Текст книги "Судьбе вопреки"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

На то, чтобы собрать вещи и выехать в Хаббардз-Пойнт, у них ушло лишь несколько минут. Лайам был готов еще с прошлой ночи. Он почти решился на переезд в ту самую минуту, когда прочитал записку Патрика. Идея была правильной, главное – и Лили она нравилась.

– Что изменилось? – спросил Лайам, ведя машину.

– Я пришла в себя, – ответила Лили. – Все происходило так быстро, и у меня не было времени как следует все обдумать.

– Он не сможет нам ничего сделать, – успокоил ее Лайам.

– Кто не сможет? – спросила Роуз с заднего сиденья.

– Рози, , – сказала Лили, поворачиваясь к ней и обходя вопрос дочери. – Вот увидишь, кто тебя ждет в Хаббардз-Пойнт!

– Нэнни! – воскликнула Роуз. – У доктора Нила в компьютере есть ее фото!

– Его сделал Патрик, – пояснил Лайам, глянув на Лили

Увидев бензоколонку впереди, он свернул с шоссе – указатель бензина показывал меньше четверти бака.

Они втроем вышли из машины. Пока им заливали горючее, Роуз захотела пойти в магазинчик, стоявший рядом с заправкой. Лайам и Лили, обнявшись, пошли следом. Магазинчик выглядел странным и причудливым: деревянное щитовое строение, которое по виду раньше было жилым домом. На площадке перед ним расположились несколько лодок и катеров на трейлерах, на некоторых красовалась таблички «Продается».

На переднем крыльце магазинчика стояли скамейки и кресла-качалки, стеллажи с местными газетами и доска объявлений, увешанная визитными карточками, записками и фотографиями продающихся катеров и лодок. Еще одна доска была заполнена фотографиями рыбаков, с гордостью показывающих свой рекордный улов – трехметровых акул-мако, полосатых окуней в метр длиной, пятиметровой синей акулы.

Внутри широкие доски пола скрипели под ногами. У правой стены стоял автомат с газированной водой, а центральная стена была заставлена большущими корзинами с дарами местных садов и огородов. Лили тут же взяла тележку и стала складывать в нее свежие помидоры, базилик, кукурузу и кабачки. Роуз побежала в дальний конец магазинчика и вдруг взвизгнула.

– Что такое? – спросил Лайам, когда они с Лили подбежали к ней.

– Смотрите! – сказала Роуз.

Выцветшая красная занавеска делила магазинчик на две части. Роуз снова заглянула за нее, и Лайам, посмотрев поверх ее головы, увидел, что стены отгороженной половины были сплошь увешаны акульими челюстями. Шаткий стеллаж, прислоненный к столу посреди комнаты, заполняли стеклянные сосуды, внутри которых в формальдегиде плавали детеныши акул: глаза затуманены, рыла острые, а форма тела безошибочно акулья. А на столе возвышалась куча отрубленных тесаком акульих и дельфиньих плавников. И на всем были ценники. Окинув помещение быстрым взглядом, Лили поскорее увела Роуз назад, в ту половину, где продавались продукты.

– Вы что-то хотели? – спросил их мужчина, вошедший через дверь в задней части помещения. Его щеки покрывала темная щетина, а волосы на голове были светлые. Одет он был в майку с надписью «Капитан Ник. Спортивная рыбалка».

– Вы капитан Ник? – поинтересовался Лайам.

– Так точно, сэр! – ответил мужчина в майке. – Интересуетесь рыбалкой? Как раз сейчас есть чего половить – шестиметровые большие белые акулы прямо с Багам. А есть и поздоровее – белые киты из Новой Шотландии!

– Белухи относятся в вымирающему виду, – предупредил Лайам.

Да знаю я, – рассмеялся мужчина. – Мы же не собираемся их гарпунить, просто посмотрим на них. Должен признаться, я сам немного ошалел. Никогда такого лета не видел – просто рыбий сумасшедший дом! И все из-за каких-то гигантских волн, идущих откуда-то из моря. Вы бы видели, что мы поймали вчера! Фиолетовая спина, розовые бока и ярко-красные плавники длиной метра полтора, а то и все два. Плавает извиваясь, как морская змея. Наверняка прямо из тропиков!

– Опах, – определил Лайам.

