Текст книги "Судьбе вопреки"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

День клонился к вечеру, и золотистый свет солнца заливал скалистые утесы, фьорд и спокойные воды бухты. Играли скрипки и оловянные дудки, приглашая жителей городка пуститься в пляс, вызывая всех из домов на последние дни фестиваля. Мариса и Джессика сидели у каменного памятника рыбаку, слушая музыку.

– Мамочка, почему ты не играешь? – спросила Джессика.

– Я не могу играть без Сэм, – ответила Мариса.

– Ты же написала новую песню… И вообще…

Это было правдой. Вдохновленная словами Энн и знакомством с Патриком Мерфи, Мариса написала новую песню «Гонимые штормом». Песня была готова, но она знала, что ее исполнение придется отложить до тех пор, пока с ней опять не будет ее партнера и товарища – Падшего ангела, ее сестры Сэм.

Группка молоденьких девушек в зеленых платьях, исполнительниц ирландских танцев, пробежала вдоль причала; микроавтобус с острова Принца Эдуарда прогрохотал по мощеной улице и остановился невдалеке. В него набились музыканты из какого-то оркестра, распевая во все горло. На сцене выступал квартет из Ярмута. Двое скрипачей с отчаянной веселостью играли «Катушку Морин», а дудочник и аккордеонист отбивали такт ногами.

Мариса смотрела на каждую машину, проезжавшую по городку. Она внимательно наблюдала за паромом, скользившим по водам пролива, блестя надстройкой в желтовато-коричневом свете заходящего солнца. Одинокий кит выгнул спину – блестящий островок, тут же исчезнувший в небольших волнах, идущих от парома. Скоро наступит ночь и кончится еще один день. Еще одна упущенная возможность сыграть… Мариса попыталась сосредоточиться на музыке выступающего ансамбля. Они играли просто замечательно, но Мариса знала, что они с Сэм смогли бы их обойти.

Джессика подошла к воде, чтобы посмотреть, как будут всплывать киты. Они всегда так поступали – глубоко нырнув и набрав полный рот корму в богатых планктоном водах, поступающих из залива Святого Лаврентия, киты вновь поднимались на поверхность, чтобы подышать воздухом.

За годы, проведенные с Тедом, она потеряла веру – там не на что и не на кого было рассчитывать, включая ее саму. Она перестала играть на скрипке, и даже Сэм отказалась от нее. И это после стольких лет обязательных встреч в баре «Бларни Стоун» на празднике Святого Патрика! Независимо от того, в каком конце света в тот момент работала Сэм, она обязательно возвращалась в Балтимор, а Мариса приезжала поездом из Бостона, и они вместе выходили на сцену и своей игрой и пением сводили с ума всех, кто был в баре.

Мариса потеряла веру в себя из-за неудачной любви и брака, хотя никогда не думала, что подобное может произойти с такой женщиной, как она. Она была сильной, упорной и мужественной. Она умудрялась руководить клиникой для малоимущих семей в Балтиморе, открыла такую же клинику в Южном Бостоне. Она продолжала работать даже тогда, когда ей пришлось ухаживать за своим первым мужем, Полом, после того как у него обнаружили лимфому – опухоль лимфатической ткани. Если бы только она осталась такой же сильной после его смерти, вместо того чтобы влюбиться в биржевого маклера, которому Пол доверил их вложения. Влюбиться в человека, который превратил ее в груду обломков, разлучил с сестрой и убил щенка Джессики. Лишь после„этого она наконец набралась мужества, чтобы забрать дочь и уйти от него.

– Мам, посмотри! – воскликнула Джессика, когда на поверхности бухты показался кит. Вверх вскинулся столб тончайшего тумана, казавшегося золотым в лучах заходящего солнца. Мариса улыбнулась, чтобы Джессика поняла, что она тоже видела кита. Но, когда она смотрела на бухту, ее внимание снова привлек паром.

Судно было на середине пролива, узкого водного прохода между высокими гранитными утесами фьорда. Его палуба была заполнена легковыми автомобилями и микроавтобусами, везущими в Кейп-Хок все новых гостей фестиваля. Некоторые из водителей и пассажиров вышли из своих машин и стояли вдоль борта, чтобы подышать чистым морским воздухом и услышать первые ноты ирландской музыки. Над бухтой пролетели два ястреба, и большинство людей смотрели на птиц, направлявшихся в сторону густого соснового леса.

