Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Северный полюс"

Автор книги: Луи Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Прощелыга Грин занял место капитана, но вскоре погиб в стычке с туземцами. Уцелевшие варили шкуры животных, поедали порошок из дробленых костей и даже свечи! Многие умерли от голода, а те, кто выжил, превратившись в неузнаваемые скелеты, добрались в конце концов до Голуэя в Ирландии.

В 1615 году Байлот и Баффин[33]33
  Баффин Уильям (1584–1622) – английский полярный исследователь.


[Закрыть] обследовали берега Гудзонова пролива, на следующий год прошли вдоль берегов Гренландии, затем через Девисов пролив и намеревались идти дальше на запад. Они разыскали вход в пролив Ланкастер, но не смогли в него проникнуть. Экспедиция продолжила путь на север и обнаружила залив, названный ими заливом Джонса;[34]34
  Речь идет о проливе Джонс.


[Закрыть] но пройти его опять не удалось из-за льдов. Надежда постепенно испарилась, команда ослабела, и корабль вернулся в Англию. Именем капитана Баффина нарекли море, которое он обследовал[35]35
  Акватория эта вплоть до последних времен чаще именовалась Баффиновым заливом и только во второй половине XX века окончательно получила «статут» моря.


[Закрыть].

Это путешествие оказалось последним сколько-нибудь значительным в XVII веке. Поиски северо-западного прохода приостановились на целых шестьдесят лет. Было предпринято, правда, несколько попыток прорваться сквозь льды со стороны Гудзонова пролива, но они оказались напрасными, по крайней мере с точки зрения поставленной цели.

ГЛАВА 2

Джон Росс. – Эдвард Парри и его экспедиции. – На восемьдесят втором градусе широты. – Сэр Джон Франклин.

Какими бы интересными и героическими ни были последующие плавания бесстрашных моряков по гибельному пути в ледяной ад, мы поспешим обратиться к современному периоду, весьма плодотворному, но – увы! – омраченному длинным скорбным мартирологом.

С самого начала XIX века полярные экспедиции организовывались с исключительной планомерностью, тщательностью и целенаправленностью.

Цели путешественников не изменились, по крайней мере в первой половине столетия. Все они стремились к открытию пресловутого прохода сквозь льды на Дальний Восток. Мореплаватели, знаменитые как научными познаниями и искусством навигации, так и личным мужеством, считали за честь испытать свои силы на пути к открытию, которое навеки прославило бы и их самих, и их отчизну.

К тому же условия исследований намного улучшились. Увеличился тоннаж кораблей, которые оборудовались согласно предназначению; чтобы сделать более сносной страшную арктическую зимовку, много внимания уделялось гигиене и заготовке продуктов.

И наконец, по-прежнему отдавая предпочтение коммерческим интересам, покорители северных путей не пренебрегали, как ранее, научными изысканиями, ставшими во второй половине века единственной целью труднейших и великолепных походов. Мореплавателей теперь сопровождали естествоиспытатели, геологи и астрономы, которые серьезно исследовали районы вдоль пути следования и привозили точные и полезные отчеты. Кроме того, теперь не только открывали новые края и местности, но также изучали обычаи и достижения неизвестных народов, тщательно наблюдали за вращением земного шара, а также углубляли познания о природе и дарах земель и омывающих их морей.

В 1818 году, после продолжительных войн, отвлекавших все силы европейских народов, начался новый виток путешествий в неведомые земли, в частности, в северном направлении. Англия, самая могущественная морская держава, возглавила движение. Сэр Джон Росс[36]36
  Росс Джон род. в 1777 г., ум. в 1856 г.


[Закрыть], офицер, отличившийся в военно-морских сражениях, получил приказ разыскать пресловутый северный проход, который сделал бы короче путь на Дальний Восток. Экспедиция состояла из двух кораблей: «Изабеллы» под командованием Джона Росса и «Александра» под началом капитан-лейтенанта Эдварда Парри[37]37
  Парри Уильям Эдвард (Эдуард) род. в 1790 г., ум. в 1855 г.


