Текст книги "За кроваво-красной дверью"

Автор книги: Лу Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Чем дальше мы продвигались, тем хуже становились.

Этот револьвер был у меня только около двух месяцев, я заменил свой старый на более новую модель. После запроса на оружейный завод Кольта в Коннектикуте выяснилось, что револьвер «кобра» с моим серийным номером сошел с конвейера всего за несколько недель до того, как я его приобрел.

Так что Мерлин Плью был застрелен пять или шесть месяцев назад полицейским, который его не знал, из револьвера, который еще не был изготовлен!

К концу недели мы уже совсем ничего не соображали.

Потом стало еще хуже.

Утром в пятницу я зашел к Брюстеру. Он сидел за своим столом, жевал незажженную сигару и выглядел так, как будто его сейчас стошнит.

Я спросил его, что случилось, и он вручил мне телеграмму из Вашингтона и сказал:

– В ФБР все же были отпечатки пальцев той руки, что сжег Мерлин. Сошлись с отпечатками, полученными из Интерпола, для розыска человека, который мошеннически выманил у женщины ее состояние.

Я взял телеграмму, посмотрел в нее и онемел.

Рука Славы, которую я купил в том магазине, была некогда частью человека по имени Мерлин Плью! Отпечатки полностью совпадали.

Мисс Мейб была тверда, непоколебима и о своих гражданских правах знала больше, чем знают обычно девушки ее возраста.

Пит Кустис и я взяли ее, когда она закрывала магазин на выходные. Когда мы сели с ней в машину, Кустис по рации запросил отсчет времени и километраж. Сидя со мной на заднем сиденье, мисс Мейб пробормотала:

– Черт, а я собиралась заявить, что вы оба меня изнасиловали.

Игнорируя ее реплику, Кустис пробормотал магическое заклинание, которое, как требует Верховный суд, вы должны произносить, когда берете под арест ведьму или кого угодно другого.

Сообщать ей, что она имеет право не отвечать на вопросы, было бесполезной тратой времени. Она сразу же нам заявила, что не скажет ни слова, пока не увидит своего адвоката.

Так она себя и вела. Мы сначала привели ее в кабинет Сэма Брюстера, но она даже не сообщила нам свою фамилию. Брюстер подтолкнул к ней телефон, она набрала номер и стала разговаривать:

– Это ты, Бомбошка? Меня опять забрали. Они держали меня в Четырнадцатом округе. Сколько времени тебе надо, чтобы доехать?

Через некоторое время она сказала:

– Обвинение? Откуда я знаю, по какому обвинению? Ты же меня просил, чтобы я с ними не разговаривала, помнишь?

Она повесила трубку и сообщила, что ее адвокат прибудет через двадцать минут. Брюстер кивнул:

– Хорошо. Вы хотите, чтобы все было по-серьезному, мисс? Так и сделаем. Зарегистрируйте ее, Пит.

– Подозрение в убийстве, шеф?

– Да, это заставит повозиться ее стряпчего.

– Убийство? – Глаза мисс Мейб расширились. – Вы, должно быть, смеетесь. Я думала, вы меня взяли из-за…

Затем она пробормотала:

– А, вы очень умные, не так ли?

После этого она превратилась в манекен.

Я имею в виду, что она даже не заворчала, когда мы отвели ее в отдел регистрации и полисменша ее обыскала. Без единого слова она подписала квитанцию об изъятии личных вещей. Но, по крайней мере, мы заполучили ее фамилию вместе с отпечатками пальцев и фотографиями.

Это была мисс Мейб Смит.

Поскольку ее адвокат был в пути, не было смысла помещать ее в камеру задержанных. Так что мы поместили ее в комнате для допросов, посадили с ней полисменшу и сказали ей, чтобы она хорошо себя вела.

Она не ответила.

Мы с Питом вернулись в кабинет Брюстера, и он сообщил нам, что отправил машину с приказом обыскать магазин.

Кустис спросил, не рискуем ли мы, не имея ордера на обыск, но Брюстер сказал:

– Она снимает это помещение. Она не является владелицей здания, в котором размещен магазин, а ее лицензия дает ей право открыть только магазин новинок и подарков. Так что она сама уже нарушила несколько правил, если, конечно, не считать новинкой мумифицированную человеческую руку. Я приказал парням, которые туда поехали, сообщить надзирателю здания, что он имеет полное право их не впускать. Если он поднимет шум – а у него на это нет причин, – мы официально должны остаться чистыми.

