Текст книги "Город ангелов"

Автор книги: Лора Бигелоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Элси накинула халат и неверной походкой направилась к дверям. Если сейчас кто-нибудь предложит ей купить по дешевке фен, он жестоко поплатится за это…

Открыв дверь, Элси испытала приблизительно то же чувство, которое обычно испытывает боксер за миг до нокдауна. На пороге ее дома стоял Алекс. Глаза его горели, нижняя губа закушена. Прибавьте к этому щетину на щеках, темные круги под глазами и несколько затравленное выражение – и вы получите человека, у которого в жизни явно произошло что-то ужасное.

– Элси! Можно мне войти? Пожалуйста!

Потрясенная Элси смогла только отступить в сторону, давая Алексу войти, потом закрыла дверь и повернулась к утреннему гостю. Алекс вытянул вперед ладонь.

– Я знаю, это свинство. Я просто хотел, чтобы у меня было побольше времени.

Мозги Элси еще не успели заработать на полную мощность, и потому она даже не подумала ни о ванной, ни о расческе, а просто кинулась в объятия Алекса.

Через несколько секунд он с сожалением оторвался от ее губ, отступил на шаг, нахмурился и сообщил:

– Я был не слишком откровенен с тобой, поэтому пришел, чтобы заполнить некоторые пробелы…

Элси посмотрела на него затуманенным от страсти взглядом. Он прилетел через всю страну, чтобы заполнять какие-то пробелы?

– Возьми меня, Алекс. Возьми прямо сейчас…

Теперь потемнел и его взгляд. Зеленые глаза напоминали о глубинах океана, о тайнах и соблазнах, о страсти, которой она не знала раньше…

Впервые в жизни Элси не вспомнила и о своей любви к подготовке свидания, о всяких свечах и духах… Когда Алекс подхватил ее на руки, она засмеялась, зажмурившись от счастья, а он начал жадно целовать ее шею и грудь.

Собаки радостно скакали вокруг, разделяя радость своей хозяйки по поводу возвращения этого прекрасного человека. Только их лай и смог хоть немного отрезвить Элси…

– Боже, я даже не умылась… Мне надо хотя бы почистить зубы и причесаться…

– Не надо. Я хочу тебя. Просто тебя. Никаких духов. Твой запах, Элси… Прекраснее его все равно не найти.

Они повалились на кровать, рыча и вскрикивая, впиваясь друг в друга и срывая одежду, словно их целый год продержали на голодном пайке, а теперь предоставили всего пять минут на свидание. Все произошло так быстро, что она даже не успела испугаться, не вспомнила о презервативах, не вспомнила вообще ни о чем. Весь мир перестал существовать, осталась только тяжесть тела мужчины, литые плечи под ее пальцами, да собственные стоны откуда-то со стороны.

Элси выгнулась и раскинула руки в стороны, когда он вошел в нее, закричала от удовольствия, подстраиваясь под бешеный ритм его движений. Догадавшись о том, чего она хочет, Алекс прижал ее запястья к кровати, приподнялся над ней, еще больше увеличил темп…

Они неслись куда-то вскачь, и звезды сливались в горящие ленты на краю сознания, а потом взрывались ослепительной истиной под веками.

Они заполняли друг друга, превращаясь в единое, древнее существо, когда и кровь – одна, и дыхание – одно, и нет ни начала, ни конца, есть только бешеная скачка и все нарастающее ощущение восторга…

В какой-то момент женщина вдруг широко распахнула глаза, и мужчина увидел в них зарождающуюся бурю оргазма – ту самую бурю, чьи предвестники уже сотрясали и его тело.

Элси со стоном рванулась вперед, словно стремясь слиться воедино с могучим телом своего любовника. Влажные от пота тела спаялись намертво в последнем пароксизме бешеной, неудержимой страсти – и еще через мгновение мир перестал существовать.

Вечность спустя, мужчина перекатился на спину, не выпуская женщину из своих объятий. Элси уронила голову на широкую грудь возлюбленного и блаженно выдохнула:

– Боже… На каком я свете нахожусь?

– Неважно. Ведь мы вместе…

Он с улыбкой смотрел на раскрасневшееся, милое личико, а в душе снова ворочались тяжелые, неудобные мысли.

– Элси… нам надо поговорить.

