Текст книги "Счастье Рейли"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– У нее несколько миллионов долларов.

– Да, и среди этих миллионов нет ни одного честно заработанного доллара. Выходя замуж за Фоссетта, Майра совсем не нищенствовала. По-моему, она грабила каждого мужчину, который попадался ей на пути, а тратила очень мало. Фоссетт – лишь очередная ступенька на ее лестнице.

– Вы давно ее видели?

– Не более двух недель назад, здесь, в Нью-Йорке. Она меня не заметила. Я старался, чтобы она меня не заметила, поскольку я единственная неперевернутая страница в ее жизни. Или, лучше сказать, у меня хватило смелости сбежать, пока она меня не прикончила. – Вэн помолчал. – Майра очень красивая женщина, Вэл, даже сейчас. Ей немногим больше сорока. А в прежние дни она была ослепительно красивой, хоть и подлой.

– Я, кажется, ее видел. Только не догадывался… то есть я слышал, как о ней говорили, но мне и в голову не пришло, что она Майра Корд…

– Теперь вы все знаете, а потому не подходите к ней близко. Она убьет вас. И не смотрите на меня так. Она же хотела оставить вас замерзать в прерии, бросить на смерть беспомощного ребенка. Вы напомните ей многое, чего ей вспоминать не хотелось бы. Сейчас Майра имеет положение в обществе. Она абсолютно безжалостная. Если что-то задумала, ее не остановит сам Господь Бог.

– Интересно.

– Ничего интересного. Забудьте о ней.

Вэл отодвинулся от стола.

– Вэн, что я могу для вас сделать?

– Дать десять долларов. Больше не прошу, потому что все равно потрачу зря.

– Почему бы вам не вернуться домой? Я имею в виду в семью. В ваш собственный мир.

– Вы сошли с ума. – Вэн пожевал усы. – Не буду отрицать, что меня давно тянет в родные места. Родственники знают, что я жив, но ничего более. Нет, не могу. У меня нет ни денег, ни приличной одежды, ни будущего.

– Пятьсот долларов достаточно? Я хочу сказать, пятьсот долларов плюс одежда. Я дам вам деньги, Вэн. По-моему, игра стоит свеч.

– Черт возьми, Вэл, я не могу принять их. Просто не могу. И что я скажу? Мои родители живы. У меня две сестры…

– Просто возвращайтесь и ничего не говорите. Они сами придумают истории, в которых нуждаются. Вы путешествовали по Западу, вернулись домой. Я дам вам денег. Я обеспеченный человек, Вэн, и могу себе это позволить.

На самом деле денег у Вэла оставалось в обрез. Но он был молод, и перед ним лежала яркая дорога жизни.

– Хорошо, – согласился наконец Вэн, – я возьму деньги, если вы позволите в свое время вернуть их.

– Отдадите, когда сможете, но возвращайтесь домой. Возвращайтесь в семью.

Глава 15

Перед представительным человеком в темном костюме остановился дворецкий.

– Миссис Фоссетт просит вас, мистер Пинкертон.

Человек встал и последовал за дворецким в библиотеку по коридорам, устланным пушистыми коврами. Переступая порог этой комнаты, он, как всегда, плохо представлял, что его ждет, и потому немного нервничал. Будучи главой самого большого и самого преуспевающего детективного агентства в Соединенных Штатах, если не в мире, он видел всяких людей – и женщин, и мужчин. Эта женщина оставалась единственной, в чьем присутствии ему приходилось чувствовать себя неуверенно.

Да, именно так. В ней было что-то мистическое, от чего знаменитый сыщик испытывал неудобство. Ему казалось, что она постоянно опережает его на один шаг, и что бы он ей ни сообщил, она это уже знала.

Миссис Фоссетт сидела за длинным столом, перед ней лежало несколько газет, в том числе, обратил внимание мистер Пинкертон, из других городов.

– У вас для меня новости? – без обиняков начала она.

– Да. – Он помолчал. – Я нашел его.

– Ну… А еще что? Где он? В Бауэри?

– Нет, мэм. Он вернулся домой, в семью.

Майра Фоссетт почувствовала пробуждение холодного гнева.

Неужели Вэн прав, сказав, что ей не нравится, когда от нее кто-нибудь убегает?

