Текст книги "Достучаться до небес"

Автор книги: Лорин Батлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Роналд же этой ночью заснуть не смог: его мучили призраки прошлого.

Он мог найти массу оправданий тому, что произошло в отеле в Лос-Анджелесе. В конце концов в страстном, неудержимом влечении, которое овладело им, не было ничего предосудительного. Как все могло бы быть замечательно, если бы не прошлое. Да, поведение его было скорее инстинктивным, нежели осознанным. Но что в этом плохого, если в итоге они полюбили друг друга?

Хотя он ни разу не солгал Жаклин, их отношения строились на лжи. Она не знала правды. И пока ее жизни угрожал неизвестный, он мог убеждать себя, что лжет «во спасение». Ибо узнав о том, что камнем лежало на его совести, Жаклин ни секунды не осталась бы с ним под одной крышей. И тогда их любви пришел бы конец.

И вот этот конец наступил – полиция все-таки поймала преступника.

17

Проснувшись и не обнаружив рядом Роналда, как это было каждое утро, с тех пор как они приехали сюда, Жаклин почувствовала тревогу. Быстро окинув взглядом спальню, она увидела Роналда, стоящего в дверях. Озабоченность на его лице подтвердила ее опасения.

– Роналд, что случилось?

– Они поймали его, Жаклин.

– Что?

– Полиция схватила парня, который угрожал тебе. На самом деле он преследовал не тебя, а твою подругу Кейт. Его зовут Эл Барни.

– Подожди. – Жаклин нахмурилась и тряхнула головой, пытаясь получше осмыслить неожиданную информацию. – Значит, это Кейт все время была его жертвой? Не я? Ничего не понимаю.

Роналд вздохнул и подошел к Жаклин.

– Предполагают, что он был влюблен в Кейт, просто помешался на ней. А когда в газетах появилось объявление о ее помолвке, он совсем потерял голову. И машину он взорвал только потому, что думал, что та принадлежит Кейт.

– Да, она иногда брала у меня машину. Теперь понятно и почему он поджег дом, ведь я пригласила ее пожить вместе со мной. Но почему он писал мне? Правда, в письме не было не только подписи, но и обращения. Должно быть, произошла ошибка. Кейт ведь тоже актриса – мы работаем на соседних студиях.

– Все, что я знаю, я тебе рассказал. Если хочешь получить более подробную информацию, то свяжись с сержантом Россом в Лос-Анджелесе. – Роналд кивнул в сторону телефона. – Он звонил сюда рано утром. Но сначала оденься и собери вещи, а я пока выведу машину из гаража.

– Машину? Роналд, что происходит?

– Мы возвращаемся в Нью-Йорк.

– Прямо сейчас?

– Да, Жаклин, они поймали его. У тебя нет причин оставаться здесь. Но если ты хочешь провести тут еще несколько дней, пожалуйста, чувствуй себя как дома. Если же нет, то поторопись.

– Но что за спешка? – удивилась Жаклин. – Ведь с этим домом столько всего связано. Не так ли? А ты так стремишься покинуть его, словно хочешь перечеркнуть все, что с нами здесь произошло.

Его лицо ничего не выражало. Оно стало словно чужим. Жаклин пребывала в полной растерянности.

– Жаклин, мы выезжаем через тридцать минут, – заявил он.

– А если я откажусь?

– Тогда я еду один, и немедленно.

Сказав это, Роналд вышел из комнаты, решительным жестом захлопнув за собой дверь.

Жаклин потеряла счет времени. Она не знала, сколько часов бродила по дому и рыдала. Наконец она остановилась в одной из пустых спален и решила: «Все, хватит!»

– Так много и долго заливаться слезами невозможно, – сказала Жаклин вслух сама себе и вспомнила о том, что она актриса. А значит, должна быть способна посмотреть на себя со стороны.

Но лучше этого сейчас не делать – со стороны она наверняка представляла ужасное зрелище. Заплаканные красные глаза на бледном лице, растрепанные волосы.

Мысль о том, что Роналд ушел из ее жизни навсегда, казалась нелепой. Произошла какая-то ужасная ошибка. Он не оставил ей даже маленькой надежды на то, что когда-нибудь вернется. А ведь она была уверена, что они принадлежат друг другу.

