Текст книги "Черная вдова (СИ)"

Автор книги: Лорен Рунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Ты слышала меня. Это ты, да? Почему ты не рассказываешь мне, что случилось с твоим драгоценным мужем?

– Как ты смеешь спрашивать о нем, да еще и обвинять меня в убийстве лучшей подруги? Выметайся нахрен из моего офиса!

– Нет! Не уйду, пока не скажешь мне правду! Ты убила ее, как и своего мужа!

– Как. Ты. Смеешь?! Ты кто такой, думаешь? Я хочу спасти твою задницу, а ты меня обвиняешь?! Из-за песни? Ты точно сошел с ума! Наверно, ты заслужил сгнить в аду!

Охуеть. Она права. О чем я нахер думаю? Я на самом деле обвиняю Камии в убийстве Бекки? Из-за песни?

Из меня как будто весь воздух выкачали. Я рухнул в кресло у стола и уронил голову на руки.

– Черт, извини меня.

– Точно. Черт тебя подери! Я понимаю, сейчас у тебя очень тяжелый период, но как ты смеешь со мной так разговаривать?

– Я знаю. Знаю. Просто. Я увидел тебя в «Бридже» и все еще не могу поверить, что ты вскрыла его. Зачем?

Камии садится рядом и говорит:

– И ты меня прости. Я действительно вошла туда без твоего разрешения. Мне нужны были имена. Мне нужно выяснить, кто та женщина. На данный момент это наша единственная зацепка, которая связана с Тревором.

Сейчас в моих глазах столько вины, когда я смотрю на нее.

– Пожалуйста, не нужно. Ты знаешь, я не могу и, пожалуйста, прости меня. Сейчас я нахожусь под таким давлением, а эта песня меня везде преследует. – Я опять опустил голову на ладони, раскачиваясь взад-вперед.

– О чем ты говоришь? Как песня может тебя преследовать?

– Сначала я подумал, что схожу с ума, но потом это начало повторяться, и я понял, что это не глюки.

– Престон, я ничего не поняла.

– Я слышу начало этой песни, ямайские ритмы под ударные, но в том, что мне слышится, нет хлопков. Она постоянно играет, когда я дома. Ее слышно едва-едва, будто из другой комнаты, но когда я иду туда, звук идет из той комнаты, в которой я только что был.

– В смысле?

– В этом и проблема. Я ничего не понимаю. Мне казалось, что дело во мне. Я не мог понять, а когда ее услышал здесь, в мозгу будто щелкнуло. У меня просто снесло башку, и я накричал на тебя. Прости меня, пожалуйста.

– Я понимаю, это из-за стресса, но непонятно, что именно происходит. Почему ты слышишь этот ритм у себя дома?

– Звучит как бред, да? Но я правда слышу звук, и он будто ускользает от меня.

– Что-нибудь странное еще происходит?

Делаю паузу, и все будто проносится перед глазами.

– Теперь, когда я подумал об этом, то да, есть такие вещи. Каждый раз, когда я захожу домой, меня преследует какое-то странное чувство. Не могу объяснить. Какой-то запах или ощущение, не знаю. Что-то, с чем я уже знаком, но не могу уловить. Это все напоминает мне о чем-то.

Камии смотрит на меня как на сумасшедшего, и я себя таким и ощущаю.

– Хотя теперь я понимаю, что некоторые мелкие перемещения происходят в моем доме, и теперь я знаю, это не совпадения.

– В жизни не бывает совпадений, – говорит Камии.

– Точно, – ухмыляюсь я.

– И? Что же именно не так?

– Мелкие несостыковки. Например, два бокала для вина стояли на столе, хотя они всегда висят над барной стойкой. Или будильник, заведенный на три утра, а я завожу всегда на восемь. Или пульт. Я нашел его в своем ботинке у двери, но я всегда оставляю его на комоде. А пару раз в гардеробной горел свет, но я туда практически не захожу, и гореть свет там никак не может. О, и моя машина… она была припаркована слева, а я всегда паркуюсь справа.

– Похоже, что кто-то вломился в твой дом. Это возможно?

– Сука! Я не знаю. Это были такие незначительные детали, я никогда не придавал им значения. Конечно, я понимал, что это странно. Думаешь, это чьих-то рук дело?

