Текст книги "Нелегкий выбор"

Автор книги: Лоринда Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Безумно, – ответила Бет с таким жаром, что сразу убедила Робин в своей неискренности.

Та лишь вздохнула, глядя на раскрасневшуюся подругу.

– Я надеюсь, что ты не пожалеешь об этом.

– Ни за что. – Бет победоносно улыбнулась и подмигнула. – Теперь твоя очередь.

– Моя? – смутилась Робин.

– Да. Помнишь, миссис МакГуаейр, твоя соседка, говорила, что я первая выйду замуж, а ты сразу после меня, чтобы не отставать. Сама ты вряд ли решишься на подобный шаг. Как ты считаешь, Джеффри созрел?

– Джеффри? – Робин совершенно растерялась.

– Конечно, Джеффри, – повторила Элизабет с раздражением. Сколько можно прикидываться наивной дурочкой? Может, это и действует на мужчин неотразимо, но перед лучшей подругой притворяться некрасиво. – Я же вижу, что между вами что-то есть. Со мной он никогда таким не был. По-моему, он серьезно в тебя влюбился. Если ты правильно разыграешь свои карты… – И Бетти пустилась в пространные рассуждения о том, какую выгоду Робин могла бы извлечь из брака с рыжеволосым отпрыском МакКойнов.

Робин сидела, закрыв горящее лицо руками, и почти не слушала подругу. Неужели Бетти действительно считает, что она способна выйти замуж за человека только потому, что он богат?

– Почему ты судишь обо всех по себе? – резко бросила она. – Тебя с самого начала привлекало только состояние Джеффри, больше тебя ничего не волновало. Я другая.

– Всем нужны деньги. Ты воспользовалась моей глупостью, чтобы укрепить свое положение. – Тон Бетти стал обвиняющим. – Скажи, ты сразу задумала отбить у меня поклонника?

– Джеф никогда не был твоим поклонником, ты прекрасно это знаешь. – Робин задохнулась от возмущения. Почему Бет так нетерпелива? Кто столько раз плакался ей, что Джеффри МакКойн совершенно игнорирует ее попытки сблизиться с ним? – Как ты можешь так говорить? Я ни разу не дала тебе повод обвинить меня хоть в чем-нибудь.

– Естественно. Ты слишком умна для этого. – Бетти в упор посмотрела на подругу. – Но я не таю зла. Я простила тебя. Теперь я совершенно равнодушна к Джеффри. Забирай его, у меня есть Алек. Мы будем дружить домами. – Она весело улыбнулась, как будто не говорила только что обидные слова.

– Мне не нужен Джеффри. – Робин чувствовала, что еще чуть-чуть, и она закричит в полный голос, к вящей радости собравшихся в столовой студентов. – Я всегда относилась к нему только как к другу. Разве можно интересоваться им, когда рядом… – Робин осеклась. Она вовсе не желала выдавать свою тайну. Но Бет была настороже.

– Кто? – Она развернулась к Робин и схватила ее за руку. – Кто тебе нравится? – Ее круглое личико выражало живейший интерес.

Больше всего на свете Бетти Рейнольдс интересовали любовные истории. Она запоем читала женские романы, у нее под подушкой всегда лежали какие-нибудь «Слезы любви» или «Заброшенное сердце». Но самым огромным наслаждением для нее было послушать душещипательную любовную историю живьем, из уст непосредственного участника. Так можно было поохать, высказать свое мнение, поспорить и даже дать совет. Бетти искренне переживала, что ее лучшая подруга Робин настолько скрытна в таких делах. С каким удовольствием она направляла бы ее на путь истинный в запутанных ситуациях. Увы, Робин не желала посвящать ее в тайны своего сердца. А тут такая возможность! Бетти ухватилась за неосторожные слова, сорвавшиеся с губ Робин, и не собиралась расставаться с ними.