– Вы ошибаетесь. Кем бы он ни стал, это гордый человек. Я уверена, что Вэн не вернется домой с пустыми руками.

– У него есть деньги. Немного, но есть. Он заплатил по счетам, купил новую одежду – между прочим, превосходную – и приехал не последним человеком.

– Ерунда. Откуда у него деньги? Ему больше никто не одалживает, а картежник он отвратительный.

– Где достал деньги, мы не знаем, если только…

– Что?

– Его видели за обедом с молодым человеком. Они разговаривали несколько часов. Именно после этого он приоделся и вернулся домой.

Она размышляла, обдумывая ситуацию. Вэн знал слишком много. Трезвый, серьезный Вэн представлял большую опасность, чем пьяный безалаберный бродяга, которому никто не верил. Более того, он сбежал от нее, а этого она простить не могла.

– Что за молодой человек?

– Джентльмен, мэм. Симпатичный, атлетически сложенный, ухоженный, респектабельный. Лет двадцати трех.

– Что он делал в Бауэри? Он бездомный?

– Нет. Ничего подобного, – возразил Пинкертон. – Мы наводили справки, но многого пока не знаем. Он приходит в Бауэри тренироваться. Боксировать и бороться. Кстати, очень неплохой спортсмен.

– Профессионал?

– Нет. По-моему, нет. Он джентльмен.

Майра Фоссетт окинула его ледяным взглядом.

– Когда у вас будет время, мистер Пинкертон, извольте дать мне определение этого слова. Не уверена, что понимаю его значение. Что такое джентльмен и как им становятся? Сомневаюсь, чтобы хоть раз видела живого джентльмена.

– Исключая присутствующих?

– Нет, – отрезала она. – Человек вашей профессии определенно не может считаться джентльменом. В любом случае, я плачу вам не за моральные стандарты. Скорее, – добавила она, – за их отсутствие.

Он встал.

– Я возмущен, мадам…

– Возмущайтесь на здоровье, – махнула она рукой. – А теперь садитесь и слушайте или выметайтесь отсюда и пришлите чек почтой.

Пинкертон колебался. Лицо его заливала краска негодования. Он вдруг понял, что ненавидит эту женщину, ненавидит все, что она делает и что поручает ему. Однако – куда денешься! – платит хорошо, и работы у нее много. Подавив гнев, он сел.

– Вы не узнали имя того молодого человека? Его же должны как-то называть в спортзале?

– Один из моих оперативников слышал, что его называли Вэл. Фамилию нам установить пока не удалось.

Вэл…

Майра Фоссетт сидела выпрямившись. Пинкертону, который видел эмоциональные реакции многих людей, показалось, что произнесенное имя ввело ее в шок почти физический.

Немного придя в себя, она произнесла:

– Мистер Пинкертон, если Вэн Клеверн вернулся в семью, меня он больше не интересует. С этого момента можете отозвать своих оперативников. Однако меня очень занимает ваш молодой человек, Вэл, как вы его назвали. О нем мне понадобится отчет по полной форме. Его друзья, деловые партнеры, действия.

– Трудновато.

– Если подобное заявление означает, что вы просите больше денег, ответ однозначный – нет. Если вы считаете, что задача выше ваших сил, я найду кого-нибудь другого, для кого она не покажется сложной. Уверена, наведение справок об одном, ничего не подозревающем молодом человеке не может представлять из себя большую проблему.

– Мы не имеем понятия, кто он или где живет.

– Но он ходит в спортивный зал боксировать, не так ли? Проследите за ним, расспросите тех, кто занимается спортом вместе с ним, – надеюсь, вас не надо учить, что делать.

– Если бы я знал…

– Зачем мне понадобилась информация? – Майра улыбнулась. – Мне известно, что вас давно снедает любопытство по поводу моих расследований. Можете довольствоваться тем, что в бизнесе я считаю наиболее важным так называемый человеческий фактор. Мне необходимо знать все о тех, с кем я имею дело, – кто они, кто их деловые партнеры. Поставляя такую информацию, вы представляете для меня ценность. Если будете работать и держать рот на замке, вам обеспечен надежный и богатый клиент; если устроите мне неприятности, я вас разорю. Думаю, мы понимаем друг друга, мистер Пинкертон.