Все, кроме одного человека. Он заметил Марису и стоял у поручней, широко улыбаясь и махая рукой. У нее перехватило дыхание.

– Джесс, пойдем скорее! – крикнула Мариса.

Она схватила дочь за руку, и они побежали по причалу. Скрипки заиграли «Гуси на болоте», и слушатели на трибуне и на одеялах, расстеленных прямо на широкой лужайке гостиницы, стали хлопать в такт мелодии. Мариса заметила Энн и Джуда Нилов, стоявших в беседке на вершине холма. Энн увидела, что происходит, и крикнула Марисе.

Двигатели парома взвыли, давая задний ход, и вода забурлила белой пеной вокруг темно-красного корпуса. Один из матросов встал за рычаги управления мостками – заскрипели шестеренки, и металлические плиты с грохотом опустились на свое место. Толстые швартовочные канаты были брошены на берег и надежно привязаны к причальным тумбам. Заворчали двигатели автомобилей, стоящих на пароме. Мариса вытянула руки, будто могла дотронуться до человека у поручней.

Люди, ждущие в машинах, начали нетерпеливо нажимать на клаксоны. Только в одной машине никого не было, и эта была машина Патрика. Он перегнулся через поручни прямо напротив них – его голубые глаза искрились, а в лучах заходящего солнца его рыжие волосы засияли, как начищенная медь. Флора – его черный Лабрадор – стояла рядом с ним, виляя хвостом, и, казалось, улыбалась, высунув наружу красный язык.

– Ты приехал, – сказала Мариса.

– Я должен был, – произнес он.

– Должен был?

– У меня командировка.

Мариса печально опустила голову, а Джессика протянула руку, будто могла дотронуться до собаки через узкий просвет, разделявший их.

– Моя тетя ездит в командировки, – сообщила Джессика, – в такие места, как Перу. Сейчас она именно там.

– Джесс, – остановила ее Мариса, потому что знала, как волнуют ее дочь разговоры о Сэм. Она чувствовала разочарование Джессики из-за того, что паром привез не ее тетю, а другого человека.

Улыбка Патрика стала шире.

– Она едет, – упрямо заявила Джессика. – Она уже в пути – я уверена. Она знает, что здесь проходит фестиваль и что мы ее ждем. Она ни за что не пропустит возможность сыграть на скрипке с тобой, и она ни за что меня не подведет!

– Джессика! – опять попыталась успокоить дочь Мариса, одновременно удивляясь, почему Патрик выглядит таким счастливым. Его голубые глаза встретились с ее глазами, и он не отвел взгляда.

– Думаю, ты права, – согласился Патрик. – Твоя тетя тебя ни за что не подведет.

– Патрик! – воскликнула Мариса. Он не знает, как сильно Джесс любит Сэм и как она расстроится, когда тетя не приедет.

– Вам лучше сойти с парома, – сказала Джессика, все еще протягивая руку в сторону собаки, дружелюбно вилявшей хвостом. – В какую бы командировку вы ни плыли, вы уже на месте.

– Моя командировка… – начал Патрик, не отрывая глаз от Марисы.

– Вы обогнали тетю Сэм, – сказала Джессика.

– Совсем ненамного, – прозвучал чей-то голос сверху Мариса подняла глаза. Надстройка представляла собой высокое прямоугольное строение прямо посередине палубы. Широкие окна выходили во все стороны, так что у капитана был круговой обзор и он мог видеть, что приближается к парому с любой стороны – киты, дельфины, рыбацкие лодки, морские птицы. И может, даже падшие ангелы… Потому что, по всей вероятности, он встретил одного по пути сюда, где-то между противоположным берегом и пристанью Кейп-Хок. Капитан стоял, широко улыбаясь и махая рукой через открытое окно. А рядом с ним Мариса заметила высокое веснушчатое видение с ярко-зелеными глазами и нимбом рыжих волос, которое подняла скрипичный футляр над головой в качестве приветствия.

