Текст книги "Из глубины души (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

– Прими ванну. Я позвоню в главный дом и узнаю, что и как насчет одежды.

Он усадил ее посреди на удивление большой ванной комнаты, рядом с глубоким джакузи, при виде которого Аманда едва не застонала – так вдруг хотелось залезть в ванну и дать отдых измученным мускулам.

Грубые бревенчатые стены были обиты панелями из красного дерева, хорошо отшлифованного и окрашенного. Белые панели создавали интересный контраст. В комнате была ванна и раковина, чуть дальше стоял унитаз, а сбоку, у противоположной стены – шкаф для одежды, откуда Кайова вытащил несколько полотенец и мочалку. Он приблизился и положил на раковину рядом с Амандой мешочек с морской солью.

– Я принесу что-нибудь поесть, – продолжил он. – Тогда мы можем немного отдохнуть. А потом решим твои дела.

Выражение его лица было отстраненным. Не холодным, просто безэмоциональным. Она осознала разницу между холодностью и безразличием только сейчас. Ее отец и брат, когда злились или во время политических противостояний были именно холодными. Их лед можно было буквально почувствовать. Но не Кайова. Он был просто бесстрастен. Ни жарко, ни холодно, как будто ему просто все равно.

Аманда присела на небольшой табурет у края ванны и начала расшнуровывать свои сапоги. Стащила их с ног, затем подняла глаза. Кайова все еще был тут.

– Я не животное.

Его голос не изменился, не изменилось и выражение лица. Он сделал заявление, не более того.

Она назвала его животным. Аманда отвела взгляд, сдерживая волнение, растущее в груди, пока он продолжал наблюдать за ней.

– Я не хочу этого, – сказала она, глядя на пол, на темный ковер, постеленный в ванной. – Я не просила тебя делать это со мной.

Даже сейчас лихорадка не покинула ее тело. Она могла снова вспыхнуть, легко. Ее кожа была чувствительной, соски сильно набухли и стали темно-красными, хотя обычно были розовыми. Ее груди ныли, до сих пор ощущая на себе прикосновение его губ, его поцелуи.

Ее рот наполнился слюной.

– Не всегда мы получаем то, чего хотим, – сказал он.

Никаких эмоций. Господи, как же она это ненавидела. Только сейчас Аманда начала понимать, насколько ледяная вежливость отца и брата лучше вот этой безэмоциональности. По крайней мере, она знала, что в их холодности скрывается чувство. Здесь не было чувства.

Аманда потянулась к резинке в верхней части чулок. Они были порваны в нескольких местах и пришли в негодность. Она не стала осторожничать, просто стянула их с себя, сделав вид, что ей безразличны его слова.

– Я попрошу, чтобы тебе дали какую-нибудь одежду.

Он повернулся к ней спиной, словно говорил вообще о каких-то мелочах.

– Не торопись.

Не торопись. Как будто у нее было, куда торопиться.

Ее отец волнуется? Конечно, он наверняка в курсе, что что-то не так, раз охрана ему не доложила. Насколько она ненавидела их раньше, настолько сейчас была рада тому, что у нее есть охрана.

По крайней мере, он уже знает, что она в беде. Отец и ее брат Александр придут за ней. Если смогут ее отыскать. Она поежилась при этой мысли, прежде чем открыть воду. Отрегулировав температуру, Аманда пустила горячую воду и стала наблюдать, как медленно заполняется ванна.

Все это было сюрреалистично. За день до случившегося она раздумывала об уроках и готовила шоколад и конфеты для детишек. Закон о Породах для нее не был серьезной проблемой. Она не хотела зацикливаться даже на том, что ее отец – Президент. Она была независима, свободна и наслаждалась этим. И что с ней теперь?

Аманда запустила пальцы в волосы и дернула за них. Если она еще не беременна, то наверняка скоро будет. Цикл был в разгаре, и то, как Кайова запер внутри нее свой член, лишало ее надежды на то, что его маленькие друзья промахнутся. Она вздрогнула при мысли.

