменил внешность крепкого солидного мужчины средних лет на параметры топ-модели итальянских кровей, осталось для меня загадкой. Хотя кто знает, может, одним своим видом вызывая сильные эмоции как у женщин, так и у мужчин, он развивал свою способность работать с красной силой человеческих эмоций, а не только тешил когда-то ущемленное самолюбие.

Удобно устроившись в кресле, вместо приветствия он поинтересовался:

– Пати, что за игры?

– Какие игры? – устало спросила я.

Седрик поморщился.

– Расклеилась?

От этого ехидного вопроса мое терпение лопнуло, и ответила я весьма нецензурно, чем немало удивила его.

– О… Розочка, я открываю в тебе все новые и новые грани.

– Грани у брильянтов, Седрик, у роз лепестки, – устало огрызнулась я. – Сам-то ты как новенький, я погляжу.

– Да, выжал своих волков и мне хватило, – рассеяно-светски махнув рукой, ответил он.

– А как ты от них кормишься? – не удержалась от вопроса я.

Седрик оценивающе посмотрел на меня.

– По-разному.

– Да не наводи ты тень в полдень! У тебя же самцы, сам сказал: сука одна, и та бешеная.

– Через кровь, я пью от них. Особо ценные, вроде Румана и Тони, всегда при мне, от них я беру иначе: постоянно и по чуть-чуть.

– Запах?

– Запах и прикосновения.

– Так чего ты смущал меня на днях? – буркнула я.

– Ну кто ж знал, розочка, что питье крови тебя не напугает. А во-вторых – всякое бывает, и то, что ты тогда подумала, в том числе. Но я пришел не удовлетворять твое праздное любопытство, а решить судьбу… оборотня.

На последних словах маска бонвивана слетела с него, он впился в меня жестким взглядом, готовый к бою; надеюсь, словесному.

– Оборотня? – насторожилась я.

– Именно. Оборотня. Тони пахнет псом после того, как ты с ним поработала.

– Ты хотел сказать: спасла жизнь, – закипая, уточнила я.

– Спасла жизнь, – досадливо согласился он. – Он пахнет псом, и мои волки на него реагируют… враждебно. Инстинкты конфликтуют с разумом. Разум говорит, что он свой, а нюх – что он враг. Пока они сдерживаются, но вечно так продолжаться не будет. Через пять дней полнолуние… Я думаю, Тони обернется собакой, – тихо закончил он.

Обернется собакой, и стая его загрызет – поняла я.

– Послушай, сейчас он полон моей силой, сейчас он какой-то светлый, но может, если ты его «зачернишь», он опять станет волком.

– А как ты себе представляешь «зачернение»? – спросил Седрик, пристально всматриваясь в меня. Я смутилась.

– Ну, ты же как-то инициируешь своих волков, может, нечто похожее.

– А что ты знаешь об инициации?

Я пожала плечами: это тайна мохнатых, что они там творят, чтобы впервые превратиться в зверей.

– Я тебе расскажу, – по тому, как он произнес эти слова, я поняла, что Седрик очень зол. – Инициация – это когда получеловека ставят на грань, и либо он становится зверем, либо ломается и становится ничем. За самок не говорим – их просто трахают, накачивая силой, пока те не будут готовы перекинуться. А вот парней инициируют в разных стаях по-разному. В атрибутике по-разному, а по сути – это всегда вывод за грань. В моей стае – один из сильнейших волков избивает новичка до полусмерти, оскорбляя и всячески унижая его. Новичок знает, что проиграв, будет в полной власти победителя со всеми вытекающими, а потому рано или поздно начинает драться насмерть, перекидываясь. Или умирает. Слабаков я не терплю в принципе, не хочу расхолаживать стаю.