В дверь постучали. Не сомневаясь, что это он, Жаклин закричала:

– Роналд! – и бросилась открывать. Она рыдала и смеялась одновременно. – Я знала, что ты вернешься!

Но, открыв дверь, потерянно замерла на пороге при виде незнакомого мужчины в темных очках.

– Вы мисс Эдрис?

Через его правое плечо она увидела маленький грузовик со сверкающей надписью: «Дорожные происшествия».

И у нее подкосились ноги от ужасного предчувствия.

– С ним произошел несчастный случай?

– О нет, нет. Ничего не произошло.

– С Роналдом все в порядке?

– Да, да, не беспокойтесь. Мистер Редферн просто попросил доставить вам свою машину. – Он протянул ей ключи от «кадиллака».

Жаклин взглянула на ключи и только сейчас увидела прицепленный к грузовику автомобиль Роналда.

– Он попросил вас сделать именно это?

– Совершенно верно. Мистер Редферн сказал, что машина может вам понадобиться. Я обычно не оказываю услуги подобного рода. Но не смог отказать такому обаятельному парню.

Жаклин молча уставилась на машину, не зная, как расценить поступок Роналда.

– Завезти в гараж? – услышала она голос мужчины в темных очках.

– Я бы хотела, чтобы она врезалась носом в этот самый гараж, но это удовольствие я оставлю для себя... – Жаклин осеклась и, мило улыбнувшись, проворковала: – Извините, я пошутила, я совсем другое имела в виду. Это замечательно, что Роналд оставил мне машину. Он поехал в Нью-Йорк?

– Да. На другой машине. Вы, должно быть, счастливы, имея такой красивый дом и такую великолепную машину.

– Да, – сказала Жаклин, – я вообще самая счастливая и удачливая женщина на свете. Вопреки всему!

Она зажала ключи в руке. Теперь она знала точно, что никто не назовет ее плохой актрисой.

Жаклин мчалась на бешеной скорости. Гнев и ярость заставляли ее непрерывно давить на педаль газа. Как он мог с ней так поступить? Она заслуживала лучшего.

Она рывком открыла дверь в кабинет Роналда. Он поднял голову и ужаснулся: лицо Жаклин пылало, глаза сверкали от негодования.

– Вот, возьми! – крикнула она, собираясь швырнуть на стол ключи от «кадиллака», но сдержалась. – А теперь я требую объяснений. – Ее гнев был таким же сильным, как его любовь к ней. – Я не та женщина, которую можно бросить, ничего не объяснив ей, Роналд.

– Ради бога, тише. Ты же не хочешь, чтобы все сотрудники услышали нас?

– Мне наплевать на это.

– Черт возьми, Жаклин, успокойся!

– Я не успокоюсь. Я не хочу успокаиваться.

Роналд поспешно встал из-за стола и, подойдя к Жаклин, схватил ее за руки. Она стала судорожно вырываться.

– Отпусти меня! Отпусти, негодяй!

– Не раньше, чем ты успокоишься.

– Успокоишься? – словно эхо, повторила она. – Всего несколько дней назад я молилась на тебя. Как последняя идиотка верила, когда ты говорил, что у нас будут дети, что мы умрем в один день, прожив жизнь в счастье и согласии...

Голос Жаклин оборвался. Его близость, его запах, его руки, лежащие сейчас у нее на плечах, – все было против нее. Она поняла, что совершила ошибку. Ей не следовало приходить. Не следовало вновь видеть его.

– Все хорошо, дорогая. Все будет хорошо, – твердил Роналд.

Она покачала головой, не поднимая ее. Все было плохо. Она надеялась на чудо, но Роналд сейчас был так же далек от нее, как Саймон от Джины. Но она не могла, как Джина, всю оставшуюся жизнь оплакивать потерянную любовь. Если она выживет, вернее, если ей удастся сохранить часть своего прежнего «я», ей необходимо верить, что ошибся Роналд, а не она.

Она попыталась вырваться из его рук, но он не отпустил ее.

– Жаклин, я могу тебе все объяснить.

– Нет! – закричала она. – Когда я мчалась сюда, то думала, что мне нужны твои объяснения. Но сейчас поняла, что предпочитаю ничего не знать.

