Текст книги "Неподходящая пара (ЛП)"
Автор книги: Лора Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Кого он намеревается убить? У нас нет ученых или исследователей Совета. Нет никого в Нации, кто мог бы стать мишенью для такого человека, – Орин Мартинес, духовный наставник Навахо, заговорил, его взгляд был бесконечным, глубоким темно-синим, когда он взглянул на глаз камеры, якобы записывавшей встречи.
На краткий миг, Мэлакай почувствовал, что этот конкретный человек хорошо осведомлен о любой странной электронике вокруг него, прежде чем сосредоточил свое внимание на лидере Навахо.
Высокий, широкоплечий, его седеющие черные волосы были прямыми и длинными, и были стянуты сзади, на его затылке, Рэй Мартинес был уверенным, могущественным человеком в возрасте шестидесяти пяти лет.
Он был на своем втором четырехлетнем сроке в качестве главы нации Навахо, и на протяжении шести лет, в которые он руководил нацией до сих пор, он выполнял обещания, которые давал, чтобы укрепить нацию и обеспечить ее процветание.
Нация получила мощное представление в Белом доме, в лице сенатора Навахо, избранного на должность в течение последнего срока. Работа пришла в округи, контролируемые Навахо, и в них внедрялись более мелкие местные предприятия. Добавить к этому низкий уровень безработицы, и Рэй Мартинес обеспечил свой след в книгах по истории.
– И какую свободу вы считаете нужной в этом расследовании? – Рэй скрестил руки на тонкой белой рубашке, которую носил, и откинулся на удобном стуле во главе стола.
Теперь это был тот момент, где Рул, вероятно, попадет в чертовски много неприятностей, если не будет осторожен.
Не то, чтобы Рул никогда не был осторожным. Он просто иногда забывал, что тактичность и вежливость необходимы для общения с такими людьми.
– Нам понадобится доступ к вашим национальным файлам для выяснения возможности того, что наш изгой мог сформировать какие-либо союзы с кем-либо из ваших людей на основе их семейных связей, ДНК и генетических связях, а также возможной политической принадлежности или повесток дня. Мы не знаем, как он выглядит, но у нас есть генетический и ДНК-профиль, который использовался в его создании, а также знаем группы, в которые он проник в течение прошлого года. Некоторые из тех, к которым я знаю, ваши люди также имеют доступ. Наша потребность в конфиденциальности требует, чтобы мы сохраняли генетический тип конфиденциальным на данный момент, но как только мы сможем, обещаю, мы дадим вам эту информацию.
Как мужик мог стоять перед своим дядей и так легко врать? Удивлялся Мэлакай. Именно это и делал Рул. Стоял перед этим человеком, как будто они не разделяли кровь, и врал ему прямо в лицо.
– Он хорош, – пробормотала Эшли, сложив руки на груди, и закинув, нога на ногу, пока смотрела. – Мы должны были приготовить попкорн, – вместо этого она надула резинку, которую жевала.
Эшли и ее любовь к жевательным резинкам была легендой.
– Иногда он слишком хорош, – прокомментировал Мэлакай, и его внимание вернулось к паре, чье обладание он согласился отложить. Его тянуло к ней, как мотылька к пламени, не в силах отвести глаз от нее и, желая утонуть в огнях, которые, как он знал, будут гореть между ними.
Ожидание обладания ею было сделкой, о которой Мэлакай пожалел, как только заключил ее. К сожалению, он видел мудрость в просьбе Рула. Если бы спарился с ней, она бы не смогла бы провести эту встречу. И не было бы способа убедить ее дядю, что она не болеет, если бы началась жаркая и жестокая лихорадка, поскольку он знал, что это будет так.
Черт, это уже сделало его чертовски сумасшедшим. А все, что он сделал, это выпил из стакана, из которого она выпила, и прикусил ее миленькое ухо. Он хотел пометить ее. Стремление было почти подавляющем – пойти, и погрузить зубы в основание ее шеи, переходящее в плечо.
