Текст книги "Достучаться до небес"

Автор книги: Лорин Батлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Замечательно, – сказала она со знанием дела, а затем, решив, что он может не понять ее, добавила: – Все очень продуманно. Как тебе удалось скрывать этот дом от всех?

Роналд удивился вопросу.

– Я не скрывал.

– Тогда почему я не знала о нем?

– Ты обиделась, что я не сказал тебе о строительстве дома?

– Нет, не обиделась, скорее удивилась, – поправила она. – За последние два года мы мало виделись, но странно, что никто не сказал мне о доме.

– Наверное, они думали, что тебе это неинтересно.

– Однако это не мешало маме в каждом письме сообщать о твоих выдающихся успехах и достижениях.

– Да, но никто не видел дом с тех пор, как был заложен фундамент. А то, что твоя мать постоянно нахваливает меня, так ты и сама знаешь, какой я хороший.

– О, Роналд, пожалуйста! Твое самолюбование не знает предела!

Мысль о том, что Джекки опять привычно поддразнивает его, успокоила Роналда. Но только отчасти. Он совсем не ожидал, что дом вызовет у нее такую реакцию. Пусть здесь еще мало мебели, но в его проектирование и строительство он вложил свою душу.

И когда Жаклин переступила порог, у него мелькнула мысль, что он создан именно для нее. И никакая самая распрекрасная мебель в мире не заменит в этом доме женщину. И не просто женщину, а Жаклин Эдрис, его Джекки.

А «его Джекки» в этот самый момент тщательно изучала содержимое кухонных шкафчиков. Вероятно, не удовлетворившись увиденным, она открыла дверцу холодильника. Он был внутри ослепительно-белый и... абсолютно пустой.

– Знаешь, Роналд, – сказала наконец она, – мне кажется, я долго здесь не протяну – на твоей диете, предусматривающей, полное отсутствие продуктов.

– Я куплю что-нибудь, когда мы поедем в город обедать. Обычно я так и поступаю, когда приезжаю сюда.

– Ты часто это делаешь?

– Всегда, когда только могу. Обычно каждый второй выходной.

– Скажи, ты собирался показать мне дом или мое появление здесь произошло лишь благодаря стечению обстоятельств?

Роналд знал, что не упомянул бы о доме, пока не привез бы ее сюда. И он также знал, что не привез бы ее, даже если бы она об этом его попросила. Очевидно, подсознательно он придавал какое-то особенное значение появлению здесь Жаклин. И вот Джекки здесь.

– Я не собирался везти тебя сюда, пока мы сегодня не выехали на шоссе, ведущее из аэропорта. Сказать почему?

– О! Незачем.

Ему показалось, что в ее глазах промелькнула обида. Но она быстро отвернулась, прежде чем он успел удостовериться в этом.

– А что здесь? – спросила Жаклин нарочито равнодушным тоном, указывая на дверь в дальнем конце кухни.

– Прачечная.

– Можно взглянуть?

– Не сейчас.

Отказ заставил ее удивленно взглянуть на него.

– Почему? Ведь ты же хотел показать мне здесь все.

– Но ты ведь очень устала. И даже собиралась немного поспать.

– Наверное, кофе мне помог.

– Особенно если учесть, что ты даже не выпила его.

Жаклин посмотрела на чашку, стоящую на столе. Пальцы ее слегка дрожали, когда она потянулась за ней. Но вздохнула и обессиленно уронила руку.

Роналд подошел к ней и сочувственным жестом дотронулся до ее плеча.

– Все... все в порядке, – солгала она, чувствуя, что ее сердце болезненно сжалось. Нервным движением она откинула волосы со лба.

– Итак, – как можно мягче произнес он, – ты согласна куда-нибудь отправиться пообедать?

Жаклин метнулась в противоположный угол кухни, как дикий зверек, почуявший опасность.

– Жаль! – вздохнул он. – Даже когда тебе хочется ласкаться, ты, помимо своей воли, начинаешь царапаться. – Он поднялся и, толкнув стеклянную дверь, оглянулся на Жаклин, предлагая последовать за ним. – Мне кажется, что через полчасика ты поостынешь и передумаешь. А пока я покажу тебе твою комнату.