Так вот, когда инициировали ТиГрея, мне пришлось сменить трех старших. Пацан хорошо насобачился в уличных боях и вырубал, щенок, старших своими оточенными грязными ударами. В конце концов, хлебнув крови взбесившегося Огги, которому он сломал ногу, я сам вышел против него, уже измотанного и заведенного, и задавив силой, перекинул. Тони сильный человек и слабый волк, а тут еще и ты… твоя сила, вошедшая в самую его суть.

– Так вот, Пати, – продолжил он, – я не просто так к тебе притащился, у меня было время обдумать и взвесить. Зачернить Тони не выйдет; будь на его месте кто другой, может, и сработало бы, хотя не факт, что я стал бы мараться о такое. Но с ним не выйдет, и даже пробовать не буду.

– Не будешь пробовать? Мараться? А как ТиГрею жить? Без стаи? Он же оборотень! Волк! Он всю жизнь был волком! С кем он будет бегать в полнолуние? С кем проводить дни? Где работать? Где возьмет себе самку, в конце концов? Может, надо сделать ему плохо сейчас, чтобы потом было хорошо?

– Я повторяю для особо розовых!!! Если бы это был не ТиГрей, я бы посадил его на цепь в подвале и не кормил! Подождал бы, пока твоя сила выгорит. Хотя думаю, ты засунула ее так глубоко, что таким способом ее не вытравить. Потом бы ему, подыхающему от голода, дал бы козленка или ягненка живого, а после заставил драться за свою жизнь. Я не вдаюсь в подробности типа что говорил бы ему, как запугивал и угрожал, как и чем бил. Ясно? Я бы сделал все это! Но Тони это убьет! Он слабый волк! Слабый зверь! Я не хуже тебя понимаю, каково ему будет без стаи. Но он умер для нее вчера утром. Не вернулся с задания. И точка.

– Понятно…

Какая все же жизнь иногда гадкая штука, – устало подумала я.

– И что ты предлагаешь? Хочешь передать его мне?

– Да. Ни мои, ни вольные не посмеют его тронуть, если он будет твоим. Он очень ценный воин, он заставил себя уважать, несмотря на то, что все в стае знали, как тяжело ему перекидываться. Почти всегда я ему помогал…

– То есть мне нужно будет ему помогать перекидываться в полнолуние?

– Да, – отрезал Седрик.

– А если я не смогу ему помочь?

– Он рано или поздно перекинется, помучается и перекинется.

– Давай его самого спросим, чего он хочет? А?

Седрик как-то зло и обиженно на меня посмотрел и промолчал. Я сочла это за согласие и попросила Дика привести ТиГрея.

Тони, коротко стриженый шатен среднего роста, со стальными, но не объемными мышцами, зашел с ленивой грацией, свойственной скорее кошачьим, чем волкам. Он замер у двери, смотря то на меня, то на Седрика. Молчание затягивалось, Грей прошел в комнату и то ли случайно, то ли намеренно стал так, что мы образовали равносторонний треугольник.

– Выбирай, – коротко обронил Седрик.

Тони пристально всмотрелся в него, потом в меня, потом опять в Седрика, и вдруг, сделав к нему шаг, опустился на одно колено:

– Спасибо, что отпустили…

Седрик чуть скривился, пытаясь скрыть эмоции, шагнул к нему и то ли с усилием погладил, то ли оттолкнул его голову, и больше ни на кого не глядя, молча вышел за дверь.

Мы остались с Тони вдвоем.

– Ты уверен? – спросила я

– Да.

От этого односложного и четкого ответа я успокоилась.

– Наверное, мне надо поставить метку слуги, – произнесла я, собираясь с мыслями. – Для полной однозначности и твоей защиты.

– Ставьте, – он подошел и присел на корточки.

Я попыталась сосредоточиться и поняла, что сейчас не смогу, не способна на такое управление силой.

– Не сейчас… У тебя есть свое жилье? Есть где жить?

– Да, у меня квартирка в Бронксе.

– Хорошо. Приходи завтра днем. Я надеюсь, буду в форме, и мы постараемся со всем разобраться.

– Хорошо, – и Тони улыбнулся легко и весело. Обольстительно.