[Закрыть]. Росс пустился в плавание по великому северо-западному пути, который столько раз пытались одолеть его предшественники! Пройдя Девисовым проливом в виду острова Диско, он вышел на простор неизвестного залива, который назвал заливом Мелвилл. Естественно, суда с большим трудом продирались через плавучие льды, но вскоре показались заснеженные берега. Против всяких ожиданий, путешественники встретили здесь немалочисленные группы первобытных северян, передвигавшихся на санях, запряженных собаками; при виде европейцев туземцы испытали безграничное удивление. Несчастные никогда не видели морских кораблей! Благодаря дружеским приветствиям находившегося на борту гренландского эскимоса, служившего переводчиком, они вскоре пришли в себя, и любопытство взяло верх над испугом.

Вот первые вопросы, с которыми они обратились к толмачу:

– Что это за громадина? Она свалилась с солнца? Или с луны?

Подойдя поближе, туземцы с недоверием щупали обшивку судна, видимо считая, что это какое-нибудь морское чудовище неизвестной им породы, наделенное душой и разумом. Паруса, хлопавшие на ветру, напоминали им огромных размеров крылья гигантской птицы. Наивное недоумение детей природы забавляло команду.

Несколько пустячных подарков и полных до краев стаканов вина окончательно покорили гостей. При виде такой щедрости они странным образом выразили свою благодарность, несколько раз потянув себя за кончик носа, что, должно быть, означало верх удовольствия. Полностью успокоенные, туземцы поднялись на борт «Изабеллы», в то время как судно Парри маячило в далекой дымке. Гости с бесподобным восторгом изучали необычные и многочисленные предметы на палубе, как бы образовывавшие новый, незнакомый для них мир. Планшир из меди, ввергнувшей их в глубокое изумление; топор, простой гвоздь, да еще металлическая цепь! Они никогда раньше не видели железа! А такелаж, реи! Они не ведали, что такое дерево, и тем более не представляли, как получаются текстильные изделия. Глядя на мачты, они принимали их, без сомнения, за части скелета какого-то морского великана:

– Ого! Неужели на свете есть звери с такими костями?

Вскоре капитан Росс снялся с якоря и дошел до 76-й параллели. Море было пока свободно ото льдов, но на горизонте появилось нагромождение торосов, преграждавшее дорогу. Он решил, что дальше пройти невозможно, и повернул обратно.

В последующие несколько лет состоялись еще несколько значительных экспедиций, в том числе и под командованием капитан-лейтенанта Парри, к которому мы еще вскоре вернемся.

Росс десять лет провел в бездействии, а затем, опасаясь, видимо, что Парри, чья слава неизмеримо возросла, без его участия откроет великий северо-западный проход, он стал добиваться от английского правительства новой милости – командования еще одной экспедицией. Но, увидев, что лорды адмиралтейства не расположены в его пользу, он обратился к одному из своих друзей, богатому купцу Феликсу Буту. Коммерсант с полным доверием отнесся к проектам сэра Джона и взял на себя все расходы по оснащению экспедиции. Он истратил на это предприятие огромную по тем временам сумму – восемнадцать тысяч фунтов стерлингов, то есть четыреста пятьдесят тысяч франков, что почти равнялось вознаграждению, обещанному правительством за открытие северо-западного пути. Поскольку на судне с паровым двигателем намного легче передвигаться в арктических морях, чем на паруснике, Росс подготовил к плаванию «Виктори» («Викторию»), пароход водоизмещением в восемьдесят пять тонн с небольшой осадкой, показавшийся сэру Джону подходящим для такой цели. «Виктори» вышла из Вулиджа 23 мая 1829 года, 13 июля вошла в Девисов пролив, а 23 числа того же месяца пристала к берегу у датского поселения Хольстейнсборг на широте 66°58′. 27 июля она покинула гренландский берег, пересекла Баффинов залив и 6 августа вошла в пролив Ланкастер. Десятого числа капитан Росс обогнул мыс Йорк и мыс Уоррендер, а тринадцатого открыл залив, который назвал заливом Аделаида.

