Текст книги "Переиграй судьбу"

Автор книги: Лора Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– На самом деле мне ваша собака очень даже нравится, – поспешил сказать Чарлз, увидев, как Констанс открывает рот для гневной отповеди. – Честное слово! А той ночью ваш пес вел себя просто образцово. Если бы мне довелось стать членом жюри на конкурсе благородных манер среди животных, то я бы присудил Банга первое место. Да он же эталон примерного поведения! И, знаете, я не покривлю душой, если скажу, что ваш Банга – просто принц среди собак! Да здравствует Банга…

Слушая его шутливую болтовню, Констанс старалась, очень старалась рассердиться, но, взглянув в смеющиеся голубые глаза Чарлза, лишь развела руками и усмехнулась.

– Знаете, я даже рад, что стал невольным свидетелем вашего разговора с Джеффри, – уже серьезно сказал Чарлз. – Мне тоже не по душе ваше одинокое житье-бытье. Лишняя осторожность никому не помешает. Так что готовьтесь: после Рождества я устанавливаю у вас в доме сигнализацию.

– Еще чего!

– Сигнал будет поступать в местный полицейский участок, – невозмутимо продолжил Чарлз. – Хотя, на мой взгляд, одного вида мигающей лампочки и воя сирены будет больше чем достаточно, чтобы отпугивать бродяг. Понимаете, им негде ночевать, поэтому они иногда забираются в какой-нибудь одиноко стоящий дом и могут обчистить или здорово напугать ее хозяев. Что, хотите сказать: «У меня есть Банга»? Понимаю, вам кажется, будто от одного вида его клыков злоумышленники кинутся врассыпную, но я настоятельно советую…

– Мне сигнализация ни к чему! – резко оборвала его Констанс. – Я живу здесь с февраля, и пока все идет нормально. Более того, за прошедший год единственным нежданным гостем в моем доме были вы, – многозначительно добавила она.

– И тем не менее это ни о чем не говорит. Это дельце давно не выходит у меня из головы, – вдохновенно лгал Чарлз. – На реставрацию домика ушла уйма денег, так позвольте же мне защитить свою собственность. Вдруг его подожгут или что-нибудь еще? А знаете, как велики сейчас судебные издержки? Если государство пронюхает, что я не забочусь об арендуемом имуществе, я просто разорюсь! Нет, как ни крути, а перестраховаться лучше, чем платить за ремонт.

– Пожалуй, вы правы.

Склонив голову набок, Констанс пару секунд обдумывала его предложение. Все же ее домик был собственностью Чарлза, к тому же красиво и мастерски отреставрированной. Трехэтажный старинный особнячок мог по праву считаться памятником архитектуры, и беспокойство Чарлза было вполне объяснимым. На каждый день для устрашения бродяг и воров Констанс хватало и Банга, но кто будет охранять дом, если им придется ненадолго отлучиться? А ведь в апреле состоится ее выставка, и мать уже дала понять Констанс, что к этому сроку хотела бы видеть дочь в Лондоне.

– Я очень хорошо вас понимаю. Вы совершенно правы, – сказала Констанс после непродолжительного молчания. – Думаю, на вашем месте я поступила бы точно так же.

– Значит, решено, – подытожил Чарлз. Мысль о сигнализации пришла ему в голову всего пять минут назад, когда он любовался Констанс, изящно вальсирующей с очарованными ее красотой партнерами. – А теперь, Золушка, прошу к столу, – вкрадчиво проговорил Чарлз, распахивая перед ней высокие двери в банкетный зал. – Пора подкрепиться, потанцевать вы всегда успеете.

Но Констанс вовсе не тянуло танцевать, раз она могла побыть вместо этого с Чарлзом. Потрясающее открытие пришло так неожиданно, что Констанс даже споткнулась.

– Осторожно. – Он властно подхватил ее под локоть и, уверенно притянув к себе, пошутил: – Прошу запомнить: хромой сегодня я.

Констанс пыталась ответить беспечной улыбкой, но это было выше ее сил. Как он опасен! Как опасно то, что он говорит, думает, хочет!

