Текст книги "Куда плывут материки"

Автор книги: Любовь Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

НА ВОЙНЕ

Летом 1914 года началась первая мировая война. Как капитан запаса Вегенер был призван в армию. Его полк срочно отправлялся на фронт.

Снова они расставались с Эльзой, и это расставание было для обоих самым тяжелым. Вегенер не раз отправлялся в опасные путешествия, не раз рисковал жизнью. Но тогда он делал это ради науки, ради людей. Новое расставание было тяжелым именно из-за своей бессмысленности, бесчеловечности. Ученый не видел смысла в войне, не разделял взгляды тех, кто кричал о немецкой национальной чести и гордости. «Вегенер… видел смысл жизни в том, чтобы двигать вперед все человечество, – вспоминает Бенндорф. – Он был совершенно свободен от ограниченного национализма, взращенного до жутких размеров войной».

Провожая мужа, Эльза впервые не скрывала и не стыдилась своих слез…

Полк, где служил Вегенер, прибыл на передовые позиции.

…Война. Грохот артиллерийских снарядов. Свист пуль над головой. Атака – стремительный бег под пулями. Отступление – долгий путь по бездорожью, чавканье грязи в промокших сапогах. Но перед глазами синяя лента – Атлантический океан и по обе стороны ее светлые полосы – Африка и Европа, Южная и Северная Америка.

Война. Короткие минуты затишья. Полные тревоги письма Эльзы. Грустные песни товарищей. Мягкая сырая земля под шинелью. И он рисует на ней палочкой, рисует Африку и Америку. И опять он видит: Бразилия точно выхвачена из Африки.

Война. Пули не всегда пролетают над головой. Две из них попадают в руку и в шею. Полевой госпиталь. Стоны раненых, запах крови и пота, сильная, не отпускающая ни днем ни ночью боль. А в голове все та же мысль – Африка и Америка, Европа и Америка и между ними Атлантический океан.

Ранение Вегенера оказалось тяжелым. Его отправили в госпиталь, в глубь страны. Но и здесь он продолжал думать о своем. Когда Эльза приехала навестить его, он упросил ее принести книги, целый список книг по географии, геологии, палеонтологии.

После ранения Вегенеру полагался длительный отпуск. Врачи и друзья советовали провести его где-нибудь за городом, на воздухе. Курт уговаривал как следует отдохнуть и хоть немного развлечься. Ведь отпуск– только отпуск, и неизвестно, что ждет впереди.

Но именно потому, что это только отпуск, именно потому, что не видно конца войне, он не мог отдыхать, не хотел развлекаться – он спешил работать. Было страшно даже представить себе, что он может умереть, не додумав свою мысль, не поведав людям о своем открытии.

Он работал самозабвенно, увлеченно. После долгих месяцев войны было просто наслаждением садиться за настоящий письменный стол, писать не на обрывках газет, а на настоящей бумаге, не огрызками карандашей, а настоящими чернилами.

Настойчивость и целеустремленность ученого позволили ему даже в эти тяжелые годы сделать многое.

Вегенер думал над картой. И чем больше думал, тем больше видел. Ему виделись теперь слитыми с Европой и Африкой не только обе Америки, но и все материки. Виделась Австралия, соединенная с Южной Азией, Антарктида с Африкой, а значит и Южной Америкой, Африка и Азия в свою очередь тесно связанные между собой. Разве не бросается в глаза, что Австралия откололась от полуострова Индостан? Разве трудно заметить, что Индостан своей западной частью примыкал когда-то к Мадагаскару и к Африке, а западный берег Гренландии повторяет контуры расположенного против него побережья Северной Америки?

Необыкновенная картина возникла перед глазами ученого. И чем отчетливее вырисовывалась она, тем яснее он сознавал: для того, чтобы эта картина превратилась в научную истину, – нужны факты, доказательства. Много фактов, бесчисленное множество доказательств.

Предстояло вторгнуться в разные науки, разбить давно установившиеся взгляды, поспорить с общепризнанными авторитетами. Предстоял огромный труд и долгая борьба.

Отпуск прошел слишком быстро. Вегенер снова был на фронте. Теперь уже в полевой метеорологической службе. Но и здесь он продолжал думать и работать…

* * *

В 1915 году вышла в свет книга Вегенера «Происхождение материков и океанов». Привыкшие к военным терминам современники сравнивали ее с бомбой.

Что же утверждал Вегенер? Какую теорию он выдвигал и как ее доказывал?

