Текст книги "Такие люди опасны"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Я попытался представить себе, кто это может быть. Клинт предположил, что остров принадлежит штату. Возможный вариант. Если так, власти могли послать какую-нибудь мелкую сошку проверить, не организовал ли я на острове бордель или казино. Внимание чиновников, как кость в горле, но я полагал, что смогу от них отделаться.

Если остров принадлежит не штату, ко мне мог пожаловать его владелец, пожелавший выяснить, кто живет в хибаре. У него может возникнуть желание сдать мне остров в аренду или продать. Меня устроило бы и то, и другое. А может, он хочет построить здесь дом? Или продать остров кому-то еще? Вот это меня совсем не устраивало. Я, конечно, мог бы убить этого человека, кем бы он ни был, но в отличие от алкоголика Гейнза его бы стали искать. Поэтому следовало позаботиться об алиби.

Я снова заработал веслами. На ум пришли другие варианты. Ко мне мог заглянуть кто-то из соседей, и пара грубых слов положила бы конец визиту вежливости. А может, на островах пошли слухи о бородатом религиозном фанатике, охраняющем золотой клад. «Только этого мне и не хватало», – подумал я. Начни убивать незваных гостей, и слухи покажутся более убедительными. Мое странное поведение для многих явится прямым свидетельством того, что дыма без огня не бывает.

Чужая лодка на острове – угроза. Хуже того, угроза неопределенная.

Меня мучили сомнения.

Когда сомневаешься...

Я облегченно вздохнул. Когда сомневаешься, ничего не делай. Вот он, ответ. Ничего не делай, пока сомнения не рассеются, а тогда и угроза, возможно, перестанет быть таковой. И волноваться нужно, лишь зная причину для волнений.

А что пока? Оставаться на воде? Это не ничегонеделание, это затяжка времени.

Я налег на весла и направил плоскодонку к дальней части острова, чтобы первым делом разобраться с этой лодкой.

В лодке я никого не нашел. Вытащил плоскодонку на берег и заметил цепочку следов, ведущих от лодки и по периметру острова к моей хибаре. Человек шел по кромке воды, надеясь, что она затянет следы песком, но некоторые все-таки остались.

Я думаю, Дефо ошибался. Я считаю, Робинзон Крузо начал рвать волосы на голове, увидев такие же чужие следы на своем острове.

Я двинулся следом. Незваный гость стремился не выдать своего местонахождения. Иначе к чему идти по воде. Он хотел, чтобы его появление стало для меня сюрпризом. Он, безусловно, наблюдал за приближением плоскодонки и знал, что я уже на острове. Тем не менее, осторожность и осмотрительность мне повредить не могли.

Я внимательно оглядывал каждое дерево, каждый бугорок. Один раз остановился, чтобы подобрать булыжник размером с гусиное яйцо. Вдруг у него револьвер или нож?.. Может, он намеревался убить меня.

Он пришел на мой остров. Мой остров!

Пройдя шестьдесят ярдов, я понял, где он сейчас. Цепочка следов вела от берега к двери моей хибары. Второй цепочки следов, уходящих от хибары, не было.

Он в моем доме!

«Придется его убить, – решил я. – Кто бы он ни был, что бы ни привело его сюда, придется разобраться с ним раз и навсегда. Он в моем доме. На моем острове, в моем доме. Притаился там, грязный мерзавец, и ждет меня. В моем доме, сволочь поганая!»

Я двинулся в глубь острова, чтобы подойти к хибаре сзади. Окон не было, но он мог увидеть меня через щели между досками. Их хватало. С другой стороны, солнце светило ему в глаза, оставшись у меня за спиной. Я упал на землю и пополз к хибаре. Зачем мозолить ему глаза.

Я хотел подобраться поближе к хибаре и замереть, дожидаясь, когда же он выйдет за дверь.

Он знал, что я на острове, но не знал, где именно, так что рано или поздно у него возникло бы желание посмотреть, куда же я подевался. Вот тут я бы и взял его тепленьким. Впрочем, он мог дождаться темноты. Я бы не возражал. Я всегда неплохо видел в темноте, а рыбная диета и жизнь без электричества способствовали улучшению зрения. Пусть ждет наступления темноты. Пусть посидит один в темноте, дрожа от страха. А потом я с ним посчитаюсь.

Заявиться на мой остров! Залезть в мою хибару...