14

Чувствуя, что за ней наблюдают, она быстро подобрала с тарелки соус кусочком хлеба. Затем подняла глаза и встретилась взглядом с Роналдом. Он с любопытством смотрел на нее, откинувшись на спинку стула.

– Это одно из твоих достоинств, которое привлекает меня в тебе, Джекки. Ты никогда не стесняешься, когда дело касается еды.

– Особенно когда все такое вкусное, как сейчас, – заметила она. – Замечательный ресторан, мне здесь очень понравилось. Ты часто здесь бываешь?

– Да нет. Я же в основном приезжал сюда, чтобы работать – строить дом. К вечеру бывало так уставал, что просто не оставалось сил одеться и отправиться куда-нибудь пообедать. И потом, ты же знаешь, я не любитель ресторанов.

– О! Я прекрасно тебя понимаю. Проводя на съемочной площадке порой по десять-двенадцать часов, под вечер чувствуешь себя такой вымотанной, что даже нет сил приготовить себе сандвич. Но что мне действительно ненавистно, так это вновь одеться и с безукоризненной прической отправиться куда-то развлекать нужных боссу людей глубокой ночью. Особенно, – добавила она, – если на следующее утро в пять необходимо было быть в гриме на съемочной площадке.

– А такое часто случается?

– Достаточно часто.

– Тогда тебе должны платить за это дополнительно.

– Было бы прекрасно, но, увы, актрисы мыльных опер имеют твердый оклад.

Тут к ним подошел официант, принесший заказанный кофе. Заметив взгляд, который молодой человек устремил на Жаклин, Роналд понял, что тот мучительно пытается вспомнить, где он видел эту рыжеволосую красотку.

– Мне кажется, вы снимались в том сериале... Да?.. Не может быть... – просиял официант.

А потом Жаклин узнали и другие посетители ресторана. Любопытные взгляды и перешептывания за их спинами очень скоро начали раздражать Роналда.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что стала предметом пересудов? – спросил он свою собеседницу, когда официант наконец-то отошел от их столика.

– Скажи спасибо, что я не появляюсь на экране уже несколько недель, а то могло бы быть и хуже.

– Неужели?

– Да, автографы, – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Однажды в ресторане мне пришлось дать их около тридцати. Чуть рука не отсохла.

– Поклонники, вероятно, считают, что личное время кинодив тоже принадлежит им.

– Ха! Мое личное время принадлежит только мне.

– Должен признаться, что совершенно не имел представления о тяжкой жизни актрис.

Ироничная улыбка коснулась ее губ.

– Это хранится в секрете. Гораздо выгоднее интриговать публику пикантными подробностями из безумной, но ослепительно красивой жизни молодых привлекательных актрис.

– Которая, помимо всех своих тягот, порой бывает сопряжена с риском для жизни.

После этих слов Жаклин как-то сжалась. На время позабытое чувство страха опять овладело ею. Тревога на ее лице больно отозвалась в душе Роналда.

– Джеки, скажи, ты думала о том, что будешь делать, если полиция не поймает этого парня?

Она попыталась спрятать страх и уверенно сказала:

– Они поймают его.

– А что, если нет? – настаивал он. – Неужели ты будешь продолжать заниматься делом, которое подвергает тебя опасности? Ведь на месте одного может оказаться любой другой ненормальный.

Она молчала.

– Ответь мне, черт возьми.

– Я... я не знаю. Я хочу играть. Я...

– Всего несколько минут назад ты жаловалась на трудность работы, на небольшие деньги.

– Да, это так. Но есть еще и оборотная сторона медали.

– Какая же?

– Мне интересно. После двух лет работа не наскучила мне. Не то что до этого. Чего только я не перепробовала! К тому же профессия актрисы дала мне возможность стать независимой в жизни.

– Ерунда.

– Да?

– Да, ерунда, – повторил он. – И ты знаешь это. Переезд в Лос-Анджелес – вот что дало тебе возможность стать самостоятельной. Ты согласилась на роль в сериале «Радости страсти» только потому, что тебе представился случай сбежать из дому. И начать жить другой жизнью. – Роналда не остановило даже гневное выражение ее лица. – Ты никогда не мечтала о профессии актрисы, пока этот ходячий манекен, Пол Хайден, который ухлестывал за тобой, не заманил тебя в мир фальшивых драгоценностей и поддельных страстей!

