Текст книги "Амена (СИ)"

Автор книги: Лора Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Забавно. Значит, когда ты падаешь, то утягиваешь за собой. Хотя, это даже приятно, – тогда он повернулся ко мне и добавил. – Я бы упал с тобой на дно самого глубокого ущелья.

– Ты мне льстишь, – и я засмеялась, ведь за этот месяц мой взгляд на него изменился. Теперь Фарон не казался таким уж чудовищем, он всего лишь номар, который живет по своим законам.

– Почему же? – он пододвинулся еще ближе, и его рука коснулась моей ноги. – Скажи мне, а что ты чувствуешь к брату?

– С чего я должна обсуждать с тобой свои чувства? Ты же противник этого, считаешь, что между мужчиной и женщиной нет ничего, кроме природных нужд.

– А с чего ты взяла, что я так считаю? Из-за того случая с номаркой?

– Да.

– Что ж, тот случай носил скорее воспитательный характер, я всего лишь спилил ей клыки, так как она кусалась и не выполняла приказов.

– Клыки? – мои глаза округлились от удивления.

– А ты что думала? Решила я был с ней близок? – и он залился смехом. – Не ожидал, что ты такого обо мне мнения. Я и эта самка!

– Тогда почему ты велел молчать и чуть не раздробил мне кости?

– Потому что Эфин не одобряет таких методов. Он надеется, что сможет перевоспитать номаров, сделать их подобными себе.  Но это невозможно, они никогда не станут такими как мы, Скайра создала номаров кровожадными существами.

– Однако, ты их тренируешь.

– Единственное, чего у них не отнять, так это способность подчиняться вожаку, у них это в крови. Я делаю из номаров воинов, которые будут биться за своего лидера до смерти. Но, мы отвлеклись, – и он снова посмотрел мне в глаза. – Так ты ответишь мне?

– Я не знаю, что чувствую. Эфин скрытен и замкнут. Он либо пытается подчинить меня, либо отталкивает,  – не знаю, зачем я решила рассказать об этом Фарону, но смысла таиться уже не было.

После этого разговора неожиданно почувствовала себя лучше, пусть Фарон и не подходил к тем, кому можно излить душу, но с ним я ощущала себя спокойнее, не надо было все время задумываться о том, как повести себя и что сказать. Все было проще. Его, порою, отчаянная дикость оправдывалась его жизнью, его делом, поэтому Фарон таков каков он есть.

Эфина все еще не было, а время продолжало идти, и оно уже было далеко не на моей стороне. До окончания нашего уговора оставалось всего четыре месяца, но кроме того, что мы стали хорошими партнерами по бою, больше ничего не изменилось. Фарон продолжал приходить и заниматься со мной, он многому научил, теперь я была готова к любым испытаниям. Лучшим местом тренировок была все та же трапеция, там ощущала себя свободной, поэтому после очередных сражений на земле, забиралась наверх и частенько встречала там закат. Солнце медленно уходило за линию горизонта, ветер стихал, а две луны заливали все вокруг нежно-лиловым светом, Скайра медленно засыпала, мне же хотелось сидеть там как можно дольше, лишь бы не спускаться в тот темный мир, который почти год держит в заточении.

Сегодня также решила встретить ночь на бревне, что находилось в шести метрах от земли. Но мое одиночество нарушил Фарон, он не застал меня в шатре, поэтому направился сразу сюда. Забравшись, сел рядом:

– Тебе здесь так нравится?

– Да. Здесь есть то, чего нет там, внизу, – я же ответила не сразу, мое тело было расслаблено, глаза прикрыты, поэтому не могла сосредоточиться и вернуться в реальность.

– И чего же?

– Свободы, Фарон, свободы.

Затем мы еще полчаса сидели в полной тишине, после чего номар спросил:

– А почему ты не интересуешься, где Эфин?

– Зачем? Все и так понятно. Скоро истекает срок нашего уговора, и он придет за мной.

– Какого уговора?

– А ты не знаешь? Удивительно, что брат не поделился с братом, – мне захотелось рассказать ему все. – Эфин дал слово, что не тронет меня в течение года, но если спустя это время у меня не появится чувств к нему, то он просто возьмет свое, – и я засмеялась

– Так значит, он еще не был с тобой? – Фарон сразу напрягся.