О Боже, во что, черт возьми, она себя впутала? И почему Волки, Порода, о которой почти никто ничего не знал, оказались так близко к ее дому, чтобы суметь помочь?

Она знала, что происходящее здесь выходит за рамки того, что она способна сейчас понять. Разговоры не очень помогали развеять туман похоти, которые переполнял ее. Желание снова пыталось овладеть ею.

Она покачала головой и забралась в ванну, включив пульсирующие струи на полную мощность. Может, стоило попробовать холодный душ.

***

Кайова молча стоял в дверях кухни, глядя на мужчин, лениво развалившихся на креслах в гостиной. Дэш Синклер и Саймон сидели на креслах у камина, Кейн Тайлер расслабленно откинулся на спинку другого кресла, слева. Справа Кэллан и Табер сидели на диване, и, когда Кайова вошел, встретили его внимательными взглядами.

Они говорили немного. Кайова переоделся и взял одежду для Аманды и положил ее на кровать в спальне, чтобы она увидела. Теперь он стоял, нервничая, перед пятью мужчинами, с возбужденным членом, очень остро осознавая, что голая Аманда все еще отмокает в ванне в соседней комнате.

– Я не буду стоять тут всю ночь, – наконец сказал он, не выдавая своей злости и своих опасений. – Какого хрена происходит?

Дэш вздохнул, качая головой, Саймон же откровенно загоготал.

– Приятель, поверь, за вами так весело наблюдать, – Саймон хмыкнул. – Вы, ребята, такие потешные, когда растеряны.

– Заткнись, Саймон, – Дэш контролировал свой голос, но и в нем проскользнуло веселье. Кайова посмотрел на него, потом оглядел остальных.

– Я не в лучшем настроении, – его улыбка демонстрировала клыки. Он удостоверился в этом. – По сути, я могу убить очень легко прямо сейчас. Ответы, господа.

Дэш наклонился вперед, сцепив пальцы рук, и нахмурил брови.

– Ты пометил ее, – сказал он просто. – Этой уникальной способностью обладают Породы, они так реагируют на свою пару. Разбухает язык, увеличиваются небольшие железы по бокам. Эти железы выделяют гормон, очень мощный афродизиак, который связывает тебя с женщиной, пока а) она не становится беременной, или б) пока овуляция не проходит без зачатия. Процесс может начаться в любое время, и продолжается до тех пор, пока не наступает или одно, или другое. Если овуляция проходит без беременности, лихорадка спаривания немного утихнет. Но совсем она не пройдет никогда. Она твоя. Навсегда.

Кайова оставался совершенно спокоен. Он просто прищурился и задышал глубже.

– Никакого лечения? – спросил он.

– Ничего, – ответил Дэш. – Лихорадка сильнее в одних Породах, слабее в других. Из того что я видел, твоя связь с мисс Мэрион, пожалуй, сильнее всех.

– Что, если я буду это игнорировать?

«О да, – подумал он, – конечно, он мог бы сделать это. Когда ад замерзнет.»

– Невозможно, – сказал Кэллан. – По крайней мере, не в данный момент. Лихорадка причиняет женщине невероятную, почти невыносимую боль. По крайней мере, пока было так. У Дэша, кажется, все было относительно слабо, по крайней мере, так он нам рассказал.

Кайова уставился на мужчин, информация проносилась через его мозг, пока он пытался найти выход.

– Какие-то тесты на женщинах проводились? – спросил он.

– Нет, – Кэллан покачал головой. – Мы пытались, но в течение периода спаривания процессы настолько интенсивны, что женщины просто не могут переносить прикосновения другого мужчины. Табер и я просто зверели, когда кто-то пытался прикоснуться к нашим женщинам. Мужской инстинкт защиты и спаривания в это время слишком силен. И боль слишком интенсивна, даже лекарства не помогают. Гормоны подавляют действие лекарства, и справиться с лихорадкой ничего не помогает. Так что изменить это невозможно.

– И твоя пара как раз в стадии овуляции, Кайова, – сообщил ему Дэш. – Я почувствовал запах, когда ты открыл дверь джипа. Лихорадка в разгаре.