– Что мы ищем конкретно? – спросил я.

Брюстер дернул плечами и сказал:

– Кто знает? Вот почему я и не побеспокоился об ордере на обыск. Ведь предполагается, что мы должны сказать, что мы ожидаем там найти. Эта мадам наверняка что-то прячет!

– Я бы остановился на резиновых масках и театральном гриме, – сказал Пит Кустис. – Если эти придурки сняли посмертные маски с трех холодных мертвяков, которых мы сейчас имеем, они, наверное, могли сделать плотно прилегающие резиновые личины и…

– Лицо Мерлина было совершенно настоящим, – перебил я. – Я его видел не один раз и при хорошем освещении. Я никогда не видел Цинтию живой, а госпожа Сибилла оба раза, что я ее видел, была сильно накрашена, но насчет старика я не согласен.

– В любом случае это осложняет дело, – задумчиво сказал Брюстер и заметил далее: – Любая зубастая блондинка могла прикинуться Цинтией, после того как та была убита. Я даже готов согласиться, что они нашли какую-то шлюху, говорящую по-уэльски, которая могла сойти за госпожу Сибиллу. Но говорящего по-уэльски жонглера с хромой ногой! Несерьезно, Пит!

– Я знаю, что эта идея притянута за уши, – сказал Кустис, – но все же она не такая дикая, как та, что три мертвеца бродили по городу, делая вид, что они живые! Ведь, в конце концов, Сэм, труп Мерлина уже разваливался, когда мы до него добрались, а кисти и ступни были отрезаны!

– Скажи мне лучше что-нибудь, что я не знаю! – прорычал Брюстер. – Я знаю, Пит, ты все это говоришь из наилучших побуждений, но все, с чем мы сталкиваемся, не имеет никакого смысла! Как бы мы ни перебирали факты, получаются дикие выводы! Все это элементарно невозможно!

– Может быть, именно это кто-то пытается нам доказать, – предположил я, – они хотят, чтобы мы опустили руки и бросили это дело.

– Дело об убийстве никогда не закрывается, – ответил Брюстер, – мы будем продолжать расследование, пока, рано или поздно, не получим какого-либо результата.

– Похоже на дело Джека Потрошителя, – тихо заметил Кустис, – сколько времени оно длилось, Сэм? Восемьдесят или девяносто лет?

– Конечно, мы не всех находим, – ответил Брюстер, – но мы все же продолжаем розыск, черт побери!

– Да? – мягко спросил Кустис. – А кто недавно выбросил словесный портрет Джека Потрошителя, шеф?

Я сказал:

– Есть еще другая точка зрения, которую мы не должны упускать. Эти шутники стремились к тому, чтобы мы начали это расследование.

– Да? – сказал Пит. – Почему ты так решил?

– Если бы Плью и эти две женщины были давно уже мертвы, все было бы чисто. Никто бы и не узнал, что их убили! Не думаю, что мы, по их плану, должны были найти тело Мерлина Плью! Он был отлично запрятан, и мы никогда не нашли бы его, если бы Консульство Великобритании не предоставило нам сведения о ее отце! Но этих двух женщин они фактически принесли нам на серебряном блюдечке, а для этого должна быть хоть какая-то причина!

Кустис вытащил из пачки сигарету и зажег ее. Затем, криво улыбнувшись, спросил:

– Кто-нибудь из вас читает научную фантастику?

– Бывает, – сказал я, – а что?

– Это уж слишком закручено, но, с другой стороны, все, что касается этого дела, и так закручено.

– Продолжайте, Пит, – сказал Брюстер.

Кустис покрутил головой:

– Я знаю, шеф, вы это серьезно не воспримете. Но я читал рассказ о человеке, который мог перемещать предметы во времени, понимаете?

– О Господи, теперь ты хочешь, чтобы мы занялись поисками путешественников по времени?

– Я знаю, что это считается невозможным. Но так же невозможно и колдовство! А если бы был какой-нибудь способ переместить кого-нибудь – или чей-нибудь труп – в прошлое… Я имею в виду, что это было бы идеальным алиби!