– Как бы она там ни называлась, это наверняка что-то другое. Можете посмотреть на ее фото на крыльце. Там целая галерея уловов моих клиентов.

– Меня вообще-то очень интересуют ваши уловы, выставленные здесь, – ответил Лайам, уже готовый наброситься на капитана Ника за детенышей акул, вываренные челюсти и отрубленные плавники. Но как раз в этот момент Лили позвала его, и он, больше не сказав ни слова, вышел. Может, и к лучшему. Он настолько разволновался, вновь увидев Лили, что не был уверен, что сможет сдержаться.

Роуз с удовольствием качалась на кресле-качалке на крыльце, а Лили стояла прямо перед фотографиями, которые только что упомянул капитан Ник. Она показала на расплывчатый снимок.

– Это именно то, что я думаю? – спросила она

Лайам внимательнее посмотрел на доску с фото. Там был снимок, про который говорил капитан Ник, – двухметровый опах, сияющий своей яркой раскраской. Глаза Лайама оглядели галерею трофеев – марлин, акулы, рыба-меч и тунец. Снимки были сделаны уже у причала – рядом с весами стояли счастливые рыбаки. Лили показала на фотографию четырехметрового атлантического дельфина, пойманного в сеть и подвешенного вниз головой.

– Мы ей ничего не сделали, – оправдывался капитан Ник, подходя к ним. – Эта рыба живая.

– Это не рыба, – сказал Лайам. – Это млекопитающее.

– Кто ее поймал? – спросила Лили дрожащим от волнения голосом.

– Какая разница, кто ее поймал, – не захотел ответить капитан Ник. – Самое главное – она еще живая. Мы держали ее живой, как и положено по всем правилам, которые вы можете назвать.

– Зачем вы ловите дельфинов? – спросила Лили, бросив на него свирепый взгляд.

– Со всем моим уважением, – проговорил он, – это не ваше дело!

– Пойдем, Лили! – сказал Лайам, обнимая ее за плечи, и, окликнув Роуз, повел их к машине.

Его всего трясло, но он не хотел этого показывать. Лили и так столько выстрадала, а теперь они везли Роуз домой. Позже Лайам позвонит Джону, Патрику и Джуду. Что-то здесь происходило, и ему нужна была помощь, чтобы во всем разобраться.

Он в последний раз бросил взгляд на доску с фотографиями. Камера, вероятно, дернулась во время снимка, потому что название судна, стоящего позади подвешенного дельфина, прочитать было невозможно. Но Лайам узнал бы его где угодно, потому что узнал улыбающегося шкипера. «Map IV»!

– Ты это видел? – прошептала Лили.

– Джерард Лафарг, – ответил Лайам.

И, что бы там ни говорил капитан Ник, дельфин на фото был мертв.

Выйдя из машины в Хаббардз-Пойнт, Лайам сразу почувствовал, что он дома. Обнявшись, все трое долго стояли в розовом саду Мэйв. Они с Лили никак не могли оторваться друг от друга. Ее голубые глаза были цвета морской воды летом. Он поцеловал ее, все еще не веря, что они опять вместе.

Наконец Лайам выпустил ее и увидел каких-то людей, выходящих из-за угла дома. Это Лили попросила своих друзей их встретить. Она схватила его за руку и стала знакомить: Бей Маккабе и Дан Коннолли, Тара О'Тул и Джо Хоулмз – две ближайшие подруги детства, их мужья и дети. Лайам всем пожал руки. Он никак не мог прийти в себя от того, каким нормальным все это казалось после долгих дней и ночей их вынужденной разлуки, после потрясения от увиденного в том странном магазинчике у заправки.

Глядя, как Лили знакомит Роуз со своими друзьями, Лайам чувствовал, как сильно бьется его сердце. Тонкие пальцы Лили лежали на плече Роуз, как бы оберегая ее, и Лайам видел радость и гордость в ее глазах. Глаза подруг блестели от слез, когда они смотрели то на Роуз, то на Лили. Лайам понимал, каким важным был этот день для всех них, и скромно стоял в стороне, счастливо улыбаясь.

– Мы с Бей знаем твою маму всю жизнь, – произнесла Тара, наклоняясь к Роуз. – В твоем возрасте мы все были лучшими подругами.

– И чем вы вместе занимались? – спросила Роуз

В глазах Тары мелькнула чудесная озорная улыбка.

