Текст книги "Наш маленький Нью-Йорк"

Автор книги: Лора Брантуэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Как скажешь… – Мэтт опешил от такого яростного напора.

– Спокойной ночи! – отчеканил Том и в несколько широких шагов достиг спасительного порога гостиной. Здесь даже нет двери. Не спрячешься…

Он повалился на диван.

Но насчет «поспать» он явно погорячился.

Наивный.

Нью-Йорк не прощает наивности… Наивные платят по счетам, их скручивает в узел от осознания своей непроходимой глупости и слепоты… и подлой зависти, и тени сожаления, что все могло быть по-другому. Что его могла любить без памяти хорошая, светлая, чистая женщина, а не одна из тех неплохих, но пустых в общем-то девиц, с которыми он привык проводить время.

6

Эмили с опаской покосилась на телефон. Подозрительно. Он не звонит уже целых пятнадцать минут. Лежит себе тихо, матово поблескивает серебристым корпусом, делает вид, что все в порядке, все хорошо, что он вовсе не намерен взрываться очередной трелью и связывать ее на несколько минут с очередным… желающим пожить с ней под одной крышей.

Она поступила неумно. Бросив клич по всем знакомым и не дождавшись ответа, она таки дала объявление в ту чертову рубрику «Ищу соседа».

Ей казалось, что все яснее ясного: когда люди хотят найти человека, с которым можно вместе снимать жилье, они просматривают рубрику «Ищу соседа». Когда ищут пару – раздел брачных объявлений. Оказалось, что все не так-то просто. Может быть, в том есть какая-то особенная, извращенная логика, но на нее набросились, как стая стервятников, искатели сексуальных приключений. И, может быть, эта фантазия – секс с соседом или соседкой – нынче в моде, но Эмили впервые столкнулась с подобным.

Несмотря на то что она конкретно указала, что хочет снимать жилье с девушкой, за весь день девушка позвонила ей только одна, и у Эмили осталось чувство, что с той что-то не так: она говорила томным, тягучим голосом с неженской хрипотцой и подробно расспрашивала Эмили о ее внешности.

Мужчины: парень с заиканием и аурой маньяка, напористый регбист, пожилой приторный джентльмен и еще пять или шесть совсем невнятных и непонятных субъектов – и вовсе убедили ее в том, что она находится: а) в большой опасности; б) в отчаянном положении.

Жить с незнакомцем под одной крышей это испытание, которое она запросто может и не пройти – ни с честью, ни живой и здоровой.

Ей сочувствовали все, от Скотта до Миранды, но реальной помощи ждать было неоткуда. Эмили пила ромашковый чай с медом, давила в себе позывы к истерике и пыталась мыслить конструктивно: рисовала проект самодельного душа для туалета в ателье.

И в этот момент телефон все же зазвонил. Еще раз. Эмили пожалела, что не выключила его вовремя. А ведь здравый смысл ей говорил…

«Если номер незнакомый, не буду отвечать», – решила она. Но все равно нажала кнопку «да». «Это последний», – пообещала она себе и серьезно и мрачно, как только могла, сказала:

– Слушаю.

– Добрый день, Эмили.

Голос этот был ей незнаком, но его обладатель – мужчина, наверняка молодой, но очень усталый, – назвал ее по имени. А это что-то значит.

– Здравствуйте…

– Мистер Лерой. То есть можно просто Том.

Эмили заняла выжидательную позицию. Он не мог видеть ее кивка, но это маловажно.

– Как мне сказали, вы ищете компаньона, чтобы снимать жилье…

– Компаньонку, – поправила его Эмили таким тоном, чтобы ему и в голову не пришло возражать.

Пауза.

– И как успехи? – довольно нахально поинтересовался незнакомец по имени Том.

– Никак, – растерялась Эмили.

– Ваш телефон раздобыла для меня знакомая. Кажется, она состоит в какой-то родственной связи с вашим боссом.

То есть он не в газете прочитал про ее глупость! Что ж… Хорошо, это легко проверить. Если он лжет, то можно с чистой совестью положить трубку без дальнейших объяснений.

– Подождите минутку. Миранда! Скотт а, где Миранда?

– Я здесь, Эмили. Что ты так вопишь?

– Миранда, ты кому-нибудь давала мой номер на предмет…

– Ах да, мне звонила одна приятельница… Ты же не против?