– Если это не Джеффри, то кто же? – принялась она рассуждать вслух. – Не Алек точно. – Быстрый подозрительный взгляд на подругу. Но Робин с улыбкой покачала головой. Бетти успокоенно продолжала: – Пирс Гимли? Нет, слишком толст. Эндрю Фаст? Такой урод с оттопыренными ушами… Хотя ты со странностями, кто знает, что на тебя найдет. – Робин замахала руками в шутливом ужасе. – Нет, не Эндрю. Может, Пэтти Макензи? Нет, хотя его и зовут как брата Джеффри, он далеко не такой умный, скорее полный дурак… Ой! – Бетти прижала ладошку ко рту. – Я идиотка. Патрик МакКойн. – Робин промолчала, но по выражению лица подруги Бет поняла, что попала в цель. – Но ведь он…

– Я знаю, – вздохнула Робин, видя, что притворяться больше нет смысла. Она и не хотела. Ей надо было довериться хоть кому-нибудь, рассказать о своих чувствах к Патрику. – Но он лучше всех.

– Бесспорно. – Бет внимательно посмотрела на Робин. – А ты еще умнее, чем я думала. Покорить Патрика – дело плевое, а выгоды куда как больше. Он старший сын, наследник титула. И допекать особенно не будет. Но жить с калекой, брр… – Бетти поежилась, а Робин впервые в жизни захотелось ее ударить.

– Ты хоть иногда не думаешь о деньгах? – Робин резко вскочила. Некоторые из сидящих рядом удивленно воззрились на нее, ведь Робин Сеймур была известна своей сдержанностью. – Мне нет никакого дела до состояния Патрика МакКойна. Мне просто интересно с ним и… – Робин запнулась и села на место, внезапно осознав, что все на нее смотрят.

– Любовь, – прокомментировала Бетти. – Я ожидала от тебя что-нибудь в этом духе. Вот тебе мой совет, подруга, – выкинь Патрика из головы и обрати свое внимание на более доступного кандидата – Джеффри. Неужели ты думаешь, что Грейс МакКойн позволит тебе заполучить ее обожаемого сыночка? Да она до конца дней своих будет уверена, что ты руководствуешься меркантильными интересами. Хотя Патрик и правда красавчик, – мечтательно протянула Бетти, вспомнив, как ее поразила красота брата Джеффри при первой встрече. – Но с ним нелегко. Никогда не знаешь, о чем он думает, чего он хочет. Боишься лишний раз слово ему сказать. У меня от его взгляда мурашки по коже.

– Он очень добрый и нежный. На самом деле он очень ранимый, его хладнокровие наигранно. Он слишком переживает из-за своих ног, – тихо сказала Робин.

– Не удивительно, – хихикнула Бетти. Иногда она бывала на редкость толстокожа. – Если бы не это, он бы совратил всех девчонок в округе. С такими-то глазищами. Ты уверена, что это не обычная жалость? – встревоженно спросила она, видя, что Робин серьезно воспринимает ее легкомысленные слова.

– Ах, я ничего не знаю. – Робин была готова разрыдаться.

Она так измучилась за последнее время. С Патриком было очень непросто. Она видела, что он тянется к ней. Порой они настолько непринужденно общались, что она забывала о том, что его постоянно терзает мысль о собственной неполноценности. Но иногда он становился угрюмым, цедил слова сквозь зубы, всем своим видом показывая, что не нуждается ни в каких одолжениях. Робин не знала, как заставить его понять, что общение с ним доставляет ей величайшую радость, что она посещает дом МакКойнов только ради встреч с ним. Она никогда не могла предугадать его реакцию на те или иные слова. Иногда совершенно безобидная реплика приводила его в ярость, и он замыкался в себе. Были минуты, когда Робин была готова плакать от жалости к нему. Порой ей хотелось его убить.

Она не сразу поняла, что разнообразные чувства, которые она испытывала по отношению к Патрику МакКойну, объяснялись любовью. Открыл ей глаза… Джеффри. Однажды, выпив изрядную порцию шотландского виски, он принялся вспоминать свои былые проказы. Патрик сидел рядом и лишь покачивал головой, слушая рассуждения брата.

– А помнишь Лиз? Такая рыженькая, хорошенькая? – вдруг спросил Джеффри. Язык у него немного заплетался, и они не сразу поняли, что он говорит.

