Текст книги "Танец (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Лорел Гамильтон
Танец
Анита Блейк 22,5

Laurell K. Hamilton. «DANCING», 2013

Лорел К. Гамильтон «Танцор» 2013

Перевод: Stinky, при скромном участии: lorielle

Бета-ридер: Kinnetic (Светуська)

Обложка: Polink@

Перевод сайта: www.laurellhamilton.ru

Сержант Зебровски из Региональной Группы по Расследованию Сверхъестественных Событий (РГРСС) и его красавица жена, Кэти, устраивали ежегодное барбекю для всех копов, которые смогут придти. Они назначали его на время, когда самое летнее пекло уже спадало, но погода все еще позволяла ходить в шортах и майках. В этом году было не по сезону прохладно, поэтому барбекю назначили на поздний август. Это оказалось самое раннее время, в которое они смогли все организовать. Барбекю было семейным, поэтому максимум, на что можно было рассчитывать – легкая выпивка, а если ты рассчитывал нажраться, Кэти Зебровски, вручит тебе твою же голову в корзине, прежде чем выставить за дверь. Так как она на несколько сантиметров ниже моего роста в метр шестьдесят и более изящной внешности всегда было забавно наблюдать, как она разбирается с большим, грубым, пьяным копом и одерживает верх, но я еще несколько лет назад прекратила посещать это мероприятие. Слишком много маленьких детей и слишком много семейной фигни, а я не любитель этого. Когда я была одиночкой, все жены пытались устроить мою личную жизнь или свободные парни пытались за мной приударить, или… мои социальные навыки просто не дотягивали до нормы, но так было допоявления Мики Каллахана и Натаниэля Грейсона.

Они и раньше бывали в доме Зебровски на пикнике для копов и званном обеде, но то были события гораздо меньших масштабов. Кэти и Зебровски откорректировали список гостей, пригласив лишь тех, кто спокойно справится с тем фактом, что я приду с двумя мужчинами, за которых вышла бы замуж, если бы это позволял закон.

Не знаю, как выдержу такое большое мероприятие. Я не любитель скопления народа и не хотела отдалять копов, с которыми мне еще предстояло работать, отстаивая перед ними свой образ жизни, но Кэти и Натаниэль были друзьями в Фейсбуке, и как-то в переписке она обмолвилась, как ей сложно одновременно защищать вторую степень магистра и организовывать большую вечеринку, поэтому мой расчудесный домовитый бойфренд предложил помощь, и мы получили приглашение.

Натаниэль готовил несколько дней. В основном это были картофельный салат, салат с макаронами и капустный салат – все то, что ему удавалось делать с меньшим количеством майонеза или с легким майонезом, или с чем-то, что сделает блюда более полезными, но все равно вкусными. Он также испек слоеные торт и партию домашних булочек. Если бы это дело возложили на меня и Мику, то вся еда оказалась бы из магазина и куда менее здоровой, хотя глядя на шоколадный слоеный торт, я задавалась вопросом, что с нимсделал Натаниэль, чтобы он стал «более здоровой пищей». Вообще-то, я надеялась, что ничего. Мне нравился шоколадный торт.

И не одной мне. Четырехлетний Мэтью, что сидел в детском кресле на заднем сиденье, поинтересовался:

– А когда мы сможем съесть торт?

– После мяса и овощей, – на автомате ответил Натаниэль с заднего сиденья. За последние два года мы частенько нянчились с Мэтью.

Я была за рулем, поэтому могла только оглянуться на Натаниэля и Мэтью. Натаниэль держал на коленях торт, потому что он был хрупкий и поездка в автомобилях всегда рискованное дело. Впервые жены других копов на полном серьезе будут рассматривать Натаниэля как еще одну жену, и он немного нервничал по этому поводу. Это было мило, как и он сам. Ладно, Натаниэль был просто великолепен, на модельном лице были надеты солнечные очки, скрывающие лавандового цвета глаза. Не синие, а цвета весенней сирени. Голубая майка могла бы оттенить его глаза, приблизив их цвет к синему, но это не так. Я никогда не встречала никого с глазами цвета лаванды, но они были как вишенка на слишком-прекрасном-чтобы-быть-моим Натаниэле, в этой майке лишь открывающей мускулы на его плечах и руках, но скрывающей грудь. Майка была немного великоватой, поэтому просто свободно спадала по телу, потому что надеть облегающую, было бы несправедливо по отношению к остальным мужчинам на вечеринке.