– Хорошо, но только после завтрака. Я все-таки сделаю вафли по-провансальски!

– Звучит интригующе, но потом мы поговорим.

– Да. Обещаю. Сейчас я могу думать только о еде. Отдыхай, мужчина. Честно говоря, когда я увидела тебя на пороге, мне показалось, что ты попал в аварию.

– Я не спал всю ночь. Думал о тебе.

Она вскочила и легко коснулась губами его виска.

– Отдыхай. Я принесу завтрак прямо сюда.

Кит хмыкнул.

– Хорошо… Не трогай халат!

– Но, Алекс…

– Я хочу, чтобы ты оставалась голой. Только поднос с едой – и ничего кроме. Может, у меня такая мечта была с детства – обнаженная женщина приносит мне в постель горячие вафли?

Он провожал ее жадным и тоскливым взглядом.

Естественна до мозга костей. Женственна до невозможного. Доверчива. И принадлежит ему.

Кит почти физически ощущал острую потребность рассказать ей о себе все. Свое полное имя. Свою историю. Свои страхи и сомнения, свои проблемы, свои удачи… все это должно принадлежать Элси Хьюиш, потому что она этого заслуживает.

Элси мурлыкала себе под нос. Тело было легким и почти невесомым, она непрестанно улыбалась.

Алекс хочет рассказать ей о себе, смешной. Ведь она и так о нем все знает. Знает его запах. Знает на ощупь. Знает всем телом.

Она верит ему, верит безоговорочно и безраздельно, потому что он этого заслуживает. Он интеллигентен, добр, честен. Умен, обаятелен, хорошо образован. Он мужчина во всем.

Им хорошо вместе, Алекс вернулся, несмотря на то, что они попрощались. Ей не нужны никакие обещания, не нужны надежды на будущее… Да нет, конечно же, у нее есть надежды, с самого первого раза появились. Незачем обманывать себя. Но нужно быть сильной, нужно спрятать их подальше…

Она очнулась, когда плита предупреждающе звякнула. Посмотрела на себя мельком в висевшее на стене зеркало и расхохоталась. Невозможно поверить, что там отражается именно она, Элси Хьюиш, тихоня и скромница, всего несколько недель ничего о сексе не знавшая.

И вот теперь обнаженная Элси Хьюиш стоит у плиты и печет вафли своему мужчине, который ждет ее в спальне после ночи… нет, утра любви. Элси Хьюиш смеется от счастья при мысли о том, что он ее ждет, и разгоряченную кожу овевает прохладный утренний ветерок.

Свою третью колонку она назовет «Третий Раз Лучше Первых Двух». Только на этот раз она не будет описывать то, что происходило сегодня утром, в подробностях. Эти волшебные минуты останутся только для нее, глубоко в сердце…

Алекса наверняка разозлило бы, узнай он о том, что несколько тысяч читателей в подробностях изучили все, что он проделывал в постели с Элси. Этот секрет еще никогда не казался Элси таким жгучим. Какие бы тайны не собирался открыть ей Алекс, вряд ли это столь же убийственные вещи.

Он разозлится? Придет в ярость? Затаит обиду?

Где-то она вычитала фразу: «Правда может убивать…»

Кит вздрогнул и открыл глаза. От мыслей – сладких и горьких – его отвлекло почти невесомое прикосновение к руке.

Тара, сиамская красотка, сидела на одеяле столбиком и своими холодными голубыми глазами рассматривала чужака. Киту почему-то стало неловко. Изящная кошечка явно знала о нем нечто такое, чего не знал даже он сам.

Кит отвел глаза, стал оглядывать комнату. Он разглядывал вазочки и фотографии в рамках, занавески и плюшевых медведей, угнездившихся на каминной полке. В каждой мельчайшей детали этой комнаты была Элси.

Ему было тепло в этом доме, тепло и уютно, и от этого даже мысль о возможных переменах ужасала. Найти – и мгновенно потерять, что может быть хуже и страшнее?

Из кухни прилетел аромат горячих вафель – так пахло Рождество в детстве, так пахло само детство. С тех пор прошел миллион лет, завтраки превратились в некий обязательный минимум, который следовало забросить в себя – словно заправить бензином бак автомобиля.

