Текст книги "Таблетка от всего"

Автор книги: Лора Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Он погрозил ей пальцем.

Смеясь, она покачала головой.

– Я действительно должна возвращаться на работу. Я ездила с поручением от Джима, но он будет ждать меня назад и в офисе гора работы...

Но она не так уж протестовала, когда он взял ее за руки и замкнул их вокруг своей шеи. Если она ожидала поцелуя, то не получила его. Он просто держал ее, прижимая к сердцу, лелея ее в кольце своих рук. Она подходила к нему, как ключ к замку, как часть его сердца, которой недоставало. Теперь, подумал он, настало время.

– Кара!

Он прижался к ее щеке.

– Я люблю свитер. – Он увидел туман эмоций в ее глазах. Он думал не о свитере и она тоже. – Но есть кое-что еще, что я действительно хотел бы получить на день рождения.

– Что?

– Я люблю тебя, солнышко. И я хочу иметь право приходить домой к тебе, право сказать миру, что я чувствую. Хочу увидеть свое кольцо на твоем пальчике и иметь возможность быть с тобой не короткие украденные минуты, но всю оставшуюся жизнь. И я надеюсь, что ты хочешь этого так же сильно, как я.

Он боялся, что она застынет в его объятиях, отстранится. Но она подняла голову, открыв всю глубину своего чувства к нему, отразившуюся в глазах, на лице. Однако не сказала ничего.

– Ты боишься? Как будут реагировать дети?

Она покачала головой.

– Нет. Они всегда хотели, чтобы мы снова были вместе.

– Если ты беспокоишься из-за матери, я сначала с ней поговорю. Или мы можем сделать это вместе.

Она покачала головой, на этот раз решительно.

– Крэйг... я не боюсь никого. И никогда не боялась. Просто есть люди, которые нас любят и тревожатся о нас, и я не хотела, чтобы росли их надежды или тревоги, пока мы были не уверены в себе.

– Я уверен.

Она начала что-то говорить и испуганно осеклась, услышав голоса в соседнем кабинете. Это изменило ее настроение.

– Мы не можем говорить об этом сейчас. Нет, не смотри так, пожалуйста. Я люблю тебя, Крэйг.

Ее голос понизился, сделался мягким, как бархат.

– Действительно люблю. Больше, чем раньше. Больше, чем, как я думала, возможно. Я просто хочу сперва поговорить с тобой наедине, о'кей?

Крэйг дал ей уйти. Неделю спустя он горько пожалел об этом. Ибо за эту неделю случилось нечто, заставившее Кару решить, что она не хочет его в своей жизни. Совсем.

Дети только что отправились праздновать его день рождения туда, где она должна была быть, где хотела быть со всеми вместе, всей семьей. Карен слышала, как включилось отопление, как тикали кухонные часы. Весь дом был наполнен эхом гулких, одиноких звуков.

Завтра, утешила она себя, все будет иначе. Открыв холодильник, она пошарила на полках и нашла кусок сыра и остатки пудинга, но ни того, ни другого ей не хотелось. Обнаружив затем банку маслин, она достала ее и рассеянно взяла одну маслину, потом вторую.

Она дождаться не могла разговора с Крэйгом. Ей все еще больно было вспоминать его глаза, когда сегодня утром она не ответила мгновенно «да». Причинить ему боль... Боже, она не хотела. Но в офисе были люди, и нужно было спешить назад на работу. Он хотел от нее обязательства, и он его получит, от всего сердца, но ей была нужна спокойная обстановка, чтобы сказать все, как ей бы хотелось.

Она побрела в гостиную, съев по дороге еще парочку маслин. Сначала она боялась, что если все устроится, они потеряют волшебство, но была не права. Теперь в их отношениях все было по-другому. Они научились общаться друг с другом, стремились измениться и были вознаграждены любовью более сильной и глубокой именно благодаря этим реальным изменениям. Что до волшебства, то Карен наконец поняла, что оно было не мистическим чудом и не частью алхимии. Волшебство было в сознании особого мира друг для друга. Женщина может этого добиться, если не боится глубоко нырять, имеет правильную любовь, чувствует себя в безопасности, чтобы исследовать и экспериментировать.

