Текст книги "Пожиратели огня (худ. В Слаук)"
Автор книги: Луи Жаколио
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)
Под одеялом кто-то тихо шевельнулся. Все наклонились к постели.
В ту же минуту раздался грозный военный клич нагарнуков: «Вага!» Виллиго, как тигр, подпрыгнул на постели, схватил консула за горло, повалил на землю и сел на него. Прочие воины кинулись на спутников консула и тоже подмяли их под себя. Послышалось хрипение удушаемых.
– Черный Орел, – вступился Джильпинг, – не нужно убивать понапрасну.
– Нет, – возразил Виллиго, – если их пощадить, они опять примутся за то же. Их нельзя щадить.
– Узнаем по крайней мере, что сталось с нашими братьями.
– Для этого достаточно одного! – сказал Черный Орел.
Виллиго отпустил немного шею пленника, а когда тот опомнился, обратился к нему с приказанием:
– Только пикни – и ты погиб!
Пленник молчал.
Виллиго связал его по рукам и ногам. Пятеро остальных были уже трупами.
– В реку их! – скомандовал Черный Орел.
Нагарнуки взвалили себе на плечи каждый по одному трупу. Ярро текла недалеко, и скоро волны ее помчали трупы в море.
Затем Виллиго приступил к допросу пленника:
– Где трое белых, которые пришли к тебе в дом?
– Я не знаю, про кого вы говорите! – уклонился сыщик.
– Берегись! Ведь я и без тебя могу отыскать их.
– Зачем же тогда ты спрашиваешь меня о них?
– Чтобы знать, живы они или умерли.
– А если умерли?
– О! Тогда… тогда тебе будет завидна участь твоих спутников. Я привяжу тебя к столбу пыток и в течение трех лун буду мучить тебя беспощадно.
Сыщик слыхал кое-что о подобных пытках. У него выступил холодный пот.
– А если живы? – спросил он.
– Тогда решение твоей участи будет зависеть от них.
– О, бегите же скорее… туда… ко мне в дом… вот ключ… скорее… покуда они не задохлись.
Консул проговорил это слабым голосом и лишился чувств.
– Оставьте его так, – сказал Джильпинг. – Вы слышали: они могут задохнуться. Бежим скорее!
С этими словами он вынул из кармана у сыщика связку ключей.
– Коанук, оставайся здесь и стереги пленника! – приказал Черный Орел.
И все кинулись вон из гостиницы по направлению к дому Португальского консульства.
Но… уж не поздно ли было?
XI
Часы ужасной пытки. – Человек в маске. – Отчаяние Оливье. – Страшное усилие канадца. – Спасены!
Вернемся теперь к трем друзьям, так предательски захваченным в плен у португальского генерального консула.
Часы шли для них с убийственною медленностью. Около полуночи пленники успокоились и стали соображать свое положение. Канадец постучал кулаком во все четыре стены тесной темницы, и везде стены эти издавали глухой металлический звук.
– Негодяи отлично приняли свои меры, – сказал он наконец с невольным вздохом. – Мы засажены за железные стены.
– Теперь вы, я думаю, сами видите, Дик, что у нас нет больше никакой надежды! – заметил Оливье.
– Все написано в книге судеб, дорогой граф, – отвечал канадец, – и человек не может ничего предрешать. Замечу вам покуда лишь одно: разве мы не были еще в худшем положении, а между тем до сих пор оставались живы? Нет, я надеюсь на некую высшую волю, которая может, если захочет, обратить в ничто все козни врагов.
– А вы ручаетесь, что эта высшая воля захочет? – печально спросил Оливье.
– У меня есть какое-то невольное предчувствие.
– Ну скажите… ну разве есть у нас какое-нибудь средство к спасению?
– Сознаюсь, я не вижу никакого, но нужно принять в расчет разные посторонние обстоятельства. Мало ли, что еще может случиться. Поверьте, друзья, моему внутреннему убеждению: не здесь суждено нам окончить жизнь.
– Хорошо, постараюсь поверить. Но нет, это выше моих сил. Я не могу надеяться.
– Как знать? Быть может, нам даже не понадобится внешняя помощь.
– Что вы хотите сказать?
– Мне вдруг пришло в голову… Я даже не решаюсь сказать, что именно. Однако вот что: нас, вероятно, слушают. Стоит приложиться ухом к стене, чтобы в этом убедиться. Снаружи до нас доходят звуки. Мы можем тоже слушать. Давайте. Тише теперь: кто-то там ходит.