Что же я делаю? – лихорадочно соображала Констанс. Зачем позволяю играть со мной? Ведь я же не из тех глупышек, которые, раз обжегшись, вновь и вновь допускают одни и те же ошибки?

До Роберта, во времена бесшабашной юности, без ума влюбленные Женщины вызывали у Констанс недоумение. Уж я-то ни за что не позволю мужчине навязывать мне свою волю, наивно полагала она. Любой союз надо строить на основе взаимного уважения, а браку без равноправия, считала Констанс, грош цена.

Но жизнь диктовала свои суровые законы. Выйдя замуж за Роберта, Констанс поняла, что спорить с мужем бесполезно. От беспечной девушки с огромными амбициями остались лишь воспоминания.

Предложенные Чарлзом холодные и горячие закуски расточали изумительный аромат. Народу в банкетном зале собралось не слишком много, но отдельные представители местного населения буквально давились бутербродами у буфетной стойки. Посмотрев на толпу, жадно поглощающую дармовую закуску, Констанс убедилась в полном отсутствии аппетита и отрицательно мотала головой всякий раз, когда Чарлз преподносил ей очередной кулинарный шедевр. Люди торопливо расступались, давая им дорогу, словно Чарлз и впрямь был их повелителем, но Констанс в роли королевы чувствовала себя немного скованно.

А зачем ты вообще сюда пришла? – без устали повторял ей внутренний голос. Это же чистое безумие!

Как будто опровергая эти тревожные мысли, голос Чарлза – ласковый и вкрадчивый – постоянно звучал где-то рядом:

– Вы поели, как птичка клюнула. Не обижайте хозяина, возьмите вот этот кусочек, Констанс.

– Нет, спасибо. Мне сегодня что-то есть совсем не хочется, – поспешила отказаться она.

Ее пустой желудок так и выворачивало при виде угодливого лица Чарлза. Роберт поначалу тоже был вкрадчив и мил, мрачно вспомнила она.

– Жаль, что у вас нет аппетита.

Констанс вдруг вернулась из мира грез и обнаружила, что Чарлз пристально на нее смотрит, и, видимо, уже давно.

– Простите.

Она вымученно улыбнулась, моля бога, чтобы Чарлзу не пришло в голову искать причину ее задумчивости. Но не тут-то было…

– Да что с вами происходит, Констанс?! Вы весь вечер сама не своя! – воскликнул он. Чарлз отвел ее в укромный уголок банкетного зала и, развернув лицом к себе, посмотрел ей прямо в глаза. – И не вздумайте лгать мне. Что стряслось? Отвечайте!

– Да успокойтесь, Чарлз, ничего страшного, – сказала Констанс ровным голосом.

– Тогда в чем дело? Почему вы постоянно увиливаете от моих вопросов? – упорствовал Чарлз.

Похоже, он решил учинить мне форменный допрос, подумала Констанс. Но по какому праву? Хотя, конечно, Чарлз Стэйн сам устанавливает для себя законы.

– Я просто вспомнила… – Констанс буквально заставила себя продолжить: после смерти Роберта она впервые заговорила об этом с посторонним человеком. – О моем муже, – шепотом закончила она.

– О ком?!! – не своим голосом вскрикнул Чарлз.

Она вздрогнула и посмотрела ему в глаза. Он явно не поверил ей или неправильно понял. На какое-то мгновение Констанс ужасно захотелось промолчать, дав ему возможность думать, что ее муж все еще жив, но преодолела соблазн, решив расставить точки над «i».

– О моем покойном муже, – еле слышно повторила Констанс.

– Так вы вдова? В ваши-то годы?

В другой ситуации она бы даже посмеялась над его растерянностью, но, поскольку написанное на лице Чарлза сострадание вовсе не располагало к такого рода реакции, Констанс лишь тихо сказала:

– Да, я вдова. Мой муж умер почти год назад. Наш брак длился тринадцать месяцев…

– Дайте-ка я сяду. – С этими словами Чарлз буквально рухнул в ближайшее кресло, жестом показав Констанс, чтобы она села рядом. – А что с ним произошло? Какой-нибудь несчастный случай? Ведь он, наверное, был совсем молодым…

– Ему было двадцать семь. – Она помолчала, устремив остекленевший взор на причудливый узор персидского ковра у себя под ногами. – Вы угадали, Роберт погиб именно в результате несчастного случая. Мы… мы шли по улице, и вдруг откуда ни возьмись машина… Сидевший за рулем пятнадцатилетний паренек не справился с управлением, автомобиль занесло на тротуар, и нас раздавило бы в лепешку, если бы Роберт не толкнул меня. Когда до столкновения оставались считанные секунды и надо было что-то решать, он не задумываясь спас мою жизнь, но на себя ему времени уже не хватило. – Голос Констанс был печален, как и поведанная ею история. – Он умер мгновенно.