– Да. Кто-то играет с тобой. На твоих нервах. У кого есть доступ в твой дом? Заметил признаки взлома?

– Нет, ничего не заметил. Ключи только у меня

– Ну, а кто-то зашел.

– Зачем? Зачем кому-то заходить переставлять бокалы или включать свет?

– Не имею никакого понятия, но все это дело – одна большая загадка. Как будто кто-то играет, а ты их пешка. Мне кажется, они так делают, потому что могут.

Я смотрю на Камии, и только теперь замечаю после того, как разрушил их маленькую дискотеку, что это уже не та молодая женщина, которую я впервые встретил. Глаза не блестят, как раньше, но во время танца с ассистенткой, в них был намек на прошлую веселость.

Не могу поверить, что ворвался в ее кабинет, да еще обозвал черной вдовой. Я ничего не знаю об ее умершем муже, ведь Камии не поделилась со мной.

Эта мысль причиняет боль. На самом деле я ничего о ней не знаю.

Беру ее за руку:

– Черт, Камии, мне так жаль. Мне совершенно не стоило так с тобой разговаривать.

Она вздыхает и кладет свою руку поверх моей:

– Я понимаю. Ты сейчас испытываешь нереальное давление.

– Но это меня не извиняет. Клянусь, я больше никогда не буду так с тобой разговаривать. Может, поужинаем сегодня вместе? У меня дома.

– А ты не боишься, что там кто-то будет?

– Если там кто-то был, и они хотели бы меня обезвредить, давно бы уже обезвредили. Я не позволю им играть или управлять моей жизнью.

Я так рад, что Камии простила меня за сегодняшнее поведение. Не могу поверить, что у меня язык повернулся обвинить ее, да еще и мужа приплел.

Боже, какой я говнюк!

Понимаю, что для извинений одного ужина мало, но она хотя бы согласилась прийти.

Когда раздается звонок в дверь, я бегу скорее открывать. Хочу снова увидеть Камии. Но вижу потемневшее лицо, я никогда не видел Камии такой мрачной. Мое сердце ушло в пятки как подумаю, что́ бы могло случиться.

– Было утро после нашей свадьбы, – говорит Камии тихим и спокойным голосом. Она стоит в дверях и не делает ни малейшей попытки войти или уйти.

– Нет, нет. Камии, ты не обязана.

Она смотрит мне в глаза:

– Но я хочу. – Она проходит внутрь, доходит до дивана, садится прямо и продолжает: – Я только-только стала миссис Шафер. Боже… – Она поднимает лицо к потолку, тщетно пытаясь сдержать слезы. – Он был мужчиной моей мечты.

Камии трясет головой и смотрит вниз.

– Он хотел, чтобы наш медовый месяц начался правильно. Перед выездом в аэропорт он решил пойти в мою любимую кондитерскую. А я легла обратно в постель, мне захотелось понежиться, а нужно было идти с ним.

Я вижу, как слезы катятся по лицу, и Камии их смахивает. Я кладу руку поверх ее:

– Правда, ты не обязана мне рассказывать.

– Нет. – Камии вытирает слезы. – Я хочу. Я никому не рассказывала, что на самом деле произошло.

Я тяну ее на себя и крепко обнимаю. Даю ей столько времени, сколько нужно. Факт того, что Камии решила поделиться со мной, многое значит. Больше всего на свете мне хочется быть с ней. И я очень рад, что именно со мной она делится сокровенным. Она немного отодвигается и, посмотрев мне в глаза, произносит:

– Я только начала работать в фирме Уитмана, Осборна и Штайнхорна. До этого я работала социальным юристом. Сказать, что я ненавидела свою работу, значит, ничего не сказать. Я работала как проклятая, защищая тех, кто точно был виновен. Но государство должно их обеспечивать честным судом. Одно такое дело зашло слишком далеко. Один парень точно был виноват. Но я могла его защитить. Меня от него тошнило, и я хотела избавиться от дела. Слава богу, что Майкл Уитман заметил меня на одном из заседаний и позвал в свою фирму. Да, я была хороша в своей работе, но я хотела защищать невиновных людей. Я хотела по-настоящему помогать людям.

Тут я прерываю ее:

– Ты именно так и поступаешь. Посмотри, как ты помогаешь мне.