Четырьмя годами ранее именно в этом месте Эдвард Парри покинул один из своих кораблей, «Фьюри» («Фурия»), при обстоятельствах, о которых мы узнаем позднее. Провиант Парри был заботливо складирован на суше, с тем чтобы им при надобности воспользовалась другая экспедиция. Часть продуктов осталась в приемлемом состоянии, особенно мясо и овощи в герметично запаянных ящиках, а также вино, спирт, сахар, сухари и мука. Росс приказал погрузить все, что могло позволить ему продлить пребывание в Арктике, после чего «Виктори» вошла в пролив Принс-Риджент (Принца-Регента), достигнув, таким образом, точки, где были сделаны последние открытия. Росс прошел вдоль берегов неизвестной ранее земли, объявив ее владением английской короны, и названной им Бутия, по имени щедрого судовладельца. Плавание продолжалось до 30 сентября 1829 года; в этот день «Виктори» была затерта льдами. Пришлось зимовать, к чему, впрочем, команда Росса была готова. В начале нового, 1830 года появились эскимосы, предоставившие капитану драгоценные географические сведения, а также продукты, великолепно выдрессированных собак и сани – то есть наилучший транспорт для этих краев, который позволял осуществить новые открытия. Несмотря на свирепые морозы, Росс, точно определив местонахождение судна, в сопровождении своего племянника Джеймса[38]38
  Росс Джеймс Кларк (1800–1862) – английский полярный исследователь, особенно известный как руководитель антарктической экспедиции 1840–1843 годов.


[Закрыть] отправился в путь. К северо-западу от Порт-Феликса, места зимовки, они обнаружили реку Стенли, озеро Оуэн и перешеек, отделяющий пролив Принс-Риджент от западного океана, затем срезали северо-восточную оконечность Америки и вернулись на корабль, собрав богатейший урожай наблюдений.

Зима никак не кончалась, 1 июня еще не было ни малейших признаков потепления. Тем временем Росс определил местонахождение магнитного полюса в точке на широте 70°7′ и на долготе 45°;[39]39
  Автор неверно указывает долготу Северного магнитного полюса: по Россу, она составляет 96°46′ западной долготы. Следует отметить, что положение магнитных полюсов со временем меняется. Так, по данным Большого атласа мира (1967), он находился на юго-западной оконечности острова Батерст (примерно 75° с. ш. и 101° з. д.), а десяток лет спустя (3 изд. Большой Советской энциклопедии, т. 20) его координаты были определены следующим образом: 75±0,5° с. ш. и 99±1,0° з. д.


[Закрыть] он отметил свое открытие возведением «керна», или пирамиды из камней, прикрывавшей ящичек с меморандумом о своем достижении. Плен «Виктори» длился одиннадцать месяцев, после чего льды на время отступили. Росс отдал приказ сниматься с якоря, и корабль тотчас взял курс на родину. Пятнадцать дней спустя ударила еще более жестокая стужа, которая вновь сковала корабль, приговорив несчастный экипаж к еще одному зимнему заключению почти на том же месте! 1831 год встретили в унынии и грусти, но, в сущности, в относительном изобилии, благодаря продуктам, найденным возле «Фьюри». Наступил август, вот-вот море очистится от льда… Удастся ли на этот раз выскользнуть из цепких лап пролива Принс-Риджент? Наконец команда дождалась вскрытия льдов. «Виктори» медленно покидает гавань. Все полны надежд, пьяны от счастья, бьющего через край. «Виктори» проходит… четыре мили, после чего внезапная снежная буря бросает ее в глубину небольшой бухты, где льдины в мгновение ока окружают судно и замуровывают его наглухо в проклятой, видимо, гавани. Освободиться невозможно. А вскоре вновь наступает зима, третья по счету! Морозы 1832 года с особенной яростью набросились на несчастных путешественников. Почти никого не миновала цинга, а в кубрике температура опускалась до минус сорока семи градусов!

Запасы продуктов и горючего подходили к концу, и под угрозой голодной смерти капитан Росс принял болезненное решение – покинуть корабль. Любой ценой следовало добраться по льду до берега, где команда еще как-то сможет прокормиться остатками провизии «Фьюри». Моряки подняли на клотик флаг и выпили по стаканчику, прощаясь с родным кораблем. Горе сэра Джона Росса нельзя передать словами. «Виктори» стала первым судном, которое он был вынужден покинуть после сорокадвухлетней службы на тридцати шести кораблях!

Наперекор судьбе бесстрашные англичане с удивительной энергией преодолевали ледяную пустыню. Они использовали пилы и взрывчатку, чтобы расчистить себе дорогу, и продвигались вперед, несмотря на препятствия. Во что бы то ни стало, надо идти, чтобы достигнуть широт с более милосердным климатом.

