Текст книги "Неподходящая пара (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Она сглотнула.

– Породы не платят налоги.

Доверяешь ей, а она указывает на изъяны в использование вековых высказываний.

Его губы изогнулись в улыбке. Природа действительно была идеальной свахой, потому что эта женщина будет большим испытанием. Она будет держать его в тонусе. Не было никакого шанса быть ленивым, безжалостным Койотом, которыми все Породы притворялись.

– Породы не платят налоги, – согласился он. – Зато у нас есть пары, которые держат нас в узде.

Ее голова опустилась на его грудь, ее щека легла на сердце, когда Мэлакай позволил своей руке спуститься с ее плеча на середину спины.

– Это будет не так просто, Мэлакай, – прошептала она. – Ты знаешь, что это так.

Он знал, что не будет.

– Как там говорится в старой поговорке? – спросил он мягко. – Ничто, стоящее не даётся легко? Если бы это было легко, детка, это было бы таким же важным?

Он обнаружил завиток волос, который тянулся через ее плечо и поймал его между большим пальцем и указательным. Потирая его, ощущая его мягкость, он уставился в потолок, пока медленно вдыхал.

– Нет, это не было бы легко, – запах, который он почувствовал, заверил его в этом. Осталось очень мало времени. – Нам нужно одеться, детка.

Изабель поднялась и уставилась на него. Он чувствовал запах страха, и край нервозности, поднимающийся внутри нее.

– Зачем?

– Скоро у нас будет компания, – поднявшись с кровати, Мэлакай собрал ее одежду, протянул ей, затем собрал свою.

Правила управляли стаей, так сказать. Он чувствовал запах гнева своего командира, так же, как он чувствовал гнев мужчины с ним.

– Что происходит, Мэлакай? – нервозность охватила ее, когда она натянула платье через голову и позволила остальному упасть.

Черт, у них не было достаточно времени, недостаточно для сражения с тем, что приближалось, и он боялся этого.

– Командир Брейкер, твой отец, дядя и дед идут по коридору, – сказал он ей. – Командир пытается их задержать. Брейкер никогда не двигался так медленно, это означает, что они не будут ждать. Они придут прямо сюда.

Он взглянул на кровать, и на простынях увидел доказательство невинности, которое взял незадолго до этого.

– Превосходно, – пробормотала Изабель. – Как раз то, что мне надо. Как они узнали, где я?

В точку. Ни Брейкер, ни Стигиан не проинформировали троих мужчин о местонахождении Изабель, а ее сестра и подруга не знали. По крайней мере, не должны.

Стук в дверь сигнализировал о прибытии группы.

– Как ты узнал, что они придут? – прошипела она, когда испуганно подпрыгнула у двери.

– Почувствовал их запах, – он вздохнул. – Командир злится, а твоя семья еще больше.

Подойдя к двери, он схватил ручку и медленно открыл, помещая себя в небольшое отверстие, которое он сделал.

– Могу я вам помочь, командир? – спросил он Рула, хотя его взгляд встретил ее отца, Террана Мартинеса.

– Семья Мартинес здесь, чтобы забрать девушку, – холодно заявил Рул. – Приведи ее, Мэлакай.

В приказе царила уверенность и заносчивость, что Мэлакай знал, у него в избытке. Он медленно оторвал взгляд от отца и встретился со своим командиром взглядом.

– Они могут увидеть ее, но никто ее не заберет.

– Черт возьми, если не заберем, – Терран Мартинес был явно в ярости. – Я отведу свою дочь домой, Койот, нравится тебе это или нет.

Черт, это было не то с чего, он хотел начать свою жизнь с Изабель. Мэлакай чувствовал, как она приближается к нему.

– Чувствую, что должен сообщить вам, Командир Брейкер, Изабель Мартинес не покинет эту комнату. Позволив кому-либо заставить ее уйти, будет нарушением закона о Породах.

Он понятия не имел, насколько эти люди могут или не могут знать о спаривании. Были времена, когда люди знали больше, чем кто-либо хотел, чтобы они знали. Он тонко информировал своего командира о том, что Изабель теперь его пара, и поэтому под защитой Пород. Включая Рула.