В холле она включила для детей наружный свет. Завтра она ему скажет, что должна и хочет быть совсем другой женой для него. Она скажет ему это за ланчем. Долгим, частным, романтическим ланчем, который, как она надеялась, они будут иметь и в сто лет.

Выглянув из окна – скоро должны прийти дети, – она сунула пальцы в банку за новой маслиной и... не нашла ее. Думая о другом, она посмотрела вниз. Трудно было поверить, но банка была пуста. Она всегда любила маслины, но время, когда она глотала их, как ребенок сладости, было, когда она была беременна.

Мысль сперва показалась ей забавной. Не могла она забеременеть, говорила она себе. Ни один из них не отличался безответственностью в этих делах. Она готовилась. Крэйг тоже. Он не только говорил, но и показывал ей, что никогда больше не рискнет ею, как в те времена, когда они были подростками.

Однако ноги сами понесли Карен к нижней ванной, где висел календарь. У нее не всегда все проходило регулярно, и они были осторожны, но она мысленно вернулась назад, вспоминая... Боже, вспомнила!.. Тот единственный раз. Первый раз. В бунгало, когда ни один из них не мог предвидеть, что простой поцелуй зажжет такой пожар. Ни один из них не был готов тогда.

А календарь говорил, что у нее задержка в две недели. Она рухнула на крышку сиденья и еще сидела там, когда Джон и Джулия забарабанили в заднюю дверь. Дети хвастались и смеялись, рассказывая наперебой об успехе их «сюрприза» у отца. Крэйг явно проделал титаническую работу, расхвалив обед, торт и подарки.

Карен как бы со стороны слышала, как она смеется, как говорит и делает все обычные вещи. Обменявшись впечатлениями, дети занялись своими делами. Джулии нужно было еще посмотреть конспекты по истории. Джон вынес мусор и затем удалился на ежевечерний телечас. Джулия тоже пошла наверх. Карен сказала им, что поднимется через несколько минут, и отправилась на кухню с полным подносом грязных стаканов.

– Мам... ты могла бы прийти.

Она обернулась. Как отчаянно ни хотелось ей побыть одной, но, очевидно, не судьба. Джон Джэйкоб торчал в дверях, засунув руки в карманы джинсов.

– Прийти куда, милый?

– К папе. Без тебя совсем не тот день рождения, и папе тебя не хватало. – Джон переминался с ноги на ногу. – Все о'кей, мам. Мы знаем.

– Вы знаете... что?

Господи, думала Карен, пожалуйста, не посылай мне еще одного сердечного приступа за один вечер.

– Мы знаем, что ты встречаешься с папой. Джулия не сразу это вычислила, но она же еще ребенок. Я думаю, что знаю, почему вы не хотите ничего говорить. Вы беспокоитесь, что мы начнем толкать вас друг к другу, чтобы вы были опять вместе, правда? Но мы не будем делать этого снова. Так что время у вас есть. – Джон провел рукой по волосам жестом, который она миллион раз видела у его отца. – Если получится – получится. Если нет – нет. Правильно?

Горло у Карен внезапно сделалось суше кактуса.

– Правильно.

– Тогда все отлично. Вы хотите где-то вместе пообедать и все такое. О нас вы не беспокойтесь. Джулия начала задавать дурацкие вопросы о второй свадьбе, как будто это ее дело. Я велел ей заткнуться, – сказал он ободряющим тоном.

К счастью, Джон избавил ее от необходимости отвечать. Он широко зевнул, объявил, что хочет принять душ перед сном, и отправился наверх. Вскоре Карен осталась совсем одна. До того одна, что стены кухни, казалось, смыкались вокруг нее. Если в доме и был кислород, то легкие его не находили. Желудок поднимался и падал, как плот в штормовом море.

Так, думала она, их секрет раскрылся. Не велик сюрприз. Никогда не было шанса, что они с Крэйгом смогут сохранять его вечно. Только теперь у нее был другой секрет, который менял все. Она закрыла глаза, больная от тоски и отчаяния. За последние недели они вновь пережили многое из своей прошлой жизни. Но это решительно не был тот фрагмент прошлой жизни, через который она могла бы провести его снова.

