Текст книги "Агнесса. Том 1"

Автор книги: Лора Бекитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА VI

Кинрой был удивлен: к его приезду Гейл принарядилась, приготовила хороший обед, а при встрече снизошла до поцелуя. Она отличалась непредсказуемостью, он знал это, но ему было известно и другое: она никогда ничего не делала зря.

– Что это ты?.. – проговорил он, проходя в комнату.

– Нравлюсь? – Она улыбалась обманчиво и с превосходством. – Или нет?..

– Нравишься, – отвечал он, глядя на нее, высокую, белокожую при ярком свете двух канделябров, в красном кашемировом платье, обтягивавшем талию и грудь, с красным же бантом в волосах.

В комнате стояла жара; пламя ревело в камине, оконные стекла запотели. На столике, покрытом скатертью, симметрично расположились два прибора.

– Где ты все это взяла? В чем вообще дело? – произнес Кинрой, созерцая интимную обстановку ее жилища. Он оглянулся, словно желая удостовериться, что они здесь одни.

– Сегодня исполнился ровно год с того дня, как мы с тобой вместе, – сказала Гейл, улыбкой отвечая на его подозрительный взгляд.

– Неужели? Ну и что с того?.. Ты же говоришь, мы были всего лишь компаньонами.

– Не всегда же… Вспомни! И вообще, какого черта ты недоволен? Хочешь, чтоб я тебя опять прогнала?

Он не мог понять, шутит она или говорит серьезно, и потому ответил:

– Брось, Гейл, не будем ссориться! Разве я сказал, что недоволен?

Он протянул к ней руки, но она увернулась с дразнящим смехом.

– Ты слишком нетерпелив, Кинрой! Еще ничего не заслужил!

По его лицу скользнула быстрая тень. – Хватит, дорогая, мне надоело стелиться перед тобой, – произнес он грубо. – Вечно ты ломаешься! Она вспыхнула.

– Нет, врешь, я была покладистой, пока верила тебе!

– Ты опять за свое?..

– Да, золотой мой! Забыл, где выход? Показать?

Она притворилась обиженной, но Кинрой поймал ее за руку и резко рванул к себе.

– Слушай, ты! – Его челюсти напряглись, а во взгляде появилось нечто, заставившее ее вспомнить о том, что этот человек – убийца и бандит и при желании может заставить ее подчиниться себе силой. – Один раз я позволил тебе поиздеваться над собой, но больше этого не будет, запомни!

– Отпусти, Кинрой. Забудем это, я не хотела, – произнесла Гейл почти покорно, но в чернильных глазах ее спряталась злоба.

– Хорошо, забудем. – Он отпустил ее и кивнул на скатерть. – Давай-ка лучше перекусим, раз уж сегодня такой праздник.

– Что там у тебя новенького? – спросила Гейл, когда они сели за стол.

Кинрой пожал плечами.

– Да ничего. Что ты имеешь в виду?

– Ты нашел новых людей?

– Нашел.

– Сколько?

– Двоих.

– Мало, – заключила она. – Опять год ждать.

– Слушай, хватит! Снова лезешь не в свое дело!

Гейл фыркнула.

– Для тебя же стараюсь!

– Да ну? – В его улыбке мелькнула ирония. – Говори!

– И скажу. Я знаю одного парня, ему не повезло на прииске, сам знаешь, как это бывает! Он желает подзаработать, все равно каким образом. Может, возьмешь? Тебе же нужны еще люди.

Она выжидающе уставилась на него.

– Что он из себя представляет? – лениво произнес Кинрой.

– Ничего особенного, обыкновенный парень. Не хуже твоих ребят.

Кинрой, казалось, задумался.

– Почему я должен ему верить? Что он за человек? Я же не знаю!

– Узнаешь.

– Значит, говоришь, твой новый знакомый?

– Да.

– Интересно бы узнать, далеко ли зашло это знакомство?

Он говорил словно бы в шутку, но Гейл была начеку. Она ухмыльнулась и произнесла с той единственно верной интонацией, которой он только и способен был поверить:

– А, вот что! Не волнуйся, дорогой, у нас чисто дружеские отношения!

– Однако раньше ты ни за кого не просила, – заметил Кинрой, – что-то тут не так.

– Что тебе не так? Что это ты вздумал меня подозревать? Стану я кидаться на всякого нищего оборванца! Просто он меня попросил по-соседски, я и согласилась. К тому же интересно получается: от меня ты требуешь невесть чего, а сам отказываешь даже в такой ерунде! Ведь тебе же на пользу!