– У тебя ведь нет всяких глупых мыслей в отношении меня, а, волк? – спросила я, чтобы пресечь всякие попытки на корню.

– Я пес, в стае лорда Седрика не волки, а псы. И хоть многие из нас, или правильней уже сказать «из них», перегрызли бы глотки за такое оскорбление, правды это не меняет. Так что глупых мыслей в отношении тебя, хозяйка, не имею. Не боись, я не полный придурок.

– А почему в стае Седрика псы, а не волки?

– У нас есть хозяин, который заботится о нас и которому мы служим. А для волка что главное?

– Свобода…

Он кивнул.

– А мы променяли ее на помощь в полнолуние и при ранениях, денежную работу и доступных самок, – на последних словах он игриво подмигнул.

– И как же ты, такой сильный и опасный, будешь подчиняться мне, женщине? – задала я провокационный вопрос.

Тони тут же стал предельно серьезен.

– Даже не знаю, как тебе объяснить… Нет у меня желания испытывать твое терпение и проверять на прочность, и всё тут. Может, сила твоя виновата, может, еще что.

Точно, он все еще под воздействием моей силы, а что будет, когда она «выветрится»?

– Тони, я могу быть жесткой и жестокой, – с угрозой предупредила я.

– Мне тоже страшно, – вдруг сказал он и грустно улыбнулся, – но дороги назад нет.

– Нет, – подтвердила я. – Приходи завтра…

И я ласково погладила его по заросшей щеке, он вывернулся, подставляя ухо под почесывание. Я почесала, и в пальцы полилась сила… Чужая… чуждая. Несшая осознание своей физической силы и простоту… в желаниях, в решениях…

Тони кормил меня. Сам. Считается, что волки не отдают сами – из них надо вытягивать.

– Я вкусный?

– Ты хороший. Сильный и простой.

– А ты вкусная и пахнешь жарким днем в поле… Я в детстве жил на ферме… – говоря это, он опять лизнул мою ладонь, собирая каплю силы.

Пока я раздумывала, как мне реагировать на то, что кормя меня, он и сам времени даром не терял, Тони легко поднялся с корточек.

– Я приду завтра, хозяйка, – и подмигнул, давая понять, что данный титул лишь относительно серьезен.

– Угу.

Дверь закрылась… Ну вот… Прошли лишь одни сутки, а я стала «счастливой» обладательницей двух больных флерсов, двух, скажем так, бывших флерсов, раба-инкуба и слуги-оборотня.

Верните время вспять!

А толку? Я поступила бы точно так же.

Положив голову на руки, я спросила пустоту:

– Как я со всем этим справлюсь?

Ответа не последовало.

Через несколько минут ожил телефон внутренней связи.

– Пати?

– Да.

– К тебе твой гость – Счастливчик.

Вик…

Дик всем моим мужчинам дал прозвища, Вика он так назвал из-за анекдота про покалеченную собаку по кличке Счастливчик.

Вик… My sunshine… В юности его сбила машина, он долго восстанавливался, пережил несколько операций, стал похож на Квазимодо, но не растерял внутреннего света и любви к жизни.

Я вышла в полупустой зал. Вик сидел у стойки бара с какой-то коробочкой, он всегда приходил с презентом: пирожным, цветком или милой безделицей.

– Пати, – обрадовано произнес он, но улыбка медленно сошла с лица.

– Пати…

Я накрыла пальцами его губы.

– Просто обними меня, – прошептала я.

И он крепко-крепко обнял меня и прижал к себе. От его объятий и светлой силы мне стало легче.

– Пойдем, – шепнула я и потянула его прочь из зала. Он, отдав мне коробочку, подхватил на руки и понес наверх, в апартаменты.

Обычно, когда мы заходили в комнату, Вик уже был полон желания, но сегодня он продолжал сиять белым светом нежности с холодноватым оттенком жалости.