Он встал с тяжелым и хмурым лицом.

– Мы все сделаем, миссис Фоссетт. Через неделю получите отчет.

Гость ушел, когда уже начало смеркаться. Майра осталась в темной комнате одна – сидя в кресле, смотрела прямо перед собой невидящим взором. Она одновременно сказала детективу правду и обманула его. Ей действительно нужна была информация о партнерах, но только отчасти для дела, отчасти же ради удовлетворения самолюбия – ох, как она злорадствовала, узнавая о тайных и не очень благовидных сторонах их жизни. Знание действительно дает силу, но для нее оно стало больше, чем оружие, поскольку подпитывало презрение к мужчинам, с которыми она сотрудничала, и к тем безмозглым овцам, именуемым их женами.

Но информация, запрошенная Майрой о Вэне, требовалась ей совсем по иному поводу. В течение двадцати лет он был частью ее жизни, за эти двадцать лет мало что произошло, о чем бы он не знал или не подозревал. Когда Вэн внезапно порвал с ней и скрылся, она пришла в ярость и на него, и на себя за то, что позволила ему бежать. Осечка произошла из-за того, что он часто грозился уйти от нее, и она уже перестала обращать на его порывы внимание.

Со временем он стал ей необходим, о причине этого она не осмеливалась спрашивать даже себя. Вэн был симпатичным, хорошо воспитанным человеком, которого принимали в любой компании. Любитель выпить, он не позволял пороку проявиться на людях. Бывая в обществе, пил не больше, чем дюжина-другая его знакомых. Она не собиралась отпускать его, но понимала, что он становится скорее обузой, нежели необходимым спутником. Наконец настало время – он ушел.

Неужели угадал ее намерения? Наверное, подозревал, потому что достаточно знал о тех, кто стоял у нее на пути. Она вспомнила давно прошедший день, когда он так напился, что разоткровенничался. Тогда задумчиво сказал ей: «Майра, ты моральный урод. Я говорю серьезно. Так же, как другие рождаются физическими уродами, ты родилась моральным уродом. Ты не имеешь понятия о добре и зле. Вещи, события и люди для тебя хороши или плохи лишь постольку, поскольку служат или не служат твоим целям».

Вэл? Невозможно! Вэл мертв. Он остался там, в морозной ночи, где Вэн бросил его.

Она не верила, что у ее дружка хватит смелости на такой поступок, удивилась, когда тот вернулся без мальчика и предложил немедленно уехать. Тогда подумала, что он на самом деле бросил ребенка в заснеженной прерии. И Вэн никогда больше не вспоминал о нем. Значит, и правда оставил умирать.

А если не оставил? Куда он мог отвезти мальчишку? Кому подкинуть? Через двадцать лет она знала лишь то, что Вэн встретил молодого человека подходящего возраста и называл его Вэл… или другим похожим именем. Юноша, кем бы он ни был, ссудил несчастного бродягу деньгами и, вероятно, уговорил вернуться домой.

Если так, то что это означало для нее? Все, что угодно, или ничего. Одно дело Вэн, который находится у нее под каблуком и боится ее, и совсем другое – свободный Вэн в лоне своей семьи. Захочет ли он забыть все, что знал? Или его одолеет совесть?

Майра Фоссетт, теперь обладавшая богатством и властью, почти достигшая положения, которого добивалась всю жизнь, не могла позволить Вэну заговорить. Он знал слишком много. Вэн Клеверн, опустившийся пьяница, не представлял для нее опасности, но Вэн Клеверн, вернувшийся в семью, в эту самодовольную, уверенную в себе семью, о которой она так много слышала, был самой настоящей опасностью. Пара минут его откровений могла разрушить все, что с таким трудом построено. Он даже знал или подозревал о причине смерти Эверетта Фоссетта. А у Эверетта полно друзей и родственников, которые захотят начать расследование.

Еще раз спокойно проанализировав проблему, Майра приняла решение, вытащив на свет Божий из тайников своей черной души тот самый план, что родился уже много лет назад и несколько раз откладывался. Но до сих пор Вэн оставался ей полезен. Яд – слишком опасно. Значит, несчастный случай. Ничего. Не впервой. Она вспомнила остальных. Обошлось же! Семь мужчин и одна женщина, каждый – ступенька на пути ее успеха. Все отравлены ядом. Все, кроме одного. Того ударила по голове, когда он просыпался, и бросила в корраль под ноги мулам. Вэн до сих пор уверен, что помогал скрыть несчастный случай, что она ненароком ударила сильнее, чем предполагала.

