Текст книги "Шепот моего сердца"

Автор книги: Лора Брантуэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Лора Брантуэйт

Шепот моего сердца

1

Настроение у Карен было хуже некуда. А каким, собственно, ему быть, если вчера она добралась с работы домой только без четверти двенадцать, потому как совещание у миссис Филлипс «несколько затянулось», будильник сработал в шесть двадцать, а душ над головой мерзко пофыркивает и изливает скупую струйку холодной воды: ясное дело, горячая вода – слишком большая роскошь для каждого дня в этом квартале… Впрочем, даже она не особенно скрасила бы жизнь Карен. Но мыть голову под холодной водой совсем противно.

С грехом пополам Карен все-таки справилась с этим во всех отношениях неприятным делом и, с головы до ног покрытая гусиной кожей, вылезла из-под душа и с наслаждением завернулась в большое мягкое полотенце. Должно же быть и в этом утре что-то хорошее. Жаль, что прекрасные мгновения так скоротечны. Она быстро почистила зубы и наспех высушила волосы. В ванной – кстати, почему это помещение претенциозно именуется ванной, если ванны там нет и никогда не было? – была удивительная акустика, и звук работающего фена, каким-то загадочным образом отражаясь и искажаясь, превращался едва ли не в звук работающей допотопной дрели. Надо ли говорить, как ненавидели соседки по квартире Карен, ее чертову работу и этот несчастный фен, который каждое утро портил им самые сладкие полчаса сна…

– А что я могу сделать? – спросила Карен у своего в меру несчастного и не в меру взъерошенного отражения. Хорошо, что стрижка короткая и позволяет творить с собой любые безобразия, ибо выглядит всегда примерно одинаково. Вот только мыть волосы приходится каждый день. – Работа у меня такая…

«И вообще, жизнь не стоит того, чтобы ее продолжать», – добавил внутренний голос. Но Карен не стала к нему прислушиваться.

Она, однако, до сих пор не переставала удивляться, как ее на это место взяли. Худенькая, невысокая, больше похожая на подростка, чем на молодую двадцатипятилетнюю женщину, Карен никак не подходила под образ холеной, эффектной секретарши, или, как принято теперь говорить, помощника руководителя. Первого помощника руководителя. Была еще Мишель, вторая помощница, но Карен часто казалось, что она едина в двух лицах – иногда проще сделать самой, чем поручить что-то Мишель. Впрочем, это представительные джентльмены предпочитают видеть в приемной ухоженных блондинок. А зачем блондинки миссис Филлипс? Ей и без того есть на ком в случае чего сорвать злость… А Карен она наверняка взяла по двум причинам: во-первых, почуяла в ней очень ответственного человека, а во-вторых, первая помощница не должна затмевать собой начальницу. Карен и не затмевала. И даже не, пыталась. И принципиально не меняла строгие очки на контактные линзы. Какой смысл? Разве в ней появится больше женской привлекательности? Разве вместе с очками уйдут угловатость фигуры и нервность движений?

Карен натянула черную водолазку и графитного цвета брюки. Нехотя набросила жакет. Подумать только, ей вчера опять сделали замечание по поводу дресс-кода! Мишель вон одевается преимущественно в разные оттенки красного – и ничего. Хотя Карен и сама прекрасно понимала, что в любимом черном свитере гораздо больше походит на специалиста из отдела программирования, этакого асоциального компьютерного гения, чем на лицо компании.

– А краситься я все равно не стану! – пробормотала Карен, всовывая руки в узкие рукава пальто.

«Действительно, какой смысл?» – задал риторический вопрос внутренний голос.

Карен никогда не испытывала особенной любви к физкультуре, и слова «здоровый образ жизни» всегда вызывали у нее скептическую усмешку, за которой, впрочем, скрывалась зависть к тем, кому хватает силы воли на то, чтобы не курить, не есть пончиков и гамбургеров и не пить пива. Но утренняя пробежка до метро – это святое. Нелегко живется тем, у кого рабочий день начинается в семь тридцать. Иногда ей казалось, что, даже если она поставит будильник на пять, даже если вообще не ляжет спать, ей все равно придется бежать до метро трусцой, чтобы успеть на работу! Хотя, конечно, есть выход – оставаться ночевать на работе… Иногда Карен всерьез об этом подумывала.