– Нет, что ты, тем более я сама об этом просила.

– Что, не удалось уличить меня во лжи? – усмехнулись в трубке.

– Я привыкла проверять информацию, которую мне предоставляют, – гордо ответила Эмили.

– Опыт работы в ЦРУ сказывается?

– Послушайте, вы позвонили, чтобы поехидничать, или все-таки по делу? – устало поинтересовалась Эмили.

– Простите, у меня что-то портится характер. Конечно, по делу. Мне срочно нужна квартира. Самая маленькая, с одной спальней. И человек, который бы ее со мной разделил. Вам, леди, я даже готов уступить спальню…

Эмили устала. Ей захотелось сдаться и сказать: хорошо, конечно, давай будем жить вместе, начиная с завтрашнего дня, только найди какое-нибудь жилье, а потом делай что хочешь. Вместо этого она вздохнула:

– Ну что, может, хотя бы посмотрим друг другу в глаза?

Красивые глаза.

Ланьи, чуть испуганные. Яркие, темные, опушенные густыми, как щеточки, ресницами. Не бывает у блондинок таких темных глаз, по крайней мере, прежде Том девушки «в таких оттенках» не встречал. Но золотистые волосы не тронуты химической краской, это точно, слишком уж здоровые и мягкие они даже на вид.

Она сидит в уголке, пьет молочный коктейль из большого стакана. Нервно пьет. Прячет страх под сердитой маской. Наверное, она любит сладкое, но позволяет его себе нечасто – высокая и худенькая, как японская статуэтка.

Том нарочно не подошел к ней сразу, задержался у стойки, будто бы вовсе и не на встречу с ней пришел в это кафе. Зачем? Да просто так. Может быть, сказалась давняя менеджерская привычка наблюдать за людьми, чтобы понять их: что им стоит предлагать, что нет, где границы терпения и болевые точки.

Ее самая большая болевая точка – это страх перед мужчинами. Непонятно, как она вообще пришла сюда, не послала его ко всем чертям с его «непристойным предложением».

Может, она жертва маньяка? Или ее предал любимый? Ладно, это не его дело. Он ищет для себя спокойную соседку, а не девушку. Секса с ней ему не надо… Так что никаких пересечений в болезненных областях не предвидится. Том поправил воротник и направился к ней.

– Привет! Эмили?

– Эмили, – кивнула она.

– Я заказал два капучино. Надеюсь, ты не против капучино?

– Нет. – Она опустила глаза. – Ты наблюдал за мной?

– Ну… немного. – Том улыбнулся. Это было против правил, но он использовал свою самую сводящую с ума улыбку.

Прием не прошел – Эмили насупилась.

– А если бы я тебе не понравилась, просто взял бы и ушел?

– Нет. Но я хотел понять, как ты настроена. Когда мы говорили по телефону, у меня создалось впечатление, что ты придерживаешься позиции «Нет и ни за что!».

Эмили смущенно улыбнулась.

– Ну… у тебя сложилось правильное впечатление. Но я одумалась и поборола упаднические настроения. Тем более что мне и правда нужно решать вопрос с жильем.

– Отлично тебя понимаю.

Она бросила на него быстрый взгляд и вновь сосредоточилась на узоре из пузырьков воздуха в своем бокале, или розовой соломинке, или… одному богу ведомо, что она там рассматривала. А он уж своих тайн не выдает.

– Как ты намерена поступить? Провести меня через сложный алгоритм вопросов с подвохом? Или психологическое тестирование? Или мы просто поболтаем по душам, а потом ты вынесешь приговор?

– Отдаешь инициативу в мои руки? – изумилась Эмили.

– Да, бывают случаи, когда женщине жизненно важно держать инициативу в руках. Я был бы ограниченным деспотом, если бы этого не понимал.

Она улыбнулась, теперь уже ему в лицо. Кажется, ледок хрустнул.

– Тогда уж не инициативу, а конечное решение…

– Верно. Хотя… по-моему, последнее слово и так остается за дамой.

– Хорошо. Тогда расскажи о себе.

– Что ты хочешь услышать?

– Все. Ну хотя бы самое важное. Что в твоей жизни самое важное?