Запах детства… Запах праздника… Каждый миг с Элси – праздник…

Кит нехотя сполз с кровати с вполне прозаической целью – разыскать свои трусы. Это оказалось нелегкой задачей, искомый предмет туалета обнаружился почему-то под кроватью. Вместе с ним Кит вытянул из-под кровати рамочку с фотографией.

На фотографии Элси стояла рядом с рекламным щитом, призывавшим всех насладиться солнечными Багамами. Одной рукой Элси придерживала широкополую соломенную шляпу, другой – обнимала за талию особь мужского пола, чье лицо было накрест заклеено цветным скотчем прямо поверх стекла.

То, что фотография валялась под кроватью, заклеенное лицо – все это говорило о том, что Элси Хьюиш до сих пор остро переживает нанесенную обиду. Гнев вскипел в груди Кита.

Как он посмел ее обидеть?

– Как насчет кофе в пос…

Она замерла на середине слова. Окаменела у двери, и в синих глазах плеснула боль. Все из-за старой фотографии, которую Кит сжимал в руках. Он виновато махнул ею в воздухе.

– Я случайно нашел, под кроватью. Извини.

– Все в порядке. Мы же все равно собирались поговорить. Ее улыбка получилась вымученной. Элси опустилась на самый краешек кровати, прижав фотографию к груди. Это не было ностальгией – так школьница прижимает к груди учебник ненавистной алгебры, отвечая урок суровой учительнице.

– Элси, ты не обязана мне ничего рассказывать.

Он хотел обнять ее, но она вывернулась из-под руки, встала и отнесла фотографию на комод. Потом повернулась, скрестила руки на груди бессознательным защищающим жестом.

– Это мой парень, Маркус. Год назад почти в это самое время мы собирались в круиз на Багамы. Маркус… он хорошо ко мне относился. Я это видела… верила в это. И еще я была уверена, что во время круиза он мне сделает предложение.

– Он… вы не поехали?

– Случилось кое-что другое. Я думаю… мне хочется в это, по крайней мере, верить, что у него начались проблемы с его бизнесом, а он просто постеснялся мне в этом признаться…

– Он ушел, не сказав ни слова? Как… твой отец?

– Ну да. Очень похоже. Это меня и убивало в тот момент больше всего. А потом стало еще хуже. Когда я выяснила, что вместе с Маркусом пропали все мои сбережения.

– Он украл твои деньги?!

– Да. Подделал подпись на чеке. Все мои бумаги лежали вот в этом комоде, он это знал. Потом уже я вспомнила, как Маркус начал ни с того ни с сего восхищаться моей, якобы, красивой манерой расписываться и попросил меня несколько раз расписаться на чистом листе бумаги.

– Сколько он забрал? Или это не мое дело?

– Двадцать тысяч долларов. В принципе, почти все. Я до сих пор не могу поверить в случившееся до конца. Я ему доверяла. И я уверена, что он ко мне хорошо относился.

– Мошенники часто бывают очень обаятельными и симпатичными людьми, Элси. Это их профессия. А самый лучший способ войти в доверие – самому поверить в свою ложь.

Кит в годы своей репортерской деятельности написал массу репортажей о мошенниках. Теперь он задавал быстрые, четкие вопросы.

– Полиция искала его?

– Расследование мало что дало. Вроде бы, он появился в Майами под другим именем, но полной уверенности не было, доказательств тоже. Меня сразу предупредили, что даже при очень благоприятном исходе расследования я скорее всего не получу свои деньги обратно.

– Элси… Мне жаль. Этот мерзавец…

– Он не мерзавец, Алекс, я уверена. Может быть, ему грозила опасность. Теперь этого не узнать. Прошел целый год, я пережила все случившееся… и все. Да, в тот момент я была потрясена, почти уничтожена тем, что произошло. Тогда я и спряталась в своей раковине. Теперь – благодаря тебе, Алекс, – я вернулась к жизни. Я снова смеюсь, радуюсь, доверяю людям. Влюбляюсь.

Она забралась на кровать и порывисто обняла Кита за шею, заглянула сияющими глазами в его глаза.

– Это ты меня спас, Алекс. Ты честный и прямой, это сразу видно. Ты даже решил сам рассказать мне о себе, хотя я на этом совершенно не настаиваю. Я доверяю тебе.