То, что в нью-йоркском метрополитене полным-полно таких же несчастных трудяг, как она, ее не особенно утешало, ибо «трудяги» окружали плотной, сонной толпой, в которой ощущаешь себя, как рыба в киселе. Толпа двигалась со своей собственной скоростью. Карен не любила толкаться и проскальзывать в щели между чьими-то плечами и спинами, поэтому послушно вписывалась в общий ритм и медленно перебирала ногами, подчиняясь судьбе. Час пик для нее всегда был мертвой точкой дня. Когда-то это раздражало. Потом стало безразлично.

Толпа вынесла Карен из подземки, как обычно, на углу 42-й западной улицы и Девятой авеню. В лицо летели мелкие крупинки холодного, колкого снега. Хорошо, что офис уже близко: она опять забыла берет, и нещадно мерзнут уши… Но есть ей время выкурить сигарету.

Впрочем, пока Карен добежала до огромного здания «Юнител корпорейшн», где ее родная «Би-эм софт» занимала пятнадцатый этаж, уши и кончик носа все-таки успели покраснеть от холода. Пытаясь замерзшими пальцами выцепить из сумки пластиковый пропуск, Карен ободрала о его жесткий край кожицу вокруг ногтя. Прекрасно. Можно будет подписывать документы своей кровью…

В лифте ее поджидала очередная неприятность. Точнее неприятность подоспела в лифт сразу после Карен. Это был Кен Робертс из финансового отдела, самый привлекательный, по негласному опросу общественного мнения, парень в компании. Карен не требовалось особенной эрудиции в области моды, чтобы опознать на нем пальто от Армани – точно такое же красовалось на рекламном плакате в двух кварталах отсюда. Кен был высок, атлетически сложен и русоволос. А еще он носил белоснежный, безукоризненно белоснежный шарф, и этот немодный аксессуар делал его похожим на романтического героя.

«Не твоего романа», – напомнил внутренний голос. Как будто без него это было неясно.

Кен, как и следовало ожидать, ее присутствия в лифте не заметил, хотя его взгляд и скользнул по ней дважды. Кивнул какому-то седовласому, солидных пропорций джентльмену. А ее не заметил, хотя им приходилось общаться по деловым вопросам раза два в неделю, не меньше… Заговаривать первой Карен не хотелось. И так ведь ясно, что она для него – пустое место. Так, кусая губы, она дождалась своего пятнадцатого этажа (а лифт был по-старомодному нетороплив) и, выйдя вслед за Кеном, свернула в боковой коридор, чтобы в дамской комнате спокойно заклеить пластырем пострадавший палец и немного привести себя в порядок.

Непростое, однако, это дело – приводить себя в порядок, если в душе царит хаос. Карен знала это по опыту, потому как хаос – это обычное состояние ее души. Разница в том, активный ли это хаос («Господи, что делать?! Как? Нет! Ой-ой-ой, не успеваю, не успеваю!») или же пассивный («А пошло оно все к черту, и без меня разберутся»). Подумать только, а ведь когда-то она складывала пазлы на досуге, чтобы как-то выпустить в мир свою тягу к гармонии и упорядоченности, и впадала в состояние, близкое к религиозному экстазу, когда под ее пальцами из кучки разрозненных кусочков картона рождалась целостная картина, прекрасная, совершенная, такая, какой ей и предписано быть. Теперь ни пазлов, ни досуга, потому что выходные проходят в основном во сне и совсем немного – в просмотре комедийной классики.