…Меж тем день за днем проходил в страшных лишениях и изнурительном, тяжком труде. Только душевные силы поддерживали несчастных; они тащились, несмотря на слабость и отчаяние. Продукты таяли, ежедневный рацион сократили до минимума, который едва позволял не умереть с голоду. Количество больных росло с каждым днем, увеличивая нагрузку, возложенную на плечи трудоспособных, если можно так выразиться, людей.

Еще несколько дней, и наступит жестокая агония!

И как в душераздирающей концовке драмы, вышедшей из-под плодовитого пера богатого на выдумку автора, в тот момент, когда чувство безысходности охватило всю команду, раздался крик наблюдателя:

– Парус!

В мгновение ока шлюпки спустили на воду, и, казалось бы, изможденные моряки с невероятной энергией налегли на весла.

А может, это только иллюзия голодного воображения? А парус… и не парус вовсе, а только айсберг, плывущий по воле волн? Но они гребли в последнем отчаянном усилии, которое должно было бы полностью обессилить истощенных, но мужественных моряков.

Нет никаких сомнений, это корабль!

Вдруг поднимается ветер, а с судна не видят лодки, затерявшейся среди льдин! Оно удаляется и вот-вот исчезнет, оставив бедняг на краю могилы! И начинается яростная погоня, со слезами, проклятиями и молитвами… Судно все дальше и дальше… как внезапно ветер стихает!

Шлюпки Росса продолжают движение; наконец их заметили – спасение!

По вдвойне счастливому, поистине чудесному стечению обстоятельств судно, принявшее на борт умиравших от голода, измученных болезнями и тяжким трудом путешественников, – это та самая «Изабелла», которой в 1818 году командовал Джон Росс во время своей первой экспедиции; британское правительство послало корабль на поиски пропавших моряков.

В конце октября 1833 года Джон Росс и его мужественная команда вернулись наконец на родину. Правительство произвело капитана в контр-адмиральское звание, а его племянник Джеймс получил чин капитана первого ранга.

Вернемся теперь на несколько лет назад, в те уже далекие времена, когда сэр Джон Росс, сорвавший теперь единодушную овацию нежданным возвращением, был весьма холодно принят своими согражданами после первого арктического путешествия. Результаты этой экспедиции, предпринятой в 1818 году и преждевременно законченной через шесть месяцев, оказались довольно посредственными, и Парри, заместитель Росса, обрисовал ее в весьма резком тоне. С другой стороны, Эдвард Парри, тогда еще молодой офицер двадцати девяти лет от роду, утверждая, что его командир ошибся и слишком быстро отступил из боязни быть затертым льдами, привлек внимание лордов адмиралтейства к своей особе. Правительство решило организовать еще одну экспедицию, а командование доверило Парри. Назначенный капитаном «Хеклы», которую сопровождал «Грайпер» («Схватывающий»), он вышел в море 11 мая 1819 года и 21 июля углубился в пролив Ланкастер, загроможденный плавучими льдинами. Не обращая внимания на препятствия, Парри упорно шел на северо-запад. 4 сентября он пересек 110° западной долготы и стал претендентом на получение двух тысяч фунтов стерлингов (пятисот тысяч франков), обещанных адмиралтейством английским мореплавателям, которые смогут продвинуться до этого меридиана.

Парри обследовал весь пролив Ланкастер и, пройдя до отметки в 113°54′ западной долготы, открыл остров Мелвилл и пролив Веллингтон. 24 сентября ему пришлось искать место для зимовки; он выбрал на юге острова Мелвилл местечко Уинтер-Харбор, что означает «Зимняя бухта». Экспедиция провела десять месяцев во льдах, страдая от жуткой стужи; ртуть в градусниках неизменно замерзала в течение нескольких недель, то есть температура опускалась ниже минус сорока пяти градусов. Половина матросов обморозили носы и ноги. Но через десять месяцев Парри возобновил свой маршрут. Он хотел пробраться еще дальше на запад, лишь полное изнеможение команды вынудило его вернуться в Англию, куда он прибыл в 1820 году.

Британское адмиралтейство вполне удовлетворилось достигнутыми результатами, горячо поздравило Парри и охотно предоставило ему два корабля для продолжения открытий. Он отправился в путь 8 мая 1821 года; но его суда два раза подряд попадали в ледовый плен, с 8 октября по 2 июля следующего года и с 31 октября 1822 года по август 1823 года, а потому Парри вернулся, ничего не прибавив к итогам своей первой экспедиции.