– Я здесь! – крикнуло оно, и его голос совсем не был похож на голос падшего ангела, скорее на голос настоящего ангела.

– Тетя Сэм! – завизжала радостно Джессика.

После того как паром пришвартовался, Патрик съехал на берег и поставил свою машину на стоянке. Он молча стоял в стороне вместе со своей собакой, наблюдая за воссоединением сестер и Джессики. Мариса обнимала Сэм и Джессику. Они плакали, держа друг друга в объятиях. Мариса смотрела в глаза сестры, боясь поверить в это чудо.

– Ты приехала, – сквозь слезы проговорила Мариса. – О, Сэм…

– Кое с чьей помощью, – сказала Сэм, блеснув глазами в сторону Патрика.

– Патрик! Огромное спасибо! – воскликнула Мариса, повернувшись к нему и улыбнувшись.

Только тогда он шагнул вперед и, бросив на Марису на удивление робкий взгляд, легонько обнял ее. Мариса почувствовала его руки на своих плечах, и ее сердце подпрыгнуло. Он чмокнул ее в щеку, а она коснулась ладонью его щеки.

– Я очень рад, что все так удачно сложилось, – произнес он, а его голубые глаза не отрывались от ее лица.

– Что сложилось? – спросила Мариса.

– Я позвонил твоей сестре, – объяснил он, – а она уже все решила. Она уже собралась ехать, и все, что ей было нужно, – это попутная машина.

– Ты уже собралась ехать? – воскликнула Мариса

Сэм кивнула, а слезы катились по ее щекам. Прошло больше двух лет с тех пор, как Мариса смотрела в глаза сестры. Они были ярко-зелеными, в окружении тонких морщинок. Марисе хотелось коснуться ее лица, вытереть ее слезы. Но она сдержалась, все еще дрожа от волнения.

– Я уже собралась, – сказала Сэм низким, немного хриплым голосом. – Приезд Патрика… в общем, он помог мне понять, как сильно мне нужно тебя увидеть.

– Нам тоже нужно тебя увидеть, – прошептала Мариса.

– Это правда, тетя Сэм, – подтвердила Джессика.

– Ты так выросла, – проговорила Сэм, нагибаясь к девочке. – Даже поверить не могу! – Она всхлипнула и задрожала. – Я пропустила два года твоей жизни.

– Я постоянно думала о тебе, – сказала Джессика, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

– О, дорогая! – зарыдала Сэм. – Я думала о вас с мамой каждый день, где бы ни была и что бы ни делала.

– Мы любим тебя, Сэм! – произнесла Мариса.

– Очень-очень! – пропищала Джессика.

– Это время мы уже никогда не вернем, – проговорила Сэм, глядя на них обеих. – Вы сможете меня простить?

В глазах Сэм было столько надежды, они так умоляли! Мариса смотрела в них и видела свою младшую сестру, которую всегда очень любила, которой читала «Винни-Пуха» и с которой изучала биохимию и эпидемиологию.

– Сэм, – прошептала Мариса.

– Я не знала, – сказала Сэм, держа сестру за руки, – что ты оставила его навсегда. Обычно ты возвращалась. Я просто больше не могла этого видеть.

– Мне так жаль… Прости меня! – попросила Мариса

Сестры обнялись. Для Марисы все прошедшие годы растаяли. Где бы на свете ни бывала Сэм, разговаривали они друг с другом или нет, они никогда не теряли связи. Они были сестрами, соединенными навсегда.

– Ссоре конец, – сказала Джессика, – и мы снова все вместе.

Мариса взглянула на Патрика – в ее взгляде было столько благодарности, что нельзя было выразить словами. Их воссоединение произошло только благодаря ему, а он стоял в стороне. Их взгляды встретились; она хотела протянуть ему руку, пригласить его к ним, но казалось, волнение парализовало ее. В его глазах появилась нежность, которую она уже давно не видела. И она вздрогнула, потому что это напомнило ей, как на нее смотрел Пол.

– Патрик! – воскликнула она. – Спасибо!

– Не нужно меня благодарить, – ответил он мягким грубоватым голосом.

– Как же мне не благодарить после всего, что ты сделал для нас!

– Тебе нужно было найти свою сестру, – сказал он. – А ей нужно было найти тебя.