Я замер, не сводя глаз с хибары, ловя каждый звук. Слева на дереве о чем-то судачили птицы. Я выдержал долгую паузу, потом продвинулся еще на несколько ярдов, к большой коряге.

– Эй! – раздался мужской голос.

И тут же от хибары что-то взлетело в воздух и, описав высокую дугу, упало меньше чем в десяти ярдах от меня, подняв облачко песка.

Ручная граната.

Глава 4

Я бросился вперед, наклонился, чтобы поднять гранату. Мои пальцы еще не полностью сомкнулись на ней, а я уже поворачивался налево. Металлическое яйцо по широкой дуге полетело в воду, а я, не дожидаясь взрыва, на полной скорости понесся к хибаре.

Какой-то мужчина в темном костюме шагнул мне навстречу.

– Фантастика! – крикнул он. – Потрясающе, Кавана!

В руке он держал пистолет. Остановись я, он расстрелял бы меня как в тире. Если б я по-прежнему бежал, он мог и запоздать с выстрелом, и я бы вышиб из его руки пистолет. Укрыться мне было негде. Оставалось только одно – нападать.

– Кавана!

Нас разделяло пятнадцать ярдов, когда пуля взбила песок у моих ног. Я застыл.

– Спокойно, Пол. Спокойно. Ближе не подходи.

– Ты на моем острове.

– Успокойся, Пол.

– На моем острове. В моем доме!

– Расслабься.

– Ты бросил в меня гранату!

– Учебную, Пол.

– Гранату.

Улыбка.

– Учебную, Пол. Не настоящую. Хотел посмотреть, какая у тебя реакция. Настоящая граната взорвалась бы в воде, Пол. А эта – нет. Взрыва ты же не слышал.

Я задумался. Все так, взрыва не было.

– Ты бросил в меня гранату. – Нас разделяло пятнадцать ярдов. Дуло его пистолета смотрело мне в грудь. Я прикинул калибр. Похоже, сорок пятый, попадание даже в руку или в ногу тут же выводило меня из строя.

– Пол...

– Ты знаешь, как меня зовут.

– Разумеется, знаю, Пол.

– Здесь никто не знает моего имени. – После отъезда из Майами я никому не представлялся Полом. И уж на Машрум-Ки никто не знал, как меня зовут. Клинт Мэки звал меня Гордоном, но я не уточнял, имя это или фамилия. – Никто не знает. Ты на моем острове. Ты бросил в меня гранату. Кто ты такой, черт побери?

– Ты меня знаешь, Пол.

Я оглядел его с ног до головы. Дорогой костюм, светло-каштановые волосы, худощавый, глаза спрятаны за солнцезащитными очками в роговой оправе.

– Я тебя не знаю!

– А так узнаешь? – Он снял очки, щурясь от яркого солнца, и нацепил вновь, прежде чем я успел броситься на него – Как ты выносишь такое яркое солнце? Наверное, все дело в привычке. И солнце тебе на пользу, Пол. Готов спорить, ты никогда не был в такой отличной форме. Без бороды ты мне нравился больше, но...

– Я тебя не знаю.

– Когда-то знал. Успокойся, Пол. Возьми себя в руки.

– Кто ты?

– Мы встречались один раз. Долго говорили.

– Где?

– Неужели не помнишь?

– Нет.

– Насчет гранаты – извини. Без нее можно было бы и обойтись, но я хотел сразу понять, не разнежился ли ты на жарком солнышке. Ответ я получил. Ни у кого еще я не видел такой отменной реакции. Другой мог бы стоять и смотреть, гадая, что же делать с гранатой, а ты, не раздумывая, зашвырнул ее в воду. Молодец!

– Ты...

– Вспоминаешь?

– Вашингтон!

– Уже тепло.

– Вашингтон. Даттнер. Джордж Даттнер.

Я не отрывал глаз от его лица, но думал только о пистолете.

– Как ты меня нашел, Даттнер?

– Ты и не терялся.

– Не понял.

– За тобой приглядывали, Пол. Практически постоянно. В Нью-Йорке работал наш агент. Между прочим, миссис Дженсс тебе понравилась?

– Кто?

– Шарон Дженсс. Агент сказал, что она чертовски привлекательная женщина, а ты провел с ней много времени. Он сказал...

– В чем, собственно, дело?