– Нет.

– Мой брат идиот! – и он широко улыбнулся, обнажив клыки.

– Не хорошо так говорить о вожаке за его спиной, – я иронично покачала головой.

– Просто, если бы я был на его месте, то все было бы иначе.

– Как же? Ты бы не дал время своей женщине?

– Не знаю, но она бы хотела быть со мной, – тогда он посмотрел на меня и слегка коснулся руки.

– Ты не можешь этого знать. Эфин угрозами забрал меня из отчего дома, пообещав в противном случае уничтожить мой народ, поселил в месте, от которого я медленно схожу с ума и исчез. Он не дал нам шанса.

– Эфин увидел в тебе особый трофей, он пошел на то, чтобы вести с Мазаратом переговоры по торговле вместо того, чтобы превратить крианцев в рабов. Я не понимал его и не одобрял подобных шагов до недавнего времени. Ты действительно особенная. За годы войн и нападений на различные города и деревни, я ни разу не видел таких как ты.

– Какая же я? В чем сам Фарон увидел во мне особенность?

– Ты не боишься грязи, не боишься оступиться. А еще, твои глаза, они завораживают, отвлекают внимание, заставляя противника открыть свое слабое место, – и он указал на сердце.

– Только Эфин не открыл своего слабого места.

– Но Эфин еще не весь мир, есть и другие, кто готов отбросить оружие и отдаться на волю судьбы, – он медленно взял мою руку и слегка сжал ее.

Тогда я поняла, что Фарон испытывает ко мне чувства.

Глава VII

Риск – благородное дело.

Спустя пару недель Эфин все-таки появился, он выглядел очень измотанным и обессиленным, этот высокий и сильный номар был очень слаб. На его спине появилось множество шрамов, которые еще не успели зажить, все это было ценой за его стремление к господству. Мне же было все равно, теперь я иначе смотрела на него, без какой-либо надежды и, тем более, вожделения.

Эфин зашел вечером в шатер и пригласил за стол, он не настаивал, не проявлял грубости, просто и спокойно попросил присесть с ним за общий стол. Оказавшись рядом, не хотела смотреть ему в глаза и не имела особого желания с ним разговаривать, он же напротив, не спускал с меня глаз, а через несколько минут заговорил:

– Мне кажется, я должен извиниться перед тобой.

– За что? – я резко повернулась,  мои щеки загорелись, сильное чувство злости нахлынуло подобно гигантской волне на Большой воде.

– За то, что был вынужден отсутствовать все это время.

– Ничего страшного, я прекрасно проводила время, ни капли не скучая. Фарон об этом позаботился.

Тогда Эфин нахмурил брови и так странно посмотрел на меня:

– Фарон? Что значит, позаботился?

– Ты же велел ему тренировать меня, что он и делал. Причем эти новые тренировки были значительно интереснее, чем та игра, в которую ты со мной решил поиграть.

– Значит, брат все это время развлекал тебя, – он встал и оперся о стол, наклонившись ко мне. – И его присутствие тебя привлекло больше?

Мне тогда захотелось нанести удар по его самолюбию. Я видела, что его глаза постепенно разгораются.

– Да! – я вскинула брови и широко раскрыла глаза, смотря на него. –  С ним было хорошо, жаль нам не удалось посетить тот горячий источник.

После этих слов Эфин взорвался, он отшвырнул стул в сторону и, подойдя ко мне вплотную, схватил за плечи.

– Ну, продолжай. Мне очень интересно послушать, чем еще вы здесь занимались.

– Тем, чем не занималась с тобой!

Тогда он отбросил меня в сторону, а сам вышел из шатра. На этот раз я явно перегнула палку, поэтому сразу же побежала за ним. Выскочив на улицу, увидела, как Эфин входит в шатер брата, а спустя секунду Фарон выкатился наружу. Началась драка, два брата сцепились подобно зверям, а я не знала, что могу сделать, чтобы это прекратить. Сначала они были на земле, но вскоре встали и обнажили мечи, теперь их драка могла закончиться плачевно. Братья не замечали ни меня, ни чего бы то ни было вокруг, выясняя отношения:

– Я оставил тебя здесь, чтобы присматривать, а не лезть к моей жене под юбку! – Эфин скалился и пытался нанести удар, но Фарон уклонялся.