– Я просто не нахожу слов, Констанс.

Она ощутила на своей щеке нежное прикосновение его пальцев, но так и не подняла глаз. Рука Чарлза безвольно опустилась.

– Я и понятия не имел… Ведь вы представлялись всем как мисс Уайтселл.

– После похорон я решила снова взять девичью фамилию, – смущенно объяснила Констанс. Выслушивая соболезнования Чарлза, она чувствовала себя ужасно неловко, но отступать было поздно. – Вот почему я не хожу на свидания, – твердо прибавила она. – Предпочитаю оставаться наедине с собой и с Банга.

Повисло неловкое молчание, но Чарлз поспешил его прервать:

– Вы, очевидно, очень любили своего мужа. Простите меня, Констанс! Простите, что завел весь этот разговор, ведь вам все еще тяжело.

– Нет-нет. Все в порядке.

Его заботливый голос ласкал жаркими волнами ее воспаленное сознание, обжигая смертельно-бледные щеки молодой женщины своим чувственным тембром. Чтобы скрыть предательскую краску смущения, Констанс наклонила голову еще ниже.

– Да нет же! Далеко не в порядке! – взволнованно возразил Чарлз. – Я редко ошибаюсь в людях, но в вас я ошибся. Примите мои извинения. Я так виноват!

Только этого не хватало! – подумала Констанс. Из сказанного мною он сделал вывод, что мне до сих пор дорога память о покойном муже. Но ведь я давно не люблю Роберта!

Неожиданно ей стало не по себе от мысли, что придется оставить все, как есть, хотя минутой раньше Констанс больше всего на свете хотелось, чтобы Чарлз узнал о ее любви к Роберту.

Когда смущение прошло, Констанс вскинула голову. Теперь она предстала перед испытующим взглядом Чарлза смертельно бледной, убитой горем женщиной, которая глубоко переживает потерю любимого человека. Чарлз был само сочувствие, но даже горестная мина не смогла испортить дьявольской привлекательности его лица.

Итак, вечер безнадежно пропал. Констанс танцевала, когда ее приглашали, машинально улыбалась, приправляя светскую болтовню беззаботным смехом, но не могла избавиться от неприятного осадка после откровенного разговора с Чарлзом.

Теперь он наверняка оставит меня в покое, что мне только на руку. Но вопрос в том, хочу ли я этого? – спрашивала себя Констанс, бросая на Чарлза робкие взгляды.

Перед объявлением следующего танца Констанс удалось перекинуться парой слов с Чарлзом. Однако после этого у нее сложилось впечатление, что ей присвоили статус пожизненно скорбящей вдовы, и настроение у молодой женщины испортилось окончательно.

Когда прием подошел к концу и гости начали потихоньку расходиться, Чарлз подошел к Констанс.

– Где вы собираетесь провести Рождество? Полагаю, в Лондоне? Ведь вашим родителям наверняка не терпится увидеть свою дочь.

– Я, конечно, об этом думала, но…

Констанс запнулась, раздумывая, как объяснить Чарлзу, что фешенебельная лондонская квартира матери, устланная дорогими коврами и меблированная по последней моде, не совсем подходящее жилье для Банга. Однако он, прежде чем Констанс смогла продолжать, закончил фразу за нее:

– Но это воскресит неприятные воспоминания. Понимаю.

Нет, не понимаешь! – хотелось закричать Констанс. Зачем я тебе все рассказала? И кто меня только за язык тянул! – сокрушенно подумала она и поспешила внести ясность:

– Да нет, дело не в этом. Не могу же я оставить Банга здесь одного. А брать его с собой просто немыслимо: мама терпеть не может домашних животных.