Она искренне улыбается и продолжает:

– Итак. То дело было против ребенка. Семью разрушили, и… – Она смахнула слезы, которые градом текли по ее лицу. – Они обвинили меня.

Камии наклоняется вперед, когда уже не может сдерживать рыдания:

– Ник открыл входную дверь, и его застрелил отец того ребенка.

Я замираю, а Камии подходит к окну. Слезы продолжают бежать ручьем.

– Когда я услышала выстрел, то подбежала к двери и увидела этого отца. Он стоял в дверях, и на его лице был написан шок, он не двигался, осознавая, что натворил. Мы встретились глазами, и он убежал. Я наклонилась к Нику, но он был уже мертв. Пуля прошла сквозь сердце. Я была бессильна.

Я подошел к Камии, обнял за талию и постарался поделиться с ней своими силами.

– Я никогда и никому об этом не рассказывала. Не могла найти мужества. Я помогла разрушить ту семью, когда освободила того парня. Я не могла допустить того, чтобы семье стало хуже, если бы я отправила их отца за решетку. Я видела это в его глазах. Он сожалел. Он не хотел совершать убийство. Дело не закрыто по сей день. Это было мне Божье наказание за то, что помогала преступникам.

– Нет, Камии. Не говори так. Не думай, что убийство мужа – твоя вина.

Она оборачивается ко мне, в глазах смертельная пустота.

– Это так. Если бы я не помогла освободить человека, который, я знала, был виновен, и все это благодаря формальностям, ничего бы не произошло, и Ник был бы до сих пор жив.

А я не могу не думать, что тогда бы мы не встретились. Но произнести такое не могу. Сейчас я только крепко обнимаю Камии и молюсь, чтобы все наладилось.

Убийца

Кого эта сука из себя строит? Заходит в его дом, изображает из себя мученицу, а он и рад ей подставить свое плечо. Нет. Это надо остановить. Она должна умереть.

Глава 23

Камии

Прошлую ночь я провела у Престона. Две ночи подряд в его объятиях, и я бы соврала, сказав, что это не любовь. Я облажалась по полной. Как бы я ни боролась с желанием быть с ним рядом, я только все больше тону в нем.

Моя голова как в тумане, когда я захожу в свою квартиру. Кидаю ключи на стол, и вдруг вся жизнь проносится перед глазами.

Моя семья. Ник. Престон. Бекка. Абсолютно вся моя жизнь, когда дуло пистолета нацелено прямо мне в лицо.

– Кто. Думаешь. Ты. Такая? – Женский голос спрашивает меня медленно и с расстановкой.

Все, о чем я могу думать, это пистолет. Меня как будто заморозили.

Вот и все. Моя жизнь закончится так же, как и жизнь Ника. Вот что он чувствовал в последние минуты своей жизни.

– Отвечай! – требует она.

– Меня зовут Камии.

– Мне не нужно твое чертово имя. Откуда ты знаешь Престона Бэбкока?

– Я его адвокат.

– Хрень собачья. Я видела вас вместе.

– Так ты принадлежишь «Бриджу»?

– Ха! А ты бы хотела это знать?

– Почему? Зачем ты убила Бекку?

– А ты не хочешь узнать, за что я убью тебя?

От страха у меня скручивает живот, колени дрожат. Я ей даже ответить не могу в таком состоянии.

– Начнем сначала. Отвечай, кто ты такая, прежде чем я убью тебя.

У меня сдавило грудь и теперь я не могу вдохнуть. Я думала, меня стошнит, но мозг совсем отказывается работать – рвотных позывов нет. Все функции моего организма стопорятся. Я могу открыть рот, но не могу произнести ни звука.

– Ответь мне СЕЙЧАС ЖЕ! – орет женщина и тычет мне пистолетом в лицо.

Наконец мой мозг выдает:

– Я… я не знаю, кто мы друг другу.

– Но ты трахалась с ним?

– Да.

Черное. В глазах только черное.

Престон

Неделя. Камии в коме уже неделю. Если я до этого представлял свою жизнь адом, то теперь узнал, что такое ад по-настоящему.

Всю неделю я не выходил из больницы. Принимал душ здесь же, ел и спал тоже здесь. Ничто не могло выманить меня из ее палаты. Камии повезло, она осталась жива. Но есть опасения, что она не сможет выбраться из комы.