Его золотисто-каштановые волосы до пят были заплетены в косу, и я обратила внимание, что у него они имели чуть рыжевато-каштановый оттенок, когда у Мэтью – темно-каштановый. «Как я не замечала этого раньше?» Может все дело в том, что кудряшки Мэтью наконец-то теперь доставали до воротника синей футболки, потому что он убедил мать, Монику Веспуччи, позволить ему отрастить волосы как у дяди Натаниэля, дяди Жан-Клода и дяди Мики. Моника на неделю уехала на деловую конференцию. Она была успешным адвокатом и вдовой одного из подчиненных Жан-Клода, Роберта, который был компаньоном вампира более ста лет. Жан-Клод чувствовал себя ответственным за его семью. У Моники не было родных в городе, поэтому он считал обязанным нас помогать ей с Мэтью. Это было благородно с его стороны, но так как Жан-Клод являлся главой Американского Совета Вампиров, как правило, он был мертв для мира, когда Мэтью требовалось забрать из школы для дошколят или из танцевального класса, и он не мог быть в круглосуточной доступности, когда Монике приходилось уезжать на деловые конференции. Так как покойный муж Моники также приходился вампиром, это заставило меня осознать, что если бы он был жив, она была бы с нами почти в одной лодке. Забавно, ты не думаешь о подобном, когда встречаешься с вампирами.

Мика сидел рядом со мной на пассажирском сидении. На нем была зеленая обтягивающая футболка, но он не был настолько мускулист, как Натаниэль, и ростом всего в метр шестьдесят, когда Натаниэль был метр семьдесят пять, поэтому мешковатая футболка заставила бы Мику выглядеть еще меньше и тоще. Его лицо было угловатым, слегка вытянутым в линии челюсти, что придавало ему мужественный вид, а не красивый и изящный женский. В обтягивающей футболке можно было видеть худобу его тела, несильно развитые мышцы, накачанные бегом, поднятием тяжестей и практикой по рукопашному бою. Моя мускулатура получились из тех же занятий, вот только с оружием я работала больше Мики, но образ жизни наложил отпечаток на мою девичью форму. На самом деле мои мышцы накачивались гораздо легче, но накаченность, все же, соответствовала девчачьей, в связи с тем, что Мика был не сильно мускулистым, а я – мускулистее большинства женщин, и мы могли обмениваться футболками и джинсами. Хотя сегодня Мика был в джинсовых шортах, которые жали бы мне в бедрах. Натаниэль и я были в спортивных шортах, потому что они удобнее для наших более пышных задниц. «Пышный» – слово, применительно к нам обоим, а «худой» – к Мике. Раньше я никогда не встречалась с кем-то настолько маленьким, с кем могла бы делиться своей одеждой. Мне это нравилось.

У нас обоих были длинные, чуть ниже лопаток, кудрявые волосы. Вот только раньше, когда Мика был ребенком, его темно-каштановые волосы были светлыми, а мои неизменно черными. Натаниэль заплел волосы Мики в косу, и мои – в высокую косу, чтобы нам было чуть прохладнее на жаре. Погода отличалась от обычной августовской, но все равно было не так прохладно, как в большей части страны. Мы оба были в очках, защищающих нас от сент-луисского солнца, но мои глаза были все такими же карими, как у Мэтью, только на тон темнее. Глаза Мики были зелеными с желтой окантовкой. В зависимости от освещения, его настроения, цвета футболки, они могли выглядеть более зелеными или желтыми, но, все же, шартрезовыми, сочетанием обоих цветов, а не человеческими. Мика был верлеопардом, и его глаза соответствовали его звериной форме, и из-за того, что один очень плохой человек вынудил его пробыть в форме леопарда недопустимо долго, прежде чем он вернул себе человеческий облик, но его глаза так и не изменились. Большую часть времени он носил солнечные очки, зная, как необычно выглядят его глаза, но на удивление мало людей понимали чтоони видели. Они просто говорили «классные зеленые глазки». Люди видели то, что ожидали увидеть.