– Неправда! – взвилась она.

– Неужели?

– Да!

Они в упор смотрели друг на друга, оба уверенные в своей правоте. Роналд не мог сказать, как долго продолжалось это безмолвное единоборство: он потерял ощущение времени, а происходящее вокруг ускользаю от его сознания. Он только чувствовал аромат ее духов и видел, как в глубине ее зеленых глаз вспыхивают золотистые искорки.

В памяти неожиданно всплыло, как в машине по дороге в Парамос он коснулся губами ее пальцев, стиснутых в маленький кулачок. А потом то блаженство, которое он ощутил, когда их губы соединились в поцелуе.

– Между прочим, Роналд, – донесся до него словно издалека ее голос, – я пришла в актерский мир из любопытства. И он околдовал меня... чего нельзя сказать о людях, с которыми я там познакомилась.

– Неужели? А как же тот богатенький Джексон, в машину которого ты врезалась?

– Ты имеешь в виду того кудрявого блондина с голубыми глазами?

– У него были черные коротко стриженные волосы.

– Знаю, – ангельским голоском произнесла она. – Но я понятия не имею, какого цвета были у него глаза.

– А как насчет начинающего драматурга, который собрался специально для тебя писать сценарий из французской жизни с пастушками и овечками?

– Какой драматург? Господи, Роналд, откуда у тебя такие сведения?

Голос Жаклин обволакивал его как теплый туман, лишая воли, заставляя желать эту женщину все сильнее и сильнее. Они должны уйти. И немедленно. Иначе он долго не выдержит.

Жаклин, ворочаясь с боку на бок, пыталась поудобнее устроиться на подушке. Но тщетно – причина ее бессонницы была в другом.

Каминные часы в гостиной пробили уже два часа ночи, а она все думала о том, почему Роналд даже не поцеловал ее на ночь. Он конечно же спокойно спит в своей королевской кровати, бесконечно далеко от нее. Он нарочно сделал так, чтобы между их спальнями располагались еще четыре комнаты для гостей.

– Успокойся! – вслух приказала она себе, надеясь, что звук собственного голоса отрезвит ее.

Но это не помогло.

Глубоко вздохнув, она села на постели и спустила ноги на пол. Не включая света, Жаклин поискала пеньюар и, накинув его, подошла к окну.

Ярко светила луна. Полнейшая тишина и звездное небо за окном не подействовали на нее. Она была слишком возбуждена. Почему он столь внезапно увез ее из ресторана и вел машину с такой скоростью, словно за ними гнались черти?

Они вернулись домой около двенадцати, и уже через полчаса, бросив ей на кровать свежее постельное белье и пожелав спокойной ночи, Роналд вышел из комнаты.

Интуитивно Жаклин понимала, что он чем-то взволнован. Но чем? Может быть, ему не понравилось, как она вела себя в ресторане? Но это же глупо – реагировать на подобные мелочи.

Жаклин знала, что так просто она не успокоится. Обычно в таких случаях ей помогали чашка горячего шоколада и телевизор. Но она не была уверена, есть ли в доме шоколад, а телевизор стоял лишь в комнате Роналда, да и то маленький. У нее не было с собой ни книги, ни журнала. Не зная, что предпринять, она направилась к двери.

Коридор был залит лунным светом, который проникал через большие окна. Тихо ступая босыми ногами по полу, она прошла мимо спальни Роналда, со вздохом представляя, как он спит.

Неожиданно послышался легкий щелчок, и дверь бесшумно отворилась.

– Жаклин!

Она вздрогнула и остановилась, услышав свое имя.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил Роналд.

Она продолжала дрожать, но уже не от испуга, а от волнения. Роналд стоял в дверном проеме, освещенный призрачным светом луны.

– Я... я... Со мной все в порядке. – Это прозвучало неубедительно, даже для нее самой. – Если честно, – сочла она за лучшее признаться, – я просто не могу заснуть. Думаю, это из-за тишины. Я привыкла к шуму улицы за окном. И я решила спуститься на кухню и выпить чего-нибудь... А сейчас мне пришло в голову, что можно было бы еще принять душ, чтобы успокоиться...