– Знаю, – только и вымолвила Мариса, хотя желала сказать намного больше.

– Тебе нужно помочь Сэм устроиться на новом месте, – сказал он, отходя назад.

Мариса открыла было рот, чтобы ответить, но запнулась. Может, он только привез Сэм и не собирался здесь оставаться. Может, она неправильно все поняла… Но его голубые глаза по-прежнему смотрели на нее, напоминая о той единственной любви, которую она знала в своей жизни. Он смотрел на нее так, будто не мог отвести от нее взгляд.

– Тетя Сэм, ты привезла свою скрипку? – спросила Джессика.

– Привезла, – ответила Сэм, взглянув на Марису. – И мы обставим всех конкурентов и выбьем все эти ансамбли со сцены.

– Мы действительно будем играть вместе? – Мариса не верила своим ушам.

– Думаю, мы просто обязаны, как ты считаешь? – мягко спросила Сэм. – После того как Патрик приложил столько усилий, чтобы привести меня сюда!

– Рад видеть всех вас вместе. – Патрик по-прежнему глядел на Марису. Ее сердце колотилось у нее в горле, она даже чуть покачнулась от волнения.

– Мне нравится ваша собака. – Джессика нагнулась и погладила Флору.

– Флора, познакомься с Джессикой, – сказал Патрик, наконец отводя глаза от Марисы. Он потянулся после долгой поездки. – Надеюсь, в этой гостинице принимают постояльцев с собаками. Наверное, нужно было сначала позвонить, чтобы уточнить.

Значит, он все-таки собирается остаться. Мариса вздохнула с облегчением.

– Энн и Джуд сейчас на фестивале, – сообщила Мариса. – Уверена, они найдут место для вас с Флорой. Давайте пойдем и посмотрим…

– И узнаем, кто это там играет, – продолжила Сэм.

Потом она оглянулась на паром. Капитан, человек, которого Мариса часто видела, но с которым не была знакома, только что загрузил новую партию автомашин, готовясь отплыть на другой берег. Он был худым и долговязым, с короткими каштановыми волосами. Стоя в импозантной позе у штурвала, он улыбался, глядя прямо на Сэм.

– Ты его знаешь? – спросила Мариса.

– Это Ти Джей Магин, – сказала Сэм, помахав ему на прощание рукой, когда паром дал гудок и отошел от причала.

– Ты проплыла на пароме всего двадцать минут и уже познакомилась с капитаном? Я живу здесь уже несколько месяцев и даже не знаю, как его зовут.

Сэм улыбнулась, на щеках у нее появились ямочки. Казалось, она слегка смутилась, пожав плечами.

– Мы с Ти Джеем поладили. Что я могу сказать?

– Давайте же пойдем и поищем для Флоры номер в гостинице, – напомнила им Джессика. – А заодно убедимся, что в программе фестиваля для «Падших ангелов» осталось место.

– Отличный план, – одобрил Патрик, широко улыбаясь Марисе.

Потом Сэм подхватила сестру под руку, и они вместе зашагали в сторону гостиницы. Оглянувшись, Мариса увидела, как Патрик отдал Джессике поводок Флоры и показывает, как удобнее его держать.

– У меня раньше был щенок, – сообщила Джессика.

– Да? – удивился Патрик. – Значит, ты любишь собак?

– Очень!

– Я тоже, – сказал Патрик.

И Мариса была рада, что она идет впереди вместе с Сэм – она не хотела, чтобы они прочитали в ее глазах, что значит для Джессики встретить человека, который любит свою собаку.

Глава 19

В тот день, когда Мэйв наконец выписали из больницы, Лили, Лайам и Роуз приехали за ней на машине. Медсестры вывезли ее на кресле-каталке в холл, а Лайам перенес ее на заднее сиденье. На всем пути домой Мэйв не переставала восхищаться тем, как прекрасно все вокруг: зелень болот, синь неба, яркость дня, запах моря в воздухе. Она все время нагибалась вперед и касалась плеча Лили, будто не могла до конца поверить, что они снова вместе. Потом она похлопала по руке Роуз, сидящую рядом с ней.

– Не могу в это поверить, – произнесла она. – Мы опять все вместе.