– Мы плавали на лодках на остров Чаек и ходили к Индейской могиле, искали сокровища на Литтл-Бич, собирали красивые морские камешки и ракушки, делали из них бусы, играли в теннис до полуночи, ходили в кинотеатр на пляже, оставляли друг другу записки в ящиках комода в магазине Фоли…

– Как интересно, – улыбнулась Роуз. – Почти так же, как мы с Джессикой.

– Это твоя лучшая подруга? Роуз кивнула:

– В Кейп-Хок.

– Вот. Именно подобными вещами мы будем заниматься в Хаббардз-Пойнт, – сказала Тара. – Думаю, тебе здесь понравится.

– Мы так рады видеть тебя, Роуз! – проговорила Бей. – Мы любим твою маму и уже полюбили тебя.

Роуз покраснела и застенчиво улыбнулась.

Лайам наблюдал за ней, чувствуя гордость, как настоящий отец. Роуз была доброй и любознательной, как и ее мать. Природное желание учиться заставляло ее все время интересоваться новым и читать разные книги, а не только те, что входили в школьную программу. Два дня назад Лайам нашел ее стоящей на коленях у книжного шкафа. Она доставала старые номера «Китового журнала», ища статьи о белухах.

– Это зубатые киты, – объявила она Лайаму. – Они питаются ракообразными, головоногими и морскими червями. Ракообразные – это крабы и омары! Понятно, почему Нэнни так нравится здесь, на юге. Я уже столько раз видела, как чайки таскают крабов из моря.

Все правильно, – сказал Лайам, улыбаясь и наполняясь гордостью. – Ты будешь настоящим океанографом, Роуз Мэлоун. Ты доказала это на шхуне, когда мы плавали к «Призрачным холмам».

– Как ты, – ответила Роуз, расплываясь в счастливой улыбке.

С пролива подул вечерний бриз – соленый и теплый. Солнце клонилось к закату, бросая золотистые лучи на волны и скальные уступы. Тара и Бей принесли пиццу, которую разогрели в духовке. Лили отварила кукурузу и нарезала помидоров. Дети Бей и Дана – Элиза, Энни, Билли и Пиджин – вместе с маленьким сыном Тары и Джо – Джо-младшим – собрались вокруг Роуз. Они явно были в восторге от нового члена команды детей Хаббардз-Пойнт.

Лайам сидел рядом с Лили на качелях на веранде, обняв ее за плечи. Так как вокруг были дети, их разговор касался только общих тем: летней погоды, игры в теннис, нового школьного года, состояния Мэйв. Лайам достал ноутбук, подключился к программе слежения за китами и почувствовал огромное облегчение, увидев знакомую зеленую точку.

– Где Нэнни? – спросила Роуз, оглядывая бухту.

– Вот тут, – ответил Лайам, показывая на экран компьютера, где огонек кита светился всего в двухстах метрах от берега.

– Может, он ищет крабов на ужин? – поинтересовалась Роуз. – Киты-белухи едят ракообразных.

– Мы тоже можем пойти и половить крабов на берегу, – предложил Билл.

Лили снабдила их бечевкой и грузилами, и Энни с Элизой повели младших детей вниз на прибрежные скалы. Звук стука камней, которыми они раскалывали мидий для наживки, разносился по всему побережью. Как только дети ушли, взрослые тут же заговорили о волновавших их проблемах.

– Не могу поверить, что вы все теперь здесь, – призналась Бей Лили и Лайаму.

– Не могу поверить, что вы так долго ждали! – воскликнула Тара.

– Очень рад познакомиться после того, как мне столько о тебе рассказывали! – сказал Данн.

– Лайам, это официально – теперь ты житель Хаббардз-Пойнт, – сообщила Тара.

– Большое спасибо за радушный прием, – поблагодарил Лайам и обратился к мужу Тары Джо, который, как сказала ему Лили, служил в ФБР: – Мы допустили ошибку, приехав сюда в открытую вместе с Роуз, не таясь от Эдварда?

– Сложный вопрос, – ответил Джо. – Как сказать…

– То есть? – спросила Лили.