Она замолчала. Роналд не сделал ни малейшей попытки продолжить разговор.

– Извини, если я разбудила тебя.

– Ты не разбудила меня. Я тоже не сплю.

– Да?..

– Да. Неужели ты думаешь, что теплый душ тебе поможет? Если поможет, то это будет чудесно, – сказал он.

Она пожала плечами.

– По крайней мере, и не повредит.

– Я уже три раза принимал душ сегодня ночью, чтобы заснуть. И все без толку.

Роналд перешел на хриплый шепот:

– Жаклин, я хочу тебя, но боюсь даже приблизиться к тебе.

Услышав это неожиданное признание, Жаклин прислонилась к стене, почувствовав, что у нее подкашиваются ноги.

– Жаклин, – взмолился он, – но почему мне нужно уйти и запереть дверь, когда я так хочу обнять тебя? Ты слышишь меня?

Ей тоже хотелось броситься в его объятия. Но что-то подспудное, необъяснимое заставляло ее оставаться на месте. И тут горячие слезы полились из ее глаз. Она не могла произнести ни слова, лишь качала головой, прижавшись к стене.

Он подошел к ней и дрожащими пальцами прикоснулся к лицу, заставил ее посмотреть ему в глаза.

– О, дорогая, не надо, – прошептал он. – Пожалуйста, не надо. Боже, я готов терпеть твой гнев, но не твои слезы. – Его губы нежно коснулись ее ресниц. – Не плачь, мой ангел. Я скорее умру, чем позволю тебе плакать.

Сколько отчаяния было в его словах!

Роналд принялся покрывать поцелуями ее лицо, ощущая на губах соленый привкус ее слез. Ее внутреннее сопротивление было сломлено. Поняв это, он с благодарностью обхватил руками ее тонкую талию и приник к ее рту.

– О, Роналд...

Ее дыхание стало таким же частым, как и у него, в зеленых глазах запылала страсть.

Он улыбнулся.

– Ты так прекрасна, – шептал он. – Так совершенна, так великолепна и невинна.

Жаклин удивленно вскинула бровь.

– Невинна? Ты забыл прошлую ночь.

– Я хочу ее забыть.

Обиженная до глубины души, она резко отстранилась от него.

– Ты жалеешь о том, что произошло тогда между нами?

– Я имел в виду не...

– Дай мне пройти.

– Жаклин, я...

Но Жаклин не желала ничего слушать. Тогда он крепко обнял ее, прекрасно понимая, что ей с ним не справиться.

– Послушай! Я только жалею о том, что сделал тебе больно.

– Нет. То есть я хочу сказать, что ожидала эту боль...

– О, дорогая, я говорю не о физической боли. Просто все произошло не так, как я хотел, как ты того заслуживаешь. Я очень сожалею об этом. Отныне я буду доставлять тебе только радость.

И как бы в подтверждение своих слов он нежно коснулся губами ее щеки.

Неужели он не понимает, что все его слова напрасны?

– Роналд, женщина всегда будет помнить свой первый сексуальный опыт.

Она не могла решить, что больше ее смущает – его поцелуи или его слова, и рискнула переспросить, чтобы разобраться в собственных чувствах.

– Ты сейчас сказал, что сделаешь все, чтобы я забыла прошлую ночь...

– Да, – пробормотал он, снова покрывая ее лицо поцелуями. – Я сказал, что ты вычеркнешь прошлую ночь из своей памяти.

Жаклин уклонилась от его губ и уперлась кулачками ему в грудь.

– Да, но прошлая ночь у нас с тобой была первой ночью любви!

Он покачал головой.

– Нет, дорогая, прошлой ночью мы занимались сексом... – Голос Роналда неожиданно сорвался. Его взгляд словно проникал в потаенные глубины души Жаклин. – Сегодняшняя ночь станет по-настоящему первой для нас с тобой, Джекки.

И, поверив ему – не разумом, но сердцем, – она переступила порог спальни Роналда.

15

В мгновение ока в голове Жаклин пронеслись картины ее прошлого, где главными действующими лицами были он и она. Но вот поток видений внезапно оборвался, и перед мысленным взором Жаклин предстало утро следующего дня. Таким, каким она хотела его видеть.