В коробочке оказались абрикосы – душистые, мягкие, перезрелые. Сто лет таких не ела. Так вышло, что я умяла их один за другим, пока на дне не остался один последний. Посмотрев на него, я поняла, что опять поступила некрасиво. И расплакалась…

Неожиданно кончившиеся вкусные абрикосы, которыми я не поделилась, оказались последней каплей этого сумасшедшего дня.

Я тихо вздрагивала от слез, уткнувшись в плечо Вику, и слушала его ласковые успокаивающие нашептывания.

– Девочка моя, ну кто тебя обидел? Скажи.

Выплакавшись и тихо высморкавшись в предложенный платок, я смогла ответить

– Жизнь. Жизнь обидела.

– Угу. А выглядит «жизнь» как брюнетистый хлыщ, сошедший с рекламного щита.

Я, ничего не понимая, уставилась на него…

– А! Седрик, – дошло до меня.

– Седрик… – недобро прищурился Вик.

Я махнула рукой

– Да он тоже огреб по полной… Нет, причина не в нем.

– Точно? – Вик поверил мне, но все же переспросил.

– Угу. Никто не виноват. Вернее, кто виноват, тот уже… никому больше не навредит.

– Ты влипла в историю, – утвердил он.

– Нет, – обиделась я. – Никуда я не влипала. Ни в какие истории. Это просто жизнь, Вик. Бывает, ты не можешь не сделать то, что должен, понимаешь?

– Понимаю… Все кончилось? Или еще тянется?

– Что-то кончилось. А что-то не уйдет еще очень долго…

– Малышка моя… Я могу чем-то помочь?

Я закивала, глядя в пол, а после подняла глаза и пристально всмотрелась в него.

– Пусть между нами все будет как прежде, – попросила я.

Вик задумался…

– Хорошо… Хорошо, Пати, все будет как прежде.

И он, взяв в ладони мое лицо, нежно поцеловал. Однако в нем не было и намека на красный vis-цвет, означающий у людей плотское желание, он оставался все таким же нежным и жалеющим.

– Тебе надо поспать, ты очень устала.

Я молча согласилась, позволив ему раздеть себя и уложить. Засыпая, уютно устроившись у него на плече, я успела подумать, что этот ужасный день кончился не так уж плохо.

6

Утром я проснулась, чувствуя живое тепло дремлющего рядом мужчины: стоило мне пошевелиться, как Вик открыл глаза. Мы посмотрели друг на друга и обменялись поцелуем… потом еще одним… потом пригодился вчерашний последний абрикос… Я раскачивала Вика постепенно, не спеша, наслаждаясь скорее им самим, чем процессом обмена силой.

После мы лежали, засыпая в объятиях друг друга, как вдруг он дернулся:

– Пати, мне надо на работу. Я не могу дрыхнуть полдня.

– Чшшш, – успокоила я его. – Усни на двадцать минут, позволь себе. Об остальном я позабочусь.

– Правда?

– Доверься мне.

Только он закрыл глаза, как провалился в сон. А я, переработав красную силу человеческих желаний и эмоций в белую: жизни и роста, принялась потихоньку вливать ее прикосновениями. Через двадцать минут, отдав ему достаточно, чтобы он нормально продержался день, я разбудила его, и пока он был в душе, сбегала в кухню за продуктами.

– Тебе получше, Пати? – спросил он, когда мы завтракали.

Я кивнула

– Конечно. Ты ведь рядом.

Он отрицательно качнул головой: как и любой нормальный мужчина, в понятие «рядом» он вкладывал совсем иной смысл. Но всё равно мои слова заставили его вспыхнуть светом.

Вскоре он ушел, а новый день, полный забот, вступил в свои права.

Я поспешила домой. Первым делом развязала близнецов и отдала им накопитель – с их аппетитом его на сутки хватит с лихвой. Может, мне показалось, но бескрылые вроде бы были пободрее и, так сказать, повеселее, по крайней мере, не предлагали мне убить их, а попросили фруктов и мёда. Мёд заканчивался, и я вспомнила о Митхе – прошло больше суток, а я еще не говорила с ним… Как он пережил атаку вампов? Сколько успел узнать о своей невесте, змее-перевертыше? Я набрала его.

