Текст книги "Гвианские робинзоны"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Часть вторая. ТАЙНА ЗОЛОТА

Памяти Ж.Б.Лабурдетта Досточтимому Ж.Б.Казальсу

Помните ли, мой дорогой Казальс, ту исполненную волнения минуту, когда, покидая прииск Гермина, я говорил, прощаясь тогда и с Лабурдеттом: «До свидания!»?

Вы открыли мне полную опасностей и приключений жизнь золотодобытчика, и я дал себе клятву засвидетельствовать свою глубочайшую признательность, посвятив вам обоим этот труд, немыслимый без полученных от вас технических знаний.

Лабурдетта, увы, нет более с нами. Пусть же моя книга станет памятью об этом неутомимом труженике.

Что касается Вас, дорогой друг, чья помощь была поистине неоценима, соблаговолите принять сей скромный дар как знак моего живейшего расположения.

Луи БУССЕНАР

ГЛАВА 1

Пленный индеец. – Туканnote 152Note152
  Тукан, или перцеяд – сравнительно крупная птица с огромным ярко окрашенным клювом, длина которого почти равна длине тела, туканы составляют отдельное семейство в отряде дятлов, все виды этого семейства обитают в Центральной и Южной Америке. Установить научное название другой упомянутой птицы, оноре, не удалось.


[Закрыть] и оноре. – Лагерь на речных порогах. – Золотая стрела. – Легенда об Эльдорадо. – Губернатор и краснокожий. – Тайна, которая убивает.

– Давай-ка сюда краснокожего!

– Погоди… Одну минутку!

– Крепко ли он связан?

– Не беспокойся, отлично! Уж я позаботился об этом! Не шевельнется!

– А он случаем не отдал Богу душу? А?

– Гм… – В голосе отвечавшего проскользнуло сомнение.

– Смотри, только без глупостей! Помни, индеец для нас – целое состояние! Наши будущие миллионы.

– Так развязать его, что ли?

– А вдруг вырвется и удерет?

– Ну, а так… если задохнется?

– Ты прав! Не следует резать курицу, несущую золотые яйца. Знаешь, расслабь-ка немного узлы! – приказал спрашивавший: по всему был виден бывалый моряк, привыкший отдавать команды. – Поторопись!

Индеец по-прежнему не выказывал признаков жизни, и его подняли без особых усилий.

– Кажется, готов! – испугался сторож краснокожего.

– Да ты что?! Черт побери! Хороши же мы будем, если он задохнулся!

– Проклятье! Ведь я глаз с него не спускал!

– Кого ты проклинаешь? Кому доверили стеречь этого типа?!

– Но погляди, сколько я истратил на него самой крепкой плетенки! Никак не меньше пятнадцати саженей!..note 153Note153
  Сажень – мера длины; здесь имеется в виду французская маховая сажень, равная 1,62 м.


[Закрыть]

– Думаю, веревка не могла послужить причиной смерти…

– За восемь дней наших скитаний он наверняка выкинул бы не одно коленце, не прими я мер предосторожности.

– Да ладно, ладно, чего уж там, давай лучше убедимся, живой ли он.

– Ну… дьявол меня побери! Если он подох, мы с тобой по уши в дерьме! Просто пропали!

– Как пропала и тайна золота!.. Вот тогда-то, приятель, ты за все заплатишь! Кожу спущу… по кусочку…

– Да погоди ругаться! Краснокожий ни с того ни с сего никогда не подохнет. Они живучи как собаки! Сейчас сам убедишься!

Говоривший засунул руку в карман грубых домотканых штанов, достал оттуда огниво и длинный желтый трут, обычный у курильщиков. Скоро посыпались искры, трут задымился, показался язычок пламени.

Освободив запястья юноши-индейца, по-прежнему безжизненно-обмякшего, с проступившими синеватыми бороздками на коже от просмоленной грубой веревки, человек вложил тлеющий трут между пальцами рук пленного и крепко сжал их.

Тошнотворный удушливый запах паленого противно защекотал ноздри. Грудь краснокожего судорожно приподнялась, втянула воздух, из горла вырвался болезненный хрип, похожий на вздох. Казалось, от огненной припарки бедняга стал приходить наконец в себя.

– Жив, курилка, жив! – довольно похохатывал истязатель в восхищении от собственной выдумки.

– Ну и слава Богу! Подхвати-ка его покрепче под мышки и давай… тащи!

– Готово! Главное – не шлепнуться в воду… А вы – эй, там – следите за веслами! Уф-ф-ф… Да тяни ты его, тяни!

Атлетически сложенный мужчина поднял, словно пушинку, несчастного малого, у которого все еще слегка дымилась кожа на руке, и опустил на голую скалу у своих ног.

– Ну, друзья, теперь ваша очередь! Давайте по порядку!..

Четверка путников готовилась перебраться через одну из скалистых гряд, которые в Гвиане нередко пересекают реки, создавая путешественникам дополнительные трудности.