Он лизнул бы маленькую ранку, а гормон, который начал заполнять железы под его языком, уже начал бы убирать боль от укуса. Мэлакай войдет в ее систему в момент укуса, и сделает невозможным отрицать их нужду друг в друге.
Это уже невозможно отрицать. Если бы она была здесь, с ним в комнате, он бы уже ее раздел, трахнул и спарился.
Его член пульсировал в джинсах. Толстая и тяжелая, железно-твердая плоть требовала присутствия его пары, требовала, чтобы он взял ее, пометил, отметил, как свою, независимо от препятствий.
– Чёрт, верни свои спаривающиеся гормоны под контроль, Мэл, – скривилась Эшли, когда оглянулась на него. – Вся эта мужская похоть и тестостерон вот-вот отравят меня.
– Ты не привязана к этому стулу, Эш, – он повернулся к ней. – Всегда можешь уйти.
– Да, если бы не хотела смотреть, как Рул использует свою магию. Просто не хочу утонуть в запахе твоей ярости, пока это делаю, – фыркнула она, ее взгляд снова скользнул по нему, прежде чем она повернулась к мониторам.
Тяжелый стояк убивал его. Он был готов поклясться, что его член никогда не был таким твердым, каким стал с тех пор, как Изабель направила его руку со стаканом, зажатым между его пальцами, чтобы отпить напиток.
Ее глаза были знойные, наполненные женским жаром и голодом. Он мог поклясться, что видел, как женщина умирает, чтобы испытать удовольствие, которое он обещал ей этим взглядом. Удовольствие, которое, Мэлакай закончится для них двоих изнеможением.
Он снова обратил внимание на монитор, заставил себя попытаться расшифровать выражения членов Совета Навахо, поскольку Рул попытался убедить их дать ему то, что он хотел без ограничений.
На данный момент это не работало, потому что этим людям было что скрывать. Что-то, что они боялись, что Породы узнают.
Спор разгорелся между Рэйем Мортинесом и Рулом. Начальник отказывался слушать, так же, как Рул отказывался сдаваться.
– Молодой человек, похоже, у вас проблемы с восприятием слова «нет», – Рэй безжалостно смотрел на Рула, когда представитель Пород нахмурил брови и встретил его взгляд.
Почему трое мужчин Мартинесов ещё не выяснили, что их ДНК прочно и глубоко засело в командире, Мэлакай не знал. Сходство с семьей Мартинеса было чертовски сильным, как и чистое упорство и неготовность принять отказ.
– Здесь нет никакого неуважения к вам или к народу Навахо, сэр, – заверил его Рул, когда смотрел на него с того места, на другом конце стола. Он казался непринужденным, расслабленным и уверенным, в то время как мужчины Мартинес становились раздраженными и не утруждали себя, чтобы скрыть это. – Просто ситуация слишком деликатная, и слишком важно не информировать вас о каждом аспекте следствия, пока этот изгой не найден.
Рэй проворчал:
– Вы говорите, что у вас есть изгой, но у вас нет, ни имени, ни идентификации, и нет, по вашим словам, какой-либо идеи, кто этот изгой, или, где именно он мог бы прятаться на земле Навахо. Все, что у вас есть – генетический профиль, которым вы отказываетесь делиться с Советом или с нашими собственными генетическими экспертами. Но вы ожидаете, что я дам вам беспрецедентный доступ к записи наших людей и их предков в ваших поисках? Я пропустил что-либо?
– Это подводит итог, сэр.
Мэлакай нахмурился, глядя на экран, его внимание привлек начальник нации Навахо и быстрый взгляд сокрытия тайны, внезапно промелькнувший между ним и его отцом.
Взгляд был настолько неуловимый, что он почти пропустил его. Если бы не наблюдал за этим, если бы не смотрел пристально на него, а не на Рула, когда он говорил, то он бы пропустил его.