Первые солнечные лучи касаются их обнаженных, переплетенных тел. В огромном зеркале над кроватью отражаются ее глаза, полные неостывшей страсти. Одежда в беспорядке разбросана по полу.

Она машинально улыбнулась: Роналд всегда был очень аккуратным человеком. И тот кавардак, который он учинил в своей спальне этим вечером, свидетельствовал о том смятении, что царило в его душе.

– Чему ты улыбаешься?

Она повернула голову в его сторону, собираясь ответить, но тут увидела, что Роналд стоит у огромной кровати, увенчанной балдахином на резных золоченых столбиках. Жаклин невольно застыла, пораженная видом подобного великолепия.

– Это ложе наводит на мысль об оргиях, – наконец сказала она, надеясь, что голос не выдаст ее волнения.

– Интересно, и откуда же ты знаешь, как выглядит ложе для оргий? – рассмеялся Роналд и шагнул к ней.

Жаклин затаила дыхание, когда он начал медленно развязывать пояс ее белоснежного пеньюара.

– Я не знаю, но у меня хорошее воображение, – сочла нужным пояснить она.

– И у меня тоже, – произнес Роналд.

Пеньюар белой пеной упал к ее ногам. За ним последовала кружевная ночная сорочка. И банальное сравнение с Афродитой, рожденной из морской пены, вдруг показалось Роналду необыкновенно точным.

– Господи, ты так прекрасна, так прекрасна...

Он благоговейно поцеловал ее в плечо, едва дотронувшись губами до нежной бархатистой колеи. Но вот его руки легли ей на бедра, и он рывком прижал так сильно ее к себе, что Жаклин нечем стало дышать. Но она хотела быть к нему еще ближе, ей было это просто необходимо.

Слишком долго они ждали друг друга! И сейчас, когда они наконец-то вместе, Жаклин захлестнуло желание слиться с ним воедино, раствориться в нем. Ей хотелось непрестанно гладить его тело, увидеть, как в ответ на ее ласки напрягаются его соски, провести по ним языком.

Дрожа от нетерпения, она попыталась пошевелиться в его объятиях, но он был сильнее и не позволил ей этого.

– Шшш, – прошептал он, – подожди.

– Подождать? – словно эхо повторила она, не веря своим ушам. И вздрогнула, когда он уткнулся лицом в ее волосы. – Чего подождать?

– Мы просто не будем торопиться. Мы станем наслаждаться каждым мгновением нашей близости. И пусть так будет всегда.

Опять он диктует условия, промелькнуло в голове Жаклин. Но почему-то на этот раз у нее не возникло желания спорить. Она покорно отдалась ему во власть. А его горячие губы продолжали целовать ее плечи, руки, грудь. Чувство неизъяснимого наслаждения переполняло ее, заставляло кружиться голову. И вот наступил момент, когда, чтобы не упасть, ей пришлось чуть ли не вцепиться в него.

– Роналд, не думаешь ли ты, что тебе следует...

Она замолкла, почувствовав его ласкающую руку на своей спине.

– Что мне следует? – спросил он.

– Ну... наконец-то раздеться.

Он ничего не ответил. Видимо, решив, что еще не время, Роналд явно сдерживал себя, не позволяя чувствам полностью вырваться из-под контроля. Но у нее-то не было его силы воли. И она уже просто изнемогала под бременем страстей, обрушившихся на нее и требовавших выхода.

– Пожалуйста, Роналд, – взмолилась она.

– Что, пожалуйста?

Его шепот был таким же напряженным, как и ее. Но пальцы продолжали ласкать ее тело нежно-нежно, и ей опять пришло на ум сравнение с майским ветерком и с радужными крыльями бабочек. В его чутких умелых руках теряли смысл такие слова, как «терпение» и «добродетель».

– Я хочу тебя, Роналд, пожалуйста, возь...

Конец слова потонул в его поцелуе. Если до этого момента у него и были какие-то подозрения, что Джекки выдает желаемые эмоции за действительные, то теперь они полностью отпали.

Они переживали сейчас самые сладкие, самые счастливые мгновения своей жизни. И чем больше они отдавали друг другу, тем больше получали взамен.