Ну и ну! Странный подход. Откровенность, которая граничит с беспардонностью – или с фарсом. Тем не менее отшучиваться не хотелось. Том четко понимал, что эта девушка ждет от него правды и любую ложь почувствует безошибочно и быстро.

– Я еще не разобрался, – честно сказал он. Чуть прищурился, оценивая ее реакцию. Слушает. Не возражает. Ждет. – Да, это странно, мне без малого тридцать. Я всегда считал, что смысл всего – взобраться по карьерной лестнице как можно выше, ну хоть на ступенечку выше тех, с кем начинал, добиться таким образом положения в обществе и благосостояния. Не далее как месяц назад я потерял все, к чему привык. Мне обрубили все швартовы и отправили в свободное плавание. И я учусь жить без служебной машины, без… нет, не своей квартиры, без стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Мне сложно. Но выбора нет, поэтому я хочу разобраться со всеми проблемами постепенно. Квартира значится в списке приоритетов под номером один.

– Понимаю, – просто сказала она, и Том ей поверил.

– А ты? Ты расскажешь про себя что-нибудь?

– А я… у меня тоже все просто и не очень весело. Я впервые оказалась в ситуации, когда предоставлена полностью сама себе. Начало самостоятельной жизни, в которой я ни от кого не завишу, нельзя назвать блестящим, но я не теряю надежды на ослепительный финал.

– Погоди ты… финал. – Том рассмеялся. – Тебе двадцать пять будет даже не в этом году. Готов поспорить. Рановато задумываться о красивом уходе.

– Ты прав. Я, наверное, плохо выразила свои мысли.

– Но я понял главное: что тебе трудно, но о трудностях ты распространяться не хочешь, и что ты тоже празднуешь начало новой жизни.

Принесли кофе.

– Выпьем? – Том с шутливой торжественностью поднял чашку. – За новую жизнь!

– Да. За твою и мою, – согласилась Эмили.

Том улыбался искренне: он уже читал в ее глазах ответ «да». И радовался этому так же светло и бурно, как если бы не незнакомая девушка согласилась с ним снимать квартиру напополам, а горячо любимая женщина ответила ему «да» на самый важный вопрос.

7

Эмили не покидало чувство, что она стала героиней бульварного романа. Будто кто-то пишет ее жизнь за нее. Подсовывает невероятные повороты сюжета, подталкивает в нужном – не ей, кому-то другому нужном! – направлении, вкладывает в ее уста слова, которые она в общем-то не собиралась говорить, где-то заставляет молчать и слушать, смотреть по сторонам и удивляться.

Она с легким, непозволительно легким сердцем пошла на самую большую авантюру в своей жизни – согласилась жить под одной крышей с незнакомым мужчиной.

Да, Миранда помогла ей, провела разведку, выяснила, что Том Лерой – обычный парень, можно даже сказать, хороший парень, но попал в затруднительное положение, из которого отчаянно пытается выбраться, в сексуальных домогательствах замечен не был… А если вдруг что, то приятельница Миранды – его крестная, и она запросто найдет на него управу.

Эмили не знала, какую управу может найти крестная на взрослого, самостоятельного мужчину, но ей почему-то не верилось, что понадобятся какие-то специальные меры.

Не верилось, и все тут.

Он был красив, умен, обаятелен и мил – достаточно, чтобы получать удовольствие от общения с ним, но недостаточно, чтобы заподозрить его в каком-то дурном умысле.

Скотт качал головой – он искренне волновался за нее. Настолько волновался, что на следующую встречу – смотр квартиры – пошел вместе с ней.

Кандидатура была одобрена.

– Ну раз уж ты не против, то я действительно выбрала хорошего соседа… – смеялась Эмили.

Скотт обижался и отворачивался.

– Где бы ты была, если бы не мой гениальный мозг? – спрашивал он, демонстративно надувая губы.

– На дне, – честно отвечала Эмили. – Ты, именно ты меня спас.

Скотт прятал довольную улыбку. Он был от души щедр на добро – но кому не хочется услышать заслуженную похвалу?

И вот – свершилось. Чудо. Или сумасшествие. Она поставила свою единственную сумку на пол. Ее новый дом…

Даже самый отъявленный романтик не дерзнул бы назвать это местечко райским гнездышком. С милым, конечно, рай и в шалаше, но милого рядом не было… Возможно, ситуацию спасли бы розовые очки. Но вряд ли. Скорее уж – три-четыре пачки чистящего порошка, пять пар резиновых перчаток и два дня непрерывных трудов. И сантехник.