– Другими словами, – ответил Брюстер, – ты хочешь сказать, что кто-то убивает этих людей после того, как мы с ними побеседуем, и посылает их в прошлое? Ради Бога, Пит! Твои сигареты случайно не начинены чем-нибудь не тем?

– Знаете, – проговорил я, – в этой идее Пита что-то есть, лейтенант!

– Ох, бросьте! – фыркнул Брюстер. – Я не собираюсь верить в путешествия во времени!

– Уж и не знаю, во что мне верить теперь. Но я бы хотел поговорить с хорошим ученым-медиком. Макалпин мог и перепутать даты. Мы знаем только его мнение о том сколько времени были мертвы все эти…

– Я знаю, что ты думаешь. Но это не пройдет, – перебил Брюстер. – Ты беседовал с госпожой Сибиллой уже после того, как Сэнди Макалпин дал нам свое заключение по поводу ее тела. Так что на самом деле не так важно, сколько времени была мертва эта старуха. Факт состоит в том, что, пока ты занимался своими нечестивыми играми с ней и Мерлином, они оба где-то уже лежали мертвыми! Сибилла Эванс была в холодильнике городского морга, а Мерлин Плью разлагался в могиле на кладбище Гленвуд в то время, когда ты с ним разговаривал в подвале!

– Каким же образом я всадил в него пулю?

– Откуда же я могу знать? Может, ты и не всаживал.

Господи, Прайс, давай говорить о вещах, которые все-таки возможны, ради Бога!

Наш разговор был прерван появлением адвоката мисс Мейб. Его звали Мелвин Стерн, и Сэм Брюстер был с ним знаком. Брюстер представил его мне и Кустису, и из его тона я заключил, что этот энергичный коротышка был довольно известен в судебных кругах. С Брюстером он был, по-видимому, в разумно-дружеских отношениях.

Адвокат спросил, за что была арестована его клиентка, и Брюстер без всяких экивоков рассказал ему всю историю. Глаза адвоката немного остекленели к тому времени, когда лейтенант закончил рассказ о руке, которую продала мне мисс Мейб.

Естественно, он сказал, что мы ошибаемся.

– Все, что она продает, это подделки, Сэм, – сказал Мелвин Стерн. – Я знаю эту маленькую потаскушку. Но она из хорошей семьи, и я уверен, что она никогда бы и не коснулась настоящей мертвой руки!

– Она была настоящая, – вмешался я. – После того, как я залил ее чаем в ведре, я отправил то, что от нее осталось, в лабораторию. Оттуда сообщили, что это мумифицированная человеческая плоть, пропитанная креозотом, нафталином и парафином, чтобы она хорошо горела.

– Не мог ли ее подменить тот тип?

– Это не имеет никакого значения. Я снял отпечатки пальцев через несколько минут после того, как получил руку от вашей клиентки. Рука, которую я у нее приобрел, была высушенной лапой Мерлина Плью, давным-давно уже мертвого!

Я забыл добавить, что основным подозреваемым в его убийстве на данный момент был я!

Зазвонил телефон. Брюстер взял трубку, кивнул пару раз, поблагодарил и положил трубку на место. Затем с приятной улыбкой он обратился к Мелвину Стерну:

– Это звонил патрульный Свини, личный номер семьсот сорок три. Он только что обнаружил пару фунтов марихуаны в магазине твоей клиентки, Мел. Что же, она скажет, что такой товар тоже входит в ее лицензионные права?

– Вы произвели обыск без ордера, Сэм?

– Да, похоже на дешевую провокацию, не так ли?

Адвокат устало покачал головой и спросил:

– Я могу поговорить с ней с глазу на глаз, Сэм?

– Будь моим гостем, – ответил Брюстер.

Мы вчетвером прошли до коридору к комнате для допросов. Брюстер, открыв дверь, кивком головы отпустил полисменшу, которая вышла к нам, в то время как Мелвин Стерн вошел внутрь и сел напротив рыжеволосой Мейб. Брюстер закрыл дверь и спросил нас:

– У кого есть огонек?

Кустис щелкнул зажигалкой, и к тому времени, когда Брюстер раскурил свою сигару как положено, дверь открылась, и Мелвин Стерн, выйдя, спросил:

– Вы забудете о том, что было найдено в магазине, Сэм?

– Что мне надо сделать, расписаться кровью?