– Мистер Мартинес – тихо произнес Рул. – Как я уже говорил, эта встреча будет проходить с вежливостью, и единственный способ, в котором мисс Мартинес отправится куда угодно – это если, она пожелает этого.

Изабель сделала шаг в сторону ее пары.

– Папа? – замешательство и боль звучали в ее голосе, когда Мэлакай позволил ей только щелочку, чтобы встретиться с мужчинами, стоящими перед ним. – Что происходит?

– Выходи оттуда, Изабель, – хладнокровным и яростным тоном говорил Терран Мартинес, что заставило Мэлакая издать рык.

Изабель положила руку ему на плечо, и это было немедленно замечено всеми пятью мужчинами, которые стояли в коридоре.

– Возможно, было бы лучше, если мы все обсудим в комнате, – спокойно предположил Рул, насмешливо. – Никогда не знаете, где могут, скрывается проклятые журналисты.

И он был прав, Мэлакай знал, что он прав, но не хотел, чтобы ярость семьи Мартинес смешалась с ароматом удовольствия его пары, которое заполнило комнату.

– Мэлакай, – командир Брейкер зарычал в напоминание о том, что стены не просто имеют уши, но также могут иметь глаза.

Медленно повернув голову, он посмотрел на Изабель. Он чувствовал ее замешательство, страх и боль. Три запаха были оскорблением защитных инстинктов, которые бушевали внутри него.

– Мэлакай, это моя семья, – тихо сказала она. – Я не отвернусь от них.

Изабель не сказала, что не может отказать им, она сказала, что не будет. Сдерживая вздох, он отступил назад и застыл. Потому что у него было очень плохое предчувствие, что это первое испытание мира против союза, о котором он мечтал, вполне могло украсть мечту из его отчаянной, жадной хватки.

Глава 7

Тогда твоя улыбка осветила мой мир

Изабель не могла понять, почему ее семья стояла посреди комнаты Мэлакая, их слишком проницательные взгляды осматривали едва застеленную кровать, которую они только что оставили.

– Папа? – она в замешательстве смотрела на своего отца. – Что здесь происходит? – Терран Мартинес был моложе своего брата, Рэя, Главой нации Навахо.

Нация. Оба мужчины сильно походили на Орина Мартинеса, на их отца и духовного наставника Нации.

Ее отец скрестил руки на широкой груди, в темной джинсовой рубашке, которую носил.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Терран Мартинес, тон его был мрачным и с гневом, который она могла читать в его глазах.

– Терран, предупреждаю тебя, – ее дед заговорил. – Не позволяй своему гневу омрачать твое суждение. Ты можешь видеть перед собой правду об этой ситуации. Не стыди ее, когда не нужно.

– Никто не будет ее стыдить, – сообщил им Мэлакай, в то время как Изабель почувствовала себя не в своей тарелке и могла оставить всех сражаться между собой. Всех, кроме Мэлакая. Конечно, ей придется взять его с собой.

– Ты знаешь мужчину, с которым общаешься? – Терран сорвался на ней, а затем шокировал криком. – Ты потратила немного времени, чтобы поискать информацию о нем?

– Зачем мне делать этого? – Изабель пошевелила ногами и оперлась руками на каждую сторону, и взглядом столкнулась с отцом. – Ничто, что мы читаем о Породах в Интернете, не было правдой. Почему я должна верить тому, что прочитаю на одного человека?

И это была правда. Пропаганда, которая была размещена в Интернете, снова и снова оказывалась ложной.

Губы ее отца расплылись в неодобрении, как будто он был разочарован тем, что она все равно не сделала этого.

– Он убивал своих, – яростно сорвался Терран. – Спроси его, в какой лаборатории он был создан, дочь. Спроси, не был ли он там, когда твоя тетя Морнингстар была убита.

Изабель развернулась к Мэлакаю. Но он не ответил.

– Мэлакая не было в этих лабораториях, – вместо него заговорил командир Брейкер, его тон был мощным, но мягким, чтобы его могли услышать.

Ее отец, очевидно, услышал его.