Гряда была никак не менее четырех метров над уровнем воды. Крепко ухватив конец веревочного крепления для подъема индейца, один из мучителей вскарабкался на каменную преграду и кое-как пристроился на вершине гранитного островка, вокруг которого с ревом бушевали пенистые каскады.

Бросившую якорь у подножия скалы пирогуnote 154Note154
  Пирога – лодка, выдолбленная из ствола дерева.


[Закрыть] болтало и подбрасывало, грозя разнести в щепки. Следом за пленником переправили продукты и бочонки с куакомnote 155Note155
  Куак – лепешки из муки маниоки, растения семейства молочайных, родом из Южной Америки. Маниоку (другие названия: тапиока, кассава) возделывают ради клубней, из которых приготавливают муку. В сыром виде клубни (их вес до 10 кг) ядовиты, но при варке или печении ядовитые вещества разрушаются.


[Закрыть], ящики сухарей, солонину и копченую рыбу, оружие, боеприпасы, инструменты.

Наконец, вдвое удлинив якорные крепления, действуя точно и слаженно, четверка в едином усилии подняла на руках, словно на талях, пирогу, и стала осторожно вдвигать ее нос на маленькую гранитную платформу, уже сплошь заваленную охотничьими ружьями, мотыгами, топорами и прочим снаряжением.

Пригреваемый солнцем, неподвижно лежал распростертый на голой скале индеец. Если бы не едва заметно приподнимавшаяся грудь, не исполненный ненависти взгляд черных раскосых глаз, который время от времени бросал пленник на своих мучителей, когда те поворачивались к нему спиной, можно было подумать, что несчастный в глубоком обмороке. Совсем юный, лет двадцати, он был невелик ростом, но ладно и крепко сложен. Из одежды – одни калимбеnote 156Note156
  Калимбе – индейские штаны особого покроя, сшитые из грубого полотна.


[Закрыть], плечи и грудь не разукрашены по местному обычаю рисунками, которыми с помощью сока генипы размалевывали лица и тела его соплеменники. Не смазанная животным жиром загорелая кожа юноши казалась не намного темнее, чем у незнакомцев, захвативших его в плен.

Трое из компании были явными европейцами: в рубахах с засученными по локоть рукавами, в штанах, закатанных выше колен, открывавших мускулистые сильные ноги, сплошь исполосованные шрамами разной степени давности, в широкополых соломенных шляпах. На худых, бледных лицах застыло жесткое, даже жестокое выражение, а небольшие бородки, отпущенные, вероятно, не более двух месяцев назад, подчеркивали еще и свирепость их обладателей. Трудно определить возраст каждого, скорее всего никто из этой тройки не перевалил за тридцать.

Четвертый, непомерно широкий в плечах, с атлетическим торсом и походкой вразвалочку, как у медведя, судя по всему, являлся у них вожаком. Кривые мощные ноги с рельефными мускулами были обуты в грубые на шнуровке ботинки с низким задником, типа армейских, белая каскеткаnote 157Note157
  Каскетка – здесь: форменный головной убор, шапка с прямой тульей и с козырьком.


[Закрыть], едва прикрывавшая макушку, красная шерстяная рубашка, туго обтягивавшая плечи, довершали наряд. Лицо четвертого скрывалось под огромной черной бородой с проседью. Он выглядел старше своих компаньонов, ему явно перевалило за сорок. Хотя он распоряжался весьма решительно и все безоговорочно выполняли команды предводителя, чувствовалось, что тут установились отношения полного равенства, основой которых, видимо, служили общие жизненные цели и планы. И даже не будучи свидетелем жестокого, бессердечного обращения с пленным, легко было догадаться, что сговор этой кучки авантюристов зиждился отнюдь не на исполнении высокого долга, а на удовлетворении корыстных интересов, граничивших, вполне возможно, и с преступлением.

Наверное, при стороннем взгляде на эту, не лишенную живописности, компанию у иного бесстрастного наблюдателя могло невольно вырваться: «Ну и хорошенькая же подобралась шайка негодяев!..»

Впрочем, им было трудно отказать в способности держаться вольготно и уверенно под палящими солнечными лучами как людям, привыкшим к местному климату, опасному для впервые попавшего сюда европейца. Легкость, с которой они выполняли все, что требовалось, говорила о сноровке, нажитой в трудах тяжких и изнурительных.

– Послушай, шеф, – бесцеремонно обратился к старшему один из команды. – Не настало ли время перекусить?

– Только после того как загрузим лодку! – последовал ответ.

Уловив общее недовольство отказом, главарь твердо, не без легкой издевки пояснил:

– А ну, мои овечки, беремся дружно за провиант и прочие бебехи! Вы же меня знаете, я вкалываю наравне с вами. Думаете, у меня не сосет под ложечкой? Ошибаетесь! Еще как сосет! Но мне не привыкать. Глядите, подаю вам пример!