– Вероятно, большей ошибкой будет предоставлять ему власть, которую он получал, заставляя тебя прятаться все это время. Из-за этого он чувствует себя сильным. Такие самовлюбленные люди, как Хантер, приходят в восторг от любой реакции, которой могут добиться от окружающих. Если он заставляет тебя терять голову, ему это нравится. Если он заставляет тебя плакать, ему это нравится еще больше.

– А Эдвард знал, что Лили жива? – спросил Лайам.

– Он знает, что он ее не убивал, – проговорил Джо. – Поэтому я подозреваю и даже уверен, что он знал – она жива.

– А он искал меня? Нас? – Лили бросила тревожный взгляд вниз на берег, где Роуз склонилась над лужицей, оставшейся после отлива.

– Может быть, – ответил Джо. – Думаю, что он старался особенно не высовываться. Он же находился под подозрением, и, несмотря на то что знал, что не убивал тебя, у него было что скрывать. Во время расследования убийства ему нужно было вести себя прилично. Есть такие эпизоды в его жизни, которые он хотел бы от нас скрыть.

– Например? – спросил Лайам

Джо пожал плечами:

– Он мошенник. Тот факт, что он совершает большую часть своих махинаций законно, – работая биржевым маклером или заключая браки, – не умаляет того факта, что он обманным путем заставляет людей отдавать ему свои деньги.

– И свои сердца, – добавила Лили.

Услышав эти ее слова, Лайам почувствовал себя так, будто кто-то ударил его кулаком в солнечное сплетение. Лили подарила этому человеку свою любовь, свое сердце. Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах беспокойство и тоску. Ему хотелось изгнать всю боль из ее души.

Она рассказывала ему некоторые подробности своей жизни с Эдвардом. Он знал, что часть той жизни она похоронила так глубоко внутри себя, что надеялась больше никогда не вспоминать об этом. За девять лет, проведенные в Кейп-Хок, ее душевные раны стали затягиваться. А тот факт, что она была готова к противостоянию, многое говорил о силе ее характера и течении времени.

– Мы были на твоей свадьбе, – вспомнила Тара. – И видели, как ты все больше и больше отдаляешься от нас. Чем дольше ты оставалась с ним, тем больше пряталась от нас.

– Мы жили очень обособленно, – сказала Лили. – Он даже не хотел, чтобы я встречалась со своими подругами. – Она вздрогнула, обхватив плечи руками.

Лайам придвинулся к Лили, страстно желая ее согреть. Но он знал, что холод, который она чувствовала, не имеет отношения к вечерней прохладе или морскому бризу. Он шел глубоко изнутри, из воспоминаний о жизни с человеком, который разрушил ее мечты и заставил ее сбежать, бросив все, что она любила.

Демон вышел наружу. Именно Лили вывела его на всеобщее обозрение. Рассказывая о нем понемногу, она давала понять, каков он есть на самом деле. Лайам был потрясен силой эмоций, охвативших окружающих его сейчас людей, когда они разговаривали о прошлом и о жизни Лили с Эдвардом, о которых они могли только догадываться.

Лили резко встала, стараясь разглядеть Роуз, играющую на берегу. Летний вечер был теплым и мирным. Дети смеялись и болтали, плещась в мелких лужицах, оставшихся после отлива. И хотя солнце уже зашло, над проливом и над берегом разливался свет восходящей луны. Бей крикнула Энни, чтобы она привела Джо на веранду.

Лайам думал, что Лили позовет Роуз, но она не стала этого делать. Она облокотилась о перила веранды, наблюдая, как ее дочь играет у одной из лужиц. Темная поверхность воды блестела в свете луны. Роуз казалась загипнотизированной той жизнью, которую все еще можно было видеть в тусклом свете: темно-зелеными водорослями, серебристо-синими береговыми улитками, фиолетовыми мидиями и пятнистыми крабами. Лайам вспомнил, как он сам, будучи мальчишкой, восхищался морем, и шепнул на ухо Лили:

– У нас растет морской биолог.

– Угу, – тихонько ответила Лили, сияя глазами.

Лайам обнял ее, ему нравилось, что она так счастлива здесь. Она впитывала в себя все: дочь, луну, своих замечательных друзей, дом бабушки. Лили невозможно было долго подавлять – она от природы была очень жизнерадостной.

Вдруг Роуз вскочила на ноги. Она запрыгала по берегу, показывая в море.

– Нэнни! – крикнула она.