– Д-да…

Браво, Крейн! Стань еще одним подонком, который заставит ее вновь потерять веру в человечество.

Давай, ударь ее своей правдой!

14

Давно замечено, что вся жизнь человеческая состоит из цепи случайностей, иногда незначительных, иногда нелепых. В настоящий момент все изменил запах подгорающих вафель. В тот самый момент, когда Кит открыл рот, чтобы одним махом сознаться во всем, с кухни донеслось легкое шипение, и Элси, ахнув и всплеснув руками, бросилась из комнаты. Киту ничего не оставалось, как последовать за ней.

Следующие десять минут они вдвоем спасали вафельницу, и удобного момента для объяснения никак не находилось. Ну а после того, как работы по дому были окончены, они так проголодались, что было уже не до объяснений. Элси забежала в спальню и вернулась на кухню уже одетой и причесанной.

Завтрак, состоявший из хрустящих вафель, земляничного джема, взбитых сливок и ароматного кофе, получился великолепным. На некоторое время на кухне воцарилась блаженная тишина, которую нарушало только позвякивание посуды. Потом они дружно все прибрали, а Алекс старательно вымыл посуду, не оставив на ней ни единого пятнышка.

Элси обняла его сзади за талию, прижалась щекой к широкой спине и промурлыкала:

– Спасибо за отлично выполненную работу!

Алекс развернулся к ней и заключил в объятия. Его тело налилось огнем и силой. Сейчас они отправятся в постель, а потом поговорят…

Но тут в дверь позвонили.

Сквозь глазок было отлично видно, что на крыльце весело приплясывает секретарша редакции журнала «Ночные огни». У нее в руках были воздушные шарики.

Как ни прискорбно, но истина прежде всего, и потому признаемся: в этот момент Элси Хьюиш, прежде чем открыть дверь, прошептала слова, которые никак не могут считаться цензурными.

Казалось, вместе с лучащейся от счастья Китти в дом ворвался солнечный свет.

– Поздравления, поздравления, мои тебе, Элси, поздравления, хоть сегодня и не день рождения, но мои тебе поздравления…

Элси непонимающе отмахивалась от шариков. Собаки радостно гавкали, подхватив незамысловатую песню Китти.

– Погоди, Китти, я не понимаю, какие поздравления? С чем?

– С твоей колонкой, конечно, балда. Я увидела эти шарики и решила, что это будет очень к месту.

Элси растерянно приняла из рук Китти связку рвущихся под потолок шаров и повторила, словно эхо:

– С моей колонкой…

Китти вопросительно уставилась на Кита.

– Вы ей еще не сказали?

У Элси слегка закружилась голова. Китти знает Алекса? Откуда?! Она посмотрела на своего любовника – его лицо стремительно заливала краска.

– Не сказал мне – что?

Мысли Элси ворочались тяжело и неуклюже, словно она вдруг увязла в каком-то густом месиве. Даже звуки стали приглушенными и странно гулкими.

Китти растерянно переводила взгляд с Алекса на Элси.

– Я что, поторопилась, да? Кит, вы же сами сказали, что все скажете ей вечером… Ой, а почему это вы босиком? О…

Китти прихлопнула рот ладошкой. В ее глазах медленной волной вставал ужас. Элси не обратила на это никакого внимания. Она смотрела на Алекса. То есть… на Кита?

– Кит… Ты – Кит?

Он судорожно кивнул.

– Мое полное имя Кит Алекс Крейн. Друзья детства зовут меня Алекс… Элси, это то, о чем я собирался сказать тебе!

– Я понимаю.

Это чертово понимание накрыло ее с головой, словно грязная вода из-под колес хамоватого водителя.

Китти нервно хихикнула, пытаясь спасти ситуацию.

– Что ж, в любом случае важнее всего то, что колонка – твоя. Я случайно об этом знаю, Элси, правда. Кит сказал мне об этом, когда я нашла его в буфетной.

– В буфетной…

– Да, он там прятался от тебя… ну, в смысле, хотел сделать тебе сюрприз.

– Ему удалось. Так ты прятался от меня?

Теперь на смену шоку и растерянности пришла ярость, бело-голубая, как пламя ацетиленовой горелки. Китти попятилась к дверям.

