Текст книги "Цетаганда"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Женщин хаут-лордов так старательно скрывают… Они вообще делают что-нибудь? Я имею в виду, ведь их никто никогда не видел, не так ли? У них нет никакой власти.

– У них есть своя особенная власть. И она не поддается контролю. Параллельная власть, не вступающая в противоречие с властью их мужчин. Во всем этом есть свой смысл, только они никогда не обеспокоятся, чтобы дать пояснения чужеземцам.

– Подчиненным?

– Этим тоже. – Снова вспыхнули ямочки на щеках.

– Кстати… Вы хорошо разбираетесь в печатях, гербах, символах и тому подобных вещах гем– и хаут-лордов? Я могу распознать около пятидесяти клановых знаков, и, конечно же, все военные знаки отличия и символику родов войск, но я понимаю, насколько это поверхностно.

– Я в них довольно неплохо разбираюсь. У этих знаков много нюансов, смысловых слоев. В любом случае, я не смогу сказать, что знаю их все.

Майлз задумчиво нахмурился, затем решил не упускать момента. Этим вечером он вряд ли сможет предпринять что-то еще, это точно. Он вынул из кармана листок и развернул его на перилах.

– Вам знаком этот символ? Я обнаружил его… ну, в одном странном месте. Чувствуется что-то гемское… Или хаутское… Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

Она с интересом взглянула на очертания кричащей птицы.

– Я не могу опознать его прямо сейчас. Но вы правы, определенно, изображение в цетагандийском стиле. Хотя и в древнем.

– Как вы определили?

– Ну, совершенно определенно, это личная печать, не знак клана, но у рисунка нет обрамления. Последние три поколения все люди окружали свои персональные знаки орнаментом, причем все с более и более замысловатым обрамлением. В принципе по стилю обрамления можно определить десятилетие.

– Ха!

– Если хотите, я могу поискать в своих материалах.

– Могли бы? Мне бы очень этого хотелось. – Он снова сложил листок и протянул ей. – И… Я был бы крайне признателен, если бы вы все же не показывали это кому-либо еще.

– О?… – Она не договорила, позволив восклицанию повиснуть. « О?» …

– Прошу прощения. Профессиональная паранойя. Я, э… – Он смущался все больше и больше. – Привычка.

От дальнейшего смущения, куда его легко мог завести язык, его спасло возвращение Айвена. Наметанный глаз Айвена мгновенно оценил привлекательность верванской женщины и он расплылся во внимательной улыбке с таким же искренним восхищением, с каким он улыбался предыдущей девушке, и будет улыбаться следующей. И следующей. Гем-лорд художник все еще цеплялся за его локоть; Майлз был вынужден представить их обоих. Похоже, Маз не встречалась с лордом Иэнаро прежде. В присутствии цетагандийца Маз не стала повторять Айвену изъявления в бесконечной благодарности верванцев клану Форкосиганов, но настроена была дружелюбно.

– Ты в самом деле должен позволить лорду Иэнаро взять тебя на экскурсию через его скульптуру, Майлз, – безжалостно заявил Айвен. – Это что-то. Нельзя упускать такую возможность, ты понимаешь.

«Я нашел ее первым, черт возьми!»

– Да, это здорово.

– Вас это не заинтересует, лорд Форкосиган? – спросил обнадеженный Иэнаро совершенно искренне. Айвен склонился к уху Майлза и прошептал:

– Это дар лорда Иэнаро марилаканскому посольству. Не проявляй себя невеждой, Майлз, ты же знаешь, как чувствительны цетагандийцы по поводу, э… предметов своего искусства.

Майлз вздохнул и, изобразив на лице интерес, улыбнулся Иэнаро:

– Конечно. Идем?

Майлз с искренним сожалением извинился перед верванкой Маз, и гем-лорд повел его вниз по лестнице в фойе, где он задержал его у входа на дорожку, идущую сквозь скульптуру, чтобы подождать, пока снежный цикл начнется вновь.

– Я не слишком разбираюсь, чтобы оценить эстетику… – помянул Майлз, в надежде прекратить возможное развитие беседы в этом направлении.