И, подтверждая сказанное делом, он играючи подхватил бочонок с куаком в добрые полцентнера, без особого напряжения перекинул его в лодку, которая теперь тихо покачивалась на волнах по другую сторону каменной гряды. Всю операцию завершили менее чем в четверть часа.

Мужчины приступили к скудной трапезе. Несколько горстей муки, замешанной на воде, да ломтик свежепосоленной свинины, обжаренной накануне, – вот и все меню.

Молодой индеец понемногу приходил в себя, – наученный горьким опытом, он уже не демонстрировал столь явно своей полной неподвижности. Краснокожий с трудом проглотил брошенный ему кусок лепешки и, казалось, ничего не замечал и не слышал.

Вдруг из глубины зарослей неподалеку от водопада вырвался пронзительный крик, похожий на скрип плохо смазанного тележного колеса. Однако никто не обратил на него внимания, кроме пленника, чуткий слух которого тотчас уловил этот необычный сигнал. Он узнал голос тукана, или перцеяда, птицы, которую гвианисты-креолыnote 158Note158
  Креолы – потомки африканских рабов в Гвиане.


[Закрыть] называют «большим клювом».

Вспышка любопытства, а может быть, надежды на миг осветила неподвижное лицо юноши, но тут же сменилась прежней безучастностью. Между тем послышался и другой голос, звонкий и сочный, который было странно слышать в этих местах. Четыре ноты – до, ми, соль, до – словно исходили из горла оперного баритона и звучали долго, с удивительной точностью.

Краснокожий вздрогнул и этим движением чуть было не выдал волнения.

– Эй, калина!note 159Note159
  Калина – так белые называют индейцев Гвианы.


[Закрыть] Что с тобой? – подозрительно уставился на него мужчина с бородой, которого все величали шефом. – Пение действует тебе на нервы? Это тукан забавляется, а оноре ему отвечает. Любопытная птичка, что и говорить, так и кажется, что человек.

Тукан проскрипел вновь. До, ми, соль, до – тотчас последовал ответ. И снова непроницаемый лес погрузился в тишину.

– Странно, что они распевают в полдень. Никогда такого не слыхивал, шеф… Послушай-ка, а если это сигнал? – заметил один из гребцов.

– От кого сигнал, дубина? И кому адресован?

– Почем мне знать? А мы разве не прибегаем к подобным уловкам? Ты уверен, что там, в траве, под листвой, за деревьями не прячется несколько пар любопытных глаз, следящих за нами, и что крик тукана и пение оноре лишены какого-то тайного смысла? Очень странно, что они поют в полдень. В такое время все птицы, кроме пересмешникаnote 160Note160
  Пересмешник – птица, получившая название благодаря способности включать в свое пение много заимствованных звуков; в Южной Америке обитает многоголосый пересмешник, наделенный особенно развитой способностью к подражанию.


[Закрыть], молчат. Я осмотрел все кругом, но тукана не заметил. А ведь его крик прозвучал довольно близко…

Загадочный дуэт, при внешней незначительности эпизода вдруг ставший событием, зазвучал вновь в обратном порядке. Начал оноре, а тукан ему ответил.

Четверо мужчин пронзили взглядами индейца, безмолвного и бесстрастного.

– Если бы я знал, – проворчал шеф, – что ему подают знак, то влепил бы нашему приятелю пару увесистых оплеух.

– Ну, и многого бы добился? Из него и словечка не вытянешь. Эти скоты упрямы, как ослы. Если что-то возьмут себе в голову, черта лысого потом из них выбьешь.

– Не беспокойся… Это моя забота. Мы почти у цели. Наступает момент, когда мы не сможем ориентироваться сами. Он один знает дорогу, и если не пожелает говорить… Тогда я поджарю ему ноги до живота, а руки – до плеч, и заговорит как миленький.

– В добрый час! Это о тебе речь, калина, слышишь, эй, ты!

Индеец не удостоил говорившего даже взглядом.

Четверо мужчин заняли свои места в лодке, связанного индейца уложили в центре, и все принялись яростно грести.

Русло реки, суженное у порогов, постепенно расширялось.

– Будем держаться левого берега, – сказал старший. – Вы видите гору, вон там? Или это всего лишь облако?

– Это гора.

– Хорошо, я держу курс на нее.

В четвертый раз прозвучал крик тукана, но с такой силой, что путешественники одновременно вскинули головы, как будто птица пролетела совсем рядом. Главарь подавил желание выругаться, схватил ружье и быстро зарядил. Пирога почти вплотную приблизилась к берегу. Послышался легкий шорох потревоженных веток. Затем лодка ткнулась носом в песок. Бородач выстрелил наугад в густые заросли на высоту человеческого роста. Посыпались листья, скошенные свинцом, но испуганного крика, издаваемого туканом в минуту опасности, не последовало.