Вэл… Неужели ее сын жив?

Она никогда не хотела ребенка. Оставила Вэла как приманку для Дарранта, а он бросил ее раньше, чем дверца клетки успела захлопнуться. Вот так появился никому не нужный ребенок.

Но интересно… Похож ли он на нее? Или на… как там его звали?

Энди – вот как. Наверное, ласкательное от Эндрю, а возможно, от Андре, поскольку он был наполовину француз.

Вэл… Допустим, он действительно жив. Что тогда? Вэн всегда любил мальчика, он мог разговориться… Нет, не мог. Только не с Вэлом. И все же Вэн способен проговориться, рассказать, кто она и что. Тогда Вэл явится за деньгами.

Неделя еще не минула, а отчет Пинкертона лежал у нее на столе.

Молодого человека звали Вэлентайн Даррант. Значит, ее сын жив. Он изучал юриспруденцию в фирме «Лоутон, Брайс и Келли» – хорошая фирма. Допущен к адвокатской практике. Кажется, прибыл с Запада. Работал на Стивена Брикера. Не тот ли молодой человек, которого она встретила в дверях? Одаренный юноша, у него масса знакомых в сомнительных кругах – может, он пошел в нее? Проводит много времени в тирах, никогда не играет в карты, редко держит пари, за исключением дружеских споров по поводу исторических или спортивных фактов. Часто ходит в театр и оперу, хорошо образован, но неизвестно, где получил начальное образование.

Отчет оказался скуп на факты, он оставлял слишком много вопросов. Где Вэл жил все годы? Кто его воспитывал? Где получил образование? Сколько раз с ним встречался Вэн?

Майра снова просмотрела отчет. Последний абзац говорил о том, что юноша уехал из Нью-Йорка. Купил билет в Сент-Луис.

Ну, хватит. Пора разобраться с Вэном Клеверном.

Тем не менее ее мысли возвращались к Вэлу. Говорят, что ребенок больше всего похож на дедушку или бабушку. О семье Дарранта она ничего не знала, но своя вызывала у нее лишь презрение. По современным стандартам ее близкие имели репутацию преуспевающих, порядочных, законопослушных и богобоязненных людей. Это чистоплюйство ее раздражало.

Вэн действительно вернулся домой. Ему понадобилось время, чтобы привести себя в порядок. Он бросил пить, ел три раза в день и отсыпался. В семье его приняли с радостью и не задавали много вопросов. На случай, если бы его начали расспрашивать, он приготовил драматическую историю о том, как якобы преуспевал в горном деле, сколотил состояние, но потерял его, а сейчас планировал наладить связи здесь и остаться дома.

Интуиция подсказывала ему, что Майра не оставила его в покое, и порой Вэн с тревогой спрашивал себя, что она предпримет. Он пытался избавиться от сомнений, навеянных нестирающимися воспоминаниями о ее ярости. Безжалостная, непреклонная фурия не могла простить его побега. Но, с другой стороны, утешал он себя, она всегда мечтала избавиться от него.

Постепенно истерзанная душа Вэна начала отходить, его манеры менялись. Он стал более уверенным, разыскал кое-кого из старых деловых партнеров. Обнаружилось, что он обладает обширной информацией об акциях горнорудных и железнодорожных компаний, а также о многом другом. Спустя некоторое время после возвращения ему предложили работу консультанта в инвестиционной фирме, совладельцем которой был его отец.

Через пару месяцев он доказал, что не зря получает деньги. Вэн легко входил в общение с людьми, а его знания бизнеса, которые получил, крутясь возле Майры, оказались достаточно ценными. Клеверн заключил выгодные для фирмы договора с несколькими новыми клиентами, он расправил крылья. Весть о его смерти ошеломила всех.

Воскресным утром, катаясь на лошади в парке, он упал и разбился. Нашли его через час после гибели с размозженным черепом.