– Ты оставил ее здесь, в этой деревне. Признай брат, Амена для тебя ничего не значит, ты лишь хочешь своего особенного потомства, чтобы добавить в Тарон новую кровь.

– Я оставил ее в деревне, чтобы защитить! В Тароне сейчас небезопасно, и ты это знаешь. Я и не думал, что мой брат окажется такой змеей и будет отравлять ее мысли. Мне приходится каждый день отстаивать свой город, каждый день проливать кровь своих воинов, чтобы сохранить им жизнь!

– Это был твой выбор! Я никогда не хотел участвовать в этом кровосмешении, мы номары, наш отец был номаром, а ты избрал путь никчемного лизоблюда!  Хочешь быть Правителем?! Считаешь нас ниже себя, вот и отправляйся в  Тарон.  Здесь уже не твоя территория, а значит и Амена не твоя! – Фарон искусно уходил от ударов и сразу же шел в атаку.

Они продолжали наносить удары, один за другим, в свете лун вспышками рассыпались искры от раскаленного металла.

– Ошибаешься брат, здесь все мое! Я лидер и номары это знают, наши законы незыблемы. И Амена моя жена!

– Жена? Не смеши меня, она еще ни разу не была с тобой. Амена то, чем ты никогда не будешь владеть, ты познаешь с ней то же самое, что познал с нашей матерью!

В этот момент Эфин остановился, Фарон затронул в нем что-то мрачное, какую-то глубокую, но сильную боль.

– Амена другая, – тогда он обернулся и наконец-то увидел меня.

Фарон также остановился и обернулся в мою сторону. Я же не верила своим ушам, все это время меня держали как самку, для того чтобы она принесла потомство в скором времени, пополнив ряды таких как Эфин и его брат. Теперь все начало обретать свой настоящий облик.

После непродолжительного молчания, я подошла к Эфину и ударила его по лицу, что было сил, а потом поклонилась и сказала:

– Эфин, Правитель Тарона! Я виновата перед вами, так как солгала. У меня ничего не было с вашим братом. И я очень прошу вас, оставить меня в покое в течение оставшихся месяцев, а потом вы можете делать все, что хотите. Вы победили, я Амена, дочь Нитте признаю вашу власть над собой.

Сказав это с болью в сердце и комом в горле, удалилась в свой шатер. Как гласит Дух Великой Скайры, судьба каждого из нас давно предопределена, мы идем по уже уготованному пути и даже если оступаемся или пытаемся изменить судьбу, это все равно часть задуманного. Я должна пройти этот путь, нравится он мне или нет, ибо все напрасно. Остается лишь склониться и принять свою участь.

Спустя какое-то время в покои зашел Эфин, он осторожно сел на край кровати, я же лежала, закрыв лицо руками:

– Амена, – его голос впервые звучал так нежно и спокойно. – Я многого не рассказал тебе, о чем очень жалею.

– Мне не стоит этого знать. Я не хочу. Ты дал мне время, чтобы принять неизбежное, чтобы осознать, что я в этом капкане навсегда. Я осознала. А теперь, сделай одолжение, оставь меня в покое. У меня осталось совсем немного времени, чтобы попрощаться с собой, со своей честью и гордостью.

– Не говори так. Я бы ни за что не оставил тебя здесь навсегда. И если бы не обстоятельства, то и последние пару месяцев был бы рядом.

– Нет, – я открыла лицо и посмотрела на него глазами полными отчаяния. – На самом деле, эти два месяца без тебя были самыми лучшими. Я не знаю Эфин, кем ты хочешь быть, но в душе ты так и останешься жестоким созданием, которое рождено для того, чтобы разрушать чужие жизни. Видит Скайра, я пыталась увидеть в тебе хотя бы каплю света, но нет, в твоей душе только тьма.

Эфин ушел, не сказав более ни слова, он не злился, не был раздражен, он просто тихо встал и вышел прочь. Я же так и осталась лежать на кровати. Удивительно, что номары не только уничтожали целые виды, они убивали душу.