– В тебе, Пол. – Он улыбнулся. Мне вспомнилась наша встреча в «Долтоне». Тогда Даттнер держался иначе. А может, теперь я смотрел на мир другими глазами. – Потом ты улетел в Майами, побывал в других местах, и мы потеряли твой след. Но я чувствовал, что ты где-то на Флорида-Кис. Где именно, я не знал, но найти тебя не составило особого труда. Человек всегда оставляет след, каким бы осмотрительным он ни был. Ты пользовался вымышленными именами, не так ли, Пол? И ты действительно выбросил за борт мистера Грегга?

– Кого?

– Агента по торговле недвижимостью.

– А-а, вот ты о ком!..

– Он наговорил о тебе столько небылиц! Зато после нашего разговора я понял, где тебя искать. Арендовал лодку и приплыл сюда.

– С Машрум-Ки?

– Нет, с Литтл-Тейбл-Ки. С другой стороны.

Литтл-Тейбл-Ки находился примерно на таком же расстоянии от моего острова, что и Машрум-Ки, но в два раза превосходил последний размерами. Однажды я там побывал, но отдал предпочтение магазину Клинта.

– А на Машрум-Ки ты не заглядывал?

– Нет.

Я на мгновение задумался.

– Возвращайся к своей лодке.

– Что?

– Возвращайся к лодке и проваливай!

– Пол, Пол. – Он печально покачал головой. – Неужели ты даже не хочешь узнать, что привело меня сюда?

– Нет.

– Тебя это совсем не интересует?

– Нет. Ты на моем острове, ты бросил в меня гранату. И я хочу, чтобы ты уехал.

– Благородный дикарь. Ты нам нужен, Пол.

– Нам?

– Агентству.

Я вытаращился на него.

– Ты сумасшедший!..

– Отнюдь. Да и ты в своем уме, хотя по нашему разговору этого не скажешь. У Агентства есть для тебя работа.

– Агентство меня выгнало.

– Ситуация изменилась.

– Пошел ты к черту!

– Да и ты изменился, Пол. Сильно изменился.

Я промолчал. Шагнул к нему, но движение пистолета остановило меня. Он приказал мне не подходить ближе.

– Ты не выстрелишь.

– Еще один шаг, и ты узнаешь это на своей шкуре.

– Ты забрался так далеко не для того, чтобы убить меня. Что-то тебе от меня нужно. Ты не хочешь убивать меня.

– Но я также не хочу, чтобы, ты убил меня. Я прострелю тебе ногу, Пол.

Я остался на месте:

– Говори.

– Ты готов меня выслушать? Успокоился?

– Готов.

Он шумно выдохнул.

– А то я уж начал волноваться. Я не скажу тебе ничего удивительного. Все просто. Мы продолжали приглядывать за тобой, предполагая, что рано или поздно ты нам понадобишься. В тот момент мы нанять тебя не могли. У тебя был эмоциональный срыв, и мы не хотели рисковать. Но люди с такой подготовкой, как у тебя, встречаются нечасто. Поэтому мы не теряли с тобой связь, даже если сразу ты нам и не подошел.

Он замолчал без всякой на то причины. Ждет подтверждения, решил я, что его слова не пролетают мимо моих ушей. Кивнул.

– А потом подвернулась одна работенка. Когда я ознакомлю тебя с деталями, ты поймешь, почему мы обращаемся к тебе. Считай, что мы согласны дать тебе заказ.

– Не нужна мне ваша работа.

– Ты можешь и отказаться. Но учти, работа одноразовая. Без долговременных обязательств с каждой стороны. Тебе заплатят, а ставки у нас очень высокие. Получишь кучу денег.

– Не нужны мне деньги.

– Деньги нужны всем.

– Мне не нужны.

– Каждый должен что-то делать.

– Меня устраивает ничегонеделание.

Он улыбнулся.

– Я прочитал твой список. Мне он понравился.

Он прочитал мой кодекс. Нашел меня, явился на мой остров, вошел в мой дом, прочитал мой кодекс.

Я оглянулся. С того места, где я стоял, его лодки не было видно. Теперь мне предстояло убедить Даттнера, что никакими посулами ему не удастся выманить меня в большой мир. Тогда он вернется к своей лодке, уплывет на Литтл-Тейбл-Ки, доберется до Ки-Уэста, до Вашингтона и больше тревожить меня не будет.

– Ты нам нужен, Пол, – гнул он свое.