– Да, мэм, – его бодрый голос немного успокоил меня.

Поболтав, как ни в чем не бывало, я попросила привезти мне мёда и фруктов. Если Митх и узнал лишнее, то тщательно это скрывал. Хотя… Если на него и вправду напали вампы, а змеи его защищали, то они могли и подправить ему память – допустим, заставив поверить, что он напился и ничего не помнит.

Пока мы ждали Митха с продуктами, Лиан привычно раскачал меня и себя, накормив нас обоих; похоже, ему хватило дня, чтобы восстановиться. С Мальвой и Пижмой все вышло как и вчера: Мальвочка, как прилежная ученица, налакалась силы до легкого опьянения, а после я мягко покормила Пижму.

– «Ты ведь хотела, чтобы он все время был полон?» – спросил Лиан по нашей связи.

– «Да»

– «Кто будет его подкармливать, если я вплотную займусь Мальвой?»

Вопрос на засыпку.

– «Я постараюсь приходить среди дня. Если не смогу – значит, не смогу. Не думаю, что это критично»

– «Угу» – от флерса пахнуло неодобрением.

Кошмар… Распустила я его… Наверное… Но что-либо добавлять я не стала – учитывая, как несется жизнь последние дни, я ничего не могу гарантировать.

Лиан сомневался, но всё же задал вопрос:

– «Ты прогнала инкуба?»

– «Нет»

– «Угу», – опять волна неодобрения.

– «Тебе когда-то навредил инкуб?» – спросила я.

– «Мне нет, но суккуб убила весеннего сына нашего господина. Он думал, она не сделает ему плохого, а она его отравила… до смерти»

– «Как он умер?»

– «Стал слаб… Он долго умирал, долго таял… Это было ужасно…»

Ага, суккуб вывела из строя vis-систему зеленого divinitas, и тот истаял… медленно. Ну что ж, хоть я и универсал, надо быть поаккуратнее с Шоном. Впрочем, я и так аккуратна.

Дождавшись Митха и раздав еду флерсам, я убежала в ресторан на ежедневное совещание с Дениз.

Как только я освободилась, появился Тони. Забавно: охрана ресторана сделала на него стойку как на потенциально опасный элемент, хотя он вел себя и в треть не так вызывающе, как Руман. Я поставила метку легко и просто для нас обоих. Тони, правда, первые минуты после этого кривил нос, привыкая к своему новому запаху.

– Будто парфюмом облился, – объяснил он.

– Хозяйка, ну так дай мне работу, – перешел оборотень к делу. – А то лорд Седрик дал пинок под зад и больше ничего. Оголодаю, отощаю…

Видя, что я не понимаю его шутки, он объяснил:

– Не привык я без дела сидеть. На меня это плохо действует.

И куда его деть? Разве что в охрану.

Я вызвала Дика, тот скептически осмотрел крепкого и ладного ТиГрея.

– Служил?

Сам Дик служил в десанте, давно правда, очень давно.

– Нет, – ответил волк.

– Шпана, – вынес вердикт начальник охраны.

– Так точно, сэр!

Дик еще раз смерил взглядом шутника, и чуть скривившись, дал мне понять, что мол, ладно – беру. Когда за ними закрывалась дверь, я окликнула Тони

– Дик – старший, – весомо произнесла я.

Тони кивнул: мол, само собой разумеется. Ладно, поживем – увидим, сработается он или нет.