– Это еще не известно. Хотя ладно, я подумаю.

– Но я могу позвать его сейчас.

– Сейчас?

– Да, на пару минут. Ты только скажешь, что согласен.

– Ну ладно, – сказал Кинрой, – валяй, зови. Я сегодня добрый,

Гейл не заставила ждать. Она исчезла за дверью и через минуту появилась вновь, и уже не одна.

Весь вид Кинроя выражал полнейшую скуку и безразличие, меж тем как полузакрытые глаза изучали облик вошедшего во всех деталях.

– Кинрой, это Джек. Джек, это Кинрой, – быстро произнесла Гейл и заняла место чуть позади своего приятеля.

Кинрой раздумывал, развалясь на стуле, Джек стоял перед ним.

Так продолжалось минуты две… светлые глаза Джека смотрели в темные, непроницаемые глаза Кинроя.

Гейл чему-то усмехалась, поигрывая легким столовым ножичком, и держалась абсолютно независимо – одна со своими планами, в которые не хотела никого посвящать.

На тарелках лежали нарезанные ветчина, манящая ярко-розовой аппетитной свежестью, рыба, маринованные овощи, в миске дымилась мясная похлебка… У Джека, который давно не наедался досыта даже той скудной и грубой пищей, которую удавалось достать (а последние сутки не ел вообще), от голода закружилась голова. При виде пиршества этих двоих он почувствовал злобу: они купаются в изобилии, тогда как он ломает голову над тем, где взять для Агнессы хотя бы немного хлеба, хоть капельку молока и главное – спасительные лекарства!

Он с усилием оторвал взгляд от стола, боясь, как бы они не заметили голодного блеска в его глазах. Если только он решится, то у него все это будет…

– Так ты, говорят, хочешь подзаработать? – спросил наконец Кинрой.

– Да.

– Стрелять, надеюсь, умеешь?

– Умею.

– Верхом ездить приходилось?

– Да.

– А чего тебя принесло на прииск? – поинтересовался Кинрой: он почувствовал в односложных ответах Джека доходящее почти до ненависти очень сильное внутреннее сопротивление.

– Золота захотелось.

– Золота! – с усмешкой протянул Кинрой. – Ишь ты!.. – добавил: – что: завтра утром приходи в салун Лавиля. Знаешь, где это?

– Знаю.

– Я буду там со своими людьми и решу окончательно. Все, иди.

Когда Джек ушел, Гейл обратилась к Кинрою!

– Как, подходит?

– Вряд ли.

Гейл вскинула удивленные глаза.

– Почему?

– Да вот что-то в нем, – Кинрой прищелкнул пальцами, – не то.

– Что? Молодой сильный парень… Терпишь же ты возле себя болванов Дэвида и Фрэнка или выскочку Генри!

– Дэвида и Фрэнка не тронь, они парни что надо! А Генри я давно готов взять за шкирку и выкинуть вон! Когда-нибудь я доставлю себе такое удовольствие, но пока, ты же знаешь, мальчишка этот мне нужен, без него нам не обойтись.

Пока он говорил, Гейл подобралась сзади и, обвив его шею руками, словно желая задушить, зашептала:

– Я прошу, возьми к себе Джека, что тебе стоит, Кинрой?!

Он оторвал ее руки от себя и отбросил резко.

– Да на что он тебе сдался? Слушай, девочка, не хитри: этот красавец твой любовник?!

– Нет, клянусь, что нет! – воскликнула Гейл, а потом прибавила неохотно: – У него есть подружка, которую он любит. Я немножко подружилась с ними, надо же мне с кем-то общаться, пока тебя нет, и решила помочь: они остались без гроша. Разве ты никому никогда не помогал, Кинрой? Почему ты мне не веришь?..

Она произнесла все это печально и кротко. Кинрой ответил:

– Я решу завтра, сказал же. И не зли меня понапрасну. Мне надоели твои условия, ясно?

– Ясно.

– Вот так, – удовлетворенно произнес он свое последнее слово. А Гейл вдруг рассмеялась неизвестно почему, а в глазах ее что-то блеснуло. И Кинрой так и не узнал, чему смеялась она и отчего не смогла сдержать своих злых и тяжелых слез.

Джек попал в затруднительное положение: оставить Агнессу одну он не мог, а уйти необходимо и, возможно, надолго. Обращаться же к Гейл ему не хотелось.