– Ты был прав. Это сигнал. Пословица гласит: за одного битого двух небитых дают. Итак, мы стоим восьми, ведь нас четверо. Полагаю, вскоре предстоит заварушка. Будем плыть вдоль берега, а потом пристанем в подходящем месте.

Однако план, казавшийся таким простым, не удалось осуществить. Стрелявший едва успел уложить в лодку дымившееся ружье и взяться за весло, как огромное, давно высохшее дерево, удерживаемое только лианами, резко покачнулось, а затем со страшным шумом рухнуло в воду, взметнув целые фонтаны брызг.

К счастью для авантюристов, падение произошло в сотне метров от носа лодки: упади дерево на пять минут позже, пирогу бы расплющило. Пришлось им выплывать на стрежень и, приблизясь к противоположному берегу, осторожно обходить возникшее препятствие, столь неудачно загородившее фарватерnote 161Note161
  Фарватер – безопасный для судов и достаточно глубокий проход по водному пространству.


[Закрыть].

– Черт подери! Хорошо отделались! Если бы это вакапу оказалось на два метра длиннее, даже не знаю, как бы мы прошли. Ну ладно, все в порядке. Продолжим путь и постараемся найти подходящее место для причала. Глядите в оба, вон еще сколько сухих деревьев торчит по всему берегу…

– Ну, вряд ли это повторится. Хорошего понемножку! Не думаю, что они специально поджидают, чтобы свалиться нам на голову.

– О, тысяча чертей! – зарычал главарь.

Одновременно проклятия сорвались и у других гребцов, ошеломленных небывалым зрелищем, которое предстало их глазам.

– Храните спокойствие, иначе мы погибли! Гребите сильнее! К берегу! Да за индейцем следите!..

Эти возгласы и указания перекрыл оглушительный грохот. Казалось, целая стена леса рухнула в одночасье. Пять или шесть лесных гигантов, на расстоянии двадцати – двадцати пяти метров друг от друга, такие же высохшие, как упавшее дерево, угрожающе закачались на лианах, как будто чья-то незримая рука подрубила их под самый корень. Колоссы с нараставшим треском кренились в сторону реки. Удерживавшие их лианы превратились в натянутые якорные цепи, вот-вот готовые лопнуть. Живые деревья, захваченные падением мертвых, вырывались из земли с корнями, наклонялись, в свою очередь, и падали наземь с неимоверным грохотом. Затем зеленая баррикада обрушилась в реку, чьи воды сразу исчезли в невообразимой мешанине из листьев, цветов, стволов и веток.

Бледные, охваченные ужасом, четверо мужчин молчали, едва не лишившись рассудка от этого необъяснимого и пугающего зрелища. Они с трудом удерживали на плаву пирогу, которая бешено плясала на волнах, поднявшихся из-за внезапного падения деревьев.

Была ли это случайность, от которой путники могли погибнуть? Или же сама земля с ее нераскрытыми сокровищами взбунтовалась против ничтожных пришельцев, поднявших руку на ее девственный покров? Какие титаны смогли опрокинуть многовековые деревья и разнести их в щепки, словно мачты разбитого ураганом судна?..

Русло реки оказалось теперь полностью забаррикадировано. Авантюристы не могли подняться вверх по течению, да и причалить там, где рассчитывали, не представлялось возможным. Противоположный берег – простиравшаяся до горизонта болотистая саваннаnote 162Note162
  Саванна – местность, покрытая травянистой растительностью, среди которой встречаются одиночные деревья. Буссенар обозначает этим же словом обширные болота и трясины Гвианы.


[Закрыть], бездонное пристанище огромных змей и электрических угрей – также был недоступен. Оставался единственный выход – пробить дорогу через поверженные стволы и ветки, пустив в ход топоры и мачете для прокладки фарватера. Работа изнурительная, требовавшая не менее трех-четырех дней.

Излишне говорить, что, обладая упорством честных людей, негодяи и не помышляли об отступлении. Продуктов было в изобилии на несколько месяцев, и они не собирались капитулировать перед первой же неудачей. Едва улеглось волнение на реке, как решение было принято, план составлен.

– Ну, шеф, что ты скажешь об этом?

– Скажу… Я скажу, что ни бельмеса не понимаю, как все стряслось.

– Теперь ты согласен, что птичьи крики – это тайные сигналы?

– Вполне возможно, после всего… Однако если бы в лесу находился отряд краснокожих, то логичнее допустить, что они не стали бы развлекаться рубкой леса «сооружением плотин, а просто превратили бы нас в котлеты своими двухметровыми стрелами… Мы находимся так близко от берега, а они стреляют отлично… Нет, это не поддается объяснению… Тем более что мертвые деревья следовало заранее подпилить под корень.

– Быть может, это первая линия укреплений, прикрывающая страну золота!

– Мы преодолеем и ее и другие! – подхватил главарь решительным тоном. – А теперь – за работу!