– Разбираются очень не многие, – улыбнулся Иэнаро, – но их это не останавливает.

– Мне кажется, реализовать все это технически весьма сложно. Значит, вы управляете движением при помощи антиграва?

– Нет, антиграв здесь не используется совсем. Генераторы были бы слишком громоздкими и потребляли бы уйму энергии. Движение листьев осуществляется той же энергией, что заставляет их менять цвет, – так, во всяком случае, мне объяснили мои техники.

– Техники? Я почему-то представил, что вы собирали все это своими руками.

Иэнаро развел руками – с длинными пальцами, бледными и тонкими – и уставился на них так, будто его удивило их присутствие на концах своих запястий.

– Конечно же, нет. Руки нанимаются. Вот разработка – это испытание интеллекта.

– Не могу согласиться. Мой опыт говорит, что руки неразрывно связаны с мозгом, почти что еще одна доля мозга для интеллекта. Нельзя действительно познать то, что ты не пробовал своими руками.

– Я чувствую, вы – человек, способный вести интересную беседу. Вам стоит познакомиться с моими друзьями, если график вашего пребывания позволит. Послезавтра я устраиваю вечер у себя дома… Как вы считаете?

– Хм, возможно… – Этот вечер был свободным между траурными мероприятиями. Это может быть весьма интересным: шанс посмотреть, как гем-лорды его собственного поколения обходятся без ограничений со стороны старших; проблеск в будущее Цетаганды. – Правда, почему бы и нет?

– Я пошлю вам приглашения… О! – Иэнаро кивнул в сторону фонтана, вновь демонстрировавшего высоко взлетевшие зеленые краски лета. – Теперь мы можем войти.

Вид изнутри фонтана-лабиринта, как нашел Майлза, не слишком отличался от вида снаружи. Собственно говоря, он представлялся менее интересным: форма листьев вблизи уже не казалась такой естественной. Правда, музыка слышалась яснее. Она усиливалась до крещендо, когда листья начинали менять цвет.

– Сейчас вы кое-что увидите, – с очевидным удовлетворением сообщил Иэнаро.

Все это достаточно отвлекало, так что Майлзу потребовалось несколько мгновений для того, чтобы осознать – он чувствуеткое-что – покалывание и жар, исходящие от стальных накладок на ногах, прикасавшихся к коже. Он заставил себя не обращать внимания, пока жар не стал усиливаться.

Иэнаро с воодушевлением художника продолжал болтать, демонстрируя различные эффекты. – А теперь посмотрите сюда… – Бриллианты цветов закружились перед глазами Майлза. Четкое ощущение ошпаренной плоти ползло по его ногам.

Майлз приглушил свой вопль до менее громкого вскрика, и заставил себя не прыгнуть в воду. Бог знает, может, его там ударит током. За те несколько секунд, что потребовались ему на то, чтобы выбраться из лабиринта, металл накладок раскалился до такой степени, что ими можно было воду кипятить. Наплевав на чувство собственного достоинства, Майлз рухнул на пол и задрал штанины. Сходу схватившись за замки он обжег еще и руку. Ругнувшись сквозь слезы, он попытался вновь. Он стянул ботинки, освободился от накладок, и с грохотом отшвырнул их в сторону, тут же скорчившись от нестерпимой боли. Накладки оставили узор из распухавших белых ожогов, окруженных злой красной каймой воспаленной плоти на голенях, коленях и лодыжках.

Иэнаро метался, громко взывая о помощи. Майлз поднял голову и обнаружил себя в центре аудитории из полусотни или около того потрясенных и изумленных людей. Он прекратил корчиться и ругаться и уселся, задыхаясь от боли и вдыхая сквозь стиснутые зубы.

Айвен и Форобьев протискивались к нему с разных сторон.

– Лорд Форкосиган! Что случилось? – тревожно спросил Форобьев.

– Я в порядке, – ответил Майлз. Он вовсе не был в порядке, но было не время и не место вдаваться в подробности. Он торопливо спустил штанины, пряча ожоги.

Иэнаро в ужасе причитал:

– Что случилось? Я и подумать не мог… Вы в порядке, лорд Форкосиган? О, боже!..