Никто не посмел упрекнуть его в относительной неудаче и двух зимовках подряд, и бесстрашный мореплаватель вновь устремился на поиски неведомого. 8 мая 1824 года «Хекла» в сопровождении «Фьюри» вышла в море. Прибыв в пролив Ланкастер, Парри продолжил его исследование, но и на этот раз не смог избежать ледовой ловушки и зазимовал в Порт-Боуэне – бухте в районе пролива Принс-Риджент, где оставался с 28 сентября 1824 года до 20 июля 1825 года. В довершение всех бед во время вскрытия льдов «Фьюри» раздавило торосами. Экипаж, к счастью, спасся. Запасы с пострадавшего корабля аккуратно сложили на берегу, и благодаря удивительной предусмотрительности Парри они здорово пригодились четыре года спустя сэру Джону Россу. Практически Парри спас будущего адмирала и его экипаж от голодной смерти во время зимовки, растянувшейся на три года.

В октябре Парри вернулся в Англию, убежденный в невозможности пройти северо-западным путем. И тогда у него возникла идея экспедиции к Северному полюсу.

Таким образом, вопрос арктической навигации стал уже не коммерческим, а чисто научным.

ПАРРИ

Долголетний опыт многочисленных мореплавателей убедительно доказал невозможность достичь Северного полюса морским путем, и в светлые головы двух наиболее видных исследователей Арктики, сэра Джона Франклина и сэра Эдварда Парри, пришла мысль, что самым верным способом осуществления интереснейших и важнейших исследований в этом направлении является путешествие на санях, запряженных собаками. Этот оригинальный для своего времени проект не замедлил реализоваться.

Парри, как будет видно позднее, ошибся в выборе маршрута и времени года для такой экспедиции, но он заложил фундамент глубоко продуманной системы полярных исследований с помощью саней, давшей позднее великолепные результаты и доведенной до совершенства гением сэра Леопольда Мак-Клинтока[40]40
  Мак-Клинток Фрэнсис Леопольд род. в 1819 г., ум. в 1907 г.


[Закрыть].

Адмиралтейство полностью одобрило проект Парри добраться до полюса на лодках-санях по льду и по пространствам чистой воды, которые то и дело встречаются в арктическом море. 3 апреля 1827 года Парри вышел в море на «Хекле», намереваясь пройти по меридиану Шпицбергена. Одним броском «Хекла» достигла высокой широты в 81°5′, где встретила дрейфующие в северном направлении льдины, но не обнаружила ни малейшего признака многолетнего полярного льда. Это случилось 14 апреля. Но Парри на этот раз не стремился идти на судне к полюсу; он хотел только выбрать надежную гавань. Ему удалось найти прекрасную якорную стоянку, которую он назвал бухтой Хекла, на северном берегу Шпицбергена с координатами в 79°55′ северной широты и 16°53′ восточной долготы.

И вот началось крайне любопытное, дерзкое предприятие, которое, несмотря на неудачу, снабдило последующих исследователей драгоценными сведениями и разбудило в них дух благородного соревнования. «Хекла» беспрепятственно стала на якорь в бухте, носившей теперь ее имя, и была оставлена на капитана Крозье[41]41
  Крозье Фрэнсис Роудон Мойра (1795 – точная дата смерти не установлена; вероятнее всего погиб зимой 1848–1849 гг.).


[Закрыть] – будущего спутника Джона Росса в антарктическом путешествии и адмирала Франклина в великом и трагическом открытии северо-западного прохода. 21 июня, после полудня, при прекрасной погоде и температуре в почти 15° ниже нуля по Цельсию, полностью подготовленные катера на полозьях, «Энтерпрайз» («Смелое предприятие») и «Тентетив» («Пробный»), взяли курс на Северный полюс.

Парри находился вместе с господином Беверли на первом судне, а Джеймс Росс и Эдвард Бэрд – на втором. Экипаж каждого составляли десять солдат морской пехоты и два моряка. Эти плоскодонки имели семь английских футов в ширину и двадцать – в длину; корпуса были изготовлены из твердых пород дерева – американского орешника и ясеня. На форштевне[42]42
  Форштевень – вертикальная или наклонная балка набора судна, замыкающая его носовую оконечность.


