Текст книги "За кроваво-красной дверью"

Автор книги: Лу Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Добраться до какой цели? – спросила Пат.

– Если бы мы это знали, – ответил Кустис, – дело было бы уже раскрыто.

– Может быть, у них нет никакой настоящей цели, – задумчиво сказал я. – Может быть, мы просто наблюдаем, как они бредут по болоту своего психоза.

– Я так не думаю, – возразил Кустис. – Кто бы ни был за всем этим, он более чем просто тронувшийся. Но они действуют слишком последовательно, чтобы можно было подумать, что у них нет никакого мотива.

– И это ты называешь действовать последовательно? – фыркнул я.

Кустис кивнул и сказал:

– Прежде всего ясно, что они убирают одного члена секты за другим. Если предположить, что они начали с тринадцати, у них скоро не останется потенциальных жертв!

– И что, по-твоему, тогда будет? – спросил я.

Кустис мрачно улыбнулся и ответил:

– Заметя свои следы, они будут свободны, чтобы заняться теми, из кого они на самом деле нацелились.

– А на кого они нацелились?

Кустис остановился в дверях:

– На тебя, для начала. Я не знаю, под каким номером ты и я стоим в их списке. Но лучше не узнавать это опытным путем, не так ли?

После того, как он ушел, нам обоим долгое время нечего было сказать. Потом Пат взглянула на часы и спохватилась:

– Боже мой, уже поздно.

– Хочешь я отвезу тебя домой?

– Я не знаю, чего я хочу, Морган. Я так напугана, что просто и думать боюсь, что мне придется остаться одной!

– Тогда оставайся, – улыбнулся я, пытаясь говорить небрежно.

Трезвым взором Пат уставилась на меня и спросила:

– Ты действительно не шутишь, Морган?

– Нет, – ответил я, – понимай, как хочешь.

– Не знаю… – тихо сказала она, еще раз взглянув на часы.

В конце концов она, конечно, осталась.

Она провела со мной и следующую ночь, и следующую за той – провела бы. Но я слишком забегаю вперед.

Понедельник, несмотря на стремление Пита закругляться с этим делом, оказался довольно пустым. Я отдал в лабораторию подозрительный кофе и узнал, что Сэнди Макалпин назначил на этот день повторное вскрытие Мерлина Плью.

Я, конечно, присутствовал. Пита Кустиса не было. Он работал над своей теорией о том, что тела Мамы Палавер и ее сына должны быть неподалеку от того места, где они избавились от тела Мерлина. Но мы не могли раскапывать все могилы на кладбище Гленвуд, и этот настойчивый полицейский засел за бумаги. Он хотел сузить круг поиска до таких пределов, чтобы можно было получить ордер на эксгумацию.

Это было уже третье вскрытие мокрых останков Мерлина Плью, если так можно было назвать то, что находилось на столе. Макалпин с ассистентами и так уже разделал его на части за прошлые два раза, так что зрелище было действительно тошнотворное.

Когда они кончили, я нашел Макалпина в дезинфекционной и спросил, нашел ли он что-нибудь новое. Судебный медик поморщился, изучая свои только что продезинфицированные руки и вздохнул.

– Они пропустили небольшую деталь. Они хитрые, как черти, и им так это и сошло бы с рук, если бы столько людей не видели его совсем недавно, ну мы и нашли у него в костном мозге жизнеспособные агранулярные лейкоциты.

– И для этого вам потребовалось ломать кости, да? – кивнул я и потом спросил: – А что это означает, что вы нашли эти жизнеспособные как-их-там-зовут, доктор?

– Это означает, что он был мертв совсем недолго для того, чтобы успеть разложиться, – твердо ответил Макалпин. – Какой-то хитрозадый сукин сын открыл ему бедренную артерию и накачал его концентрированным пепсином. Затем ему сделали клизму из соляной кислоты и мясной приправы-размягчителя в смеси с питательным бульоном, чтобы размножились бактерии. Эта гадость давно ушла в землю к тому времени, когда вы его раскопали!

– Я знаю, – я поморщился, – от него невозможно пахло!