Раздумывая, что бы предпринять, он неожиданно столкнулся в коридоре с Элси. Девушка, по своему обыкновению подметавшая лестницу, сначала вздрогнула от испуга, но, повернувшись, воскликнула:

– Это вы! Давно я вас не видала! – Она кокетливо скосила глаза и улыбнулась. – А где мисс Агнесса?

– Дома, – ответил Джек, намереваясь пройти мимо, но потом вдруг приостановился.

– Что ты делаешь завтра? – спросил он.

– Я?.. – Элси широко раскрыла глаза. – Я… я… ничего не делаю.

– Послушай. – Он приблизился к ней. – У меня к тебе дело.

Элси слушала с жадным изумлением.

– Не могла бы ты, – продолжал Джек, – посидеть завтра с Агнессой? Она тяжело больна, ее нельзя оставлять одну, а мне нужно уйти.

Разочарованная Элси вновь взялась за метлу.

– Не знаю, – ответила она вяло и равнодушно, – если миссис Бингс меня отпустит. Мне ведь нужно делать работу в доме.

– Я уговорю миссис Бингс. Так ты придешь?

Элси кивнула, и Джек, уладив таким образом дело, возвратился к Агнессе.

День погас, и Джек зажег свечу. Агнесса спала в неестественной, неудобной позе – он повернул ее легкое тело, но она не проснулась, а лишь вздохнула тяжело, и по измученному лицу пробежали серые тени.

И в эту ночь Джек не сомкнул глаз, а утром, когда пришла Элси, стал собираться в путь. Заспанной девушке пришлось выслушать указания и поклясться, что она не выйдет из комнаты, а в случае, если Агнессе станет хуже, позовет Гейл.

Джек шел к салуну Джима Лавиля. Было холодно, ломкие травинки выглядывали из снега, запоздало шурша, а ветер, гнавший по дороге снежную пыль, пригибал их и скручивал нитью.

Вопреки самому себе Джек не очень спешил, он все еще раздумывал, пытаясь найти другой выход, проклиная судьбу, загнавшую его в угол, заставлявшую делать то, для чего он не был предназначен, как и изначально – каждый человек.

Непонятным чутьем Джек уловил, что его кто-то преследует, и оглянулся: по снежному полу скользило солнечно-рыжее пятно. Он остановился. Пятно росло, увеличивалось и наконец превратилось в большую лохматую собаку. Не добежав до хозяина пару футов, Керби резко затормозил и всеми четырьмя лапами уселся в снег, вопросительно глядя на Джека; он услышал то, что следовало ожидать:

– А ну, иди домой!

Пес не спешил выполнить приказ, он лишь прижал уши, ожидая новых окриков. Джек замахнулся на собаку.

– Пошел вон!

Керби прекрасно все понял и для вида сделал пару шагов назад, а когда хозяин продолжил путь, двинулся за ним. Прогнать пса так и не удалось; смирившись, Джек взял его за ошейник и повел рядом с собой.

Ранним утром (лучшее для работы время) народу в салуне было немного. Часть посетителей расположилась в глубине помещения за столиками, несколько человек маячили у стойки. Кинроя среди них не было.

Джек не имел ни гроша, никого здесь не знал, так что околачиваться в салуне считал делом бессмысленным. Выждав минуту, он направился к выходу. За ним послушно следовал Керби.

Один из посетителей бросил пить виски и, повернувшись к приятелю, сказал:

– Хорошая собачка.

– Да, – подтвердил тот.

– Шкура у нее хорошая! – послышался голос. Присутствующие обернулись: на пороге стоял Кинрой. Его, по-видимому, здесь все знали: кое-кто приветствовал поднятием руки, некоторые кивали. Несколько человек (пятеро, как сосчитал Джек) подошли ближе и прислушались. Хозяин, коренастый мужчина средних лет, похожий на обычного золотоискателя, продолжал спокойно протирать и ставить на стойку бутылки.

– Шкура у нее хорошая! – продолжал между тем Кинрой, поигрывая зажатым в руке тонким хлыстом.

Джек хотел ответить что-нибудь резкое, но сдержался, только глаза его настороженно сузились под взглядом приятелей Кинроя.

– Могу купить. Сколько ты за нее возьмешь? – не унимался их главарь.

– А сколько бы ты взял за свою?