Не считая копов, но на вечеринке все были в курсе, что оба моих бойфренда – верлеопарды. Они даже знали, что Мика был главой Коалиции по Улучшению Взаимоотношений Между Сообществами Людей и Оборотней. Он стал публичным лицом для своей небольшой группы. Ликантропия считалась болезнью, но менее двадцати лет назад было законно убивать тех, кто ею болен. В некоторых западных штатах и по сей день, если ты убил оборотня и тест крови показал положительный результат, принимается решение в пользу самообороны, вне зависимости от обстоятельств.

Я бывала в районе, в котором сейчас проживало семейство Зебровски, снова и снова проезжая мимо трех различных стилей домов, только разных цветов и технологической оснастки, но это был американский пригород, поэтому все строения как под копирку. Дом Зебровски был одноэтажным, в стиле ранчо. Стены из кирпича, а перед домом аккуратно-подстриженный достаточно зеленый, чтобы показать, что его поливают, газон. Кустарники были опрятными и подстрижены высотой чуть ниже фундамента с маленькими клумбами с каждой стороны тротуарной дорожки, ведущей к парадной двери. Цветы были ярким всплеском желтого, белого и красного.

Подъездная дорога была свободной, но перед парадной дверью стояла всего одна машина, и я припарковалась за ней. Прошлый раз, когда я была здесь, вся улица была забита машинами. В этот раз мы приехали раньше, чтобы Натаниэль мог помочь другим «женам» на кухне. Мясо будет жариться на улице господином Зебровски и другими допущенными к грилю мужчинами. Распределение было особо традиционным, но, опять же, большинству копов нравились традиционные роли. Их работа была полна странного дерьма, поэтому, думаю, они и цеплялись так хоть за какую маломальскую нормальность. Я была маршалом Соединенных Штатов в Сверхъестественном отделе, а это значило, что участвовала в расследовании преступлений, в которых проявлялись сверхъестественные элементы. Вне исполнения ордера на маршаловской службе, моей ночной работой было поднятие зомби для «Аниматор Инкорпорейтед». За последнее время я проделала немало исторических общественных работ… ну, знаете, поднимала мертвых и расспрашивала их о том, как обстояли дела и в какой битве они участвовали.

Вся моя трудовая деятельность была полна странного дерьма, поэтому, по идее, мне полагалось быть самой консервативной из всех прочих копов, а ведь когда-то оно так и было, до того, как меня встретил Жан-Клод, Мастер вампиров Сент-Луиса, до того, как я начала рассматривать вампиров в качестве друзей и любовников, а не просто злых ходячих мертвецов. И вот я здесь, с двумя любовниками-сожителями и ребенком, и все это без обременения обручальным кольцом. Мэтью уже неделю был с нами. Это оказался самый длинный период из всех, но он воспринял его нормально. Одной из причин, почему мы взяли Мэтью с собой, а не оставили дома с одним из «дядей», стало то, что Натаниэль узнал, что здесь будут и другие дети. Натаниэль указал на то, что как только Мэтью покидает школу для дошколят, он изолирован от других детей. Моника была занятой матерью-одиночкой, у нее не хватало времени организовывать детские праздники, поэтому мы взяли Мэтью с собой, чтобы он мог завести друзей. Я знала, что здесь будут несколько детей его возраста, а так же много старше или младше. Возможно, Мэтью не оказывался рядом со стольким количеством детей, кроме как в своем танцевальном классе. Эта мысль меня немного ошеломляла, но для ребенка все было в порядке вещей.

Как только машина остановилась, я отстегнула ремень безопасности. Это послужило сигналом для остальных последовать моему примеру. Мэтью мог самостоятельно отстегнуть ремешок у своего «безопасного кресла», как мы его окрестили, так как он возражал против термина «детское кресло».

Натаниэль держал торт. Мы с Микой различные салаты под легким майонезом, когда Мэтью спросил:

– А что понесу я?

Мы с Микой переглянулись. Не знаю, что бы я ответила, потому что Натаниэль не дал нам возможности это сделать.