[Закрыть] установили обшивку, обеспечивавшую упругость при частых столкновениях со льдинами. Она состояла из нескольких слоев; с внешней стороны – оболочка из непроницаемой просмоленной парусины, затем – тонкий слой сосновых пластин, потом войлочная прослойка и, наконец, доски из дуба; все это было туго скреплено с корпусом стальными болтами. По обе стороны киля выступали мощные металлические полозья, как у саней, с помощью которых шлюп полностью вытаскивался на лед. Передние концы полозьев были связаны кожаными ремнями, к которым крепились ремни из конского волоса.

Каждое суденышко имело по две скамьи для гребцов, небольшие трюмы на носу и корме, вдоль бортов ящики для хранения провианта и сухой одежды, бамбуковую мачту и парус из дубленой холстины, четырнадцать небольших гребных весел и одно рулевое весло на корме. Ясная, тихая погода, а также течения, несшие льдины перед ними, казалось, благоприятствовали прошедшим на веслах мимо Семи островов[43]43
  Семь островов – самая северная островная группа в архипелаге Шпицберген.


[Закрыть] морякам. Но 23 числа они натолкнулись на ледовый массив; пришлось вытянуть суденышки на лед. Случилось это на широте 81°12′51″.

Тогда-то, собственно, и началось труднейшее путешествие. Чистый вес каждого катера на полозьях составлял 1539 английских фунтов (685 килограммов), плюс провизия – 3753 фунта (1700 килограммов), плюс, предположим, по двести восемь фунтов (94 килограмма) на человека, и кроме того, четверка легких саней по двадцать фунтов (9 килограммов). Ежедневный рацион членов экспедиции состоял из десяти унций[44]44
  Унция – 28,35 г.


[Закрыть] сухарей, девяти унций пеммикана[45]45
  Пеммикан – сушеное постное мясо, истолченное и спрессованное в брикет.


[Закрыть], одной унции какао и примерно одной четверти пинты[46]46
  Пинта – англо-американская мера жидкостей; в Великобритании соответствует 0,57 л.


[Закрыть] рома. Все спали внутри катеров, укрываясь парусом, и продвигались вперед по ночам.

Трудно представить более трудный и обескураживающий поход, чем экспедиция Парри. Он требовал невообразимого мужества и энергии как от офицеров, так и от матросов. К тому же погода того лета выдавала исключительные сюрпризы. Дождей выпало больше, чем за предыдущие семь лет, вместе взятые, а паковый полярный лед, край которого доходит, как правило, до 81° северной широты, и не думал начинать свой обычный прирост на юг. Итак, пришлось продвигаться по разбитому крошеву осколков льдин, размягших и разрушившихся под дождем. Ледяные поля то и дело прерывались нагромождениями «хамек» (торосов); людям по три, а то и по четыре раза подряд приходилось сначала спускать лодки на воду, чтобы пересечь полынью, затем опять переоборудовать лодки в сани. Матросы проваливались по колено в образованные дождями посреди льдин лужи; во многих местах выросли заграждения из «перочинных ножиков», как говорят моряки. Эти «ножики» величиной в восемь – десять дюймов состоят из бесчисленного количества кристаллов и расположены вертикально друг подле друга, острые, как иголки, с обоих концов. Парри пишет, что издалека они смахивают на зеленоватый бархат; он считает, что они образуются под ливневыми дождями, пронизывающими лед насквозь. Только 7 июля путешественники вышли на ровную поверхность пакового льда. 11 числа они обнаружили гораздо более солидную льдину, с торосами высотой в девять – десять метров, с вершины которых они не увидели ничего, кроме бесконечной ледяной пустыни.

Двадцатого июля матросы вытащили шлюпы на льдину длиной примерно с полмили и толщиной в пять – шесть метров, ограниченную со всех сторон огромными торосами, что не исключало сжатия невероятной силы. Во всех свободных промежутках между мощными полями пакового льда образовался за прошедшую зиму молодой лед толщиной всего от восьмидесяти сантиметров до метра, порой залитый поверху водой.

Двадцать второго числа Парри увидел льдины площадью в три квадратных мили и толщиной шесть – семь метров, и здесь наконец, казалось, он приблизился к крепкому массиву полярного льда, который другие экспедиции встречали уже возле северных берегов Шпицбергена.