Когда соседи Камии услышали выстрел, они вызвали 911 и Николас был в числе первых прибывших. Меня до сих пор удивляет, что он позвонил мне, и я до конца своих дней буду у него в неоплатном долгу.

Убийца была выше Камии, поэтому пуля прошла под углом. Что и спасло ей жизнь. Пару раз я чувствовал, как Камии сжимала мою ладонь, и я поклялся себе, что когда она очнется, я буду рядом.

Она должна очнуться.

Мне больно осознавать, что обе мои любимые женщины были убиты по моей вине.

Кто бы ни хотел меня подставить, в этот раз конкретно облажался. Меня выпустили под залог и по правилам я должен каждую неделю приезжать в полицейский участок. И именно в тот момент, когда выстрелили в Камии, я сидел там. Меня допрашивали про мое железобетонное алиби.

Офис Камии отправил все мои документы по делу в полицейский участок, и теперь они верят, что меня подставили, и стараются продолжить то, что начала Камии. Но результатов никаких. Пока.

По сути, я должен испытывать облегчение, теперь с меня почти сняты обвинения. Но я не чувствую ничего. Лучше бы я предстал перед судом, чем каждый день видеть беспомощную Камии. Меня выводит из себя мысль, что убийца действовал через нее, а хотел задеть меня.

Я сижу у ее кровати все эти дни, держу за руку и молюсь. Никогда не верил в Бога, но сейчас молюсь и верю в силу своей молитвы.

Я слышу вдох, затем стон, кашель и это выводит меня из транса. Я смотрю на Камии.

– Камии, любимая.

Все ее лицо покрыто бинтами. Щека и голова обмотаны, но левый глаз ясный. Слезы текут по моему лицу, когда я вижу, что Камии моргает.

– Камии, я здесь. Камии, ты слышишь меня?

– Престон…

Когда я услышал свое имя, то просто зарыдал, опустив голову на кровать. После, когда немного успокоился, я схватил ее за руку и зашептал:

– Да, детка. Моя прекрасная Камии. Я здесь.

– Где я?

– Тебя подстрелили. Не могу поверить, что ты жива. – Слегка сжимаю и целую ее руку. Я делал так сотни раз. Но в этот раз у меня получилось разбудить Камии. Она вернулась ко мне.

– Женщина, – шепчет она. Веки опускаются, открываются и опять закрываются.

– Ш-ш-ш, не надо разговаривать. Все хорошо.

***

Через несколько часов доктора провели все необходимые проверки, и теперь Камии сидит немного прямее. Когда мы в палате остаемся одни, она смотрит на меня и говорит:

– Престон. Я помню. Это была женщина. Она спрашивала о тебе.

– Камии, не сейчас. Пожалуйста. Ты жива. Это самое главное.

– Нет. Мы должны найти ее. А если она вернется?

– Не вернулась же.

– В смысле?

– Камии, ты пролежала в коме неделю.

От неожиданности она даже подпрыгивает.

– Почему так долго?

– Тебе повезло, что ты осталась жива. Та пуля чудом не задела жизненно важные внутренние органы, иначе бы ты тут же умерла.

– Да, она хотела убить меня. Она мне так сказала. И выстрелила, когда узнала, что мы с тобой спали.

Мне показалось, что теперь меня подстрелили, прямо в сердце. Она хотела убить Камии за то, что та спала со мной? Зачем?

Мне повезло, что в этот момент открывается дверь и входит ассистентка Камии, Энджи.

– Боже, милая! Я так рада, что ты очнулась.

Видно, что Камии пытается улыбнуться, но у нее это пока не получается. Пройдет время, прежде чем она снова станет прежней, но мне все равно. Я люблю ее, эта женщина осталась со мной, и она жива.

Да, я люблю ее, я сказал это. Я так люблю ее, что дышать без нее не могу. Я знал, мои чувства к Камии очень сильные, но теперь у меня нет сомнений в том, что это любовь. Она моя единственная. Она возродила во мне то, что, я думал, уже не вернется.

Доктора сделали ей перевязки, и теперь ее лицо видно больше. Оно пока обездвижено, но свет в ее глазах тот же. Он загорелся, когда Энджи подошла к кровати, чтобы осторожно обнять Камии.

– Спасибо, что зашла проведать меня, – приветствует Камии подругу.