– Я пыталась дозвониться до Патрика, чтобы пригласить его к нам, – сообщила Лили. – Но он уехал в Кейп-Хок.

– А-а! – воскликнула Мэйв. – Вот молодец!

Когда Лайам свернул с шоссе и въехал в Хаббардз-Пойнт, Лили снова влюбилась в этот городок. Летний ветер дул в открытое окно машины, неся с собой ароматы роз и моря и успокаивая ее, как ничто другое. Однако внутри ее шевельнулась и острая ностальгия по девственной природе Кейп-Хок.

У «колодца желаний» их ждала Клара. Роуз заранее приготовила плакат со словами «Добро пожаловать домой, Мэйв!», а Лайам повесил его над входной дверью. Когда Клара шагнула вперед, чтобы обнять свою подругу, которую она знала и любила вот уже восемьдесят три года, Мэйв расплакалась навзрыд.

– Прости меня, моя дорогая! – Мэйв сжимала руки Клары. – Я хотела тебе все рассказать, но не имела права.

Ты отчаянно защищала нашу девочку. Я все понимаю, дорогая. Правда! И так благодарна Богу, что ты вернулась домой живой и здоровой. Я бы не смогла без тебя жить!

В честь всех счастливых событий, произошедших этим летом, Лайам и Роуз наловили омаров. Лайам купил маленькую лодку с небольшим навесным мотором и три больших котелка, которые установил в море недалеко от прибрежных камней, отметив их буйками, выкрашенными в бело-зеленую полоску. Этим утром, на заре, пока Нэнни плавала в волнах, мелькая в лучах восходящего солнца то белой спиной, то розовой полоской вдоль хребта, Лайам с Роуз сели в лодочку и собрали первый улов.

В котелках оказалось десять омаров. Лили наблюдала с веранды, как Лайам показывал Роуз, как измерять панцирь, как отпускать в море омаров, не достигших нужного размера, а также самок с икрой. В результате у них осталось семь омаров, которых разрешалось ловить. Роуз все еще колебалась, стоит ли ей есть омаров, но ей хотелось отпраздновать возвращение прабабушки.

Мэйв обошла весь свой дом, осматривая каждую мелочь. Роуз не отходила от нее ни на шаг, показывая рисунки, которые она нарисовала, цветы, которые собрала, астры, которые засушила между страницами семейной Библии – точно так же делала в детстве Лили. Мэйв, в свою очередь, показала девочке косяк двери в спальне на первом этаже, на котором она каждое лето отмечала, на сколько подросла Лили; голубые ленты, которые Лили надевала во время соревнований по плаванию; ее первую награду за победу в теннисном матче; самую первую подушку, которую она вышила, – розовый сад.

– Видишь, – сказала девочке Мэйв, – твоя мама всегда любила розы.

Роуз засияла от удовольствия.

– Давай измерим твой рост, – предложила Мэйв, ища карандаш в ящике своего туалетного столика.

– Для своего возраста я маленькая, – сообщила Роуз, становясь спиной к косяку.

Ее макушка достигла отметки, которую Мэйв сделала, когда Лили было шесть лет, то есть на три года меньше, чем Роуз сейчас. Лили, увидев эту картину, почувствовала прилив жалости к своей дочери.

– Это совсем не важно, – сказала Мэйв, делая отметку карандашом. – Какой смысл сравнивать себя с другими? И не только по росту, а вообще – в жизни. Самое главное – как ты растешь внутри, то есть как ты поступаешь и как учишься на своих ошибках. Вот это самое главное, дорогая.

– Спасибо, – поблагодарила Роуз, взглянув на прабабушку. Повернувшись, она посмотрела на карандашную отметку и улыбнулась.

– Знаешь, я уже давно представляла себе, как мы с тобой будем измерять твой рост, – сказала Мэйв. – И даже оставила здесь место для тебя.

– Так ты же меня еще не знала!

– Ох, Роуз. Я всегда тебя знала, – прошептала Мэйв, обнимая девочку. – И ты у меня всегда была там, где самое важное место.

– Где?

– В моем сердце, – ответила Мэйв.

Роуз кивнула. Это она понимала очень хорошо.