На следующий день стало немного легче, так как я приняла все, что со мной происходило, происходит, и еще будет происходить.  Поразительно, как смирение могло излечивать больную душу! Выйдя на улицу, вздохнула полной грудью и отправилась на поле, мне захотелось снова посетить трапецию, чтобы встретить этот чудесный день с высоты. Забравшись наверх, осмотрела уже привычные пейзажи и решила сделать то, что Фарон мне не позволял – сальто вперед. На земле у меня это получалось с легкостью, но вот на тонком бревне! Можно было с легкостью свернуть себе шею, если оступиться хоть на миллиметр. Хотя, терять мне особо нечего, поэтому можно и рискнуть. Я отошла к самому краю трапеции, затем разбежалась и прыгнула, в этот момент мое сердце замерло, но как только я открыла глаза, то обнаружила, что стою на бревне. У меня все получилось! Когда же хотела повторить этот прыжок, только на этот раз, собираясь сделать сальто назад, снизу меня окликнули. Фарон подбежал к лестнице и немедля направился ко мне, а забравшись наверх, закричал:

– Что ты делаешь?! Совсем ума лишилась?! Ты еще не готова к такому! – он был очень зол.

– Ты прав, ума и вправду лишилась, живя здесь. Поэтому могу делать то, что захочу. Сумасшедшим же все можно. Тем более, мой первый прыжок удался.

– Я не позволю тебе повторить его.

– Почему же? Неужели Эфин настолько запугал тебя, что ты начал думать о моей безопасности?

– Мне плевать на мнение брата. Я просто не хочу, чтобы ты сломала себе шею. Тем более, от тебя зависит многое, а если умрешь, то Эфин расторгнет договор с Нитте.

– Знаешь, Фарон? Мне уже все равно. Вы лжете, не останавливаясь, каждое ваше слово это сплошная ложь. Поэтому я не верю в то, что Эфин сдержит обещание. Тем более, для него ничего и никого не существует. Чего он хочет? Зачем мучает меня? Ты можешь мне ответить?

– Брат хочет изменить то, что не может быть изменено. Его цель – новый вид, новые номары. Он пытается воплотить в жизнь идеи отца, но отец хотел лишь получить идеальных воинов, а Эфин желает получить номаров, которые будут такими же оседлыми и мягкотелыми, как и многие из обитателей Скайры. Для этого ему нужна ты, для потомства. Он держит тебя здесь, чтобы ты стала покорной и смирилась с этой клеткой. В его новом мире нет места ни тебе, ни его народу, – и он указал на деревню, – там будут только они – полукровки, а Эфин будет их Правителем.

Тогда я села на балку и закрыла глаза, ощутила, как слезы тихо – тихо скатываются по щекам, Фарон подсел ко мне и взял за руку:

– Амена? Эфин никогда не полюбит тебя.

– Что ты знаешь о любви? Ты такой же, как и твой брат.

– Ты права. Возможно, мы не созданы для романтики, но у меня есть сердце, и оно умеет чувствовать. Если ты только позволишь, я могу все изменить.

– Зачем тебе это? Ты должен быть заодно с братом, таковы ваши правила и законы.

– Я не хочу смотреть, как Эфин превращает их в рабочий скот. Эти номары кочевники, они не могут жить на одном месте, это сводит их с ума. Они рождены для другого.  Но я бы мирился с этим еще долго, если бы не ты, – он посмотрел на меня с надеждой. – Ты не должна так жить.

– Почему? Я же никчемная крианка!

– Просто, – он долго собирался с мыслями, но потом произнес, – я влюблен в тебя. И я готов пойти против брата, лишь бы ты не досталась ему.

Затем Фарон медленно склонился ко мне и поцеловал, казалось, что это все происходит не со мной, что это не я сижу здесь, не мои губы касаются его. А через минуту сего забвения нас вдруг окликнули.

Внизу стоял Эфин. Не знаю, как долго он был там, но выражение его лица говорило о том, что сейчас либо умру я, либо Фарон. Когда же мы спустились на землю, то Эфин немедля подошел ко мне, взял за руку и повел прочь, как выяснилось, он вел меня к воротам, что ведут в деревню. Я пыталась вырваться, так как боялась оказаться среди тех диких животных, умоляя его остановиться. Но он был непреклонен и продолжал тащить за собой. Добравшись до ворот, Эфин открыл их и швырнул меня вперед, после чего вышел сам и встал напротив:

– Значит вот благодарность за все?