Черт. Черт. Твою сукину мать. Кайове хотелось что-нибудь разнести вдребезги. Черт, ему хотелось убить ублюдков, из-за которых он вляпался в это дерьмо. Его взгляд метнулся к Дэшу. Он мог бы убить его, но черт возьми, ему на самом деле нравился этот сукин сын.

– У нас официально есть три пары Кошек, а также Дэш и Элизабет – первая зарегистрированная пара Волка, – сообщил ему Кэллан. – Если это даст тебе хоть какое-то утешение. Природа мудро выбрала нам пары. Мы любим наших жен, Кайова, и мы бы выбрали их даже без лихорадки спаривания.

«Просто прекрасно», – подумал с издевкой Кайова. Только потому что его член необычно сильно на нее отреагировал, природа решила, что Аманда – его единственная?

Настоящее счастье, ага.

– Напомни мне, чтобы я отказал тебе в следующий раз, когда тебе понадобится помощь, – сказал он Дэшу вежливо. – Как я и сказал, когда я работаю один, все идет по плану.

Дэш фыркнул.

– Ладно тебе, Кайова, твоя предыдущая работа была просто хрень, и ты это знаешь.

– Кто-то должен делать грязную работу, – Кайова пожал плечами, хотя и признался себе, что возвращение к карьере вышибалы его не очень впечатляло. Но начинать с такой работы было легко. Мерзавцев оказалось так просто выслеживать.

– У нас здесь другая проблема, – Кейн наклонился вперед. – Президент Мэрион, на данный момент, готов доверить нам свою дочь. Я разговаривал с ним буквально сразу же после вашего прибытия. Официальная версия – его дочь больна и приходит в себя в неизвестном месте, а его сын начал расследование ситуации. Тот факт, что он готов доверить нам свою дочь, показывает, что он доверяет Породам. Он хочет поговорить с ней позже, но в остальном согласен с тем, что небезопасно забирать ее отсюда и подвергать риску.

– Официальный отчет о вертолетной атаке говорит, что Кэллана атаковали по пути домой из Вашингтона. Мы можем держать ее в безопасности до голосования по Закону о Породах. Но потом он захочет ее увидеть.

То есть, у них неделя, подсчитал Кайова. Времени мало.

– Вертолет не принадлежал госслужбам, – сказал Табер. – Это была частная машина, с кучей оружия. Сообщения, которые мы перехватили, доказывают, что они даже не знали, кого вы везли. Они били наугад. Им просто надо было убить кого-то из Пород. Невинных или нет – не имеет значения.

– Неделя – совсем недолго, сказал Дэш. – Мэрион будет здесь в момент голосования, чтобы увидеть свою дочь. И к тому моменту у нас должны быть ответы.

– И как это касается меня? – Кайова чуть приподнял бровь. – Она не уедет с ним, так что он может приехать хоть сейчас, мне все равно.

Он не был уверен, что чувствует, пока, наконец, не высказал это и не осознал, что это правда.

– Есть запрет на информацию о парах и лихорадке спаривания, Кайова, – сказал Кэллан, его голос стал жестким. – Если мы хотим защитить себя, нам нужно, чтобы эта информация скрывалась от населения как можно дольше. Мы не можем сказать Мэриону, почему его дочь не может уйти. Тебе придется убедить ее остаться.

Кайова долго на него смотрел. Они идиоты. Какого черта Аманда Мэрион должна была согласиться на что-то столь безумное?

– Я могу связать ее. На самом деле, это ведь неплохая идея.

– Ну хватит, Кайова, – сорвался Дэш. – Давай ты будешь серьезным хоть пару минут.

– Хорошо, тогда скажи мне что-то серьезное, – он пожал плечами, стараясь скрыть пылающую в теле ярость.

Его пара считала его животным, и это ее угнетало. Он похитил ее, трахал ее, а теперь она должна легко принять все это?

– Она разумная женщина… – начал Дэш.

– Она ребенок, – Кайова скрестил руки на груди, не отводя от него взгляда. – Ей двадцать четыре, она всего год живет без папочкиной заботы, и вряд ли смирится с фактом, что через пару дней будет берем… – он запнулся, заметив движение у порога спальни.