Но сначала о том, что говорили о происхождении материков и океанов предшественники Вегенера, как объясняла возникновение континентов наука прошлого и наука, современная Вегенеру.

ПОБЕДИТЕЛИ – КОНТРАКЦИОНИСТЫ

С самых древних времен человек задумывался над историей обитаемой им планеты, интересовался тем, как образовалась и развивалась Земля. Древние народы слагали мифы о мироздании. В этих мифах было много вымысла и поэзии, но очень мало достоверных фактов.

Первые научные теории о происхождении материков и океанов появились в эпоху Возрождения, а к концу XVIII века их существовало уже множество. Каждая научная школа и направление по-своему объясняли происхождение лика Земли.

В Германии в одном из университетов родилась гипотеза, утверждавшая, что основная сила, формирующая рельеф Земли, – море. Ученые, поддерживавшие эту гипотезу, получили название нептунистов – по имени греческого бога Нептуна, повелевавшего всеми морями на Земле.

Не все согласились с нептунистами. Многие геологи считали, что рельеф нашей планеты – результат действия внутренних сил – подземного жара. Сторонники этого направления получили название плутони-стов – по имени бога Плутона – властителя подземного царства.

Нептунисты и плутонисты вступили в бой, такой жестокий, в какой, по преданиям, не вступали даже сами всемогущие боги.

Чтобы объяснить, как возник рельеф Земли, надо было знать ее внутреннее строение. Однако проникнуть даже на несколько километров в глубь планеты чрезвычайно трудно, куда труднее, чем подняться в воздух. Ученые строили лишь предположения о внутреннем строении нашей планеты.

В середине XIX века в геологии появилась новая школа – контракционистов.

«Контракция» в переводе с латинского означает сжатие. Контракционисты говорили: давным-давно, много миллионов, а может и миллиардов лет назад, Земля была раскаленным телом. Постепенно охлаждаясь, она перешла в огненно-жидкое состояние, а еще позднее покрылась на поверхности твердой корой. Но ядро Земли до сих пор раскалено и продолжает отдавать свой жар в мировое пространство. Остывая, оно сжимается, сокращается в объеме. Твердая кора Земли не может сокращаться так сильно, как внутреннее жидкое ядро, но не может и отделиться от него. Подобно тому, как морщится кожура сохнущего яблока, земная кора, приспособляясь к уменьшающемуся объему ядра, сжимается в складки, разрывается, покрывается трещинами.

Контракционная теория быстро приобрела горячих сторонников. Крупнейшие ученые поддержали ее, подкрепили убедительными доказательствами.

Все прежние гипотезы были вытеснены. Борьба между различными школами и течениями утихла. Поиски новых путей в изучении прошлого Земли прекратились. Контракционная теория вышла победительницей из борьбы, стала господствующей в геологии.

ПРАМАТЕРИК ПАНГЕА И ЕГО НАСЛЕДНИКИ

Альфред Вегенер выдвинул новую гипотезу происхождения материков и океанов – оригинальную и смелую.

Как и другим его современникам, Земля представлялась Вегенеру постепенно остывающим, отдающим свое тепло телом. Ядро Земли окутано тяжелой жидкой перидотито-базальтовой массой, а кора состоит из более легких горных пород. Еще до Вегенера ученые окрестили подкоровый слой сима – по названиям составляющих ее элементов – кремния (Si) и магния (Ma), a породы, слагающие земную кору, назвали сиаль – от кремния (Si) и алюминия (Аl).

У берегов Гренландии Вегенер не раз видел огромные ледяные глыбы, величественно плывущие по морю. Материки представлялись Вегенеру вот такими, плавающими, подобно айсбергам, глыбами сиали. Только плавали они не по воде, а по тяжелой жидкой базальтовой массе. Это был «свободный дрейф», континенты двигались спокойно, сохраняя полный порядок.

Создавая свою гипотезу, Вегенер заглянул в далекое прошлое нашей планеты. В то время, по мнению Вегенера, тонкий слой сиали равномерно покрывал всю Землю. Под этой застывшей легкой оболочкой Земли находилась базальтовая сима.

Извечное вращение Земли увлекало за собой расплавленную жидкую симу. Луна возбуждала в ней приливы, куда более мощные, чем в современных океанах. Беспрерывные волнения симы взламывали тонкую оболочку сиали, разбивали ее на куски. Захваченные приливными течениями, куски сиали надвигались друг на друга, надавливали один на другой, сплющивались, смыкались. В конце концов вся масса сиали оказалась прочно сбитой в одну сплошную глыбу – первичный материк, праматерик. Вегенер окрестил его Пангеа.