Когда Карен вошла в приемную, Мишель уже вешала пальто в шкаф. Она жила ближе к офису, чем Карен, потому что ее парень неплохо зарабатывал на продаже автомобилей, и они могли позволить себе квартиру подороже, и путь на метро занимал у нее на пятнадцать минут меньше, чем у Карен. Впрочем, это не повод для зависти, потому что эти пятнадцать минут Мишель тратила на укладку и макияж.

– Привет! – Сегодня Мишель была в костюме цвета красного вина. Он выгодно оттенял богатый каштановый оттенок распрямленных с помощью «утюжка» волос. Узкая юбка скромно подчеркивала все линии фигуры. К длине, правда, придраться было невозможно. Мишель с сожалением осмотрела «мышиный костюмчик» Карен. Так сердобольные дамочки провожают взглядом ребенка-инвалида. – Неплохо выглядишь, кстати.

– Спасибо, ты очень мила. – Карен с радостью избавилась от пальто: снежинки растаяли и превратились в холодные капельки воды. Она не любила, когда ей нагло врут в глаза. – Кстати, по-моему, у нас скоро кончится кофе. Ты не сходишь?

До появления Мишель варка кофе тоже входила в круг обязанностей Карен. Кофе она с тех пор искренне ненавидела.

– А я по дороге захватила! – поспешила обрадовать ее Мишель.

Редкая инициативность. Впрочем, Мишель, которая работала уже почти четыре месяца, кажется, еще до сих пор не совсем разобралась в делах компании – и в своих собственных делах, поэтому все равно Карен приходилось все контролировать.

– Отлично. Выражаю тебе большую личную благодарность.

Карен включила электрический чайник, чтобы выпить чашку крепкого чая до прихода миссис Филлипс. Хотя на часах было всего лишь семь тридцать семь, голова уже совершенно отказывалась соображать.

А потом день покатился, как снежный ком с горы – с высокой, пологой горы при небольшом морозце, постепенно набирая скорость и обрастая все новыми и новыми заботами. Первым делом по приходе в офис миссис Саманта Филлипс поинтересовалась, готов ли протокол вчерашнего заседания, и страшно оскорбилась, узнав, что не готов. В таких случаях она поджимала губы и искала предлога как-нибудь отомстить нерадивым подчиненным. К девяти тридцати, когда Карен справилась с подготовкой протокола, выяснилось, что он уже не нужен, то есть нужен, но не прямо сейчас, а прямо сейчас нужно представить скорректированный бизнес-план на декабрь, и вообще, нельзя так бездарно, нерационально тратить рабочее время…

А еще нужно было поменять местами четыре встречи – ни Карен, ни Мишель не поняли с первого раза, в каком порядке, взять билеты до Лос-Анджелеса на послезавтра, забронировать номер в отеле, составить расписание на завтра и организовать пять встреч, переделать три договора, потому что в них «есть пара опечаток», заказать обед «диетический, но вкусный, и никакого шпината» и помыть посуду… Так, мелочи. Но уже к четырем часам пополудни Карен поняла, что с нее хватит.

Обычно такие откровения случаются после чего-то из ряда вон выходящего. А у Карен все произошло по-другому. Ну правда, не потребовала же начальница достать ей луну с неба или живого крокодильчика в аквариуме в течение получаса! Ей просто понадобился отчет о первой стадии разработки новой игры. От человека, которого она уволила полтора месяца назад. Со скандалом. И который поклялся никогда в жизни порога «Би-эм софт» не переступать. Карен плакала в тот день, запершись в туалетной кабинке, потому что ей очень нравился Билл Доуси, по-человечески нравился, но именно ей пришлось сообщить ему, что он уволен. Без объяснения причины. Причина, конечно, была, но о таких причинах в приличных компаниях просто не говорят…

Миссис Филлипс сидела за столом и смотрела на Карен ясными льдисто-голубыми глазами. Смотрела снизу вверх, потому что Карен топталась перед столом, но это ничего не значило.

– В чем дело, Карен? – Миссис Филлипс выразительно хлопнула ресницами. Два раза. Знак удивления.

Карен тоже заморгала – часто и быстро. Она пыталась понять.