– Поднос с овощами и фруктами, – ответил он, указав на большой круглый накрытый пластиковой крышкой-колпаком поднос, разделенный на сегменты с содержимым: морковные и сельдерейные палочки, маленькие помидорки, виноград, крупные ломтики дыни, кусочки яблок и сладких разноцветных болгарских перцев. Я знала, что где-то еще были разнообразные соусы, но их добавят на поднос позже. А сейчас он был почти нерушимым. Мэтью мог закатить его в дом, как колесо, и все осталось бы на своих местах. Он был не тяжелым, хотя и громоздким, так что Мэтью старался изо всех сил, смотря то поверх него, то мимо. Он был умилительней обычного со своей большой ношей, одетый в синюю футболку, короткие джинсовые шортики и спортивные кроссовки со Спайдерменом. Сзади было не видно, но я знала, что спереди глаза Человека Паука мигали красным. Очень серьезное лицо Мэтью дало понять, что напоминание о том, как он мило выглядит, ни к чему хорошему не приведет. Порой на меня находило нечто подобное, так что я его не винила.

От темы «милых мальчиков» меня немного отвлекла покачивающаяся коса Натаниэля, шедшего рядом и чуть впереди Мэтью. Они оба были в солнечных очках. Их цвет волос был схож даже больше, и я осознала, что футболка Мэтью и майка Натаниэля похожего оттенка синего. Я задумалась, случайно ли это. Мэтью равнялся на Натаниэля и временами его копировал, но и мой парень очень любил проводить время с мальчиком. Натаниэль даже начал намекать, что хочет собственного ребенка. Я не против, если ребенок хотел одеваться как дядя Натти, но не особо за желание Натаниэля, чтобы они были похожи. Это будет ощущаться как еще одна капля давления со стороны одного из самых хозяйственных партнеров.

– Ты хмуришься, – сказал Мика, наклонившись так, чтобы больше никто не услышал.

– Прости, просто сильно задумалась.

– О чем?

Но в этот момент Кэти Зебровски открыла дверь и мы поспешили внутрь. О том, что Натаниэль пытается давить на меня биологическими часами, побеспокоюсь позже.

Кэти едва достигала полутораметрового роста, возможно, и меньше. На ее фоне мы с Микой не смотрелись уже настолько изящными и крошечными. У Кэти были длинные каштановые спадающие до талии вьющиеся волосы, оставаясь такой длины еще с колледжа. Зебровски рассказал мне это со счастливой улыбкой и искорками в глазах. Они были женаты почти двадцать лет и по-прежнему сходили друг по другу с ума. Эта пара дала мне надежду, что возможно – всего лишь возможно – любовь могла длиться долго.

Я уже три года встречалась с Микой и Натаниэлем, и шесть лет с Жан-Клодом, но эти шесть лет включали в себя чертову уйму передышек в наших с ним отношениях, а затем в мою жизнь вошли Мика и Натаниэль и каким-то образом помогли ее стабилизировать. Забавно, насколько правильное сочетание людей может все изменить, но все равно оставалась какая-то часть меня, которая ждала, когда вся моя жизнь покатится к черту. По крайней мере, я прекратила зацикливаться на этом и пытаться все разрушить собственноручно, и это было прогрессом. Все-таки стоит прислушиваться к терапии и умным друзьям, вмешивающимся, когда я скатывалась по наклонной к старым, разрушающим привычкам.

Кэти заколола волосы за ушами, выставив напоказ бриллиантовые сережки, подаренные ей Зебровски на прошлую годовщину. Ее летнее платье было нежно-голубого цвета, и Кэти выглядела свежо и прекрасно, как растущие у крыльца их дома цветы.

За спиной Кэти показался Зебровски и направился к нам по новому паркету, который они положили в этом году. Пол был отполирован до блеска, и выглядел таким же чистым и аккуратным, как остальная часть гостиной. Кэти соответствовала воздушному пространству комнаты. Зебровски был в шортах цвета хаки и футболке с изображением его любимой, но уже распавшейся группы. В течение рабочей недели за одеждой Зебровски следила Кэти, но в выходные по обоюдному соглашению, он мог носить то, что удобно ему. Усилия Кэти по запихиванию его в костюмы с галстуками были напрасными, потому что, казалось, Зебровски больше нравились пятна на одежде, а свежевыглаженные рубашки словно по волшебству становились мятыми. Зебровски больше походил на повзрослевшую версию Пигпен [1]1
  Пигпен – персонаж комикса Peanuts авторства Charles M. Schulz, очень грязный маленький мальчик.