– О, это происходит быстро в закрытом гробу. – Макалпин пожал плечами. – Кислота создает много газа, и когда от энзимов отделяется метан и сероводород…

– Оставьте детали при себе, – перекосившись, перебил я. – Зачем, как вы думаете, они оттяпали ему ступни и кисти рук?

– Это затруднило бы опознание, если б его нашли прежде, чем от него останутся только кости и мокрое место, – сказал Макалпин. – Его уродливая ступня была бы важным указателем, даже у скелета. И там же была какая-то чепуха насчет мертвой руки? Я не проводил на ней эти тесты. Но, я помню, речь идет о костях руки, опущенных в парафин, и об отпечатках пальцев?

– Имеется в виду, что Мерлин был волшебником, – объяснил я. – Он специально позаботился о том, чтобы к нам в руки попала мумифицированная рука с его собственными отпечатками пальцев. Он был большой шутник.

– Может, это была тонкая резина, высушенная прямо у него на руке и надетая на другую руку?

– Резина или какая-то жирная пластмасса. Кончики пальцев сгорели первыми. Так что нам придется сделать попытку научно объяснить, как он это сделал. Он же не мог знать, производя со мной эти трюки, что с ним самим сыграют трюк, когда он станет уже не нужен.

– М-да, – вздохнул Макалпин. – Ваш сотрудник, Кус-тис, сказал, что у него для меня заготовлена еще пара чернокожих. Это мужчина и женщина?

– Если мы найдем, где их закопали.

– Это сделала та же шайка?

– Мы так думаем.

– Восхитительно. Я имею в виду, что я просто без ума от состояния, в котором они оставляют для меня своих мертвецов! Куда же подевались приятные, нормальные убийцы, действующие топором, и сексуальные маньяки?

На девушке из судебно-медицинской лаборатории был белый халат на два размера меньше, чем нужно, а волосы на лбу были обесцвечены и разделены посредине наподобие готического собора. Она нашла меня в кабинете лейтенанта Брюстера и спросила, не глотал ли кто-нибудь того, что она невозмутимо назвала «это дерьмо». Из ярлыка, который она принесла, я заключил, что она имела в виду мой быстрорастворимый кофе. Я сообщил ей, что выпил по меньшей мере две чашки перед тем, как взлететь в воздух наподобие воздушного шара, и она пробормотала:

– Вы, должно быть, здоровый, как бык, или вы любите слабозаваренный кофе. Здесь полно Атропа Белладонна, Хиоциамус нигер и старого доброго ЛСД.

– Я знаю, что такое ЛСД, – сказал Брюстер, – но назовите еще раз остальное.

– Белладонна и белена, для невежд, – фыркнула девица – Мы не можем определить, хотели ли вас убить, запустить в далекое путешествие или и то, и другое.

– Галлюциногены и аконит не соответствуют друг другу, – сказал Брюстер.

Я не знал, о чем они оба говорят, и так им и сказал.

– Я думаю, здесь шла работа с противоположными целями, Морган, – объяснил Брюстер. – Зачем добавлять белены и ЛСД тому, кому ты уже подсыпал белладонны?

– Чтобы он жил в кошмаре, пока не умрет? – предположил я.

Девушка из лаборатории отрицательно покачала головой:

– Я бы сказала, что ваш кофе был отравлен дважды. Может, и три раза, если принять во внимание ЛСД!

– Подождите. – Я моргнул. – Вы думаете, меня хотели отравить двое разных людей?

– Почему бы и нет? – сказал Сэм Брюстер. – Разве с самого начала члены этой шайки не действовали с противоположными целями? Ты не раз был у них в руках, Морган. Тем не менее по какой-то причине они не убили тебя.

Я кивнул:

– Мы знаем, что они умеют убивать. У Сэнди Макалпина целый холодильник мертвецов. Так почему же я оказался таким удачливым?

– Гленда, Добрая Волшебница Севера? – улыбнулся Брюстер.

– Позвольте, вы думаете, что я нахожусь под защитой кого-то из этой группы?

– Именно так оно и выглядит, приятель. Ты был в полной их власти в том подвале на складе. Из твоего револьвера они могли застрелить тебя вместо Плью и кота. Но, по какой-то причине, они ничего тебе не сделали.

– Зато потом подсунули мне отраву! – поправил я.