– Ерунда какая-то. У вас же полно агентов. Задействуйте кого-то из них.

– Мы не можем использовать штатного сотрудника.

– Почему?

– Поверь мне, на то есть причины. Позже я все объясню.

– У вас сотни глубоко законспирированных людей. Возьмите одного из них.

– Невозможно. Нам нужен именно ты, Пол.

– У вас был такой шанс. Компьютер решил, что я для вас не гожусь...

– Тогда не годился. Сейчас необходим.

– Нет!

– А ведь ты буквально ожил, когда этот ананас приземлился у твоих ног. Словно всю зиму ждал, когда же такое случится. У тебя наконец-то появилась возможность проявить свои навыки.

– Я здесь счастлив. Мне тут нравится.

– Кто спорит. У тебя роскошный загар. Ты сможешь вернуться сюда, Пол. Сделаешь то, о чем мы просим, получишь причитающееся тебе вознаграждение, и живи на этом острове до конца своих дней.

– Я и так смогу здесь прожить. Без ваших заданий.

– Речь не о заданиях, а только об одном задании. А вот сможешь ли без нас – это вопрос.

Я ждал продолжения.

– Остров принадлежит некоему Фенстермачеру. Он даже не подозревает о твоем присутствии. Но ему могут и сказать.

Я почувствовал, как напряглись мышцы рук и ног, но заставил их расслабиться.

– Он может доставить тебе немало хлопот, Пол.

– Я найду с ним общий язык.

– Допустим, департамент здравоохранения штата решит проинспектировать эту лачугу. Ты, наверное, плохо представляешь себе, сколько у Агентства друзей, сколько людей хотело бы оказать нам мелкую услугу. Если ты откажешься сотрудничать с нами, боюсь, тебе придется забыть о здешней вольготной жизни. – Его голос смягчился. – Разумеется, наши отношения – улица с двусторонним движением. Сыграй с нами в одной команде, и тебе не придется волноваться из-за мистера Фенстермачера или флоридских чиновников. Мы все уладим. Частью гонорара ты просто расплатишься за этот остров, и он перейдет в твою собственность. Не так уж плохо иметь влиятельных друзей. И ты, Пол, это знаешь.

Мне следовало сразу понять, что он не сядет в лодку и не уплывет навсегда. За ним действительно стояла сила, и он привык добиваться желаемого.

– Только одно задание? – переспросил я. – Так?

– Если ты не захочешь вновь поработать на нас.

– И никто больше не будет докучать мне?

– Если ты этого захочешь, так и будет. Ты, разумеется, можешь передумать, когда побываешь в деле, но решение, Пол, останется за тобой.

Черта с два! Если у них есть чем прижать человека, они никогда от него не отстанут.

Я нахмурился.

– Сколько потребуется времени?

– Минимум – неделя, максимум – три. Так что скорее всего ты уложишься в две. Полмесяца. Две недели, начиная с этого дня, и ты вновь на своем острове.

– Не так уж это и ужасно.

– О том я и толкую.

– А потом решать буду я? Или попрошусь на новое задание, или меня оставят в покое?

– Совершенно верно. Если захочешь, разойдемся как в море корабли.

Я позволил себе улыбнуться.

– Заманчивая перспектива!..

– Полностью с тобой согласен.

– Хотелось бы только узнать, что от меня потребуется, – я помялся. – Знаешь, Джордж, не следовало мне, словно цепному псу, набрасываться на тебя. Дело в том, что живу я один, никого не вижу, поэтому...

– Прекрасно тебя понимаю.

– Я хочу сказать, раньше сюда никто не приплывал.

– Не надо ничего объяснять, Пол. Извини, что нарушил твое уединение.

– Ладно. – Я направился к двери хибары. Он стоял справа от нее. – Пожалуй, нам пора выпить. Если хочешь, сними пиджак. Ты, должно быть, изжарился.

Он сбрасывал пиджак с плеч в тот самый момент, когда я поравнялся с ним. Руку с пистолетом он опустил, и дуло смотрело не на меня, а на песок у его ног. Ногой я ударил его в нервный узел пониже локтя. Он вскрикнул от боли и выронил пистолет. И еще кричал, когда ребро моей ладони врезалось ему в шею.