– Послушайте, Сэм, я знаю ее отца, и ему есть о чем тревожиться. Мейб – непослушный ребенок, но она не зловредна, и – гм – я пообещал, что вы сделаете ей послабление.

– Посмотрим, – ответил Брюстер, – давайте послушаем, что она скажет.

Мы все ввалились в комнатушку и разместились вокруг девушки. Она криво мне улыбнулась и сказала:

– Тебя надули, красавчик. Я не знала, что ты полицейский, а то бы я никогда на это не пошла.

– Тебе сказали, чтобы ты продала мне именно эту Руку Славы?

– Конечно, у меня в магазине она была только одна. Профессор заявил, что она предназначена для посвящения или чего-то в этом роде, и сунул мне пятьдесят долларов, чтобы эта рука попала именно к тебе.

– А откуда ты узнала, что это именно я, по кольцу?

– Нет, профессор показал мне твою фотографию. Ты был снят в «Уэльском уголке» и играл на чем-то вроде арфы.

– Поляроид? – спросил Кустис.

Мисс Мейб пожала плечами и сказала:

– Вроде бы. Я не разбираюсь в фотоаппаратах.

Я перебил ее своим вопросом:

– Ты уверена в том, что именно он дал тебе эту вещь? Это не мог быть кто-нибудь другой, одетый, как Мерлин Плью?

– Черт, откуда я могу знать? Я никогда не обращала особого внимания на этого старого хрыча. Он выводил меня из себя своим хихиканьем и хромой ногой!

Пит Кустис показал ей фотографию, снятую в морге, и спросил:

– Это он?

Мисс Мейб сделал гримасу:

– Да, это профессор, именно так. А что с ним случилось? Он выглядит мертвым или что-то в этом роде!

– Но вы уверены, что это он? – настаивал Кустис. Девушка кивнула, а я попросил фотографию, чтоб самому посмотреть на него.

Она была не очень приятной. Сэнди Макалпин сделал все возможное, используя воск и пудру гробовщика. Но Мерлин и в жизни не выглядел ангелом, а мертвым ой стал еще более отвратителен на вид. Однако по фотографии было легко узнать того человека, который водил меня на шабаш. Я кивнул и, возвратив фотографию Кус-тису, спросил, откуда она берет свой товар.

Она назвала пару магазинов новинок, и Брюстер записал их адреса. Я тонко улыбнулся и поинтересовался:

– Но не весь же свой товар ты получаешь от этих поставщиков?

– Большую часть, – ответила она уклончиво.

– А как насчет травки? – спросил Кустис.

– Сэм? – вмешался ее адвокат.

Брюстер махнул сигарой:

– Давайте не будем беспокоиться сейчас насчет марихуаны, Пит. И ты тоже, Прайс. Нас сейчас интересует другое.

– Я так и делаю, – сказал я. Затем я спросил ее, откуда она достала магический жезл из человеческой кости. Она взглянула на адвоката, и Мелвин Стерн кивнул.

Пожав плечами, она ответила:

– Я не знаю, он из настоящей кости или нет. Часть товара я получаю от ведьмы культа вуду по имени Мама Палавер. Она откуда-то из Вест-Индии, и у нее есть поставщик, привозящий ей пыль, черепа и то, что она называет свечами из сала покойников.

Кустис взглянул на меня и спросил девушку:

– Эта Мама Палавер – черная?

– Ну конечно, – ответила она. – Вы думаете, бывают белокожие последователи культа вуду?

– Как она выглядит и где живет?

– Я не знаю, где она живет. Где-то за Черри Крик, по-моему. Люди подобных занятий неохотно делятся информацией, а я никогда не совала нос куда не следует.

– Но, черт побери, ты же ее видела! Она толстая, тонкая, молодая, старая или что?

– Похожа на тетку Джемайму, – ответила мисс Мейб. – Она носит цветной платок на голове, и цыганскую юбку, и кучу звенящих украшений. Ах да, у нее на щеках есть отметки.

– Что за отметки?

– Типа шрамов, как будто бы кошка ее поцарапала. Большая кошка. Правда, расстояния между ними одинаковые, и она мне как-то говорила, что это ритуальные отметки африканского племени. По-моему, она говорила, что она – последователь какого-то культа Леопарда или что-то в этом духе. Я не обратила особого внимания. Все эти психи врут.