– И как ты можешь быть так уверен? – потребовал Терран, неверие в его выражении было четким. – Вы из всех людей должны знать, как легко управлять этими записями.

Выражение лица Рула только помрачнело.

– Я знаю, что его там не было, Терран. Мэлакай был создан в России, вдали от лабораторий, в которых находилась ваша сестра.

Напряжение, которое начало наполнять комнату, было подавляющим. Изабель могла чувствовать всего Мэлакая, но затаив дыхание, держалась за все, что он знал, или, что бы он, ни сказал.

– И как, черт возьми, ты можешь быть так уверен в этом? – ухмыльнулся Терран. – И почему я должен верить тебе больше кого-то, кого я знаю большую часть своей жизни?

Кого?

Изабель удивленно уставилась на отца. Кто мог бы ему что-нибудь сказать и знать, о чем они говорили?

– Мне сообщили, что я был создан на этой базе, и потому что никого не осталось в живых, кроме Пород, никто не отрицал этого, – тихо сказал Мэлакай. – Но меня там не было. И даже если бы я был, ничто не могло изменить исход ее судьбы, мистер Мартинес. Ничего не могло, и никто не мог спасти ее той ночью.

Изабель знала, что исчезновение и смерть сестры преследовали ее отца. Настолько, что он убеждался, где его дочь находилась, по крайней мере, в их общей окрестности, каждую секунду.

– Даже грязный Койот, который сообщил о попытке побега другой Породы, начал ее вытаскивать? – Терран огрызнулся на него. – Этой Породой был ты, Мэлакай Морган. Ты был там, и ты сообщил о попытке побега.

– Я уже сказал вам, что его там не было, – снова вступил Рул. – И вы лжете ему.

Изабель была потрясена, услышав, как ее отец поднял голос, потерял спокойствие, которое всегда было постоянной и устойчивой частью его.

– Папа, пожалуйста, не делай этого, – Изабель шагнула вперед, потрясение и боль наполняли ее от ярости на лице отца. – Я не знаю, что сделал Мэлакай в этих лабораториях, но что бы он, ни делал, это было ради выживания. И не верю, что он когда-либо преднамеренно угрожал невинному.

Не важно, что его взгляд повернулся к ней, сощуренный и сильный, и он подошел к ней. Возможно, она не знает подробностей обстоятельств или историй о его побеге или чьим-либо другим. Но, кого она знала, был мужчиной, который держал ее на руках, и тот факт, что он не мог, участвовать в смерти ее тети. Ни в коем случае.

– Изабель, если ты мне когда-либо доверяла, пойдем со мной, сейчас же, – отец повернулся к ней, глаза, в которые она глядела подрастая, когда ей были нужны ответы, всякий раз, когда она была напугана или смущена, и этот взгляд требовал от нее повиновения. Чтобы она последовала за ним. Чтобы отвернулась от человека, которого уже начала принимать своим сердцем.

– Я доверяла тебе свою жизнь, папа, – прошептала Изабель с болью. – Но теперь ты доверься мне. Поверь в знание мужчины, в которого я влюбилась.

Это все, что она просила у него. Только сейчас, в этот момент, довериться ей и позволить принимать ее собственные решения. Она не могла вынести контроль, будучи вынужденной без выбора. Ни Мэлакай, ни командир Брейкер не сделают этого.

Мэлакай стоял рядом с ней, не трогая, стараясь не влиять на нее.

Командир стоял к ней спиной, но ее отец смотрел на нее.

– Терран, следи за словами, – посоветовал ему ее дядя Рэй, когда стало очевидно, что гнев ее отца только растет.

Она пристально переводила взгляд от своего дяди к деду, а затем обратно к отцу. Очевидно, они находились здесь, чтобы ее отец не совершил ошибку, от которой не сможет вернуться назад.

– Что он намерен сказать, дядя Рэй? – тихо спросила она, чувствуя, как ее горло сжалось от слез. – Что ты сделаешь, папа, когда я скажу тебе, что не уйду от Мэлакая, не услышав подтверждения того, что он сделал что-то мерзкое? Ошибку, которую я могу простить. Все, что он был вынужден делать в этих лабораториях, мне пришлось простить. Это разбило мое сердце, что он был вынужден быть тем, кем он не являлся. Что переносил эти кошмары. Но я не повернусь к нему спиной.