Он обмяк. Одной рукой я схватил его за ворот рубашки, второй – за брюки в промежности. Взметнул в воздух и зашагал к кромке воды. Он что-то верещал, словно маленькая обезьяна. Я вошел в воду по колено.

– Мой остров! – прокричал я. – Мой остров, мой дом, мой кодекс! Моя жизнь, сукин ты сын! Моя жизнь!

Я швырнул его в воду. Он засучил ногами. Я схватил его за голову и надавил, пока она не скрылась под водой.

– Не буду я работать на вас! Мой остров, мой дом, мой кодекс!

Услышать меня он не мог. Его голова оставалась под водой, он пытался вырваться, изо рта и из носа поднимались пузырьки воздуха. Еще несколько мгновений, и сопротивление прекратилось. А чуть позже иссякли и пузырьки.

Глава 5

Он заметно потяжелел, когда я выносил его на берег. Одежда намокла, да и в легких хватало воды. Очень мне хотелось оставить его на дне, но я взвалил Даттнера на плечо, вышел на берег и бросил его на песок лицом вниз.

Одну руку сунул ему под живот, приподнял Даттнера на несколько дюймов, покатал на руке из стороны в сторону. Вода хлынула потоком через рот и нос. Я переместился к его голове, зажал ее коленями и начал делать искусственное дыхание. Сдавить легкие руками, расширить, разведя локти Даттнера, снова сдавить, вновь расширить.

Известно, что способ искусственного дыхания рот-в-рот на шестьдесят процентов эффективнее, но при мысли о том, что придется «целовать» Даттнера, меня чуть не стошнило. Если мой способ сработает – отлично, если нет – что ж, Даттнеру не повезло.

Я уж и так возвращал его к жизни против своей воли. До сих пор не могу понять, как я заставил себя вытащить его на берег. Уж кто заслуживал смерти, так это он. Нарушил мое уединение, ворвался в мою жизнь... Я имел полное право наказать его.

Но как только ярость спала, я понял, что его смерть чревата серьезными неудобствами. Он не Гейнз, никчемный алкоголик, которого бы никто никогда не хватился. Он сотрудник Агентства, приехавший ко мне по поручению Агентства. Его боссы знали, куда он направился, поэтому если бы он не вернулся, меня наверняка навестили бы его коллеги. Я мог избавиться от лодки и тела. Они никогда не доказали бы мою причастность к смерти Даттнера. Но и не оставили бы меня в покое. А вот это не входило в мои планы.

Сжать легкие, расширить, сжать, расширить... Я не сдавался, хотя уже начал терять надежду. Крепла уверенность, что я вожусь с трупом. Но тут он кашлянул. Я выпрямился. Несколько раз он вдохнул, потом затих. Я вновь взялся за него. На этот раз Даттнер задышал. Произнес что-то нечленораздельное, повернул голову, открыл глаза.

Большими пальцами я с двух сторон надавил ему на шею. Он отключился. Я убедился, что потеря сознания никак не сказалась на его дыхании. Дышал он глубоко и ровно. Я перевернул Даттнера на спину и приложил ухо к груди. До трусов я его раздел еще до того, как начал делать искусственное дыхание, но только сейчас заметил, какая белая у него кожа. Десять минут полуденного солнца, и он стал бы красным, как вареный рак. Но солнце уже садилось, так что обгореть он не мог.

Я прислушался к легким Даттнера. Большая часть воды, похоже, вылилась. Пульс слабый, но устойчивый.

Я прошел в хибару. По крайней мере, он ничего не трогал. Нашел бухту веревки, отрезал два куска, вернулся к Даттнеру, связал ему лодыжки, вновь перевернул на живот, связал запястья за спиной.

Разделся. Одежда моя намокла, поэтому я разложил ее на песке, чтобы просохла. Без нее я чувствовал себя куда лучше. Однако перед тем, как выйти из хибары, я надел плавки. Не привык ходить голым, когда рядом кто-то есть. И дело не в библейских запретах, а в чувстве незащищенности. Если ты голый, враг может добраться до тебя.

Я нашел его пистолет, действительно сорок пятого калибра. Я прекрасно обходился без оружия, и мне не хотелось, чтобы пистолет каким-то образом попал в руки Даттнера, поэтому я швырнул его в сторону Машрум-Ки.