– Послушай-ка, шеф, есть идея! Мы ведь не можем ночевать в пироге. С другой стороны, нельзя подвесить наши гамаки к деревьям, что растут на краю саванны. А что, если снова спуститься к каменной гряде? Там можно выгрузить провизию на скалу и соорудить «патаву».

– Отличная мысль, дружище, и мы принимаем ее к исполнению. Устроим поудобнее в подвесной койке нашего славного индейца, привяжем его покрепче, чтобы отбить всякую надежду на побег. Затем возьмемся за мачете и – в добрый час! – проложим дорогу…

Пирога пристала к скалам, двое мужчин выбрались на берег, быстро срубили три дерева толщиной с человеческое бедро, очистили от веток, а их товарищи тем временем разгрузили лодку.

Обе операции завершились одновременно. Срубленные деревья перенесли на скалу, накрепко связали их макушки, после чего трое мужчин ухватили каждый по стволу и быстрым движением подняли всю конструкцию, раздвинув стволы у основания, так что образовалась пирамида со сторонами примерно в три с половиной метра.

Сооружение выглядело устойчивым и надежным, и вскоре все три его грани были заняты подвесными койками. Вот такая конструкция, очень простая и удобная, используемая неграми и индейцами экваториальной зоны, называется патава. Она незаменима для ночлега в местах влажных и лишенных деревьев. Ведь в Гвиане невозможно отдыхать на земле, не рискуя напороться на весьма неприятных и часто опасных лесных визитеров – скорпионовnote 163Note163
  Скорпион – членистоногое отряда беспозвоночных животных класса паукообразных; на конце удлиненного брюшка находятся ядовитая железа и кривое острое жало.


[Закрыть], сороконожек, гигантских пауков, муравьев, змей и проч.

Тщательно проверив все путы на теле пленника, бородач уложил юношу в гамак, как ребенка. Поскольку солнце опаляло знойными лучами ничем не защищенного молодого человека, главарь срезал несколько широких листьев барлуру и связал их вместе, так что получилось нечто вроде тента, который он и водрузил над головой юноши. Несчастный мог теперь не опасаться солнечного удара.

– Вот тебе зонтик… Зонтик для ребеночка, – ухмыльнулся здоровяк. – Ведь я для тебя как отец родной, правда же? Заботливый папочка… Не воображай только, что это ради твоих прекрасных глаз, мой ангелочек… Если бы ты не стоил таких денег, я бы давно отправил тебя к твоему Гадуnote 164Note164
  Гаду, или Масса Гаду – «Господь Бог»; этим именем гвианские дикари наделяют свое божество. Их религиозные верования представляют собой разновидность языческого дуализма (над миром владычествуют постоянно борющиеся добро и зло. – Л.Л.) и с полнейшей непринужденностью «подключаются» к повседневным нуждам и заботам. В общем же они достаточно равнодушны и намного больше боятся черта, нежели почитают Бога. (Примеч. авт.)


[Закрыть], к любимому боженьке черных и красных… Ну, до свидания, и будь паинькой. Я немного поработаю топором… Да не забывай, что я не спущу с тебя глаз!

Четверо проходимцев незамедлительно вернулись к зеленой баррикаде и мощными ударами мачете и топора атаковали ее с яростным исступлением. Работа оказалась нелегкой, продвигалась медленно, но труды не пропали даром. Появилась надежда, что через сорок восемь часов совместных усилий они выберутся из тупика. Когда солнце склонилось к закату, они вернулись к патаве, весело горланя, как старательные работяги, которым трудовой день доставил большое удовольствие.

Но последняя нота разудалого припева сменилась воплем негодования при виде пустого гамака. Краснокожий, так тщательно спеленутый шефом, разорвал свои узы и исчез.

Впрочем, не было ничего загадочного в этом исчезновении, хотя оно и казалось непостижимым фокусом. Юный индеец, видя, что его палачи заняты расчисткой завала, решил воспользоваться выпавшей ему передышкой. Он тут же принялся грызть веревки, сжимавшие запястья. Белые зубы, острые, как у белки, работали так усердно и ловко, что через час нечеловеческих усилий ему удалось перегрызть волокна.

Первый этап на пути к освобождению туземец одолел. Теперь следовало освободиться от пут, которые сковали не только лодыжки, но и колени. Индеец был настолько изобретателен, насколько смел, и в высочайшей степени владел искусством бесконечного терпения, которое у его соплеменников нередко переходит в апатию.

Он носил на шее маленькое ожерелье из зубов патирыnote 165Note165
  Патира – толстокожее млекопитающее из рода свиней, распространенное в Гвиане. (Примеч. авт.)


[Закрыть], очень острых, с широкими режущими гранями. С их помощью эти животные глубоко роют землю и перегрызают огромные, мощные корни. Юноша разорвал нитку ожерелья, схватил один из зубов и принялся пилить, а точнее – перетирать нить за нитью волокна крепкой веревки.