– Даже если он убил твою тетю? – откликнулся ее отец, заставив ее вздрогнуть. – Ты простишь его за это?

Она собиралась заплакать. Изабель могла чувствовать слезы, как ее грудь сжалась, губы дрожали от необходимости пролить слезы, чувствовала боль.

– Даже если он вынужден был сделать это, – прошептала она. – Я никогда не лгала тебе, папа. И не стану сейчас. Не говорю, что это не сломает меня. Что я не буду жить каждый день своей жизни, зная его невыносимый груз, но то, что произошло в этих лабораториях, не повернет меня к нему спиной.

– Тогда я…

– Нет! – закричал ее дедушка, когда над ним раздался еще один голос. Ее отцу нужно было сказать всего лишь одно слово, чтобы она отказалась от него.

– Я был в той лаборатории, – командир Брейкер вышел вперед и заговорил, когда глаза Изабель начали расшириться от ужаса от того, что собирался сказать ее отец.

Ее отец развернулся к Породе.

– Что ты сказал?

– Я был там, – прорычал Брейкер. – Я был там создан. Там меня обучали. И я знал твою сестру. Клянусь вам, мистер Мартинес, душой, которую я держал как самое ценное. Клянусь вам, Мэлакая не было там.

Ее отец, казалось, сдался перед ее глазами. Его плечи упали, испуганное раскаяние наполнило его взгляд, когда он повернулся к Изабель. Он медленно отошел назад, покачав головой в недоумении, когда его взгляд повернулся к командиру.

– Я тебе не верю, – прошептал он. – И у вас нет ничего, что могло доказать это.

На это командир зарычал с первобытным гневом.

– У меня есть кровь.

– И что, черт возьми, это докажет? – Терран поднял руки в ярости. – Как ваша кровь докажет что-нибудь?

– Это докажет, что я сын Морнингстар Мартинес, – огрызнулся он на него. – И, как вы знаете, эти ублюдки никогда, никогда не отделяли самцов пород от их матерей. Они использовали их. Тестировали нас на сострадание и сочувствие к ним, – прорычал он с яростью. – Моя кровь докажет это, мистер Мартинес, а затем, насколько ваша дочь должна быть заинтересованной, вы должны свалить. Потому что человек, который повернулся спиной к своей дочери, не является мужчиной. Он даже меньше, чем проклятые ублюдки, породившие Пород.

– Довольно, – Изабель наблюдала за своим дедом сквозь слезы, его морщинистое, уставшее выражение делало его на десять лет старше фактического возраста. – Настало время говорить об этом без этого самого драгоценного ребенка. Грехи и кошмары прошлого для тех из нас, кто столкнулся с монстрами в мире. А не для тех, с кем мы боремся, чтобы защитить их.

Ее дыхание сжалось, когда ее дед стоял и смотрел на нее со всей мягкостью и любовью, которую всегда ей давал.

Мэлакай обнял ее. Как будто он больше не мог переносить физическое расстояние.

Ее дед кивнул, как бы одобряя действие.

– Береги тот дар, что я даю тебе вместе с моим разрешением, – заявил тогда ее дедушка. – С этим благословлением, ни один человек не сможет забрать вас друг у друга. Не будь достаточно глупым, чтобы отвернуться от ее любви, иначе я буду видеть в тебе не больше чем хныкающего ребенка, который обвиняет других в его несчастьях.

– Спасибо, сэр, – тихо сказала Мэлакай. – И я ценю дар, который мне дали.

Ее дед отвернулся. Как и он, ее дядя осторожно кивнул ей, прежде чем последовать за ним. Лишь ее отец колебался.

– Я люблю тебя, независимо от твоего выбора или того, что ты делаешь, – наконец сказал он резко. – Но независимо мужчина или Порода, те, у кого есть честь никогда не будет стоять спокойно, пока невинный умирает в агонии, – он смотрел на Мэлакай, когда говорил.