– Атропа белладонна – ужасный яд, – добавила девушка из лаборатории. – Другу ее не подсыпают.

– Давайте посмотрим на это по-другому, – предложил Брюстер. – Глава группы приказал, чтобы тебя не убивали, по какой-то причине. Но кто-то другой имеет зуб на тебя и попытался прикончить тебя на стороне.

– Мерлин Плью? – Я наморщил лоб.

– Он был мертв, когда тебя отравили.

– Да, но он или Мама Палавер могли отравить мой кофе за несколько дней до этого, и, если они поругались насчет того, как избавиться от моего драгоценного тела, этим можно было бы объяснить внезапное исчезновение Плью и его компании.

– Может быть, – кивнул Брюстер, – но все равно у нас остается множество «почему». К примеру, почему шайка психов-убийц должна нарушать свои обычные правила и оберегать полицейского.

– Их план, по-видимому, состоит в том, чтобы убедить нас, что они преследуют цель, которую на самом деле они не преследуют, или наоборот, – сказал я. – А мертвый полицейский им в этом не сможет помочь, как ни говорите!

– Мы ходим по замкнутому кругу, – сказал Брюстер.

– По-видимому, таков их модус операнди,[6]6
  Образ действия (лат.).


[Закрыть] – сказал я. – Если бы хоть кто-то из нас смог вырваться из этого замкнутого круга и взглянуть на дело свежим взглядом, мы бы узнали, почему они хотят, чтобы мы ходили по замкнутому кругу!

Прогулочным шагом вошел Кустис, и Брюстер спросил его, где он, черт побери, болтался, Кустис ответил:

– Прокат автомашин, бюро регистрации смертей, кладбище Гленвуд. В таком порядке. Люди из проката нашли сегодня утром брошенный фордовский грузовичок через два квартала от кладбища. Номера были сняты с катафалка, принадлежащего владельцу похоронного бюро, находящегося на той же улице, что и храм Мамы Палавер. Он был очень удивлен, когда узнал, что ездил по городу с номерами, зарегистрированными на чужое имя.

– В грузовичке что-нибудь нашли? – спросил Брюстер.

– Внутри все было вымыто с помощью шланга с водой и протерто масляной тряпкой. Но на шинах сохранились следы песка с кладбища. Так что Зомби Джонс, вероятно, говорил правду о том, что грузовик использовали для перевозки гробов.

– Звучит логично, – сказал Брюстер, – а как насчет бюро регистрации смертей, и что ты нашел на кладбище?

– Я искал свидетельства о смерти и захоронении за последнее время. Я полагаю, что поскольку эта шайка теряет своих членов, они испытывают недостаток в землекопах.

– Они предпочтут засунуть Маму Палавер с компанией в мягкую землю, – согласился я.

Кустис кивнул, но добавил собственное примечание:

– Или в мавзолей. На кладбище Гленвуд около сорока семейных склепов, а взломать дверь легче, чем копать могилу, даже в мягкой земле. Именно это я там и искал.

– Нашел что-нибудь интересное? – спросил Брюстер.

– Ни на одном из склепов, которые я осмотрел, нет следов взлома. Но это не значит, что у кого-нибудь не может быть лишнего ключа, о котором не знает директор кладбища. Я потребовал у них список семейных склепов, находящихся в частном владении, и даты их официальных посещений за последнее время.

– Они предпочтут воспользоваться таким, который не посещается, – подумал я вслух. – Сколько гробов бывает в одном склепе, интересно?

– В среднем около дюжины, – сказал Кустис. – В старых бывает больше. Сейчас склепы строят не так, как раньше.

– Дюжина пойдет, если принять во внимание, что в их группе тринадцать членов, – сказал Брюстер.

Я спросил:

– Ты думаешь, Пит, что в этом все и дело? Что их руководитель или руководительница хочет остаться в одиночестве?