– Ах вот оно что… – протянул Чарлз, и Констанс показалось, что он не поверил ни единому слову. – Тогда окажите мне честь присутствовать на праздничном обеде в Стэйн-холле.

– Благодарю, но дома мне будет очень хорошо, – сказала Констанс, проглотив готовое сорваться с языка: «Ваша жалость мне ни к чему». – Я пообещала Банга долгую прогулку вдоль речки и индейку на ужин.

– Звучит заманчиво. – К Чарлзу опять вернулось хорошее настроение, и он с усмешкой добавил: – Я бы с удовольствием нарушил ваш с Банга тет-а-тет, если вы, конечно, не возражаете… – А потом он нагнулся к самому уху Констанс и заговорщицки прошептал: – Ненавижу Рождество в Стэйн-холле. Однако положение обязывает – я должен соблюдать эти глупые традиции.

– Но это вовсе не означает, что вам обязательно надо их продолжать? – тоже шепотом спросила Констанс, вдыхая полной грудью головокружительный аромат его бесспорно дорогого одеколона.

– Думаю, не обязательно, – согласился Чарлз. – Честно говоря, я никогда не пытался что-либо изменить. Ведь у меня просто-напросто не было выбора. Вечера, званые обеды, коктейли… Каждый год одно и то же. Все торжества, все праздники похожи как две капли воды. И нынешнее Рождество не будет исключением.

– Когда я была маленькой – очень маленькой, лет десяти – на Рождество родители увезли нас с Саймоном в Шотландию, и мы провели целую неделю в лесной глуши, поселившись в самой настоящей избушке, – медленно заговорила Констанс. Она не понимала, почему вдруг ей в голову пришло это далекое воспоминание детства, но уже как наяву ощущала знакомую свежесть морозного утра и бодрящий запах хвои, исходивший от исполинских сосен, которые окружали их скромное жилище. – Мы с Саймоном проводили на улице все дни напролет, лепили снеговиков, кидались снежками, и отец наслаждался каждой минутой нашего детского счастья. В отличие от мамы… – Констанс скорчила недовольную гримасу. – Она у меня исключительно городской человек.

– А где живет теперь ваш отец? – осторожно поинтересовался Чарлз. Шестое чувство ему подсказало, что Констанс не так-то просто будет снова вызвать на откровенность, если она вдруг опять замкнется в себе.

– Он умер, – последовал печальный ответ. – Мой отец – замечательный человек, но он был полной противоположностью маме. Отец обожал природу, а мама – нет. Он ее чуть ли не на коленях уговаривал выйти на прогулку, да и то при условии, что на небе ни облачка. Несмотря на это, они безумно любили друг друга. Странно, не правда ли?

– Значит, у вас было счастливое детство?

Голос Чарлза был все так же тих и спокоен, но появившиеся в нем напряженные нотки показались Констанс несколько странными.

– Да, очень счастливое. А у вас? – импульсивно спросила она, не дав себе труда вспомнить о такте.

– Нет, – отрезал он.

Констанс уставилась на него непонимающим взглядом, но Чарлз словно натянул непроницаемую маску, преобразившую его лицо почти до неузнаваемости.

– Принести вам что-нибудь выпить? – сухо поинтересовался он.

Предложение прозвучало как плохо завуалированная просьба прекратить разговор. Констанс потребовалось секунд десять, чтобы окончательно прийти в себя, после чего она оторопело пробормотала:

– Да. Апельсиновый сок, пожалуйста.

Провожая глазами уходящего Чарлза, она вдруг почувствовала, как на нее накатывает злость.

Как же так? Он выведал обо мне практически все, бывал временами до неприличия настойчив в расспросах, а я, задав один-единственный вопрос, получила холодное односложное «нет»! Ну зачем я выворачивалась перед ним наизнанку? – терзала себя Констанс, сжимая в бессилии кулаки. – Он бесцеремонно нарушил правила игры, а я – идиотка – стояла и молча хлопала глазами!

Кто-то легонько потянул ее сзади за рукав. Обернувшись, Констанс увидела миссис Кларк.