Вэл Даррант, остановившись на ранчо Найта в Нью-Мексико, узнал об этом из небольшой заметки в чикагской газете месячной давности, оставленной кем-то из посетителей. Статейку напечатали где-то в уголке, и содержала она очень мало деталей.

Вэл отложил газету и откинулся в кресле, чувствуя внутри странную пустоту. Из тех, кого встречал на своем пути, за исключением Уилла Рейли, он больше всех любил Вэна Клеверна.

Вэн, слабый, но добрый человек, всегда находил время для маленького мальчика, когда остальные его даже не замечали. Он спас его от смерти.

А теперь умер сам и так жестоко страдал перед смертью. Говорят, несчастный случай. Что-то не верится. Вэн – отличный наездник, на Западе справлялся с полуобъезженными мустангами. Неужели его скинула бы смирная лошадка, сдаваемая напрокат? Не исключено, но вряд ли.

Глава 16

Вэл знал, как неожиданно опасны бывают открытые пространства, а сейчас перед ним лежала бескрайняя прерия. Только на самом горизонте крепкими бастионами врезались в небо горы Бурро-Маунтинс. Натянув поводья, он остановился возле устья небольшого каньона и осмотрелся.

Несколько, минут назад, как ему показалось, заметил вдали легкое облачко пыли, но теперь, оглядывая равнины, никого не видел. Рука потянулась к винчестеру, пробуя его достать, винтовка легко выходила из чехла. Затем чуть-чуть пришпорил чалого, красивого жеребца с черной гривой и хвостом и едва заметными яблоками на левом плече, словно где-то в предках у него маячила аппалуза – пятнистая индейская лошадка. Конь был сильным, привыкшим к горам и пустыням, с хорошим аллюром.

Земля впереди выглядела достаточно невинно, но Вэлентайн оставался на месте, зная, что полагаться на эту видимую невинность никак нельзя. Малейшая оплошность – и попадешь в беду.

От маленькой деревушки под названием Лос-Анджелес до Юмы ехал дилижансом. Оттуда добрался до Бьюсона.

Он полагал, что Запад ему надоел, но стоило только оказаться здесь, его словно перевернуло. Все сомнения исчезли. Вдыхая полной грудью напоенный солнцем воздух прерии, он верил, что создан для этой земли. Не важно, как далеко занесет его еще в скитаниях, все равно он вернется сюда. Пока же путь лежал в Силвер-Сити, затем до Таскосы и – на ранчо. Неожиданно за спиной послышался мягкий цокот лошадиных копыт.

Вэл развернул жеребца. Из своего укрытия он теперь хорошо видел одинокого всадника на подкованной серой лошади.

Путешествие верхом от Тьюсона снова обострило его зрение и слух, без чего невозможно выжить на Западе. Он ждал.

Когда всадник – худощавый парень с длинными, до плеч волосами, в помятой черной шляпе – поравнялся с ним, Вэл произнес:

– Если едешь на восток, я буду рад твоей компании.

Парень оказался симпатичным, даже красивым, если не считать двух выступающих резцов. Они не портили его лицо, скорее придавали ему определенную индивидуальность. Он весил не больше ста пятидесяти фунтов при росте примерно пять футов восемь дюймов. Его серые глаза смотрели дружелюбно, а белокурые волосы развевались по ветру.

– Да, я тоже – на восток, – ответил он. – Ты один?

– Один.

Вэл внимательно посмотрел на него.

– А ведь я тебя знаю. Ты Билли Антрим.

Всадник скатал самокрутку и с удивлением поглядел на Вэла.

– Меня давно так не называют. Дай подумать… Мы с тобой встречались…

– Твоя мать держала пансион в Силвер-Сити. Я тогда приехал в город вместе с Уиллом Рейли. Помнишь? Мы с Доби и ты пару раз вместе катались по окрестным холмам, рассказывали друг другу разные истории.

– Конечно, помню. Где тебя носило все годы?

– Бродяжничал. Уилл погиб. Его убили несколько лет назад в Колорадо.

– Слыхал. Говорили, что в него стреляли из засады и даже не предупредили.

– Точно. Убийцы – Генри Зонненберг, Хардести и Терстон Пайк.

– Про это мне тоже известно. Пару лет назад Зонненберг объявился в Форт-Самнере. Хардести мертв.

– Знаю.

Билли бросил на Вэла быстрый взгляд.