[Закрыть]и Чарли Браун [2]2
  Чарли» Браун – один из главных персонажей серии комиксов Peanuts


[Закрыть]

, созданный Чарльзом Шульцем

  и впервые появившийся в комиксе 2 октября 1950 года. Является хозяином Снупи

. Чарли Брауна описывают как милого неудачника ^[1]

, обладающего бесконечной решимостью и надеждой ^[2]

, но который постоянно страдает от своего невезения.^[3], а Кэти была недосягаемой рыжей девчонкой, вот только эта красивая женщина пережила очки в проволочной оправе и не расчесанную шевелюру, чтобы обрести любовь всей своей жизни, их жизней. Как я уже говорила, эти двое заставили меня поверить в истинную любовь.

Они поцеловались и Кэти отправилась на кухню, а Зебровски спросил:

– Еще нужно помочь что-то принести?

– Нет, это все, – ответила я.

Мы сгрузили съестное на большой островок в аккуратной-как-со-страницы-каталога кухне, а Мэтью пришлось подняться на цыпочки, чтобы поставить поднос с овощами и фруктами на столешницу. Я чуть подтолкнула поднос, чтобы он не упал.

– Натаниэль, вся еда выглядит просто божественно, – похвалила Кэти.

– Спасибо, а так же за то, что позвали помочь, так что я старался. – Он положил ладони на хрупкие плечики Мэтью.

Кэти улыбнулась маленькому мальчику.

– Ты помогал все это делать?

Он кивнул.

– Дядя Натти учил меня готовить, чтобы, когда вырасту, я мог помогать своей подружке.

– Звучит здорово. Может, ты сможешь донести до моего сына, что женщинам нравятся умеющие готовить мужчины.

– Конечно, – ответил Мэтью.

Зебровски рассмеялся.

– Что ж, Мэтью и Натаниэль, спасибо за помощь Кэти.

– Знаешь, Зебровски, а ты и сам бы мог помочь ей с готовкой, – сказала я.

Кэти рассмеялась, и этот смех соответствовал остальной части нее – он был такой же воздушный и милый, если бы смех вообще мог быть милым.

– О, нет, Анита, единственный человек, бесполезнее тебя на кухне – это мой муж. Клянусь, если бы можно было сжечь воду, он бы с успехом именно так бы и сделал.

Зебровски поправил очки и улыбнулся ей.

– Но ты все равно меня любишь.

– Если бы ты не был таким ужасным поваром, мы могли бы и не познакомиться, – сказала Кэти.

– Я ужасный повар, но это никогда не помогало мне с кем-то знакомиться. Как это помогло вам? – спросила я.

Они переглянулись. Лица сияли от совместно разделяемого секрета. Зебровски дал едва уловимый знак Кэти.

– Мы познакомились в колледже. Анита, вероятно, уже это знает, – начала она.

Я кивнула в подтверждении ее слов. Зебровски действительно рассказывал, что ему пришлось напоить Кэти, чтобы она согласилась на свидание с ним, но я была уверена, что он шутил, хотя временами его хрен поймешь.

– Зебровски сказал, что знает меня, потому что сидел на лекциях по американской истории позади меня и пялился на мои волосы, – продолжила Кэти.

– По-настоящему красивые волосы, – поддакнул он, и, обойдя стол, положил руки ей на плечи.

– Спасибо, дорогой. Но я понятия не имела кто он такой до ночи, когда случился пожар.

– Что за пожар? – спросила я.

Она прижалась к нему, обняла за талию и ответила:

– Он устроил пожар в общежитии, пытаясь сварить суп.

Я улыбнулась им.

– И насколько серьезным оказался пожар?

– Варить суп без навыков подготовки – трудное дельце, – заметил Натаниэль.