– Сомневаюсь, – ответил Кустис. – Прежде всего, если верить Зомби Джонсу, они страдали от недостатка людей еще до того, как мы до них добрались. Джонс говорит, что и раньше шабаши становились невыносимыми для некоторых членов. Тот шабаш, что был разыгран для тебя, был весьма степенным по сравнению с настоящим. Он говорит, что они занимались сексуальными оргиями с ЛСД в доме госпожи Сибиллы, пока он не сгорел. Похоже, это была смешанная группа чернокожих и белых, которые были без ума от секса, садизма и мгновенного душевного воссоединения, в таком порядке. Они встречались голыми или с голым задом, в диких масках. Джонс говорит, что явным лидером группы была белокожая шлюха с хорошей фигурой, которая носила позолоченную кошачью маску и занималась ненормальными развлечениями с помощью своего жезла в виде фаллоса. Он говорит, что она как-то уговорила его заняться сексом в позе «шестьдесят девять» однажды ночью и заездила его чуть ли не до смерти.

Брюстер поморщился:

– Похоже, это действительно очень болезненная дама. Джонс ни разу не видел ее лица?

– Нет, – сказал Кустис, – но он говорил, что у нее на левой груди есть родинка, похожая на землянику.

Брюстер задумчиво на меня посмотрел и спросил:

– Ты никого не знаешь с родинкой на левой груди, Прайс?

– Нет! – фыркнул я, чувствуя, что уши у меня начинают краснеть. – И кое-кто из тех быков в сбруе, что вы поставили у моей квартиры, слишком много болтает!

– У него был приказ – докладывать обо всех, кто входит или выходит из твоей квартиры. – Брюстер пожал плечами. – Если ты хочешь, чтобы все видели, как дамы уходят от тебя в шесть часов утра, это твое дело. Но давай не будем дуться на человека, выполняющего свою работу, а?

Я не ответил.

Кустису, казалось, было очень неловко, когда он мягко спросил меня:

– Это не такой вопрос, который один джентльмен может задавать другому, Прайс. Но ты же знаешь, разве не так?

– Ты хочешь знать, сплю я с Патрицией Вагнер, да?

– Нет, – вздохнул Кустис, – просто нет ли родинки у нее на…

– Я сказал вас, что нет, черт побери! – оборвал я. – Я больше ничего не хочу об этом слышать, ясно?

– Четко и понятно. Тема закрыта, и извинения принесены, – трезво ответил Кустис.

Брюстер, казалось, так же как и я, стремился сменить тему. Он спросил Кустиса, не могла ли болезненная извращенность руководительницы шабаша в кошачьей маске навести ее и ее ближайших последователей на мысль замести следы. Кустис сдвинул брови и задумался, пока лейтенант развивал свою мысль:

– Предположим, что на одной из этих оргий они кого-то убили. Разве они не захотят убрать как можно больше свидетелей?

– Да, но зачем вовлекать в это нас? – спросил Кустис. – Мы не знали, что эта шайка вообще существует, пока они сами не привлекли наше внимание к своей деятельности. Зачем им нужно было водить нас за нос, пугать Прайса, если они просто хотели избавиться от Плью и компании чернокожих из Черри Крик? Черт, они бы могли убить Плью, Маму Палавер и дюжину других, и мы бы никогда об этом не узнали!

– Хорошо. Значит, они хотели, чтобы мы знали, – сказал Брюстер.

– Знали что, Сэм? – спросил я тихо.

– Я боялся, что именно это ты и спросишь, – вздохнул лейтенант.

Холостяцкие квартиры обладают множеством удобств – для одного, но если спать там вдвоем, возникает множество проблем. Мой раскладной диван фирмы «Кастро» был достаточно широк для меня и Пат. Но в раскрытом виде он оказывался под лампой на потолке, и она жаловалась, что из-за этого она не может заснуть.

О себе я мог сказать то же самое. Вместе с управляющим Майком мы забрались под крышу и привинтили лампу к несущим балкам с помощью болтов с контргайками. Я также поставил второй замок «Медико» на люк, выходящий на пожарную лестницу, и полицейскому, стоящему на страже, было приказано держать ее под наблюдением. Однако, когда я лежал ночью на диване и по потолку пробегали отсветы от проходящих машин, я так и ждал, что эта чертова лампа откроется, кто-то высунется и скажет: «Ага!»

Пат настаивала, что ей не так мешает спать кто-то, как что-то.

Она, очевидно, так и не простила мне, что я упомянул о сове Мерлина Плью, если она у него вообще была. Пытаясь ее успокоить, я заметил, что он очень много врал. Но она, несомненно, была права в том, что человек, который смог раздобыть мумифицированную человеческую руку, без особых проблем сумел бы достать и пару сов!