Сэм Брюстер возвел глаза в потолок и пробормотал:

– За что, о Господи? Разве мало тебе того, что у меня на руках уэльские волшебники и зомби? Надо подсунуть мне еще и чертов вуду-культ Леопарда?

Не обратив на него внимания, Пит Кустис взглянул на меня и спросил:

– Что ты думаешь, Прайс?

– Может быть, – ответил я, – хотя у негритянки, которую я видел в том подвале, не было шрамов на лице.

Я спросил мисс Мейб, с каким акцентом говорила Мама Палавер, и она ответила:

– Она хорошо говорит по-английски. Акцент немного рубленый, британский, с примесью какого-то другого, такого, который можно услышать в Вест-Индии. Однажды она что-то говорила про Ямайку. Ах да, она говорила, что она – марон, хоть я и не знаю, что это такое.

– О Господи! – простонал Брюстер. – Опять надо обращаться в Консульство Великобритании!

Пит Кустис сардонически улыбнулся:

– Негритянское образование может, в конце концов, для чего-то пригодиться, шеф. Мы проходили на уроках маронов в Колумбии. Это племя беглых рабов, бежавших в Голубые горы Ямайки и смешавшихся с местным населением. Британская армия пыталась их выловить, но получила отпор. Так что само собой возник договор по типу «Живи и давай жить другим». Мароны – это ямайский аналог наших семинолов во Флориде. Хотя их племенные обычаи более африканские, чем местные.

– А у них в горах водятся леопарды?

– Откуда же я знаю! Из того немногого, что я слышал о западно-африканском культе Леопарда, я могу заключить, что это мужской культ. Женщины – ведьмы Африки – молятся Мумбо-Юмбо или Деве Марии.

– Не надо лекций по антропологии, Пит, – прорычал Брюстер. – Меня интересует, где она заполучила свои шрамы. Мне просто нужен ее словесный портрет.

– Вы собираетесь ее арестовать? – спросил Кустис.

– Конечно, собираюсь, черт побери! Меня уже замучило это мерзкое дело и…

– По какому обвинению, шеф?

– По какому обвинению? – фыркнул лейтенант. – Свидетельница только что сообщила нам, что она продавала человеческие кости и Бог знает что еще и… ага, понимаю.

– Мумифицированную руку мисс Мейб дал сам Плью. Или кто-то, выглядевший как его близнец, – сказал Пит Кустис. – Мы не можем задерживать эту ведьму культа вуду более семидесяти двух часов, и если мы не предъявим ей что-нибудь серьезное, она уйдет и исчезнет, зная, что мы ею интересуемся!

– Хорошо. Ты хочешь пошнырять вокруг Черри Крик и посмотреть, что ты сможешь о ней узнать? – спросил Брюстер. Кустис кивнул, и лейтенант повернулся к Мелвину Стерну. – Вы можете быть свободны, Мел. Но хочешь, я дам тебе совет?

– Конечно, Сэм. Я всегда рад вас выслушать.

Брюстер указал сигарой в сторону мисс Мейб и сказал:

– Увези ее подальше от меня. Мне безразлично куда, главное подальше. Мы имеем дело с опасными психами, и неизвестно, когда они решат убить и ее тоже! – Внезапно еще одна мысль пришла ему в голову, и он с несчастным видом добавил: – Если окажется так, что они уже ее убили, я вскрою себе вены!

Мы с Кустисом криво усмехнулись. Но адвокат ничего не понял. Он смотрел то на Брюстера, то на свою рыжую клиентку:

– Не совсем уверен, что я вас понял, Сэм. Вот она здесь сидит, живая и здоровая.

– Надеюсь, – ответил Сэм Брюстер. – Я действительно серьезно на это надеюсь. Но понимаешь, Мел, мы в последнее время не считаем это само собой разумеющимся!

В тот вечер я вернулся домой довольно поздно. Однако управляющий ждал меня, подпрыгивая от нетерпения.

– Вам нужно что-то сделать с этим чертовым котом, сержант Прайс! – жаловался он. – Он уже извелся от мяуканья, а из-за замка «Медико», который вы поставили на свою дверь, я не могу туда попасть, чтобы угомонить этого чертова зверя!

– Мой кот? – Я сдвинул брови. – Вы перепутали, Майк. У меня нет кота.

– Ну конечно! – фыркнул Майк. – Шум идет от вашей двери, и во всем здании никто не может заснуть!