Айвен нагнулся и ткнул остывавшие накладки

– Да какого черта?…

Майлз припомнил последовательность ощущений и их возможные причины. Не антиграв, не приметно для кого бы то ни было, и ее беспрепятственно пронесли через охрану Марилаканского посольства. Спрятано у всех на виду? Верно.

– Я думаю, сработал в каком-то смысле эффект электромагнитной индукции. Видимая смена цветов несомненно вызвана изменениями низкоуровневого электромагнитного поля. Безвредно для большинства людей. А для меня, ну, было не настолько плохо, как если бы мои накладки для ног сунули в микроволновку, однако… Ну, в общем, идея ясна. – Улыбаясь, он поднялся на ноги. Айвен весьма обеспокоенный уже собрал его разбросанные ботинки и треклятые накладки. Майлз не возражал, чтобы они остались у него. Сейчас он даже прикасаться к ним не хотел. Он почти в слепую качнулся к Айвену и пробормотал шепотом:

– Вытащи меня отсюда…

Положив ему руку на плечо, Айвен почувствовал, как Майлз дрожит от шока. Айвен коротко и понимающе кивнул, и стремительно исчез в толпе великолепно одетых мужчин и женщин; некоторые из них уже начали расходиться.

Торопливо появился посол Берно и присоединил свои обеспокоенные извинения к многоголосью Иэнаро:

– Не желаете остановиться в медчасти посольства, лорд Форкосиган? – предложил Берно.

– Нет, спасибо. Потерплю, пока мы доберемся домой, благодарю вас. – «Надеюсь, скоро».

Берно кивнул, и обратился к все еще рассыпающемуся в извинениях Иэнаро:

– Лорд Иэнаро, боюсь…

– Да, да, немедленновыключите ее, – ответил Иэнаро. – Я пошлю своих слуг, чтобы они тотчас же демонтировали ее. Я и подумать не мог… Всем остальным, казалось, так нравилось… Необходимо переделать ее. Или уничтожить, да, немедленно уничтожить. Мне так жаль… Это такой конфуз…

«Действительно, не так ли?» подумал Майлз. При первой же представившейся возможности продемонстрировать его физическую ущербность перед максимально широкой аудиторией…

– Нет, нет, не уничтожайте ее, – ответил посол Берно, ужаснувшись. – Но безусловно ее должен обследовать инженер по безопасности, чтобы внести изменения или, возможно, повесить предупредительные надписи…

На краю рассеивавшейся толпы вновь возник Айвен и подал Майлзу знак, поднятым вверх большим пальцем. После еще нескольких минут мучительных общественных обязанностей, Форобьев и Айвен сумели проводить Майлза по лифтовой шахте вниз к ожидавшей их машине барраярского посольства. Майлз бросился в мягкую обивку кресла и, часто дыша, сел с улыбкой, перекошенной от боли. Айвен глянул на его трясущийся мундир, стянул свой китель и набросил на плечи Майлзу. Майлз не сопротивлялся.

– Ладно, давай-ка оценим повреждения, – потребовал Айвен. Он закинул пятку Майлза к себе на колени и закатал штанину. – Черт, должно быть больно.

– Весьма, – тонко согласился Майлз.

– Едва ли это была попытка покушения, однако… – произнес Форобьев и задумчиво сжал губы.

– Нет, – согласился Майлз.

– Берно сказал мне, что сотрудники из его службы безопасности обследовали скульптуру перед установкой. Разумеется, искали взрывные устройства и жучки, но сочли ее чистой.

– Уверен, что так и было. Она никому не могла причинить вреда… кроме меня.

Форобьев легко уловил ход его мыслей:

– Западня?

– Если так, то чрезвычайно изощренная, – заметил Айвен.

– Я… не уверен, – ответил Майлз. «Так и задумано, чтобы я был не уверен. В этом вся прелесть». – Подготовка должна была занять дни, а то и недели. Две недели назад мы и сами не знали, что летим сюда. Когда скульптуру доставили в марилаканское посольство?

– Со слов Берно, прошлой ночью, – ответил Форобьев.