– Послушай меня, Жаклин...

– Нет, нет, я не буду слушать тебя. Ты всегда оказываешься прав. И тебе удастся убедить меня в своей правоте и на этот раз. Догадываюсь, у тебя есть причины поступить так, как ты поступил, но зачем ты сказал, что любишь меня, а через несколько дней уехал навсегда? Мне не нужны твои объяснения, Роналд, иначе у меня не будет причин ненавидеть тебя. А я хочу тебя ненавидеть. – В ее глазах стояли слезы, но она не обращала на них внимания и продолжала говорить: – Я хочу ненавидеть тебя за то, что ты заставил меня полюбить тебя. За то, что обманул меня, пообещав свою любовь. В моей жизни больше не будет никого.

– Жаклин, милая...

Она покачала головой, не давая ему продолжить.

– Я не имею в виду мою девственность, Роналд. В наши дни мужчины предпочитают не быть первыми. Их больше прельщают женщины многоопытные, но с холодным сердцем. Но я не могу дать даже этого. Ведь ты не оставил мне сердца, ты просто вырвал его из моей груди.

Роналд был сокрушен, раздавлен, убит.

– Прощай, Роналд!

– Жаклин, подожди! Не уходи! – В его голосе было столько мольбы, что она остановилась. – Я могу дать тебе повод ненавидеть меня... Я виновен в смерти Саймона. Он погиб из-за меня.

18

Признание Роналда поразило ее. Жаклин уцепилась за ручку двери, чтобы устоять на ногах. Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы к ней вернулась способность мыслить. Он лжет, но с какой целью?

– Саймон погиб, потому что врезался в столб, когда пьяный человек перебегал дорогу перед его автомобилем. И я знаю, что это правда. Я точно знаю, что он погиб не из-за тебя.

– В тот вечер не он вел машину. А я. До этого мы были в баре и...

– Но разве не ты сказал, что Саймон был за рулем?

– Черт побери, нет!

– Ты говоришь, что ты вел машину, но почему...

– Так получилось... Была моя очередь... Это моя безответственность погубила Саймона. В происшедшем виноват только я.

– Ничего не понимаю.

Жаклин тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, но тщетно. Тогда она шагнула к Роналду, но он отступил от нее.

– Подожди, Рональд. Я ничего не понимаю. То ты говоришь, что должен был вести машину, то говоришь, что был пьян. Но это как-то не вяжется с тем представлением, которое сложилось у меня о тебе. Ты очень серьезный и ответственный человек.

– Жаклин, ты путаешь меня со своим братом.

– Я не могу ни с кем тебя спутать, – вздохнула она. – Ни один другой мужчина не имеет на меня такого влияния... И никогда не будет иметь.

Роналд сдерживал себя, он не мог позволить себе выказать никаких чувств до тех пор, пока не будет уверен, что она поняла то, что он хотел ей сказать.

– Что ты помнишь о Саймоне? – спросил Роналд, садясь в кресло у окна.

Немного подумав, Жаклин тихо опустилась в соседнее кресло.

– Мне трудно вспомнить его, – прошептала она. – Я знаю, что он был таким же симпатичным, как и ты. И вас даже называли близнецами. И еще я знаю, что он нравился многим девчонкам, но был без ума только от Джины. – Она слабо улыбнулась. – Когда Саймон не мог пойти на свидание, потому что должен был сидеть со мной, он говорил, что, когда они с Джиной поженятся и нарожают кучу детей, мне придется сидеть с ними.

– Он обожал тебя, – тихо произнес Роналд.

– Да, знаю. Он был всегда таким добрым, веселым и...

– ...Серьезным.

– Да. Вы с Саймоном были очень похожи.

– Нет! Мы не были похожи! А теперь, что ты помнишь обо мне, Жаклин?

Она напряглась.

– Помню, как ты помогал мне делать уроки, как это делал прежде Саймон. Как отвозил меня на тренировки, когда мама и отец были заняты...

– Жаклин, не то.

Она снова задумалась.

– Ну, помню, как ты украшал дом к Рождеству. Хотя нет, не помню, это мне рассказывали. И еще как отец взял меня на футбольный матч, когда играли вы с Саймоном.