Зебровски покачал головой.

– Не-а, я просто открыл банку томатного супа «Кэмпбелл» и следующее, что помню, орет пожарная сигнализация, повсюду дым с огнем. Начальник общежития кричал нам покинуть здание. В коридоре я схватил огнетушитель и затушил все пламя, которое увидел, но нам все равно пришлось эвакуироваться из общежития.

Все взрослые, даже Зебровски, рассмеялись, но Мэтью не понял шутки. Он смотрел на нас снизу вверх, находясь в явном замешательстве. Я не попыталась объяснить, в чем тут прикол, потому что знала, что юмор – это комбинация навыков, как и в большей части жизненной подготовки в обществе, и Мэтью узнает это самостоятельно, когда придет время. Объяснять шутки, значит терять их забавность.

– Мы с друзьями возвращались из кино и застали это происшествие. Я впервые увидела своего будущего мужа, когда он был покрыт сажей, с торчащими в разные стороны волосами. Куратор общежития орал на него, а он замахнулся на него огнетушителем.

– Любовь с первого взгляда? – спросила я.

Кэти покачала головой.

– Нет, но в разгар всего этого мой будущий муж сохранял совершеннейшее спокойствие. Все остальные находились в состоянии гнева или испуга, или просто не понимали, что происходит, но не он. – Она посмотрела на Зебровски тем самым сияющим взглядом, каким смотрела лишь на него.

– Она решила, что я храбрец, – сказал Зебровски.

– Ты таким и был, – ответила она.

Зебровски пожал плечами, но выглядел довольным.

– На следующий день в аудитории она узнала меня по волосам и очкам, и заговорила со мной. Я почти семестр пытался успокоить нервы, чтобы заговорить с ней, а она просто подошла и сделала за меня всю работу. Это стоило уничтожения общажной кухни и нахождения на грани выселения.

Кэти снова поцеловала его, а затем спросила:

– А вы, ребята, как познакомились?

Мы трое переглядываемся между собой, потому что наша история не была такой миленькой.

– Я находился в больнице. Восстанавливался после атаки того, кто желал выяснить, сколько физического ущерба могут перенести оборотни, – сказал Натаниэль. – Анита пришла навестить нашего общего друга. Этот друг нас и познакомил, и я провел пару лет, пытаясь убедить ее переспать со мной.

Я уставилась на него, потому что он сказал полную правду, но настолько подвергнутую цензуре ради четы Зебровски, что я даже не узнала ее. Напавший на Натаниэля был заказан, потому что, когда мы впервые встретились, Натаниэль был по-прежнему высокооплачиваемым и специализированным мужским эскортом. Он также снялся в нескольких порнофильмах, которые отдал мне в качестве подарка, считая, что сможет этим меня соблазнить. Иногда я думаю, что лишь какое-то божественное вмешательство свело нас с Натаниэлем, потому что, вспоминая произошедшие события, кажется, что все это невозможно. И все же мы вместе.

– А почему вы не встречались? – спросила Кэти.

– Начнем с того, что я не помню, чтобы он предлагал мне встречаться, – ответила я.

– Я претендовал лишь на роль ее любовника и никогда даже не думал, что Анита будет встречаться со мной всерьез, не говоря уж о том, что она – моя королева.

Я передвинулась, чтобы поднявшись на цыпочки, поцеловать его, пока Мэтью держал его за руку, а чета Зебровски сияла на нас улыбками. Счастливо женатые люди подобны всем счастливым парам.

– О, это так мило, ты – королева, а ты – ее король? – продолжала спрашивать Кэти.

Натаниэль улыбнулся мне, но произнес:

– Нет, наш король Мика. – Он перевел взгляд на по-прежнему стоявшего рядом с ним Мику. Я не оглянулась на второго своего мужчину; а стояла и наблюдала за тем, как выражение лица Кэти слегка дрогнуло. Она хорошо относилась к нашей ситуации, но по-настоящему не понимала, как я могла любить больше одного, а также не понимала наши мужчина/женщина/мужчина отношения. Зебровски только улыбнулся нам всем. Если у него и были проблемы с подобного рода отношениями, я об этом не знала.