Вегенер представлял себе нашу планету такой, какой она была много миллиардов лет назад: огромный, сбитый из сиали материк Пангеа, а вокруг еще более огромный океан с дном из симического слоя. По-видимому, именно тогда, освободившись от сиали, образовался Тихий океан, самый древний на нашей планете.

Гигантский праматерик много миллионов лет плавал по огромному океану расплавленной базальтовой массы. Но вот все под тем же влиянием вращения Земли и приливных течений первичный материк начал разламываться, разрываться, покрываться трещинами. Попросту говоря, континент Пангеа трещал по всем швам и в конце концов стал распадаться на части.

Перемещение материков (по Вегенеру): 1 – первоначальный материк 'Пангеа' (белое – суша, точки – неглубокое море на поверхности сиалической коры); 2 – расположение материков в третичном периоде; 3 – то же в начале четвертичного периода

Каждая из отколовшихся от Пангеа частей стала отдельным материком, и каждый материк стал двигаться самостоятельно.

Обе Америки откололись от Европы и Африки и поплыли на запад. Европа и Африка не могли угнаться за своими сестрами, стали отставать. Трещина между ними ширилась – возник Атлантический океан. В пути от Северной Америки оторвался еще один «небольшой» кусочек – Гренландия.

От праматерика оторвалась не одна только Америка. Распрощались с Африкой Индостан, поплывший на север, и Антарктида с Австралией, устремившиеся на юг. В своем быстром движении они оторвались вскоре и одна от другой. Австралия задержалась в теплом Тихом океане, ее более смелая сестра поплыла дальше.

Гирлянды островов, обвивающие юго-восточную Азию и Австралию, оторвались от Азиатской и Австралийской глыб и уже не могли их догнать. Они и по сию пору плывут за ними, но никак их не догонят.

Убежденный в верности своей гипотезы, Вегенер утверждал, что распад материков продолжается и в наши дни.

– Взгляните-ка на карту Африки и Азии, туда, где эти материки почти смыкаются между собой, – говорил он друзьям. – Вы ничего не замечаете? Неужели так-таки ничего?

А ВегенеВегенер видел на этой карте многое. Вот Мертвое и Красное моря. Это же не просто моря, это первые узкие трещины, образованные все той же смещающей материки силой. Со временем эта трещина расширится и отделит большую часть Африки и Европу от Азии. Вегенеру уже виделось – между Африкой и Аравией гуляют волны огромного, еще не известного нам океана. Пока этот океан только плод его фантазии. Но он будет – непременно будет! Вегенер верит в это так же, как верит в Пангеа. Фантазия ученого то забегала на много миллионов лет вперед, то уходила в глубь тысячелетий, на миллиарды лет назад.

В ПОИСКАХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ

Ни одно научное открытие, даже самое гениальное, даже самое, казалось бы, неожиданное, не возникает на пустом месте. И у Вегенера были предшественники.

За тридцать три года до него русский самоучка Евграф Быханов говорил о горизонтальном перемещении континентов. В 1910 году американец Тэйлор высказал мысль о сжатии и растяжении земной коры, об отделении Гренландии от Северной Америки.

Но все это были тихие голоса. Вегенер первый громко заявил о горизонтальном движении материков. Свою гипотезу он подкрепил огромным количеством доказательств – геофизических, геологических, палеонтологических, биологических, палеоклиматических, геодезических. Ему пришлось изучить самые различные науки, и не просто изучить, а стать в них специалистом. Он не останавливался ни перед какими трудностями. Гипотеза была рождена. Чтобы она жила, надо было ее поддержать, подкрепить фактами.

По книгам, картам и минералогическим коллекциям Вегенер начал изучать геологическое строение гор и возвышенностей.

В Южной Америке, на восточном ее побережье, высятся горы Сьерры, в Африке – на западном ее берегу – Капские горы. Многие геологи, исследуя их, обнаружили, что и те и другие горы сложены одинаковыми по составу и возрасту горными породами, и здесь и там одинаковая последовательность слоев, одни и те же полезные ископаемые.

Каменноугольные отложения выходят на поверхность на северо-востоке Гренландии и как бы продолжаются на северо-западе острова Шпицберген. А строение западных берегов Гренландии напоминает строение северо-восточных берегов Северной Америки.

Геологических доказательств находится очень много. Материки, лежащие по разные стороны глубоких океанов, по своему геологическому строению как бы продолжают один другого.