Прогулявшись к плоскодонке, я столкнул ее в воду, подплыл к хибаре, вытащил плоскодонку на берег. Перенес провизию в хибару, разложил. Потом проверил леску. Снял с крючков трех рыбин, тех же самых, что обычно и ловились, длиной десять или двенадцать дюймов, с нежным мясом и обилием мягких костей. Вытащил на берег, убил, хотя и знал, что всех мне не съесть. На ночь я никогда не оставлял рыбу на крючке. Потому что к утру от нее оставался один хребет. Недоеденное я использовал как наживку.

Пока я занимался рыбой, Даттнер очнулся. Поначалу он громко орал, часто выкрикивая мое имя. Я его крики проигнорировал. Задолго до того, как поселиться на острове, я уяснил, что люди быстро стравливают пар, если достаточно долго не обращать на них внимания. Если ты кому-то и понадобился, совсем необязательно бежать со всех ног по первому зову. С незнакомцами этот метод срабатывал, сработал и с Даттнером. Скоро он затих и спокойно дожидался, когда же я соблаговолю заметить его.

Я заставил его подождать. Отрубил рыбам головы и хвосты, вспорол животы, вытащил внутренности, разрезал на куски. Все не торопясь, без всякой спешки. Отнес рыб к кострищу, собрал плавник, разжег костер. Поджарил двух рыб, съел, наслаждаясь восхитительным вкусом мяса.

– Ты едва не утопил меня.

– Почему едва? Я тебя уже утопил, но потом передумал и оживил. В какой-то момент мне даже показалось, что мои усилия напрасны и на этот свет тебя не вернуть. Можно сказать, что несколько минут ты числился среди мертвых, а потом ожил.

– Господи Иисусе!

– Ты проводишь параллель с Лазарем[5]5
  Согласно Библии, Лазаря оживил Иисус Христос.


[Закрыть]? Я, конечно, польщен, но там ситуация была иной.

– Святой Боже!..

Даттнер лежал на спине со связанными сзади руками, а я сидел рядом на корточках и пил кофе. Раньше я не понимал, как это некоторым удается подолгу сидеть на корточках. У меня сразу начинала болеть спина. Но потом выяснилось, что все дело в практике.

– Ты ведь предлагал мне что-то выпить, а мгновением позже моя голова оказалась под водой. Никогда не видел ничего подобного.

– Ты же считаешь меня классным специалистом. Вот я и показал тебе, на что способен.

– Да уж. Пол?

– Что?

– Почему ты меня не убил?

Я допил кофе, прогулялся к хибаре за апельсином. Очистил его, прежде чем ответить.

– Ты заявился сюда. На мой остров. Я тебя не приглашал. Компания мне не нужна, и речь не только о тебе. И ты не уходил. Я попросил тебя уйти, а ты не уходил. – Я пожал плечами. – К тому же меня переполняла ярость. Когда живешь один, нет нужды сдерживать эмоции, все равно тебя никто не видит. Я к этому привык, вот и не сдержался. И потом я не мог найти иного способа избавиться от тебя.

– И ты попытался меня утопить?

– Я не пытался. Утопил, а потом передумал.

Он осмысливал мои слова, а я доедал апельсин.

Потом выбросил шкурку в воду. Органические отходы я всегда выбрасывал в океан: кто-нибудь да съест. А банки сжигал и зарывал землю. Незачем мусорить там, где живешь.

Возвращаясь к Даттнеру, я подбросил дров в костер. Запас у меня был приличный, мог я использовать на дрова и обшивку лодки, на которой приплыл Даттнер.

– Пол?

– Слушаю тебя.

– Ты хоть представляешь себе, сколь разительно ты изменился?

– Да.

– Конечно, представляешь. А почему ты передумал?

– Сообразил, что тебя начнут искать, кого-то пришлют. Твоя смерть все бы усложнила. Два часа я бы пребывал в прекрасном настроении, чтобы потом расхлебывать кашу, которую сам и заварил.

– Другой причины нет?

– Например?

– Не важно. И что теперь?

– Еще не знаю.

– Ты меня отпустишь?

– Как только получу гарантии, что ты оставишь меня в покое. Я думаю, оставишь. Теперь-то тебе ясно, что никакой пользы Агентству я принести не смогу. Если же я вам не нужен, а ты согласишься мне не мстить, тогда незачем удерживать тебя на моем острове. Или убивать. Я посажу тебя в лодку и даже пожелаю счастливого пути.

– Не получится. Пусть тебе это покажется странным, но я окончательно убедился в том, что нам нужен именно ты.