Лайам крикнул, что омары почти готовы. Лили поставила на стол кукурузу, масло и на скорую руку приготовила салат из помидоров, только что сорванных в саду Клары.

Они уселись вокруг кухонного стола. Все взялись за руки, и Мэйв прочла молитву. Лили опустила голову. От волнения она не могла смотреть вокруг – наконец-то они вместе сидели за одним столом: Мэйв, Лайам, Роуз и она сама. А ведь она так часто думала, что этот счастливый день вообще никогда не наступит.

Однажды утром, когда Мэйв еще спала, а Лайам и Роуз отправились покататься на лодке, Лили, захватив с собой чашку кофе, вышла в сад и села на железной скамейке. Погода менялась, и чувствовалось, что приближается осень. Над городком висел прохладный туман, смягчающий контуры скал и розовых кустов. В проливе звенел буй с колоколом, а вдали печально ревели сирены проходящих судов.

– Привет, Мара.

«Так просто!» – пронеслось у нее в голове, а тело охватила волна страха. Девять лет прошли без него, а теперь он запросто входит в сад, как к себе домой. Эдвард появился из тумана и встал прямо перед ней. Она оглянулась вокруг, высматривая его машину.

– Я припарковался у пляжа и пришел сюда пешком, – сказал он.

Она молча смотрела на него. Ее трясло, но она не хотела, чтобы он это видел. Прошло девять лет, и сейчас они впервые встретились один на один. Его коренастая фигура явно потяжелела. В каштановых волосах проглядывала седина. Только глаза остались прежними: яркими, зеленовато-золотистыми, будто пронизывающими утренний туман.

– Зачем ты здесь? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. – Мы же просили тебя оставить нас в покое.

– Мы? Нас? – переспросил он. – Единственные «мы» – это ты и я, Мара. Ты – моя жена.

– Ты же признал наш брак недействительным, – сказала она, – а меня объявил умершей.

– Ты же этого хотела, не так ли? – буркнул он, а его злость уже стала просачиваться наружу, как пар. – Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти из-за тебя? В полиции мне устраивали допросы с пристрастием, будто я преступник. Со мной обращались как с собакой. А как меня преследовали газеты!

Лили смотрела мимо него на дом – она не хотела глядеть на него. Он говорил спокойным тоном, но его глаза горели от бешенства.

– Ты не представляешь себе, что это такое, когда тебя все время фотографируют газетчики, а все вокруг гадают, я ли убил тебя, разрубил твое тело на куски и выбросил их в море.

Лили сдерживала дрожь, стараясь, чтобы он не заметил, как ей плохо. Он говорил так, будто на самом деле тщательно планировал подобный леденящий кровь сценарий. «Разрубил твое тело на куски». Эти слова эхом звучали в ее ушах.

– Была лишь одна причина, по которой тебя расстроило мое исчезновение, – сказала она. – Это то, что оно выставило тебя в дурном свете. Твои переживания не имели никакого отношения ни ко мне, ни к ребенку. Ты не хотел этого ребенка, Эдвард. Ты почти не разговаривал со мной все то время, пока я была беременной. Единственное, что ты мне говорил, это то, каким ты стал несчастным из-за того, что наша жизнь изменилась.

– Ты на самом деле выставила меня в дурном свете! – сказал он, будто она даже не упоминала о ребенке.

Но Лили не давала себя сбить.

– Ты толкал меня, и сильно толкал, при любой возможности. Ты будто нечаянно ронял на меня всякие вещи. Когда я проходила мимо, ты ставил мне подножки. Сколько раз я падала, когда была беременной?

– Что я мог поделать, если ты была такой неловкой?

– Ты был слишком труслив, чтобы открыто ударить меня. Но ты заставлял меня почувствовать свою силу. Ты бил меня всеми способами, но не кулаками.

На его губах и в его глазах опять промелькнула самодовольная улыбка. Может, он вспоминал свои садистские проделки. Может, ему доставляло удовольствие, что она его раскусила.

– Ты всегда была такой неуклюжей, Мара.

Лили задрожала. Она вспомнила, как играла в теннис, беря даже самые сложные мячи, как носила на руках Роуз, когда та еще не умела ходить: в одной руке ребенок, в другой для равновесия сумки с продуктами, или нитками для вышивания, или крупной солью для покрытых льдом тротуаров в Кейп-Хок. Она ни разу не упала с тех пор, как ушла от него.