Мэлакай сел на стул, глядя на три экрана, и стал следить за ними. Заставляя себя игнорировать свою пару, что было одной из самых трудных вещей, которые когда-либо делал, он сосредоточился вместо этого на трех мужчинах Мартинес. Рэй и Терран Мартинес, два брата, старались не смотреть друг на друга. Но Рэй не мог не взглянуть на их отца, Орина, знахаря нации и духовного наставника. И взгляд, которым они обменялись, несмотря на его краткость, был наполнен озабоченностью.
Его стояк все ещё был там. Голод по его паре все ещё был там. Но подготовка к тому, что он как раз делал, поднималась на первый план. Мэлакай был сотрудником-дознавателем. По крайней мере, так они называли его в лабораториях.
Были следователи, которые допрашивали подозреваемых и лиц, представляющих интерес. Затем были сотрудники-дознаватели, обученные наблюдать за процессом допросов и улавливать ложь, аномалии и другие подсказки.
Связи с общественностью означали больше, чем просто говорить с общественностью или готовить речи, чтобы уменьшить угрозу пропаганды против Пород, или свести ее к минимуму или еще лучше, отбросить их собственную ложную версию. Это было наблюдение, оценивание выражений и атмосферы и отделение лжи от истины. Эта была ловля малейших, неуловимых взглядов и смещения мускулов, спрятанных под одеждой, предназначенной для скрытия таких реакций.
Специальность Мэлакая заключалась в общественных отношениях и пропагандистской борьбе среди Пород. Жизненно важная область ведения войны во многих лабораториях Пород, которые когда-то существовали. В конце концов, кто-то должен был знать, как заставить стаи, прайды и различных личностей впиваться друг другу в горло, и не давать им возможность сотрудничать и убегать.
Это была работа его и его тренеров – фильтровать информацию, поступающую из разных источников внутри лаборатории и за пределами, и использовать ее, чтобы скрывать побеги или попытки спасения, а также собирать информацию о знаниях Пород.
Это был дар, с которым он был создан, и тот, в котором он преуспел. Этот дар также помог ему и его тренерам развить разведку в правильных местах, чтобы убедиться, что группы, сочувствующие Породам, узнали бы о них и организовали их спасение.
Охраняемый в России, достаточно далеко от основного направления других лабораторий в сети Совета по генетике, Мэлакай, два других Койота и их тренеры, пустили слухи и сведения, которые помогли журналистам-исследователям узнать о Породах. Эта информация, начавшаяся еще до создания Мэлакая, в конечном итоге привела правильных людей к правильной информации и позволила миру узнать об ужасах, которые они перенесли.
Три поколения ушло, чтобы обеспечить Породам спокойное выживание. Не было никакого способа сделать это быстро. Никакого способа, чтобы обеспечить, что общественное мнение будет на стороне Пород, если бы эта информация не была связана с истиной ужасов, которые они пережили.
– Вы просите больше, чем наши люди готовы дать вам. Генетические и ДНК-профили строго конфиденциальны. Вы могли бы так легко выдать идентификацию своих сотрудников, командир?
– Вам мог бы, – искренне кивнул Рул.
– Бред, – пробормотала Эшли. – Он раньше отгрызет свою руку.
Мэлакай хмыкнул на комментарий, продолжая следить за мониторами.
– Это единственный способ определить, кого может искать этот представитель Пород, – тихо заявил Рул. – Возможно, единственная возможность найти его. Я верю, что он будет искать тех, кого он считает «родственниками». Он может даже заручиться их помощью.
Начальник покачал головой, что, как знал Мэлакай, было тем, что и ожидал Рул. Тщательно разработанный обман, в котором на этой встрече участвовали Породы, мог нанести им вред, если информация, которую они имели, была неверной.
Хотя, Мэлакай не верил, что это было. Гидеон искал Бенгальского мужчину и двух человеческих девочек, одна из которых была Кристин Робертс. Ее родная мать сказала, что ее дочь упомянула друга по имени Терран, который был готов помочь ей. И только Террану Мартинесу было бы наплевать на это.
Он был в том районе, в то время как девушка Робертс пропала без вести. Точно так, как подозревали, что он был осведомлен, когда Бенгальская Порода Джадд и человеческая девочка Фаун были спасены.