Послышался стук дверного молотка. Кто-то побежал отворять. Все трое приложились ухом к металлической доске.
До них явственно донеслись фразы, которыми господин Люс обменялся с пришедшими.
– Ну, что же? – спросил голос, чрезвычайно похожий на голос итальянского консула. – Удалось вам?
– Удалось, – отвечал Люс, – они тут все трое. Пружины действовали прекрасно, и доски опустились с быстротою молнии.
– Труда большого не было?
– Они попались, как бараны. Мне даже жалко и совестно было. Они шли по коридору так уверенно, так наивно, что у меня язык чесался крикнуть им: стойте, не ходите!
– Как это могло вам прийти в голову! – вскричал чей-то сердитый голос, незнакомый пленникам.
– Но ведь я же этого не сделал, а за мысли человек не отвечает, – возразил Люс. – Я ведь тоже человек, а не зверь. Я исполняю то, что мне приказано, но голоса совести не могу, не умею заглушить. Вам до этого дела нет, но мне-то самому ужасно тяжело и больно!
– Если ты когда-нибудь попадешься ко мне в руки, – прошептал канадец, – то эти слова тебе зачтутся и я пощажу тебе жизнь. Я тоже сумею пожалеть тебя, несчастный!
– Как вы добры, Дик, – сказал Оливье, кладя ему на плечо свою руку.
– Берегитесь, сударь, – возразил сердитый голос, – с такими убеждениями нельзя быть Невидимым.
– Странно, но я слышал этот голос где-то прежде, – сказал Оливье. – Только где именно?..
– И я слышал, – согласился Дик. – А! Теперь вспомнил! Помните наш плен у дундарупов?
– Замаскированный незнакомец! – вскричал Оливье с невольною дрожью. – Опять он!
Этими словами пленники обменялись наскоро, не переставая слушать продолжавшийся тем временем разговор.
– До сих пор я не подавал повода к неудовольствию, – говорил Люс, – но теперь это безжалостное преследование графа… Я не могу этому помешать, даже содействую, но тем не менее мне тяжело, тяжело сознавать, что я работаю для чужого интереса.
– Что вы этим хотите сказать?
– Что графа преследуете вы, именно вы, и главным образом потому, что видите в нем счастливого соперника.
– Мой соперник в Мельбурне! – чуть не вслух произнес Оливье.
– Оставим этот разговор, – сказал, смягчая голос, незнакомец. – Скажите лучше, все ли так сделано, как я говорил?
– Повторяю: они заперты в железной клетке.
– Следовательно, он отклонил наши предложения?
– Понятно, отклонил.
– Вы знаете, что нужно делать дальше?
– Мне приказано содействовать вам в захвате графа и его товарищей. Они захвачены. На этом моя обязанность кончается.
– Как? Значит, вы не преградили доступа воздуху?
– Нет, я не считаю это своим делом. Я не убийца и не желаю им быть. Доканчивайте сами как знаете.
– Ничего не значит, – вмешался итальянский консул, все время молчавший. – Я к вашим услугам, сударь. Располагайте мною.
– Что он сказал? – спросил Оливье, не расслышавший конца разговора.
– Не знаю! – отвечал Дик.
Но Дик сказал неправду. Он все понял, – понял, что их собираются задушить, и весь похолодел от ужаса.
Настало молчание, потом послышался звук как бы заводимых стенных часов с гирей, потом все опять стихло.
Наконец до пленников долетели слова:
– Вы отвечаете за последствия. Все должно кончиться через час. До свидания. – И дверь захлопнулась.
Канадцу послышался словно чей-то вздох, и затем кто-то медленными шагами направился во внутренние комнаты дома. Все кругом затихло, как в могиле.
На соборе пробило два часа.
Дику сначала показалось, что он не так понял и что доступ воздуха не прегражден, но вскоре он почувствовал, что ему нечем дышать. Товарищи его молчали. Наконец Оливье сказал:
– Не находите ли вы, что здесь душно, Дик?
– Еще бы не было душно, граф, в такой тесноте!
– Совершенная могила! – вздохнул граф.
Канадец вздрогнул: он и сам уже потерял надежду.
Тут он услыхал стук в дверь, потом шаги и отрывки разговора, из которого он понял, что Люс куда-то уходит из дома. Но от этого узникам было не легче. Воздух исчезал с невероятной быстротой.
– Дик! Дик! – прокричал опять Оливье. – Спасите!.. У меня в ушах стучит, голова пылает, мне душно, душно… Да что же это такое делается, Дик?