Теперь Роналд обнимал ее одной рукой – она даже испугалась, что он потеряет равновесие и не удержит ее, – в то время как другой безуспешно пытался развязать пояс халата. То ли пальцы перестали его слушаться, то ли узел слишком затянулся, но прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось это сделать.

Наконец-то настал долгожданный момент, когда они оба опустились на огромную кровать и снова слились в бесконечном поцелуе, который словно вихрь закружил их. Его гладкая кожа вызывала в ее возбужденном сознании ассоциации с горячим шелком. Живым, дышащим шелком. А тепло и тяжесть сильного мускулистого тела казались ей даром свыше, сокровищем, которое она так боялась потерять. Обвив его руками и ногами, она стремилась слиться с ним воедино, сделать все, чтобы стать частичкой его существа, чтобы ничто в целом мире не смогло разлучить их.

Она стонала, когда его губы касались ее груди, ласкали темно-розовые соски. Он был таким нежным, таким нежным, что ей хотелось закричать от переполнявшего ее ощущения счастья. Ее чувства к нему были сильными, глубокими и столь определенными, что она удивилась, как могла сомневаться в них или скрывать их столько времени. Она любила его всеми фибрами души. И знала, что так будет всегда, ведь такие чувства неподвластны ни времени, ни расстоянию.

– Сладкая, сладкая Жаклин... скажи мне, чего ты хочешь? – Роналд поднял голову, и она уловила в его глазах ту же жажду и то же нетерпение, что и в его голосе. – Что сделать, чтобы эта ночь стала для тебя особенной? Лучше, чем предыдущая?

Лучше, чем предыдущая? Разве такое возможно? Любая ночь, проведенная с ним, будет подобна чуду! Поэтому она улыбнулась и произнесла:

– Люби меня. Просто люби меня.

И счастливо засмеялась.

В полумраке комнаты ее тело казалось прекрасным творением древнегреческого скульптора. Длинные рыжие волосы разметались на подушке золотистыми змейками. Роналду захотелось зарыться в них лицом, вдыхая их аромат. Он поймал ее взгляд и увидел в зеленых глазах, полных желания и страсти, то, о чем только может мечтать мужчина.

Их тела соединились.

Он может лишить меня жизни и возродить меня. Но что бы он ни делал, это прекрасно, думала Жаклин, чувствуя, как ее тело зажило своей собственной жизнью, подчиняясь древнему как мир ритму...

– Открой глаза, Жаклин. Посмотри на меня. – Голос Роналда донесся до нее словно с другого конца света.

Ее ресницы дрогнули, и она послушно подняла на него затуманенный негой взор, в котором жили отсветы пережитого только что наслаждения.

– Это... это...

– Что это? – спросил он так, словно от ее ответа зависела его жизнь.

– О, Роналд, это было так великолепно...

Она по-прежнему крепко сжимала его в объятиях, поэтому уловила дрожь, пробежавшую по его телу.

– Посмотри, посмотри, что ты со мной делаешь.

Он не сразу нашел в себе силы пошевелиться. Но, подумав о ее хрупком теле, перевернулся на бок, увлекая Жаклин за собой.

Прижавшись к нему, она закрыла глаза, пытаясь унять сердцебиение и выровнять дыхание. Теперь она поняла, почему французы называют оргазм «маленькой смертью». Ее вдруг начал бить озноб.

– Ты замерзла? – озабоченно спросил Роналд.

– Мне кажется, что это просто такая реакция, – ответила Жаклин, плотнее прижимаясь к нему. – Я никогда не думала, что переживания могут быть столь сильными. – Она удобнее устроила голову на подушке рядом с ним. – Ты был прав, дорогой, есть вещи, которые куда лучше, чем секс.

– Дорогая, мне очень приятно, что ты считаешь меня таким умным!

– Ах ты наглец! – привычно вскинулась Жаклин, но он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.

– Я не рискнул бы делать столь поспешные выводы, опираясь лишь на единичный эксперимент.

– Да? – усмехнулась она. – И сколько же исследований понадобится провести, чтобы подтвердить достоверность гипотезы?

– Трудно сказать. На это могут уйти многие годы. – Тон Роналда был шутливо-небрежным, но глаза смотрели на редкость серьезно. – Скажите мне, мисс Эдрис, вас не прельщает должность ассистента исследователя?