Услышав это, Кинрой поднял было хлыст на уровень лица Джека, но потом вдруг, подумав о чем-то, усмехнулся и обронил спокойно:

– Ребята, это Джек. Желает иметь долю в нашем деле.

Равнодушие взглядов сменилось особого рода интересом: так рассматривают лошадей на рынке.

– Возьмем? – спросил Кинрой своих людей. Вперед выступил черноволосый молоденький франт, минуту назад похваливший Керби. Безукоризненность его одеяния на фоне явной небрежности одежды остальных воспринималась почти как вызов. Джек сразу заметил, что небольшие руки его в отличие от грубых мозолистых рук приятелей ухожены, а глаза, глаза расчетливого капризника, нахальны и умны.

– Генри, – представился он, показав в улыбке безупречно ровные зубы. – А это Дэвид.

Дэвид кивнул новичку. Он казался проще Генри, с таким парнями Джек имел дело и раньше. Некрасивая, хотя и не лишенная достоинств внешность, крепкая фигура, свобода как выражений, так и действий, безудержная смелость и полное отсутствие предрассудков.

– А давай возьмем! – сказал он Кинрою. Остальные тоже как будто были не против.

– Наше общество принимает вас, сэр! – заявил Генри.

– Надо это дело отметить, – предложил кто-то. «Общество» любило виски. Что еще оно любило, Джек мог перечислить без запинки.

Двое – рыжий Фрэнк и верзила Руди – попытались немедленно организовать, попойку, но шестой участник разговора, Линн, наблюдавший за Кинроем, остановил их.

– Подождите!

Те замолчали наконец и обратились взорами к Кинрою, который стоял в стороне и изучающе глядел на своих «ребят».

– Значит, так, – произнес он, равномерно ударяя кончиком хлыста по сапогу, – я ничего еще не решил. Кто знает, каков этот парень в деле?..

– Так испытать надо! – сказал Дэвид. – Пусть едет с нами завтра, вот и посмотрим!

Речь шла о вещах, для них, по-видимому, совершенно обыденных; Джек же внутренне содрогнулся. Он не был чрезмерно чувствителен: воспитанный на улице, среди бездомных мальчишек, он не имел никаких осмысленных, твердых моральных принципов и убеждений, и все же ему стало не по себе: в нем сопротивлялась сама природа человеческая.

– Лошадь у тебя есть? – спросил Линн.

– Нет.

– Нет?

– А ты, Кинрой, уступи ему Арагона. Все равно не ездишь на нем! – предложил Фрэнк. – Отдай прямо сейчас, пусть завтра на нем и приедет.

– Арагон мой собственный конь, я не каждому доверю на нем ездить, – холодно возразил тот, явно недовольный предложениями подчиненных.

– Но, Кинрой, ведь это ты привел к нам этого парня, – с улыбочкой напомнил Генри. – Тебе и решать. Или ты что, совсем не знаешь его?

– Верно. Что, пошли посмотрим коня?..

Все согласились. Путь пролегал через равнину. Джек шел рядом с Генри, впереди покачивалась широкая спина Дэвида и зад его приземистой кобылы.

Керби бежал рядом с хозяином.

– Собака у тебя хорошая, – повторил Генри. – Это сенбернар, да? Я давно хочу завести щенка. Только мне ирландский волкодав нужен.

– Здесь нет?..

– А что здесь есть? Здесь ничего нет… Дрессируешь своего? – спросил он, кивая на Керби.

– Кое-чему учу.

– Правильно. Вон Дэвид тоже дрессирует свою Красотку.

Генри с наслаждением шлепнул лошадь хлыстом по спине, что, впрочем, не возымело никакого действия. – Она его ждет возле салуна в любое время, при любой погоде. Он еще научит ее выволакивать его из-под стола и забрасывать в седло. А, Дэвид?..

Дэвид дружелюбно ругнулся в ответ.

– Ничего у нас ребята, – сказал Генри, – они тебе понравятся,

– А мы не девки, чтобы нравиться, Генри, – заметил, не оборачиваясь, Дэвид.

– Вот Дэвид хороший парень, – продолжал Генри, не обращая внимания на реплику. – Последним поделится, и вообще с ним хоть в огонь, хоть в воду: не продаст, не подведет.

Дэвид подтвердил сказанное непечатным словом.

– Ну, что с них возьмешь! – спокойно произнес Генри. – Дикари… У нас тут из прежних вот Фрэнк еще. А остальные – новые.

– Тоже дикари? – поинтересовался Джек. Генри развел руками.