Они все еще открывали друг друга. Она только-только начала понимать, как мучит Крэйга груз старых ошибок. Проведя достаточно времени наедине с ним, Карен чувствовала уверенность, что старую черную магию между ними можно укрепить и усилить. Крэйгу нужно было знать, что его ценят не только на уровне отца, мужа, кормильца семьи, но и на уязвимом уровне любовника.

Она не могла преподнести ему это снова. Просто не могла. Они прошли через это семнадцать лет назад. Она обожала детей. Крэйг тоже. Но беременность полностью изменила характер их отношений, а нежданная беременность вынуждает к изменениям прежде, чем пара готова с ними справиться. Это было правдой тогда точно так же, как и сейчас.

Склонность к маслинам и двухнедельная задержка, конечно, еще не доказательство. Она должна возможно скорее пойти к врачу. Но в сердце своем она знала, что это правда. И не было никаких способов сохранить этот секрет надолго.

11

– Джим, это Крэйг Риордан. Можно Карен, пожалуйста?

– Да-да. Одну секунду.

Но секунды проходили, набралась целая минута, пока шеф Карен снова взял трубку.

– Ну, она была здесь. Наверное, куда-то вышла. Я оставлю записку, чтобы она позвонила.

– Вы очень любезны. Благодарю вас.

Крэйг положил трубку. Пятнадцать минут спустя Вирджиния просунула голову в дверь и объявила, что уже пять часов и сегодня, в случае, если он забыл, пятница и она отправляется домой.

В холле происходил массовый уход. Даже закоренелые работоголики в пятницу уходили вовремя. Через несколько минут офис был пуст и только Крэйг еще сидел в своем кабинете, будто приклеившись к креслу, и ждал звонка, который, как он уже подозревал, так и не раздастся.

В течение четырех дней после его дня рождения он говорил с Карен дважды. Оба раза она звонила, чтобы отменить дневную встречу, а затем под каким-нибудь предлогом быстро вешала трубку. Когда он пытался звонить ей домой, она внезапно оказывалась в ванной. Если звонил на работу, то к тому времени, как оператор на коммутаторе соединял его с ее офисом, оказывалось, что она куда-то вышла. Ни разу она не перезвонила ему в ответ. Возможно, она и вправду была страшно занята.

Крэйг запустил руку в волосы. Четыре дня желудок завязывало узлом, а теперь страх пульсировал у него в жилах. Он не мог притворяться, что все было прекрасно, когда что-то, очевидно, было скверно. Катастрофически скверно.

Может быть, он слишком быстро предложил ей снова жить вместе и она, еще раз пересмотрев его биографию, решила, что он не стоит риска, или заглянула в свое сердце и открыла, что попросту не любит его. Страх потерять ее давил на него, как десятитонная скала, лежащая на груди.

Он сказал себе, что даже если Карен передумала, увиливание совершенно на нее не похоже. Кара справлялась с проблемами методом лобовой атаки. Иногда слишком быстро, иногда очертя голову, но она никогда не уходила от жестких ситуаций и если бы хотела все прекратить, то так и сказала бы. Она никогда не откладывала проблем. Она их решала.

Так тебе хочется верить, Риордан. Но реальность в том, что она избегает тебя, не хочет видеть, говорить с тобой. Или, очевидно, вообще быть около тебя.

До шести он ждал, что телефон зазвонит, потом покинул кабинет. Дома он сунул замороженный обед в микроволновую печь, а потом не смог его есть. Сварил кофе и тоже не стал его пить. Принял душ, побрился, переоделся, включил телевизор, выключил, походил по комнате.

Все без толку. Он чувствовал, что распадается по швам. Так или иначе, он должен ее увидеть. Следующие два часа он шатался по дому с телефоном в руке. В пятницу вечером дети всегда где-нибудь развлекались, что означало идеальный шанс застать ее одну. Он звонил раз за разом, но ответа не было, пока наконец, после одиннадцати, на противоположном конце не сняли трубку.