– Даже до нашего прибытия. – «И до нашего небольшого столкновения с человеком без бровей. Вряд ли эти два события могут быть связаны, или все-таки могут?». – Как давно для нас зарезервировали места на этот вечер?

– Посольства получили приглашения где-то три дня назад, – ответил Форобьев.

– Для заговора чертовски мало времени, – сделал наблюдение Айвен. Форобьев обдумал сказанное.

– Думаю, я должен согласиться с вами, лорд Форпатрил. Значит, будем считать это несчастным случаем?

– Предварительно, – ответил Майлз. «Это не несчастный случай. Меня подставили. Лично меня. По первым залпам ты узнаешь, что началась война».

Если не считать того, что обычно известно, из-за чего она объявлена. Все это было очень правильно, давать клятвы, что больше никто не застанет тебя врасплох, но кто же тут враг?

«Лорд Иэнаро. Держу пари, вы устраиваете потрясающие вечеринки. Не пропустил бы и за целый мир».

Глава 3

– Подлинное название цетагандийской имперской резиденции – Небесный Сад, – сообщил Форобьев, – но вся галактика называет его просто Ксанаду. Через секунду вы поймете почему. Дуви, организуй нам живописный дальний план.

– Есть, милорд, – откликнулся молодой сержант, исполнявший роль водителя. Он внес изменения в программу управления. Аэрокар барраярского посольства наклонился и промчался сквозь массив сияющих сталагмитов городских башен.

– По легче, Дуви, если тебя не затруднит. Мой желудок в такой ранний час…

– Есть, милорд. – С сожалением, водитель замедлил полет до разумных пределов. Они снизились и обогнули здание, высотой должно быть около километра, как прикинул Майлз, затем вновь поднялись. Горизонт отодвинулся.

– Ух-ты! – выдохнул Айвен. – Это самый большой силовой купол, который я когда-либо видел. Я и не знал, что они могут увеличивать их до таких размеров.

– Он потребляет выходную мощность целой генераторной станции, – сказал Форобьев. – Только купол. Для всего, что внутри, есть еще одна.

Гладкий опалесцирующий купол диаметром в шесть километров сверкал на солнце уходящего утра Эты Кита. Он лежал посреди города, словно огромное яйцо в миске или бесценная жемчужина. По окружности вокруг него располагался парк с деревьями, шириной в километр, потом сверкающая серебром улица, потом еще один парк, и только потом обычная улица, с плотным уличным движением. Отсюда, словно спицы в колесе, расходились восемь широких бульваров, обозначая центр города. Центр Вселенной, приложил воображение Майлз. Несомненно, эффект был намеренным.

– Сегодняшняя церемония в некоторой степени является генеральной репетицией заключительной, что состоится через полторы недели, – продолжил Форобьев. – потому что присутствовать будут абсолютно все: гем-лорды, хаут-лорды, галактические представители и все остальные. Скорее всего, возникнут организационные паузы. Настолько длительные насколько мы не станем их причиной. Я потратил напряженную неделю, пытаясь выторговать для вас место, подобающее вашему официальному положению.

– Какое? – спросил Майлз.

– Вы оба займете место, равноценное гем-лордам второго порядка, – пожал плечами Форобьев. – Это лучшее, что я мог сделать.

В толпе, хотя и ближе к первому ряду. Удобно наблюдать и при этом не слишком выделяться самому, предположил Майлз. Все трое – Форобьев, Айвен и он сам – были облачены в подобающие траурные мундиры своих домов с гербами и нашивками в соответствии с их званием, вышитыми черным же шелком по черной ткани. Все максимально формально, поскольку они будут находиться в его императорском присутствии. Обыкновенно Майлз любил свою форму дома Форкосиганов, будь то исходная коричневая с серебром или этот печальный и элегантный вариант, поскольку высокие сапоги не только позволяли, но и вынуждали его обходиться без накладок. Однако натягивать сегодня утром сапоги поверх опухших волдырей оказалось делом… болезненным. Он будет хромать приметнее обычного, даже несмотря на то, что он доверху набрался болеутоляющих таблеток. «Я тебе это еще припомню, Иэнаро».