– Я что, прошу о чем-то невозможном? Или у вас какие-то проблемы?

И Карен поняла: она просто забыла. Вышвырнула человека на улицу – и забыла о самом этом факте. Неужели это и вправду так мало значит для нее?

– Миссис Филлипс…

– Что? – раздраженно бросила та. Будто клацнула зубами.

– Доуси уволен…

– Правда? – изумилась миссис Филлипс.

Карен почувствовала, как к горлу подбирается щекотное хихиканье. Это нервное. Такая реакция возникала у нее время от времени в критически серьезных ситуациях, то есть тогда, когда это было абсолютно неуместно. Карен ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Она попыталась изобразить кашель, закрыв лицо большим блокнотом, но это не помогло. Глаза миссис Филлипс наверняка еще больше округлились, Карен этого не видела, но очень живо представляла, и от этого ее «веселье» только усиливалось.

– Извините… м-мне нехорошо… – с трудом выдавила Карен, борясь со спазмами дыхания, и пулей вылетела из кабинета.

– Что такое? – исполненным ужаса шепотом спросила Мишель, глядя на согнувшуюся пополам Карен. Видимо, душивший Карен смех не внушал ей доверия.

Карен только покачала головой – мол, ничего страшного – и не без труда добрела до своего стола.

Мишель принесла ей стакан воды. Карен это растрогало. Мишель никогда прежде не проявляла заботы о ней больше, чем того требовала элементарная вежливость. Хотя, может быть, она подумала, что столь бурную реакцию вызвало решение миссис Филлипс понизить первого помощника и повысить ее, Мишель?

Карен сидела, спрятав лицо в ладони, и время от времени ее плечи вздрагивали. Мишель покрутилась вокруг нее, а потом ушла шуршать своими бумагами. Она слышала, как открылась дверь в приемную, кто-то решительным, мужским шагом вошел, смущенно кашлянул и поспешно вышел – девушка плачет, незачем девушке мешать…

Когда Карен наконец смогла успокоиться и подняла на Мишель глаза, взгляд ее сверкал нездорово, почти лихорадочно. На лице Мишель застыл немой вопрос. Видно было, что она еще и удивлена: Карен порозовела, но следов слез на щеках нет.

– Все нормально, – подчеркнуто бодро провозгласила Карен. – Все в порядке. Истерика закончена. – Последние слова явно были обращены к самой себе.

Мишель, кажется, обиделась. Опустила глаза, немного поджала губы, что сделало ее подозрительно похожей на миссис Филлипс.

– Тебе точно не нужна помощь? – осведомилась она, не отрывая взгляда от какого-то журнала по программному обеспечению.

– Помощь? Нет, зачем мне помощь? Мне только что велели достать отчет у человека, которому я полтора месяца назад лично объявила, что он уволен! Так как доставать этот несчастный отчет я не собираюсь, то и помощь мне никакая не нужна.

«Разве что экстренная психологическая», – добавила про себя Карен.

– Вот это да! – На лице Мишель истаяла неуместная маска обиды. – А ты напоминала?

– Ага!

– И?

Карен пожала плечами. Резко оттолкнулась правой ногой, крутанулась на кресле – простой прием, чтобы «стряхнуть» с себя неприятное. Не помогло. На плечи давила тяжелая-тяжелая плита, впрочем, к этому чувству Карен было не привыкать, но вот именно сейчас в груди что-то закипало, и это плохо, потому что кипение под давлением – это не шуточки…

– Достало, – прошипела она сквозь Зубы.

– Да будет тебе… – попыталась остановить процесс Мишель.

Но Карен набирала обороты.

– Мими, ты хоть понимаешь, что это не жизнь, а какое-то издевательство?

– Ты чего? – испугалась Мишель.

– А, просто так! – вспыхнула Карен. – Просто вот сегодня я такая впечатлительная и капризная! Может, у меня месячные! Может, я устала! Может, я беременна? Нет, не может, черт бы это все побрал, не может, потому что из-за этой несчастной работы у меня три года нет парня! Понимаешь, нет, потому что нет времени, нет сил, и уже ничего-ничего не хочется…

Карен все-таки расплакалась, и стакан воды оказался очень кстати.