За свою жизнь Лайам повидал много китов. Он вырос на северо-западном побережье Новой Шотландии, где киты были частью жизни рыбаков. Но он не помнил, чтобы когда-либо испытывал подобное волнение и радость при виде кита, которые почувствовал в этот момент, видя точку «Морское млекопитающее 122», белуху из залива Святого Лаврентия, также известного как Нэнни, прямо здесь, в воде перед самым домом.

– Вы его видите? – крикнула им Роуз.

– Видим, – закричали все друзья Лили в ответ, пораженные и восторженные таким редким зрелищем.

Лайам взял Лили за руку. Они вместе сбежали по ступенькам, вниз по заросшему травой холму, к волнорезу, спрыгнули на берег и пробрались через валуны, чтобы быть рядом с Роуз. А совсем недалеко от берега плавал кит-белуха и внимательно смотрел на них своим темными глазами, самыми выразительными глазами, которые ученый когда-либо видел у китов. Лайам чувствовал себя так, будто его сердце было выставлено напоказ перед этим китом и всеми, кто хотел его рассмотреть.

– Это на самом деле она? – только и смогла выдохнуть Роуз.

– На самом деле! – подтвердила Лили.

– Теперь все будет в порядке, – произнесла Роуз.

– Мы вместе, – сказала Лили. – Это самое главное

Они услышали, как в доме зазвонил телефон, и Лили побежала, чтобы взять трубку. Потом Лайам различил ее громкий крик радости.

Он подпрыгнул, чтобы поймать ее, когда она, примчавшись назад, прыгнула с валуна прямо в его объятия.

– Бабушка! – закричала она. – Она проснулась!

Глава 16

Мэйв хотелось пить. У нее во рту все пересохло, будто она заблудилась в пустыне и вокруг не было ничего, кроме жара, поднимающегося из бесконечных желтых песков.

– Пожалуйста, дайте мне воды, – попросила она одного из врачей, суетящегося над ней и светящего ей в глаза маленьким фонариком. Она вдруг осознала, что эти слова были первыми, которые она произнесла за последнее время. Видение пустыни все еще не оставляло ее, и в голове, как мираж, мелькал образ Мары.

– Сейчас, сейчас, минутку. Вы можете сказать, как вас зовут?

– Мэйв Джеймсон.

– А сколько вам лет?

– Мне восемьдесят три года.

– Очень хорошо! – похвалил ее врач.

Он померил пульс, держа ее за руку, казалось, целую вечность. Разве он не знает, как чувствует себя человек, когда его мучит нестерпимая жажда? Кроме того, у Мэйв во рту был отвратительный химический привкус.

– Вы знаете, где находитесь?

Она недовольно поджала губы. Здесь он ее поймал. Последнее, что она помнит, – свой дом. Точнее сад, в котором она подрезала розы. С ней была Клара и кто-то еще. Но потом поднялся ветер и начался дождь – налетел один из тех противных северо-восточных штормов, когда ничего не оставалось делать, только сидеть дома, в тепле, слушая, как волны с грохотом бьются о берег. Она помнит, что накинула на плечи шаль, потому что озябла. Потом подошла к книжным полкам, чтобы выбрать хорошую книгу, которую приятно читать, сидя у камина. Там она заметила, что полки пыльные. Она стала их протирать…

Она оглянулась вокруг. Белые стены, флуоресцентные лампы, стерильная обстановка. Она решила рискнуть:

– В больнице?

– Правильно, – ответил врач. – Еще один вопрос. Вы знаете, почему вы здесь?

Тут она едва сдержалась и чуть не заплакала. Она вдруг вспомнила сны о Маре, которые ей недавно снились. Казалось, что тогда Мара была прямо здесь, возле нее. Она держала ее за руку, что-то шептала на ухо, обтирала ее влажной губкой. Мэйв казалось, что сюда приходила и Клара. Но ее визиты, скорее всего, были действительностью. Конечно, Клара обязательно бы ее навестила.

Однако сны о Маре… такие приятные сны о любви. Вспоминались их особенная связь, теснее которой и быть не может, все те секреты, которыми они делились в жизни, все те сады, которые они посадили, годы, в которые Мэйв наблюдала, как Мара растет и становится взрослой, самые прекрасные чувства, которые Мэйв испытывала к своей внучке. Но, кажется, это были всего лишь сны.