Наконец я встал, достал из стенного шкафа кобуру с револьвером, положил ее на пол в изголовье и прикурил две сигареты. Передав ей одну, я ободряюще улыбнулся при мерцающем свете зажигалки и спросил:

– Ну как, теперь ты чувствуешь себя в большей безопасности, котик?

– Я бы чувствовала, если бы он был прямо под подушкой. – Ее передернуло.

Я отрицательно покачал головой:

– Может, ты и будешь чувствовать себя лучше. Но вряд ли будешь в большей безопасности. Заряженный револьвер под подушкой может сделать «бум-бум»!

– Я думаю, – вздохнула она, глубоко затягиваясь. – А что, если… что-нибудь случится, пока мы спим?

– Черт, нам же все-таки нужно хоть когда-то поспать! – Я пожал плечами. – Полночь уже миновала, и нам обоим завтра на работу, не забыла?

– Тебе, может быть, и надо, – поправила она, – но я взяла отпуск, пока с этими ужасными делами не будет покончено!

– Да? – Я нахмурился. – Ты уезжаешь?

– Домой, в Аллендорф. – Она кивнула. – Я сказала в университете, что мне нужен отдых, и, честно говоря, мне не нужны эти деньги.

– Имеет смысл. И я думаю, что сам буду чувствовать себя лучше, зная, что ты в безопасности. Но, черт бы побрал, мне будет недоставать тебя, котик!

Она придвинулась ближе, простыня упала с ее безукоризненной груди, белой в бледном свете, идущем от жалюзи на окне, и пробормотала:

– Без тебя я тоже буду скучать, дорогой. Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной.

– Но у меня есть работа, котик, – сказал я. – Кроме того, что подумают твои родственники, если я притащусь вместе с тобой? Я имею в виду, что мы вряд ли сможем быть вместе, как сейчас, под надзором твоих родственников Краутов, исправно посещающих церковь, разве нет?

– У тети Люси несколько более широкие взгляды, чем ты думаешь, – сказала Пат. – Кроме того, ты всегда можешь сделать из меня честную женщину, как известно.

– Это предположение или предложение? – улыбнулся я.

Она рассудительно ответила:

– Сейчас не високосный год. Но нам обоим могло быть и хуже, и, черт побери, у меня такое чувство, что я в тебя влюбилась!

– Закрадывается понемногу, не так ли? – Я кивнул, потушил свой окурок и мягко вынул сигарету из ее пассивных пальцев. В течение долгого и приятного времени мы слишком были заняты любовью, чтобы говорить. Но потом, когда я уже засыпал, а ее растрепанная голова покоилась у меня на плече, она пробормотала:

– Морган?

– М-м-м?

– Пожалуйста, поезжай со мной. Ты не обязан жениться на мне так быстро, но…

– Я хочу на тебе жениться, – сказал я. – Но уехать сейчас невозможно. Я не могу исчезать, пока дело не закончено, и, кроме того, у меня есть ощущение, что скоро мы разберемся в этом ненормальном деле!

– Когда разберетесь, – вздохнула она, – ты приедешь ко мне в Аллендорф?

– Котик, – пообещал я. – Будь чуть-чуть более терпеливой, и я найду тебя, где бы ты ни была!

Когда мы целовались, никто из нас не мог предположить, насколько ужасающе пророческими окажутся мои слова. Откуда я мог знать, когда погружался в сон темной и ветреной октябрьской ночью, что эта ночь на самом деле была чернее, чем я думал, и что в течение стольких последующих ночей сон для меня будет невозможен?

На заре я подвез Пат до университетского городка, чтобы проводить ее в Аллендорф. Затем, уверенный по крайней мере в ее безопасности, я начал свой день в необоснованно оптимистическом настроении. По пути на работу я проехал мимо дома дяди Дэя. Я знал, что он спит, но я хотел убедиться, что люди, которых мы поставили неподалеку, не спали. Они бодрствовали и сообщили мне, что вокруг все было вполне гигиенично, так как никаких грязных типов не появлялось. С облегчением я услышал, что ночью у дяди Дэя не было никаких посетителей. Однако водитель машины мог бы выбрать сравнение и получше, когда сказал:

– Всю ночь было тихо, как в могиле.