Время от времени он украдкой поглядывал через сетку гамака на своих палачей, по-прежнему увлеченных работой. Последние, в свою очередь, могли видеть его всякую минуту, но он умудрялся, не прерывая ни на миг своего занятия, сохранять такую видимость полной неподвижности, что они ничего не заподозрили. Наконец приблизился кульминационный момент. Ноги обрели свободу! Со сладостным чувством индеец вытянулся в гамаке, позволив себе отдохнуть с четверть часа. Потом растер затекшие конечности, чтобы вернуть им эластичность, и, воспользовавшись мгновением, когда четверо белых оказались спинами к нему, сел на край койки, спрыгнул на скалу и бросился вниз головой с высоты каменной гряды в бурный поток водопада.

Проплыв под водой все расстояние до берега, метров двадцать пять, юноша ступил на землю, покрытую цветущими пурпурными геликониями, и скрылся в густом лесу.

Ярость авантюристов не знала границ. Хотя преследование было немыслимым, невозможным, они рискнули пуститься в погоню за беглецом. По обе стороны реки простиралась заболоченная саванна. Твердый грунт, занятый лесом, тянулся неширокой полосой (не превышавшей ста пятидесяти метров) вдоль реки. Именно в этой части местности и обрушились гигантские деревья, поверженные таинственной силой.

Три бандита во главе с шефом ринулись к полузатопленным стволам, надеясь по ним добраться до берега, а четвертый остался охранять провиант. Они почти достигли земли, когда послышался резкий, звенящий свист, а вслед за ним впереди идущий громко вскрикнул от страха и боли.

Длинная стрела с древком из стебля тростника, оперенная чем-то черным, пронзила ему бедро навылет.

Преодолевая мучительную боль, раненый попытался выдернуть ее, но безуспешно.

– Оставь, – сказал главарь. – Она прошла насквозь, и я сломаю кончик с другой стороны.

Операция закончилась удачно, и вскоре пострадавший с любопытством рассматривал металлический наконечник стрелы, длиной около пяти сантиметров, слегка зазубренный. Хотя его окрасила кровь, но местами он желтовато блестел. Раненый машинально вытер наконечник рукавом.

– Глядите! Да ведь он золотой! – воскликнул возбужденный и потрясенный бандит.

* * *

После открытия Нового Света, заманчивых рассказов первых мореплавателей Европу охватила настоящая лихорадка. Вслед за знаменитым Колумбомnote 166Note166
  Колумб (лат. Columbuc, ит. Colombo, исп. Colon) Христофор (1451 – 1506) – мореплаватель, руководил испанской экспедицией на трех каравеллах, в 1492 году достигших берегов Америки, которую сам Колумб принял за Индию.


[Закрыть] (1492) и его бесстрашными последователями Жаном и Себастьяном Кабоnote 167Note167
  Кабо Жан и Себастьян – правильнее: Кабот, или Кабото (Cabot, Caboto) – итальянские мореплаватели, отец, Джованни (между 1450 и 1455 – 1499?), и сын, Себастьян (ок. 1475 – 1557), исследователи Северной и Южной Америк.


[Закрыть] (1497 – 1498), Америго Веспуччиnote 168Note168
  Веспуччи (Vespucci) Америго (1454 – 1512) – мореплаватель, родом из Флоренции. Участвовал в испанских и португальских экспедициях к берегам Южной Америки и первым высказал предположение, что эти земли – новая часть света. В его честь они были в 1507 году названы Америкой.


[Закрыть] (1499), Винсентом Пенсономnote 169Note169
  Пенсон Винсент – правильнее: Пинсон (Pinzon; 1460 – ок. 1524) – испанский мореплаватель, участник первой экспедиции Колумба; в 1499 – 1500 годах участвовал в экспедиции, которая открыла устье р.Амазонки и берег Гвианы.


[Закрыть] (1500), которые были по крайней мере «мирными» завоевателями, на эти богатые земли обрушились целые сонмища грабителей, как стаи стервятников на беззащитную дичь.

Не говоря уже о таких конкистадорахnote 170Note170
  Конкистадоры – букв.: завоеватели; испанские авантюристы, на свой страх и риск отправлявшиеся в недавно открытую Америку для захвата новых земель.


[Закрыть], как Эрнан Кортесnote 171Note171
  Кортес (Cortes) Эрнан (1485 – 1547) – испанский завоеватель Мексики, с 1522 года ее губернатор, в 1529 – 1540 годах генерал-капитан (в то время Мексика называлась Новой Испанией).


[Закрыть] (1519) или Франсиско Писарроnote 172Note172
  Писсаро (Pizarro) Франсиско (между 1470 и 1475 – 1541) – испанский завоеватель Панамы и Перу. Разграбил и уничтожил государство инков.