Они по спирали опустились на посадочную площадку у самого южного входа в купол, который предваряла стоянка, уже переполненная другими транспортными средствами. Форобьев отпустил водителя и аэрокар.

– Мы не берем охрану, милорд? – с сомнением в голосе спросил Майлз, провожая машину взглядом и неловко держа длинный футляр из полированного клена, что ему доверили.

Форобьев покачал головой:

– Нет, в целях безопасности. Никто, кроме самого императора Цетаганды, не может организовать нападение в пределах Небесного Сада. И если уж он захочет устранить вас там, никакая охрана или телохранители не смогут вас спасти.

Несколько очень высоких мужчин в форме цетагандийской имперской гвардии провели их через вход в купол. Охранники завернули их в сторону гравиплатформ, выполненных в виде открытых машин с сиденьями, обтянутыми белым шелком – цветом императорского цетагандийского траура. Каждого из посольской группы поклоном пригласили занять места люди, похожие на пожилых слуг в бело-серых одеждах. Автоматически управляемые платформы в спокойном темпе тронулись, паря на расстоянии ладони над устланными белым нефритом дорожками, змеящимися сквозь огромный лес и ботанический сад. Тут и там Майлз видел верхушки крыш прячущихся за деревьями павильонов. Все строения были невысокими и уютными за исключением нескольких причудливых башен, торчащих в самом центре магического круга километрах в трех от них. Хотя снаружи на Эте Кита сияло солнце весеннего дня, под силовым куполом была устроена пасмурная, облачная погода, со свойственной унылой влажностью, словно предвещавшая дождь, который несомненно не пойдет.

Спустя некоторое время они прибыли к павильону, раскинувшемуся неподалеку, восточнее центральных башен, где другой слуга с поклоном пригласил их покинуть машины и проводил внутрь, к дюжине других делегаций. Майлз огляделся по сторонам, стараясь все их распознать.

Марилаканцы. Да, здесь был седой Берно. Несколько людей в зеленых одеждах, должно быть джексонианцы, делегация с Аслунда, куда входил глава государства (даже их сопровождали только два охранника, без оружия), Бетанский посол – женщина в пурпурной с черным парче и соответствующем саронге – все направлялись почтить этуумершую женщину, которая при жизни никогда не встретилась бы с ними лицом к лицу. Сюрреализмситуации, казалось, оставался не замеченным. Майлз чувствовал себя так, словно он пересек границу Сказочного Королевства, и, когда этот вечер закончится, снаружи уже пройдет сотня лет. Галактические представители задержались у входа пропустить свиту хаут-лорда сатрап-губернатора. В его эскорт входила дюжина гем-гвардейцев. Майлз обратил внимание на их лица в полной канонической раскраске: оранжевых, зеленых и белых завитках.

Внутреннее убранство павильона оказалось на удивление простым и, решил Майлз, изящным, с сильной тягой к органике: композиции из живых цветов и растений, маленькие фонтаны – словно сад устроили внутри помещения. В связанных между собой залах стояла тишина, эхо не отражалось от стен, но голос слышался отчетливо. С акустикой помещений сотворили что-то экстраординарное. Еще больше дворцовых слуг бродили между гостями, предлагая еду и напитки.

Пара сфер жемчужного цвета проплыли со скоростью пешехода, пересекая дальний конец залы, и Майлз сморгнул; он впервые в жизни видел хаут-леди. В некотором роде.

Вне своих частных покоев хаут-женщины всегда скрывались за персональным силовым полем, генерируемым обычно, как рассказывали Майлзу, с гравикресел. Полям можно было придать любой цвет в зависимости от настроения или прихоти владельца, однако в эти дни все они по случаю будут белыми. Хаут-леди могла видеть изнутри все совершенно ясно, в то время как никто не мог заглянуть внутрь. Или проникнуть внутрь, или преодолеть барьер парализатором, нейробластером или плазменным огнем, небольшим оружием патронного типа или малым зарядом взрывчатки. Правда, силовой экран также сводил на нет возможность вести огонь изнутри, но это, кажется, для хаут-леди не представляет интереса. Поле можно рассечь пополам лучом гравитационного коллапсера, предположил Майлз, но у коллапсеров громоздкие батареи весом до нескольких сотен килограммов, что делает их не ручным оружием, а полевым артиллерийским орудием.