– Издеваешься? Я приходила каждый день. Я бы и оставалась, если бы этот красавчик не занял лучшее место. – Энджи улыбается мне и вновь поворачивается к Камии. – А если серьезно, то я очень скучала. Ты нас сильно напугала.

– Знаю. И спасибо. Думаю, теперь все будет хорошо. – Камии смотрит на меня, и в ее глазах улыбка, которую я так сильно люблю.

Глава 24

Камии

Если мне скажут, что нужно полежать еще один день, я закричу. Еда здесь ужасна, кровать неудобная, и я здесь просто задыхаюсь. Из-за того, что пуля чуть не задела жизненно важные органы, меня держат дольше, чем с любого другого с пулевыми ранениями.

Я уже месяц в больнице. Конечно же, неделю из этого я не помню. Престон все время, которое может, проводит со мной, и все равно мне скучно. Отдушину я нашла в книгах, и, давайте начистоту, мои фантазии осуществлялись, я больше не была сторонним наблюдателем.

Теперь от книжных романов у меня странное ощущение. Не поймите меня неправильно, я все еще люблю книги, но теперь, когда меня заинтересовывает какой-то момент, я выписываю все детали происходящего и буквально считаю дни, когда смогу осуществить это со своим бойфрендом.

Да, вы все верно поняли. Бойфренд. Я люблю его. И сказала ему об этом. Конечно, сначала он мне признался в любви. Каким же путь нашей любви оказался непостижимым, но я очень рада, что Престон появился в моей жизни. И все это благодаря Бекке.

И дня не проходит, чтобы я не вспомнила о ней и всех тех изменениях в жизни, которые произошли благодаря ей. Только бы еще один день провести с ней вместе…

Престон входит в палату с инвалидным креслом:

– Готова выбраться отсюда? – спрашивает он с улыбкой на лице.

– Ты даже не представляешь насколько, – улыбаюсь я в ответ настолько широко, насколько позволяет повязка.

Самую большую заменили вчера на меньшую по размеру, но с этим можно справиться. С правой стороны лица есть онемевшие участки, там я почти ничего не чувствую. Врачи предполагают, что с помощью терапии и одной-двух операций чувствительность вернется, и мое лицо станет нормальным.

Не знаю. Меня это не сильно беспокоит. Самое главное, что со мной мужчина, который любит меня, а все остальное только напоминает о том, что мне очень повезло остаться в живых. А моей подруге так не повезло, и я буду помнить об этом всегда.

***

Престон настоял, чтобы я жила с ним, хотя бы первое время. Он не хочет оставлять меня одну. И так как полиция в этом деле не продвинулась вперед, и мы не знаем, кто покушался на меня, я согласилась.

Не знаю, чему больше удивляться: тому, что я живу в его доме, или тому, что для меня это нормально.

Мне нравится ощущение комфорта и уюта, которое исходит от Престона. Со мной он очень любящий, и я на седьмом небе. Престон все время опекает меня, исполняет все желания и заботится о перевязках.

Но самое удивительное – у нас до сих пор не было секса. Я уже неделю живу у него, и дальше крепких объятий у нас не заходило. А ночью мы тоже просто крепко обнимаемся.

Престон начал больше времени уделять работе, ведь когда все началось, несколько объектов остались без его руководства. И теперь, когда он уезжает на встречи, я остаюсь одна.

Когда такое происходит, он, конечно, нервничает, но я не боюсь. Я даже немного взволнована, потому что у меня есть план. Мне, безусловно, нравится находиться в его объятиях, но настало время вспомнить, кто мы есть на самом деле. Пока речь не идет о том, чтобы вернуться в клуб. Но я превращу его дом в клуб. Думаю, мы оба хотим этого одинаково.

Я подозреваю, что Престон боится причинить мне вред, но я готова доказать, что снова в строю, и начну с того, что сниму все повязки.

Стою перед зеркалом и оцениваю новую себя. Глубоко вздохнув, убираю последнюю повязку и вижу длинный шрам от глаза до рта. Он глубокий, красный и теперь мое лицо немного изогнуто.

Текут слезы, но я быстро их вытираю. Я не позволю этому разрушить себя. Я вновь стану счастливой. Этот шрам не портит меня изнутри.

Все, что я знаю о Престоне, так это то, что он хочет меня: перевязанную, со шрамом, и вообще любую.