Когда ему ответил сонный мужской голос, Крэйг почувствовал, что его желудок провалился сквозь пол. Прошла мучительная секунда, прежде чем он понял, что это всего лишь ее отец.

– Ее здесь нет, – сказал ему Уолт.

С Крэйга было довольно.

– Конечно же, она дома. Одиннадцать часов ночи.

– Я знаю, сколько времени, – сонный голос Уолта внезапно стал резким, – и я думал, что она с вами. Ребята только что пришли. Я провожу здесь ночь под дурацким предлогом проверки отопления. Она сказала матери, что оно шипит посреди ночи. Я не сказал ни слова, думая, что вы хотите побыть вдвоем, и приехал сюда. Отопление было просто предлогом остаться с ребятами, не выглядя приходящей няней. Ребята, конечно, уверены, что они более чем достаточно взрослые, чтобы...

Он резко оборвал пространные объяснения.

– Проклятье! Если вы не знаете, где она...

Услышав тревогу в голосе Уолта, Крэйг автоматически ободрил старика:

– Все в порядке. Я знаю, где она.

– Потому что если она не с вами и одна так поздно ночью...

– Уолт, мы перепутали место встречи. Вот и все. Ничего плохого с ней не случилось. Я знаю, где она, а вы отлично знаете, что я о ней позабочусь.

Громкие обещания для человека, у которого от страха стучат колени. Однако с момента, когда старик начал говорить, мысли Крэйга крутились со скоростью сто миль в час. Положив трубку, он накинул куртку и схватил ключи от «чероки». Он остановился у аптеки, потом на заправке, где выпил чашку крепкого кофе, и после этого понесся прямо в горы.

Ночь была черная, безлунная, дороги пустынны. Мили таяли под колесами, свет фар сиял, как лучи маяка, педаль акселератора была вжата в пол. Только на горных серпантинах ему приходилось снижать скорость. Настроение прыгало с радостных высот предчувствия в черный колодец тоски. Он не вполне солгал Уолту. Он инстинктивно чувствовал, где была Карен.

Она дала своему отцу понять, что была с ним. Это все меняло. Карен едва ли вовлекла бы своего отца в заговор, чтобы пробыть всю ночь с человеком, которого собирается выбросить за борт, как ненужный багаж. Но что-то все же было плохо, чтобы она не могла его видеть, достаточно скверно, чтобы ей нужно было оказаться подальше от детей и захотелось исчезнуть.

Он мог себе представить только одну проблему, которая бы так сильно ее расстроила. И было только одно место, где Кара всегда пряталась, когда мир поворачивался к ней своей скверной стороной.

Когда он поставил машину рядом с ее «сьеррой», было два часа ночи. Света в доме не было, но из каминной трубы лентой вился дымок. Он отпер дверь тихо, как только мог... и нашел ее.

В первый раз за много часов сердце стало биться тише. Карен свернулась – колени к подбородку – в спальном мешке на кушетке. Несколькими часами раньше она, вероятно, навалила в камин целую гору дров. Теперь огонь погас, оставив кучу шипящих янтарных углей. Отблеск играл на ее коже, делая волосы похожими на спутанный золотой шелк.

Не отрывая взгляда от теней изнеможения под глазами Карен, он снял куртку и сапоги. Подбросив дров, он сел в огромное кресло напротив нее. Она ни разу не шевельнулась. Крэйг подумал, что стадо слонов вряд ли разбудило бы ее. Кара была просто побита. Она боролась с громаднейшим стрессом... одна.

Он наклонился вперед, глядя на спящую, думая, что он поклялся никогда не причинять ей неприятностей снова. И вспоминая о всех тех случаях, когда он хотел сделать для нее все как следует и провалился. Видимо, он отчасти остался тем нахальным задиристым мальчишкой, который так отчаянно хотел перебить всех ее драконов. В глубине души ему было страшно, что его золотая девушка может не дать ему больше последнего шанса.

Карен просыпалась медленно, как раз с зарей. Бледно-желтый свет пробивался сквозь жалюзи. Огромная куча углей мерцала в камине, и в комнате было жарко, как в печке. Она повернулась на бок... и увидела на кофейном столике узкую коробку с аптечным ярлыком.