– Все ясно, Жаклин. Ты была слишком маленькой, чтобы разобраться в характерах взрослых. Поэтому просто поверь мне: это Саймон был ответственным человеком, а не я. Мы были очень разными. Но он понимал меня лучше, чем кто-либо другой. Именно он убедил моего отца, причем с трудом, послать меня в университет на архитектурный факультет.

– Но отец так гордится тобой. Трудно даже представить, что он не хотел, чтобы ты занимался архитектурой.

– Но это именно так. Прошло много времени с тех пор, когда мы с Саймоном студентами подрабатывали на стройках. Затем, после окончания учебы, мы получили лицензию на право строительства. Позже стало ясно, что мы можем открыть свое дело.

Жаклин знала, что Билл Редферн был хорошим строителем и недолюбливал архитекторов с этими их всяческими выкрутасами, как говаривал он порой.

– У нас были очень натянутые отношения с отцом в то время. Но каким-то образом Саймону удалось убедить отца отправить меня в университет, чтобы иметь в фирме своего архитектора. И отец согласился оплатить мое обучение.

– А что бы ты сделал, если бы он не согласился?

– Ушел бы из дому.

– И что? Учился бы днем и работал по ночам?

– Сомневаюсь, – улыбнулся Роналд. – Мне тогда явно не хватило бы силы отказывать себе во всем. Трудиться в поте лица ради достижения какой-то цели я не был готов. Днем у меня были лекции, а вечером – постоянные вечеринки, девушки... И так продолжалось довольно долго.

– Я не верю тебе, – медленно проговорила Жаклин, но интуитивно почувствовала, что Роналд говорит правду.

Он пожал плечами.

– Твое дело...

– Неужели? А каким же чудом ты из нерадивого студента и любители ночной жизни превратился в блестящего архитектора и серьезного человека?

– Никакого чуда, – раздраженно ответил он. – Всему виной трагедия. Трагедия, которой могло бы не быть, если бы я не был таким эгоистом и любителем повеселиться...

По давней традиции их семьи встречали Пасху вместе. Родители собирались у кого-нибудь дома, играли в карты или во что-то другое, в то время как Саймон, Роналд и Джина проводили время в молодежных компаниях. Жаклин, в силу се возраста, естественно, приходилось оставаться с родителями. День гибели Саймона поначалу ничем не отличался от остальных.

– Не знаю, что произошло с Джиной, но в тот день к вечеру она почувствовала себя неважно. И Саймону не удалось уговорить ее отправиться с нами в бар. У нас был уговор: куда бы мы ни ехали втроем, машину вели по очереди. В тот вечер как раз была очередь Джины, но так как Саймон вел машину накануне, то за руль должен был сесть я.

Я думал, что он начнет сопротивляться и говорить, что, мол, Джина его девушка и все такое прочее. Но он бросил мне ключи и сказал: «Приятель, она же твоя сестра!» В баре я начал обхаживать одну блондинку, но ей почему-то больше приглянулся Саймон. А он, как ты знаешь, с ума сходил по моей сестре. Однако блондинка была не в курсе и просто глаз с него не сводила, не обращая на меня никакого внимания. Мое самолюбие страдало, и я решил, как говорится, утопить горе в вине. Ближе к полуночи Саймон – а он тоже был слегка навеселе – помог мне добраться до машины. И я сел за руль...

В тот момент, когда я лихо разворачивался, какой-то завсегдатай бара, стоявший на ногах еще хуже, чем я, неожиданно возник прямо перед машиной. Я резко крутанул руль... Придя в себя, видимо через несколько мгновений после аварии, я почувствовал запах бензина и увидел огонь.

– О господи.

У Жаклин дрожали руки и ноги. Горло перехватил нервный спазм. Ей сказали, что Роналд вытащил Саймона из горящего автомобиля и брат умер у него на руках. Да, заключительная сцена трагедии соответствовала действительности. Но не ее начало.

Жаклин искоса взглянула на Роналда. Он поднялся и с видом глубоко несчастного человека подошел к окну. Она подумала о том, какой непосильный груз вины нес этот человек все пятнадцать лет. Именно вина заставила его вопреки призванию все свои силы отдавать процветанию их совместной семейной строительной фирмы.