– Значит, ты чокнулся.

– Едва ли. Послушай, Пол...

– Позже.

Я отнес сковородку к воде, вымыл. Обычно в те дни, когда я бываю на Машрум-Ки, я перекусываю сразу после возвращения, а обедаю после захода солнца. Даттнер сбил мне распорядок дня. Солнце уже скатывалось к горизонту, а я только что поел рыбы. Через несколько часов мне захочется спать, я еще не обедал, перед самым сном есть нехорошо. А я собирался поджарить на обед отбивные.

Я мог бы обойтись без обеда, но не хотелось без нужды нарушать десять заповедей. Я выпил две порции местного кукурузного виски, добил бутылку и поставил ее к стене, чтобы в следующий раз отвезти Клинту. Достал из холодильника обе отбивные, положил на сковородку, залил морской водой. Я всегда их так жарил. И вкуснее, и экономится соль. Сковородку с готовыми отбивными я отнес к Даттнеру. Он наблюдал за мной, лежа на боку.

– Ты много ешь.

– Одна отбивная для тебя, если, конечно, хочешь.

– Хочу. Съем с удовольствием, знаешь ли, но еще больше мне хочется покурить. Сигареты, что были в пиджаке, разумеется, намокли.

– Разумеется.

– В лодке есть еще одна пачка.

– Дурная привычка. Вот тебе шанс отказаться от нее.

Он рассмеялся. Спросил, нельзя ли развязать его.

– Незачем! – отрезал я.

– Я не доставлю тебя хлопот.

– Я знаю. Пистолет твой под тридцатью футами воды, нож или топор преимущества тебе не дадут.

– Я, между прочим, неплохо владею приемами рукопашного боя. Без оружия.

– Это прекрасно.

– Почему-то тебя это не пугает. Наверное, ты прав. Я буду хорошим мальчиком, Пол. Развяжи меня, дай поесть, и я буду паинькой.

Я развязал ему лодыжки, легко справившись с узлом. Потом перевернул и занялся руками. Веревка намокла и никак не хотела развязываться.

– Почему не разрезать ее? – спросил Даттнер.

– Веревка мне еще пригодится.

– Ты меня подкалываешь?

– Нет.

– И ты еще заявляешь, что тебе не нужны деньги. Сколько стоит такой кусок веревки? Десятую часть цента? Тебе не нужны деньги, но ты полчаса развязываешь узел...

Я развязал узел. Даттнер сел. Потер запястья.

– Два фута веревки...

Я пододвинул к нему сковородку с отбивными, посоветовал поменьше говорить и побольше есть. Съел свою отбивную. Когда и он поел, я собрал кости и выбросил их в воду. Открыл квартовую бутылку кукурузного виски и плеснул ему в пустую банку.

– А ты не пьешь?

– Нет.

– Ну конечно. Две порции в день до обеда и ни капли потом, так?

– Давай не будем говорить о моих заповедях.

– Не сердись...

– Надеюсь, ты понял.

– Конечно. – Он выпил виски. – Горло не дерет.

– Местное производство. По существу, самогон.

Даттнер спросил, нельзя ли ему сходить к лодке за сигаретами. Я не разрешил. Вдруг у него там другой пистолет или он просто удерет. Даттнер пообещал дать мне честное слово. Я молча смотрел на него. Тогда он спросил, не схожу ли я за сигаретами. Я покачал головой. После этого он надолго замолчал.

– Насчет веревки, – прервал я паузу. – Ты просто ничего не понимаешь. Дело не в стоимости. Самая большая проблема этого мира – мусор. Я не бросаю в воду ничего такого, что рано или поздно не будет съедено.

– А кости?

– Они в соленой воде разлагаются. Что-то съедают рыбы, во всяком случае, все мясо и костный мозг, остальное идет на корм другой живности.

– А мой пистолет?

– Я выбрал меньшее из двух зол. Обычно я не выбрасываю пистолеты в воду. Нет необходимости, знаешь ли. Помолчи, а? – Он сжал губы. – Так вот, куски веревки, которые не годятся к использованию, мне придется сжечь. Веревка пропитана специальным раствором, горит плохо. Ее надо разделять на волокна. Опять же вонь. Зачем мне эти телодвижения? Если одна бухта закончится, придется покупать другую. Я должен вспомнить в магазине, что мне нужна веревка, перенести бухту в лодку, где она займет место, которого всегда не хватает, вынести на берег, где-то положить в хибаре. Чем реже мне придется этим заниматься, и я не только про веревку, тем...