– Конечно! Но от них ничего особенного и не требуется. В основном, все по части рук и ног. Хорошо также иметь страшную рожу, вон как у Фрэнка. А башка тут штука лишняя, понял? Большого ума не надо.

– А у тебя как со всем этим?

– У меня? – Генри смерил Джека взглядом и произнес уже не глумливым тоном, а вполне серьезно: – У меня все в порядке. Нормально.

И Джек, глядя в его чуть раскосые, жестокие и умные глаза, понял, что Генри не лжет.

Компания остановилась у небольшого сарая с узкими окошками. Кинрой нашел глазами Джека и произнес:

– Ты! Иди сюда!

Джек подошел.

– Поживее там! Чего возитесь! – недовольно крикнул Кинрой приятелям.

Приятели отперли дверь, и Джек, сопровождаемый Кинроем и Линном, вошел внутрь.

Повеяло хорошо знакомым полузабытым сенным теплом. В загончике стояли две лошади: одна из них, чистой белой масти, блеснула на вошедших влажными глазами.

– Вот Арагон, – сказал Кинрой. – Попробуй оседлать его.

Коня вывели на край поля. Конь вздрагивал, раздувал нервные ноздри, сторонясь чужого человека. Присутствующие встали полукругом.

«Арену хотят устроить, – подумал Джек. – Стал бы я связываться с вами…»

– Подержи собаку, – попросил он Дэвида. Тот кивнул и взял Керби за ошейник.

Джек вскочил в седло Краем глаза он успел заметить интерес на лицах приятелей Кинроя Лишь Генри, стоя в стороне, с безразличным видом хладнокровно счищал с одежды снег

Белый конь, резко сорвавшись с места, поскакал по белой равнине

Он мчался, все ускоряя ход, и Джек на мгновенье забыл все, что окружало, тревожило его, он не замечал ни прерывисто шумящего ветра, ни колючих снежинок, летящих из под копыт разгоряченной лошади, с каждым шагом которой оживало в нем пламенное ощущение свободы, Джеку казалось, он чувствует, как напрягаются сильные мышцы коня, ощущает теплоту его бархатистой кожи, а скрип седла был подобен ни с чем не сравнимой музыке

Он направил коня обратно, собираясь остановить его возле сарая, но Кинрой при приближении лошади щелкнул вдруг хлыстом, стараясь задеть ее, и Арагон, обожженный внезапным ударом, бросился на передние ноги, взбрыкнул, а потом, как-то вымученно заржав, завертелся на месте, то и дело поднимаясь на дыбы – Джек справился с ним только благодаря своему опыту и умению

– Ну как тебе Арагон? – спросил, нагло улыбаясь, Кинрой Джек заметил прятавшееся за улыбкой разочарование, и в нем шевельнулось злорадство.

– Хорошая лошадь. Я возьму ее, если позволишь.

Кинрой поморщился, но сказал—

– Да, как договаривались. Ну что ж, теперь можно и выпить!

Компания сразу повеселела Джека окружили Дэвид, Фрэнк и Руди. Кинрой и Линн пошли впереди, а сзади двигался Генри

– Чем ты занимался раньше, до того, как приехал на прииск? – спросил Дэвид, которому Джек сразу пришелся по душе

– Объезжал лошадей на конном заводе.

– О! – воскликнул Фрэнк – Уважаю!

Разговор шел о разных пустяках до тех пор, пока компания не достигла желанной цели – салуна, где их ждало давно признанное райским блаженство, без которого и жизнь была не жизнь.

Джеку вовсе не хотелось пить и тем более за чужой счет (по правилам, виски должен был ставить именно он, но – увы! – в его карманах гулял ветер). Он вспомнил вдруг о том, что зверски голоден, хотя желудок уже не ныл, а лишь тупо болела голова от этого. Джек ощущал пустоту в мыслях и непривычную слабость. Он знал только одно – нужно достать золото сегодня, и не позднее. Но где? Попросить у кого-то из этих почти незнакомых людей?

Джек думал об Агнессе и потому не расслышал вопрос Дэвида.

– Что? – переспросил он

– Я говорю, каких девочек ты любишь?

С момента их прихода в салун не прошло и получаса, но Дэвид успел опрокинуть в себя не один стакан крепчайшего напитка

– Разных, – ответил Джек, не отвлекаясь от своих проблем.