– Негодяи! – пробормотал Дик.
Лоран тяжело дышал в своем углу. Он тоже чувствовал, что ему приходит смерть. Ему и Дику, как наиболее сильным физически, приходилось особенно плохо. Узники хрипели.
– Дик, Дик! – прокричал опять Оливье. – Спасите!.. Спасите!.. Умираю!.. Ох!.. Умираю!..
– Все в Божьей воле, граф! – только и мог ответить верный канадец.
Но тут произошло нечто неслыханное, невероятное… Обезумев от боли и отчаяния, канадец уперся ногами и спиною в две противоположные стены тюрьмы и, собрав всю свою мускульную силу, поднатужился. Началась глухая борьба между живым человеком и бездушным веществом. Бездушное вещество не уступало, но и живой человек не терял еще энергии. Оливье вскрикнул в последний раз:
– Помогите!.. Умираю!.. О Боже мой! – И, прокричав это, затих, как ребенок.
Не помня себя от ярости, канадец бешено собрался в последний раз с силами, напряг мускулы и разом выпрямился, точно стенобитный таран, пущенный в ход могучею пружиной.
Послышался металлический треск… Ура! Победа! Железная стенка треснула в пазах, подалась и вылетела вон на паркет коридора. Обессиленный богатырь упал бесчувственной массой рядом со своими товарищами.
Но это ничего не значило. Воздух, благодетельный воздух незримою, но ощутительною волной хлынул в западню и уже начал проникать в отекшие легкие пленников.
Узники были спасены.
Первым встал на ноги Лоран. Открыв глаза, он удивился, увидав своих товарищей распростертыми на полу в обмороке. Он успел забыть все, что с ним было, и лишь понемногу начал припоминать и соображать. Его изумление не имело границ, когда он увидал зияющий пролом, сделанный богатырским усилием мышц канадца. Из полуотворенной двери в кабинет консула тянулась по полу полоса света, которая позволила Лорану разглядеть обстановку. Первой его заботой было поспешить на помощь Оливье и Дику, которые еще не могли говорить, но уже делали усилия встать. Он помог им присесть, прислонившись спиной к стене, и начал, как мог, приводить их в чувство.
– Пить! – проговорил канадец, истомленный не столько страданием от духоты, сколько нечеловеческим напряжением сил.
Лоран осторожно подошел к полуотворенной двери, толкнул ее и, не видя никого в комнате, переступил через порог. У самого входа стоял столик, на котором было приготовлено все, что нужно для грога: графин с водой, несколько стаканов, сахарница и бутылка с коньяком. Взяв два стакана, Лоран сделал в них грог и обеими руками поднес их разом своим друзьям. Те выпили грог залпом и очнулись вполне.
– Мы спасены! Во второй раз вы нас спасаете, Дик! – таковы были первые слова, произнесенные графом д'Антрэгом.
Молодой человек понял все с первого же взгляда на окружающую обстановку. Он увидал выломанную доску на полу и кровь на бороде у Дика. Канадец между тем вернул к себе все свои силы.
– Однако позвольте: что это такое с нами было? – продолжал граф, еще не вполне отдавая себе отчет в происшедшем.
– Нас заперли в западню с железными стенами, – отвечал Дик. – Негодяи хотели нас извести посредством недостатка воздуха… Но теперь не время для объяснений, граф; бежим скорее: негодяи с минуты на минуту могут сюда войти, а нас мало.
Три друга взяли в руки свои револьверы и пошли к двери.
– Она заперта на два поворота, – сказал канадец, – но это пустяки. Я сейчас выломаю замок.
Где-то вдали раздался собачий лай.
– Точно Блэк лает! – заметил Оливье.
Лай слышался ближе и ближе, мешаясь с торопливым топотом приближающихся людских шагов.
Три друга прислушались, затаив дыхание.
– Они пришли сюда… остановились, – сказал канадец. – Не робейте, друзья. Сколько бы их ни было, идем вперед!
Ответом на его слова был треск взводимых курков, затем все стихло. Настала томительная тишина.
– Я брошусь на нападающих первый; вы бросайтесь за мной, – распорядился Дик. – Как только они отворят дверь, я оттолкну их назад и…
Послышался звук вводимого в замок ключа, который с обычным визгом повернулся в замке два раза. Дверь отворилась, и отпиравший ее Джильпинг, отступив назад, пропустил вперед нагарнуков.
– Вага! – весело крикнул Виллиго, первый вбегая в дом.