– Молодой человек, – окликнула она врача. Ее горло настолько пересохло, что она говорила хрипло и страшно, как ведьма в каком-нибудь фильме. – Вы обращаетесь со мной, будто я сумасшедшая.

Вдруг по телу прокатилась волна ужасного страха. Она, наверное, действительно сошла с ума. То впадая в сон, то выходя из него, постоянно мечтая о реальности, пытаясь вытащить Мару прямо из воздуха. А может, она помешалась, сама того не осознавая? Ей показалось, что ничего страшнее и быть не может.

– Ни в коем случае. Извините меня, я не объяснил, зачем задаю эти вопросы. Это просто тест на состояние умственных способностей. Понимаете, вы были в коме.

– В коме?! – вырвалось у Мэйв. Ее до некоторой степени даже восхитила эта мысль. Как драматично и в то же время интригующе. И уж во всяком случае, лучше, чем сумасшествие.

– Мы беспокоились о вас. Прошло уже больше двух недель.

– Боже мой! – воскликнула Мэйв.

Она почувствовала огромную радость, потому что узнала, что вышла из комы, и одновременно – внезапную слабость, потому что поняла, что вообще была в этом ужасном состоянии. Теперь эти сны о Маре стали ей понятнее. Может, она была в том самом «туннеле». Может, она шла к Свету, чтобы окунуться в ту любовь, которую она всегда испытывала к внучке. Именно эта любовь поддерживала ее все эти годы, пока она переживала за нее и скучала по ней.

– Что со мной произошло? Я попала в аварию?

И хотя она задала этот вопрос, но на самом деле ничего не помнила про аварию – никакого визга тормозов, никаких попыток свернуть в сторону, чтобы не сбить выскочившее на дорогу животное. Вообще ничего.

– Нет, миссис Джеймсон. У вас было отравление угарным газом.

«Тот самый вкус у меня во рту», – подумала Мэйв. Она попыталась облизнуть губы, но ее язык был совершенно сухим. Молодой врач был очень педантичен. Она видела, как он совещается с другим врачом, женщиной, и двумя медсестрами. Они все стояли в ногах ее кровати, оживленно беседуя и бросая взгляды на дверь. Казалось, они были очень взволнованны. Мэйв поняла, что в их больнице больные не каждый день выходят из комы.

Она откашлялась.

– Воды… – попросила она.

– Миссис Джеймсон, – сказала женщина-врач с кудрявыми темными волосами и мягкой улыбкой. – Я доктор Мид. У меня для вас хорошие новости. Очень хорошие, но я хочу убедиться, что вы готовы их услышать.

– Я всегда готова слушать хорошие новости, – сказала Мэйв, беря пластиковый стакан с трубочкой и начиная жадно пить.

– Это о вашей внучке, – проговорила доктор Мид, лучезарно улыбаясь и смотря на дверь.

Мэйв отдала доктору стакан. О, это было лучше всякой воды, лучше любого колодца, родника или реки, лучше любой капли дождя, когда-либо орошавшего ее сад. Это должен быть сон, но это была явь! Мэйв села на кровати и протянула руки.

– Мара! – только и смогла выдохнуть она.

В дверях ее палаты стояли врачи, пытаясь удержать Мару, но та не желала никого слушать. С ней были мужчина и ребенок, и вместе они прорвались через медперсонал. Мэйв услышала, как Мара начала всхлипывать, еще даже не дойдя до ее постели.

– Бабуля, – воскликнула она.

– О, моя милая!

– Я вернулась домой, бабуля, – сказала Мара, кидаясь в объятия Мэйв и крепко обнимая ее руками, которые Мэйв так хорошо знала и любила. Мэйв обхватила Мару, будто она все еще была ее маленькой внученькой, стараясь передать ей всю свою любовь и зная, что больше уж она ее не отпустит никогда.

Лили сидела на краю кровати Мэйв, одной рукой обнимая бабушку, а другой прижимала к себе Роуз. Она уже познакомила бабушку с Лайамом. Но сейчас настал самый знаменательный момент в ее жизни – свести лицом к лицу Мэйв и Роуз. Об этой встрече она мечтала девять долгих лет. И все происходило именно так, как и представляла себе Лили: Мэйв вела себя так, будто знала Роуз с первого дня ее жизни, а Роуз сидела тихо и застенчиво, в то же время испытывая огромное любопытство и не переставая улыбаться своей прабабушке.