Коробка содержала домашний тест на беременность, а сразу за ней находилось обтянутое джинсами колено. Ее взгляд пропутешествовал от длинных ног к мятой замшевой рубашке и к лицу. Крэйг спал, упершись плечом в спинку кресла. На щеках пробивалась щетина, виски запали от утомления.

Ком встал у нее в горле, огромный, как футбольный мяч. Крэйг, должно быть, почувствовал, что она его изучает, потому что проснулся со скоростью ружейного выстрела. Его темные глаза искали ее и нашли за долю секунды.

Сердце ее сжалось. Господи, что она наделала? Карен увидела любовь в его взгляде, столько любви, что она почувствовала себя как бы окутанной ею. Однако он встретил ее взгляд с выражением такой неуверенности и тревоги, что чувство вины резануло ее. Оттягивая разговор с ним только из любви, желая защитить его, она, очевидно, тяжело его ранила.

– Так, – сказал он мягко, – похоже, что у нас маленькие неприятности, солнышко. Точь-в-точь как в прежние времена.

Она с трудом проглотила комок.

– Ты догадался.

– Я должен был догадаться неделю назад. Было время, когда я знал твое тело лучше, чем свое собственное. Ключ стал очевиден, как только я начал думать об этом.

– Крэйг... Я не должна была скрывать это от тебя. Но приема у врача я смогла добиться только на следующий вторник. Я не хотела тебя беспокоить без надобности, пока я все не знала наверняка.

– Я так и думал, что ты еще не была у врача. Вот почему я привез тест.

Он наклонил голову и взял синюю прямоугольную коробку, умышленно продолжая говорить легким, беззаботным тоном:

– Инструкции я выучил почти наизусть. Дело в веществе, которое называется человеческий хорионический гонадотропин. Это гормон беременности. Все делается и в самом деле легко и быстро. На ручке два окошка. В маленьком окошке мы получаем синюю линию, когда тест закончен. Занимает около трех минут. В большом окошке, если синий цвет вообще появляется, тогда мы поговорим о потенциальном миниатюрном Риордане.

– Крэйг...

Она выслушала инструкции. Она была не против.

Но он больше не смотрел ей в лицо, и она понятия не имела, что он чувствует.

– Подожди. Это нужно делать утром, встав с постели, а то тест будет неточным. А после мы поговорим, о'кей?

Но он солгал. Все время, пока она была в ванной – около десяти минут, – он не умолкал ни на минуту. Она могла слышать, как скрипят доски под его шагами возле двери.

– Я сказал, что это было, как в прежние времена. Но, Кара, я тебе обещаю, так больше не будет. Все будет иначе. Может быть, мы слишком рано завели детей, но в сущности проблема-то была не в этом. Проблема была в том, что мы позволили всей нашей жизни превратиться в крысиную гонку и потеряли друг друга из виду. Вот тут-то и разница. Когда ты знаешь, что можешь потерять, у тебя хватит ума, чтобы сохранить и защитить это. О боже. Я этого не вынесу. Еще не все?

– Не совсем.

Снова шаги за дверью.

– Ребенок или не ребенок, мы наймем домоправительницу на полный день. И ты вернешься к учебе. У тебя будет время, чтобы делать то, что ты хочешь, Кара. Я возьмусь за дело. Ребята тоже. Ты должна избавиться от привычки баловать нас до безобразия, стать немножко эгоистичной и, черт возьми, солнышко, если мне для этого не придется проявить жестокость...

Когда Карен открыла дверь, его голос упал. Хотя все, что он сказал, тронуло ее, от его вида у нее заболело сердце. Жесткие линии на изможденном лице были не из-за ее беременности. Ранимость и огонь чувства в его глазах появились из-за нее. Из-за них обоих.

Были вещи, которые хотелось сказать, но они могли подождать. Она бросилась к нему, обхватила его руками, думая о том, сколько раз он был ее силой, ее надежным якорем, и желая, чтобы он знал, что она может быть якорем тоже.