– Ну?! – Том вошел позже нее: ему пришлось тащить в четыре раза больше вещей. Он был доволен, его лицо светилось неподдельной радостью. – Как?! Уже чувствуешь себя независимой белой леди?

– Еще нет, – призналась Эмили. Она прикинула фронт работ и поняла, что уж кем-кем, а белой леди ей в ближайшее время себя чувствовать не придется. Скорее уж – рабыней с южных плантаций.

– Зря! – провозгласил он.

– Но ничего, думаю, ближайшая неделя все расставит по своим местам. Не обращай внимания: во мне говорит перфекционизм.

– Поиск совершенства – путь к тому, чтобы никогда не быть довольным тем, что есть.

– А довольство тем, что есть, – путь к тому, чтобы никогда не достичь совершенства.

– Похоже, у нас намечается интереснейшая жизнь! Будем долгими осенними вечерами дискутировать на философские темы…

– Я приглашу Скотта. Тебе понравится.

– В каком смысле понравится? – с подозрением спросил Том.

– В самом лучшем, – заверила его Эмили. – И невинном. Он великолепный собеседник и очень умен…

– Хорошо-хорошо. Я уже согласен. А то я уж было подумал плохое…

– Будешь думать плохое про моих друзей… – Эмили осеклась, не успев придумать достойную кару.

– Нет-нет, что ты. Ой, посмотри, какой здоровый!

– А? – Эмили прошла вслед за Томом на кухню.

– Таракан! – Том указал ей на неимоверно жирного, уверенного в своей безнаказанности обитателя квартиры, который неспешно шествовал от раковины к холодильнику. – Эй, погоди, приятель, туда еще ничего не положили.

У Эмили свело скулы от отвращения. Она с детства боялась насекомых, почему-то пауков меньше, а жуков, тараканов и стрекоз – больше.

– Ты чего? Не любишь?

– Можно и так сказать.

– А по мне – так вполне симпатичные товарищи. Живучие такие…

– Интересно, как домовладельцу удалось с ними договориться, чтоб они не показывались во время осмотра квартиры? – выдавила из себя Эмили. Если бы она знала, что здесь по кухне ходят такие… животные,ноги бы ее во второй раз в этой квартире не было.

– Может, он их дрессирует? Или эти особо интеллектуальные? Негуманоидный разум… – Том склонился над представителем чуждой расы.

Эмили застонала и развернулась, чтобы поскорее унести ноги с кухни. Так, три пачки чистящего порошка, пять пар резиновых перчаток – и шесть баллонов спрея от тараканов!

Позади раздался громкий хлопок. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Том смотрел на нее невинными, веселыми глазами.

– Я убил его в твою честь. Заметь, без всякой внутренней антипатии к жертве. Переговоры с негуманоидами не удались.

Эмили подумала, что, может статься, совершила непростительную ошибку, согласившись снимать эту квартиру на пару с Томом. В нем столько обаяния, что все ее принципы с плаката «кошачьей независимости» могут пойти прахом..

Но она будет не Эмили Блант, если позволит этому случиться!

Да, Том – один из самых красивых мужчин, которых я видела в жизни, рассуждала Эмили, надраивая пол на кухне, как заправский юнга на большом корабле: в линялой ковбойке и с волосами, небрежно повязанными косынкой, она и правда напоминала юную пиратку.

История с Робертом научила ее не доверять красавчикам. Да и вообще – всем представителям мужского пола.

И пусть Том – само обаяние, и в детстве Эмили именно таким рисовала себе своегопринца, когда слушала волшебные сказки, что читали ей мама и бабушка, да-да, с такими же вьющимися русыми волосами, глазами льдистого цвета – то ли серыми, то ли голубыми, такими же рельефными, красивыми руками… На этом сходство с принцем из личного мифа заканчивается!

Эмили фыркнула по-кошачьи. Вот еще придумала. И слово это навязалось – принц, принц… Не бывает принцев-безработных! Не бы-ва-ет! Она позлорадствовала, будто нашла у личного врага уязвимое место.

Пожалуй, она и сражалась со своим самым главным врагом: собственной глупостью.