Но случилось это слишком поздно или слишком рано! Близился август, и ледяные поля дрейфовали все дальше на юг, сводя практически к нулю неимоверные усилия моряков, из последних сил тянувших сани на север. Скорость движения льдов на юг вскоре превысила четыре мили в сутки. Стало очевидным, что самоубийственно продолжать столь трудный, но напрасный путь, и Парри решил возвращаться, хотя это могло не лучшим образом сказаться на его репутации. Наивысшей широты – 82°45′[47]47
  Вплоть до наших дней, то есть до 1892 года, достижение великого англичанина превышено на один градус. (Примеч. авт.)


[Закрыть] он достиг 23 июля. Здесь над северным горизонтом распростерлось желтоватое отражение льдов. Это говорило о том, что полярные льды простирались очень далеко, возможно, бесконечно далеко на север, так как желтоватый отсвет в небе выдает ледовую поверхность. Путешественники находились в тот момент в ста семидесяти двух милях от «Хеклы» (больше, чем в трехстах километрах)[48]48
  Речь, очевидно, идет о морских милях; более точно это расстояние составляет около 320 км. Фактически пройденный Парри и его товарищами путь равен примерно 540 км.


[Закрыть], но на самом деле они преодолели двести девяносто две мили, из них двести по воде и девяносто две по льдам. После шестидесятидневного отсутствия шлюпы вернулись в бухту Хекла; через несколько дней Парри вышел в море и 6 октября вошел в устье Темзы.

Парри не обнаружил новых земель во время санного похода, хотя и вытягивал ил из прорубей на 82-й параллели. Но, помимо того что он подошел ближе кого-либо из цивилизованных людей к Северному полюсу, его дерзкая попытка послужила уроком его последователям. Первой причиной неудачи, впрочем весьма относительной, послужила непогода и невообразимое обилие осадков, что невозможно было избежать или предвидеть. С другой стороны, его метод арктического путешествия содержал определенные ошибки, которые вполне поддавались исправлению. Первая состояла в выборе времени года. Если бы он провел зиму в бухте Хекла и отправился в путь с легкими санями и лодками на полозьях в начале февраля, то, прежде чем ополовинить провиант, проделал бы гораздо больший путь до начала летнего дрейфа льдов к югу[49]49
  В Арктическом бассейне существует постоянный круглогодичный дрейф льдов, имеющий круговое направление и так называемый антициклональный (по часовой стрелке) характер перемещения; скорость Дрейфа определяется скоростью господствующих ветров и морских течений. Вынос арктических льдов к югу осуществляется главным образом в районе, расположенном между Гренландией и Шпицбергеном. Этот вынос также осуществляется круглогодично, однако в начале весны и осенью скорости дрейфа ледяных полей значительно возрастают.


[Закрыть], совершая ежедневные и регулярные переходы прямо на север. Еще один просчет – недостаточный дневной мясной рацион плюс чрезмерный груз, который приходился на каждого участника экспедиции…

Но все познается только опытом; сэр Эдвард Парри заслужил право называться пионером арктических исследований, ибо первым открыл эффективный способ проникновения в приполярные районы, по крайней мере, при современном развитии транспортных средств и коммуникаций.

ДЖОН ФРАНКЛИН

Сэру Джону Франклину принадлежит важнейшее, можно сказать, исключительное место в истории полярных исследований. Он заслужил его не столько своими собственными изысканиями в унылых заполярных краях, сколько открытиями, последовавшими за его трагическим исчезновением, когда неимоверные усилия по поискам пропавшей экспедиции поставили имя Франклина в ряд тех имен, которыми гордятся моряки всех стран.

Таинственное исчезновение на пути к полюсу Франклина, адмирала британского флота, и двух военных кораблей произвело невыразимо горестное впечатление на весь цивилизованный мир. Многие навигаторы устремились на их поиски, и, хотя после долгих и горьких лет бесстрашного прочесывания негостеприимных арктических берегов никто не обнаружил ни малейшего следа мужественного мореплавателя, они утешали себя тем, что честно исполнили свой долг, а попутно способствовали прогрессу географической науки.

Джон Франклин родился в 1786 году; в сражении под Новым Орлеаном во время англо-американской войны его тяжело ранили, после чего он получил чин капитан-лейтенанта за доблесть. В 1818 году Франклин попытался найти проход на Дальний Восток через район Шпицбергена, и, хотя его плавание потерпело неудачу, он зарекомендовал себя искусным, отважным мореходом и прекрасным наблюдателем. В 1819 году, в то время как капитан Парри отправился на поиски прохода из моря Баффина в Тихий океан, английское адмиралтейство решило организовать сухопутную экспедицию, чтобы определить действительное местонахождение Медного моря и контуры берегов к востоку от реки того же названия[50]50
  Видимо, имеются в виду река Коппермайн (букв.: «Река Медных приисков») и упоминаемый чуть ниже залив Коронейшн.