Я подумал, не вернуться ли мне и не разбудить ли дядю Дэя. Однако нарушать его отдых в такое время было глупо. Впоследствии я много раз думал, не получилось ли бы все совершенно иначе, если бы я зашел к нему. Брюстер все время мне твердил, что дело было уже на мази, и я ничего не смог бы сделать такого, что могло бы потом изменить ход событий, в конце концов, но… Черт! Я опять забегаю вперед!

Мы с Питом Кустисом провели утро, нажимая на дверные звонки. Зомби Джонс, все еще находившийся в тюрьме, дал ему список имен прежних членов группы госпожи Сибиллы.

В большинстве случаев мы потерпели неудачу.

Ведьмы и колдуны, которых знал Джонс, были, по-видимому, побочными членами группы госпожи Сибиллы. Большинство адресов – вблизи Боттома и гетто Черри Крик. Группа, очевидно, разлетелась на все четыре стороны.

Кроме одного несостоявшегося колдуна по фамилии Сойер. Его полное имя было Нельсон У. Сойер, и он все еще являлся владельцем спортивного магазина – единственный известный Джонсу его адрес. Сойер оказался холостяком лет сорока, который отозвался о себе как о бабнике и, казалось, был рад поболтать о своем коротком пребывании в группе.

– Мне нечего скрывать, – сказал Сойер, когда я предъявил ему свое удостоверение. Очевидно, он говорил правду. Я расспрашивал его, а Пит Кустис лениво рылся в охотничьих и рыболовных снастях, разложенных на полках. Сойер объяснял, что он любит присоединяться к компаниям и «пойдет на все, чтобы познакомиться с новыми девочками».

Его воспоминания о группе госпожи Сибиллы не были особенно счастливыми.

– Они просто больные, – сказал игривый продавец спорттоваров. – Я имею в виду, что я лучше трахну девицу, чем буду ее есть, понимаете? Когда я прослышал об этих играх и развлечениях в голом виде, которые старая шлюха устраивала в своем доме, я внезапно заинтересовался оккультизмом. Только их церемония посвящения была несколько чересчур. Я имею в виду, что я могу преподать даме урок по-французски, если это ее возбуждает. Но когда они мне заявили, что я должен поцеловать пенис этого старого хрыча, я им сказал, что они меня с кем-то путают. Может, я что-то на этом и теряю, а может, и нет. Но я никогда не интересовался гомосексуализмом!

– Вы ушли из группы?

– Несомненно, ушел! А вы бы разве не ушли?

– Если бы смог. И вас никто не пытался остановить?

– Что значит остановить? Я еще в форме, понимаете? Я имею в виду, что если я хочу уйти, я ухожу. Даже в аду похолодает, если вы попытаетесь заставить меня иметь дело со старым хрычом с хромой ногой!

Подошел Пит Кустис с удочкой странного вида и спросил:

– Не возражаете, если я вставлю в нее батарейку?

– Пожалуйста, – сказал Сойер, указав на коробку с батарейками. – Это последнее слово в спиннинговой ловле. Нажмете на кнопочку, и чертова штука наматывается сама при помощи электричества.

Кустис стал собирать снасть, а я попросил Сойера описать членов группы, присутствовавших на шабаше, на котором был и он. Задумчиво наморщив лоб, он сказал:

– Это была смешанная толпа. В основном женщины. Там была эта старая белокожая шлюха, госпожа Сибилла, толстая цветная женщина, маленькая блондинка великолепного сложения… Думаю, что это была блондинка. Я имею в виду, что я не видел ее волосы из-за маски. Но у нее были светлые волосы, и я с удовольствием бы с ней поразвлекся, если бы не эта ерунда с целованием…

– Давайте займемся описаниями.

– Хорошо, но на большинство этих придурков я не обратил особого внимания. В основном это настоящие неудачники, только голые.

– Вы не заметили женщину хорошего сложения с родинкой на левой груди?

– Нет. И думаю, что уж я бы заметил, если бы она там была. Лично я очень ценю верхние части в женщине. За исключением той блондинки, они в большинстве были совсем непривлекательны.