– Конечно, помню, – спокойно ответил Патрик, не чуя в этом вопросе никакого подвоха.

– А ведь она была в тебя влюблена, я это видел, хотя мне было всего тринадцать. Она с него глаз не сводила, – игриво сообщил он всем остальным.

Патрик лишь устало махнул рукой, Бетти с Алеком хихикнули, а Робин почувствовала, как будто ее окатили холодной водой. Значит, кто-то влюблялся в Патрика. Она посмотрела на его точеный греческий профиль. И, возможно, он тоже был неравнодушен к «хорошенькой Лиз». Эта мысль причинила такую невыносимую боль, что Робин, кроткой по натуре, захотелось крушить все вокруг. Да как эта девица посмела думать о нем! Робин фыркнула. Все удивленно посмотрели на нее. Чтобы скрыть смущение, она встала, прошлась по гостиной, пошелестела газетами, лежащими на журнальном столике. Джеффри вскоре опять принялся рассуждать о своих собственных похождениях, забыв про Патрика, но Робин долго не могла прийти в себя после этого неожиданного открытия. Она ревновала. Она, Робин Сеймур, была готова растерзать эту неведомую Лиз только за то, что та посчитала Патрика МакКойна привлекательным.

Робин решила прислушаться к себе, своим ощущениям. После недели тщательных наблюдений она поняла, что ее непонятная тяга к Патрику объяснялась очень просто: она была без ума влюблена в него. Ей казалось, что она никогда в жизни не видела такой прекрасной линии скул и подбородка. В детстве Робин увлекалась живописью, посещала художественную школу, и теперь, глядя на Патрика, осознавала, что видит перед собой прекраснейшее творение природы. Она жалела, что не умеет достаточно хорошо рисовать, чтобы запечатлеть на холсте черты его лица.

Вначале Робин полагала, что Патрик привлекает ее только с эстетической точки зрения. Она умела видеть красоту, когда встречалась с ней. Она любовалась им, как произведением искусства, и в то же время наслаждалась общением с ним. О любом незначительном происшествии он умел рассказать так, что все вокруг покатывались от смеха. Он редко говорил, но уж если раскрывал рот, то все понимали, что свои таланты, которые сделали его душой общества, Джеффри унаследовал от старшего брата.

Ревность, которую Робин испытала, показала ей, что она относится к нему как к мужчине, а не как к хорошему приятелю и интересному человеку. С этим открытием ей предстояло жить.

Теперь Робин чувствовала себя гораздо скованнее, чем вначале, когда она думала, что боится смотреть на Патрика только из-за его инвалидного кресла. Сейчас она понимала, что это не так, что ей нет никакого дела, может он ходить или нет. Ей было страшно находиться с ним наедине, но еще страшнее – в компании, в присутствии проницательной Бетти и заинтересованного Джеффри. Вдруг кто-нибудь из них догадается о ее чувствах к Патрику? Джеффри в последнее время с подозрением поглядывал на них.

Робин могла себе представить, какую реакцию это вызовет у Бетти. Но больше всего она боялась, что сам Патрик догадается о ее чувствах. Его реакцию она не могла предугадать. Посмотрит ли он на нее презрительно? Промолчит или оскорбит ее равнодушными словами? А может… Но Робин отгоняла от себя тайные надежды. Слишком больно может быть потом, когда ее мечты лопнут как мыльный пузырь. Лучше уж признаться себе, что рассчитывать не на что. Патрик МакКойн слишком хорош для нее.

Обо всем этом Робин хотела бы рассказать Бетти, утверждающей, что ею движут меркантильные соображения. Но зачем? Робин достаточно хорошо знала свою милую, но недалекую подругу, чтобы надеяться на то, что она поймет ее. Бетти не усложняла свою жизнь и не видела причины, почему бы Робин не поступать точно так же.

– Разве можно понять, почему любишь человека, – тихо произнесла она.

Бетти была шокирована. Она подозревала, что Робин не совсем нормальная, но такое даже не приходило ей в голову. Надо же, влюбиться в Патрика. Нужны ли ему женщины, это еще вопрос. Бетти была практичной особой и никогда не витала в облаках, сразу переходя к сути дела.