Роналд вздохнул и продолжил свой рассказ, пытаясь наконец-то облегчить душу:

– Автомобиль врезался правым крылом в каменную тумбу на тротуаре. Дверцу покорежило и заклинило. Саймон все время повторял, что машина вот-вот взорвется и мы должны успеть выбраться, прежде чем это случится... Боже, я на всю жизнь запомнил этот запах...

Его лицо сморщилось, как от боли, и Жаклин еле удержалась, чтобы не кинуться к нему и не обнять.

– Мне удалось вытащить Саймона через дверцу со стороны водителя, когда уже подбежали люди и раздался вой сирен. Я говорил Саймону, чтобы он держался, что «скорая» уже едет. Я не понимал тогда, что с ним что-то серьезное. И когда он попросил передать Джине, что сожалеет о случившемся и любит ее, я сказал, что он сделает это сам. А потом он заговорил о тебе...

– Обо мне?

– Да. Он попросил меня присматривать за тобой, пока ты не подрастешь. И еще он сказал: «Рон, старина, да перестань ты волочиться за этими блондинками». Раз он шутит, обрадовался я, значит, с ним все в порядке. Но Саймон умер до приезда «скорой».

– О, Роналд...

Она безудержно и горько заплакала. Слезы Жаклин только усилили его душевную боль. Он давно так не страдал. Ему хотелось подойти к ней, успокоить ее. Но он понимал, что сейчас этого лучше не делать. Может быть, уже само его присутствие усугубляет ее переживания.

Прошло время, прежде чем она подняла голову и посмотрела на него.

– Так, значит, это держали от меня в тайне столько лет. – Ее спокойный голос испугал и одновременно удивил его. Он ожидал от нее вспышки гнева, слов осуждения. – А Джина знает? – спросила она, не отводя от него глаз.

– Да.

– И тоже до сих пор винит себя в случившемся?

– Это не ее вина, Жаклин...

– Да, не ее, – убежденно произнесла она. – Но и не твоя, Роналд.

– Но я не должен был нести...

– Прекрати! Джина считает, что, если бы за рулем была она, то ничего бы не случилось. Ты уверен, что, если бы меньше выпил, то справился бы с управлением, когда под колеса чуть не угодил пьяный. Пойми, никому не дано узнать, что было бы, если бы за рулем был кто-то другой, а не ты. Ведь и Саймон тоже времени даром в баре не терял. То, что случилось, – случилось. И с этим надо мириться. А не вычеркивать из жизни пятнадцать лет, как поступили вы с Джиной. Тем более Саймона все равно не вернуть.

– Что за чушь ты несешь?

– Совсем не чушь. Она потеряла ребенка, живет в одиночестве. Ну а ты, ты, Роналд, пытаешься прожить его жизнь.

– Ты говоришь ерунду!

– Тогда почему ты не принял предложение о партнерстве в одной из процветающих архитектурных фирм? Потому, что считал своим долгом сохранить компанию, когда твой отец ушел на пенсию?

– Всегда считалось, что после его ухода я займу это место!

– Нет. Предполагалось, что это сделает Саймон. И Саймон должен был стать мужем Джины. Никто больше твоих родителей не был удивлен, когда ты объявил, что собираешься возглавить фирму. Я помню, как они умоляли тебя подумать и вернуться к архитектурному проектированию.

– Тогда они были не правы!

– Нет, черт возьми, они были правы! Ты ненавидишь то, чем вынужден заниматься. И не отрицай этого! – взорвалась она, поняв, что Роналд собирается возразить ей. – Я видела твои проекты. Я потратила неделю, рассматривая их. И...

– Что?

– Они просто замечательные.

– Ты актриса, Жаклин. И недостаточно разбираешься в архитектуре, чтобы делать подобные выводы.

– Может быть. Но я знаю тебя. И они многое рассказали мне о тебе самом, Роналд.

– Не делай из мухи слона, Жаклин. Это лишь наброски, и не более.

Она покачала головой.

– Это твои мечты.

Роналд рассмеялся:

– Или замки из песка.

– Ты не должен всю жизнь заниматься бизнесом. Ты прекрасный архитектор. Ты мог бы завтра продать свои проекты. Но не станешь этого делать, – сказала она без тени сомнения. – На самом деле ты хочешь сам воплотить их в жизнь.