– Пойдемте, и вы увидите сами, – сказал я, выуживая ключи из кармана.

– Я так и собираюсь сделать, – пробурчал Майк. – Вы знаете, что домовладелец не разрешает держать в доме животных, сержант Прайс. Я могу потерять работу, если позволю вам держать всяких там хомяков!

Мои холостяцкие апартаменты были на четвертом этаже. Уже с площадки второго этажа я услышал мяуканье. По звуку это был здоровый кот, вопящий от злости или от боли. Я искоса глянул на управляющего и, нахмурившись, спросил:

– Из моей комнаты, говорите?

– Это продолжается уже полвечера! – ответил он.

Я спросил, смотрел ли он на крыше, и он ответил:

– Звук идет прямо от вашей двери, черт побери! Я только что там был, пытался открыть дверь, и слышал, как он скребется, стремясь выбраться!

– Это чья-то шутка, – сказал я, прыгая через две ступеньки. Позади меня управляющий пропыхтел:

– Чья-то шутка! А разве вы мне не говорили, что этот замок дает полную гарантию от взломщиков?

– Предположительно так, – пробурчал я, к этому времени уже слегка запыхавшись. После того, как я услышал о серии грабежей со взломом в округе, я поставил на дверь замок «Медико». Не потому, что у меня было что-то ценное, но я держал дома оружие и прочую амуницию.

К четвертому этажу мы уже слишком запыхались, чтобы говорить. Но невидимый кот восполнял наше молчание своими воплями.

– Господи помилуй! – пыхтел Майк, несясь за мной по холлу к моей двери. – Как будто кто-то отвинчивает ему хвост!

– Если он у него есть, – пробормотал я с беспокойством. Затем, подальше отогнав неприятную мысль, которая вылезла непрошеной из моего подсознания, я сказал: – Скоро мы узнаем, в чем здесь дело! – и вставил ключ в замочную скважину.

Что-то ударилось о дверь с той стороны, и по коридору разнесся громкий, заставляющий холодеть кровь, почти человеческий вопль!

– Господи! – Майк издал вздох ужаса. – Вы лучше бы достали бы пистолет, как вы думаете?

– Глупости! – фыркнул я, поворачивая ключ. Сильный удар повторился, и за ним последовал еще более омерзительный вопль кошачьей ярости. Я пробормотал: – Вы меня убедили!

Вытащив револьвер, я свободной рукой отпер дверь, сказав:

– Отойдите в сторону, Майк.

Затем я повернул ручку, отошел на шаг назад и ударом ноги распахнул дверь.

Ничего не произошло.

Мы уставились в молчаливую темноту моей комнаты. Затем смущенно ухмыляясь, я протянул левую руку внутрь, чтобы найти выключатель.

Внезапная боль пронзила меня. Что-то мощно ударилось о тыльную сторону кисти.

Отдернув руку, я успел провести ладонью по выключателю, и яркий свет залил комнату, в то время как я отпрыгнул назад со вставшими дыбом волосами.

– Что случилось? – резко выдохнул Майк, когда я наткнулся на него и наступил ему на ногу. Затем, так как внутри ничего не двигалось, я рискнул бросить взгляд на тыльную сторону своей ладони.

Из четырех глубоких царапин, расположенных поперек кости, обильно шла кровь. Я слышал, как Майк позади меня воскликнул:

– Ого, ничего себе он вас поцарапал!

Я не ответил. Ничего нового он мне не сообщил.

– Осторожнее, – глупо прошептал он, когда я двинулся на цыпочках вперед, поворачивая револьвер туда-сюда, готовый палить во все, что движется.

Но ничего не двигалось.

Судя по тому, как этот чертов зверь меня поцарапал, он должен был находиться справа от двери. В том конце комнаты не было ничего, кроме большого дивана и двух приставных столиков. Сделав глубокий вдох, я прыгнул в комнату, повернувшись в воздухе, чтобы приземлиться лицом к дивану.

Ничего.

Тот конец комнаты был пуст. Если, конечно, кот не прятался под диваном.

– Видите что-нибудь, сержант? – спросил из коридора управляющий.

– Нет, – ответил я. – Думаю, он под диваном.

Майк неуверенно подошел ко мне, спросив:

– И что теперь?

– Я буду вас прикрывать, а вы отдернете этот диван от стены.