– Тебе этим летом исполнилось девять лет, – улыбаясь, сказала Мэйв.

– Да. Двадцать седьмого июня, – подтвердила Роуз. – Откуда ты знаешь?

– Я за тобой следила, – ответила Мэйв. – Каждую секунду.

– Так мы же были далеко друг от друга?

– Ну и что!

Лили нравилось, что ее бабушка будто впитывает в себя Роуз, рассматривая ее каштановые косы, зеленые с золотыми искорками глаза, ее розовый ротик. Из-за болезни сердца Роуз была очень маленькой для своего возраста, но Мэйв ни разу про это не сказала, просто полюбила ее еще больше.

– А у меня есть шрам, – сказала Роуз

– Да?

Роуз кивнула. Она бросила взгляд на Лили, как бы спрашивая, можно ли его показать. У Лили перехватило горло. Она помогла Роуз оттянуть воротник рубашки и открыть ключицу, чтобы Мэйв увидела шрам, оставшийся после последней операции.

– В начале этого года у Роуз была операция на открытом сердце, – пояснила Лили. – Но сейчас она себя прекрасно чувствует.

– Это замечательно, – сказала Мэйв.

Она не нахмурилась и не показала виду, что ее это беспокоит. Она просто продолжала улыбаться Роуз, будто знала, что одни люди переносят операции на открытом сердце, другие впадают в кому, но жизнь все равно продолжается.

– А шрам болит?

– Чешется, – ответила Роуз.

– Ага, – проговорила задумчиво Мэйв, как будто все понимала. Она держала Роуз за руку, легонько ее покачивая. – Мне очень нравится твое имя. Роуз.

– Спасибо. Нас обеих назвали в честь цветов. Меня и маму.

– Твою маму назвали в честь цветка? – спросила Мэйв и, подняв глаза, встретилась взглядом с внучкой.

– Лили, – ответила она. – Именно этим именем я себя называю с тех пор, как уехала. Я взяла его, чтобы оно напоминало мне о твоем саде. Все эти лилии, такие яркие на солнце.

– Мой сад по тебе соскучился, – прошептала Мэйв, а ее глаза заблестели от слез.

– И я по нему скучала. И по тебе. Очень-очень. Сколько я вышила холстов с Морским садом, «колодцем желаний», твоим домиком, розами, растущими у двери, скамеечкой во дворе.

– Это прекрасное место! – сказал Лайам.

– Спасибо, – поблагодарила его Мэйв, улыбаясь и глядя на него, чуть прищурившись, будто стараясь быть дружелюбной, пока она к нему присматривается. – А вы давно знаете мою внучку?

– Мы познакомились за несколько дней до того, как родилась ваша правнучка.

Мэйв мигнула, осознавая его слова. Было похоже, что она наслаждалась мыслью, что на самом деле проснулась, а ее семья действительно с ней. Вдруг она показалась Лили такой старой и уставшей, будто волнения и переживания последних девяти лет настигли ее только сейчас. Лили видела, что бабушка не отводит взгляда от глаз Лайама. С ним она чувствует себя спокойно – поняла Лили.

– Получается, вы знаете их уже давно, – предположила Мэйв.

– Знаю и люблю, – ответил Лайам с улыбкой.

– Бабуля, – сказала Лили, – не хотим тебя утомлять. Тебе нужно еще много отдыхать.

– Дорогая, я чувствую себя так, будто могу прямо сейчас пуститься в пляс.

Лили понимала, что это значит: она себя чувствовала точно так же. Но бабушка выглядела слабой и больной, ее бледные щеки ввалились. В комнату тихонько вошли медсестры, давая понять, что пора уходить.

Лили держала бабушку за руку. Казалось, она не в состоянии уйти, несмотря на то что знала, что сможет прийти завтра. Из-за долгой разлуки каждая секунда, проведенная вместе, казалась редким, драгоценным даром. Если Лили отпустит ее руку, кто может гарантировать, что такой момент повторится еще раз? Мэйв почувствовала, как задрожала ее рука.

– Все будет в порядке, дорогая, – ободрила ее бабушка.

– Откуда ты знаешь? – спросила Лили.

– Просто знаю. Лайам, скажите ей, пожалуйста.