– Я тебя понял.

– Неужели? Речь не о веревке, а о моем отношении к жизни. Я ничего не делаю, если на то нет причины. Я живу здесь, потому что никто не путается под ногами. И я живу так, как хочу, в полном согласии с самим собой и окружающим миром. Если я нахожу в хибаре что-то лишнее, я от этого лишнего избавляюсь. Прочитанные книжки я использую для того, чтобы разжигать костер. Раньше у меня были вилка и ложка из столового набора, но со временем я понял, что прекрасно обхожусь пальцами, поэтому вырыл ямку, похоронил и вилку, и ложку. Мне не нужно лишнего. И я не хочу ничего менять.

– Это необычный подход.

– Мне он годится.

– Похоже, что это так.

Я отошел облегчиться и предложил ему последовать моему примеру. Сказал, куда пойти, и попросил закидать все песком.

– Пол? – Вернулся он быстро. – Я хочу тебе кое-что сказать, но ты просил не упоминать об этом.

– О чем?

– Это имеет отношение к твоему кодексу.

– Валяй.

Слова он подбирал очень тщательно.

– Там есть один пункт, одна из заповедей, насчет того, чтобы ни с кем не говорить. Без крайней на то необходимости.

– И что?

– Если вспомнить несколько последних минут, когда ты говорил мне о веревке, о своем отношении к мусору, о том, что избавляешься от ненужных предметов обихода. Необходимости объяснять мне все это не было. То есть ты вел ненужный разговор. Раньше ты практически не открывал рта. А теперь выходит, что тебе хочется поговорить.

Я промолчал.

– Я не делаю никаких выводов. Просто мне подумалось, что это наблюдение покажется тебе небезынтересным.

Я ему не ответил, а он не стал развивать дальше свою мысль. Какое-то время спустя я предложил ему придвинуться к костру, потому что совсем стемнело. Так мы и сделали. Потом я спросил, не хочет ли он кофе.

– Если он у тебя есть.

Я налил воды в котелок, поставил на огонь. Когда вода закипела, добавил молотого кофе, помешал, разлил по двум банкам, одну дал ему.

– Благодарю.

– Сахара или сливок у меня нет.

– И так сойдет.

– Если ты хочешь покурить, достань сигареты из пиджака. Может, сумеешь их высушить.

– А их можно курить?

– Если бумага не порвалась, почему нет?

Он вытащил пачку, раскрыл. Семь сигарет, две уже развалились. Четыре я положил у костра. Последнюю оставил. Вытащил из костра полено, обгоревшее с одного конца, положил на него сигарету. Бумага местами потемнела, но не занялась. Я протянул сигарету Даттнеру и подержал полено, пока он прикуривал.

Спросил, можно ли ее курить, и он ответил, что еще как можно, это лучшая сигарета в его жизни.

Я сел. Смотрел на костер, пил кофе. Внезапно подумал о словаре и причинах, по которым он мне понадобился. Словарь – книга, полная слов. Слова нужны для разговора, слова – средство общения с людьми.

Если бы Даттнер не указал мне, что я нарушаю одну из заповедей, я бы рассказал ему, что моя главная проблема – вода. В неделю у меня уходило три или четыре галлоновых бутыли воды. Я пил воду, умывался водой, использовал ее, когда готовил, варил кофе. Если б на острове был источник пресной воды...

«Ни с кем не разговаривать».

Такая простая заповедь, и я так долго придерживался ее безо всяких усилий.

– Можно мне высушить одежду у костра?

– Не получится. Солнце завтра все высушит.

– Значит, я остаюсь на ночь?

– А у тебя другие планы?

Он рассмеялся. Хотел отшвырнуть окурок, но вовремя передумал и бросил его в костер. Мне это понравилось.

– Ладно. – Он вскинул на меня глаза. – Так что это за операция?

– Не понял?

– Чего хочет от меня Агентство? Зачем ты приехал сюда? И не надо изображать изумление. Ты подобрал нужную наживку, и нечего удивляться, что рыба на крючке. И не старайся скрыть улыбку. Улыбайся хоть во весь рот. А как надоест, расскажи, о чем, собственно, речь.