– Эй… Ну не плачь… – Мишель встала, подошла к ней и присела на краешек стола.

Карен ненавидела, когда чья-то пятая точка опиралась на ее стол, и считала, что слова «не плачь» – это самое верное средство вызвать у расстроенного человека приступ рыданий, но сейчас почему-то ощутила глубокую благодарность к Мишель за проявленное тепло. Не так уж много искренности в их отношениях, чтобы этой искренностью пренебрегать.

Дверь кабинета миссис Филлипс открылась.

Молчание.

– Карен?

– Что? – довольно грубо отозвалась Карен, правда, из-за всхлипа это было не так очевидно.

– У вас что-то случилось?

– Извините, миссис Филлипс, мы тут… – начала Мишель.

– Карен, по-моему, вам нужен выходной, – задумчиво проговорила миссис Филлипс и проследовала через приемную в коридор. У дверей рассеянно обернулась: – Завтра можете не приходить.

– Спасибо, – машинально бросила Карен.

По краю сознания скользнула мысль: это она меня так увольняет? Мысль отозвалась испугом, и Карен возненавидела себя за это малодушие.

Рабочий день закончился, как и положено, в шесть. Карен, пересиливая себя и продираясь, как сквозь вату, через собственное нежелание что-то делать, выполняла рутинную работу. Было стыдно за сегодняшний срыв, но не очень: сил на глубокие чувства не осталось. В Карен крепло ощущение, что она уже давным-давно умерла и только ее бренная оболочка до сих пор ходит, даже иногда бегает, что-то кому-то объясняет, что-то улаживает… Мишель предприняла пару неуверенных попыток ее развеселить, но тяжелый, мутный взгляд Карен все ей объяснил. По крайней мере, Мишель не обиделась. Жить, когда напротив тебя сидит обиженный на тебя же человек, совершенно невыносимо.

В шесть тридцать две миссис Филлипс вышла из кабинета. Мишель подала ей песцовое манто. Карен мимоходом подумала, что цеплять на себя меха, когда на улице даже снег тает, не долетая до земли, и когда личный шофер доставляет тебя от офиса до крыльца собственного дома, как-то нерационально. Возразила себе: красота не требует рациональных объяснений.

Миссис Филлипс посмотрела на нее с совершенно непонятным выражением лица и попрощалась как обычно, с обеими секретаршами сразу.

– До свидания, миссис Филлипс! – ответили Карен и Мишель почти в один голос.

– Слушай, как ты думаешь, каким образом ей удалось стать «миссис»? – тихо спросила Мишель спустя полторы минуты после того, как за начальницей закрылась дверь приемной.

Когда-то Карен и сама себе задавала этот же вопрос. Потом поняла, что это одна из величайших тайн бытия. Впрочем, раньше Карен еще очень интересовалась, почему на руководящем посту в фирме, которая занимается таким откровенно «мужским» делом, как выпуск компьютерных программ, – женщина. Да еще такая, как миссис Филлипс. Впрочем, у совета акционеров никогда не было к ней претензий. Видимо, талант.

– Приворотное зелье не иначе. Или недосмотр судьбы. Или мистер Филлипс – душевнобольной, – вздохнула Карен. – А вообще-то мне все равно. Я домой.

– А я еще посижу, а то без предварительной подготовки завтра она не справлюсь.

Карен бросила на Мишель пристальный взгляд – нет, не сердится, просто констатирует факт. Это хорошо. Осваивается с работой.

– Может, тебе куда-нибудь слетать на выходные? – предложила Мишель. – Развеешься. Если хочешь, я позвоню двоюродному брату, он у меня в Париже…

– Нет, спасибо, я… Я лучше просто отдохну.