Приведя множество таких доказательств, Вегенер пишет: «Это та же картина, какая получается, когда прикладываешь друг к другу до совпадения строчки двух разорванных частей газеты. Если строчки действительно совпадет, то ясно, больше ничего не остается, как предположить, что эти куски действительно составляли одно целое. Даже проверку на примере единственной строчки можно считать удовлетворительной, и тогда уже можно говорить о правильности заключения. Если же мы имеем n-е число строчек, то эта вероятность увеличивается в n раз».

Но вот отброшены в сторону геологические карты. Оставшиеся дни отпуска ученый проводит в зоологических музеях. В его кабинете появляются рисунки доисторических животных. С собой на фронт он везет книги по ботанике, зоологии, биологии. Вегенер становится биологом и палеонтологом.

Особенно увлек Вегенера животный мир Австралии. В Австралии встречаются редкие животные. Их распространение уже не однажды ставило в тупик зоологов.

На юго-западе Австралии живут дождевые черви, которые любят тепло и не выносят мерзлой земли. Родственники этих червей встречаются на полуострове Индостан и на острове Цейлон. Как они туда попали? Быть может, переползли через океан? Но ведь это же смехотворно. «Это сродство, – пишет в своей книге Вегенер, – ведет свое начало с тех времен, когда Австралия с Индостаном составляли одно целое».

Однажды во время отпуска Вегенер принес домой странное чучело. Животное стояло на двух ногах, а из сумки на его животе выглядывал детеныш. Маленькая дочка ученого с любопытством смотрела на чучело. Да и кто из детей не засматривается на кенгуру – будь она живая в зоопарке или даже только на картинке.

Кенгуру относится к отряду сумчатых. Сумчатые и клоачные живут в Австралии. Но некоторые их виды встречаются также в Южной Америке. «Этот второй элемент Австралийской фауны, – утверждает Вегенер, – ведет свое начало с тех времен, когда Австралия была связана через Антарктиду с Южной Америкой».

Все эти факты, по мысли Вегенера, говорят о том, что Австралия не всегда была огромным островом. В далекие времена она составляла единое целое с Индостаном, Антарктидой, Южной Америкой. По ископаемым, найденным в земле, палеонтологи определили, в какое время появились в Австралии различные животные.

Эти данные совпадали с данными Вегенера о времени отделения Австралии от других материков. Так, черви появились в Австралии, когда она еще смыкалась с Индостаном. Сумчатые возникли позже – в то время Австралия уже отделилась от Азии, но через Антарктиду была еще связана с Южной Америкой…

Уже не однажды, еще до Вегенера ученые ломали себе головы, пытаясь объяснить удивительное сходство в геологическом строении отдельных материков, их флоры и фауны. Чего только не придумывали они – и древние материки-великаны, части которых по неизвестным причинам опустились в океан, и тысячекилометровые «мосты», которые так же бесследно исчезли с лица Земли, и морские течения, и воздушные потоки. Говорили о птицах, переносящих семена в желудках, на лапках и перьях, о рыбах, проглотивших семена и переплывших через океаны.

Все эти объяснения были громоздкими, тяжелыми, а главное малоубедительными.

Но вот Вегенер становится климатологом, и не просто климатологом, а палеоклиматологом – ученым, изучающим климаты прошлого Земли.

Знакомясь с фактами, собранными наукой (а этих фактов, как писал Вегенер, – легион), ученый убеждался, что «на большей части земной поверхности господствовал раньше совсем иной климат, чем сейчас».

Взять хотя бы остров Шпицберген. Его омывают воды Северного Ледовитого океана, остров покрыт материковым льдом, климат его суров. А геологические наблюдения, образцы пород, найденные в обнажениях и на угольных шахтах, говорят, что еще в начале третичного периода на Шпицбергене шумели зеленые леса. Здесь росли не только сосна и ель, но и более теплолюбивые – дуб, клен, орешник, каштаны, грецкий орех и даже виноград. Погода стояла такая же теплая, как теперь во Франции. На острове росли даже пальмы, которые сейчас встречаются только под тропиками. А еще раньше, до третичного периода, на Шпицбергене было и того теплее. В то время средняя температура на этом северном острове была примерно на тридцать градусов выше, чем теперь.

И в то же самое время Центральная Африка страдала от лютых морозов и свирепых ветров, а Южная была погребена под материковым льдом. Пустыня Калахари подольдом!