– Слушайте, если вам сейчас некогда, так я пойду, ладно? Элси, ты мне позвони, когда будешь свободна? Все, пока.

Китти выскользнула из дома и аккуратно прикрыла за собой дверь. Ее исчезновения никто не заметил. Элси и Кит стояли друг напротив друга и смотрели, смотрели, смотрели… Только шарики колыхались под потолком…

– Когда мы встретились впервые, ты не знал, кто я, верно?

– Не знал. Только на следующий день узнал, когда Колен показал мне твою колонку и личное дело…

Элси зажмурилась, взялась ладонями за виски и покрутила головой. Мир вставал на дыбы и заваливался вверх тормашками. На глазах Элси идеальный мужчина превращался в гнусного лжеца, вчерашнее счастье оборачивалось позором и унижением, стыд ел глаза и рвалось на тысячу кусков сердце…

– Что там сказала Китти? Насчет колонки?

– Она действительно твоя. Я принял решение…

– Та-ак, а когда именно ты его принял? Когда выяснил, что я способна тебя удовлетворить в постели?

– Я вчера это решил, и поверь…

– Вычеркни это слово из своего словаря. Значит, вчера. Это когда она нашла тебя прячущимся в сортире?

– В буфетной, Элси…

– Не важно. Значит, тогда.

– Да пойми ты, колонка здесь ни при чем. То есть она хороша сама по себе! Ты великолепно пишешь, у тебя хороший язык… в смысле, слог. Ты ее получила бы в любом случае.

– Молчи. Я все равно ничему не поверю.

Ей было больно, так больно и стыдно, что даже воздуха не хватало. Она выходила полной и законченной дурой. Сначала Маркус, потом Кит. Алекс. Нет, Кит.

Он показался ей прямым и искренним – а сам обманул ее.

– Элси, я говорю правду. Я потому и вернулся. Я хотел тебе все рассказать, чтобы ты посердилась, покричала, а потом простила меня… и мы смогли бы чаще встречаться.

– Ага.

– Я понимаю, в это верится с трудом, особенно если учесть историю с твоим парнем, но я не такой, как он…

– О да. Только вот какой ты? Алекс? Кит? Мистер Крейн? У Маркуса, по крайней мере, была понятная цель – ему нужны были деньги, а ты? Просто забавы ради? Кто ты вообще? Менеджер, вице-президент, свой в доску парень? Ты придумываешь все новую ложь, а потом просишь, чтобы я тебе поверила.

У нее перехватило горло, и Элси замолчала.

Единственное, чего ей сейчас хотелось – спрятаться в какую-нибудь щель, зарыться, зажмуриться, забыть.

Кит шагнул к ней, хотел обнять, но она отшатнулась от него, выставив вперед руки в детском жесте защиты.

– Как это все смешно, мистер Крейн, вы не находите? Правда могла бы и не открыться, если бы Китти не принесла эти шарики.

– Элси! Ведь ты же видела, я все утро пытался с тобой поговорить. Но сначала наша страсть, потом вафли… и Китти. Просто так сложилось… неудачно.

– Да. Ты прав. Просто так неудачно все у меня сложилось. Все, хватит. Мне надо подумать. Я хочу остаться одна.

– Пожалуйста, успокойся, Элси. Я волнуюсь за тебя. Потому я и здесь. Я… ты мне нравишься. И я нравлюсь тебе, мы оба это знаем.

– Как ты мог спать со мной и при этом притворяться другим человеком? Как это вообще возможно? Это прямо раздвоение личности какое-то… Я не понимаю.

Недаром с самого первого их свидания она запомнила огонек отчуждения в зеленых глазах. Этот огонек предупреждал: не надо подходить так близко! Кит Крейн относился так не только к ней – ко всему миру. Ужасно не хотелось плакать перед ним. Элси собрала остатки сил.

– Пожалуйста, Алекс… то есть Кит. Уходи. Мне надо побыть одной.

– Элси, но ведь и ты кое-что скрывала, не так ли? Технический редактор… Ты и словом не обмолвилась о том, что работаешь секс-обозревателем в глянцевом журнале.

– Ты прав. Сегодня я собиралась об этом рассказать. И страшно трусила.

– А почему я должен тебе верить?

Пауза звенела громче любого гонга.