– У нас только хорошенькие! – простодушно похвалился Дэвид и, доверительно приблизившись к собеседнику, добавил – Джулия, видишь, та, что с Фрэнком? Ничего, правда? Подари ей вот такой, – Дэвид показал размеры, – кисет с золотом – и она твоя!

– Ты дарил? – поинтересовался Джек

– Конечно, дарил. Все дарили. Попробуй и ты – не пожалеешь! Бывают, ясное дело, и лучше. У Кинроя подружка мировая, настоящая красавица! Гейл – королева прииска! Эй, Джулия, пойди-ка сюда!

К стойке подошла улыбающаяся полненькая брюнетка с гладким выбеленным лицом и словно приклеенной улыбкой. Дэвид подал ей стакан, она взяла, зябко поведя обнаженным, белым, как алебастр, плечом.

– Слушай, Джулия, вот тебе задачка перед тобой двое – я и он – Дэвид кивнул на Джека – Кого выбираешь? Помни только, что меня ты знаешь хорошо, а его видишь в первый раз!

Девушка стрельнула кукольными глазками и показала на Джека

– Почему его? – расстроился Дэвид – Вот женщины!

– Ничего, – сказал Джек, – как только она узнает, что у меня нет золота, так сразу выберет тебя.

К стойке подлетел Фрэнк

– Зачем переманиваете, парни? – закричал он. – Нечестно!

– Да ничего мы не переманиваем, – отозвался Дэвид. – Хоть сейчас забирай…

Веселье продолжалось. Народу собралось предостаточно. Жестикулировали, кричали одни, тихо перешептывались другие, третьи входили внутрь, выходили обратно, снаружи слышалась людская перебранка, ржание привязанных к ограде лошадей.

Звон бутылок и стаканов (хозяин едва успевал разливать напитки), шелест карт за столами, ленивая ругань, взрывы хохота – сейчас это не казалось Джеку родным и привычным. Фрэнк, Руди, Линн были пьяны. Кинрой куда-то исчез. Генри тоже не было видно. При входе в салун завязалась драка, девицы визжали, кто-то беспорядочно стрелял в воздух.

Керби терпеливо лежал под столом, то и дело фыркая от табачного дыма, насквозь пропитавшего помещение.

Дэвид вел себя спокойно, может быть, потому, что уже не был способен совершать резкие движения. Найдя в Джеке благодарного слушателя, он болтал без умолку. Джек для вида изредка натянуто улыбался, но мысли его были далеко. Дэвид, наливая себе виски, не забывал и товарища, но Джек незаметно отодвигал рюмку к веселящемуся рядом Фрэнку, ибо знал: если сделает хотя бы один глоток сейчас, во время своей вынужденной голодовки, то тут же и свалится замертво.

– Настоящий друг – это тот, кто может все! – изрек Дэвид очередную пьяную истину и угрожающе двинулся на Джека: – Я тебе друг?!

– Друг. Одолжи мне немного золота.

– Сколько хочешь! – Дэвид развел руками. – Хоть все отдам!

– Все не нужно.

– Ладно, – согласился Джек, встряхивая головой, – возьми сколько надо, а на остальное выпьем. Эй, Джим, ну-ка еще по стаканчику!

– Выпить успеем. Давай золото.

– Бери! – широким жестом кинул на стол небольшой мешочек. – Возвращать не надо!.. Джим, да где ты, черт?!

Джек взял золото. В мешочке заключалось спасение, спасение дорогой ему жизни. Теперь нужно было спешить.

– Ты куда? – удивился Дэвид.

– Посмотрю, привязана ли лошадь

– Фрэнк! – из последних сил Дэвид. – Иди-ка, привяжи наших лошадей… Куда ты? Куда?! – Он возмущенно хлопнул ладонью по столу, заметив, что Джек все-таки собирается ускользнуть.

– Меня ждут.

– Кто? – деловито осведомился Дэвид, невероятным усилием удерживая клонившуюся вниз голову,

– Один человек. И это очень важно.

Джек позвал Керби и быстро прошел между пьяными.

– Эй, подожди! – окликнул кто-то у входа.

Джек обернулся: на него смотрели темные глаза Кинроя.

– Завтра приходи. Может, понадобишься.

– Хорошо, приду, – ответил Джек.

Больше они ничего не сказали друг другу, но как порой между людьми в один миг протягивается соединяющая души ниточка симпатии или любви, так они оба почувствовали раз и навсегда разделившее их чувство глубокой неприязни, происхождение которой вряд ли смогли бы объяснить.