Она нахмурилась, изображая тягостное раздумье, а затем, картинно пожав плечами, произнесла:

– Видите ли, профессор. Наука никогда раньше меня не прельщала. А это интересно?

– Еще как интересно. Буквально забываешь обо всем на свете.

Она рассмеялась:

– В таком случае, мистер Редферн, я в вашем полном распоряжении.

16

Чувствуя сонное дыхание Роналда на своей шее и его теплое тело рядом со своим, Жаклин встретила первые утренние лучи солнца. Его рука, лежащая на ее бедре, скользнула к ее груди.

– Мм, – пробормотала она, плотнее прижимаясь к нему.

– Мм – что?

– Мм больше... – ответила Жаклин.

– Больше чего?

Эти ничего не значащие слова были понятны только им одним и полны для них глубокого смысла.

Жаклин вздохнула, переворачиваясь на спину, и открыла глаза.

– Больше всего... – сказала она.

– Еще слишком рано, – с нежностью в голосе произнес Роналд. – Ты еще не проснулась.

– Еще как проснулась, – улыбнулась она. – И кроме того, меня обуревает желание продолжить наши научные исследования.

– Какая же ты ненасытная, Жаклин. Прямо-таки вампир.

– Если я вампир, то твой личный. Мне не нужен никто, кроме тебя, – ответила она, с обожанием глядя на него.

Он поцеловал ее. Интересно, в который раз за ночь?

Жаклин – непредсказуемая, темпераментная – казалась еще более желанной в лучах восходящего солнца. Может быть, это сладкое похмелье после ночи страстей. Ведь нет ничего более восхитительного, чем проснуться рядом с женщиной, которую любишь.

Любишь?

Да, он любит ее. Отрицать это просто бессмысленно. Роналд Редферн влюбился в Жаклин Эдрис. И ничто в настоящем и будущем не в силах изменить этого.

А она? Скажет ли Жаклин когда-нибудь ему: «Я тоже люблю тебя»? Но он не стремился торопить ее или оказывать на нее давление. Не хотел, чтобы неопытность и импульсивность помешали ей сделать правильный выбор. Но что будет с ним, если она откажет ему? О черт!

Его странная задумчивость привлекла внимание Жаклин.

– Роналд, что случилось? Скажи мне, о чем ты думаешь?

– Это, может быть, до смерти испугает тебя, но... – он тяжело вздохнул, – но я люблю тебя.

– Знаю.

Уверенность Жаклин удивила его.

– Знаешь?

Она улыбнулась и кивнула.

– Винс сказал мне.

– Винс? Какой Винс? – не сразу сообразил он. – Как? Когда?

– Но меня это не пугает. Ты можешь заставить трепетать меня, но не от страха.

Она встала на колени рядом с ним. Ее совершенное тело отсвечивало розовым в лучах солнца. И он не мог не залюбоваться им.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала она. – Я уже так давно люблю тебя, Роналд, что даже не в силах вспомнить, когда это поняла.

– Не могу поверить в это. Ты любишь меня?

– Да-да. С тех пор, наверное, как родилась.

Застонав от облегчения, он привлек ее к себе. Их счастье было взаимным. Они принялись целоваться, дразнить друг друга и говорить всякие милые пустяки.

– Ты знала, что я люблю тебя, потому что Винс сказал тебе об этом?

– О, Роналд, Винсент Николс достоин памятника: он оказал нам громадную услугу.

– Каким же это образом?

– Неужели ты думаешь, я отдалась бы тебе в ту ночь в отеле, если бы он не подтвердил то, о чем я интуитивно подозревала?

– Ага, так, значит, ты намеренно совратила меня той ночью?

– Вовсе нет, это ты заставил меня так поступить...

Последующие дни привнесли в жизнь Жаклин много нового и неожиданного. Было что-то необыкновенно захватывающее в их жизни в полупустом доме.

Роналд перевел все телефонные звонки на дом. Так что в случае необходимости с ними могли связаться. Но он и сам звонил в полицию и на фирму по крайней мере дважды в день.

Она видела недовольство Роналда, когда в полиции отвечали ему что-то вроде «следствие ведется, но нет никаких новых улик» или «мы будем информировать вас о любых фактах, которые станут нам известны».