Вегенер не первый заметил эту громадную перемену климата. Ученые знали об этом и до него. Они объясняли это явление остыванием Земли, общим похолоданием на всей планете. Но чем же вызвано тогда потепление, наступившее после ледников? Как объяснить, что в Центральной Африке стало теперь не холоднее, а теплее, чем прежде?

Вегенер дает ответ и на эти вопросы: «Эта громадная перемена климата от тропического до полярного, – пишет он, – сейчас же наводит на мысль о перемещении полюса и экватора, а этим самым и всей системы климатических зон».

Ничто на Земле не застыло в неподвижности, все перемещается, меняет свое положение. Скользит по симе сиалическая земная кора. Смещается и ось вращения Земли, а вместе с ней и положение полюсов. Одни и те же материки то приближаются к полюсам, то оказываются в непосредственной близости к экватору. Материки, попадающие в зону полюсов, испытывают обледенение, на материках, приближающихся к экватору, устанавливается тропический климат.

Так гипотеза Вегенера решала задачи, которые до нее считались в науке неразрешимыми. Решала легко и просто. Все становилось на свои места, делалось понятным, находило свои объяснения.

Вегенер был смелым человеком и смелым ученым. Он не боялся подвергать свою теорию сомнениям и экспериментальной проверке. Он сам устроил ей строжайший экзамен. «Если перемещения материков действительно происходили в течение продолжительного времени, – писал он в своей книге, что необходимо без дальнейших доказательств признать, что они продолжаются и в настоящее время».

И вот Вегенер становится геодезистом, он вооружается инструментами для установления долгот и широт местности. Раз материки перемещались раньше, значит, они перемещаются и сейчас, значит изменяются их долготы и широты. Нужно только точно измерить долготы и широты, и в течение многих лет наблюдать за их изменениями.

Вегенер был убежден, что легче всего заметить перемещение островов. Он был уверен, что Исландия отдаляется от Европы, что можно установить изменение расстояния между Мадагаскаром и Африкой.

Проверку своей теории он начал с далекой и родной Гренландии. Гренландия в течение всей жизни Вегенера была как бы гигантской лабораторией ученого, где для него были приготовлены специальные климатические условия, где он искал подтверждения всем своим теориям и гипотезам. Ну, конечно же, Гренландия должна перемещаться, расстояние между ней и Европой должно все время увеличиваться.

Сам Вегенер не производил измерений долгот Гренландии. Он обратился к данным, полученным другими учеными. У них выходило, что расстояние между Гренландией и Европой увеличивается, и довольно быстро. Впоследствии оказалось, что прежние измерения были неточны, а цифры сильно преувеличены. Однако в то время Вегенер этого не знал. Он с радостью и нежностью поглядывал на карту острова:

– Так, значит, ты уплываешь от меня, моя Гренландия! Ну, берегись, я тебя еще догоню! Я еще позимую на тебе, вгрызусь в твой лед, заброшу змея в твое небо! Берегись!

О, как Вегенер мечтал сам измерить долготы восточной Гренландии, сам проследить за их изменениями, за увеличением расстояния между Гренландией и Европой!

Но он был на войне. Когда, наконец, окончится эта проклятая война!

А после войны? Сможет он поехать в Гренландию после войны? Это тоже неизвестно. Для экспедиции нужны средства. Где он их возьмет? Но все-таки помечтать об этом можно. На войне, в минуты затишья, мечтать даже необходимо.

Курт, встретившийся в эти годы с братом, застал Альфреда над картой Гренландии.

– Опять Гренландия! – всплеснул руками Курт. – Ты на войне. Тебя ждет семья. Кроме того, ты занимаешься теперь геофизикой. О твоей теории говорит весь мир! Причем же тут Гренландия? И почему ты о ней только вспомнил?

И опять, как много лет назад в Линденберге, Альфред ответил коротко и убежденно:

– Я о ней никогда не забывал!

С каждым днем, с каждым часом Вегенер все больше и больше ненавидел войну. Он не испытывал никакой вражды к людям, против которых ему приходилось воевать.

После ранения Вегенер попал в полевую метеорологическую службу, располагавшуюся в городе Дерпте – нынешнем Тарту. Здесь было легче, чем на фронте. Иногда выпадало свободное время.

Вегенер попросил у своего начальства разрешения читать лекции в Дерптском университете. После долгих проволочек он его получил. Ученый чувствовал себя счастливым. Снова он в аудитории, снова со студентами! С радостью передавал он свои знания молодым эстонцам и русским.