Кинрой вздрогнул: ненависть скользнула в него ядовитой змеей и до поры затаилась в сердце.

Наскоро привязав белого коня во дворике, Джек помчался в дом. В комнате было тихо; он распахнул дверь – сердце билось намного сильнее обычного…

Элси исправно сидела у постели Агнессы. Агнесса спала, отвернувшись к стене. Джек, облегченно вздохнув, подошел ближе.

– Как дела? – обратился он к Элси, и та отвечала тонким тусклым голоском:

– Мисс Агнесса уснула недавно. Ей было очень плохо. Мисс Маккензи приходила сюда.

– И что бы ты без меня делала? – раздался насмешливый голос.

Гейл вошла незаметно и теперь стояла за их спинами. Увидев ее, Элси вскочила со стула, попятилась к дверям и выскользнула из комнаты.

Гейл усмехнулась.

– Зачем ты ее позвал? Какой от нее толк? Попросил бы уж меня.. Твоя Агнесса бредила, металась, я еле удержала ее. Она все время звала тебя.

Спутанные волосы девушки неровно стлались по подушке, бледные губы были страдальчески сомкнуты, а во всем лице не было ни кровинки; туманность печальных снов витала надо лбом. Одеяло сползло на сторону и, поправляя его, Джек коснулся плеча Агнессы, еще хранящего следы южного загара, который некогда так поразил Гейл и который сейчас напомнил Джеку удивительное время их с Агнессой путешествия.

Он вспомнил мир синего неба и желтой земли, где на десятки миль кругом и днем, и ночью – никого, лишь ущелья, каньоны, высота и простор… Казалось, в этом мире, кроме двух влюбленных, никого не существовало. Это был тяжелый переход, но Джек забыл о зное, жажде, пыли и ветрах, он помнил только улыбку Агнессы, ее зеленые глаза, с изумлением и восторгом глядящие на диковинную природу из-под запыленной шляпы, помнил смуглые руки, державшие повод коня, и все-все минуты, часы, дни их счастья вдвоем, только с нею и с нею.

Нет, невозможно было, живя рядом с таким существом, стать грабителем и убийцей, безнаказанно проливающим чужую кровь! И Джек решил больше не ходить туда, где был сегодня, не встречаться с этими людьми. В конце концов у него было золото Дэвида, которого хватит на то, чтобы купить лекарства, ну а дальше… Дальше он что-нибудь придумает!

В реальность его вернула Гейл.

– Ну как? – спросила она. – Что тебе сказали ребята?

– Ничего особенного.

– Они возьмут тебя?

Джек неохотно кивнул.

– Как они тебе показались?

– Обыкновенными.

– Да, – подтвердила Гейл, – верно. Это же все бывшие золотоискатели. Кинрой ведь тоже не грабить сюда приехал, просто ему не повезло, как и тебе, вот и пришлось собрать ребят… Я тебе вот что скажу: Дэвид и Фрэнк – хорошие парни, держись их, они не подведут, а с Генри лучше не связывайся, он хоть и мальчишка, а хитер; со временем из него первоклассный негодяй получится. Двоих новеньких я не знаю; одного Кинрой сразу к себе приблизил, значит, дрянь человек, а другой, наверное, ничего.

– Знаешь, я как-нибудь сам разберусь!

– Ах, так? – Гейл обиженно поджала губы, уязвленная его ответом. – Ну, извини, извини; раз ты такой умный, то мои советы тебе, ясное дело, ни к чему.

– Просто я не собираюсь больше иметь с ними никаких дел, – подводя итог своим размышлениям, сказал Джек.

– Вот как? Что ж, очень мило. Но напрасно. Кинрой сочтет себя оскорбленным.

– Золото я взял не у Кинроя, а у Дэвида, с ним и буду разбираться. Как-нибудь рассчитаюсь.

Гейл рассмеялась.

– Дэвид – добрая душа, он простит тебе этот долг, особенно если ты расскажешь душещипательную историю о своей Агнессе. Но Кинрой обидится.

– Плевать я хотел на Кинроя! Лошадь я ему верну.

– Он дал тебе лошадь?

– Да. И сказал прийти завтра, но я не пойду.

– Нет?

– Нет.

– Тогда я тебе не завидую. Кинрой не прощает таких штучек: пришел, ни за что ни про что получил золото, а потом вдруг – знать вас не желаю! Кстати, ты и меня подводишь, ведь это я договорилась с ним о тебе. А теперь что ж, выходит, я наврала, подсунула ему фальшивку!