– И я не верю в это, папа, – прошептала Изабель. – Иногда, чтобы защитить других, которых ты любишь, у тебя нет другого выбора, приходится делать вид, что все в порядке, и скрывать ужас или боль, чтобы обеспечить защиту других. Я смотрела документальные фильмы. Наблюдала за слушаниями в Сенате, которые менялись год за годом, и слышала рассказы об ужасах, с которыми они столкнулись. Каждая Порода, которая выжила в этих лабораториях и поклялась отомстить своим создателям и мучителям, заслуживает второго шанса, которого они могут получить. Если понадобится, – она взглянула на Мэлакая, уверенность протекала через нее, когда его взгляд встретился с ее. Возвращаясь к отцу, девушка заявила. – Мэлакай не нуждается в прощении. Его там не было. Если бы он был, он бы сказал мне, прежде чем кто-либо имел шанс, – она была уверена в этом.

Со слезами, которые сверкали в его глазах, ее отец провел пальцами сквозь короткие серо-черные волосы, когда отворачивался.

– Кто тебе сказал, что Мэлакай был там, папа? – она сделал паузу. Стояв спиной к ней, он покачал головой, и Изабель поклялась, что почувствовала усталость, которая упала ему на плечи. – Я имею право знать. Это мою жизнь, они пытались уничтожить переговорами между Нацией и Породами.

– Я дал слово, Изабель, – он вздохнул, его голос был хриплым. – Я не предам его, – и он это не сделает. Независимо от цены.

– В следующий раз, когда это случится, если ты должен дать свое слово, чтобы сохранить секретность личности, тогда не приноси мне подозрения, с которыми связан Мэлакай, – сообщила Изабель, тяжело вздохнув. – Потому что я их не выслушаю. Тот, кто пытается уничтожить эти переговоры, уничтожит меня, Мэлакая и мою семью без сомнений. Я не хочу слышать ничего, что они могут сказать.

Она сделала выбор, и Изабель это знала. В тот момент девушка выбрала Мэлакая выше подозрений, слухов или намеков на правонарушения, были ли они реальными или нет.

Она выбрала его, поставив выше всех остальных в своей жизни.

Изабель может не знать о каждом событии, которое он совершил, или о каждом опыте, который он когда-либо знал. Но она знала душу мужчины, которому отдала свое сердце. И что эта душа заслуживает ее любви.

Эта душа была ее парой.

Глава 8

Твои губы прикоснулись к моим

Он не мог выносить ее боль.

Когда комната опустела, и дверь тихо закрылась за Рулом, Мэлакай повернул свою пару к груди и обнял.

Впервые в жизни он не просто ощущал боль. Он чувствовал ее каждой клеточкой своего существа. Она обернулась вокруг его сердца, его души и сжалась беспощадной хваткой.

– Что происходит? – прошептала Изабель ему в грудь, чувствуя, как его руки мягко проводят по шелковому материалу ее платья от бедер до плеч. Там его пальцы запутались в длине ее волос, накрутили их и потянули голову назад.

– Я не знаю, что происходит, детка, – сказал Мэлакай ей, понижая голос, боль от нее была слишком сильной для его удобства.

Это сделало животное внутри него яростным, отчаявшимся принять боль и заменить его чем-то большим, интимным. Чем-то, что резонирует с удовольствием, а не с болью.

Опустив свою голову, он накрыл ее губы своими. Нежно. Железы под его языком опухали в ответ на эмоции, возникающие внутри него, точно так же, как в тот момент, когда он положил глаз на нее.

Слегка ударив языком ее губы, разъединяя их, Мэлакай позволил своим губам слиться с ее, прежде чем отделить их и найти ее язык своим.

Как будто вкус лихорадки был для нее таким же пристрастием, как вкус ее поцелуя становился для него, она сразу же привыкла к нему. Для буйных, невероятно восторженных секунд ее губы захватили его язык, и пили тепло из него.

Отодвинувшись от нее, его губы нависли над ее, терлись об них, разделяя, и они делились вкусом. Лихорадка соединяла их вместе, но Мэлакай знал, откуда исходит это тепло: из сердец двух душ, нашедшихся ночью.