Она стояла неподвижно, темно-синее платье облегало фигуру и подчеркивало молочную белизну ее кожи. Ее запах наполнил комнату, обратив все взоры на нее. Мед и специи, и его язык снова начал набухать при мысли об этом. Он остался на месте, заставляя себя удержаться от того, чтобы броситься к ней, чтобы защитить ее. Черт возьми, у него и без того куча неприятностей.

Она судорожно сглотнула, очевидно, борясь с с подступившей тошнотой

– Так сами поговорите с ней, – предложил Кайова Дэшу. – Может быть, вы можете убедить ее, что все не так уж и плохо. Как ты думаешь, Аманда? Сможешь выносить и родить мне щеночка?

Она зашаталась и побелела, как мел, уцепившись за дверной косяк.

– Твою мать, Кайова, – Кэллан зарычал и прыгнул вперед, подхватывая Аманду, когда ее ноги подкосились.

Кайова едва удержался от желания перехватить его. Он не верил, что прикосновения других мужчин могут причинить его паре боль, но через секунду убедился в этом.

Ее наполненный болью крик разорвал его душу. В то же мгновение, как Кэллан прикоснулся к ней, она сжалась в комок и упала на пол, на колени. Кайова метнулся через всю комнату, вырвал Аманду из рук Кэллана и прижал к себе, обхватив за талию. Ее тело дергалось в спазмах, все еще реагируя на чужое прикосновение.

– Дерьмо, – он тяжело вздохнул, одной рукой обхватив ее голову, и прижал Аманду к груди, пока она пыталась прийти в себя.

– Кайова, ты сволочь! – рявкнул яростно Саймон.

– Валите отсюда, – Кайова зарычал. – Валите отсюда, пока я не решу, что делать.

Все посмотрели на него: Кэллан и Саймон взглядами, полными злобы, Дэш – почти с сожалением.

Эмоции наполняли воздух, и Кайова чувствовал, что теряет терпение.

– Удачи, дружище, – пробормотал Дэш, проходя мимо него к выходу. – Удачи.

Кайова погладил волосы Аманды, прижимая ее к себе, и она тоже прижалась к нему в ответ. Наверняка она не в себе. Кайова был уверен, что ей не нужно ни его тепло, ни его прикосновения. Это все были гормоны. Просто гормоны, не более того.

Она считала его животным. И он подумал, что она не так уж и неправа. Но скорее ад замерзнет, чем он позволит Аманде уйти. И неважно, чего хочет она сама.

Глава 13

Он думал, что она всего лишь ребенок, считал, что она не сможет понять серьезных вещей. Аманда медленно отодвинулась от Кайовы. Боль от прикосновения другого человека была… ужасной. Каждый нерв в ее теле кричал в агонии, а ведь тот человек всего лишь хотел ей помочь.

Расхаживая по гостиной, Аманда потирала плечи руками, пытаясь сконцентрироваться на дыхании, на информации, которую она уловила из беседы. Она не дурочка и не ребенок. Она поняла все, что сказали мужчины. И она слышала много. Слишком много.

– Я не хотела называть тебя животным после… – она махнула рукой и повернулась к нему лицом. – Я была потрясена.

– Да, так и есть. – Кайова передернул широкими плечами, словно отказываясь принимать извинения. – Я наблюдал за вами некоторое время, мисс Мэрион. Несколько недель, если точно. И у меня сложилось впечатление, что ты редко говоришь то, что не думаешь.

– То есть, ты понаблюдал за мной и решил, что можешь делать обо мне выводы? – спросила она с любопытством, пытаясь так отвлечься от злости, вызванной его высокомерием.

– Ну, о большинстве вещей могу, – он резко кивнул и двинулся мимо нее на кухню. – Я приготовлю завтрак, потом можно поспать. Мы проведем здесь некоторое время, так что я предполагаю, что к нам скоро набегут гости – жена Табера, жена Кэллана, их сестры. Типа гребаная приветственная вечеринка.