– Все кончено, Эдвард. Теперь я вижу тебя насквозь.

– Что это значит? – спросил он.

– Это значит, что я узнала, что ты собой представляешь. Ты больше не сможешь причинить мне вреда, как раньше, потому что я поняла, что ты за человек.

Он сделал шаг вперед. Они стояли очень близко, почти касаясь друг друга. Лили почувствовала его дыхание на своем лбу. Он был всего на десяток сантиметров выше ее, но казался огромным: от его кожи шел жар, жар насилия.

– Я доберусь до тебя прямо сейчас, – сказал он, сильно покраснев и заскрипев зубами.

– Уходи, – почти крикнула она.

– Твой… Поступок… Тебе… С… Рук… Не… Сойдет, – проговорил он, стиснув от злости кулаки и отделяя каждое слово. – Ты унизила меня.

– Эдвард, я пыталась спасти собственную жизнь, – ответила она. – Ты помнишь ту гору? Вспомни о ней, когда следующий раз задумаешься, почему я сбежала.

Их взгляды встретились, и теперь Лили уже не могла отвести глаза в сторону. Девять с половиной лет назад она увидела, что он за человек, и теперь он это знал. То, что она вспомнила об этом сейчас, казалось, придавало ей силы и подтверждало ее слова. Но, увидев, как кровь – темно-красная, будто кипящая, – бросилась ему в лицо, она испугалась.

– В тот день ты не обратилась в полицию, – сказал он, блестя глазами, потому что знал, что та ее ошибка, когда она не стала звать на помощь, дала ему козырь.

– Ты был моим мужем, – объяснила она. – Я пыталась убедить себя, что ошибаюсь.

Он неотрывно смотрел на нее, сжав кулаки.

– Я была беременна. Мне была невыносима сама мысль о том, за что же я на самом деле вышла замуж.

– За что? Ты так говоришь, будто я вещь, – проскрипел он. – Ты обращаешься со мной, будто я ничто, и так было всегда. В этом все дело, Мара. Ты не любишь мужчин. Ты нас не уважаешь. Мне очень жаль этого, как там его зовут… Это однорукое чудо…

Она сделала шаг назад. Эдвард стал настолько безобразен в своих речах и в своем сердце, что ей невероятно захотелось уйти в дом, собрать вокруг себя свою семью, напомнить себе о том свете и той доброте, которая есть в ее жизни.

– Ладо было тебе тогда все рассказать полиции, – сказал он. – Понимаешь это, да?

Она не ответила.

– Это был твой лучший шанс. – Он усмехнулся. – Больше не находила сережек в последнее время?

Лили начала дрожать, ощущая такие же душевные муки, как тогда, когда она жила с ним.

– Здесь тебя никто не услышит. Не надейся – я проверил, прежде чем позволил тебе себя увидеть. Моя дочь в море на лодке с этим уродом, а Мэйв спит в своей постели. Я заглядывал в окно. То, что ее спальня на первом этаже, очень удобно.

– Оставь ее в покое! – повысила голос Лили.

– Я не трачу свое время на таких людей, как Мэйв, – сказал он. – Она для меня ничего не значит. Разве она помогла мне, когда ты сбежала? Наоборот. Она знала, что ты жива, и все-таки позволила мне страдать на полицейских допросах.

Он опустил руку в задний карман и достал свернутый лист бумаги.

– Понимаешь? – сказал он, похлопывая этим листом по ладони. – Ты на самом деле не знаешь, что произошло на той горе. Ты не знаешь, показалось тебе это или было в действительности. Ты всегда обладала таким богатым воображением, Мара. Ты такая творческая натура. Видишь то, чего на самом деле нет, думаешь, что я имею в виду одно, когда я говорю совершенно другое. Ты всегда сомневаешься в себе, не так ли? Даже сейчас ты себя спрашиваешь, не ошиблась ли ты, было ли это на самом деле. Так ведь? – Он рассмеялся, будто удачно сострил.

Сердце Лили бешено колотилось.