Как только он почувствовал ее руки, его голос стал надтреснутым, низким и резким. Он покрыл ее лицо горячими, нежными и жадными поцелуями.

– Проклятье. Я думал, что потерял тебя снова, Кара. Я не хочу этого больше.

Карен ненавидела хриплую боль в его голосе и себя за то, что причинила ее. Она хотела защитить его, а не вселить неуверенность в ней. Инстинктивно она погрузила пальцы в его волосы и поцеловала его. Первый, нежный, приветственный поцелуй, а потом долгий, медленный поцелуй утешения и уверенности.

Бешеное сердцебиение постепенно ослабло. Она не собиралась исчезать. Когда он стал осознавать это, то ослабил руки, сжимавшие ее плечи, и его прикосновение стало лаской. Карен не пыталась, никогда не пыталась убежать от него. Как только он начал верить этому, ее бледно-розовая ночная рубашка взвилась над головой, и Крэйг как перышко перенес ее через порог спальни.

– Я люблю тебя, – проговорила она.

– Я люблю тебя.

Но слов было недостаточно, всегда было недостаточно, не только в этот момент. Она помогла ему раздеться. Это его не усмирило. Широкая кровать под балдахином не погасила жажду в его глазах.

Он знал, где и как ее коснуться. Всегда знал. Но на этот раз впервые ее любовник был безжалостно нежен. Он боялся, и это отчаяние пронизывало его поцелуи, его медленные, страстные ласки.

– Ты никуда не уйдешь, – выдохнул он.

– Нет.

– Никогда.

– Никогда, моя любовь. Я тебе обещаю.

Карен купалась в эмоциях, в роскоши беспредельного обожания. И отвечала ему своим, женским обожанием. Она могла сделать с ним все, как и он с ней. Она дарила поцелуи, как сокровища, его собственные сокровища.

Карен не заметила, когда все изменилось. В какой-то момент их обоюдные желания перешли в страсть, взвившуюся слишком горячо и непреодолимо, чтобы ее контролировать.

За секунду до того, как финал потряс все ее тело, она увидела в солнечном свете раннего утра глаза Крэйга. Они горели, прожигая ее, в этом она могла поклясться, до самой глубины души. С ощущением чуда она обнаружила, что все было совсем не похоже на старую черную магию. Возбужденная острота новой любви бледнела перед любовниками, которые прошли через огонь. Чары любви, которые они сплели вместе, пришли из знания друг друга, полного, интимного, какого не могло быть ни у кого другого. Это были узы чистой белой магии, выкованной из доверия, из знания и глубины любви.

Долгое время после этого она, казалось, была не в состоянии двигаться. Объятия Крэйга были единственным местом, где ей хотелось быть. Тело, казалось, еще таяло. Сердце отказывалось освободиться от подавляющего чувства связанности с ним. А Крэйг являл собой образ изможденного удовлетворенного любовника, раскинувшегося на простынях с закрытыми глазами и слабой морщинкой в уголке рта.

Его изнеможение было понятно. Он полночи гнал машину и еще полночи провел, скорчившись в кресле. Карен понимала, что ему нужно попросту выспаться. Она попыталась осторожно отодвинуться, но тут же почувствовала, как его рука снова прижала ее к груди.

– У нас есть маленькое незаконченное дело.

– Я знаю, – прошептала она и внезапно протрезвела. – Мне нужно было сразу сказать тебе о результатах теста.

Она сконфуженно взглянула на него и обнаружила, что он явно не так уж сильно измотан, как она думала. Оба глаза открылись и уперлись ей в глаза.

– Ты протащила меня через адскую неделю, солнышко, и я хочу знать почему? Я думал, мы оба усвоили урок не иметь секретов друг от друга и ничего не прятать в себе.

– Да, усвоили. Но это другое дело.

– Почему другое?

– Потому, что я боялась.

Он потряс головой.

– Мне все равно, идет ли речь о маленькой или о большой проблеме, Кара. В следующий раз, когда ты испугаешься, ради бога, пугайся вместе со мной. Вдвоем можно обкусать вдвое больше ногтей. Как ты могла забыть? Справляться с трудностями вместе – одна из вещей, которые у нас получаются лучше всего.