Она повернула голову, следя за ним взглядом, когда он вошел в кухню. Между двумя комнатами была только низкая перегородка, и это позволило ей наблюдать без проблем за тем, что он делает. Кайова остался с голым торсом, мышцы так и перекатывались под кожей, пока он вытаскивал продукты из холодильника и выкладывал их на стол.

Она не могла назвать его красивым, хотя он был, безусловно, не таким как другие. Сто девяносто сантиметров роста, мускулистое тело – и ни грамма жира, а ведь она ощупала его со всех сторон.

Густые, черные как смоль волосы упали на его плечи, когда он повернулся к ней, резкие, четко очерченные черты его лица приковали ее взгляд. Кайова просто завораживал ее.

Он же не красавец, сказала себе Аманда. Но острый нос и изогнутые брови над глубокими черными глазами определенно стоили того, чтобы обратить на них внимание. И его губы.

Она не хотела смотреть на его губы. Но посмотрела. Ее рот наполнился слюной при воспоминании о его поцелуях.

– Я слышала, что они говорили, – сказала она. – Слышала о парах.

Кайова продолжал выкладывать продукты, выражение его лица не изменилось.

– Я так и предполагал, – наконец сказал он, взглянув в ее сторону.

– Это не сработает, – сказала она ему. – Мы не можем позволить этому случиться, ты же знаешь, не можем.

Она не могла себе представить, каково это – быть привязанным к этому человеку таким образом. Аманда считала своего брата жестким, но Кайова в сравнении с ним был словно сделан из чистой стали.

– Если ты сможешь выдержать, то смогу и я.

Его голос звучал очень ровно. Она видела его в ярости, слышала, как он раздражается, знала, каков он, когда его наполняет похоть и желание – и все это за те несколько часов, что провела с ним. Аманда чувствовала себя растерянной.

– Кайова… – она нервно облизнула губы. – Я даже не знаю твою фамилию.

– У меня нет фамилии, – он отвернулся от нее, наклонился и вытащил из шкафа тефлоновую сковородку.

– Каждый человек имеет фамилию, – сказала она, качая головой в недоумении. – Как же ты получил номер социального страхования, чтобы устроиться на работу?

– Невинность так освежает, – сказал он.

И, черт возьми, его голос не изменился. Неэмоциональный. Спокойный. Она начинала ценить своего брата все больше и больше.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она скрестила руки над грудью, в основном, чтобы скрыть свои снова затвердевшие соски. Он продолжал смотреть на них. Все-таки скрыть их таким образом было не лучшей идеей.

– Я имею в виду, мисс Мэрион, что если вы вращаетесь в правильных кругах, или, если честно, в неправильных кругах, вы можете позволить себе закрывать глаза на целую гребаную кучу вещей. У меня есть десяток фальшивых удостоверений личности, номеров социального страхования и паспортов. Все с незаконно присвоенными фамилиями. Но у меня нет моей собственной фамилии. Семья моей матери отказалась мне ее дать, а отца любому из Пород найти очень тяжело. Поэтому я остался без фамилии.

– Но школа… свидетельство о рождении… – она покачала головой. Это было невозможно.

– Я учил себя сам, почти всему.

Кайова наполнил сковороду беконом, положив мяса столько, что хватило бы им обоим с лихвой.

– Мой дед прятал меня в горах после того, как меня отлучили от матери. Когда я стал старше, он оставил меня там, чтобы я заботился о себе сам. Но у меня всегда были книги. Телевизор. Я не был лишен цивилизации.

Аманда моргнула в шоке.

– Это не детство.

– Я и не был ребенком, – он снова посмотрел на нее, его взгляд ничего не выражал. – Я был животным, мисс Мэрион. У деда не было выбора, кроме как защищать меня, потому что этого требовала его честь. Его кровь течет в моих жилах, нравится ли это ему или нет. Он сделал все возможное.

В его голосе звучало смирение. Без сожаления, без упреков, без гнева или боли. Просто смирение.

– Ты не животное, – отрезала она, дрожа от шока при мысли, что кто-то мог обращаться с ребенком так жестоко. – Я же сказала, что мне жаль. Я… – она испустила тяжелый, глубокий вдох. – Я испугалась, Кайова. Я отреагировала, и это было неправильно.