Я еще какое-то время покрутилась в ресторане, поболтала с Дениз о всяких разностях: трендах, распродажах, селебрити и новостях о них. С тех пор, как Дениз увидела Паркер в рекламе сериала, у нас появилась новая и похоже вечная тема для разговоров «Сериал «Sex and the City» и актриса Сара Джессика Паркер». Дениз и лицом и даже строением была весьма похожа на Паркер. Но та была ниже среднего роста, и ее сухая фигура воспринималась скорее как миниатюрная, Дениз же была шесть с половиной футов и воспринималась просто как «мужик в юбке». Так вот, Дениз, с одной стороны, восхищалась Паркер как личностью, с другой, яро осуждала ее героиню Кэрри Брэдшоу. А точнее: пустую и бессодержательную жизнь колумнистки, скачущей по постелям, якобы ищущей любовь и рапортующей о ходе поисков в своей колонке. И сегодня меня опять посвятили в новые подробности жизни несуществующей Брэдшоу, присовокупив оценку событиям. У Дениз есть право осуждать выдуманную героиню, ее возмущение отнюдь не ханжество, ведь она наполнила свою жизнь работой, любовью и заботой о близких и действительно не могла понять столь пустого существования в вихре страстишек и вечеринок.

Забавно, мой стиль жизни внешне во многом совпадал с жизнью Кэрри Брэдшоу, но Дениз считала, что раз у меня есть ресторан, значит, у меня есть дело; ну и по вечеринкам я практически не хожу, а значит, я достойна уважения, несмотря на «странности» личной жизни. Меня всегда поражала и забавляла избирательность ее суждений, при желании она могла под всё подвести логическое обоснование.

Поболтав с Дениз и забрав дань фруктами с кухни, я ушла к себе – кормить Пижму. Придя домой я отправилась на кухню спрятать фрукты и застыла в удивлении… Лиан и Мальва э-э… м-м… обменивались силой.

«Непотребство» – прозвучал в голове голос Дениз, и я еле сдержала смех. Флерсы были заняты друг другом, и им было не до меня, пока я выкладывала фрукты в холодильник. Мальвочка сидела на столе, Лиан стоял рядом, он забирал силу через либидо-центр, прогонял по vis-центрам и крыльям как по фильтрам и отдавал в поцелуе, задействуя сердечный и рацио центры. Крылья флерсов мерно трепетали в едином ритме, они сами двигались нежно и размерено, а в воздухе были разлиты ароматы цветов после дождя. Посмотрев на них обычным зрением, я поймала себя на мысли, что смущаюсь и воспринимаю свое присутствие как подглядывание. Все же я слишком много общаюсь с людьми, и это общение, как ни крути, накладывает свой отпечаток. Чтобы удовлетворить свое любопытство и избавиться от ощущения, будто делаю что-то неправильное, я окончательно переключилась на vis-зрение. Флерсы выглядели просто феерически – Мальвочка вспыхивала, генерируя по чуть-чуть, по капле, Лиан же тянул из нее темно-зеленую силу и как бы осаждал ее в пищевом центре. Он тоже генерировал, но часть силы уходила Мальве, а часть на то, чтобы удерживать темно-зеленую в пищевом. Похоже, ему становилось все труднее… Темной силы было слишком много, и она рвалась из-под контроля. Я забеспокоилась о нем.

Подойдя к флерсам, постаралась мягко привлечь их внимание, понимая, что то, чем они занимаются, требует концентрации друг на друге и на процессе, и третьему лучше не вмешиваться. Но похоже, Лиан склонен переоценивать свои силы, а он слишком дорог мне, чтобы я позволяла ему учиться на своих ошибках.

– Мальвочка, – ласково позвала я. – Хватит, маленькая, хватит, хорошая…

Она скользнула по мне пьяным взглядом, ей сейчас было так хорошо, как не было долгие годы, а может быть и никогда.

– Мальвочка… – я потянула ее к себе. – Лиан… Хватит. Хватит, слышишь?

– «Хватит», – пришел согласный усталый отклик, и Лиан, влив последнюю порцию силы, отстранился и тут же пошатнулся. Я оттащила глупо и счастливо улыбающуюся Мальвочку, а тем временем Лиан рухнул на колени и достал из под стола большую миску.