Внутри своих пузырей, хаут-женщины могли одеваться как угодно. Интересно, они когда-нибудь жульничают, выдавая себя за других? Или болтаются всюду в старых шмотках и удобных домашних тапочках, когда полагается быть нарядными? Отправляются нагишом на вечеринки в саду? Кто их знает?

Высокий пожилой человек в широком белоснежном одеянии, которое было прерогативой всех хаут– и гем-лордов, приблизился к группе барраярцев. Черты его лица были суровы, а кожа была оплетена морщинами и казалась почти прозрачной. Очевидно, это был цетагандийский эквивалент имперского мажордома, хотя и с гораздо более цветистым титулом, так как, забрав у Форобьева их верительные грамоты, он точно проинструктировал их о месте, которое им следовало занять в предстоящей церемонии, и очередности действий. Из того, как он себя держал, следовало, что чужеземцы, возможно, безнадежно тупы, но если повторить инструкции твердым тоном и в достаточно доступных выражениях, есть шанс пройти церемонию, не опозорившись.

Он опустил взгляд вдоль своего острого ястребиного носа на полированный футляр.

– А это ваш дар, лорд Форкосиган?

Майлз сумел расстегнуть футляр и открыть его для демонстрации, не уронив. Внутри на черном бархатном ложе покоился древний иззубренный меч.

– Этот дар отобран из собственной коллекции моего Императора, Грегора Форбарра, чтобы почтить вашу покойную Императрицу. Этот самый меч его предок, император Дорка Форбарра носил во время Первой Цетагандийской Войны. – Один из нескольких, но вдаваться в подробности не следовало. – Бесценная и неповторимая историческая реликвия. Вот документы, подтверждающие его подлинность.

– О! – Густые седые брови мажордома приподнялись почти невольно. Он с большим почтением принял пакет с личной печатью Грегора. – Пожалуйста, передайте благодарность моего императорского повелителя вашему. – С полупоклоном он отошел.

– Этосработало не плохо, – довольно заметил Форобьев.

– Чертовски не плохо, я полагаю, – буркнул Майлз. – Сердце кровью обливается. – Схитрив, он на время всучил футляр Айвену.

Кажется, пока что ничего не происходило. Организационные задержки, предположил Майлз. Он отошел от Айвена и Форобьева, чтобы найти себе попить чего-нибудь горячего. Он почти был готов схватить с проплывавшего мимо подноса что-то дымящееся и, как он надеялся, тонизирующее, когда негромкий голос у его локтя произнес:

– Лорд Форкосиган?

Он повернулся, и судорожно вдохнул. Низкорослая и пожалуй неопределенного пола и возраста… женщина? – стояла рядом с ним в одежде слуг Ксанаду серого и белого цветов. Голова ее была лысой, как яйцо, лицо лишено растительности. Даже бровей.

– Да… мэм?

– Ба, – ответила она с интонацией, какой вежливо поправляют собеседника. – С вами желает побеседовать леди. Не последуете ли вы за мной, пожалуйста?

– Э… Конечно.

Она повернулась и молча зашагала прочь, Майлз двинулся вслед с тревожным предчувствием. Леди? Если повезет, это могла быть Миа Маз из верванской делегации, она должна быть где-то поблизости в этой толпе из тысячи людей. У него были подготовлены для нее несколько неотложных вопросов. «Никаких бровей? Я знал, что подобная встреча когда-нибудь произойдет, но… здесь?»

Они вышли из залы. То, что ему предстоит исчезнуть из поля зрения Форобьева и Айвена, еще сильнее натянуло Майлзу нервы. Следуя за плавно идущей служанкой, Майлз миновал пару коридоров, и пересек небольшой открытый садик, поросший мхами и покрытыми росой маленькими цветочками. Шум из приемной залы все же слабо доносился по влажному воздуху. Они вошли в маленькое здание, с двух сторон открытое в сад и с покрытием на полу из темного дерева – эхо шагов его черных сапог звучало неровно, в такт хромающей походке. Жемчужная сфера таких размеров, что в ней могла разместиться женщина, парила в тусклой глубине павильона в нескольких сантиметрах над полированным полом, в котором зеркально отражался ореол ее свечения.