И вот это то, что он получит.

Его встреча продлится примерно час, поэтому у меня не так много времени подготовить наше место. Я знаю, ему вполне подойдет и кровать для наших любовных утех, как это было в первый раз, но сегодня я хочу быть теми, кто мы есть на самом деле. Мне нужно вернуть эту часть в мою жизнь.

Ради самой себя, ради Бекки, ради нас.

Я хочу, чтобы Престон не менял своего отношения ко мне и остался прежним, не хочу его деликатности. Я хочу именно того мужчину, который впервые за все эти долгие месяцы заинтересовал меня и по сей день строит мой новый мир.

Сейчас я хочу устроить подобие темницы с веревками, флоггерами и скамьей для порки.

Я все осмотрела, и думаю, у меня получится такое соорудить.

Веревки можно снять со штор в гостиной, флоггер я увидела в шкафу, когда развешивала свою одежду, и вот, моя темница почти готова.

Самое сложное – найти подобие скамьи. Но и с этим не возникает проблем. В прихожей стоит подходящий ящик, достаточно твердый и жесткий, думаю, он выдержит мой вес. На него я положила подушку с дивана и накрыла все это темно-красным одеялом, очень мягким. Его я нашла в кровати. По всей комнате я расставила свечи, и от их бликов комната кажется светящейся.

Надеваю черное кружевное белье, пояс с подвязками и шелковые чулки, на лицо опускаю свою маску. Теперь у меня все готово.

Когда я слышу, что дверь открывается, связываю себе руки как могу и взбираюсь на ящик таким образом, чтобы Престону было все хорошо видно.

– Привет, Престон. Зайди в спальню, пожалуйста, – зову его сладко.

Поправляю себя еще раз, и первое, что он видит, когда входит в комнату – это моя задница. Я вижу, как он смотрит на мою попку и понимаю, что мой мужчина вернулся.

Его глаза темнеют моментально, он облизывает губы, а затем на его лице появляется знакомая мне ухмылка.

– Ну, здравствуй, моя прекрасная Эвридика.

– Здравствуй, Эрос, – произношу как можно медленнее, с намеком. – Хочешь поиграть?

Он подходит ко мне, медленно гладит мою задницу, ласково сжимает, а потом резко шлепает. В тихой комнате звук отлично слышен.

Мурашки поползли по всему моему телу, нервы на пределе и я понимаю, что хочу большего. Именно от него.

Престон опускается на колени, опять начинает ласкать мою попу, а потом прижимается туда своим ртом и языком начинает лизать там, где мне больше всего хочется.

От неожиданности я вздрагиваю. Не думала, что он сразу перейдет к анусу.

Жаль, что я не могу дотронуться до Престона, но я хочу большего.

От его действий все мое тело дрожит, меня буквально потряхивает от желания, я громко стону и кручу ягодицами так, чтобы моя киска оказалась перед его лицом. Слава богу, Престон понимает, чего я хочу, и начинает лизать там, где мне больше всего хочется. Очень медленно, мягко, смакующими движениями он лижет кончик моего клитора, обводит вход и поднимается к промежности.

Я не осознавала, как долго находилась под его пытками, но в ту секунду я не выдержала.

Боже! Я хочу его прямо сейчас.

Звуки, которые я издала никогда прежде из меня не выходили. Я не могу больше скрывать своей нужды и похоти, которые буквально рвутся из меня, и требуют боль-ше-го.

Именно Престона.

Он хватает меня за ягодицы и удерживает на месте. Еще и слегка кусает, чтобы я не дергалась.

– Ты спросила меня, хочу ли я поиграть. Разговора про то, чтобы я тебя трахнул, не было.

Когда я услышала эти слова, от разочарования не знала, куда себя деть. Но Престон продолжил игру и взял в руки флоггер. Он провел им по моему телу, мои нервы немного успокоились, когда я прочувствовала на себе каждый отдельный хвостик плетки. А затем Престон замахивается и бьет.

И опять из меня выходит неестественный звук, и я не могу это контролировать. В голове только мысли о сексе, и только Престон может помочь.

– В этот момент из тебя выходят такие сексуальные звуки. Я знаю, сейчас для тебя мой член важнее попытки дышать, и мне чертовски это нравится.

– Да, Господин. Вы правы, как всегда, в том, что мне сейчас нужнее.