Карен почувствовала, как на глаза сами собой наворачиваются слезы. Что же это за наказание такое? Конечно, для женщины поплакать – дело нехитрое, был бы повод, но она всегда считала себя выше этих вечных истерик.

Погода к вечеру, кажется, испортилась еще больше. Что за жизнь? Видеть солнце только из окна офиса! Бежишь на работу – еще темно, бежишь с работы – уже темно… Летом проще, а с другой стороны, летом острее чем когда бы то ни было хочется отдыхать, валяться на идиллическом песчаном пляже где-нибудь во Флориде, смотреть на беззаботных загорелых людей…

Карен поспешно отогнала мысль о том, что последний ее отпуск имел место почти два года назад и закончился он глубокой депрессией по поводу «а принца все нет». Почему-то даже на калифорнийских пляжах ее не поджидало большое личное счастье и избавление от всех проблем. Более того, даже легкого курортного романчика завести не удалось, что окончательно убило в Карен веру в себя как в женщину.

Нью-Йорк уже начал готовиться к Рождеству – забавно, до него еще больше месяца. Знают, паршивцы, как не хватает людям праздника и сказки! Кое-где появились в витринах пушистые елочки, яркие шары и мишура, и вообще, вечерний город заблестел ярче…

Карен смешалась с толпой, вливающейся в подземку. Иногда удивительно приятно ощутить себя частью чего-то большого, живого, пусть и не очень доброго и разумного. Можно позволить себе быть слабой и незаметной. Поднять воротник повыше – без надобности – и уютно. Вот только гладкие стены, облицованные белой плиткой, очень холодные даже на вид, и света, как ни крути, под землей мало.

Карен не любила читать в метро – ей было гораздо интереснее понаблюдать за окружающими или просто подумать о чем-нибудь важном. Не так уж много у нее времени, чтобы побыть наедине с собой. Вот и сейчас ее взгляд скользил по пассажирам, которых судьба втиснула в тот же конец вагона, что и ее.

Чернокожая женщина средних лет, тучная, но с усталым, изможденным лицом. Наверняка у нее трое или четверо детей. Да, никак не меньше трех. И муж работает где-нибудь в полицейском участке. А младший или младшая наверняка еще ходит в детский сад…

Трое мальчишек, лет по тринадцать-четырнадцать, сидят рядом с женщиной и перебрасываются только им понятными шуточками, смеются надтреснуто и громко. У одного в ухе пять, нет, шесть серег. У другого из-под вязаной шапочки торчит ярко-зеленая прядь челки. Далеко пойдут ребята…

А вот стоит парочка. Надо же, в этом городе кто-то еще успевает любить! По крайней мере, крутить романы. Парень с короткими светлыми волосами и худенькая, совсем молоденькая девушка лет семнадцати на вид, в некрасивых грубых перчатках, жмутся друг к другу, им хорошо, наверное, сегодня вечером займутся любовью, если есть где…

Карен ловит в темном окне собственное отражение – размытое, тусклое, откровенно невзрачное. Самое неприятное, что дома ее ждет в точности такой же вечер. Скучно до тошноты. Может, позвонить Кэтти? Нет, гнусно использовать друзей исключительно как лекарство от плохого настроения. Помнится, в последний раз Карен звонила подруге по колледжу две с половиной недели назад. Потому что закралось подозрение, что у Кэтти на носу день рождения, а Карен опять про него забыла, и надо было осторожно прозондировать почву. День рождения у Кэтти, как выяснилось, в декабре, и Карен вздохнула с чистой совестью. Хотя, конечно, какая может быть чистая совесть, если постоянно путаешь дни рождения друзей?

Впрочем, то, что друзья еще не забыли, как ее зовут, и не разбежались, – несомненный плюс.