Несколько раз она заставала его в глубокой задумчивости. Но он пытался скрыть от Жаклин свою тревогу, ограждая ее от излишних волнений. А она старалась убедить себя в том, что он поступает так, потому что любит ее.

В пятницу утром они замечательно провели время – прошлись по антикварным магазинам в Парамосе. И в одном из них купили оригинальную вещь – отреставрированный штурвал старинного парохода. Жаклин убедила Роналда, что из него получится великолепная деталь декоративного убранства гостиной.

– Ты видел, как я могу замечательно вести деловые переговоры? – спросила Жаклин, когда они сидели на кухне и ели сандвичи с ветчиной.

– Ты настоящая биснесвумен, – улыбнувшись, произнес Роналд.

– Я получаю огромное удовольствие, торгуясь в лавках или на базарах! – воскликнула она. – Роналд, обещай мне, что с сегодняшнего дня ты уже не будешь краснеть и выглядеть виноватым, когда я буду устанавливать свою цену на вещь, которая мне понравится.

– Ты великолепна, – рассмеялся Роналд, согласно кивая.

Естественно, за комплиментом должен был последовать поцелуй, и в следующую секунду она оказалась в его объятиях. Их прервал неожиданный телефонный звонок.

– Не обращай внимания, – прошептал Роналд, продолжая обнимать ее.

Она бы так и сделала, но звонок, казалось, не собирался замолкать. Скрежетнув зубами, Роналд протянул руку и снял трубку. Слушая, что ему говорят по телефону, он вдруг побледнел и кулаком ударил по столу. Однако его вид говорил скорее о растерянности, чем о гневе.

– Проблемы в офисе? – спросила Жаклин.

– Нет. Там все под контролем.

Жаклин, однако, не поверила его словам и продолжала допытываться:

– Может, тебе нужно поехать в Нью-Йорк?

Она внимательно смотрела на него.

– Моя компания – это моя проблема, Джекки, не забивай себе голову.

– Интересно, почему ты снова начал называть меня Джекки?

– Не понял.

– С того момента, когда мы вместе, ты называл меня Жаклин. Наверное, ты сам не заметил этого, но так было до последней минуты.

– Да, еще я называл тебя «дорогая», «любимая», «великолепная», но только не «крошка». Я ведь знаю, ты ненавидишь, когда к тебе так обращаются, верно? – Роналд притянул ее к себе. – Такой приятный запах. Что это у тебя за духи? – спросил он, не очень ловко пытаясь сменить тему разговора.

– Пытаешься отвлечь меня? – засмеялась Жаклин. – Не выйдет. Сейчас приготовлю ланч, а потом мы серьезно поговорим.

– Вот досада, а я собирался заняться с тобой совсем другим...

Он преувеличенно тяжело вздохнул и изобразил на своем лице покорность жестокой судьбе.

– Кто из нас учился театральному мастерству? – мягко улыбаясь, проговорила она. – Похоже, я ни в чем не могу отказать тебе.

Ранним утром Роналд осторожно положил трубку на стоящий у кровати аппарат. Хорошо, что он проснулся, едва тот зазвонил, и пронзительная трель не разбудила Жаклин. Перевернувшись на спину, он смотрел в потолок.

Он всегда был убежден, что истинная любовь делает жизнь человека совершенней и более предсказуемой. Но на деле вышло совсем иначе. Он запутался, и будущее не сулило ему благополучного исхода из создавшейся ситуации.

Ему всегда казалось, что у него никогда не будет секретов от любимой женщины. Потому что любимая и любящая женщина всегда сможет понять и простить его. Такое идиллическое представление о жизни, наверное, имело бы право на существование, если бы его избранницей оказался кто-нибудь другой, а не Жаклин Эдрис. Но поскольку этого не произошло, то все, что он говорит или скрывает, может оказаться разрушительным для их любви.

– Почему? – хрипло прошептал он. – Почему я выбрал ее? – Роналд с тоской посмотрел на спящую Жаклин. – Почему она выбрала меня?

Ночью она спросила его, куда они поедут потом. Он что-то говорил ей о том, что нельзя принимать решений, пока не поймали злоумышленника. И в конце концов она признала, что он прав. Затем Жаклин мирно заснула.