[Закрыть]. Франклин возглавил экспедицию, в которой приняли участие: выдающийся натуралист доктор Ричардсон, два морских офицера – господа Худ и Бак[51]51
  Бак Джордж род. в 1796 г., ум. в 1878 г.


[Закрыть], а также два английских матроса. 30 августа 1819 года они прибыли в факторию Йорк на берегу Гудзонова залива и занялись приготовлениями к походу. Отправившись в путь 9 сентября, они до 22 октября прошли без остановки шестьсот девяносто две мили и, несмотря на наступление холодов, решили добраться до форта Чипевайан на озере Атабаска. Франклин и Бак пошли в авангарде и прибыли в форт 26 марта, совершив в разгар зимы переход почти в девятьсот миль при морозах, достигавших порой 50° ниже нуля по Цельсию. Экспедиция, воссоединившаяся 18 июля, продолжила исследования на пространстве в пятьсот пятьдесят миль; после наступления холодов пришлось зимовать в пункте с координатами в 64°38′ северной широты и 113° западной долготы. Застигнутые врасплох, путешественники оказались перед угрозой голодной смерти, но их выручил самоотверженный Бак, который 18 октября отправился в Чипевайан и вернулся с подмогой, пройдя пешком тысячу сто миль, то есть около двух тысяч километров! 14 июня 1821 года на Медной реке[52]52
  Имеется в виду река Коппермайн.


[Закрыть] начался ледоход. Франклин спустился по ней до устья, достиг мыса Возвращения на широте 68°30′, открыл залив Коронации Георга IV[53]53
  Залив Коронейшн.


[Закрыть], обследовал обширный и неведомый до тех пор район, не думая возвращаться к месту предыдущей зимовки до наступления первых холодов. В тот год скоротечное приполярное лето кончилось еще быстрее, чем обычно, а потому Франклин и его спутники подверглись суровым испытаниям. Запасы провизии подошли к концу; путникам пришлось питаться сортом лишайника, который они называли «каменной вырезкой»; они вернулись наконец к Медной реке и, за неимением лодки, по очереди переправились через нее в большой корзине, обшитой парусиной. Заключительная часть пути была еще более несчастливой. 4 октября довольно мягкая погода сменилась жестокими холодами. Землю застелило покрывало снега, а до места зимовки, названного Франклином форт Энтерпрайз, оставалось еще сорок миль. Не имея ни крошки съестного, люди, ослабленные трудной дорогой, тревогами и лишениями, отказывались продолжать путь. Бак и трое канадских индейцев ушли вперед. Несколько дней спустя Франклин с семью спутниками отправился за ними, оставив на попечение доктора Ричардсона и лейтенанта Худа всех неспособных идти дальше. Четверо из тех, кого Франклин взял с собой, отстали по дороге. Только один ирокез вернулся к доктору Ричардсону, остальные пропали без вести.

Франклин, полностью истощенный, добрался до форта Энтерпрайз 11 октября; он ничего не ел целых пять суток! Вообразите его разочарование, когда он нашел место прошлогодней зимовки разоренным и пустым, без малейшего следа живых существ, похороненным под толстым слоем снега! В течение восемнадцати дней он кое-как справлялся с этой гибельной ситуацией, питаясь, чтобы не умереть с голоду, только отвратительным варевом из костей и шкур диких животных, убитых год назад!

Только 29 октября к нему присоединились доктор Ричардсон и один из английских матросов; остальные члены экспедиции остались где-то позади. Увидев друг друга, они были ошеломлены устрашающей бледностью и искаженным голосом товарища, не подозревая, что каждый из них представлял столь же жалкое зрелище! На следующий день после прибытия Ричардсона двое индейцев – спутников Франклина умерли от истощения. Последний индеец, а также сам Франклин, доктор Ричардсон и матрос-англичанин тоже были на пороге смерти, но 7 ноября наконец прибыли на помощь трое индейцев, посланные лейтенантом Баком. Еще немного, и они обнаружили бы только трупы!