Снимая с Изабель платье, он мог только стонать в ожидании и нарастающем голоде, когда она расстегнула его штаны.

На этот раз на нем не было ботинок – он встретил своих гостей босиком, как и Изабель. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы снять штаны с его ног и поднять ее, но кровать не была вариантом. Когда Мэлакай гладил ее грудь и поцеловал ее снова, большие пальцы скользили по вершинкам, теребя их, в то время как он нес ее несколько футов до дивана и ощущал, что первобытные инстинкты рушили его контроль.

Изабель была его парой. Необходимость взять ее, пометить, оставить свой отпечаток на ней – эти чувства разрывали его, как лесной пожар.

Несмотря на то, что она стояла рядом с ним и защищала его от обвинений, выдвинутых против него, все равно присутствовало бессознательное сомнение. Потребность дочери сдаться отцу, повиноваться и принять защиту, которую она знала всю свою жизнь.

Эта нерешительность испугала его. На кратчайшую секунду Мэлакай почувствовал чистый, сводящий живот страх, определенно ему придется сражаться за нее и все еще присутствует шанс, который может уничтожить их обоих в попытке.

Эта доля гордости и самостоятельности удерживали ее рядом с ним на данный момент. Теперь, помоги ему Бог, животное внутри него разрывается и заявляет о своей решимости бесповоротно связать ее с ним.

– Мэлакай, – прошептала Изабель на отчаянном вздохе, ее ногти царапали его голые плечи, когда он положил ее на диван, прежде чем позволил губам пробраться к чувствительной шее.

Мурашки прошлись по ее спине, посылая запах летней жары, наполняя его чувства. Запах страсти, сладкого, мягкого, женственного вожделения был самым опьяняющим запахом. Он мог жить им.

Рычание, что грохотало в груди, его удивило. Это больше походило на животное, чем на человека. Оно исходило из глубин, из его диафрагмы и превращалось в вибрацию в горле, и посылало дрожь, преследующую Изабель.

Эта реакция предвещала возбуждающий запах ее киски и сигнализировала о ее соках, когда тело готовилось к нему.

Его член, уже эрегирован и пульсировал с требованием, которого он никогда не знал раньше. Мэлакай чувствовал, как создается спаривающая жидкость в стержне, в то время как его яйца заныли от боли, когда этот проклятый рык снова загрохотал. Это было неуправляемо. Было примитивным и ознаменовало лихорадочный голод, который разделял его существо с животным, которое там проживало.

Изабель почувствовала потребность, которая поднималась как буря внутри нее и мчалась по кровотоку, как наркотик, который накрыл ее. Это было не просто определить. Это определенно накрыло ее. Волна тепла прошла через ее тело, когда губы Мэлакая прошли путь вниз по шее.

Как только он добрался до маленькой, чувствительной ранки, которую сделал ранее, его язык коснулся ее, и Изабель поклялась, что почти достигла оргазма. Прилив ощущений прорвался сквозь метку, когда голодный поцелуй накрыл ее, прежде чем его губы начали кусать и выцеловывать путь к груди.

Ее соски были напряженными, тяжелыми от возбуждения. Когда она изогнулась, Изабель почувствовала тонкие волоски на груди напротив, и грубое наслаждение вырвалось из груди, хныкающим стоном.

Она не могла насладиться им. Недостаточно его поцелуев, прикосновений или невероятного удовольствия, которое, казалось, вторглось в каждую клетку ее тела.

– Я не могу больше ждать, – звук его голоса был частью животного, чем частью человеческого. Равное сочетание того, кем и чем он являлся и откуда пришел.

– Никто не просил тебя ждать, – выкрикнула Изабель, когда его рука переместилась между ее бедер. Пальцы нашли влагу, которая была на ее бедрах, и проследовал за ней на опухшие складки влагалища.

Открыв насыщенную плоть, он обнаружил сжатый, чувствительный вход, затем с доминирующей, захватывающей тягой наполнил вход двумя толстыми пальцами.