– Ты прав, Алекс. Зуб за зуб.

– Я не об этом. Я о том, что у всякой монеты есть две стороны. Я знаю, почему ты не рассказала мне сразу, и не собираюсь тебя в этом обвинять. Что же до меня… Я был честен с тобой, Элси. ВО ВСЕМ! Кроме имени и должности.

Она смотрела на него, чувствуя, как в глазах закипают слезы.

– Итак, мы оба врали друг другу. Теперь мы оба узнали правду, и это изменило все.

– Ты уверена?

– Ты не понимаешь. Ты – не тот человек, которого я знала. Ты другой. И я не уверена, что хочу знать этого другого.

– Ты меня не слушаешь. Успокоишься – поговорим.

– Я спокойна. Чертовски спокойна. Даже сама удивляюсь, до какой степени спокойна. И абсолютно уверена только в одном: тебе следует уйти и поскорее.

Кит молча вышел и вернулся через пару минут, полностью одетый, осунувшийся и очень серьезный. Остановился на самом пороге, совсем близко от Элси. Она ощущала запах его волос, тепло кожи. Если бы она сейчас сделала хоть малейшее движение в его сторону, он заключил бы ее в объятия. Но она оставалась неподвижной.

Кит заговорил чужим, надтреснутым голосом.

– Ты ошибаешься насчет меня, Элси. Хотя… пожалуй, сейчас мне действительно лучше уйти. На самом деле я не тот мужчина, который тебе нужен. Да и не в этом дело. Просто нам обоим нужно время. Прости. Я был и остаюсь эгоистом. Я…

– Я помню. Никаких обязательств, никаких обещаний. Всего хорошего.

Он протянул руку к ее лицу, хотел погладить по щеке, но Элси отпрянула, словно его рука была ядовитой змеей. Лицо Кита исказилось мукой.

– Ты хорошая, Элси. И заслуживаешь хорошего мужчину.

С этими словами он сбежал с крыльца и пошел к машине, не оглядываясь.

Он ждал хотя бы звука. Одного-единственного.

Единственным стал звук захлопнувшейся двери.

15

Она успела запереть дверь и сползла по ней на пол. Как ни странно, слез не было. Ничего не было. Из Элси как будто вынули все кости, оставив только внешнюю оболочку.

Собаки робко и чинно сидели по стенке, внимательно глядя на свою хозяйку и богиню. И тут из кухни появился огромный рыжий Малдер, а из спальни легкой тенью выскользнула Тара. Обе кошки с независимым видом подошли к Элси. Малдер улегся к ней на колени, Тара прилегла у ног и стала лениво тереться о них изящной головкой, мурлыкая и жмурясь.

И слезы пришли. Невидимые засовы и замки упали с души Элси, она заревела, и сразу стало легче. Ушла тупая боль из сердца, стало горячо губам и щекам.

Все очень просто, все так просто, что правильный ответ невозможно найти. Нельзя найти то, что лежит на поверхности.

Она любит Алекса, оказавшегося Китом. Любит неистово и беззаветно, любит так, как никогда и никого не любила. И ни при чем здесь страсть, пресловутая любовная химия или необходимость писать дурацкие статьи. Истина в том, что без этого мужчины не имеет смысла вся ее жизнь. Только с ним Элси становится целой, только с ним она жива… С этим обманщиком…

Жалкие останки Элси Хьюиш корчились и тихо подвывали на полу у закрытой двери, а в уютной прихожей все громче звучало громовое кошачье мурлыканье.

Кит стоял в вестибюле своего шикарного дома, ждал лифта и вяло вслушивался в беседу двух своих соседей. Мистер Вонг, финансист, жаловался мистеру Ли, адвокату, что его дочка, студентка Принстона, сильно заболела, и надо бы к ней поехать, но некогда, потому что заседание нельзя отменить…

Кит думал о том, что Элси немедленно возмутилась бы и убедила мистера Вонга послать заседания куда подальше и скорее мчаться к дочери.