– Когда вы были на этом шабаше?

Сойер подумал.

– Три или, может, четыре месяца назад. Они сказали, что наложат на меня проклятие за то, что я ушел таким образом. Но, как видите, я еще дышу.

Позади меня Пит Кустис забросил блесну вдоль магазина, и катушка автоматически, с металлическим воем, смотала леску.

Сойер обиженно на него взглянул и заметил:

– Эй, осторожно, приятель! Вы можете изрядно пораниться этой блесной!

– Ага, – пробурчал Кустис, забрасывая во второй раз. Я спросил Сойера, как он впервые узнал об этой

группе, и он сказал:

– Рыжая девица, у которой есть магазин в Боттоме, пригласила меня. Она продавала им магическую чертовщину, и мы подумали, что это может быть очень возбудительно.

– Это, должно быть, девушка по имени Мейб?

– Да. Ее их развлечения отвратили так же, как и меня. После того, как мы ушли оттуда, мы закончили ночь в мотеле. Она очень хороша в постели. Правда, как и я, слишком прямолинейна в сексе.

Пит Кустис закинул электрический спиннинг в третий раз и сказал:

– Я бы показал эту штуку лейтенанту. Помнишь тот странный звук, который я слышал, когда меня тяпнула за шею то ли сова Мерлина Плью, то ли кот госпожи Сибиллы?

– Да, – я кивнул, – этот самый звук, а?

– Похоже на то, – сказал Кустис. – Склеить липкой лентой четыре блесны – и любой рыбак средней руки достанет тебя этой снастью с расстояния в тридцать футов!

– Вы когда-либо продавали такие вещи госпоже Сибилле? – спросил я Сойера.

– Этой старой ведьме? – улыбнулся Сойер. – Вы смеетесь!

– У вас не сохранилось записей о том, кто мог недавно купить такой спиннинг?

– Господи, нет! Достаточно того, что я регистрирую продажу оружия. Кроме того, вы можете найти такие спиннинги в любом спортивном магазине.

– Что же, вряд ли мы сможем найти что-нибудь более подходящее, – сказал Кустис и добавил: – По крайней мере, сова Мерлина Плью нашла свое объяснение. Она меня тоже начинала нервировать!

Сойер сказал:

– Погодите, вы говорите, что эти полусумасшедшие ведьмы начали дубасить друг друга рыболовными снастями?

– Вы почти угадали, – кивнул я.

– Господи помилуй! – поразился Сойер. – Думаю, мне повезло, что я вовремя от них ушел, а?

Мы с Кустисом переглянулись. Затем я сказал:

– Вам, может быть, повезло гораздо больше, чем вы думаете, приятель!

Когда мы закончили с Сойером, уже наступило время ленча. Но мы оба чувствовали, что важнее сообщить Сэму Брюстеру обо всем, что мы узнали. Мы поехали обратно в Четырнадцатый округ. Брюстер угрюмо жевал свой обычный бутерброд с ветчиной и сыром и ржаным хлебом, который его жена упаковала для него в обычный коричневый бумажный пакет. С тех пор как я начал работать с лейтенантом, я так и не смог определить, делал ли он это из хорошего отношения к полиции или из хорошего отношения к своей жене.

Мы рассказали ему все, что узнали.

Вместо блесны Кустис связал вместе четыре тройных крючка. В пути, когда я вел машину, он экспериментировал с изолентой, и на предмет, который он бросил на стол Брюстеру, было страшно смотреть. Лейтенант рассмотрел сооружение из четырех крючков и пробурчал:

– Очень похоже на кошачью лапу.

– Заметьте, что эти тройные крючки могут царапать в любом направлении, как бы они ни упали, – убеждал я. – Тот шутник в моей квартире действовал через осветительную лампу. Он достал меня, когда я тянулся к выключателю. Затем он нажал на кнопку, и – р-раз! Крючки прошли по тыльной стороне руки и оказались наверху еще до того, как я опомнился!

– Искусный, должно быть, рыбак, – сказал Брюстер. Затем ему пришла в голову еще одна мысль, и он спросил: – А как насчет света? Почему свет загорелся, если кто-то использовал отверстие от лампы, чтобы забраться в твою комнату?