Он уставился на нее долгим взглядом, прежде чем отвернуться, проигнорировав ее слова, как будто это не имело значения.

Боже, ей становилось все тяжелее. Желание в теле Аманды все росло и росло.

– Скажи мне, – сказал он затем, повернувшись к ней спиной, пока бекон шипел на плите. – Что ты сделаешь, когда забеременеешь от меня, притом что прекрасно будешь знать, что ребенок будет больше животным, чем человеком? Ты сможешь прижать его к груди и обнять его, как любящая мать? Или ты отдашь его чужим людям на воспитание? Ты дашь ребенку свое имя? Или попытаешься убить его, прежде чем он сможет сделать свой первый вдох?

Кайова быстро открыл упаковку с бисквитами и выложил их на противень. Аманда уставилась на него с ужасом в глазах.

– Я не выберу аборт, – прошептала она.

Он снова посмотрел на нее и молча поставил противень в духовку.

– Ты отдашь мне моего ребенка?

Вот они. Эмоции. Она увидела их на секунду – злость, прикрытая болью. Проблеск ярости мелькнул в его глазах, прежде чем он спрятал чувства за маской безразличия.

– Нет, – сказала она, понимая, что ребенок, каким бы он ни был, будет ею любим.

Кайова уперся руками в стол и медленно кивнул, а потом уставился себе под ноги на несколько долгих мгновений. Когда он снова посмотрел на нее, блеск желания в его глазах заставил Аманду сделать шаг назад.

– Если ты слышала, то знаешь всю правду, – сказал он жестко. – Ты – моя пара, ты привязана ко мне, нравится нам это или нет. Я не позволю тебе уйти.

Она медленно покачала головой.

– Ты позволишь, – прошептала она тихо. – Потому что ты не хочешь женщину, которая навязана тебе, Кайова. Женщину, которая не разделяет твои мечты, потребности и будущее. А я не хочу твоего будущего, – сказала она с болью. – У меня тоже есть мечты.

– А твой ребенок, от которого ты не хочешь отказываться, – зашипел он. – Какую роль ты отведешь ему?

– Мой ребенок будет просто моим. Моим. Я бы любила его, я бы дала ему мое имя. Я бы души в нем не чаяла.

– А как же его отец? – в глазах Кайовы сейчас открыто пылала ярость.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросила она в отчаянии. – Ты пытаешься задеть меня, чтобы вызвать чувство вины и заставить меня чувствовать себя ответственной за то, что творится? Но я не виновата.

– Это ответ ребенка, – выдавил он. – Взрослый человек будет приспосабливаться, Аманда. Ты права, когда это закончится, тебе, скорее всего, лучше уйти. Ребенок никогда не сможет принять меня, мою жизнь или трудности, с которыми ему обязательно придется столкнуться в детстве. Но это мой ребенок, леди. Будь я проклят, если к моему ребенку будут относиться, как к животному. И он не будет расти без отца.

Она боролась с дыханием, пытаясь контролировать бурление крови в жилах. Возбуждение снова росло в ней, но сейчас она не могла себе позволить такой слабости. Только не сейчас.

– Ты ведешь себя неразумно, – сказала она. – Я даже не знаю тебя. И, чтобы быть совершенно честной, ты мне не очень нравишься. Разве это хорошая база для того, чтобы заводить ребенка?

– Ну, меня завели гораздо в менее привлекательных условиях, – он перевернул бекон резким движением лопаточки. Что она могла сказать на это?

– Волки будут приняты в обществе после голосования по Закону о Породах…

Жесткий, горький смех сорвался с его губ. Кайова повернулся к ней и уставился на нее своими черными глазами.

– Волки? – спросил он ее негромко. – Какое это имеет отношение ко мне, Аманда?

Она нервно облизала губы.

– Ну, ты же…

Он покачал головой прежде, чем она закончила.

– Нет, детка, – сказал он очень мягко. – Не Волк оставил свое семя в твоей тугой киске. Я – один из тех старых гадких Койотов. Как тебе, нравится такое?