Лифт вознес Кита на его этаж, и он с отвращением посмотрел на стильный резиновый коврик у своей двери. У Элси коврик был разноцветный, сплетенный из тростника. По такому коврику приятно ходить босиком…

Квартира встретила его привычным запахом освежителя воздуха, и от этого нестерпимо захотелось заорать, разбить идиотскую абстрактную скульптуру, а потом купить дешевого кукурузного пойла и напиться в хлам, так, как они, бывало, напивались с оператором после особенно трудного репортажа, во время подготовки которого их жизни были в опасности…

За последние несколько часов, во время которых он в основном сидел в самолете, Кит вспоминал Элси непрерывно. Любая мелочь напоминала о ней. Когда в самолете по узкому проходу в сторону туалета прошла с мамой маленькая девочка, и Кит рассмотрел у нее в волосах заколку с головой мультяшного котенка, он едва не закричал от отчаяния.

Разрыв с Элси оказался адом. Впрочем, это и разрывом не назовешь – ведь они с Элси толком вместе и не были. Но боль от этого не утихала.

Кит бродил по квартире и с маниакальным упорством убеждал себя, что все к лучшему. Элси не смогла бы удовольствоваться отдельными свиданиями. Просто для нее естественно заботиться и волноваться о человеке, которого она… нет, не полюбила, конечно, это еще не любовь…

Кит уперся головой в стекло и мрачно уставился на пляж, кишевший беззаботными и бестолковыми отдыхающими размером с муравьев.

Не любовь, говорите? А ты много об этом знаешь, парень?

Внезапно у него закружилась голова, и Кит в испуге отскочил от окна. Не хватало еще вывалиться из своей шикарной квартиры! Он забрал из прихожей сумку, понес в спальню. Шаги гулко отдавались по всем пяти комнатам…

Как в склепе.

Собаку, что ли, завести? Не такую, конечно, как Буш, но уж и не меньше Биша.

Нет, дорогой друг, с твоей работой у тебя даже питон, который, как известно, питается раз в полгода, имеет все шансы сдохнуть – не от голода, так от тоски.

Работа. Какая это, к черту, работа! Встречи, коктейли, гольф. Гольф, коктейли, совещания. Костюмы с галстуками, представительские машины, секретарша в офисе, суп из пакетика дома. Рестораны. И запах полироли в спальне.

У Элси в спальне пахнет ванилью и розами. А в кухне – горячими вафлями, Рождеством и счастьем. И собак у нее стая, а кошек – две, и ничуть это никому не мешает, ездит же она к матери гостить без них.

Она просит присмотреть за ними подруг. Соседей.

Кит затравленно оглядел спальню. На улице стояла жара, но его бил озноб. Кто додумался красить стены в голубой и стальной цвета?

На его рабочем столе девственно чисто и скучно. У Элси там стоит масса всяких фигурок, вазочек с конфетами или цветами, валяются фотографии.

У него нет даже фотографий родителей.

Да нет, не может быть! Была, он точно помнил, он же ставил ее на столик у кровати, когда жил в общежитии колледжа.

Поддавшись внезапному импульсу, Кит помчался в кладовку и начал сбрасывать на пол коробки и пакеты…

Желтая коробка отыскалась в глубине верхней полки. Кит сел на пол и стал вынимать пожелтевшие от времени бумаги…

Оказывается, все у него было. И друзья, и фотографии родителей. Вот сборник шуточных стихов, это они с Ронни Кармоди написали, когда готовились к сдаче латыни. Вот альбом выпускников. А это мама и папа, давным-давно, когда они еще были вдвоем, а никакого Кита и в помине не было.

Кит вглядывался в молодые лица родителей. Сколько счастья светится в глазах, какие искренние улыбки! И как бережно отец обнимает за талию маму, а она смотрит только на него. Странно и дико думать о том, что всего через пару лет начнутся ссоры и стычки, слезы и упреки, размолвки и разлуки, а потом все и вовсе закончится разводом.

Кит помнил их развод так хорошо, будто это произошло вчера. В крайнем случае – на прошлой неделе.

Он тогда уже учился, жил в кампусе, и сообщение о разводе застало его врасплох. Потом он злился и писал дурацкие, отчаянные письма маме и папе, допытываться, в чем дело…

Мамины слова он запомнил на всю жизнь.

«Твой отец – это неприступный замок, окруженный рвом. Но когда мы познакомились, я была слишком очарована им, чтобы понять: через этот ров забыли перекинуть мост. Я надеюсь, Алекс, я молюсь, чтобы ты вырос другим, но если у тебя не получится… Тогда прошу, не обижай женщину. Не предлагай ей больше, чем можешь дать на самом деле».