– Да ведь ты его убил! На каком-то ранчо в Техасе.

– В городе. Он обычный подонок. Ничего особенного.

Они проехали несколько миль, наблюдая за местностью.

Неожиданно Вэл спросил:

– Ты сказал, что никто тебя не называет Билли Антримом. Впереди ранчо Найта, может, скажешь, как тебя теперь величать?

Билли покосился на него.

– Меня зовут Бонни. А кличут Малышом.

Это имя вертелось у всех на устах. Даже газеты на Восточном побережье писали о Малыше Билли и междоусобной войне в округе Линкольн.

– На ранчо Найта для тебя безопасно? Если нет, я заеду туда один и куплю припасов.

– Они хорошие люди. Им известно, что за мою голову обещана награда. Я их не трогаю, а они не трогают меня. Насколько я представляю, за мной охотится только Пэт Гарретт. Остальным все равно, либо они просто не хотят, неприятностей.

Тени от видневшихся впереди Бурро-Маунтинс становились длиннее. Ранчо занимало удобное место в устье каньона и стало регулярной остановкой на дилижансной линии. В 1874 году Ричард С. Найт построил тут глиняный дом, напоминавший крепость, а несколькими годами позже продал его вместе с землями Джону Парксу, которому теперь принадлежало ранчо.

Вэл первым въехал во двор. Ему навстречу вышел Парке с двумя детьми. Всего их у него было семеро.

– Меня зовут Вэлентайн Даррант, сэр, – представился Вэл. – С мистером Бонни вы, по-моему, знакомы.

– Да. Как поживаешь, Билли?

– Ничего, мистер Парке, ничего. Но буду чувствовать себя лучше, если вы угостите меня обедом.

– Надоело готовить самому, Билли?

Малыш рассмеялся.

– Я не очень-то хороший повар, мистер Парке. Три дня не видел настоящей еды.

– Заходи. Ма что-нибудь для тебя приготовит.

Вэл спешился.

– Я присмотрю за твоей лошадью, Билли. Иди поешь.

Джон напоил коней, отвел их в корраль и расседлал. Потом стал накидывать сено своим лошадям.

– Вы хорошо знаете Билли? – спросил он.

– Мы встречались очень давно, когда его мать держала пансион в Силвер-Сити. Вместе играли мальчишками.

– С того времени много воды утекло.

– Кое-что я слышал о его проблемах. – Вэл положил руки на спину жеребца. – Он славный малый. Мне нравится. И, насколько знаю, не совершал ничего, что бы не делали его враги. Однако теперь разыскивают его, а не их.

– Он останавливался у нас несколько раз и всегда вел себя по-джентльменски. Заходите в дом.

После обеда Вэл вышел и уселся на ступеньках. Его вновь одолели мысли, теперь часто посещавшие его. Он испытывал нарастающее раздражение оттого, что никак не мог определиться в жизни. Ему ничего не стоило открыть адвокатскую контору, но, проработав несколько месяцев в юридической фирме, стал скучать. Он владел третью ранчо, однако скотоводство его не увлекало. У него был богатый опыт в организации строительства железных дорог и вложения капиталов, но недостаточный, чтобы сделать это своей профессией, да и интереса к бизнесу его душа не питала.

Здесь, в обжигающих прериях, Вэл чувствовал себя дома. Он любил Запад, любил скитаться по его городам. Но нельзя же пройти все дороги! В конце любой тропы неизбежно начинается другая.

Он знакомился с девушками, но его романы были скоротечны, а истинной любви, всеохватывающей, испепеляющей, он так и не познал. Внутри него поселилось, билось и толкалось огромное желание чего-то большего, а чего – он не мог угадать.

Кроме того, память о том, что Терстон Пайк и Генри Зонненберг все еще гуляли на свободе, убивая и насильничая, угнетала его.

Даррант в глубине души надеялся, что с ними что-то произойдет. Что кто-то за него выполнит долг перед другом. Вспомнив Зонненберга, огромного, жестокого, неумного, Вэл ощутил холодок. Это олицетворение тупой силы показалось ему неуязвимым. Неужели Вэл боится его?

И все же Зонненберг лишь исполнитель. Настоящие виновники трагедии – Эвери Симпсон, который приехал на Запад, чтобы организовать убийство, и князь Павел, заказавший его.