– Вага! Вага! – дружным хором повторили за ним нагарнукские воины.
Этот крик остановил в самом начале неминуемое столкновение.
– Стой! – крикнул своим друзьям канадец. – Это Черный Орел!
– Тидана! Тидана! – с дикой радостью завыл Виллиго.
И оба бросились друг другу на шею.
Тогда раздался гнусавый, протяжный голос Джона Джильпинга, эсквайра из Воанго-Голля, заявившего наконец о своем присутствии возгласом:
– О! Кажется, мы пришли в самый раз!
XII
Жизнь в буше. – Странные феномены австралийской фауны. – Охотники.
Не много найдется на свете таких очаровательно живописных местностей, как австралийский bush, с его зелеными лугами, на которых пестреют роскошные цветы, с его благовонными рощами сирени, акаций и гигантских эвкалиптов.
Нигде не встретишь такой, как там, свежести, тишины; далеко, насколько глазом можно окинуть, расстилается бесконечная равнина, по которой в красивом разнообразии зеленые ковры чередуются с душистыми рощицами и тенистыми, темными лесами, где находят себе приют разнообразнейшие виды птиц и животных.
Целые дни, целые месяцы можете ездить по этим неизмеримым равнинам, лишь кое-где прорезанным невысокими холмами, и всюду вы встретите ту же цветущую природу, те же зеленеющие луга, те же рощицы, увитые ползучими лианами, и те же леса, полные таинственной тишины, лишь изредка нарушаемой криком птицы или шорохом осторожного зверя.
А что за экземпляры животных будут встречаться вам на каждом шагу! Тут вы увидите летучую собаку, всевозможные виды кенгуру, от достигающих роста оленя и до не превышающих размерами обыкновенной крысы; увидите дациуру с хвостом лисицы и с огромными усами; увидите опоссумов, фалангеров, вомбатов; увидите ленивца, или ай-тихохода, и летучую лисицу, то есть громадного нетопыря, бросающегося на спящих путников и сосущего из них кровь; увидите парадоксоса со спиральным хвостом, которым это странное животное цепляется за ветку и так висит, качаясь мерно, как маятник.
Далее вы познакомитесь с утконосом, несущим яйца и питающим детенышей молоком, – животным, живущим одинаково и на земле, и в воде, животным, ползающим, лазящим и плавающим; увидите ящерицу-плащеносца, хамелеона-лягушку, прозванного так за почти постоянную жизнь его в воде; увидите сосальщика, страшное косматое животное, которое бросается путнику на лицо и присасывается к нему шестью ротовыми сосальцами, так что от него можно отделаться, лишь разрезав ему спину по всей длине.
Вообще в Австралии как среди растительного царства, так и среди животного встречаются такие странные особи, что материк этот представляется какой-то переходной страной от первобытности к новейшей эпохе. Кажется, как будто там недавнего происхождения вся природа: и растения, и животные, и люди, так что полная эволюция еще не успела совершиться.
Вот вам пример: в Австралии есть хищное – да, хищное – плотоядное растение.
Это круглолистная drosera, покрывающая своими белыми цветочками газон в эвкалиптовых лесах. Ее листья покрыты темно-красными волосками, из которых выделяется липкая жидкость, хранящаяся у основания волосков в виде маленьких капелек росы. В середине листка эти волоски короче, чем у краев, и таким образом они образуют воронковидное углубление, на дне которого блестят прозрачные капельки. Горе насекомому, которое соблазнится видом этих капелек и сядет на листок, чтобы напиться их! Клейкое выделение сейчас же свяжет насекомому крылья и лапки. Лист свернется, из волосков вытечет жидкость, которая окончательно опутает насекомое. Затем насекомое поступит в центр листка, где та же самая жидкость находится в брожении и походит свойствами на наш желудочный сок. Тогда наступает настоящее пищеварение: мясистые части проглоченного насекомого растворяются, и растение усваивает их себе, отбрасывая непереваримые части.
Описанные нами диковинки австралийской фауны и флоры, а равно и многие другие, о которых мы не станем сейчас упоминать, служили в один прекрасный день темою для разговора между тремя мужчинами, медленно шедшими с винтовками за плечами по природной тропинке, которая змеилась между Сван-Ривер (Лебяжьей рекою) и огромным лесом, покрывавшим весь берег этой реки от верховьев до устья.
Один из путников только что убил в приречном болотце огромного утконоса, подавшего повод к интересной естественно-исторической беседе.