– Оставь нас, – приказал служанке голос из сферы. Она склонилась и вышла, не поднимая глаз. При переходе через силовой экран голос приобретал низкий, ровный тембр.

Повисла тишина. Возможно, она раньше никогда не видела физически несовершенного человека. Майлз поклонился и ждал, стараясь казаться спокойным и учтивым, но не пораженным или дико заинтригованным.

– Итак, лорд Форкосиган, – наконец вновь раздался голос. – Вот, я здесь.

– Э-э… Верно, – запнулся Майлз. – И кто же вы, миледи, за этим весьма симпатичным мыльным пузырем?

Более долгая пауза, затем:

– Я хаут Райан Дегтиар. Служанка Небесной Госпожи и Прислужница Звездных Яслей.

Еще один пестрый хаут-титул, ничего не говорящий о роде занятий его обладателя. Майлз мог назвать имена всех гем-лордов цетагандийского генералитета, всех сатрап-губернаторов и их гем-офицеров, но эти женские хаут-штучки были ему в новинку. Однако Небесной Госпожой вежливо именовали покойную Императрицу хаута Лизбет Дегтиар, а по крайне мере это имя он знал.

– Вы родственница покойной Вдовствующей Императрицы, миледи?

– Да, я принадлежу к ее генному созвездию. Три поколения минуло. Я прослужила ей половину моей жизни.

Значит, фрейлина. Одна из личной свиты старой императрицы, самый ближний круг. Оченьвысокий ранг, к тому же, вероятно, весьма немолода.

– Э… Вы случайно не в родстве с неким гем-лордом по имени Иэнаро, нет?

– С кем? – Даже через силовой экран передалось искреннее изумление в ее голосе.

– Не обращайте внимания. Совершенно не важно. – Его ноги начинали ныть. Снимать проклятые сапоги по возвращении в посольство – этот фокус будет похлеще, чем когда он их надевал. – Я не мог не обратить внимания на прислуживающую вам женщину. И много здесь народу без волос?

– Это не женщина. Это ба.

– Ба?

– Они нейтральные, высшие рабы Императора. Во времена его Небесного Отца было модно создавать их такими безволосыми.

Ага, бесполые слуги, созданные с помощью генной инженерии. До него доходили слухи о них, по большей части в связи, что достаточно алогично, с сексуальными сюжетами, порожденными не столько реальностью, сколько богатой фантазией рассказчика. Однако у них была репутация расы абсолютно преданной своему господину, фактически, говоря без преувеличений, своему создателю.

– Значит… Не все ба безволосы, но все безволосые – ба? – заключил он.

– Да… – Опять молчание, потом: – Зачем вы пришли в Небесный Сад, лорд Форкосиган?

Майлз заломил бровь.

– Поддержать честь Барраяра в этом цир… хм, в этой скорбной процессии и поднести вашей покойной императрице последний дар. Я посланник. Назначенный Императором Грегором Форбарра, которому яслужу. В меру своих скромных сил.

Еще одна длинная пауза.

– Вы насмехаетесь надо мной и моим несчастьем.

– Что?

– Чего вы хотите,лорд Форкосиган?

– Чего яхочу?… Вы позвали меня сюда, леди, разве не я должен спрашивать вас об этом? – Он потер шею и попробовал еще раз: – Э-э… Не могу ли я случайно помочь вам?

– Вы?!

Ее изумленный тон задел его.

– Ну да, я! Я не так… – «некомпетентен, каким выгляжу». – В свое время мне удалось выполнить одно-два дела. Но если вы не намекнете мне, о чем здесь идет речь, я не смогу. Я смогу, если буду знать, но не смогу, если не буду, разве вы не понимаете? – Он окончательно смутился, виной всему его язык. – Послушайте, не могли бы мы начать этот разговор сначала. – Он низко поклонился: – Добрый день, я лорд Майлз Форкосиган с Барраяра. Чем могу служить вам, миледи?