Мика заметил, как на краткое мгновение изменилось выражение лица Кэти, поэтому не приблизился к нам. И это не было хорошим знаком, потому что, если мы собирались быть здесь сегодня, все должно было быть по-настоящему, без утайки. Я протянула ему свободную руку, и после небольшого промедления, Мика подошел ко мне, к нам.

Я поцеловала Мику, а затем ощутила, как напряглась его рука, когда поцеловать его наклонился Натаниэль. Не то, чтобы они не целовали друг друга, но вот так, при свидетелях, не всегда все хорошо заканчивалось. Даже я напряглась, потому что не была уверена, как воспримет это Зебровски… или, к слову, Кэти.

– Вы, ребята, вместе такие милые, – сказал Зебровски.

Я улыбнулась на его комментарий и подлинный счастливый взгляд на его лице. Кэти обняла мужа и улыбнулась нам.

– Он прав. Вы милые. А как вы познакомились с Микой?

Мы рассказывали правдивую версию, но столько из нее упускали, что мне всегда казалось, будто мы врем. Мика уже выдал благопристойную историю прессе. Так как у него много брали интервью как у главы Коалиции по улучшению взаимопониманий между людьми и ликантропами, вопрос поднимался и раньше.

– Я приехал в город в надежде найти место, где поймут мою цель с Коалицией. На встрече с верлеопардами присутствовала Анита, и для меня это оказалась любовь с первого взгляда.

Я взяла его ладонь в свою.

– Я должна была убедиться, что добавление еще кого-то в мою личную жизнь – хорошая идея.

– Так как я не видел тебя счастливее, кажется, что идея оказалась хорошей, – заметил Зебровски.

Я кивнула и поцеловала Мику.

– Значит, ты одновременно познакомился и с Анитой и с Натаниэлем, – предположила Кэти.

– На самом деле, сначала я познакомился с Натаниэлем, – ответил Мика.

– И это тоже оказалась любовь с первого взгляда?

Мика покачал головой.

– Нет, до него я никогда не встречался с мужчинами, поэтому не рассматривал Натаниэля в таком плане.

– Он, что, твой первый… бойфренд?

Мика кивнул, улыбнулся и одарил Натаниэля таким взглядом, который вкупе с улыбкой заставил их снова наклониться друг к другу и поцеловаться.

– Вы очаровательны вместе, но будьте осторожны в публичном проявлении страсти рядом с другими мужчинами и даже некоторыми женами.

Зебровски нахмурился.

– Кэти…

– Прости, но это всего лишь правда. Вы с Анитой должны понимать, что может произойти, сделай они подобное во дворе.

– Они еще не на публике, а с друзьями, с нами, – сказал он.

Я хотела обнять Зебровски за эти слова, но он все еще обнимал Кэти, и мне не хотелось в разгар объятий со своими мужчинами отдаляться от них.

– Нет, все в порядке. Мы живем по библейским законам, миссис Зебровски. И понимаем, что должны проявлять осторожность на публике, – произнес Мика.

Говоря это, его голос был нейтральным. Если он и был оскорблен заявлением, то ни голосом, ни выражением лица это не выдал. Мика хорошо умел скрывать эмоции, когда это требовалось. Мы оба хорошо с этим справлялись.

– Мы на кухне. Одни, – сказал Зебровски. – Поэтому не вижу причин быть осторожными при друзьях.

Мика впился взглядом в Натаниэля, но именно наш с Микой общий возлюбленный обнял его за плечи и притянул ближе. Мика мгновение колебался, но обнял Натаниэля за талию, а меня за плечи, поэтому у нас получилось вежливое объятие. Натаниэль продолжал держать Мэтью за руку.

– О, Мика, не называй меня миссис Зебровски, это обращение для работы и моей свекрови. Пожалуйста, зови меня Кэти, и мой проницательный муж прав, мы друзья, а подобные отношения не имеют значения, когда вы среди своих.

– Я знаю, что не все пришедшие сегодня офицеры полиции наши друзья, – сказала я.

– А дядя Натти принц? – спросил Мэтью. Он беспокоился о вещах, что считал для себя важными, тогда как взрослые беспокоились о вещах, которые он принимал как само собой разумеющееся.