– Да, я с тобой согласен. Я никогда не сделаю этого, потому что не хочу, чтобы проекты попали к тем, кто равнодушен к ним, кому интересна лишь коммерческая сторона дела. Архитектор не тот, кто довольствуется карандашом и бумагой. Это тот, кто не боится работы, не боится пыли и грязи на своих руках.

– Когда ты решил построить дом в Перамосе, – сказала Жаклин, – ты недаром сделал все сам – от первого эскиза до самого последнего гвоздя. Ты вложил в него все, что знаешь и умеешь. Архитектура – твое призвание. Подумай о своем будущем.

– У меня даже нет времени закончить этот дом, – с сожалением сказал он. – Практически то, о чем ты говоришь, невыполнимо. Конечно, я все сделал в Парамосе своими руками, но только потому, что строил дом для себя. Жаклин, мне тяжело жить с болью, не проходящей с годами. Но я несу ответственность за то, что случилось, перед твоими родителями, перед Джиной, перед...

– Замолчи! Мне надоело слушать об ответственности перед кем-то! – Жаклин перешла на крик. – А как же твоя жизнь, твое счастье? Ты говоришь, что боль не проходит. А что ты сделал для того, чтобы она прошла? Ты пытался хоть что-нибудь изменить в своей жизни? Да, это сложно. Но ты не Бог. Никому не дано предугадать, что может произойти, а что нет. Я не права?

– Нет. И ты знаешь, что смерть Саймона всегда будет стоять между нами. Рано или поздно ты возненавидишь меня. Оставь меня, Жаклин, прошу тебя. Твое прощение лишь усилит мою вину.

– С моей ненавистью тебе было бы легче жить, не так ли? – Жаклин задала вопрос и тут же ответила на него сама: – Да, тебе хочется наказывать и наказывать себя.

Жаклин чувствовала, что все ее попытки убедить Роналда признать ее правоту терпят полнейший крах, но решила не сдаваться.

– Все эти годы ты исполнял роль покровителя и защитника и забывал о своих мечтах и желаниях. И ты дошел до того, что отрицаешь свою любовь. Мою же даже не хочешь принимать в расчет.

Роналд молчал.

– Роналд! Скажи же хоть что-нибудь, – умоляла она.

Но он по-прежнему молчал.

Жаклин поняла, что ничто не заставит его говорить. Она в отчаянии заплакала и кинулась к двери. Но что-то ее остановило – она обернулась и сквозь слезы проговорила:

– Я много наделала в жизни глупостей. Но, влюбившись в тебя, совершила самую большую из них. Ты дал мне возможность одуматься. Впредь я буду умнее. Но я не доставлю тебе удовольствия и не стану ненавидеть тебя. Оставайся один со своей ответственностью, со своим долгом. Я ухожу!

За ней захлопнулась дверь.

19

Роналда охватило отчаяние при мысли, что Жаклин может уйти из его жизни навсегда.

Он скрывал от нее правду ради Саймона, который хотел, чтобы он позаботился о ней. Роналд опасался, что Жаклин, узнав все, возненавидит его и у него не будет возможности выполнить просьбу друга. Позже он убеждал себя, что ждет подходящего момента, и находил тысячу причин, чтобы оправдать свое молчание. Он боялся, что Жаклин не выдержит потрясения и, как Джина, устранится от жизни с ее печалями и радостями, взлетами и падениями.

Оказалось, что и спустя пятнадцать лет он оставался все тем же двадцатилетним наивным парнем, эгоистичным идиотом, считающим, что ложь может быть во спасение. В то время как Жаклин превратилась из наивной ранимой девочки в красивую, умную, тонко чувствующую женщину.

В итоге он должен был признать, что смерть разлучила его с любовью. Смерть пятнадцатилетней давности.

Когда-то давно он поклялся себе, что, если встретит женщину, которую полюбит по-настоящему, то обязательно расскажет ей всю правду о том, что случилось некогда в его юности. Ведь когда человек действительно любит, он всегда поймет и простит.

Жаклин поняла. Поняла лучше, чем кто-либо другой, чем он сам.