Я же не могла молчать и, поднявшись, посмотрела не него свысока, с гордо поднятой головой:

– А за что мне благодарить тебя? – мне сразу вспомнился разговор с отцом и матерью, когда они продали мою душу демону. – За то, что ты решил использовать меня в своих целях? За то, что хочешь навсегда оставить здесь и превратить в безмолвное животное? За то, что хочешь превратить здесь всех в рабов?

– Рабов?! Это Фарон сказал?!  – тогда он схватил меня за шею и повернул лицом к палаткам, в которых жили номары. – Смотри, смотри внимательно, что такое номары.

И передо мной открылась картина, от которой захотелось плакать. Некоторые самцы номаров дрались между собой, пока один из них не падал от полученных ран и увечий, другие хватали своих самок и волоком тащили в палатки, вышвыривая оттуда детенышей. И если эти дети попадались под ноги другим, то их просто топтали, оставляя лежать бездыханных, а когда матери выходили из палаток, все растрепанные и побитые, то брали их на руки и выбрасывали в ближайшие канавы, либо в полыхающие костры, без жалости и сочувствия.  Они испражнялись там, где ели и пили, мылись в лужах с протухшей водой. Все это творилось в течение нескольких часов, повторяясь снова и снова. Я стояла в ужасе, боялась пошевелиться, а Эфин был рядом и наблюдал за мной. К вечеру мы вернулись обратно, я, молча, проследовала в свой шатер, а он зашел вслед и велел сесть за стол, после чего сказал:

– Теперь ты видишь, как живут номары? Фарон считает, что это нормально, что это их право творить тот ужас. Они не просто животные, они хуже. Я же пытаюсь изменить это. Пытаюсь приучить их к дисциплине, привить хоть какие-то знания и манеры, но начинаю думать, что это бесполезно. Их нельзя выпускать, нельзя дать им возможность и дальше разрушать все, что только попадается на пути.

– Тогда почему я все еще здесь? Среди этих монстров? Значит, моя жизнь для тебя ничего не значит.

– Ты здесь потому, что сейчас небезопасно там, где я хотел бы, чтобы ты жила. Мы ведем борьбу с обезумевшими тумо, которые каждый день осаждают стены Тарона.

– Но тумо ваши родственники. Зачем им это?

– Мы запретили им убивать другие виды, но они практически истребили все живое в лесах, поэтому им теперь нечего есть. У тумо, как и у номаров, есть неписаный закон – закон крови, по которому они не могут ослушаться своего лидера. Поэтому решили меня убить, это их единственный шанс освободиться. Моя армия пытается оттеснить их, однако они каждый раз возвращаются.

– А какова моя роль во всем этом? – хоть я и знала ответ, но все равно хотела услышать, что скажет Эфин.

– Ты мне нужна.

– Для чего?

– Я не могу сейчас сказать тебе этого.

После его ответа, встала и, не сказав ни слова, удалилась в свои покои. Насколько же малодушен Эфин, что не может даже признаться в том, что хочет превратить меня в самку, молчаливо приносящую потомство.

Он ушел, а я долго не могла заснуть, ворочаясь и пытаясь осмыслить все, что он сказал. Но когда ночь овладела землей, и вокруг все стихло, я встала и вышла на улицу. Перед глазами бесконечно мелькали те ужасы, которые видела в деревне, представляла, как буду вынашивать детей для Эфина, много детей,  а он будет появляться и насиловать меня из раза в раз. Тогда я села у шатра и закрылась руками, уткнувшись лицом в колени. Неужели я заслужила все это? Неужели такова цена за спокойствие моего отца? Нет, я не хочу такой судьбы, не хочу и не буду его жертвой. Пусть Эфин строит свою империю на крови и страданиях других. В этот момент в голове пронеслась мысль: «Бежать, только бежать!». Тогда я поднялась и вернулась в шатер, чтобы разбудить Лумею, она немедленно поднялась:

– Что случилось, госпожа?

– Тише, – я затушила свечу и заговорила шепотом. – Мы сегодня бежим отсюда.