– А, вот ты где, дочка! – заговорила она, ласково глядя на свою подопечную. – Мы собираемся домой, но, если ты еще не готова, можем задержаться.

– Нет-нет! Я более чем готова, – поспешно заверила Констанс.

– Тогда пойдем одеваться, – сказала миссис Кларк. – Попрощаемся с мистером Чарлзом у выхода.

Такой вариант подходил Констанс как нельзя лучше. Она решительно выпятила подбородок и, расправив плечи, гордо проплыла в гардеробную вслед за тучной маленькой миссис Кларк. Сухого формального «до свидания» в присутствии четы Кларк будет более чем достаточно для завершения этого ужасного вечера. После того, что они друг о друге узнали, Чарлз, наверное, сделает все возможное, чтобы их дороги больше не пересеклись.

Констанс как раз пробиралась по шумному холлу к выходу, когда за ее спиной раздался низкий голос Чарлза:

– Вы передумали насчет сока? Уже уходите?

– Да. – Констанс стремительно обернулась и, деланно улыбнувшись, добавила: – Миссис Кларк собралась домой, мы как раз искали вас, чтобы попрощаться. – Затем, не давая ему опомниться, громко позвала: – Миссис Кларк! Мистер Стэйн здесь.

Кларки разом обернулись и деловито засеменили в их сторону. Выполнение ритуала прощания миссис Кларк взяла на себя, за что Констанс была бесконечно благодарна. Ей не терпелось поскорее очутиться в спокойной тишине дома, где она могла бы подумать.

– Ну, дорогая, нам пора.

Этой короткой фразой мистер Кларк взял на себя смелость прервать фонтанирующую благодарностями супругу. Завладев пухлым запястьем жены, он буквально оттащил ее от хозяина вечера, и после скомканного: «Прощайте, Чарлз, все было замечательно!» – Констанс без оглядки последовала за ними.

5

Как назло у развалюхи Кларков подсел аккумулятор.

Чужие машины беспрерывным потоком плыли мимо, а Констанс, съежившись от холода на заднем сиденье машины, слушала перебранку своих благодетелей. Миссис Кларк набрасывалась на мужа, доказывая необходимость регулярных техосмотров, но тот благоразумно помалкивал, неистово топча ногой педаль сцепления. Констанс не могла видеть выражения его лица, но даже с ее наблюдательного пункта было заметно: чем больше гневных слов выплевывает накрашенный ротик супруги, тем краснее становится шея мистера Кларка.

Констанс оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на красивый дом Стэйнов. Как назло именно в этот момент в дверях появились Чарлз и блондинка, которая снова висла у него на руке.

Угораздило же меня оглянуться! Констанс повернула голову так резко, что захрустели шейные позвонки.

Кем бы ни была эта дама, она явно не стесняется своих чувств, желчно решила Констанс. Мне, конечно, нет до нее никакого дела, но нельзя же весь вечер выставлять себя на посмешище!

В какой-то момент вечеринки Констанс и блондинка оказались совсем рядом, и светловолосая женщина показалась Констанс настоящей красавицей. Она тщательно подготовилась к балу: явно не поскупилась на парикмахера, который переплел ее платиновые волосы нитями черного жемчуга и собрал на макушке в огромный блестящий пучок. Идеально гладкая кожа, слегка позолоченная средиземноморским загаром, отлично оттеняла белокурые волосы, а серо-зеленые глаза казались бездонными озерами на миловидном лице.

Когда Констанс уже подумала, что мистер Кларк вот-вот взорвется и убьет собственную жену, раздался легкий стук в окно и хрипловатый бас бодро осведомился:

– Что-то сломалось, мистер Кларк?

Констанс увидела Чарлза Стэйна, которого блондинка, видимо, решила не отпускать от себя ни на шаг.

Ну вот, сейчас начнется цирк! – проворчала про себя Констанс, когда вместе с двумя другими горе-путешественниками выбиралась из машины. Царственным жестом распахнув дверцу, она хотела выразить Стэйну свое безграничное презрение, грациозно выплыть из обшарпанного автомобильчика с гордо поднятой головой, но торжественный выход не удался.