Да, надо выстроить мощную оборону. Оборону против самой себя. Чтобы не получилось так, что она сама себя загнала в ловушку в коммунальном аду на восьмом этаже старой восьмиэтажки, и деваться ей уже некуда.

Итак… со всех экранов кинематограф трубит о том, что современный принц должен быть богат и знатен, или только богат, но безмерно (человек, который сам сделал себя и свое состояние), благороден, красив, высок, остроумен и интеллектуален, хорошо одет, должен водить дорогую машину, увлекаться чем-нибудь необычным вроде дайвинга с акулами или экстремального альпинизма… Он должен легко и изящно разрешать все проблемы, обходиться с женщиной, как с королевой всей вселенной…

Черт! Эмили намочила в тазу с мыльной водой тряпку и зло шлепнула ее на пол.

Том очень умен. И с чувством юмора у него полный порядок. И одевается он со вкусом. Хорошо хоть машины у него нет. И ростом он всего на пару дюймов повыше ее. Про деньги можно умолчать… И вряд ли он выходец из высшего света…

В общем, Том отличный парень.

– Но никакой не принц, – прошипела сквозь зубы Эмили. – Да и ты не королева, даже в масштабах Манхэттена, не то что всей вселенной. И с твоей стороны, Эм, было бы величайшей глупостью влюбиться в него…

Да и вообще, откуда такие мысли? Влюбиться, влюбиться…

Эмили оторвалась от своего занятия, раздраженно сдернула перчатки и пошла в свою комнату – спальню, – чтобы сделать то, что надо было сделать с самого начала, сегодня с утра.

Повесить на стену плакат с квинтэссенцией ее и Скотта жизненного опыта.

Идти пришлось через гостиную – в гостиной Том занимался перестановкой мебели.

– Фэн-шуй? – поинтересовалась Эмили. По ее мнению, до того, как Том взялся за дело, все стояло идеально.

– С потолка течет. – Он перевел дыхание. – Дождливая нынче осень…

Эмили проследила взглядом за его жестом и увидела немаленькое темное пятно на диванной подушке, прямо у изголовья. Туда приземлилась еще одна капля.

– Давай помогу.

– Нет, ни в коем случае! Ты же девушка!

– Ты хочешь заработать грыжу в одиночку?

– Нет, я даже не собирался двигать шкаф.

Эмили скрестила руки на груди.

Том бодро приподнял за один край диван и потащил его на место, которое только что освободил от комода, столика и двух кресел.

Подмигнул ей.

– Какого черта вы тут творите?! – грянул от дверей густой, гулкий бас.

Эмили подскочила на месте, как ошпаренный котенок.

Том уронил диван. Видимо, метко – прямо на ногу. В воздухе повисло громкое проклятие, правда, одно. Том сжал челюсти, но на лице его была написана вся брань, которую он рад был бы выплеснуть наружу, если бы не присутствие «белой леди» в закатанных джинсах и косыночке-бандане.

В дверном проеме возникла огромная фигура. Эмили подумала, что надо подороже продать свою жизнь и честь. Она огляделась в поисках оружия. Единственное, что попалось ей под руку – впрочем, не самый плохой вариант, – это тяжеленная бронзовая статуэтка, изображающая пару, танцующую танго.

– На шестом этаже слышно, как ты тут надрываешься, двигая мебель, и портишь хозяйские полы, – совсем другим тоном сказал незнакомец, обращаясь конкретно к Тому. – Поберег бы… их.

– Ты меня чуть не убил, – выдохнул Том с искренним облегчением.

– Это ты себя чуть не убил. И юную леди тоже. И вообще, двери нужно держать на замке, особенно в этом районе. Вы не на Пятой авеню. Да представь ты меня наконец своей подруге!

– Эмили, знакомься, это… кхм… мой друг детства, Мэтт Бродерик.

Эмили не обратила внимания на странную запинку.

– Мэтт, это Эмили Блант.

Эмили не сразу сообразила, что этот большой человек протягивает ей свою большую руку для приветствия. Рукопожатие обернулось для нее поцелуем – тыльной стороны ладони, разумеется. Тысячу лет мужчина не целовал ей руку. И должно же это было случиться именно сегодня, сейчас, когда кожа пропахла резиной, тальком и порошком!

– Очень приятно, мисс Эмили Блант. Том, по-моему, тебе несказанно повезло.