Уставившись на захлопнувшуюся за Жаклин дверь, он вспоминал то, что она ему говорила. Все до последнего слова. Она сказала, что нечего прощать. Сказала, что не испытывает к нему ненависти. И что, влюбившись в него, совершила самую большую ошибку в своей жизни. Черт, может быть, это и так! Но ошибку совершил и он сам, отпустив Жаклин, дав ей возможность уйти.

Где ключи от машины? Он привычным жестом опустил руку в карман и тут же вспомнил, что они, очевидно, остались у Жаклин. Нет проблем, он возьмет машину фирмы...

Выбегая из кабинета, он столкнулся в дверях с высоким мужчиной атлетического сложения.

– А, Винс! Что тебе надо?

– Привет, Роналд. Я пришел обсудить кое-какие проблемы. Но я только что видел, как знакомая нам обоим леди пулей вылетела из твоего кабинета. Думаю, что я не вовремя.

– Ты прав, – ответил Роналд, взглядом ища секретаршу. – Джуди! – обратился он к ней, не обращая внимания на Винса. – Где ключи от представительского лимузина?

– У механика. Он меняет стартер. Вы разве забыли? – ответила секретарша.

Роналд готов был сокрушить все, что ему попалось бы под руки.

– Возьми мою машину. Красный «шевроле» в подземном гараже. Я прекрасно доберусь на такси.

Винс протянул ему ключи.

Роналд, схватив их, чуть ли не бегом направился к двери.

– Спасибо тебе, друг! – бросил он на ходу. – Я твой должник.

– Обязательно пригласи на свадьбу – я хоть там смогу поцеловать Жаклин!

Роналд слишком торопился, чтобы ответить.

Подъезжая к дому родителей Жаклин, он очень волновался. Она должна быть здесь! Должна быть! Прошло уже несколько часов с того момента, как Жаклин хлопнула дверью его кабинета. И он уже объехал все места, где бы она могла находиться.

Выехав из офиса, Роналд сначала направился к себе домой, ожидая, что найдет ее там собирающей вещи. Но или они разминулись, или она уложила вещи до того, как поехала к нему в офис. Скорее всего, верно последнее, потому что ему не удалось обнаружить следов ее пребывания в доме. Испугавшись, что она может улететь в Лос-Анджелес, Роналд помчался в аэропорт. И успокоился, только когда увидел, что машины нет на стоянке.

Затем на немыслимой скорости, рискуя лишиться прав, он поехал в Парамос. Добравшись наконец до дома, в котором еще неделю назад он чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, Роналд понял, что ее здесь не было. Большой дом казался мертвым без Жаклин.

Роналд подумал, что глупо ее искать там, где он живет. Жаклин наверняка у своих родителей. Да, он явно плохо соображал сегодня.

Сегодня? Черт побери, если бы только сегодня. Похоже, он перестал соображать, как только увидел ее в нью-йоркском аэропорту.

Звук подъезжающей машины заставил Жаклин выглянуть в окно.

– О боже, нет! – закричала она, увиден, как знакомый красный «шевроле» на полной скорости врезается в «кадиллак» Роналда.

Она выскочила из дома.

– Господи, сделай так, чтобы это лишь померещилось мне, – молилась она.

Бог не помог.

– Винс, ты идиот! Что ты наделал!

– Это не Винс идиот. А я.

Испуг, негодование, облегчение – она пережила их в одно мгновение. Главное – облегчение. Он не пострадал! И даже, кажется, нисколько не огорчен тем, что разбил сразу две машины: новый «шевроле» Винсента Николса и свой роскошный дорогой «кадиллак».

– Видимо, я не привык к этой машине, – пояснил он, пожимая плечами.

– Что?.. – Жаклин тряхнула головой, волосы ее растрепались. – Что ты наделал?

– Ты имеешь в виду помятый кустарник?

– Роналд! Как ты можешь шутить после того, как разбил...

Она замолчала, потому что он прикоснулся ладонью к ее лицу. И очень тихо произнес:

– Жаклин, милая, о какой машине может идти речь, когда я чуть было не потерял тебя? Неужели ты и вправду считаешь, что у нас нет будущего? Я люблю тебя, Жаклин. Я люблю тебя больше... Нет, мне не хватает слов... Твоя жизнь для меня дороже, чем моя собственная. Я очень сожалею, что заставил тебя страдать. Я дурак.