Еще больше усугубила положение не умолкающая миссис Кларк, в голове которой поминутно рождались новаторские идеи, коими она спешила поделиться с окружающими. В конце концов ангельское терпение мистера Кларка лопнуло, и он, совершенно не стесняясь в выражениях, громко объявил, что думает о своей жене и обо всех ее идеях.

Констанс стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю или стать маленькой незаметной букашкой. Впрочем, блондинка, которая с улыбкой наблюдала за семейной перебранкой Кларков, держала себя с таким достоинством, словно пассажиры заглохшего авто и впрямь были для нее какими-то букашками. Продолжая виснуть на Чарлзе, она вдруг снисходительно промурлыкала:

– Чарлз, хочешь, я подвезу их?

– Не надо, Шарлотта.

Шарлотта? – подумала Констанс, все больше раздражаясь. Что ж, почему бы нет? Вполне приличное имя.

– Мистер и миссис Кларк живут в деревне, а мисс Уайтселл снимает дом на окраине. Боюсь, твой «мерседес» не приспособлен для здешних дорог. Лучше я сам подброшу их на джипе, – невозмутимо продолжал Чарлз. – Но спасибо за предложение.

Констанс казалось, что эти двое говорят о них, как о неживых предметах. Как будто мы люди второго сорта! – изводила она себя, сверля блондинку уничижительным взглядом.

– Это вовсе не обязательно, – решительно заявила Констанс. – Разрешите от вас позвонить? Я хочу вызвать такси.

– Даже не мечтайте! – неожиданно рявкнул Чарлз. – Мой джип в двух шагах.

Кивком головы он указал на огромного блестящего монстра, рядом с которым расположился спортивный автомобиль ярко-красного цвета. Две машины стояли чуть поодаль от автомобилей, на которых прибыли гости, и это навело Констанс на мысль, что обе принадлежат Чарлзу.

– Так что никаких проблем, – подытожил он.

– Нет-нет! – снова запротестовала Констанс. – Ваша машина не прогрета, она с самого утра на улице, да и водитель из вас никудышный… Э-э-э… Я хочу сказать, как можно садиться за руль после такой серьезной травмы?

С ее стороны было крайне необдуманно говорить такое в присутствии посторонних. Суровое лицо Чарлза мгновенно вытянулось, глаза превратились в холодные голубые стеклышки, а губы скривились в недоброй усмешке.

– Я не инвалид, – ледяным тоном отчеканил он. – Да будет вам известно, я сел за руль еще неделю назад. Так что не бойтесь, Констанс, с вами ничего не случится.

Последней фразой он явно намекнул не на свои водительские способности, и Констанс густо покраснела. Она с вызовом посмотрела на Чарлза, он ответил не менее дерзким взглядом.

– Хорошо, – наконец сдалась Констанс. – Если вы уверены на все сто, я поеду. Лишь бы это не причиняло вам неудобств.

– Какие неудобства? Напротив, одно удовольствие! – воскликнул Чарлз.

– Ну, раз вы поладили, не буду тебя задерживать, Чарлз, – пропела сладкоголосая Шарлотта и похлопала длиннющими ресницами, снисходительно оглядывая с головы до ног дрожащую от холода Констанс. – И не забудь, пожалуйста, папа приглашает тебя завтра на коктейль. Приезжай пораньше, пока гости не собрались.

– Помню-помню, но не уверен, что успею. Шарлотта, ты же знаешь, перед Рождеством в Стэйн-холле дым стоит коромыслом.

Чарлз явно уклонялся от приглашения, а блондинка была слишком хорошо воспитана и обладала завидной выдержкой, чтобы настаивать на своем. Она лишь на мгновение поджала пухлые губы, но потом рассмеялась и нежно погладила своей изящной ручкой с ярко-красным маникюром плечо Чарлза.

– Не беспокойся, милый! Я всегда готова прийти тебе на выручку. Можешь на меня положиться!

Он может, это точно, мрачно думала Констанс, наблюдая, как Шарлотта прильнула к Чарлзу, чтобы поцеловать его в щеку. Эта женщина смотрела на него с немым восхищением, и Констанс стало интересно, как чувствует себя Чарлз, зная, что блондинка от него без ума. Однако непроницаемое лицо Чарлза оставалось бесстрастным, таким же был и его голос, когда он обратился к мистеру Кларку:

– Не могли бы вы чуточку подождать? Я только провожу леди Берклифф до машины.