«Так вот почему на кухне, а не в гостиной», – мелькнула мысль.

– Иди к себе, Мальвочка, – я подтолкнула флерсу к двери. Она побрела, рассыпая искры силы. – Поделись с Пижмой, – крикнула я вслед, надеясь, что до нее дойдет сквозь опьянение.

Лиану было совсем худо, он пытался вытолкнуть темную силу и не мог.

На мои разрозненные, беспокойные мысли он ответил:

– «Я пил. Воду».

Все ясно: он собрал в желудке темную силу, осадив ее на воду, и сейчас ему надо вытошнить. Но не получалось…

С каждой секундой положение становилось все хуже, он не мог управиться с таким объемом чуждой энергии, и если она выплеснется в нем – он покалечится и уже мне придется долго и кропотливо чистить его.

– «Силы?» – в отчаянии предложила я, не рискуя вливать без спроса.

– «Нет…»

И тогда я понадеялась, что физиология флерсов и людей схожа. Мне самой в юности приходилось прибегать к этому методу: два пальца в рот, если я была вынуждена съесть какую-нибудь гадость вроде устриц.

Сработало. Беднягу вывернуло. Я тут же слила воду из миски в раковину, поискала «белой» воды – не нашла и дала ему простую. Он выпил, и его опять вывернуло, после этого он затих, пустой до обморока.

Вылив и эту воду, я села на пол и обняла его.

Мне было так его жаль, что я не могла упрекать его даже в мыслях. Глупенький самонадеянный флерс… Солнышко мое утреннее… Моя самая большая ценность…

Сердце защемило; вспыхнув белым, я поймала силу и влила в него. Все же я еще не в норме – когда Лиан утром раскачивал меня, то генерировала по чуть-чуть, с подачи его силы; а вот самостоятельная «вспышка» еще болезненна, и кто знает, когда перестанет быть таковой. Получив энергию, флерс быстро очнулся, и меня окатило чувством вины и раскаяния.

– «Чшшш… Просто в следующий раз остановись сам и раньше»

– «Да»

– «Давай отдохнем…»

Я чувствовала себя опустошенной и обессиленной.

– «Да. Поспи. А я приду. Разбужу».

Так и сделали – я свалилась в послеобеденный сон.

Через пару часов Лиан мягко разбудил меня своей свежей утренней силой, я взяла немного – сон помог мне восстановиться, да и флерсу надо поберечь запасы. А после выдавила из него обещание не чистить Мальвочку в ближайшие день-два и делать это, только когда я рядом. Он обиделся на мои сомнения в его, скажем так, компетентности, но пусть уж лучше он обижается на запреты и неверие в его силы, чем я заполучу еще одного флерса-калеку.

Встав, я проведала Ландышей и с отчаянием поняла, что зеленая сила не пошла им впрок – зеленые вены стали даже чуть меньше, чем утром, а черные наросты немного увеличились. Близнецы не смогли удержать в себе зеленый vis-цвет, и чернота поглотила его. Оказавшись в очередной раз в тупике, я потеряно бродила по квартире, пока не пришла в себя. После этого заглянула в флерсную и в который раз за этот день была удивлена. На этот раз приятно.

Мальвочка как всегда встала, когда я вошла, но… «бедной маленькой глупышкой» ее назвать было уже нельзя. Она как будто повзрослела в разы – в глазах вместо неизбывной тревоги и страха появились ум и любопытство. Мы всмотрелись друг в друга, и через секунду она сделала книксен, но это была не раболепная дань младшего, а просто приветствие. Мне от этого стало так хорошо и свободно, что я почти физически ощутила, как упала часть груза с моих плеч. Я подошла и просто обняла флерсу, вдыхая тонкий сладкий запах мальвы. Девочка вдруг прижалась ко мне, заходила крыльями и тихо вспыхнула ярко-зеленой силой, я подхватила и, поделив, вернула половину ей. Сила Мальвы была какой-то особенной и напоминала жаркий полдень – всё в сладкой неге ждет, когда устанет солнце и схлынет жара.