– Провода перерезаны, и в это место был вставлен более длинный кусок гибкого провода, – объяснил я. – Одна сторона лампы, со стороны окна, была не полностью привинчена к болтам на потолке. Когда я зажег свет, он смотал свои когти и втянул лампу на место. В это время я в холле наступал Майку на ногу.

– Модус операнди был практически таким же, когда он – или она – напал на меня, – сказал Кустис. – Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что он мог сидеть на крыше моего гаража, когда крючки задели меня за шею. К тому времени, когда я повернулся…

– Я знаю, ты искал животное внизу на земле, – перебил лейтенант. – Вы говорите, этот тип, Сойер, утверждает, что наша рыжая продавщица входила в эту команду?

– Он говорил, что она была на одном или двух шабашах, – ответил я.

– Все равно, она должна была это нам сказать, – заметил Брюстер. – Мне, наверное, придется еще раз побеседовать с мисс Мейб, если другие ниточки никуда не приведут.

– Какие другие ниточки? – Я наморщил лоб. – По-моему, мы все еще бродим впотьмах, лейтенант…

– Мы сужаем круг, – сказал Брюстер загадочно. Затем он взглянул на Кустиса. – Пока тебя не было, Пит, звонила мисс Клюни из Консульства Великобритании. Она сказала, что твое предчувствие насчет лорда Ха-Ха подтвердилось.

– Кто это лорд Ха-Ха? – спросил я.

Брюстер не успел ответить, так как Кустис сказал:

– Лорд Глиндиверт, Прайс. Я запросил о нем дополнительную информацию.

– Ничего себе! Не говорите мне, что он тоже убит! Кустис засмеялся:

– Все еще жив и здоров и наслаждается своим медовым месяцем. Та Пауэлл, на которой он женился, не имеет никакого отношения к Цинтии Пауэлл. Просто хорошо сложенная артистка из театра Виндмилл, в Мэйфере. Она даже не из Уэльса, просто фамилия такая. Родилась в Ист-Энде, в Лондоне.

– Вы почему, ребята, не идете на ленч? – спросил Брюстер. – Вы мне не потребуетесь в ближайшие два часа.

У меня в животе бурчало, так что ему не пришлось повторять это дважды. Я спросил Пита, где он собирается перекусить, но он сказал:

– Ты иди. Мне надо еще позвонить мисс Клюни и поблагодарить ее, и еще у меня есть несколько дел здесь, в управлении.

В тот момент я ничего особого не заподозрил. Сказав Питу, что буду в забегаловке, я ушел. Поскольку я сейчас работал в Четырнадцатом округе, мы обычно ходили на ленч в маленький кафетерий рядом с управлением, надо только было пройти через небольшой парк. К этому времени основная масса посетителей уже схлынула, но народу все еще было много. Взяв поднос, я начал осматриваться в поисках места. Заметив знакомое лицо, я стал пробираться к нему. Служитель морга вряд ли подходит в качестве компаньона для еды, но, в конце концов, я был с ним знаком.

Это был Кларенс, длинноволосый хиппи из городского морга. Я поставил поднос на стол, проскользнул на стул напротив него и спросил его небрежно, что он делает так далеко от мест своего обитания.

– Весьма странно, – ответил Кларенс. – Вы, должно быть, достигли большого успеха на собрании своего легиона. Полагаю, что, когда я буду уходить, вы меня спросите, должен ли я идти?

– Ладно, мир! – рассмеялся я, подняв оба пальца, и добавил, что спросил просто из вежливости.

– Меня повысили в должности до мальчика на побегушках, – сказал Кларенс, впиваясь в гамбургер пальцами. Я искренне надеялся, он успел помыть руки перед тем, как выйти перекусить.

Я рассеянно кивнул и принялся за еду, которую преспокойно и закончил бы, если бы Кларенс не добавил:

– Этот ваш лейтенант мог бы воспользоваться почтой, как любой нормальный человек. Так нет же, ему, сукину сыну, надо, чтобы этот чертов ордер на эксгумацию ему принес на блюдечке курьер!

– Ордер на эксгумацию? – Я нахмурился. – Странно, что он мне об этом не сказал. Это, во всяком случае, судебный ордер? Почему ему потребовалось, чтобы ты его доставил?