– Тебе лучше выкинуть его из головы, – с убеждением повторила она. – Я желаю тебе добра. От него надо держаться подальше, никогда не знаешь, что такому человеку может прийти в голову. И потом… – Бетти запнулась, не зная, какими словами выразить свою предельно простую мысль. – Возможно, он… – Она покраснела и выразительно посмотрела на подругу. Будь на месте Робин любая другая девушка с их курса, она не стеснялась бы в выражениях. Но Робин, с ее старомодной моралью, всегда заставляла Бетти помнить о том, что она говорила.

– Я и не надеюсь ни на что, – проговорила Робин с мукой в голосе. – Я все знаю сама. Ты спросила меня, я честно ответила. И не хочу больше разговаривать на эту тему.

Бетти немного обиделась. Вот так всегда. Она вкладывала душу в отношения с Робин, а получала взамен только холодное презрение. С кем же еще можно говорить о таких вещах, как не с ближайшей подругой? Но Робин снова замкнулась в себе, не желая показывать свою уязвимость. Как они с Патриком похожи, подумала Бетти. Оба боятся показать свои чувства. Возможно, у них что-то получится. Кто знает.

6

Приближалось двадцатипятилетие Патрика МакКойна. Согласно древней семейной традиции именно с этого возраста сыновья вступали в полные права. До этого они считались еще младшим поколением, а после двадцати пяти становились полноправными МакКойнами. В честь такого торжественного события в Америку собирался дедушка Патрика и Джеффри из Шотландии, который не покидал имение последние двадцать лет.

Подготовка к празднику длилась чуть ли не полгода, а проблемы не только не уменьшались, но и увеличивались. Грейс была в панике. Она занималась всем: приглашением гостей, праздничным ужином, украшением дома. Патрика отстранили от приготовлений – для него все должно было стать сюрпризом, а от Джеффри неприятностей было больше, чем пользы. Единственное, в чем можно было на него полагаться, – это в составлении списка гостей. Он горел желанием пригласить на вечеринку весь город, и только своевременное вмешательство Грейс спасло их от этой напасти. Не стоит упоминать о том, что имена Робин Сеймур и Элизабет Рейнольдс занимали достойные места в этом списке.

Наконец настал долгожданный день. Патрик проснулся с неясным предчувствием. Как будто что-то не давало ему покоя. Конечно, вдруг вспомнил он. Сегодня мой день рождения. Большой бал.

Обычно дни рождения Патрика праздновались очень скромно. Ближайшие друзья и родственники, никого больше. Не устраивались танцы, не приглашались музыканты. Это было ни к чему. Но в этот раз сам Патрик настоял, чтобы вечеринка была организована на самом высшем уровне. Он хотел, чтобы дом звенел от смеха многочисленных гостей, чтобы все повеселились на славу. Сколько можно сидеть взаперти, рассуждал он сам с собой. Если я не могу танцевать, так это не значит, что я не должен позволять другим развлекаться.

Огромный дом МакКойнов преобразился. Страшно было представить, сколько денег было потрачено на то, чтобы в одну ночь превратить загородный особняк в сказочный замок. Вся прислуга была одета в маскарадные костюмы, и Патрика везде встречали толпы фей и эльфов.

Френсис немного морщился:

– Ты не находишь, что это как-то по-детски? Мы празднуем не пятилетие, а двадцатипятилетие нашего сына.

Грейс, к которой он обратился с этим вопросом, удивленно подняла брови.

– Как ты можешь так говорить? Почему бы один раз в году не устроить себе настоящую сказку? Патрику обязательно понравится, – сказала она с убеждением.

Френсис оглядел свою маленькую жену с головы до ног. Она сама была одета в невероятное изумрудное платье, олицетворяющее ее любимую Ирландию. Глубокая вера в правильность своих действий светилась в ее глазах. Френсис только вздохнул.

– Надеюсь, мне не придется переодеваться в какого-нибудь сатира?