Поднимаясь на эскалаторе, Карен по привычке разглядывала лица тех, кого бегущая лестница несет ей навстречу. Взгляд скользнул по лицу молодого мужчины – высокий, светлоглазый, с густыми рыжевато-русыми волосами и маленькой бородкой, похож на француза – и остановился. Парень этот то ли напоминал кого-то, то ли… Он посмотрел ей в глаза – тоже неравнодушно. Красивый. Карен почувствовала, что щеки теплеют от румянца и ширится в животе холодная пустота – волнение, страх, смущение. Так они и стояли, каждый на своей ленте, пока…

«Пока эскалатор не разлучил их», – огрызнулась на себя Карен. Ну нельзя же быть в двадцать пять настолько наивной, чтобы влюбляться в незнакомцев в метро!

Наверху она остановилась, прижавшись к стене, чтобы человеческий поток не смел ее. И зачем-то простояла минуты четыре, а может, и больше. Потом еще раз отругала себя за романтические бредни, которые суть девичья глупость, и двинулась к выходу.

Дома все было примерно так, как Карен и ожидала. Вообще приходить в дом, где тебя никто не ждет, иногда бывает трудно (иногда об этом просто не думаешь). Сегодня Карен, очевидно, недостаточно выложилась на работе, потому что тоска накатила на нее вместе с волной запаха пиццы, разогреваемой в микроволновке. Мэрайа и Сибил, занимавшие вторую спальню и гостиную, конечно, были неплохими девчонками, никогда не приставали с расспросами и не предъявляли Карен претензий (кроме утреннего шума в ванной), но особенной дружбы у них не получилось. Малознакомые в принципе люди, с которыми приветствиями обмениваешься не на улице, а на кухне или в коридоре…

Мэрайа как раз выплыла из гостиной. На ней были ультракороткие шорты и маечка цвета морской волны, удивительно подходившая к медовым волосам.

– Привет!

– Привет, Мэр.

– Слушай, у нас сегодня будут гости, мы тебе не помешаем? – осведомилась Мэрайа.

Карен пожала плечами:

– Да нет…

Какой смысл возражать, если это ничего не изменит? Хочется тишины и покоя – пожалуйста, закрывай дверь поплотнее, накрывай ухо подушкой, никто же не мешает. Все люди свободные, и у Мэрайи с Сибил ничуть не меньше прав на «звуковое пространство» квартиры, чем у Карен.

– Вот и славно! – расцвела Мэрайа. – Там на кухне есть пицца, если хочешь, угощайся…

– Спасибо. – Карен бледно улыбнулась. Пиццы ей не хотелось. Хотелось в душ, а лучше в ванну…

Благо горячей воды было в избытке. Все меняется в этом мире, и иногда – даже к лучшему.

Когда Карен в махровом банном халате вышла из ванной, она поняла, что гости уже здесь: сквозь стену слышались смех и голоса – два мужских и два женских. Отлично. У девчонок сегодня превосходный вечер, и разве это повод грустить? Некрасиво как-то получается.

Интересно, а тот парень из метро, согласился бы он зайти к незнакомой девушке «просто выпить чего-нибудь»? Тьфу ты, какая чушь, придет же такое в голову…

Карен послонялась по комнате (то есть два раза обошла вокруг кровати, постояла у туалетного столика), попробовала сделать себе приятное, наложив на лицо недавно купленный крем, который якобы придает «уставшей, бледной коже сияние и свежесть утренней розы». Крем пах не розой, а клубникой со сливками – приятно, но неуместно приторно. Так и не дождавшись обещанного результата, Карен расстроилась еще больше. Вытащила из сумки видавший виды ноутбук, который выполнял в ее жизни все функции по информационной связи с миром и заменял радио, телевизор и видеоплеер.

– Придется смотреть мультики. В наушниках, – объявила себе Карен.

Мультфильмы – это известное средство от хандры и усталости, но кроме мистического аниме под рукой у Карен ничего не оказалось, да и этот шедевр японской анимации она смотрела уже дважды.

– Ладно, – подчеркнуто спокойно пробормотала Карен. – Значит, Интернет.

Можно посмотреть фотографии экзотических стран, насладиться видами с лазурным морем, залитыми песком пляжами и буйной зеленью, можно «полистать» странички, посвященные моде, можно почитать статьи на тему «Как перестать быть несчастной и очаровать лучшего в мире мужчину»…

И все-таки Карен почти рефлекторно открыла сначала почтовый ящик. Там ее ждало письмо от Мишель.