Значит, она еще и леди, отметила про себя Констанс. Что ж, недурно.

Чарлз вернулся буквально через минуту. Заметно хромая, он провел своих неудачливых гостей через весь двор к джипу. Констанс было все еще неловко, и она тихо спросила:

– Чарлз, а вы уверены, что можете вести машину?

– Уверен, – буркнул он. Посмотрев в ее тронутое заботой лицо, Чарлз смягчился и добавил уже совсем другим тоном: – Вам действительно не о чем волноваться. Ногу, конечно, ломит, но боль начинается каждый вечер после долгого дня, так что я уже свыкся с ней. А мой джип сам повезет нас, вот увидите.

Трое неудачливых автомобилистов во главе с хромоногим водителем добрались до машины. Чарлз любезно помог забраться в салон мистеру и миссис Кларк, а переднюю дверцу распахнул для Констанс. Ни слова не говоря, она села в джип.

В течение поездки Констанс не пришлось ломать голову над тем, что бы такое сказать: миссис Кларк никому и слова вставить не давала. Но как только чета Кларк покинула машину, в салоне воцарилось тягостное молчание.

За окном звенела морозная ночь, луна пряталась где-то высоко в небесах, и лишь мощные фары летящего вдоль речки джипа освещали уносящуюся под колеса снежную дорогу.

Когда от мертвой тишины у Констанс зазвенело в ушах, она набрала в легкие побольше воздуха и решительно произнесла:

– Ваш прием был очень мил, Чарлз. Насколько я поняла, вы устраиваете рождественские балы каждый год?

– Да.

Односложный ответ ясно давал понять всю бессмысленность продолжения разговора. Машина тем временем свернула с шоссе и мягко зашуршала шинами по проселочной дороге, направляясь прямо к домику, где жила Констанс. Чарлз, вцепившись в руль, упорно молчал, Констанс смотрела в окно, а напряженная атмосфера в салоне джипа с каждой минутой грозила накалиться до предела.

Покидая дом, Констанс оставила на верхних этажах свет, чтоб на обратном пути освещать себе дорогу. Завидев огни своеобразного маяка, Чарлз крутанул руль джипа прямо на них, а Констанс стала готовить в уме краткую прощальную речь. Только она взялась за ручку дверцы, Чарлз вдруг виновато произнес:

– Простите меня, Констанс… Черт, сегодня я только и делаю, что извиняюсь перед вами! Но мне и впрямь очень неудобно…

– За что? – Она слегка повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза, но Чарлз смотрел прямо перед собой. В полутьме салона смутно вырисовывался его профиль. – Я вас не понимаю.

– Вы сегодня так со мной разоткровенничались… и я очень рад, что между нами стало меньше тайн.

О нет! Зачем бередить старые раны? – в ужасе думала Констанс, пряча в темноте свое пылающее лицо.

– Но когда вы спросили о моем детстве… Не обижайтесь, но это запретная тема, – тихо добавил Чарлз.

– Что ж, понимаю. – Она не знала, что еще сказать.

– У меня остались неприятные воспоминания о тех временах, – он слегка поморщился, – поэтому-то я и свел к минимуму свое пребывание в Стэйн-холле. Честно говоря, я должен был вернуться только к Рождеству, но проект, над которым я работал в Америке, завершился намного раньше. Вот почему мы с вами познакомились уже в ноябре.

– Понятно, – кивнула Констанс, доставая из сумочки связку ключей. – Я, пожалуй, пойду. Банга, наверное, здорово проголодался…

– Если б вы знали, какая вы прелесть! – оживился вдруг Чарлз. Его голос звучал нежно, а голубые глаза таинственно поблескивали в полутьме салона.

Констанс понимала, что это надо прекратить. Она прекрасно знала, чего он добивался, и сама мысль об этом заставила ее сердце забиться с утроенной силой. Этого делать нельзя! – твердила она себе. Особенно с Чарлзом Стэйном.

Но пока Констанс размышляла, как разрядить напряженную обстановку, Чарлз наклонился к ней и тихо произнес ее имя.