– Я вижу, что ты связала руки. А если я хочу, чтобы эти руки были сейчас на мне?

– Я хотела полностью предложить себя Вам, отдать Вам весь контроль, поэтому действуйте, как пожелаете, Господин.

Он наклоняется и шепчет мне в ухо:

– Ты знаешь, чего я хочу? – Его шепот вызывает мурашки по всей моей спине.

– Нет, Господин. Вы мне покажете?

Вместо ответа Престон проводит вниз по спине флоггером, вызывая еще большее возбуждение, а затем шлепает по моей киске.

– Я хочу сегодня довести тебя до множественных оргазмов.

Я вздыхаю и от перевозбуждения опрокидываю голову назад.

– А потом. – Указательным пальцем он дотрагивается до подбородка и заставляет посмотреть ему в глаза. – А потом я хочу перевернуть тебя и трахать так сильно, чтобы ты могла выкрикивать только мое имя. Как думаешь, я справлюсь?

– Да, Господин. Я уверена, что справитесь

– Тогда как мне довести тебя до оргазма в первый раз?

– Мое тело принадлежит вам, делайте, что захотите.

– Боже, ты даже не представляешь, как это горячо.

Престон обходит меня кругом, дразнящим движением прикасаясь везде. А мне отчаянно нужно больше. Больше его. Больше этого. И больше нас.

Он опять обходит меня и вводит в мою киску пальцы, растягивая меня шире и глубже, еще один его палец ложится на мой клитор. Прикосновения мягкие, и они доводят меня до безумия, мне хочется еще большего. Клянусь, если Престон немного надавит, я просто взорвусь.

И как будто он услышал мои мысли, наклонился и жестко всосал клитор, а лицом надавил на мою киску. И вот тогда мое тело пронзил спазм, и оно задрожало от первого лавинного оргазма.

Я не успела прийти в себя, как Престон перешел к новому раунду. Он ввел в меня палец и довел до блаженства. Сначала один, потом два, скользя ими, а большим пальцем кружа на клиторе.

Если я думала, что первый оргазм был лавинным, то этот просто разрушил мой мир. Чувствовать Престона внутри и ощущать себя в таких местах, в которых я никогда не была. Когда я уже не могла этого вынести, он раздвинул мои ноги и ворвался своим большим членом. От переполнивших чувств на меня обрушился очередной оргазм. Я чувствовала свои внутренние сокращения, член был зажат, как в тисках, и я не хотела его выпускать.

Престон схватил меня и развязал веревки, а затем развернул к себе, снял маску и мягко приказал:

– Забирайся на кровать.

– Да, Господин, – ответила я с улыбкой.

Я сделала, как он сказал, широко раскрывшись ему. Я подумала, что Престон продолжит сексуальные атаки, но он полностью обезоружил меня, когда начал мягко и нежно целовать каждый сантиметр моего шрама.

Эти прикосновения растопили лед во мне и согрели сердце.

Он вновь начал толкаться в меня после нежных исследований моего лица, после слов любви. И все это время он смотрел мне прямо в глаза.

Настоящее яркое чувство наполнило меня. Престон вошел в мою жизнь и мой мир. Обожаю его тело, соединенное сейчас с моим. Глаза непроизвольно закрываются в этот момент, и я стону от всего происходящего.

– Открой глаза и посмотри на меня, – шепчет Престон, толкаясь.

Делаю, как говорит, и смотрю прямо в душу этого мужчины, который наградил меня третьим оргазмом быстрее, чем я могла об этом подумать.

– Моя прекрасная Камии, – шепчет он и кладет ладонь на меня, не сбавляя ритма.

Впервые он назвал меня по имени во время секса. Именно этого недоставало. Я замерла, застыла в экстазе, выкрикивая его имя. Наслаждение пронзало меня насквозь.

Глава 25

Престон

– Спасибо. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Камии в затылок, когда она устраивается в моих объятиях.

– За что? – Оборачивается она ко мне.

– За это. Что ты – это ты. Что предложила себя мне.

– Это я должна благодарить тебя. Ты так заботился, и это было замечательно.

– Я впечатлен, как ты здесь все обустроила, – восхищаюсь я и оглядываю тускло освещенную комнату. – Я так понимаю, ты нашла мой флоггер, а это веревка от занавесок?