– О! – протянул с сильным английским акцентом один из путников, резюмируя разговор. – О, Лондонское королевское общество получит от меня такой интересный реферат, какого оно уже давно не получало… не получало, пожалуй, со времени указа об его учреждении, подписанного Георгом III…
– И если прибавить к этому 7835 Библий, розданных вами туземцам, – отвечал другой путник, тщательно скрывая иронию в голосе, – то ее величество королева, чтобы быть справедливой, должна будет пожаловать вам звание лорда с каким-нибудь австралийским титулом… Кстати же, это будет первый австралийский титул…
– О, я вам очень благодарен за комплимент, – отвечал первый путешественник, не замечая иронии. – Но вы забыли, что я благодаря вам имею возможность сделать такое описание прииска, которое впервые познакомит Англию с геологическими и географическими свойствами золотоносной почвы Австралии.
– И мы пришлем вам отсюда в подарок корону пэра, сделанную из золота с нашего прииска и с надписью: «Первому лорду Воанго».
– О сэр!.. Клянусь, это будет лучшим днем в моей жизни.
– Кажется, господа, мы подходим к лагерю, – сказал третий путник, до сих пор молчавший. – Вон за тем поворотом реки виднеется дымок. Я уверен, что это наши товарищи развели огонь и готовят нам жаркое… кенгуру, опоссума или что-нибудь в этом роде. Я не прочь бы заморить червячка, а вы какого об этом мнения, граф?
– Я, Дик, совершенно с вами согласен, – отвечал молодой человек. – Аппетит у меня разыгрался такой, что я не хуже Исава готов продать право первородства за чечевичную похлебку.
Читатель, вероятно, уже догадался, кто такие были путники, следовавшие берегом Лебяжьей реки. То были наши друзья: канадец Дик, граф Оливье Лорагюэ д'Антрэг и достопочтенный Джон Джильпинг, эсквайр, член Лондонского королевского общества и кандидат в пэры Соединенного Королевства с экзотическим титулом лорда Воанго из Воанго-Голля, как уже начали его называть в шутку Дик и Оливье.
Оливье за это время выучился нагарнукскому языку и, понимая значение слова «воанго», не мог без улыбки видеть, с каким удовольствием наивный британец принимал свое курьезное прозвище.
Друзья незадолго перед тем сделали привал на двое суток в одном прелестном заливчике Сван-Ривер и утром на заре отправились в небольшую зоологическую и ботаническую экскурсию.
Теперь они голодные возвращались в лагерь, где их дожидались Лоран, Виллиго, Менуали и один фермер, по имени Вальтер Кэрби, родом американец, у которого на Сван-Ривер было обширное ранчо. Путешественники познакомились с ним в «Восточной гостинице»; фермер оказался превосходным малым, и они взяли его в свою компанию.
Достопочтенный Джон Джильпинг, уже набравший превосходную коллекцию для Британского музея, решил во что бы то ни стало составить, кроме того, для Лондонского королевского общества двойную коллекцию всех животных и растений, какие только могут считаться типично австралийскими. Для обыкновенного кабинетного составителя коллекций этот труд был бы громаден и занял бы несколько лет времени, но Джильпинг, при помощи нагарнуков и Дика, достиг своей цели почти шутя.
Менуали то и дело приносил и указывал ему всевозможные замечательные растения, а Дик и прочие европейцы постоянно охотились за встречными животными. Сам Джильпинг с замечательной ловкостью и быстротой приготовлял чучела. Специально нанятая в Мельбурне для перевозки этих препаратов тележка везла на себе уже десятка два ящиков.
В тот вечер, как мы снова встретились с нашими друзьями, охота была особенно удачна. Убито было несколько замечательных животных, каждое в двух экземплярах. Три друга возвращались в лагерь довольные, веселые и, как уже мы видели, страшно голодные.
Предсказание Дика оправдалось. Виллиго, не признававший никакой науки, подстрелил великолепного кенгуру, и мясо его уже дожаривалось на весело потрескивавших угольях.
Джильпинг, заранее приходя в восторг от предстоящего насыщения, принялся рыться в багаже, навьюченном на кроткого Пасифика. Он достал оттуда шесть бутылок эля, три бутылки портера, бутылку бренди, несколько коробок разных приправ, пикулей, соли и прочего, присоединил к этому глыбу превосходного честерского сыра, без которого он решительно не мог жить, – и начался пир горой.
А покуда наши приятели кушают, постараемся объяснить читателю, какими судьбами очутились они среди австралийских лесов после описанных нами в предыдущей главе драматических событий.