– Нет. – Жаклин коснулась пальцами его губ. – Ты не дурак, Роналд. – Она улыбнулась. – Я не настолько глупа, чтобы влюбиться в дурака. А я точно без ума от тебя.

– Но всего несколько часов назад ты сказала, что, влюбившись в меня, совершила самую большую глупость в своей жизни.

– Я сказала много того, чего не имела права говорить.

– Но все твои слова – правда. Я слишком долго жил с чувством вины. Я понимал, что несчастный случай есть несчастный случай, но...

Он спрятал лицо в ее волосах. Жаклин плотнее прижалась к нему. Она безгранично любила его и понимала, что Роналду через многое придется пройти, прежде чем он навсегда расстанется с прошлым, но начало этому положено.

Отстранившись от нее, он долго смотрел в любимые глаза. Казалось, Роналд читает ее мысли.

– Я не просто люблю тебя, Жаклин. – Его голос дрогнул от избытка чувств. – Я просто не могу без тебя. Ты нужна мне, чтобы вернуться к жизни.

Любовь, звучавшая в каждом его слове, наполняла счастьем. Неужели она стала причиной того, что с ним происходит?

Но даже в такой торжественный момент природа взяла свое – Жаклин не удержалась и кокетливо спросила:

– Значит ли это, что я могу рассчитывать на место в твоей новой компании?

– Что? – опешил он.

– Да, – продолжала Жаклин. – Я могу использовать работу...

– Черт возьми, Жаклин! Я имел в виду не работу. И ты знаешь это. Я делаю тебе предложение!

Жаклин возликовала в душе. Неужели самые безумные фантазии могут стать в этом мире реальностью?

– Я всегда представляла, что мужчина, когда будет делать мне предложение, по крайней мере улыбнется. – Она нетерпеливо обвила его шею руками. – Но только одной улыбки недостаточно.

– Так «да»? – Роналд был слишком взволнован, чтобы поддержать шутливый тон разговор. – Значит ли это «да»?

– Могу я поставить условия, прежде чем отвечу на твое предложение? – спросила она, лукаво улыбаясь.

Роналд вздохнул и прижал ее к себе. Жаклин – это Жаклин. Она не может без игры.

– Это зависит, – в тон ей ответил он, – кто, сколько и какие условия ставит.

– Только одно, – прошептала она, вставая на носки, чтобы быть ближе к его лицу.

– И какое же?

Их глаза встретились.

– Ты будешь любить меня всегда!

– Уже люблю! – прошептал он.

Эмоции, которые вызывал в Жаклин Роналд, были не сравнимы ни с чем ранее ей испытанным. Сейчас она чувствовала тепло, дружеское участие, нетерпение, удивление, восхищение, страстное желание. Достаточно, чтобы понять, что к ней пришла любовь. Любовь такая мощная, что затмила собой всю ее прежнюю жизнь.

Он подхватил ее на руки и понес в дом. Но тут Жаклин поцеловала его в шею, и Роналд понял, что ему не суждено добраться сегодня до спальни своей возлюбленной. В порыве страстного желания, охватившего его, он способен был лишь захлопнуть входную дверь и опуститься вместе со своей драгоценной ношей прямо на ковер в прихожей.

Ощущение тепла ее тела волновало его. Он крепче прижался к ней бедрами и коснулся губами ее полуоткрытых влажных губ. Ее ответ был молниеносным и горячим.

Ласки Роналда вызывали у Жаклин бешеное сердцебиение и не давали возможности сосредоточиться ни на чем, кроме его губ. А она так хотела сказать ему, что чувствует, но ей не хватало слов. Она нежилась в объятиях любимого.

Когда ее возбуждение было готово достигнуть предела, она сама стянула с себя джемпер и отшвырнула его в сторону.

– Ты так красива. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни. – Глаза Роналда горели от восхищения. – Потрясающе красивая.

И он склонил голову ей на грудь.

Тело ее напряглось, а дыхание перехватило, когда его губы коснулись ее сосков, сначала одного, затем другого. Они любили друг друга, и их любовь росла с каждой секундой.

Жаклин уже начала терять терпение, сгорая в огне страсти. А он медленно, шаг за шагом, подводил ее к вершине блаженства.