– Я больше не сомневаюсь в себе и в том, что вижу или слышу, Эдвард. Больше нет! И твоя вторая жена тоже больше не сомневается. Мы обе знаем, что ты делал и кто ты есть на самом деле.

– Что?! – воскликнул он.

– Помнишь Патти, мать Грейс? – спросила она. Он был шокирован.

– Где они?

– Мы все сбежали от тебя, Эдвард, – сказала она. – Она прекрасная женщина. Мне очень жаль, что ей пришлось пройти через то же, что и мне. Тебе будет приятно узнать, что у нее все отлично. Она процветает. Так же, как и я!

Лили зашла слишком далеко. Она увидела, как меняется выражение его лица – от злости к потрясению, а теперь на нем было написано бешенство. Он с силой швырнул на скамейку свернутый лист бумаги, который держал все это время в руке. Листок отлетел в сторону и упал в куст можжевельника.

– Прочти вот это, Мара! – сказал он. – Потом посмотрим, как ты процветаешь. Надеюсь, это доставит тебе истинное удовольствие.

Лили покачала головой. Затем повернулась и медленно пошла в сторону дома.

– Подними его! – крикнул он. – И прочти!

Она не обратила никакого внимания на его вопли. Все тело у нее дрожало от волнения, но она заставила себя идти прямо и ровно, твердо ступая по дорожке. Она почувствовала в руке стеклянную ручку двери – такую прохладную и гладкую. Повернув ее, открыла дверь, зашла в дом и тихо закрыла дверь за собой.

Эдвард стоял во дворе и, не отрываясь, глядел на дом. Она видела, как он смотрит прямо через кухонное окно, его фигура неясно виднелась в тумане. Сердце Лили билось почти в горле. Она отошла назад и оказалась в темном коридоре, где он не мог ее видеть. Он стоял не шевелясь, уперев руки в бока, будто собирался стоять там вечно.

Через некоторое время он подошел к скамейке и поднял лист бумаги, который упал в куст можжевельника. Он расправил его, отряхнув от иголок, затем свернул. Она видела, как он направился к передней двери дома, скрывшись на время за кустом роз. Казалось, он замер на минуту, а потом она услышала, как со скрипом открывается дверь с сеткой от насекомых. Ее сердце бешено забилось, и она стала судорожно оглядываться, ища телефон, чтобы позвонить по 911.

Дверь с сеткой хлопнула, и она увидела, как он опять прошел мимо «колодца желаний», поднялся по каменным ступеням и скрылся из виду за стеной сада. Лили поднялась наверх, в спальню, окна которой выходили на передний двор и в тупик рядом с домом. Его нигде не было видно. Мэйв по-прежнему спала, а Лайам и Роуз еще не вернулись с моря. Лили спустилась вниз и прошла на кухню.

Трясущимися руками она открыла дверь. Тот лист бумаги был засунут в щель. Доставая его, она уколола палец о розовый шип – он вложил туда белую розу. Она уронила цветок на пол. Кровь из пальца испачкала бумагу, когда она ее разворачивала. Это было предписание суда:

ЗАКОН ШТАТА КОННЕКТИКУТ

Статья 466 – 168 (бывшая статья 52 – 184)

Генетический тест, в случае когда отцовство является предметом спора.

Оценка стоимости.

………………………………………………………………

(а) В любых случаях судопроизводства, в которых вопрос об отцовстве является предметом судебного разбирательства, суд или мировой судья по семейным делам по ходатайству любой из сторон может назначить проведение генетических тестов, означающих анализ дезоксирибонуклеиновой кислоты. Подобный анализ должен быть произведен в больнице, лаборатории, имеющей специальные полномочия, квалифицированным врачом или другим квалифицированным лицом, назначенным судом. Цель анализа – определить, является ли предполагаемый отец или муж настоящим отцом ребенка. Результаты подобного анализа будут допустимыми в качестве доказательства того, что предполагаемый отец или муж не является или является отцом ребенка, без необходимости дополнительных свидетельских показаний или других доказательств аутентичности или точности, за исключением случаев, когда возражения сделаны в письменной форме не позднее чем за 20 дней до начала слушаний, на которых результаты подобного анализа могут быть представлены в качестве доказательства.