Джек скользнул по ней взглядом.

– Не переживай. Он твой дружок и тебя простит. В крайнем случае свалишь все на меня.

Гейл прищурилась.

– Не боишься?

– Нет.

– Ох ты! Не слишком ли уверен в себе?

– Ни в чем я не уверен, Гейл, – устало произнес он. Гейл засмеялась, как ему показалось, с презрением.

Решение Джека каким-то образом нарушало ее планы, но тем не менее она не злилась и разглядывала его скорее с любопытством, еще не успев понять, приятно ли ей на этот раз ошибаться в человеке или напротив – это очередное горькое разочарование. Впрочем, она, кажется, уже разучилась удивляться.

– Чем больше я узнаю тебя, Джек, тем больше изумляюсь, – заявила она вопреки своему чувству, – Иногда ты кажешься мне совсем мальчишкой, а случается, думаю, что ты лет на десять старше меня; иной раз я уверена в том, что по сути ты добрый человек и способный многим пожертвовать ради другого, но через минуту не сомневаюсь в твоей страшной жестокости. Дьявол ты или ангел – разве поймешь? Ты странный: на меня набросился, как голодный волк, чуть было силой не взял, а на свою Агнессу смотришь не дыша!

– Тогда я вел себя глупо. Мне неприятно вспоминать об этом.

Он не лгал, и Гейл, вновь задетая, воскликнула:

– А мне – приятно! Представляю, что было бы, если бы я не остановила тебя!

– Представляю, какие упреки слышал бы я теперь!

Гейл стиснула зубы так, что они скрипнули, будто у хищницы, и произнесла, с трудом сдерживая ярость:

– Ты… ты мелко плаваешь, Джек, вот что я тебе скажу. И у тебя никогда ничего в жизни не будет, ничего и никогда! Даже Агнесса тебя бросит рано или поздно, клянусь! Она еще девчонка, но со временем, когда повзрослеет, поймет, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на существование рядом с таким заурядным существом, как ты!

Джек поднял голову.

– Тебе доставляет удовольствие говорить мне гадости?

Гейл развернулась и резко выкрикнула:

– Да! Потому что ты мне ужасно не нравишься! Я… смотреть на тебя не могу!

Если б он позволил себе улыбнуться, она бросилась бы на него, как тигрица, но он ответил спокойно:

– Не смотри, кто тебя заставляет!

– Учти, как только Агнесса поправится, я ей все расскажу про тебя! Пусть знает, какая ты дрянь!

– Что ж, – сказал Джек, – ты имеешь на это право.

Гейл взглянула на него, хотя говорила совсем другое, и застыла на мгновение, увидев, каким отчужденно-жестоким может быть взгляд его светлых глаз.

Агнесса проспала до вечера. За это время Джек успел позаботиться о животных, Арагоне и Керби, заплатить долги, а главное – встретиться с Энтони и получить от него обещание достать в обмен на золото лекарства для Агнессы. Кое-что Энтони дал ему сразу, остальное поклялся принести на днях. После, возвратившись домой и наскоро утолив голод, Джек отослал Элси и стал дожидаться пробуждения возлюбленной, опасаясь тревожить ее сон.

У него было время еще и еще раз поразмыслить об их с Агнессой жизни, прошлой, настоящей и будущей. В сомнении смотрел он на оставшееся золото: впервые он держал его в руках, и его было так… мало. Мало для того, чтобы начать новую, безбедную, прекрасную жизнь, чтобы обрести уверенность в завтрашнем дне. Да, Агнесса, конечно, поправится, они уедут отсюда и… опять нужно будет искать способ заработать на жизнь, не на хорошую, нет, на обычную, серую, беспросветную жизнь. И тогда Агнесса, быть может, и правда бросит его… И Джек невольно возвращался к предательской, ужасной и соблазнительной мысли: а что если попробовать?! Один-два раза, и – вдруг повезет? – у них будет столько золота, что хватит не на один год! А Агнесса… Она больна, ничего не знает, и ей можно ничего не рассказывать, ни сейчас, ни потом. Она ни о чем не догадается, разве она может представить его грабителем и убийцей?! А он себя – может? С самим собой он всегда находился в достаточно сложных отношениях, противоречивых, порожденных изначальной жестокой необычностью судьбы. Но убивать?.. Разве он способен?.. И ведь это будет уже не судьба, а его собственный выбор! О нет!.. Но золото…