Наверное, он слишком близко к сердцу принял слова матери. С юности научился избегать тех женщин, которые все норовили перепутать простые дружеские или сексуальные отношения с чем-то большим.

Так было до встречи с Элси Хьюиш. До той самой встречи, которая была – случайнее некуда.

Кит бережно взял фотографию и отнес ее в спальню. Поставил на стол рядом с компьютером.

С отцом он не общался больше года. Тот женился во второй раз, кажется, не слишком удачно. Мама замуж так и не вышла, ей вполне хватало работы. Маленькая, но очень известная картинная галерея отнимала у нее все свободное время. С мамой Кит перезванивался довольно регулярно – раз в два-три месяца.

Наверное, Элси права, и надо чаще видеться с родителями.

Кит с тяжелым вздохом включил компьютер. В почте обнаружилось всего одно сообщение – от бывшего шефа, предлагавшего Киту вернуться к репортерской деятельности.

Кит задумчиво листал электронную книжку. На глаза попался адрес бывшего коллеги из Майами. Кит задержался на нем взглядом. Полиция говорила, что Маркуса, вроде бы, видели в Майами. Можно навести справки.

Внезапно он ощутил прилив вдохновения. Пусть у них с Элси ничего не получилось в смысле личных отношений, но если она увидит, что он заботится о ней, пытается помочь… Тогда… Какая разница, что будет тогда! Главное – заняться делом!

Элси с трудом добралась до спальни и рухнула лицом в смятые простыни, еще пахнущие одеколоном Алекса… Кита.

Собаки приплелись в комнату за хозяйкой и изо всех сил сочувствовали, сидя у двери.

Когда слезы высохли, Элси преисполнилась мстительности. Пусть ее собственное сердце разбито, но Душенька Элль в полном порядке. Душеньке Элль в голову не придет рыдать весь день напролет, если ее покинет любовник.

Она напишет об этом колонку. Потрясающую, сногсшибательную колонку, от которой вздрогнут мужчины и радостно рассмеются женщины.

Она сделает это.

Неделю спустя рыжая Фло сидела за столиком напротив Элси и с немалым подозрением рассматривала бокал подруги, переливавшийся всеми цветами радуги.

– Что это ты пьешь, деточка? Выглядит, как водоем после окончания химической войны.

– Фруктовый Радужный Восторг с Вишенками. Я пила его здесь в тот вечер, когда познакомилась с Алексом… С Китом.

– О нет, только никаких ностальгических напитков! Это не полезно. Значит, ты меня сюда вытащила, чтобы помучиться?

– Отстань. Хорошо посидели, сейчас разойдемся по домам, чего еще надо двум молодым красивым девушкам?

– Элси, не пудри мне мозги. Ты страдаешь, и тебе доставляет удовольствие ковыряться в своих душевных ранах.

Элси решительно отставила в сторону недопитый Восторг и достала свой блокнот.

– Ни-ни! Я уже бодра и весела. Итак, Фло, расскажи мне о том, как ты впервые поняла, что влюблена в своего парня по-настоящему. Меня интересуют подробности.

Фло жизнерадостно начала:

– Никто не спорит, пьянство – зло, до добра оно доводит редко, но в моем случае вышло именно так. Джонни в один прекрасный вечер перебрал, ему было худо, болела голова. Никакого секса, разумеется, в ту ночь не было, зато произошло нечто удивительное. Я поливала его в ванной холодной водичкой – и вдруг поняла, что мне приятно за ним ухаживать.

– Вот уж никогда бы не подумала!

– Да я бы тоже! Мы просто классно проводили время. И вдруг такое откровение.

– А он? Он испытывает к тебе такие же чувства?

– Да господи ты, боже мой! Все мужики одинаковые… Хотя, вообще-то, он мне первый сказал, что любит меня. И он изменился. Подарки дарит. Раньше мы даже в ресторане по отдельности платили. Да не в деньгах дело! Я себя по-другому чувствую, понимаешь, Элси?..

Элси слабо улыбнулась.

– Я за тебя очень рада, Фло.

– Эй, подруга, я уверена – у тебя тоже все будет классно.