[Закрыть] (1531), авантюристах большого размаха, которые умели корчить из себя вельмож, совершая набеги, вернее опустошая, первый – Мексику, а второй – Перу, к вящей славе и выгоде своего державного повелителя, мы найдем еще превеликое множество мелких лазутчиков и исследователей восточной части экваториальной Америки.

Франсиско Писарро был убит в 1541 году в Куско. Один из его лейтенантов, Орельянаnote 173Note173
  Орельяна (Orellana) Франсиско (1505 или 1511 – 1546 или 1550) – испанский завоеватель, первый европеец, пересекший Южную Америку в самой широкой ее части, исследовал среднее и нижнее течение Амазонки.


[Закрыть], мечтая о более богатых странах, где золото столь же обычно, как самые презренные металлы в наших краях, спустился по Амазонке до ее устья и обследовал берег от экватора до Ориноко.

Правду ли говорил Орельяна? Или же принял за реальность химеруnote 174Note174
  Химера – здесь: несбыточная фантазия.


[Закрыть], которую лелеял столь долго? В самом ли деле приоткрыл он уголок этой райской земли, о которой его устами нарисована такая обольстительная картина? Верно лишь то, что к 1548 году магическое словечко «Эльдорадо» звучало у всех на устах как символ сказочного изобилия.

Пересекая моря, перелетая от одного рассказчика к другому, легенда разрасталась, обогащалась. Географическое местонахождение золотого рая существенно и часто менялось. То ли это была Гвиана, то ли Новая Гренада, тогда еще мало изученные… Поиски велись на огромных пространствах. От севера к югу, от востока на запад экваториальная область кишела обезумевшими от золотой лихорадки искателями сокровищ, чьи иссохшие скелеты усеивали потом эту землю. Долгим путем разочарований пришли наконец к общему согласию, что именно в Гвиане и находилось загадочное Эльдорадо, сказочное богатство Сыновей Солнца. Легенда уточнялась и приобретала земные очертания, некоторые даже утверждали, что после падения инковnote 175Note175
  Инки – индейское племя, обитавшее в XI – XIII веках на территории Перу; позднее этим словом обозначали господствующий слой и верховного правителя государства Тауантинсуйу (XV в.). Инки – создатели одной из крупнейших цивилизаций в Южной Америке.


[Закрыть] их самый молодой правитель, Атабалепаnote 176Note176
  Атабалепа – неточно переданное Буссенаром имя Атауальпы (исп. Atahualpa, на языке индейцев кечуа Atawallpa), последнего правителя инкского государства Тауантинсуйу, которого испанские завоеватели во главе с Ф.Писсаро заманили в ловушку, взяли в плен, получили с него большой выкуп золотом, а потом казнили в 1533 году после инсценированного над ним «суда».


[Закрыть], завладел сокровищами и спустился по Амазонке к истокам Ояпок.

Этого короля золота называли «великий Пэйтите», «великий Моксо», «великий Пару».

Уверяли, что его даже видели. Среди прочих Вальтер Рейлиnote 177Note177
  Вальтер Рейли – современная русская транскрипция его имени Уолтер Рэли (Walter Raleigh; ок. 1552 – 1618). Английский политический деятель, мореплаватель, поэт, ученый, автор книги «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи…» (1596; в русском переводе вышла в 1963 г.). Последняя экспедиция в Гвиану за золотом в 1617 году была неудачной, и после возвращения в Англию Рэли в 1618 году казнили.


[Закрыть], фаворит Елизаветы, подстрекаемый, несомненно, личными интересами или даже приказом свыше, убеждал королеву Англии в правдивости этих небылиц. Испанец Мартинесnote 178Note178
  Мартинес – монах Мартинес Ниса, распространявший в середине XVI века легенды о «золотой стране» Эльдорадо и ее столице Маноа на берегу озера Парима. Впоследствии озеро и город не раз попадали даже на географические карты.


[Закрыть] пошел еще дальше. Он заявил, будто провел семь месяцев в Маноа, столице этого воображаемого королевства. Описание, которое он дает, настолько необычно, что стоит привести из него выдержку: «Город огромен, население бессчетно. На улице Орфевр живет не менее трех тысяч рабочих. Беломраморный дворец императора возвышается на утопающем в зелени острове и отражается в водах озера, прозрачных, как хрусталь. Его окружают три горы, одна из чистого золота, другая из серебра, а третья – соляная. Дворец покоится на алебастровых и порфировых колоннах и окружен галереями из кедра и черного дерева с многочисленными инкрустациями из драгоценных камней. Две башни охраняют вход. Каждая опирается на колонну двадцати пяти футов высотой, и обе увенчаны огромными серебряными лунами. Два живых льва прикованы к тумбам золотыми цепями. Внутри дворца – большой квадратный двор с фонтанами и серебряными бассейнами, куда вода поступает по четырем золотым трубам. Маленькая медная дверь (но почему же только медная?!) в углублении скалы прячет от нескромных взоров внутренние покои дворца, великолепие которых не поддается описанию.