– Это какого черта? – запинаясь, пробормотал Майк, глядя на мою руку. – Там какой-то вид дикого животного, сержант. Лучше мы вызовем специальную службу или что-нибудь в этом роде!

– Давайте, давайте, – ободрял я его. – Если вы дотянетесь с дальней стороны и быстро его отодвинете, диван окажется между вашими ногами и тем, что под ним.

– А если он прыгнет на меня?

– Я снесу ему башку!

Управляющий заколебался. Затем, вспомнив о своем служебном долге, он сказал:

– Ну хорошо. Я попытаюсь. Я попробую. Но если он оттяпает мне ногу, я вас засужу!

В то время как я прикрывал его с безопасного расстояния, он подошел к дивану и, тщательно держась вне линии огня моего револьвера, рывком отодвинул диван от стены на угол в сорок пять градусов.

Там ничего не было, кроме огрызка карандаша и журнала «Тру», который я давно искал.

– Должно быть, он выскочил в окно, – предположил я.

– С четвертого этажа? – Майк подошел к ближайшему окну. – Оно заперто, сержант. Заперто изнутри!

– Значит, он где-то здесь! – заявил я, борясь с истерикой.

Обыск занял немало времени. Но Майк помог мне осмотреть все, что можно. Он осторожно открывал двери, ящики стола, в то время как я прикрывал его своей «коброй». Мы не нашли ни кота, ни какого-либо другого животного, ни мертвого, ни живого. Майк заявил, что дело здесь нечисто.

Я с ним согласился.

– Вы бы позаботились о своих царапинах, – заметил он уходя. Я сказал, что у меня есть йод и бинт, но он возразил: – На вашем месте я бы показался врачу. У этого зверя, может быть, бешенство, судя по его поведению.

Я начал было отрицательно качать головой, но затем понял, что он прав. Я пообещал ему позвонить и договориться о встрече с полицейским хирургом, и он вышел, качая головой и бормоча что-то про негров. Я уже хотел закрыть дверь, когда до меня дошло, о чем он говорит, и я его остановил:

– Что там насчет негров, Майк?

– Они приносят крыс, – ответил он, поворачиваясь ко мне, – чертовы негры приносят крыс и неизвестно, что еще, если живут неподалеку.

– Я не знал, что здесь есть негры, – сказал я. Мои апартаменты находились на улице, где жили белые среднего достатка, и только две черные семьи и врач из Вест-Индии с женой, но они жили здесь уже давно. Майк, по-видимому, имел в виду новоприбывших.

Я был прав в своем предположении.

– Я не знаю, у кого они сняли комнаты, – сообщил Майк. – Но я уже несколько раз видел поблизости по-настоящему дрянных негров. Я ничего не имею против приличных людей, вы же понимаете. Но когда они одеваются в лохмотья и странные одежды…

– А как они выглядят, Майк? – перебил я. – У меня есть причины спрашивать.

Управляющий пожал плечами:

– Как выглядит любой дрянной негр? Одна из них – толстая мамаша в большом красном платке! на голове. Другие двое, должно быть, ее сыновья. Два молодых парня с африканскими прическами и в брюках клеш.

– У этой женщины есть шрамы на лице?

– Господи, я не знаю. Никогда их вблизи не разглядывал. Как я говорил, я даже не знаю, кто сдает им комнаты. Впрочем, это мы скоро узнаем. Я таких негров видывал и раньше. Как только погода будет теплее, они будут постоянно торчать на переднем крыльце.

Я неопределенно кивнул и спросил, не помнит ли он каких-либо конкретных дат встреч с ними.

Он не помнил. Он видел этих странно одетых негров раза два несколько дней или недель назад, но не помнил когда. Я поблагодарил его за информацию и закрыл дверь.

Затем я пошел в ванную и обработал свои порезы. Они были глубокие, а йод жегся, как огонь. Я чувствовал себя немного глупо, занимаясь этим, но я знал, что такое бешенство, и предпочел бы выглядеть глупым, но не быть мертвым. Поэтому я позвонил в Седьмой округ и узнал домашний телефон нашего терапевта.

Я набрал его номер, и ответила секретарша. Она сказала, что не имеет понятия о том, когда он придет, и пообещала, что он позвонит мне сразу же, как только она сможет ему об этом сообщить.