– Как?

– Не задавай лишних вопросов, у нас мало времени, до восхода семь часов, поэтому надо торопиться.

– Но как же ваш отец?

– Плевать! На все плевать. Я не позволю, чтобы они издевались над нами.  Нам придется обойти деревню, так как нужны лошади. Без них  далеко не уйдем.

– Куда же мы направимся?

– В Тихие леса, я видела, они произрастают у той скалы, где на нас напал Карук, эти хищники водятся только там. Но до скал без лошадей не доберемся, так что придется рискнуть.

Лошади номаров паслись за первыми воротами, поэтому нам надо было обойти всю деревню, добраться до пастбища и взять пару коней. Мы быстро собрались и практически на цыпочках пошли в сторону запасных ворот, они ни кем не охранялись, так как Эфин был уверен, что мне не придет в голову бежать. Фарон также ни о чем не подозревал и спокойно спал. Добравшись до ворот, аккуратно сняли засов и приоткрыли створу, к нашему счастью они хорошо были смазаны и не издавали скрипа. Выйдя за пределы деревни, пошли вдоль забора, мы часто останавливались и прислушивались к происходящему вокруг, но кроме звуков спящих джунглей, ничего не слышали. Спустя какое-то время достигли конца деревни, но чтобы пройти к главным воротам и пастбищу, надо было пересечь широкий ров с черной водой, в которой плавало множество останков различных животных, источая зловоние. Однако, выхода у нас не было, и мы ступили в эту мерзкую жижу, шаг за шагом, погружаясь все глубже, пока вода не достигла уровня груди. Я держала Лумею за руку и чувствовала, как ее трясет, но она хорошо держалась и не издавала ни одного звука, хотя было видно, что хочет кричать. Перейдя ров, выбрались на берег и оказались как раз справа от ворот, часовые стояли спиной к нам и, видимо, спали, поэтому осмотрелись и тихо пошли в сторону пастбища, где паслись их лошади.

 Но перед нами стояла еще одна задача – оседлать этих лошадей, ведь они такие же дикие и злобные, как и их хозяева. Добравшись до них, вытащила из сумки пару кусков мяса, которое прихватила с собой и стала всматриваться в лежащих на земле хищников. Они спали, периодически встряхивая шерстяной гривой, затем мой взгляд остановился на одной из них, которая была в стороне. Одиночка, ее не приняли в стаю, только тогда эти лошади держались поодаль от остальных. Я тихо и беззвучно прошла к ней и села рядом, сердце в этот момент готово было выпрыгнуть, ведь либо эта лошадь нападет, либо примет дар и позволит оседлать себя. Положив перед ее носом кусок мяса, слегка погладила по спине, она неспешно открыла глаза и сразу посмотрела на меня, я же сидела неподвижно, так как боялась спугнуть. Спустя несколько минут, когда лошадь поняла, что ей ничего не угрожает, взяла с земли мясо и жадно проглотила его, после чего потянулась к моей сумке в поисках добавки, но вместо лакомства, я положила руку ей на морду и ласково произнесла:

– Тихо, тихо… Ты получишь еще, только давай сначала прогуляемся, – немного похлопав по спине, поднялась на ноги. – Ну, вставай милая, вставай

Она не заставила долго ждать и также поднялась, в ее глазах уже не было испуга или недоверия, поэтому она спокойно стояла и ждала, что будет дальше. Теперь дело стало за второй лошадью, но искать ее не пришлось. Мне в спину кто-то дышал горячим паром, толкая сумку с едой. Спокойно повернувшись, увидела, что рядом стоит конь и с умоляющими глазами смотрит на сумку. Я аккуратно достала еще один кусок мяса и протянула ему, тот сразу же схватил угощение и мигом проглотил. Когда доверие было налажено, достала две веревки, обвязала шеи каждого, после чего потянула за собой в сторону Лумеи, мы все же держались ближе к стаду, чтобы часовые не заметили отделившихся.