– Но именно поэтому я и не могла тебе сказать, – проговорила она мягко.

– Радость моя, тут же нет ни капли смысла.

– Для меня был.

Она нашла его взгляд.

– Крэйг... ты всегда спасал меня, был моим героем в трудные времена и самым лучшим человеком, когда дела шли плохо. Но я боялась, что когда мы начнем все снова, ты начнешь повторять нашу старую историю. Только за эту неделю я много думала о ней. Когда мы были детьми, мы оба были до ужаса серьезны. Только теперь мы не просто играем в романтику, а живем ею.

Когда Крэйг попытался ее перебить, она приложила ему палец к губам.

– Я же тебя знаю, Риордан. Я знаю и про твои комплексы вины, и про гипертрофированное чувство ответственности. Стоило бы мне заикнуться, что я беременна, и обручальное кольцо оказалось бы у меня на пальце со скоростью звука. Но я не хотела, чтобы ты оказался в ловушке и опять вбил себе в голову, что должен делать для меня все, как нужно. Я хотела, чтобы ты радовался нам с тобой. Мы только что нашли друг друга на самом лучшем пути, и я была в ужасе от возможности это потерять. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

На этот раз Крэйг, когда Карен попыталась продолжать, приложил палец к ее губам.

– Я преследовал тебя по переулкам и чердакам. Я соблазнял тебя в автомобилях. Я делал, черт возьми, все аморальные вещи, чтобы тебя увлечь. Прежде чем появилась даже мысль о ребенке. И ты это знаешь.

– Да, – прошептала она.

– Возможно, я немножко перехватил в идее твоей защиты. Но я начинаю понимать, что ты была еще хуже, стараясь защитить меня.

Мягко, как кот, он завладел ее руками и обвил их вокруг своей шеи.

– Ребенок для меня не ловушка, моя радость. Если его сейчас нет, он, вероятно, появится на будущий год. Ты любишь детей и я тоже, но это существует отдельно от нас с тобой. Я хочу тебя в своей жизни, потому что я тебя люблю. Без тебя все неправильно. Ты – лучшая половина моей души. Ну, теперь нам все ясно?

– Да, – прошептала она еще нежнее.

– Я не давал тебе обещаний прежде, но хотел бы дать одно теперь. Ни ураганы, ни дети, ни землетрясения не могут изменить то, что я хочу для нас. Я хочу быть с тобой, иметь время для тебя, для нас, и я обещаю, что мы этого добьемся. Ты мне веришь?

– Я тебе верю.

От потрясающего ощущения, что все наконец в порядке, на глаза навернулись слезы. Черной магии больше не было. Белая магия стояла на бетонном фундаменте. Он хотел того, что она хотела, нуждался в том, в чем она нуждалась, и оба они научились делать это самым главным.

– Риордан? – прошептала она.

– Ммм?

– На этот раз все получится.

– Да. Получится, – сказал он надтреснутым голосом. – Я люблю тебя, Кара.

– И я тебя люблю.

– И никаких сомнений?

– Ни единого.

Она поцеловала его, закрепляя обещание.

– Вообще-то, если предложение руки и сердца еще действительно...

– Оно еще действительно. Ты спасешь меня от неминуемого сердечного приступа, если просто скажешь «да».

– Да.

Она сказала это медленно, но не для того, чтобы его помучить, а потому, что это было важно.

– Да. Сто раз «да». От всего сердца.

Последняя тревожная морщинка исчезла с его лба. Она получила поцелуй, такой чувственный и долгий, что начало сводить пальцы ног. И потом она увидела усмешку, ту мальчишескую усмешку в которую когда-то влюбилась.

– Тогда, солнышко, ради бога, ты готова мне сказать результаты теста, пока я еще не сошел с ума?

– У нас синий.

– Честно?

– Честно.

– У нас действительно синий?

– У нас действительно синий.

Он испустил торжествующий вопль, такой радостный, что она начала смеяться. Смех, однако, смягчился, когда он нагнулся над ней. Его губы были дразняще близкими, а взгляд заставил ее затрепетать с головы до ног.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.