– Она права, Лили, – сказал он, кладя руку на плечо любимой.

– Есть такая молитва, – продолжала Мэйв. – Молитва святой Джулиан из Нориджа. Она была чудесной святой и мистиком. Все мои любимые святые – мистики, потому что у них крепкая вера. Они могут видеть самые невозможные вещи, потому что смотрят глазами сердца. Вот она: «Все будет хорошо, все будет хорошо, все на свете будет хорошо».

– Мне нравится эта молитва, – сказала Роуз.

– И мне, – повторил Лайам.

– Это очень хорошая молитва, – произнесла Мэйв. – Молись ею, дорогая?

– Хорошо, – пообещала Лили, но в ее голосе слышалось сомнение. Она все еще не выпускала руку Мэйв.

– Когда вы меня выпишете? – спросила Мэйв у врача, который все еще оставался в палате, делая записи в ее карточку.

– Посмотрим, – ответил он. – Завтра мы переведем вас в неврологическое отделение, проведем несколько тестов. Потом все станет ясно.

– Не волнуйся, бабуля, – сказала Лили, целуя ее. – Мы перевезем тебя домой как можно скорее. Твой сад ждет тебя.

– Не могу дождаться этого момента, – мечтательно улыбнулась Мэйв. Потом перевела взгляд на Лайама. – Позаботьтесь о ней, пока я не вернусь, хорошо?

– Можете на меня рассчитывать, – ответил он

Лили обняла бабушку, затем, держа ее лицо в своих ладонях, посмотрела в ее голубые глаза. Казалось, прошла вечность с тех пор, как она последний раз делала это, и она почувствовала, что вот-вот снова расплачется.

Мэйв крепко поцеловала их всех по очереди. Они выходили из палаты спиной к двери и махали ей руками. Мэйв послала им воздушный поцелуй.

– До свидания, дорогие, – сказала она. – До свидания, Лили, Лайам и Роуз.

Улыбнувшись, Лили отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые она больше не могла сдерживать. Ее бабушка только что назвала ее Лили. Значит, Мара ушла навеки.

Был одиннадцатый час вечера. Пройдя через мост Голд-Стар, они вышли на другой берег реки Теме и направились в ресторанчик «У Роуз» с маленькими кабинками, отделанными искусственной кожей цвета бирюзы. Девочка была в восторге оттого, что они пошли в заведение с ее именем, и оттого, что собирались заказать блинчики с черникой так поздно вечером.

Лили сидела рядом с Роуз и держалась за руки с Лайамом, расположившимся напротив. Они разговаривали о Мэйв, и Роуз спросила, как она должна ее звать.

Бабулей? Лили ответила, что лучше спросить об этом саму Мэйв.

– Мне нравится имя Мэйв, – сообщила Роуз.

– Мэйв – это имя королевы-воительницы из ирландской легенды, – пояснила Лили. – Она была родом из города Коннахт на западе Ирландии.

– Так ее назвали в честь королевы? Вот это да! – воскликнула Роуз.

– Королевы-воительницы, не забудь, – подчеркнул Лайам, кивая на Лили. – Внучка Мэйв.

– Неужели по мне можно сказать, что во мне течет кровь королевы-воительницы? – спросила она.

– Даже не сомневайся, мамочка! – ответила Роуз. – Вспомни, как ты погоняешь людей в больницах, когда они не обращают на меня внимания.

– Был такой грех, – согласилась Лили.

Подошла официантка и принесла их заказ – блинчики с черникой. Она нечаянно толкнула стакан, стоявший у тарелки Лайама, и немного воды пролилось ему на брюки. Спокойно улыбнувшись, он быстро промокнул ее салфеткой, и Лили вдруг неожиданно почувствовала, что ей ничего не страшно, когда он рядом. Она вспомнила, как пришел в ярость Эдвард из-за того, что официант опрокинул его стакан с водой, – весь вечер тогда был испорчен из-за этого незначительного инцидента. Он перестал разговаривать, ел молча и швырнул на стол деньги за ужин, не оставив официанту чаевых.

«Это было просто какое-то сумасшествие», – думала теперь Лили, глядя, как Лайам и Роуз с удовольствием лакомятся блинчиками. Она глубоко вздохнула, чувствуя, какой безопасной и нормальной становится ее жизнь.