Когда его губы слегка коснулись полураскрытых губ Констанс, ей показалось, что по телу пробежал электрический разряд. Она вздрогнула и подалась вперед, упиваясь пьянящим ароматом дорогого одеколона, к которому примешивался возбуждающий запах мужчины.

Чарлз знал толк в поцелуях. Его поцелуй не был чересчур влажен или неуклюж. Чарлз никуда не спешил. Он лишь медленно дарил Констанс наслаждение, нежно погружаясь в бархатистые глубины ее рта, не ускоряя темпа до тех пор, пока волна желания не захлестнула Констанс с головой.

Но и тогда он не стал ее торопить. Даже когда Чарлз притянул Констанс ближе и его рука нежно заскользила по ее спине, их сладострастный поцелуй наполнял ее наэлектризованное тело блаженством не меньше, чем его.

Роберт тоже знал толк в поцелуях и поначалу был столь же нежен и нетороплив…

Эта страшная мысль, пришедшая неизвестно откуда, острым шипом кольнула Констанс в самое сердце. Она резко выпрямилась на сиденье и, грубо оттолкнув Чарлза, услышала его недовольное:

– В чем дело?

– Простите, Чарлз, я не хочу… – Констанс распахнула дверцу и выпрыгнула в темноту морозной ночи.

– Констанс! Ради всего святого, выслушайте меня! – Он выскочил из джипа и, прихрамывая, бросился за ней. Догнав Констанс, Чарлз преградил ей путь. – Я не хотел вас обидеть! У меня и в мыслях не было причинять вам боль… или заставлять делать что-то против воли. Это был всего лишь прощальный поцелуй.

– А разве вы не понимаете, что мне не нужны ваши прощальные поцелуи? – почти бесшумно выдохнула Констанс. – Я просто хочу остаться одна, вот и все! И сюда я приехала, чтобы меня наконец оставили в покое!

– Хорошо, хорошо. – Чарлз отступил назад с поднятыми вверх руками. – Я вас понимаю.

– Надеюсь, – холодно изрекла Констанс, недоверчиво оглядывая его с ног до головы.

– Можете мне верить. – Теперь его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций – оно казалось безжизненной маской.

– Не подумайте, что мне не нравится отшельничество, – объяснила Констанс, отступая к дверям своего домика. – Я работаю, да и Банга не дает мне скучать, так что все просто замечательно. И… спасибо за приятный вечер, – добавила она, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. – Всего доброго.

Ответил он или нет – этого Констанс так и не узнала. Торопливо закрыв за собой массивную дверь, она прижалась к ней лбом. Холодное железо слегка остудило горячечное возбуждение, охватившее ее после разговора с Чарлзом.

Банга радостно терся о ноги хозяйки, но она не шевелилась, пока не услышала за дверью рокот заводящегося мотора. Еще мгновение – и он затих где-то вдали. Должно быть, Чарлз теперь считает меня сумасшедшей, размышляла Констанс, задумчиво глядя в глаза ластящемуся к ней Банга. Вряд ли нормальной женщине придет в голову реагировать на безобидный прощальный поцелуй, как отреагировала я.

– Ох, Банга… – простонала Констанс, обняв себя руками за плечи. – Зачем же я так сглупила? Я не должна была позволять ему целовать меня! Но раз уж так вышло… надо было, по крайней мере, достойно выйти из положения. Все-таки я уже была замужем… Бог ты мой, ведь он и об этом знает, а я вела себя как монашка, охраняющая свое целомудрие!

Банга глубоко вздохнул, словно давал понять, что понимает хозяйку, но ничем не может помочь.

– Ну что ж, хватит об этом! – встряхнулась Констанс, глядя в преданные глаза любимой собаки. – Пусть он думает, что у меня не все дома. Это даже к лучшему. Теперь, по крайней мере, он и на пушечный выстрел ко мне не подойдет. Знаешь, Банга, я мужчин просто ненавижу… – задумчиво произнесла она. – Да, да, да! Ненавижу! – повторила Констанс уже более уверенно.

После чего твердой поступью прошла в кухню и угостила Банга на ночь косточкой.