– Нет, что ты. – Грейс мелодично рассмеялась, уловив обреченность в голосе мужа. Френсис всегда неохотно воспринимал все необычное. – Это не бал-маскарад. Хотя идея неплохая… – проговорила она задумчиво.

Френсис в испуге замахал руками.

– Подожди хотя бы до Рождества. Вот тогда твори все, что хочешь.

Джеффри был в восторге. Казалось, он снова перенесся во времена своего детства, когда за каждым стулом прятался домовой, а за каждым камнем гоблин или гном. Буйная фантазия, унаследованная им от его ирландских предков, рисовала ему сказочные картины. Он с нетерпением ждал вечера, чтобы собственными глазами увидеть, что их кудесница-мать придумала на этот раз. На мое двадцатилетие она так не старалась, пришло ему в голову, когда он увидел изящный фонтан желаний, который возвышался в центре огромного танцевального зала. Прозрачная вода весело журчала. На дне, усыпанном разноцветными камешками, можно было прочитать: «С днем рождения, Патрик!». Надо было кинуть монетку и загадать желание, что Джеффри и сделал, подумав про себя, что больше всего на свете он хочет, чтобы на его двадцатипятилетие мама выдумала что-нибудь не менее восхитительное.

Патрик, более холодный от природы, не выражал свой восторг так бурно, как Джеффри. Но по его ярко блестевшим глазам Грейс поняла, что ее взрослый сын не остался равнодушен к тем детским чудесам, которые она для него приготовила. Патрик действительно был взволнован. Сказка окружала его, а в сказках случались самые невероятные вещи. Старики молодели, красавицы влюблялись в дураков. Кто знает, чем закончится сегодняшний день. Шампанское, которое семья МакКойнов выпила с утра, символически отмечая день рождения Патрика, ударило ему в голову. И мысли, одна радужнее другой, приходили на ум. Он старался отгонять наиболее смелые фантазии, но разве в зале не стоял фонтан желаний, увитый зеленым плющем и украшенный золотистыми фонариками? Стоило только кинуть монетку, чтобы мечта сбылась. Я готов утопить заполненную чековую книжку, чтобы мое желание осуществилось, подумал Патрик и грустно улыбнулся.

У Грейс по-прежнему было полным-полно забот. Ее видели одновременно и в гостиной, и в холле, и на кухне. Садовник клялся, что она успела пробежаться по парку, отдавая последние распоряжения. А Джеффри был уверен, что мама руководила размещением начинавших приезжать музыкантов. В доме царила приятная суматоха. Френсис заперся ото всех в библиотеке и наслаждался тишиной и любимыми гаванскими сигарами. Он больше не мог выносить этот шум и удивлялся стойкости и энергии своей маленькой Грейс.

Гости должны были приехать к пяти часам. Первыми появились партнеры Френсиса по бизнесу, Оливер Вудлоу и Берни Макгавски, оба с женами и детьми. Они рассыпались в поздравлениях Патрику и его родителям. Грейс, никогда не любившая супруг компаньонов своего мужа, с трудом выносила их любезности. Она с нетерпением ждала, когда закончится официальная часть праздника, подарки будут вручены, а все полагающиеся слова сказаны. Ей хотелось побыстрее сесть за стол, чтобы гости разбились на небольшие группки по интересам и не утомляли хозяйку дома своими разговорами. В праздниках, устраиваемых МакКойнами, Грейс больше всего раздражало, что она должна была одновременно отвечать на десяток вопросов и развлекать скучающих кумушек. Она предпочитала, чтобы гости вели себя более независимо и непринужденно, делая то, что им по вкусу. Поэтому, когда ужин наконец закончился и большинство гостей переместилось в танцевальный зал, Грейс вздохнула с облегчением. Самая тяжелая часть вечера была позади. После традиционного тура вальса мужчины постарше отправятся пить коньяк в библиотеку. Молодежь под предводительством Джеффри переберется в гостиную, специально оборудованную в стиле современной дискотеки. Они будут лихо отплясывать до утра под музыку, несколько отличную от той, которую играли музыканты в танцевальном зале.