Камии скромно улыбается и кивает головой.

– Вижу, что выучил тебя на отлично, – улыбаюсь я и мягко целую ее в губы. – Скамья для порки очень изобретательная. А что под ней?

– Нравится? Я нашла коробку в шкафу в прихожей. Сверху приспособила подушку и накрыла одеялом.

– Коробка… подожди, из шкафа? – спрашиваю я и боюсь услышать ответ.

– Ага. Надеюсь, все хорошо? Она показалась вполне надежной, чтобы выдержать меня. Я с ней ничего не делала. Не открывала даже.

Я сажусь, не заботясь, что Камии все еще в моих объятиях, и она падает на кровать.

Камии садится и трогает меня за плечо:

– Извини. Там что-то серьезное?

Смотрю вниз. Я совершенно не хочу этого разговора прямо сейчас. Не проронив ни слова, поднимаюсь, убираю все вещи с коробки и выхожу с ней из комнаты.

– Престон, – зовет Камии и идет за мной. – Извини. Я не знала, что там важное.

Черт. Не хочу, чтобы она переживала. То, что она устроила – замечательно! Именно то, что мне было нужно.

Бросаю коробку справа в шкафу и поворачиваюсь.

– Со мной порядок. Просто… – Я стараюсь не смотреть ей в глаза. – Это все, что напоминает мне о Ким.

Ее взгляд говорит мне обо всем. Она знает, что я говорю об умершей жене, а мне стыдно, и я опять отвожу взгляд.

– Престон, мне так жаль. Извини, пожалуйста.

– Нет, не кори себя. Мне не нужно больше цепляться за эти вещи. Настало время двигаться дальше.

Когда я склоняюсь к коробке, Камии берет меня за руку.

– Никогда не говори так. Никогда даже не думай забывать ее. Она была твоей женой, и я это принимаю. У меня был муж, помнишь? Они – часть нас.

Смотрю ей в глаза и еще больше благодарю судьбу за нашу встречу. За то, что подарила мне ее. А ей – меня.

– У тебя там ее фотографии? Я бы с удовольствием посмотрела.

– Сейчас. – Я открываю коробку и хочу найти последние фотографии Кимберли. Протягиваю Камии ту, которая была сделана в год ее самоубийства. Тяжело вздохнув, я вручаю фотографию.

– Вот она. Такой была Ким.

Камии бледнеет. Сначала смотрит на меня, потом на фотографию и снова на меня. И молчит.

– Что с тобой? Что случилось?

– Престон. Нет, нет. Это не Ким, которая покончила жизнь самоубийством.

– Это она. Что не так?

– Нет, Престон. Все не так, – Камии начала заикаться и видно, как фотография в руке трясется.

– Что? Почему?

– Престон. Эта женщина была в доме Тревора, когда я ездила туда. Она не умерла. Она жива. И теперь глядя на фотографию, я понимаю, что это она меня подстрелила.

– Не может быть. Она мертва. Я видел, как она прыгнула.

– Она жива, Престон. Клянусь. Как можно забыть эти глаза? Не случайно она жила в доме брата.

– Хватит. Хватит говорить об этом. Она умерла.

– А ты видел ее тело?

– Нет. Конечно, нет. Ким прыгнула с моста Золотые ворота. Ее тело обглодали скорее, чем его выкинуло на берег.

– Я говорю тебе – она не умерла. И это она подставила тебя в убийстве.

– Нет. ХВАТИТ! Она не могла так со мной поступить. Мы любили друг друга. – Ким никогда бы так со мной не поступила. Я ее муж. Нет. Камии ошиблась.

– Престон. Она не покончила жизнь самоубийством и разыграла перед тобой этот спектакль. Теперь все понятно. Ты говорил, что в твоем доме творится что-то страшное, верно? Возможно, она сохранила твой ключ. Она знала, что старые туфли ты отдаешь, и с легкостью могла найти доступ к твоей сперме и твоим отпечаткам пальцев. Престон… она жива.

– Это невозможно. Нереально, – говорю я в абсолютной прострации и иду прочь от Камии. Но она берет меня за руку и останавливает.

– Подожди. Как она объяснила причину своего суицида?

Смотрю себе под ноги, мне стыдно признаться.

– Потому что мне нужно было больше свободы в сексе, а она не хотела этого.