«О господи! Ну что могло случиться за то время, пока я добралась до дома и приняла душ?!»

Как ни странно, Мишель не требовала от нее ничьих адресов и телефонов, указаний по оформлению бумаг и справок о местонахождении каких-нибудь особо ценных папок. Письмо было короткое и даже в некотором роде таинственное:

«Карен, привет.

Вот, смотри, что я нашла, копаясь в Интернете. Когда-то слышала про д-ра Эвис, и слышала что-то хорошее. Может, тебе это будет интересно?

„Социальный центр „Гармония“.

Организация досуга. Секции по интересам: шахматы, вязание, акварель, фотография. Класс французского языка: детская и взрослая группы. Клуб пожилых. Благотворительное общество „Гармония и надежда“. Психологический клуб доктора А. Эвис – поддержка в кризисной ситуации, тренинг социальных навыков, тренинг личностного роста.

44-я западная улица, 49

Телефон…

Ждем вас!“

Приятных выходных, пока, Мишель».

Как бездарно составлено объявление! Серенькая, голая какая-то информация, причем в своей наготе неприглядная. Они и вправду рассчитывают, что на это кто-то купится? Ну разве что тот, кто живет на Сорок четвертой улице и кому совершенно нечем занять свои вечера…

Допустим, она работает на 42-й улице. И если бы ей хотелось, она бы могла заходить туда после работы. Наверняка Мишель руководствовалась именно этим принципом. Но если уж ей приспичило позаботиться о коллеге, то почему она прямо не посоветовала ей какого-нибудь психоаналитика? А может, тут уже и без психиатра не обойдется?

Карен усмехнулась. Нет, Мишель все правильно рассудила: на другой конец Манхэттена Карен все равно бы не поехала, а так, неподалеку от офиса, можно и заскочить после трудового дня. Если, конечно, центр «Гармония» работает круглосуточно.

Карен немного побродила по интернет-страницам разных турфирм, но в таком состоянии, в каком она пребывала, она не смогла бы почувствовать себя счастливой, даже если бы на нее свалился с неба тур в Китай.

Если уж человек уверился в своей несчастности, пошатнуть эту уверенность может разве что землетрясение баллов на семь по шкале Рихтера.

Когда на следующее утро Карен открыла глаза – а утро уже плавно перетекало в полдень, – она почувствовала, что ей хочется на работу. Точнее не хочется, а надо. Как бывает надо есть и пить, чтобы выжить. И поняла, что это не нормально – рваться всем существом туда, куда не хочется.

«Просто нарушился цикл, – объяснила она себе. – Сегодня ведь пятница, а в пятницу я должна быть на работе».

Обидно, когда такие мелочи, как привычка работать (куда-то бежать, что-то делать, из-за чего-то волноваться), портят тебе почти заслуженный выходной. Карен потянулась за сигаретой – сигарета не помогла, а только усугубила состояние полной боевой готовности.

Приняв душ и выпив чашку крепкого чаю, Карен решила составить план на день. И в этот план включить дела не только полезные, но и приятные. Когда-то она читала, что это помогает при депрессии. Список имел следующий вид:

1. Постирать белье.

2. Сделать покупки.

Обратить внимание: второй будильник!

3. Забрать из ремонта пылесос.

4. Позвонить маме.

5. Навести порядок в комнате.

6. Взять в прокате диски.

7. Поужинать в приличном месте.

Перечитав свое творение, Карен ощутила, что жить вот такона не хочет. Не хочет больше, и все тут. Когда в последний раз она получала от жизни удовольствие?

Ответ был столь очевиден и неутешителен, что Карен сразу от него отмахнулась. И быстро-быстро, пока не успела передумать, схватила трубку и набрала номер. Память на цифры у нее была феноменальная. Может, это, в конце концов, великий знак судьбы?