Грейс любила это время больше всего. Она знала, что ее непосредственное участие уже не требуется для того, чтобы вечер прошел успешно. Каждый веселился согласно собственному желанию, и хозяйка дома могла отдохнуть и спокойно насладиться своим праздником. Ведь именно она родила этого синеглазого мальчишку двадцать пять лет тому назад. Грейс не могла поверить в то, что это произошло так давно. Казалось, что только вчера улыбающийся врач протянул ей отчаянно орущего малыша и сказал:

– Мальчик. И прехорошенький.

Грейс взяла на руки трепещущее существо, которое только что вышло из ее чрева, и чуть не задохнулась от прилива нежности. Это ее. Он принадлежит ей, он ее порождение. Она сделает для него все, что в человеческих силах. Ее сын никогда не будет знать ни горя, ни страданий. Она обещала розовощекому младенцу, что его жизнь никогда не омрачит печаль.

Вспоминая сейчас обуревавшие ее тогда чувства, Грейс еле могла сдержать слезы. Вот как она сумела позаботиться о своем красивом мальчике. Вся ее материнская любовь не уберегла его от того злополучного падения на футбольном поле.

Патрик был самым красивым из всех присутствующих на вечере мужчин. Сердце таяло у Грейс в груди, когда она узнавала в юном лице сына прекрасные черты своего горячо любимого отца. Как несправедливо, что девушки, кто с жалостью, кто с восхищением, кто равнодушно скользнув взглядом по ее сыну, шли танцевать с другими. Они порхали по паркету в нарядных платьях, прижимаясь к своим партнерам, не стыдясь того, что наслаждаются движением. Патрик лишь молча наблюдал за ними. Грейс видела горечь в его глазах. Он должен был бы открывать этот бал вместе с самой красивой девушкой из тех, что присутствовали в этот вечер в их доме. Но вместо него почетную обязанность выполнил его брат Джеффри.

Грейс поискала глазами своего младшего сына. Он еще не удалился в гостиную вместе со своими друзьями и самозабвенно кружился рядом с седовласым Дейвидом, своим дедом, который, несмотря на свой возраст, мог любого молодого за пояс заткнуть. С кем это он танцует? Грейс не сразу узнала партнершу младшего сына. Ах, да. Робин Сеймур. Грейс поняла, что видела Джеффри в зале только с этой девушкой. Что-то непохоже на него такое постоянство. Грейс пригляделась. Робин по праву можно было назвать первой красавицей на этом балу. Она раскраснелась от быстрого танца, и цвет ее лица удивительно гармонировал с изящным красным платьем. Многие мужчины задерживали взгляд на Робин. Что ж, Грейс была не против. Эта девушка, которую она часто встречала в своем доме, нравилась ей больше, чем ее бойкая подруга Бетти. Хотя она предпочла бы, чтобы Джеффри больше общался с Алисией Макгавски или Джоанной Вудлоу, дочерьми компаньонов Френсиса. Обе девушки были явно неравнодушны к Джеффри, но Грейс понимала, что его мало привлекали скучноватые серенькие девицы. То ли дело Робин. Темные волосы, густой волной ниспадающие на плечи, прекрасная кожа, нежная улыбка. Робин сразу бросалась в глаза. Сама Грейс немного разговаривала с девушкой, но и этой малости ей хватило, чтобы почувствовать обаяние ее глубокого низкого голоса и скромных манер. Неудивительно, что мужчины не могли оторвать от нее глаз. Ее подруга Бет совсем другая. Грейс уже успела хорошо изучить обеих девушек. Странно, что Алек Патруччо, которого Грейс всегда считала образцом приличия, вдруг привязался к этой шумной и развязной Бетти, не отличающейся к тому же особенной красотой. Но сердцу не прикажешь, вздохнула Грейс про себя. Все же я рада, что Джеффри выбрал Робин. У него хороший вкус.