– Говоря по секрету, я тоже так считаю. – Том подмигнул ей с беззастенчиво широкой улыбкой.

Эмили почувствовала, что щеки заливает густой румянец. Нет, только не это! Если мужчина понимает, что в его власти вогнать тебя в краску – все, тебе конец.

– Я… у меня сейчас пол высохнет. – Эмили сморозила глупость, поняла это и тем скорее ретировалась из гостиной.

Она даже забыла, зачем туда шла, то есть даже не туда, а в спальню – шла лишний раз напомнить себе о своих новых жизненных принципах…

«Большой любви не существует.

Маленькой – тоже.

Этот мужчина меня не полюбит.

Я его – тоже.

Мои мечты сбудутся.

Я буду правильно мечтать.

Секс нужен им, а не мне.

Пусть добиваются.

Я самое независимое существо на свете.

Я почти совершенна.

И я умнею не по дням, а по часам!»

Строки «Этот мужчина меня не полюбит. Я его тоже» и «Я умнею не по дням, а по часам» были выделены оранжевым маркером. Чтобы глаз останавливался на них почаще.

Эмили лежала на кровати с книгой в руках, но смотрела не в нее – на те слова, которые записала как руководство к действию. Она пребывала в глубокой задумчивости. Поводов призадуматься было предостаточно, что и говорить.

Они с Томом жили под одной крышей уже почти неделю. Как ни странно, за это время не произошло ничего такого, что заставило бы ее прятаться за крепостной стеной своих новых девизов.

По крайней мере, во «внешнем» мире. Основная часть внимания Эмили в последнее время была направлена вовнутрь.

История с Робертом, как ни странно, стремительно выцветала в ее памяти, будто фотография, забытая на солнце. Острая боль от предательства сменилась глухим неприятным чувством, чем-то средним между тоской и раздражением.

Меньше всего на свете Эмили хотела, чтобы нечто подобное повторилось в ее жизни еще раз. Второго такого удара, пожалуй, можно и не пережить. Если даже ее могучий дух с ним справится, то не факт, что выдержит нежное женское сердечко.

Если судьба и готовила ей какие-то еще злые розыгрыши, то ничем не выдавала своих намерений. Затаилась. Возможно… А может статься, основное испытание уже позади?

Все было бы хорошо, если бы с ней рядом находился не Том, а кто-то другой. Может быть, кто-то грубый и напористый, или хитрый – о, Эмили научилась чувствовать хитрость и неискренность! Если бы этот кто-то давал ей понять, что она ему интересна как женщина и он намерен ее добиться, Эмили просто как щитом закрылась бы своим новоприобретенным кредо.

Но нет же!

Том был само обаяние.

Том был приветлив, спокоен, рассудителен и остроумен. Он не совершал в ее сторону ни малейшего поползновения, не делал ни шажочка к сближению, ни даже пол шажочка… Он не проявлял к ней ни тени мужского интереса!

Это успокаивало. И в то же время настораживало. Том вел себя по отношению к ней так, будто они со школьной скамьи были закадычными друзьями, потом их пути надолго разошлись, и вот они опять встретились: другие, взрослые, с некоторым обоюдным теплым чувством – но совсем чужие люди, которые неплохо ладят друг с другом, но на сближение никогда не пойдут.

Эмили начинало казаться, что с ней что-то не так.

Она не привыкла к тому, что мужчины – кроме разве что Скотта – смотрят на нее без огонька в глазах. Да, ее смущали и иногда даже злили такие взгляды, но она считала, что это естественно и по-другому быть не может и не должно.

Том улыбался ей, когда они встречались в первый раз за день, при случае старался рассмешить веселой шуткой, поделиться новостями – но к теплоте примешивалась отстраненность.

Эмили убеждала себя, что это ей нравится.

Но ей почему-то так и не удавалось поверить в это «нравится» до конца.

Она говорила себе: «Вот, наконец-то встретила нормального парня, не озабоченного тем, чтобы осеменить все, что движется». Следом за этим закономерно возникал вопрос: «Ну почему единственный порядочный из всех симпатичных парней на меня даже не смотрит?!» То есть смотрит, но… не так, как хотелось бы.