Уилл Рейли нашел бы выход; Уилл Рейли сделал бы все сам.

Так, может, поэтому Вэл никак не успокоится? Подсознательно его тревожит вина за то, что убийцы Уилла до сих пор не получили по заслугам?

А как быть с матерью? Как быть с женщиной, которую теперь звали Майра Фоссетт? Нужно ли прийти к ней и объявить, что он ее сын? Зачем? Ему от нее ничего не надо, а она никогда им не интересовалась, если не считать той ночи, когда пыталась от него избавиться.

Вышел Билли и присел на крыльцо рядом с ним.

– Нет ничего прекраснее вечера в пустыне, – заметил он. – Мне всегда нравилось ездить по ночам.

– Где сейчас Зонненберг?

Билли повернул голову и посмотрел на него.

– Не связывайся с ним, Вэл. Даже если ты хорошо владеешь револьвером. Он подлый и опасный, как гремучая змея, и очень быстрый – по-настоящему быстрый. Мне бы не хотелось с ним столкнуться.

– Он убийца моего друга.

– Забудь. Посмотри, куда это завело меня. После того как застрелили Танстолла, я хотел убить всех, кто участвовал в нападении. Ну, нескольких мы отправили на тот свет, а теперь война закончилась для всех, кроме меня.

– Ты не сказал мне, где Зонненберг.

– Честно говоря, не следил за ним. Слышал, что он кружит возле Денвера где-то. – Билли помолчал. – Но я знаю, где Пайк.

– Где?

– Если едешь на свое ранчо, то встретишься с ним. Он в Таскосе. У него там женщина.

– Ты тоже направляешься туда?

– Нет. Думаю чуток обождать. Кормят здесь неплохо, люди они хорошие, так что несколько дней я отдохну. Последнее время мне не часто удается отоспаться.

– На рассвете я уеду, – встал Вэл. – Прощай, Билли, удачи тебе.

Прежде чем лечь спать, он проверил револьвер. Все тот же русский «смит-и-вессон» сорок четвертого калибра, который ему подарил Хикок. Ему нравилась балансировка револьвера, доставляло удовольствие чувствовать его в ладони.

Вэл Даррант выехал с ранчо Найта до рассвета. Обогнув подножия гор, пересек ручей и углубился в бескрайнюю даль прерии. Его путь лежал через землю апачей, с которыми он впервые познакомился еще мальчишкой, путешествуя вместе с Уиллом. Тогда индейцы напали на их дилижанс. И теперь Вэл старался держаться низин и с осторожностью выбирал дорогу, избегая мест, где могла затаиться засада; постоянно высматривал следы, наблюдал за птицами, потому что их поведение часто выдает присутствие людей.

Вечером он выбрал укромный уголок, разжег маленький костерок и приготовил на нем кофе и ужин. Затем забросал его землей и, тщательно маскируя следы, отъехал на несколько миль.

По местам, где сейчас проезжал Даррант, катился шквал междоусобной войны. Многие ее участники до сих пор жили здесь.

Он остановился в Линкольне, центре округа, и привязал жеребца у коновязи рядом с небольшим кафе. Не успел сесть за столик, как перед ним тут же поставили тарелку говяжей похлебки. Во многих подобных заведениях и мысли ни у кого не возникало, чтобы брать заказ. Меню не существовало. Посетители ели то, что сегодня готовили, и были этому рады. Но кофе варили отменный.

В кафе сидело с полдюжины гостей. В двух из них Вэл распознал «крутых» или будущих «крутых». Один несколько раз глянул на него и пошептался о чем-то с другим, потом оба парня посмотрели в его сторону и засмеялись.

Вэл не обращал внимания. Он хорошо знал, что делается в подобных городишках. Большинство жителей были настроены дружелюбно, но всегда находились такие, кто искал неприятностей. В качестве жертвы они всегда выбирали незнакомцев.

Поднабравшиеся уже посетители кафе громко обсуждали местные новости. Вэл прислушался.

– Наверное, он удрал, – рассуждал один из завсегдатаев. – У него хорошие отношения с мексиканцами, скорее всего, подался в Мексику.

– Не-а. В Форт-Самнере живет его девчонка. Двинет туда. Без нее не уедет из Штатов.