– Принц чего? – не поняла я.

– Тебя, твой принц. Если ты королева, а дядя Мика король, тогда Натти принц?

– Ну, на самом деле, Анита – Принц Очаровательный, но когда ее провозгласили королевой, я получил титул, – ответил Натаниэль.

Мэтью нахмурился.

– Я не понимаю.

– Мэтью, все в порядке. Да, Натаниэль – мой принц, – сказала я.

Мой ответ, казалось, его удовлетворил, и вопрос был закрыт. Мэтью научил меня не наваливать детали, объяснять лишь столько, чтобы делать его счастливым, а не подкидывать еще больше информации и вопросов. Разговор с детьми, как показания в суде – отвечаешь только на то, что спрашивают, не дополняя мысль и не нагоняя лишнюю информацию.

– Мы с Натаниэлем не будем целоваться перед другими гостями, – сказал Мика.

– Черт, – буркнул Натаниэль и шутливо надулся.

– А что не так с поцелуями? – спросил Мэтью.

Мика улыбнулся ему.

– С поцелуями все нормально.

– Я не понимаю, – озадачился Мэтью.

– Не думаю, что мы сможем тебе это объяснить, – сказала я. Я не хотела расстраивать Кэти, но знала полицейских, которые будут сегодня на барбекю, и если мои мальчики начнут целоваться, ничем хорошим это не кончится. Она была права, но я ненавидела неуверенность и предрассудки других людей, из-за которых мужчины не могли прикасаться друг к другу на людях. Они в буквальном смысле рисковали тем, что им бросят в лицо обвинения или даже пустят в ход кулаки.

– Нам еще нужно кое-что доделать для полной готовности блюд, – сказал Натаниэль. – Почему бы вам не увести Мэтью на улицу.

Кэти улыбнулась «принцу».

– Отличная идея. Тем более, Зебровски до смерти хочется похвастаться своим новым грилем.

– Точно. Он всегда жарит мясо на решетке и ни разу еще не устраивал пожар, – подметила я.

– Жарить мясо на гриле – единственное, что он умеет делать без огнетушителя под рукой, но подпусти его к плите, хоть на расстояние, и случится катастрофа, – подтвердила Кэти.

– Я прекрасно жарю овощи, – бросил в свою защиту, Зебровски.

– Отдаю тебе в этом должное, – отозвалась она и привстала на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Натаниэль поцеловал на прощание меня, а затем Мику. В обычных условиях он бы поцеловал Мику как следует, потому что в ближайшие несколько часов ему не представится такой возможности, но мы ограничили поцелуи взасос перед Мэтью – не только мужчины с мужчиной, но и я с мужчиной. Почему? Потому что Мэтью любил подражать, и из учреждения для дошкольников пришел с замечанием от учителя. Мы объяснили, что некоторые виды поцелуев были взрослыми поцелуями, и прежде чем он станет ими заниматься, сначала ему предстоит подрасти. Мэтью принял наши объяснения, дополнив ими список с вождением машины, распития ликера и поднятия тяжестей в тренажерном зале. Для него это было еще одним делом, для которого он пока «недорос».

Мэтью обнял на прощанье Натаниэля, взял меня за руку и потянулся за рукой Мики. Мы последовали за Зебровски через весь дом. Мэтью мчался между нами почти вприпрыжку, желая познакомиться с другими детьми и поиграть на улице. Хотелось бы и мне испытывать такую же радость от пребывания здесь. Я посмотрела на Мику, он посмотрел на меня в ответ. Мы оба по-прежнему были в солнечных очках. И, думаю, в них и останемся. Нам сложнее остальных скрывать болезненные чувства или гнев. Мы знали, что прийти сюда – своего рода испытание, и от Зебровски и Кэти потребовалось мужество пригласить нас, но Кэти уже показала, что ее нервная система не настолько крепка, как у мужа. Она учительница, а он – коп. Конечно, быть может, Кэти просто была реалистом, а все мы лишь обманывали себя. Когда твоя жизнь разительно отличается от остальных, ты печалишься по этому поводу. Разве это справедливо? Нет, но именно так и случается. Мне хотелось вернуться домой.