Я заварил себе кофе и уселся с журналом, который я нашел под диваном. Журнал был старый, но я его потерял, не прочитав и половины.

К тому времени, как я его дочитал, в моих порезах уже начало чувствоваться биение крови.

Включив переносной телевизор, я просмотрел конец передачи «Представление Джонни Карсона» и новости. Затем начался фильм, который я уже видел, и я встал, чтобы переключиться на другой канал.

Я поплыл по комнате, как шар, наполненный газом, а мои ноги висели в воздухе над ковром!

Уставившись вниз, я задохнулся от изумления: «Что за черт!» Я медленно поднимался к потолку, по-дурацки болтая в воздухе ногами!

– Вот именно, что за черт, кауван! – отозвался глубокий голос, за ним последовал сардонический смех, и невидимые голоса вокруг захихикали:

– Что за черт, что за черт, что за черт, что за черт!

– Эй, полегче! – сказал я себе. – Тебе это, должно быть, снится, Морган, приятель!

Почувствовав, как моя голова ударилась о потолок, я в отчаянии приказал себе проснуться. Но, по всей видимости, я не спал, а если и спал, то, несомненно, проснуться не мог. Я лежал или, вернее, плавал теперь прямо под потолком, глядя вниз и убеждая себя, что этого не может быть.

Но все детали вокруг были видны так же четко, как и всегда. Не было ни ощущения нереальности происходящего, ни сонливой неясности, кроме того, что я плавал в воздухе. Я заметил журнал, лежащий внизу на диване, и каждая буква была ясно видна. Мне хотелось, чтобы эти чертовы буквы хотя бы стали колебаться! Но все внизу, казалось, в полном порядке. Если можно принять за норму тот факт, что я плавал в воздухе, то все было совершенно нормально.

– Затем голос из телевизора спросил:

– Почему ты борешься против нас, предатель? Ты хотел знать, что значит быть колдуном, не так ли?

Я сдвинул брови и ответил Джонни Карсону:

– Я не знал, что ты говоришь на уэльском.

– Ты еще очень многого не знаешь, Морган Прайс, или Овэйн Арфист? – сказал Джонни Карсон, ухмыляясь мне из телевизора, причем выражение его лица приобрело какой-то зловещий оттенок, которого я никогда раньше не замечал. Затем я внезапно вспомнил кое-что и заявил ему:

– Эй, твое представление окончилось! Сейчас должны показывать вестерн, черт побери!

– А я на тринадцатом канале, – объяснил Джонни Карсон, обнажая два острых клыка.

– Здесь тринадцатый канал не принимается, – сказал я, и он ответил:

– Большинство так и думает, Овэйн Арфист. Это надо уметь – включить тринадцатый канал после полуночи в наших владениях!

Последнее его замечание мне почему-то показалось забавным, и я засмеялся. Голоса эльфов вокруг подхватили мой смех, а Джонни Карсон огрызнулся:

– Ты будешь смеяться по-другому, когда солнце полуночи покончит с тобой, кауван!

– Ох, заткнись, – фыркнул я. – Ты плод моего воображения. Это все мне, должно быть, снится!

– Почему бы тогда тебе не проснуться? – предложил Джонни Карсон.

– Xopoшo! – сказал я и открыл глаза.

Я лежал на диване, глядя в потолок, близ которого я только что находился. Красноватый свет телевизора отбрасывал на него мерцающие тени.

– Господи, ну и кошмар! – пробормотал я, садясь на диване.

Посреди комнаты, обрисованная багровым светом, идущим из моего черно-белого телевизора, темная фигура медленно расправляла перепончатые крылья и говорила:

– Я ждал, пока ты проснешься, самозванец!

– Господи Иисусе! – взвизгнул я, пытаясь отъехать назад по дивану.

– Иисус теперь тебе не поможет, предатель! – сказал Лью Длинная Рука, и зеленое пламя рвалось у него изо рта, извиваясь вокруг ужасной позолоты, черт, в то время как он, не двигаясь с места, тянул ко мне руки, и тянул их ко мне, и тянул!

Когти на его шестипалых лапах дымились, все ближе и ближе придвигаясь к моему лицу, а руки его растянулись уже футов на десять! Захлебываясь от страха, я вывернулся и бросился к окну, нимало не заботясь о том, как далеко внизу была земля, а равно и о том, смогу ли я еще летать, если брошусь головой вперед в окно.