До рассвета оставалось около трех – четырех часов, надо было торопиться. Мы шли пешком и вели за собой лошадей, так как номары могли услышать топот бегущей лошади и поднять всех. Направляясь по той дороге, по которой прибыли в деревню, все время оглядывались и прислушивались, но как только отошли на столько, чтобы часовые не смогли нас видеть, оседлали аттаринов и тихо поехали вперед. Отъехав еще на несколько километров, прибавили ходу и уже поскакали так быстро, как только могли. Солнце должно было встать всего через пару часов, поэтому спешили добраться до лесов, которые начинались сразу после выжженных равнин.  Вскоре впереди показалась темно-лиловая стена из деревьев, тогда я поравнялась с Лумеей и мы остановились:

– Ты помнишь наш путь?

– Да, госпожа, помню.

– Давай договоримся. Сейчас каждая из нас поскачет в свою сторону, чтобы сбить их со следа, а встретимся у реки. Если ехать, не останавливаясь, то доберемся до нее через шесть или семь часов. Доберешься первой, жди около часа, если я не появлюсь за это время, уходи.

– Но Амена?

– Не спорь! Делай то, что говорю. По пути может случиться все, что угодно. Я также буду ждать тебя около часа.

– Но почему мы не можем поехать вместе?

– Номары идеальные следопыты, нельзя настолько упрощать им задачу. Вот держи, – я протянула ей кинжал, который висел у меня на поясе.

Она взяла его, и мы распрощались, Лумея поскакала направо, а я налево. Теперь жизнь каждой из нас в наших собственных руках, остается только молиться Скайре, чтобы она помогла и защитила нас в момент опасности.

Глава VIII

Братья номары.

Рассвет наступил спустя час, деревня постепенно оживала и приходила в движение. Фарон также проснулся, он еще какое-то время лежал в своей кровати и что-то обдумывал, как к нему ворвался Эфин и силой вытащил из постели:

– Это твоя работа?! – он рычал на брата и все сильнее прижимал его к центральному бревну, что удерживал шатер.

– Эфин?! Ты совсем с ума сошел?! О чем ты?

– Амена! Ее нет!

– Что?! – Фарон отбросил руки брата и оттолкнул его в сторону. – А служанка?!

– Ее тоже нет. Они бежали! Видимо, ночью, пока ты представлял во сне, как забавляешься с моей женой. – Эфин сел на кровать и обхватил голову руками, он явно был расстроен, но не как тот, кто потерял свой трофей, а как тот, кто переживает сердцем.

– Я здесь ни при чем, брат, – пробубнил Фарон и задумался.

– Учти, если это твоих рук дело, я лично четвертую тебя.

Но, Фарон сразу же пришел в себя и спросил:

– Стоит ли так переживать? Она сбежала, а значит, нарушила уговор. Можешь собирать войско и идти в Мазарат.

Но Эфин лишь оскалился и вышел из шатра. Великий воин был растерян, он впервые не знал, что ему делать, ведь в его душе зародились чувства, которые терзали каждый день и каждую ночь. Эфин уже давно ложился спать с образом Амены перед глазами, а, просыпаясь, мечтал увидеть ее. Этот номар был груб, жесток и переполнен ненавистью ко всем, кто встречался ему на пути, но только не к ней. Не зная и не понимая тех необычных чувств, которых никогда не было раньше, Эфин мучился и презирал себя, однако не мог перестать думать о дочери Правителя Мазарата.

Зайдя в покои своей сбежавшей жены, он взял ее шелковый шарф и сел на кровать. Перебирая в руках этот кусочек ткани, который так нежно пах ее телом, Эфин вспоминал все, что сделал, но самое главное, вспоминал то, что сделал не так – бросил Амену здесь, в деревне кишащей дикими монстрами, потерявшими контроль и жаждущими лишь насилия и крови.  Но спустя пару часов он встал и направился к брату, Фарон тем временем обследовал путь, которым ушли крианки. Двое встретились на дороге, ведущей в деревню:

– Что скажешь?– Эфин со злостью в глазах смотрел на него.

– Они ушли ночью, пробрались на пастбище и взяли двух лошадей, затем еще какое-то время шли по дороге, но потом оседлали аттаринов и направились к лесу.

– Что дальше?

– Дальше они разошлись. Амена направилась в восточную часть, а служанка в южную. Как думаешь, куда они направляются?

– Не знаю, но разными путями они не пойдут, а значит, должны где-то встретиться. Им известен только тот путь, которым мы прибыли сюда.