– «Надо поставить метку», – вдруг вмешался Лиан, в его мыслях слышалось беспокойство.

– «Чего ты боишься?» – спросила я.

– «Они должны быть под твоей защитой», – было мне ответом.

– Мальвочка, ты согласна стать моей? – для соблюдения приличий спросила я.

Флерса смутилась такому странному вопросу.

– Конечно, госпожа, – и опустилась на колени, подняв личико и подставив лоб.

Вздохнув, я молча подняла ее и посадила на тахту и сама присела рядом, концентрируясь. Уж не знаю, что пошло не так… Я хотела поставить семейную метку, как на Фиалочку и Лиана, но вдруг в процессе все стало жестче, и метка вышла… странной.

Лиан и я с сомнением всмотрелись в пушистый белый шнур.

– «Ну ведь не рабская?» – обеспокоено спросила я.

– «Нет…» – ошарашено ответил Лиан

– «А какая?»

– «Я такие видел… так связывают детей… некоторых…»

Я мысленно закатила глаза

– «Что все это значит? Выразись точнее!»

– «Ну, ты взяла ее под свою полную защиту, более того, ты сразу почувствуешь, если с ней что-то не так. С другой стороны, ты требуешь полнейшего подчинения, и не просто приказам, а… интересам, что ли».

Я окончательно растерялась…

– «Но ведь мы не будем ее «переставлять»?

Метку Лиану я переставляла, заменив рабскую на семейную.

– «Нет», – удивился он. – «Зачем? Ее и так никто не тронет, хотя…» – и тут он закрылся, но я все же успела уловить отголосок эмоций – ревность от того, что Мальву могут считать более близкой и значимой, чем его.

Я тут же обняла свое сокровище, обрушивая на него мысли и чувства. Он открылся:

– «Прости, это так глупо. Глупые мысли», – смущенно «пробормотал» он.

– «Ну, хочешь, и на тебя такую поставлю?» – спросила я в порыве.

Лиан задумался, это ощущалось как тихая невнятная музыка.

– «Нет. И Мальва теперь под угрозой. Если твои враги захотят навредить тебе, то будут бить по ней»

Эта совершенно холодная и трезвая мысль, исходящая от него, напугала меня. С Лианом всегда так – как только окончательно уверишься, что перед тобой наивный ребенок, он вдруг выдает что-то в духе древнего рассудочного старика.

– «Что же делать?»

Мальвочка во время нашего быстрого обмена мыслями сидела, тихо вслушиваясь в себя, привыкая к метке.

– Как ты? – встревоженно спросила я.

– Хорошо, – со счастливой улыбкой ответила она.

– Я… Я поставила… семейную метку, – выдавила я.

– Спасибо, – и флерса поцеловала мне руку, вливая каплю vis. Ее жаркая, навевающая сладкую дрему сила подействовала на меня, как хорошая доза успокоительного.

– Мальва, я не хотела, но так вышло, что эта метка – метка дочери, и она ставит твои жизнь и спокойствие под угрозу. У меня не так много врагов, но они есть. Ты понимаешь, о чем я?

Она кивнула.

– Хочешь, чтобы я поставила другую метку?

Мальва посмотрела на меня потом на Лиана.

– Нет-нет. Пусть все будет именно так… Госпожа.

– Зови меня Пати. И спасибо тебе, Мальвочка.

Флерса все прекрасно поняла и решила пойти на риск из благодарности нам обоим – мне и Лиану.

– А как быть с Пижмой? – спросила я вслух, но ответа не ждала.

Пижма был закрыт, бесполезно ставить какие-то метки, единственное, что можно было – на всякий случай поставить vis-вензель, как на слугу-человека или вещь, просто помечая, что он мой. Что я и сделала. Разглядывая vis-зрением Пижму, я случайно глянула на Мальву и Лиана, между ними протянулась какая-то еле видимая мерцающая связь.