Неожиданно ее взгляд упал на Патрика. Ее старший сын устроился в своем кресле за одной из пальм, украшающих зал. Он был почти целиком скрыт от взглядов танцующих, зато сам имел возможность без помех наблюдать за ними. Грейс поразила боль, которую она увидела в его глазах. Патрик смотрел на что-то в зале, не обращая внимания ни на кого вокруг. Что случилось? Ведь мальчик казался таким счастливым сегодня. Грейс проследила за его взглядом. Патрик не отрывал глаз от одной из танцующих пар. Грейс сразу узнала ярко-красное платье и темные волосы Робин. Значит, Робин и Джеффри. Мука в глазах Патрика на многое открыла ей глаза. Бедный мальчик! Грейс быстро отступила в тень, чтобы сын не заметил ее. Она знала, что ему будет неприятно, если о его секрете станет известно кому-нибудь.

Грейс вышла в сад. Рано или поздно это должно было случиться, думала она, прогуливаясь по дорожкам и машинально отвечая на вопросы гостей. Патрик – не Джеффри, который легкомысленно отбрасывал одно увлечение за другим. Он действительно страдает. Радужное настроение Грейс моментально улетучилось. Какая насмешка судьбы, что оба брата влюбились в одну и ту же девушку. Грейс почувствовала неожиданную горечь по отношению к Робин. Зачем она появилась в их доме и нарушила покой ее сыновей? Хотя, может быть, ей показалось? Джеффри ветреный мальчишка, а Патрик просто устал. Грейс старалась себя убедить, что ей привиделись страдание в глазах Патрика и любовь в глазах Джеффри, но у нее плохо получалось. Пойду, посмотрю еще, решила она про себя. Но когда она вернулась в зал, молодежь уже ретировалась в гостиную. Патрика тоже не было.

– Потанцуем? – К Грейс подошел ее подтянутый свекр.

Она улыбнулась. Поделиться бы с ним своей тревогой. Почему-то она думала, что Дейв поймет ее и посоветует, что делать.

– Конечно, – ответила она.

Сейчас не самое лучшее время для решения проблем, решила Грейс, расслабляясь в опытных руках партнера, который умело вел ее в танце.

Патрик с нетерпением ожидал прихода гостей. Вежливая улыбка витала на его лице, когда он принимал многочисленные поздравления. Но он моментально забывал, о чем ему говорили, как только очередной гость отходил от него. Он хотел бы заставить себя быть внимательнее к людям, но не мог – он ждал Ее.

Дверь хлопнула в очередной раз, и Патрик понял, что Робин пришла. Она поразила его своей красотой. Все мужчины как по команде посмотрели в ее сторону, стоило ей появиться в холле, где МакКойны встречали гостей. Остальные женщины попросту не существовали рядом с ней. Пока Робин подходила к нему, Патрик успел до мельчайших подробностей рассмотреть ее изысканную прическу, открывавшую лоб, и красное вечернее платье. Как всегда, Робин была одета с большим вкусом. Покрой ее платья поражал своей простотой, но именно это подчеркивало изящество ее стройной фигурки. Бет в золотистом наряде, блестевшем как елочная игрушка, совершенно терялась на ее фоне.

Грейс тоже отметила, что Бетти выглядит вульгарно рядом со своей подругой. Патрик слышал, как мать прошептала:

– Странно.

Да, странно, как две такие разные девушки подружились.

– Поздравляю, – тихо сказала Робин. Она немного смущалась, так как впервые видела всех МакКойнов вместе.

Великолепие дома заставило Робин задуматься над тем, насколько она далека от подобной красоты и богатства. Сама она выросла в бедном квартале и целыми днями играла в детстве на улице, чтобы как можно меньше находиться в тесной, пропахшей луком квартире. Казалось невероятным, что она проведет весь вечер в этом волшебном замке.

– Спасибо. – У Патрика внезапно пересохло в горле. Она стояла очень близко, он мог бы притянуть ее к себе рукой. Патрик сжал подлокотники кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Здесь так шикарно, миссис МакКойн, – сказала Бетти светски.

У нее голова шла кругом. Она не ожидала увидеть такую красоту. Ее поразила и обстановка, и смокинги мужчин, и строгие вечерние платья женщин. Бетти не страдала отсутствием ума и сразу поняла, что выглядит неуместно в своем блестящем наряде. Не то, что Робин. Бетти искоса посмотрела на подругу. Создавалось впечатление, что она принадлежит к этому обществу с самого рождения.