– И ты будешь ее искать? – Фарон казался спокойным, но его спокойствие было лишь внешним, а внутри него все кипело, так как он тоже желал Амену и каждую ночь представлял ее в своих руках. – К чему это все?

– Она моя жена, тем более у нас уговор.

– Кого ты пытаешься обмануть, Эфин? – он засмеялся. – Причина уже давно не в этом треклятом перемирии, а в ней, в Амене. Тебе нужна она.

Тогда Эфин подошел вплотную к брату и, обнажив клыки, произнес:

– А разве тебе она не нужна? А? Фарон? Не ты ли протянул к ней свои грязные лапы?

– Да! Нужна! – Фарон так же оскалился. – Амена знает, для чего ты ее держишь здесь и что хочешь получить. Тебе нужны лишь полукровки, которыми ты заполняешь Тарон, а она идеальный вариант, здоровая и красивая крианка, наследница критти, в ее венах течет кровь этих кочевников, которым не было равных в хитрости и жестокости. Даже номары веками содрогались перед топотом копыт их лошадей, оставляли свои земли и бросали добычу, лишь бы миновать столкновения. Хочешь создать непобедимую армию, забыв о том, кто ты есть? Знай Эфин, номары не будут долго ждать, их терпение на пределе.

Но Эфин отошел от брата и направился к своему коню, а оседлав, сказал напоследок:

– Следи за деревней. Надеюсь, с этим ты справишься, и номары не разбегутся от тебя под покровом ночи. Я найду ее и вернусь, тогда и решим, кто из нас ей нужен больше.

И уже через несколько минут Эфин скрылся из виду, а Фарон остался стоять, провожая взглядом брата, но в его душе зародились большие сомнения.

Глава IX

Сразись со мной!

Мы движемся  уже несколько часов, но до реки путь не близок, поэтому пришлось остановиться у попавшегося на глаза ручья, и дать возможность моему коню напиться. Аттарины могут долгое время обходиться без еды, но вода для них очень важна, без нее эти могучие животные слабеют и теряют скорость. Пока мой конь жадно вбирал воду в свою пасть, я присела у ручья и умылась. Сквозь деревья проглядывало солнце, его лучи мелким бисером рассыпались по травяному ковру, отчего вся земля блестела и переливалась. Вокруг нас раскинулись густые леса, которые казались бесконечными и одинаковыми, любой неопытный путник мог заблудиться здесь в считанные секунды, я тоже плохо знала здешние места, но отчетливо помнила направление ветра и цвет коры деревьев, она была красноватая с той стороны, откуда мы пришли, а значит, я следую правильным путем. Надо лишь набраться терпения и не терять надежды.

Сейчас меня совершенно не волновало то, что я нарушила наш с Эфином договор, я бежала оттуда, где нет жизни. Номары уже мертвы, их души давно прокляты и Скайра наблюдает, как они постепенно уничтожают друг друга изнутри. Возможно, Фарон прав и эти создания не пригодны для оседлой жизни, но если им дать возможность идти вперед, то они начнут разрушать все вокруг себя, никого не щадя, так пусть лучше номары перебьют друг друга, чем заберут сотни и тысячи невинных душ.

После небольшой передышки снова двинулись в путь. Если все верно, то до реки оставалось еще два – три часа, там мы должны встретиться с Лумеей и уже вместе следовать до Тихих лесов. Я молилась только, чтобы она была там. Пробираясь сквозь деревья, почувствовала как ветви цепляются за волосы и лицо, то были Каршевые заросли, их ветви покрывали острые шипы и, вонзаясь ими в плоть, будь то птица или любое другое животное, питались кровью, оставленной жертвами на них. Мы попали в самый рассадник этих кровососов, конь беспрестанно рычал и бросался из стороны в сторону, но продолжал идти вперед. Как только Каршевая чаща осталась позади, мы остановились, и я какое-то время стирала кровь  со своего лица, шеи и рук, казалось, будто нас изрезали сотнями тонких иголок, все порезы жутко чесались  и постепенно начинали болеть. Видимо, эти проклятые деревья еще и ядовиты, а спустя некоторое время стала замечать, что аттарин прихрамывает, словно ноги не слушаются его.