Став спиной к стойке и оперевшись на нее локтями, крепкий рыжеватый парень воззрился на Вэла, в упор разглядывая его.

«Крутые» что-то задумали, догадался он и приготовился.

– Эй, ты, там! – начал рыжий. – Как думаешь, куда поедет Малыш Билли?

Что бы он ни ответил, они к нему придерутся. Вэл просто пожал плечами.

– Поглядите на нос его лошади и увидите! – крикнул второй.

– На нос его лошади? А он-то здесь при чем?

– А вы гляньте. Куда он указывает, туда Малыш и едет.

Официантка захихикала, кое-кто из мужчин рассмеялся. Вэл остался серьезным. Рыжий покраснел.

– Думаешь, очень умный? А вот мы сейчас посмотрим, какой ты умный. Ну-ка, скажи, чем зарабатываешь на жизнь?

– Я актер, – ответил Вэл.

Рыжий уставился на него. Остальные присутствующие, казалось, не обращали внимания, но Вэл знал, что все ждали развития событий. Ему же хотелось спокойно доесть похлебку.

– Ну какой ты актер! Не похоже, – заявил задира. – Давай поглядим, как ты играешь. Ну-ка вставай, представь нам что-нибудь.

Но Вэл все равно собирался доесть похлебку.

– Вообще-то, – сказал он, – я фокусник. Заставляю вещи исчезать. Но вы, ребята, должны будете мне помочь. – Он повернулся к официантке: – У вас есть два ведра? Наполните их, пожалуйста, водой.

– Ты хочешь, чтобы они исчезли?

– Увидите.

Мальчишка-мексиканец притащил из кухни два ведра воды.

– А теперь две щетки, – попросил Даррант. – Или щетку и швабру. – Он взял щетку и дал ее рыжему. – Возьми и встань здесь. А ты, – обратился он ко второму «крутому», – вот сюда со своей щеткой. – Вэл забрался на стул с ведром воды и поднял его до потолка, затем установил щетку рыжего так, чтобы она прижимала ведро к потолку. – Теперь держи его крепче, так крепко, как только сможешь, иначе оно грохнется. А ты, – сказал он другому, – держи второе ведро. – Он поднял его к потолку и тоже прижал щеткой. – Сейчас, пока вы, ребята, крепко прижимаете ведра к потолку, они не упадут. А если упадут, то вы основательно промокнете.

– Поторопись со своим фокусом, ты обещал, что они исчезнут, – настаивал рыжий. – Неудобно же так стоять.

Вэл, не торопясь, вынул у них револьверы и отошел к своему столу.

– Какого черта! – завопил «крутой».

– Нет, – спокойно сказал Вэл, помахивая револьвером. – Плотнее прижимайте ведра, иначе промокнете… или получите пулю.

Положив револьверы рядом со своей тарелкой, новоиспеченный фокусник хладнокровно доел похлебку и попросил еще одну чашку кофе.

– Эй, в чем дело? – нервничал рыжий. – Убери отсюда это ведро!

– Не напрягайся, – посоветовал Вэл. – Джентльмены хотят спокойно поесть, без твоих штучек.

Он сел, откинувшись на спинку стула, попивая кофе и без всякого выражения разглядывая их. Новость о заезжем фокуснике уже разнеслась по городу, очевидно, не без помощи мальчишки, который принес ведра. Снаружи собралась толпа. Некоторые зеваки даже протиснулись в кафе.

Двое известных в городе «крутых» стояли посередине зала, держа щетками над головами ведра с водой. Ситуация была очень комичная. Если парни отпустят щетки, тяжелые деревянные ведра упадут, обдав их водой, а возможно, и поставив шишку на лбу.

– Не нервничайте, ребята, – успокаивал Вэл. – Вы хотели увидеть, как что-нибудь исчезнет. Я заставил исчезнуть похлебку и три чашки кофе. А сейчас… – Он встал и положил на стол серебряную монету. – Исчезну и я. – А потом обратился к присутствующим в кафе: – Скоро они здорово устанут. Так, если будет настроение, снимите ведра. – Он отступил к двери и откланялся: – Прощайте, джентльмены! Жаль покидать такую приятную компанию, но, понимаете, – дела.