– Ты восхитительна. – Алек подошел сзади и прошептал ей слова утешения в самое ухо.

– Я не сомневаюсь, – самодовольно ответила Бетти. Ей было приятны его эмоции. Замечательно, что хотя бы кто-то находит тебя красивой.

За ужином Бет почти не ела. Она вертела головой по сторонам и громко комментировала увиденное.

– Видишь, там, справа от отца Джеффри сидит угрюмая девица с огромным носом? – толкала она Робин локтем. – Это Алисия Макгавски. На прошлое Рождество ей подарили яхту. Об этом писали все гринбожские газеты. А вон там… – И Бетти продолжала вываливать на бедную Робин ворох сведений, почерпнутых из местной желтой прессы.

Робин почти не отвечала. Что она могла сказать? Она тоже была ослеплена собравшимися в особняке МакКойнов людьми. Патрик и Джеффри казались такими простыми и близкими, а на самом деле они были очень далеки от той жизни, которую вела она. Робин испытала горькое удовлетворение, лишний раз убедившись, сколь велика пропасть между ней и Патриком.

Патрик был неотразим. Робин остолбенела, как только увидела его в окружении родственников. Он был похож на кинозвезду. Поздравляя его, Робин запнулась и проклинала себя за это. Все тщательно приготовленные слова вылетели у нее из головы. Ей хотелось обнять его и прильнуть губами к его упрямому рту, а вместо этого приходилось произносить банальности, которые он слышал за этот вечер уже много раз.

– Я надеюсь, ты потанцуешь со мной сегодня. – Вкрадчивый голос Джеффри за спиной.

Робин обернулась. Джеффри тоже был хорош, но как далеко ему было до утонченной красоты брата!

– Конечно, – улыбнулась Робин в ответ, не подозревая, что ей придется открывать бал. Она ужасно испугалась, когда выяснилось, что она и Джеффри, а также Френсис с Грейс протанцуют первый вальс в полном одиночестве.

– Такова традиция, – пояснил Джеффри. – Родители и именинник открывают вечер. За Патрика приходится отдуваться мне.

Робин покоробила его веселость. Как он может смеяться? Но Джеффри не осознавал, какое впечатление его слова оказывали на девушку.

Они все время танцевали вместе. Робин не была большой мастерицей в вальсах и фокстротах, но, подчиняясь железной руке Джеффри, плавно следовала за ним.

– Ты быстро учишься, – сказал он ей в перерыве, когда они вышли немного отдышаться и выпить сока. В зале было очень жарко, несмотря на систему кондиционирования.

– Ты хорошо учишь, – кокетливо ответила Робин. Она выпила испанского вина за ужином и чувствовала невероятный прилив сил.

– Учить тебя – одно удовольствие. – Джеффри охотно подхватил эстафету кокетства. Он только и ждал того момента, когда Робин оставит свое обычное дружелюбие и вспомнит о том, что она молодая красивая женщина. – Чуть позднее мы устроим свои танцы в гостиной. Невыносимо все время слушать это пиликанье.

– А мне нравится, – вступилась Робин. – Самый настоящий бал.

– Это главное. – Джеффри придвинулся к ней поближе и положил руку ей на талию.

– Послушай, какая замечательная музыка. – Робин вывернулась из его объятий. – Пойдем, потанцуем?

– Пойдем, – вздохнув, согласился Джеффри.

Он уныло проследовал за Робин в зал, проклиная всех музыкантов на свете. Ничего, утешал он себя, никуда она от меня не денется. Как только приличия позволят покинуть эту древнюю вечеринку… Можно было бы вообще куда-нибудь уехать вдвоем, размечтался он. Только я, Робин и пустынное шоссе. Но эту мысль пришлось оставить. В конце концов, в доме гости, и положение члена семьи обязывало его вести себя соответственно.

Робин не нравилось поведение Джеффри. Она видела, что он не трезв и что его распаляет ее близость. Все-таки он ко мне неравнодушен, подозрения Бетти не лишены справедливости, думала она, подкрашивая губы в туалетной комнате.