– Вор!

Наконец-то кое-что начинает проясняться.

– О!О, нет! Я – Форкосиган, но не вор, миледи. Однако, вероятно, как получателя украденной собственности, меня можно назвать барыгой, – рассудительно заметил он.

Опять сбивающее с толку молчание; возможно, леди не привыкла к воровскому жаргону. Чуть отчаявшись, Майлз продолжил:

– Вам не приходилось, хм, случаем, терять один предмет? Электронный прибор цилиндрической формы с печатью или гербом-птицей на торце?

– Он у вас! – В ее голосе был вопль ужаса.

– Ну, не с собой.

Ее голос звучал совсем слабо, хрипло, отчаянно:

– Он все еще у вас. Вы должны вернуть его мне.

– С радостью, если вы сможете доказать, что он принадлежит вам. Разумеется, я не стану утверждать, что он принадлежит мне.

– Вы сделаете это… Просто так?

– Ради сохранения моего доброго имени и, э… Я из Имперской службы безопасности. Ради информации я готов почти на все. Удовлетворите мое любопытство, и дело сделано.

Ее голос упал до пораженного шепота:

– Вы хотите сказать, что не знаете, что это такое?

Молчание тянулось так долго, что он начал бояться, не упала ли пожилая леди там, внутри в обморок. Из большого павильона по воздуху слабо донеслась музыка процессии.

– О, чер… э, ох. Этот проклятый парад начинается, а мне положено быть там в первых рядах. Миледи, как мне встретиться с вами?

– Вам нельзя. – Голос ее внезапно стал бездыханным. – Я тоже должна идти. Я пошлю за вами. – Белый пузырь приподнялся и поплыл прочь.

– Где? Когда?…

Музыка подходила к аккордам, начинавшим шествие.

– Никому не говорите об этом!

Он успел отвесить короткий поклон вслед ее удалявшейся, возможно, спине, и спешно захромал по саду. У него было жуткое чувство, что он вот-вот очень прилюдно опоздает.

Когда он возвращался назад в приемную залу, он обнаружил совершенно такую сцену, какую и боялся увидеть. Цепочка людей двигалась к главному выходу, направляясь к башенным строениям, а Форобьев на месте Барраярской делегации волочил ноги, создавая очевидную брешь, и обеспокоено оглядывался по сторонам. Заметив Майлза, он беззвучно проартикулировал: «Шевелись, черт возьми!» Майлз похромал быстрее, чувствуя будто каждая пара глаз в комнате смотрела на него.

Айвен, с раздражением на лице, передал ему футляр, как только Майлз приблизился.

– Где тебя черти носят столько времени, в сортире? Я там искал…

– Цыц, потом расскажу. У меня только что была чрезвычайно странная… – Майлз с трудом сладил с тяжелым кленовым футляром и кое-как придал ему подобающее дарственное положение. Он проследовал вперед через дворик, вымощенный резным нефритом, наконец-то догнав делегацию и встав перед ними, как только они достигли двери, ведущей в одно из высоких башнеподобных зданий. Все они гуськом вошли в гулкую ротонду. Майлз углядел еще несколько белых шаров в цепочке впереди, но сказать был ли один из них шаром его пожилой хаут-леди было невозможно. Согласно правилам игры, всем предписывалось медленно обойти гроб, преклонить колена, и возложить к нему похоронные дары спиральным узором, согласно старшинству и положению, и гуськом выйти через противоположную дверь в Северный Павильон (для хаут-лордов и гем-лордов) или в Восточный павильон (для галактических послов), где был накрыт поминальный стол.

Однако устойчивая процессия остановилась; под широкой аркой дверного проема стал образовываться затор. Спереди, из ротонды, вместо тихой музыки и молчаливых, шаркающих шагов послышался ропот. Голоса подымались в резком изумлении, затем послышались другие голоса, отдававшие даже более резкие команды.

– Что пошло не так? – забеспокоился Айвен, вытягивая шею. – Кто-то упал в обморок или что?