Эмили, возможно, хотелось отомстить. Кому-нибудь. За Роберта. Это было несправедливое, нечестное, даже подлое желание. Но она ничего не могла с ним поделать. Ей хотелось утвердиться в жизненной философии «самого независимого существа», но Том, тот человек, который волею судеб оказался в этот момент ближе всего к ней – территориально, разумеется, – не давал ей ни одного повода сказать: «Все вы одинаковы» – и применить один из «законов».

Она даже и представить не могла, чего это ему стоило.

То есть, конечно, нельзя сказать, что ему приходилось заниматься аутотренингом или каждый час вставать под ледяной душ, чтобы сохранять способность соображать и не наброситься на нее. Но тем не менее…

Тем не менее рядом с красивой женщиной мужчине бывает тяжело придерживаться принятых решений – если это решение о том, что между ними никогда ничего не произойдет.

Еще в тот день, когда они въехали в квартиру, у Тома состоялся серьезный разговор с Мэттом.

Мэтт, несмотря на свою христианскую мораль, принялся развивать мысль о том, как Тому повезло: его соседка похожа на сказку, а маленькая квартирка – идеальное местечко для развития любовной истории. Хотя бы мимолетной…

Том спорил с пеной у рта. Том даже взял на себя смелость пристыдить Мэтта. Мэтта можно было понять: он был напрямую заинтересован в том, чтобы Том завел себе наконец постоянную девушку.

Но Том не хотел.

Он точно знал, как это будет: он добьется от Эмили… чего-нибудь: симпатии, доверия, секса, влюбленности. В зависимости от приложенных усилий. Может быть, даже сам увлечется ею. Но пройдет несколько недель, и тяга охладеет, ослабнет, выродится в неловкость и неприязнь, все хорошее закончится – и оставаться под одной крышей они уже не смогут. Конечно, он и не собирается годами жить в этой дыре, и свалит отсюда при первой возможности – но лучше сделать это по собственной воле и тогда, когда будет удобно, а не под влиянием обстоятельств.

К тому же Эмили по-настоящему хороший человек, а не просто красивая девушка, и причинять ей боль ему не хотелось.

Почему-то Том искренне верил, что без боли не обойтись.

Так всегда бывало у него с женщинами.

К тому же его крестная – в некотором смысле чудовищная женщина, потому как у нее напрочь отсутствовало понятие о границах чужой жизни, – долго промывала ему мозги на тему того, что «девочка пережила большую драму, и если ты, остолоп, посмеешь сделать ей больно»… В общем, грозила отлучением от церкви и прочими карами.

Отлучения от церкви Том не боялся, но вредить славному человеку – не хотел. Он изо всех сил старался относиться к Эмили, как к существу без пола – или, на худой конец, как к хорошей подруге.

А это было трудно.

Потому что красота, даже не выставленная напоказ, даже щедро приправленная скромностью, остается красотой. И его мужское сердце каждый раз ёкало, когда он видел Эмили, а взгляд помимо воли «приклеивался к ней».

Он делал все, чтобы она этого не замечала. Он позволял себе любоваться ею только тогда, когда она не могла этого видеть. Он запретил себе поворачивать голову ей вслед.

Она поначалу держалась с ним настороженно, как неприрученный зверек, потом, наверное, привыкла. Она перестала опускать голову, когда проходила через гостиную в свою комнату. Она не стеснялась уже готовить ужин, если он тоже в это время оказывался на кухне.

Она даже уже не краснела, когда он шутил на тему их странного соседства. И не напрягалась, когда он заговаривал с ней о какой-нибудь ерунде.

Том вел себя естественно, как ему казалось. То есть более естественно, конечно, было бы попытаться сблизиться с ней, но Том решил, что этого не будет, – значит, не будет.

А с влечением он легко справится. Или он не мужчина?

Тем более у него есть приоритетные задачи, которые нужно решить прямо сейчас. Или хотя бы чем скорее, тем лучше.

Потому что, честно говоря, чтобы почувствовать себя до конца мужчиной – мужчиной, заинтересованным в том, чтобы рядом с ним была женщина, – ему просто необходимо было найти работу, но все усилия на этом фронте, бесчисленные звонки и собеседования пока успехом не увенчались. Том чувствовал, что теряет форму, лоск и, что хуже всего, задор.

А в менеджерском деле без этого никуда.

Том начинал бояться, что в конце пути его и ждет это самое «никуда», пустое и мрачное.