К сожалению, за два дня, что они были в Уиндоу-Рок, они ничего не нашли. Ни намека на, то, что Гидеон или Бенгальская Порода Джадд и две молодые женщины, которые избежали дальнейших исследований, были в этом районе. Мэлакай отвернулся от начальника и духовного наставника назад к своей паре, Изабель.
Она наблюдала за происходящим с пустым выражением, ни глазами, ни лицом, не показывая эмоций. Каждый раз, когда командир Пород говорил, она делала заметки. Ни разу не посмотрела на своего дядю, на дедушку Орина или отца Террана.
Изабель внимательно следила за командиром Брекером с этим мягким выражением. Каждый раз, когда он обращался с просьбой о предоставлении пособий в расследовании и был отклонен, она внимательно наблюдала за ним.
Что она искала?
– Она так же хороша, как и ты, – прокомментировала Эшли, когда он задержал свой взгляд на экране. – Не показывает ни малейшего намека на эмоции или знания. Мне интересно, какой у нее запах в данный момент.
– Х-м-м-м, – его пара.
Гордость охватила его. Какова бы ни была ее позиция с ее дядей, она явно была очень, очень хороша в этом.
Рядом с Терраном Мартинесом сидела подруга Изабель, Лиза. Как референт Террана, она убедилась, чтобы необходимые ему файлы всегда были доступны, и она начала делать это с эффективной легкостью.
Лиза казалась не более чем в разумных пределах обеспокоенной предметом и не знала о каких-то секретах, которые скрывали мужчины Мартинес.
– Что они скрывают? – размышляла вслух Эшли. – Могут ли они до сих пор не знать, что мы раскусили их обман, Мэлакай? Серьезно, в чем дело?
Мэлакай не ответил. Он не обратил внимания на встречу или тех, кто ее посетил. Рэй Мартинес был бы намного лучше, если бы просто опустил генетическую типизацию из реестра, который они хранили, если бы чувствовал, что это поставит под угрозу их, и разрешил Породам пойти дальше. Это могло бы вызвать подозрение. Таким образом, они только укрепили его, несмотря на их протесты против права людей на генетическую неприкосновенность частной жизни.
Мэлакай знал, как бы то ни было, они тщетно протестовали. Рул Брекером и Лоу Джастис, не достигли бы своих должностей, если бы легко сдавались.
Между тем, держать свою пару в безопасности, было бы нелегко, если бы она что-то знала, то выдала бы себя, как раньше начальник и его советник. У нее были свои подозрения, это было очевидно, но ее реакции было недостаточно, что он чувствовал необходимость дать оценку Рулу. Не было никакого смысла тащить ее в сражения, которые начали формироваться.
Изабель была в безопасности. И сегодня станет его. И он убедиться, что ее не затянут во все это глубже, чем ее подозрения уже поместили её.
Мэлакай ждал ее слишком долго. Он мечтал о ней слишком много ночей, чтобы рискнуть потерять из-за того, в чем должны были сотрудничать обе стороны.
Он слишком сильно страдал по ней. Всегда зная, что она ждала его, всегда зная, что она где-то там, возможно, даже потерялась в темноте, как он. Глядя на звезды и гадая, когда закончится одиночество.
Когда он стоял у ее комнаты на рассвете, вдыхая запах свечей и обнаружив в нем ее уникальный аромат, он почувствовал, как что-то сжалось в груди. Потому что запах страха оставался там. Будь то кошмары или воспоминания, было что-то, чего боялась его пара. Этот страх был чем-то, что он должен был убрать из ее жизни. Он просто не мог позволить этому остаться частью ее жизни.
Она была его, так же как он был ее.
И сегодня вечером Мэлакай убедится, чтобы ничто и никто, не имело возможности уничтожить это.
Глава 4
Так много раз боролся со слезами, чувствуя себя неполным и боясь, что тебя не существует.
Ее дядя и дед опасались, что Породы, наконец, прибыли, чтобы отследить трех человек, которых они прятали уже более десяти лет. Изабель знала совсем немного о событиях того лета. Она была ещё ребенком, и все ещё разбиралась со смертью матери и выходками Челси.
Изабель едва исполнилось тринадцать. Ее мать умерла шесть лет назад, но потеря нежной и любящей женщины, которой она была, разрушила ее и Челси на много лет. Таким образом, они все еще не оправились от потери.
Их отец справлялся с потерей, исчезая чаще, чем раньше и почти всегда искал сестру, которая была потеряна, когда он сам был ребенком.
Он не нашел сестру или доказательство ее смерти – вместо этого он нашел подростка и молодую девушку. Несколько месяцев спустя появилась еще одна молодая девушка, а затем исчезла через несколько часов.
Это было так давно, что Изабель не могла даже вспомнить, как они выглядели. Они находились у нее дома всего несколько часов глубокой ночью. Она видела их лица всего мгновение. Бледные, подозрительные, смиренные лица. Как будто они примирились с миром и любой судьбой, какая бы ни ждала их. Та часть ночи, во время которой Изабель всегда бодрствовала, уставившись в темноту, была также тем временем, когда другие бродили по темноте. Другие, которые пришли за детьми, увезли их и гарантировали, что их больше никогда не увидят и не услышат.
Она смотрела в темноту после того как оставила Мэлакая прошлой ночью, пока не обнаружила, что клюёт носом на широком подоконнике.
Ночь всегда взывала к ней, даже когда была ещё ребенком. Лишая сна, казалось, что тьма шептала ей в каждом дуновении ветра, что скользил мимо ее дома, и в тех потоках воздуха, она могла поклясться, что чувствовала, как крики койотов плывут по воздуху.
Был ли Мэлакай причиной, по которой она всегда испытывала близость к тем диким, часто ненавидимым существам?
Люди знали койота. Они знали его как шутника, обманщика, но они так же знали его, как жизненно важную часть ночи, которой он командовал.
Койот вовсе не был плохим. Он был на равные части человеком и сверхъестественным существом, со всеми вытекающими недостатками и заблуждениями. По крайней мере, по легенде.
Ее губы скривились, когда она покинула собрание, оставив игроков самим вести дело, друг с другом. Свою часть она сделала. Наблюдала, как командир Рул Брейкер каждый раз подталкивал к тому, чего он хотел, и каждый раз ему отказывали. И каждый раз она писала такое же мнение.
Он этого ожидал.
Знал, что ее дядя и дедушка не смягчатся, чтобы передать генетическую идентификацию каждого зарегистрированного человека и представителей породы навахо-нации.
Генетическая типизация началась, когда Породы впервые открыли себя тринадцать, почти четырнадцать лет назад. Когда Совет Навахо осознал число своих пропавших дочерей, которые были похищены, чтобы помочь в создании этого вида, они немедленно приступили к тому, чтобы определить, какие из новых Пород были их собственными.
Однако Навахо не были единственными коренными американцами. Члены рассеянных племен, распространявшихся по Соединенным Штатам, предоставили кровь, генетическую идентификацию и все детали, которые шли с ней. На всякий случай, если кровь Пород могла бы спасти вождя или медика, ребенка или воина, или мать. На случай, если дочь вернется, и дети, рожденные от ее украденных яйцеклеток, или ребенок, рожденный от ее тела, придут ее искать.
На случай, если дочери не вернутся, но вернутся внуки.
Изабель знала, что это была мечта её дедушки. Что в один прекрасный день что-то от дочери, которую он потерял, вернется к нации, ищущей кровные узы, принадлежащие семье Мартинеса и нации Навахо.
Как сделала Эшли, вместе со своей сестрой, Эммой.
Они пришли искать, и нашли семью, которая не знала об их существовании. Она была небольшая и скрытная, как Эшли и Эмма, но семейные узы образовалась и до сих пор живы.
И Изабель нашла собственные узы, подумала она, возвращаясь в свою комнату, чтобы переодеться.
Мэлакай.
Его не было на встрече, но это не значит, что она не думала об этом.
Он был всем, о чём она могла думать.
Ее ухо по-прежнему покалывало от воспоминания об укусе, и об едва заметном зализывании ранки.
Остальная часть тела нагревалась и отказывалась остывать.
Даже быстрый, прохладный душ, который Изабель заставила себя принять, не помог. Когда она использовала мягкую, пропитанную пеной ткань между своих бедер, то могла поклясться, что это было неприятней, чем пытаться мастурбировать.
Каждый раз, когда шелковистая пена и мягкий ворс ткани скользили по клитору, казалось, будто ее пронзал голод, настолько накалённый, что она едва могла выдержать это. Что привело к быстрому душу, поскольку она не пыталась мастурбировать.
Быстро помыв волосы и тело, Изабель вышла из душа и поспешно приготовилась к вечеру.
Она оделась в свободное, шелковистое платье макси, небрежный наряд, падавший на пол к ее сандалиям и придающий ей ощущение сильной, чувственной женственности.
Легкое прикосновение прохладного, гладкого материала к ее твердым соскам было почти невыносимой лаской. Бюстгальтер натирал чувствительные точки, пока желание снять его не стало необходимостью.
Длинные волосы, цвета вороного крыла, упали ниже плеч длинными мягкими волнами после того, как она высушила их. Ее голубые, почти кобальтовые глаза, выглядели ярче, интенсивнее, чем они были раньше.
Ее лицо выглядело яснее, щеки покраснели, губы выглядели опухшими от поцелуев. Наклонившись ближе к зеркалу, Изабель взглянула, на свое отражение слегка нахмурившись. Ей даже не нужна косметика, которой она обычно пользовалась. Насколько это странно?
Это то, что возбуждение делает с женщиной? Предвкушение?
Она могла справиться с этим. Ее взгляд упал на маленький амулет, который она поместила на золотую цепочку, на шею.
Изогнутый клык, символ породы Койотов, который он оставил для нее. Подняв свою руку, она прижала пальцы к клыку, поскольку потребность в его прикосновении прошла через ее организм.
Убрав несколько необходимых предметов в маленькую кожаную сумочку, соответствующую ее сандалиям, Изабель вспомнила, что маленькая записка от Мэлакая была подсунута под ее дверь этим утром. Розы стояли в спальне рядом с кроватью. Улыбка коснулась ее губ при мысли о Породе. Она не ожидала, что он найдет ее так легко. Подруга Лизы, работающая на регистрации, поклялась, что никто не спрашивал номер комнаты, но Изабель знала, что у них есть другие способы найти эту информацию.
Дрожа от мысли о том, что он смог найти ее так легко, подумала, найдет ли он ее снова этим вечером, Изабель снова покинула свою комнату и направилась к лифтам, расположенным в центре этого крыла отеля.
Она пообещала Челси и Лизе встретиться с ними в баре перед ужином, чтобы выпить. В том самом баре, где накануне встретила Мэлакая. Тот, в котором она боялась, что Холден может следить за ней. Тот самый, где она молилась, чтобы Мэлакай ждал её.
Но если бы Холден был там, ее сестра и Лиза давно бы позвонили.
У нее не было намерений оставаться с ними надолго. Вместо этого она хотела найти этого проклятого сексуального Койота, если он не ждал в баре. Если он не заберет ее в ближайшее время, она может просто сгореть, ожидая его.
Она поклялась, что собирается съесть его с ног до головы и каждую точку между ними, когда Мэлакай доберется до неё. Как только он будет голым, она обрисует его тело своим языком и испробует каждый дюйм его плоти.
Затем…
Её рот наполнился слюной.
Затем Изабель бы уместилась между его бедер и лизала каждый дюйм его члена. Она хотела сделать для него все, что когда-либо мечтала сделать с любовником. Ей хотелось взять член в рот и жадно сосать его. Попробовать его сущность и почувствовать, как его тело напряжено с необходимостью освобождения. Она так отчаянно хотела его, это был настоящий физический голод.
Девушка кружила бы своим языком над головкой и чувствовала, как она пульсирует, когда она всасывает ее в рот.
Ее бедра сжались, ощущение соков, снова увлажнивших ее трусики, заставляло ее кусать губу. Она действительно не хотела снова менять трусики. Могла поклясться, что пропитала их, когда сидела на этой встрече, думая о нем.
Это было все, что Изабель могла сделать, чтобы не задумываться над тем, что говорилось, и хранить записи, которые ее дядя попросил оставить. В ее восприятии ответов Рула Брейкера, так или иначе, она думала, что он лжет в важнейших моментах дискуссии. По ее мнению, он лгал в большинстве из них.
Когда Изабель только приехала на встречу, она была разочарована тем, что Мэлакая не было там, но если бы он был, ей пришлось бы снова сжимать свои бедра, поскольку ее клитор пульсировал бы от нужды в прикосновениях.
Возможно, ей следует снова переодеть трусики.
Нахмурившись, когда услышала звонок лифта, сообщивший о его прибытии, она была готова повернуться и вернуться в свою комнату. Изабель повернулась на одной ноге, ее намерения были ясны.
Сменить трусики, потому что мысли о том, чтобы сделать высокому Породе блондину минет, сделала ее мокрой.
Двери лифта беззвучно открылись.
Изабель увидела его краем глаза. Она даже могла поклясться, что почувствовала его.
Готовясь бежать, почти повернувшись, и уже отталкиваясь, она вместо этого развернулась, выпрямилась, и шагнула в лифт, как будто никогда, даже на секунду не передумала сделать это.
Повернувшись, прижав спину к стене, она посмотрела с короткого расстояния в глаза, которые мерцали почти черным, таким синим, был цвет. В этих глазах она прочитала вызов. Ее фора закончилась? Потому что он явно нашел ее, и, несомненно, был готов вознаградить за то, что она выбрала лифт, а не побег.
Качнувшись назад, её пальцы крепко сжали боковую планку, сдерживаясь.
Изабель слышала, как кто-то выругался, – низкий, яростный звук. Но это не был Мэлакай. Его губы не шевелились. Он смотрел на неё, становясь так же запертым в атмосфере чувственности, кружащейся вокруг них, как и она.
Её взгляд снова скользнул по его губам.
Она хотела поцеловать его. Всего один поцелуй. Только проба этой чувственно полной нижней губы, щелчок ее языка против его.
Будет ли удовлетворена этим?
Никогда. Но это облегчило бы боль в ее губах. Возможно.
Было ощущение, будто лифт двигается в замедленном темпе. Ей казалось, что она двигается в замедленном темпе.
Изабель попыталась удержать пальцы у боковой панели, попыталась удержать себя.
Но невозможно было удержаться от него.
Она могла поклясться, что чувствует, как он призывает ее к себе. Его взгляд был напряженным вихрем темно-синего цвета, и эротический шторм назревал вокруг них.
Они не были там одни, но они могли бы быть. Они и так могут быть. Что касается Изабель, для нее Рул Брейкер и Стигиан Блэк вообще не существовали.
Ее язык выскользнул, облизывая губы, когда внезапное видение, что она встает на колени перед ним, мелькнуло у нее в голове.
Ее взгляд скользнул на переднюю часть черных брюк скромного стиля, которые он носил. Они были облегающими, хотя и не слишком плотно. Тем не менее, выпуклость под ними была безошибочной.
Изабель с трудом сглотнула. Он большой.
Ее глаза вернулись к его глазам. Она заставила их подняться, потому что хоть и желала, чтобы она была там с ним одна, но знала, что это не так.
Кто-то прочистил горло, медленно вдыхая, борясь за контроль. Более высокая, темная Порода тяжело выдохнула. Ни Мэлакай, ни Изабель не взглянули на него.
Ее глаза переместились к его рукам. Он схватился за панель позади себя, напротив нее. Его суставы побелели от силы его хватки.
Лифт остановился, двери распахнулись, и пара зашла, уставилась на Породы и отступила. Двери снова закрылись.
– Уходите, – сказал Мэлакай. Это был грубый, резкий звук, поскольку Стигиан явно нажал правую кнопку. Лифт начал подниматься.
Мэлакай вытянул руку, затем сам нажал на кнопку, и Изабель услышала, как Рул прорычал его имя. Настоящий мужской злобный звук раздражения. Командир не был доволен.
Изабель и Мэлакай проигнорировали его. Лифт снова остановился.
– Вы действительно хотите остаться? – спросил Мэлакай двух мужчин, не глядя на них, когда двери снова открылись, и никто не двинулся.
Никто, кроме Изабель.
Отпустив планку, она шагнула через разделяющее их расстояние. Ей казалось, что ее тянет к нему, притягивая к нему какой-то невидимой силой. Его взгляд удерживал ее, его ресницы были полуопущены.
Изабель была только отдаленно осведомлена о том, что двое других покинули лифт. Все, что имело для нее значение, было то, что они исчезли. Ей не надо больше удерживать себя. Не надо больше заставлять себя не трогать его, не пробовать, не целовать.
Она хотела этот поцелуй, о котором мечтала. Поцелуй, который, была уверена, никогда не почувствует.
Подойдя к нему, прижав руки к его груди, она встала на цыпочки, но без его помощи, если бы он не опустил голову, это бы не случилось.
Ее руки скользнули к его плечам, к шее, когда она почувствовала теплоту дыхания на губах.
– Я поймал тебя, – прошептал Мэлакай.
Её губы раскрылись, когда он коснулся их, двигаясь со словами.
– Или я поймала тебя.
Внезапно стало неважно, кто поймал кого, и была ли фора, время подумать или даже необходимость подумать. Его губы накрыли ее, когда руки заскользили вокруг нее, подтянув ближе, подняв ее к нему.
Вкус амброзии наполнил ее чувства. Это должна была быть амброзия. Эликсир Богов. Это должно было быть чем-то не совсем естественным, потому что вкус его поцелуя ударил в её голову, как наркотик. Как удовольствие, в котором она не могла отказать себе, потому что слишком долго ждала этого.
Мэлакая.
Его пальцы коснулись ее шеи, наклонив голову назад, когда его губы набросились на ее, раздвинули их, и чистый жар охватил ее чувства. Его язык скользнул по ее губе, захватил ее и потянул, поддразнив ее, чтобы поймать его.
Она укусила Мэлакай.
Он зарычал.
Сильные пальцы скользнули в ее волосы, схватили и держали голову на месте, когда он повернул ее, поднял другой рукой и прижал к стене лифта.
Его язык снова скользнул по ее губам и приласкал язык.
И она опять укусила его.
Волнение охватило ее. Адреналин пронесся по венам, когда его пальцы сдвинулись с ее волос, прижались к челюсти, и поцелуй стал более твердым, более доминирующим, требовательным.
Мэлакай не просил разрешения. Он не знакомился и не исследовал ее этим поцелуем, он предъявлял свои права. Брал ее своим поцелуем, своим языком, и она знала, чего он хочет.
То, что и она.
Ее губы сомкнулись вокруг его языка, и сосали с ненасытностью, которая пульсировала между ее губами, и самый неповторимый вкус, тонкий и горячий наполнял ее чувства.
Она не могла определить его. Не могла описать его.
Но хотела еще.
Ворчание наполняло воздух, послышался стон, когда поцелуй внезапно стал жарче, голоднее. Возбуждение, назревавшее в ней, огненной волной пронеслось через нее, сжавшись внутри.
Это ее. Он ее.
Девушка знала это в тот момент, когда встретилась с ним глазами в баре накануне, и знала это теперь, когда его губы накрывали ее. Его язык пульсировал у нее во рту, а руки тянули ее платье.
– Чёрт! Мэлакай. Дорогой. У тебя есть комната. Используй её!
Изабелла моргнула, когда он отодвинулся от нее. Вспыхнув, она посмотрела за его плечо на вход в лифт.
Эшли стояла, прислонившись к раме лифта, придерживая двери. Пальцы засунуты в узкие карманы джинсов, ее светлые волосы падали на одно плечо, глаза широко распахнуты, глядя на них.