Пальцы на ногах Изабель сжались, его грудь приглушила ее крик, когда плоть непроизвольно сжалась, становясь все более тугой и пульсирующей вокруг его пальцев.

– Мэлакай, – она выкрикнула его имя, когда его губы нашли плотную, затвердевшую вершину ее соска. Приблизившись к нему, она снова закричала, когда он начал сосать кончик сильным, горячим ртом.

Независимо от невероятного вкуса, который вытекал из желез под его языком, присутствие его языка увеличивало чувствительность ее соска. Он стал еще тверже, становясь настолько твердым и изможденным, что от боли удовольствия у нее ногти скручивались на плечах Мэлакая.

Ее бедра двигались, извивались, когда она играла своей киской на его пальцах. Клитор судорожно прижимался к его руке, когда он изогнул ее напротив нее.

Соки текли по его пальцам, когда она хныкала от нарастающего отчаяния до кульминации.

Изабель чувствовала, что оргазм нарастает, горит в ее матке, кульминация, к которой она стремилась, так усиливалась в ней.

– Не так, – слова сорвались с его губ, когда Мэлакай выпрямился, и его пальцы освободились от горячей и тугой киски.

– Нет. Мэлакай, пожалуйста…

Он сжал ее плечо. В то время как из ее губ вырвался вздох, он снова отстранился, схватил ее за плечи и быстро развернул на диване.

– На колени, – прорычал Мэлакай, толкая ее вниз.

Переместив свой вес на локти на толстой подушке подлокотника, она почувствовала, что он приближается сзади нее, над ней.

Накрывая ее, как теплым, нежным одеялом, Мэлакай встал на руку рядом с ее локтем, и устроил свой член у ее входа.

Сразу же сильный всплеск сексуальной жидкости вспыхнул напротив ее входа, подогревая. Ее плоть становилась более чувствительной, плотно сжимающейся, даже когда она растягивалась для легкого проникновения его члена.

Еще один всплеск сексуальной жидкости вторгся в нее, увеличивая удовольствие, которое пронизывало ее чувства. Изабель едва могла дышать. Чувство растягивания его плоти внутри нее, было похоже на вихрь ощущений, столь сильных, настолько блестящих, что она могла только извиваться в ответ. Она изогнулась назад, чувствуя, что ее влагалище доит тяжелую ширину его члена, заталкивая его глубже, в то время как он работал бедрами напротив нее сильными, неглубокими толчками.

– Ты моя, – приложив губы к ее уху, он заявил хриплым животным тоном, что только усилило ее возбуждение.

– Ты… О Боже мой, Мэлакай, – ее спина изогнулась, когда он толкнулся глубже, послав судороги спазмов в ее киску и набухший бутон клитора.

Изабель задыхалась, крошечные крики срывалисьс ее губ до тех пор, пока она не завыла от удовольствия, когда он с последним ударом заполнил ее до предела и выпустил семенную жидкость, которая, помогла ей взять невероятно широкий член.

– Ты мой! – вскрикнула она, заявив, так же как и он. – Точно так же, Мэлакай.

Изабель рыдала от удовольствия и не могла остановить это. Ее бедра изогнулись к нему, щека лежала на подлокотнике, и она чувствовала, что оживают нервные окончания, когда он начал двигаться.

Он трахал ее жестко, сильными ударами. Хороня всю длину в ней, Мэлакай не боялся показывать ей силу животного, одной рукой схватил ее за бедро, а локтем другой руки он оперся рядом с ее локтем.

Его пальцы сжали ее. В жесте – старом, как время и таком интимном, как поцелуй.

– Так, детка, трахни меня, – он застонал, когда она двигала бедра по направлению его члена. – Дои меня. Дай мне почувствовать, как меня доит сладкая киска, Изабель.

Слова, произнесенные ей на ухо, заставили ее трястись от удовольствия. Она не могла оставаться безучастной и не могла перестать двигаться, даже если бы попыталась. Ничего не имело значения, кроме как спирали удовольствия, начавшейся в нервных окончаниях ее киски, и пульсации в клиторе.

Мэлакай позади нее, ритмично двигался, и каждое проникновение подталкивало ее к краю, она вскрикивала, извивалась и толкалась навстречу толстому стволу.