Хозяин дворца носит имя Эль-Дорадо, от слова «Le dore"note 179Note179
  Позолоченный (фр.).


[Закрыть], по причине небывалой роскоши своего туалета. Каждое утро его тело растирают драгоценной губкой, затем пропитывают золотым составом чуть ли не до костей, так что он превращается в подобие золотой статуи» и т.д. и т.п.

Не задерживая внимания на этих ребячествах, объясним в двух словах, что же именно согласно Гумбольдтуnote 180Note180
  Гумбольдт (Humboldt) Александр (1769 – 1859) – немецкий ученый, естествоиспытатель, географ и путешественник. Исследователь Центральной и Южной Америк, автор 30-томного труда «Путешествие в равноденственные области Нового Света» (1807 – 1834).


[Закрыть] могло послужить основой для последней выдумки. Известно, что в Гвиане раскрашивание заменяет татуировку. Индейцы некоторых племен, сегодня сильно поредевших от алкоголизма, сохранили обычай обмазываться черепашьим жиром, а потом покрывать себя чешуйками слюды. В их металлическом блеске и улавливают простодушные сияние «драгоценных металлов». И вправду издалека кажется, что это простенькое украшение соткано из золотых и серебряных нитей.

Каковы бы ни были мотивы Вальтера Рейли, уставшего от мрачной реальности Старого Света, он, не колеблясь, отдался своей мечте и в 1595 году отправился через огромный океан в поисках земли обетованной. За два с лишним года (1595 – 1597) он совершил не менее четырех экспедиций и обследовал – хотя и без малейшего успеха – все дальние уголки, доселе не изученные. Желанное Эльдорадо, этот невиданный земной рай, все время оставалось за горизонтом.

Более двадцати путешествий, совершенных с той же целью, не дали, вполне понятно, никакого результата. Наконец, каким бы невероятным ни показался этот факт, последняя, весьма серьезно подготовленная экспедиция состоялась в 1775 году! Такой упорной была вера в эту несуществующую страну.

Хотя и приносивший сплошные разочарования, призрак Эльдорадо оказался щедрым на сопутствующие открытия и результаты, как бы повторяя историю поисков «философского камня». Эта мечта помогла познать Гвиану и ее подлинные богатства. А в 1604 году несколько французов под предводительством Ляривардьера закрепились на острове Кайеннаnote 181Note181
  Остров Кайенна – остров в устье одноименной реки, на котором французы основали в 1604 году одноименный же город, ставший административным центром колонии.


[Закрыть].

Удивительная, но объяснимая вещь: легенда об Эльдорадо нашла свое продолжение у гвианских индейцев с новой силой и новой верой! Берет ли эта традиция свое начало в рассказах европейских исследователей или она обязана своим рождением настойчивым поискам, предпринятым вследствие этих рассказов, а может быть, сами индейцы выдумали миф об Эльдорадо, еще до прихода своих покорителей? Никто и никогда не узнает об этом.

Но если сказочные сокровища инков не существовали и, следовательно, не могли находиться в Гвиане, значит, гвианские колонии, граничащие с Бразилией, Перу и Венесуэлой, должны были тоже содержать залежи золота. Именно в надежде открыть месторождения драгоценного металла англичане и голландцы завладели Гвианой в XVII веке. Это зафиксировано в переписке, находившейся в правительственных архивах. В 1725 году португальский монах, живший в районе бразильских рудников, предложил властям Кайенны отыскать золотоносные земли, но получил вежливый отказ.

Наконец странность еще более поразительная, чем слепое доверие к мечтателям об Эльдорадо: их потомки не желали больше и слышать о золоте. Повсюду его находили во Французской Гвиане, а они отрицали очевидное! На смену беспредельной доверчивости пришел беспредельный скептицизм.

В 1848 году проблема золота как бы обретает второе дыхание, становится вновь актуальной. Губернатор Гвианы месье Паризе, главный инспектор флота, находился в поездке в городе Мана. К нему привели индейца из района Ояпок, который вот уже несколько лет как осел в данной местности. Он был человеком деятельным и смекалистым, вождем индейской деревни. Говорили, что ему известно очень богатое месторождение золота.

Губернатор стал его расспрашивать. Хитрый краснокожий, почуяв, что можно поживиться тафиейnote 182Note182
  Тафия – водка из тростникового сахара.


[Закрыть], сперва не хотел ничего говорить. Но бутылка, которую он тут же вылакал, развязала язык. После многочисленных околичностей и ужимок он признался:

– Да, я знаю тайну золота.

Но тут же пожалел о сказанном и попытался, невзирая на опьянение, увильнуть в сторону.

– Ты мне соврал, – сказал губернатор с напускным гневом. – Нет никакого золота. А если и есть, то ты не знаешь, где оно.

Задетый за живое, индеец немедленно возразил: