Текст книги "Из глубины души (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21

– Что это? – Аманда сонно посмотрела на предмет, висящий над кроватью.

Он был похож на паутину, закрученную вокруг древесных веток. В паутину были вделаны маленькие блестящие камни, а выше, почти под потолком, к предмету были прикреплены какие-то мешочки.

– Это ловец снов, – Кайова лег на бок, придвигаясь ближе к Аманде. Одна его рука оказалась у нее под головой, другой он обнял ее, прижимая к груди.

– Я слышала о таком.

Она нахмурилась. Кайова хмыкнул.

– Моя мать по крови наполовину принадлежала к индейцам племени Кайова. Она сплела ее еще до того, как я и мой дед уехали. Считается, что ловец снов дает хорошие сны. Он может поймать в свою паутину хорошие сны, а кошмары прогонит, чтобы они больше не появлялись.

Она с любопытством склонила голову.

– Большинство Пород напоминают коренных американцев, почему?

Он вздохнул в ответ на ее вопрос, откинувшись на спину, чтобы поглядеть на ловца снов.

– Генетически измененные сперматозоиды содержат ДНК коренных американцев. Ученые решили, что индейские гены в сочетании с генами животных помогут создать более жестоких солдат.

Он пожал плечами.

Аманда наклонила голову, глядя на сложные хрупкие переплетения и мелкие кристаллы, которые выглядели как роса на паутине.

– И он помогает тебе видеть хорошие сны? – спросила она, повернувшись, чтобы взглянуть на него.

На лице Кайовы была написана смесь сожаления и признания. Он не был зациклен на прошлом, но и не намеревался его обсуждать.

– Это всего лишь память.

Он отвернулся от нее, и Аманда поняла, что это было гораздо больше, чем просто память. Она молча продолжала глядеть на него.

– Ты когда-нибудь видел свою мать после того, как твой дедушка тебя увез? – спросила она.

Сама Аманда не могла представить свою жизнь без семьи. Они могли раздражать ее и злить, но они были ее семьей.

– Никогда, – ответил он тем же ровным тоном.

Кайова поднялся с кровати, и она поняла, что маска бесстрастности снова на месте.

– Будешь завтракать?

Аманда расслабила мышцы и охнула от боли. Он взял ее ночью снова, овладел ее с неистовством и жаром, который чуть было не уничтожил их обоих несколько раз.

– Кайова, – сказала она тихо. – Вот почему я убежала от тебя прошлой ночью. Если ты не собираешься ничего со мной обсуждать, нам никогда не стать настоящей парой.

Он крякнул в ответ.

– Последнее, что я от тебя слышал – это то, что ты в любом случае не собираешься здесь оставаться, – он двинулся к комоду и достал чистую одежду. – Я собираюсь принять душ. А потом приготовлю завтрак. Ты можешь тоже искупаться, пока я буду готовить.

Аманда опустила голову, нервно кусая губу.

– Я все равно сбегу, Кайова.

Он остановился. Она заметила, как мышцы играют под смуглой кожей его рук.

– Ты снова сбежишь, и я заставлю тебя об этом пожалеть, – голос звучал ровно, глаза, когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, были совершенно пусты. Аманда поразилась его умению прятать боль и злость, которые он наверняка сейчас ощущал. – Не совершай эту ошибку еще раз, Аманда. Ради нас обоих.

***

– Женщина, которая родила тебя, прислала тебе этого ловца снов, – Дед указал на висящую в углу гостиной паутину, украшенную кристаллами и перьями… – Она заставила меня пообещать, что я буду хранить его для тебя. Но у животных нет снов, ведь так, щенок? – рявкнул он сердито. – Чтобы видеть сны, нужна душа.

Кайова опустил голову, уставившись на свои руки. У него были сны, в которых мягкий нежный голос матери пел ему колыбельные и шептал ласковые слова.

– Будь хорошим мальчиком, Кайова. Найди свою душу…

Его душа.

«Что такое душа?» – спрашивал себя мальчик снова и снова.

Если бы у него была душа, его бы не бросили, говорил себе он. Никто бы не оставил его одного, во тьме, наедине со страхами и странными снами.

«А у матерей есть душа? – задавался вопросом маленький Кайова. – Почему матери отдают своих детей таким людям, как его дед?»

– Тебя создали, Кайова, – рычал дед. – Создали и поместили в беспомощную женщину. Тебя создало зло, и это зло тебя однажды уничтожит. Надо было утопить тебя, как щенка, еще когда ты родился.

***

Кайова стоял под душем, чувствуя, как хлещет по телу вода, и вздыхал. Это были ужасные воспоминания, те, которые он хотел бы навсегда изгнать из своей головы. Ему следовало бы дважды подумать, прежде чем отказываться от жизни, которую он вел, и браться за работу, которая заставляла его воспоминания оживать.

Но Аманда была как воплощение нежности и мягкости, о которой он столько грезил в детстве. В четырнадцать лет, покинув горы, Кайова поклялся, что вернет себе все то, что отнял у него дед. Но почти сразу же узнал, что волшебная жизнь, которую он видел по телевизору, была обманкой, иллюзией. Он не позволял себе верить иллюзиям все эти годы. До Аманды.

Мягкая, нежная Аманда.

Ее смех украл его сердце задолго до их поцелуя. Волшебство ее улыбки и нежность ее голоса успокаивали его, приносили покой. Она была его мечтой – и это было больно.

Его губы сложились в брезгливую усмешку. Он взял с полки губку и быстро намылился.

Спаривание было биологической, гормональной реакцией. В нем не было эмоций. Эти гормоны не могут заставить Аманду полюбить то, что она не может принять. Как не сможет и материнство.

– Они рассказали ей о том, что засунули ей в живот, – набросился на него дед, когда Кайова осмелился предположить, что он ребенок, а не животное. – Они показали ей существа, которые родились от других женщин. Они скулили и выли, как щенки, а не как дети. Ты такое же отвратительно маленькое животное, как и они. Они заставили ее. Она родила тебя, потому что ее совесть не позволила ей поступить иначе. Но ты был противен ей с самого рождения.

Кайова вспоминал его слова, натирая лицо губкой. Все уже давно кончилось, но сердце до сих пор обливалось кровью. Аманда смотрела на него, как на животное, с которым ее заставляют спариваться. Ей нужно было больше, чем он мог ей дать. Кайова признался себе, что тут он бессилен. Он просто не мог дать ей большего.

У него было достаточно денег, хоть и заработанных не совсем легально, и она бы с ним не нуждалась. Но она все-таки дочь Президента Вернона Мэриона. По понятиям того общества, в котором она жила, брак между ней и отбросом человеческой расы был неприемлем. А Кайова был отбросом. Черт, иногда ему казалось, что в нем почти не осталось человеческого.

Долгие минуты спустя, контролируя выражение своего лица, он вышел из ванной в футболке и черных джинсах и уставился на Аманду. Она сидела на кровати и тоже смотрела на него, в ее карих глазах светилась обида.

– Я приготовлю завтрак. У тебя есть полчаса, – сообщил он ей спокойно, отодвинув желание и гнев глубоко на задворки сознания – туда, куда привык прятать чувства за все эти годы.

– То есть, у тебя есть полчаса, чтобы подумать, – она поднялась с кровати, высокомерно на него глядя. – Мы можем обсудить это и прийти к разумному решению, или тебе стоит начать думать, где меня лучше запереть. Потому что это не будет продолжаться вечно.

– Я надеюсь, ветчина и яйца на тебя подействуют, – сказал он спокойно. – Чуть позже я схожу на склад.

Ее губы яростно сжались.

– Как угодно, черт возьми. Будешь завтракать один, Кайова. Завтракать – и думать. Голосование по Закону Пород уже послезавтра. Как долго ты сможешь удерживать меня, когда все решится?

Она пронеслась мимо него в ванную с гордо поднятой головой, ее волосы развевались за ней волной.

– Я и не собирался тебя удерживать силой, – пробормотал он тихо. – Но наверное, стоит попробовать.

Глава 22

Он как раз выкладывал яйца и ветчину на тарелки, когда Аманда вышла из спальни. Ее длинные волосы были все еще влажными, лицо бледным, взгляд не отрывался него.

– Позвони доктору Грейс, скажи, чтобы они пришли, – резко и требовательно заявила Аманда. – Я хочу, чтобы они пришли и взяли все нужные анализы.

Возбуждение снова нарастало в ней, и Кайова мог чувствовать его запах – жарче, ярче, чем когда-либо прежде. Она командовала им, как генерал войсками. К сожалению для нее, Кайова не служил в армии и приказам не подчинялся.

– Ешь свой завтрак, – прорычал он. – А потом мы посмотрим, как можно улучшить твое настроение.

Запах ее тепла заставил его рот наполниться слюной. Ему хотелось попробовать ее возбуждение на вкус, разделить его с ней.

Аманда медленно подняла голову, ее глаза сверкали яростью и похотью. Она расправила плечи:

– Только через мой труп. Я отказываюсь трахаться с тобой, пока не пройду все тесты.

Кайова нахмурился. Он знал, каким болезненным может стать возбуждение. Насколько ее хватит?

Он лениво улыбнулся, вспоминая первый раз, вспоминая ее горячие мольбы и крики.

– Нет.

На лице Аманды проступила боль, как будто он ранил ее одним этим словом.

– Я не голодна, – сказала она тогда и, распахнув дверь, пошла прочь из домика.

Кайова уставился на открывшуюся дверь в настоящем шоке. Ее терзала лихорадка спаривания, более чем обычно, и она так просто от него уходит? Он покачал головой, прежде чем последовать за ней.

Два волка охраняли крыльцо. Аманда остановилась на полушаге, глядя на животных, оскаливших клыки. Когда она обернулась, Кайова едва не застонал от ярости, вспыхнувшей в ее глазах.

– Аманда, – он засунул руки в карманы джинсов и повел плечом, защищаясь. – Мне невыносима сама мысль о том, что тебе будет больно. Особенно из-за этих чертовых тестов.

– Это не твой выбор, – отрезала она, отворачиваясь от него и глядя на волков. – Скажи им, чтобы ушли прочь.

Он вдохнул. Эта девушка вырывала сердце из его груди и даже этого не замечала. Аманда даже не представляла, как ему тяжело справляться с самим собой.

– Я всего лишь хочу защитить тебя, – мягко сказал он. – Как я могу сделать это, если ты намереваешься сама же причинить себе боль?

Он в замешательстве покачал головой, с одной стороны желая сделать так, как она попросила, а с другой – подчиняясь животному, которому была невыносима мысль о том, что его самке будет больно.

– Ты думаешь, что возбуждение – это не больно? – Аманда отвернулась от него, и волна ее запаха ударила в него, заставив член затвердеть. – Великий и могучий Кайова ни хрена не переживает по этому поводу, правда? – она зарычала от злости. – Если ты не позволишь этим ученым вернуться сюда и провести эти тесты, мне все равно будет больно, Кайова. И больно, и обидно. Потому что ты не тронешь меня, пока я не сделаю то, что должна.

– Почему это так важно? – он уже с трудом скрывал свой гнев. – Они не могут помочь тебе, Аманда. Ничто не может разорвать эти узы, как бы ты ни хотела. Ты связана со мной.

– Они могут создать лекарство. Если ничего не выйдет, то оно хотя бы облегчит симптомы, – парировала она. – Если не для меня, то для кого-то другого.

– В лекарстве нет необходимости. – Кайова почти рычал, и лишь с трудом ему удавалось сдерживать животное, рвущееся наружу. – Почему ты так отчаянно хочешь сбежать от меня? Я уже понял, то ты меня не хочешь, так к чему еще и это?

Аманда недоверчиво на него посмотрела.

– Так ты думаешь, дело в тебе? В том, что я не хочу тебя? И не хотела бы, если бы не эта гребаная лихорадка? – она сжала губы, в глазах блестели невыплаканные слезы. – Кайова, я хочу знать, что то, что я чувствую, то, что я вижу в тебе – больше, чем просто биологическая потребность. И если я сама не смогу с этим разобраться, о каких детях идет речь? А теперь скажи этим животным, чтобы они ушли.

Ее голос ожесточился. Аманда ткнула его пальцем в грудь, и это так его удивило, что он едва не рассмеялся. Она стояла перед ним, яростная, как взбесившийся койот, ее глаза блестели, ее зубы оскалились, а мизинец упирался в его грудь.

– Что насчет меня? Что насчет остальных женщин, которые терпят все это? А если что-то случится с тобой, идиот? – ее голос зазвенел, и Кайова увидел что-то, похожее на страх, в ее глазах. – Что мне тогда делать, Кайова? Как долго терпеть эту боль?

– Со мной ничего не случится.

Он не позволит этого. Не сейчас.

– Боже, ты такой упрямый, – Аманда обхватила голову руками, как будто пытаясь прогнать боль. – Забудь об этом. Просто забудь. Лучше послушай еще раз. Я не буду трахаться с тобой, пока не пройду эти тесты.

– Я убью любого, кто сделает тебе больно, – закричал Кайова в ответ, не в силах больше подавлять свой гнев. – Ты слышишь меня, Аманда? Меня не волнует, будь то мужчина или женщина, я не смогу это контролировать!

Он наклонился к ней, сгорая от желания схватить ее за плечи и затрясти, чтобы она наконец поняла, что он хочет сказать.

– Так справляйся с этим! – огрызнулась она. – Позвони, чтобы они пришли, и сам уходи. Идти на охоту. Черт, иди и напейся, мне плевать. Но если их не будет здесь через пятнадцать минут, то этим облезлым волкам лучше не попадаться мне на пути, потому что я сама тогда пойду в лабораторию.

Сукин сын. Черт. Твою мать. Его член вибрировал, как от зубной боли, инстинкты кричали, чтобы схватил ее и трахнул, но что-то в ней сказало ему, что лучше не вступать в этот бой. Что-то, что он увидел в ее глазах. Это была одна из тех вещей, которые привлекли его в ней еще в самом начале – искра решимости, силы.

Она бежала от него, потому что он хотел ее защитить, и теперь кричала на него, не боясь его гнева, не боясь того, что он может повлечь за собой – потому что хотела сделать то, что хотела. Сделать что-то, что дало бы ей возможность уйти от него. Кайова понимал это. Он медленно повернулся, успокаивая боль в груди, и посмотрел на волков.

– Идите.

Одни словом он освободил их от обязанностей и отправил обратно к Дэшу, где они и должны были быть. Затем Кайова повернулся к ней.

– Лаборатории находятся в главном здании, – мягко сказал он. – Я не могу пойти с тобой, Аманда. Ты можешь мне не верить, но я мог убить одного из медиков в тот самый первый раз, когда я слышал, как ты кричала.

Он повернулся и пошел обратно в дом. Яйца и ветчина остались на столе, а он все ходил по комнате, вдыхая ее запах и понимая, что страшно боится ее потерять. Но он заставил себя ждать.

* * *

Он не понимал. Аманда шла по вымощенной гравием дороге и плакала. Он был так упрям, как только может быть упрям мужчина, и она не могла найти слов, чтобы все ему объяснить. Она была влюблена в него. Глупый дурак, прошло ведь всего несколько дней, а ее сердце тянется к нему, ее душа тоскует по нему. И дело было не только в лихорадке, хотя она одна могла свести ее с ума. Нет, это чувство жило глубже, слишком глубоко для того, чтобы Аманда не понимала, с чем столкнулась.

Как он и сказал, все дело в лихорадке спаривания, которая может сломать любые барьеры, заставить человека делать то, чего он не хочет – и значит, Породы пока не могут быть в безопасности. Чтобы защитить свою жизнь и жизнь человека, в которого она была влюблена, Аманда должна была найти ответы. И теперь было самое время. Сейчас, когда лихорадка сжигает ее изнутри, заставляет сгорать заживо в пламени страсти и нужды его прикосновений.

Выйдя из домика, она чуть было не растеряла уверенность. Черт, она даже думала, что настолько слаба, что едва может ходить. Все внутри кричало от похоти, требовало, чтобы Аманда вернулась назад и позволила ему коснуться ее, овладеть ею. Она не могла перестать плакать. Душа ее разрывалась на части, когда она думала о том, чтобы оставить его. Оставить в покое, уже познав боль внутри него, но не понимая, как ее облегчить. Слова буквально приходилось выдирать из него клещами – как больные зубы. Разговаривать и так было нелегко, особенно когда лихорадка рвала ее на части, как голодный зверь.

Скоро, пообещала себе Аманда. Как только она пройдет тесты, а лихорадка схлынет, они поговорят. Если это был естественный способ поиска пары для Породы, и если пара была только одна, то Кайова должен будет полюбить ее так же сильно, как она уже начинает его любить.

– Аманда.

Она остановилась, когда небольшой автомобиль замер рядом с ней. Подняв глаза, она встретила заинтересованный взгляд Меринас.

– Кайова позвонил нам. Тебя подвезти?

– Он позвонил?

Растерянность наполнила ее, но она знала, как легко было запутаться, испытывая такое сильное желание.

– Давай, Аманда, садись. Я отвезу тебя к Кайове, если хочешь.

Ее голос был мрачный, тихий. Аманда заставила себя забраться в автомобиль.

– Нет, – она покачала головой, заставляя себя думать о том, чтобы закончить то, что начала. – Тесты. Мы должны сделать эти тесты.

– Ты уверена? Аманда, ты вовсе не должна это делать.

Но она должна была. Это была ее жизнь. Возможно, жизнь ее детей. Ей придется через это пройти.

– Да. Да, – прошептала она, поднимая глаза обратно на Меринас. – Для себя и для Кайовы, я должна это сделать.

Глава 23

– …И я желаю тебе снов, которые успокоят твою душу, снов, которые откроют тебе тайны прошлого. Я желаю тебе снов, которые помогут тебе в жизни, таких ярких, что покажутся тебе реальными. Я желаю тебе, дитя мое, снов, таких же сверкающих, как восход солнца, и теплых, как его ласковые лучи. Но больше всего, драгоценный мой, я желаю тебе счастья.

– Засыпай здесь, рядом со мной. Скоро мы уже не будем вместе. Но знай, я пошлю к тебе духов орла, волка и койота. Чтобы защитить тебя. Чтобы поддержать тебя. Ведь я, драгоценный мой, не смогу дать тебе ничего, со мной ты будешь в опасности…

Это был голос из прошлого, видение из прошлого – молодая женщина, хрупкая и бледная, с глазами, полными страдания.

– Они заставили ее забеременеть… – слова деда, полные ненависти.

– Мы нашли записи, Кайова… – сказал ему Дэш на следующий день после того, как Кайова прибыл в локацию вместе с Амандой. – Джина Мария Бир была дочерью Джозефа Маллигана. Ее похитили, удерживали в лаборатории в течение недели, пытаясь вызвать беременность, а потом ее изнасиловал охранник. Койот. Тест показал отсутствие беременности на момент ее освобождения, но судя по более поздним записям, вскоре они узнали о том, что сперма Койота живет дольше, чем обычная, и стали подозревать, что Джина Мария все-таки беременна. Койот, который изнасиловал ее, возможно, и запустил вторую овуляцию. Он покончил с собой через месяц после ее смерти…

– Они разрезали ее и впихнули тебя ей внутрь, а потом им стало наплевать, что с ней случилось… – голос деда был жесток, наполнен ненавистью. – Она страдала, пока не умерла, ты, бездушный ублюдок…

***

– …Вспоминай меня, Кайова… помни меня… – снова тихий голос. Его мать?

Голос преследовал его в течение многих лет, приходил в его сны, когда жизнь становилась совсем тяжелой. А он все пытался свыкнуться с мыслью о том, как же ненавистно было его рождение его собственной матери.

Кайова посмотрел на ловца снов. На протяжении многих лет он держал его в коробке и не доставал. И лишь совсем недавно починил, покрыл дерево лаком, заменил старые перья и кристаллы. Но зачем?

Образ матери снова и снова представал перед его мысленным взором. Тот охранник, который изнасиловал ее, сделал ее своей парой – понимал ли он, что натворил? Почему его мать посчитала, что ребенку будет безопаснее вдали от нее, в доме деда, который, как она думала, будет присматривать за ним?

Он тяжело вздохнул, заставив себя выбраться из постели, отбросить прочь воспоминания и перестать принюхиваться, вдыхая аромат женщины, которая мучила его сердце. Откуда ему было знать, что такое любовь? Откуда он мог знать, что она может рвать и кромсать душу, разрывать сердце, которое он считал спрятанным в жесткой каменной раковине вот уже много лет?

Проклятие Матери-природы, так называли Кошки лихорадку спаривания. Было ли это проклятием? Или это был естественный способ единения душ? Одна половинка и другая. Но кто он такой, чтобы даже думать о том, что Аманда может быть его парой?

Он вышел из дома и едва не налетел на Кэсси Синклер, стоящую у двери.

Она оглядела его со всех сторон, ее сине-серые глаза блестели любопытством и торжеством.

– Аманда в главном доме, Кэсси, – сказал он ей тихо.

Девочка продолжала смотреть куда-то позади него. Наконец, она взглянула на него своими эльфийскими глазами – слишком мягкими, слишком грустными.

Кэсси была дочерью Дэша и Элизабет. Маленькая девочка в течение нескольких месяцев в позапрошлом году была предметом настоящей охоты, когда один из наркобаронов узнал о том, что она – результат скрещивания человека и койота/волка. Не подозревая, что доктор, который проводил процедуру оплодотворения, не использовал сперму ее мужа, Элизабет сначала не смогла понять, почему кому-то так нужна ее дочь. Кэсси удалось спасти их обеих, когда она завязала по переписке знакомство с бравым Дэшем Синклером на одном из школьных кружков. Дэш прибыл сразу же, как к нему попала просьба о помощи. Дэш и Элизабет с тех пор уже успели завести здорового сына, но шумиха в прессе вокруг них не стихала.

– Я не Аманду искала, – сказала Кэсси со вздохом. – Моя фея захотела, чтобы я пришла сюда и поговорила с твоей феей.

Он растерянно заморгал.

– Твоя фея что?

Иногда с Кэсси было лучше не спорить. Она была странная маленькая девочка и частенько разговаривала с чем-то, чего остальные не видели.

– Фея, которая присматривает за тобой, – сказала Кэсси ласково. – Я видела ее раньше. Но мне не разрешается разговаривать с ними, пока не попросят.

Кайове иногда хотелось, чтобы и с реальными людьми Кэсси говорила только когда попросят.

– У меня есть фея? – его губы сложились в усмешку.

– Она очень печальная, – прошептала Кэсси. – Она говорит, что ты забыл ее одеяло.

Он замер. Это был настоящий удар.

Кайова уставился на девочку.

– Что ты сказала? – он держал свой голос под контролем, но внутри бушевали эмоции.

– Ты забыл одеяло, которое она сшила для тебя, Кайова, – сказала она тихо. – Она шила его и рассказывала тебе о своей любви, и ее любовь была в каждом стежке и каждой нитке. Одеяло должно было защитить тебя. Она хотела, чтобы ты узнал, что она – твоя мама, и что она любит тебя.

Он наклонился к ней, стараясь не двигаться слишком быстро, чтобы не напугать. Кэсси смотрела на него со слезами на глазах, ее руки сжались в кулачки.

– Ты видишь ее? – спросил он. – Она здесь?

– Она говорит, что всегда с тобой, – прошептала Кэсси. – Когда ты спишь и видишь сны, она приходит через ловца снов и пытается передать тебе свою ласку и любовь. Она помогла тебе встретиться с Амандой. Но ты должен вернуться и забрать одеяло, Кайова. Она сшила его только для тебя.

***

Одеяло. Он оставил его в доме и никогда не накрывался им, как бы холодно ни было.

– Сюда, маленький ублюдок. Она купила это для тебя, чтобы ты не замерз. Я пытался сказать ей, что животные не чувствуют холода… – Дед бросил одеяло в сторону Кайовы, ненависть в его голосе почти звенела.

Кайова оставил одеяло валяться, а когда дед ушел, тщательно сложил его, игнорируя исходящее от ткани тепло, и спрятал в металлическом шкафу на кухне. Он оставил его там, когда ушел в горы.

Кайова помнил об одеяле. Но он не хотел иметь ничего общего с женщиной, которая обрекла его на жизнь, которую он вел.

***

– Она плачет из-за того, что он сделал, – сказала Кэсси. – Прости ее, Кайова, она не знала.

Кайова стиснул зубы, грудь сжало от боли.

– Она всегда знала, что у тебя есть душа…

Он быстро выпрямился, едва сдерживая желание убежать прочь от маленькой девочки, стоящей у его порога.

– Кайова, не уходи, – позвала Кэсси. – Ты оставил Аманду, а она нуждается в тебе. Ты ведь можешь помочь ей быть сильной? Или можешь только переживать свои обиды, накопленные за все эти годы?

Он остановился, обернулся к ней.

Кэсси стояла, очерченная лучами солнца и окруженная странными тенями. Холодок пробежал по его спине, а потом он понял, кто она. Маленькая девочка, созданная из измененной спермы Волка и Койота, была медиумом. У нее не было феи; девочка видела призраков, и они говорили с нею.

– Скажи ей, что я любил ее, – сказал Кайова хрипло, вспоминая свои детские сны и ощущение счастья, которое они ему дарили.

Кэсси медленно кивнула.

– И она всегда любила тебя, Кайова. Она спрашивает, знал ты о том, что она тебя навещала. Те люди знали о тебе и о ней, и она навещала тебя украдкой уже после того, как вас разлучили. Она плакала из-за тебя.

Кайова поморщился, его губы задрожали, а голова откинулась назад. Его сердце разрывали боль и гнев, и они пытались вырваться наружу.

– Позволь себе видеть сны, Кайова, – прошептала Кэсси. – Позволь ей снова утешить тебя.

Кайова отвернулся от нее. Он не выдержал больше, он развернулся и понесся прочь.

А призраки так и кружили тенями вокруг Кэсси. Призраки, терзающие его собственную душу.