Изабель умирала под натиском удовольствия. «Не было никакого способа, что она выживет», – сказала она себе, даже когда бросилась в освобождение, ожидавшее ее.

Когда оно наступило, то ее окутало белым горячим пламенем. Осколки блаженства начали разрастаться, и когда Мэлакай в последний раз похоронил себя, и когда первый всплеск освобождения начал струиться внутри нее, она почувствовала утолщение в его члене, в то время как оно растягивалось все больше.

Когда он заперся внутри нее, его освобождение удаляло до самой матки, каждый тяжелый пульс его члена продолжал ее освобождение, и Изабель почувствовала, что весь мир распался. Все, кроме той части существования, где обитали она и Мэлакай. Это все, что существовало, все, что поддерживало их.

И в этом мире, в огненной дымке удовольствия, боли и закрученной интенсивности, ничто не имело значения, кроме как удар его сердца на ее спине, его зубов, погруженных в плоти между плечом и шеей, и мужчины, связанного с ней, она знала, что теперь привязана к нему.

Ничто не имело значения, кроме связи, которая, как Изабель знала, будет держать их вместе, и голод, который никогда не исчезнет.

И когда все это было сказано и сделано, самой важной частью было – быть его парой.

Глава 9

Впервые за долгую и одинокую жизнь, я познал любовь.

Ни Порода, ни человек никогда не утверждали, что Природа во всем своем великолепии не любила развлекаться с детьми, за которыми присматривала.

Они были ее развлечением, а также ответственностью, и она к обоим пунктам относилась серьезно, подумал Мэлакай, когда на следующее утро он прижимал ее к своей груди.

Теплый, успокаивающий вес ее головы лежал на его сердце, одна маленькая рука покоилась рядом с ним, когда как мягкий вес ее грудей прижимался к нему.

Спать с женщиной никогда не было приятно. Впервые дни освобождения у Пород было обычным делом, что их предавали любовники. Солдатам Совета было намного легче взять Породы, когда они были отвлечены любовниками в половом акте. Сегодня такое случалось редко.

Спать с Изабель было другой историей. Он спал самым глубоким сном в своей жизни, обнимая ее. Не то, чтобы он полностью спал. Его животная часть никогда не отдыхала.

Он знал о каждом движении за дверью, но на другом уровне, чем прежде. Единственные разы, когда его сон был нарушен, это были случаи, когда подходили слишком близко к двери и комфорт животного был нарушен. А это происходило несколько раз.

Теперь, проснувшись, он наблюдал, за восходом солнца из-за узкой щели окна и колебался над тем, чтобы оставить свою пару.

Но у него была встреча. И отказаться от нее было не вариантом.

Он хотел узнать, кто позвонил отцу Изабель и заставил ее семью убедить ее оставить его. Используя что-то столь же травмирующее, как потерю тети и трагическое событие ее смерти, против отца Изабель.

Единственный способ узнать ответ на этот вопрос, это встретиться с Рулом и с ее семьей. Терран, Рэй и Орин Мартинес пришли к нему, пытаясь спасти Изабель от монстра, который предположительно позволил ее тете страдать от ужасной смерти.

Семья Морнингстар знала, как она умерла? Что, как и многие другие пленные пары Пород, была безжалостно расчленена, еще живой? Никакой анестезии, ничего, чтобы притупить нечеловеческую боль острого скальпеля, она была вскрыта, и каждое внутренне изменение вызванное спариванием, было зафиксировано.

Было мало тех, кто пережил это детальное исследование. И у них никогда не было женской пары, которая выжила бы.

Нежно поцеловав Изабель в макушку, Мэлакай отодвинулся от теплого тела и оставил кровать, он усмехнулся из-за ее стона недовольства во сне.

Ей не хотелось терять его теплое тело больше, чем ему хотелось участвовать в этой встрече, а не оставаться с ней. Но со способом, который неизвестный использовал для причинения вреда его паре, нельзя было смириться. Ему нужно знать, кто хотел отомстить за боль, которая привела к тому, что его Изабель боролась со слезами.