Текст книги "Танец отражений. Память"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Нет. Я знала, что артерии у него чистые – он принимает лекарство, иначе бы это ужасное питание убило его давным-давно. Артериальная аневризма сердечной мышцы. Сосуд лопнул.

– Стресс, да? – переспросил Марк. – А давление у него было высокое?

Графиня сощурилась:

– Да, очень, но сосуд был ослаблен. Это все равно случилось бы в ближайшее время.

– Нет ли… от агентов были еще известия? – робко спросил он. – Пока вы там находились?

– Нет. – Корделия подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на небоскребы Хассадара. – Такая находка… пошатнула наши надежды. По крайней мере это заставило Эйрела наконец попытаться найти с тобой контакт. – Молчание. – У него получилось?

– Нет… не знаю. Он водил меня по поместью, показывал. Он пытался. Он так пытался, что больно было смотреть.

Ему и сейчас было больно – комок боли застрял где-то в солнечном сплетении. По чьей-то там мифологии в этом месте живет душа.

– Получилось! – выдохнула она.

Это было слишком. Стекло, конечно, ударопрочное, но рука… Марк сжал кулак, замахнулся, ударил…

Графиня стремительно перехватила его руку. Агрессия испарилась.

– Оставь, – спокойно посоветовала она.

Глава 15

Большое зеркало в резной раме висело в холле рядом с библиотекой. Марк остановился, чтобы еще раз осмотреть себя перед тем, как предстать перед графиней.

Мундир младшего лорда дома Форкосиганов не скрывал формы его тела, ни старых уродств, ни новых, хотя когда он вставал очень прямо, кажется, костюм придавал ему некоторую несгибаемую солидность. Правда, стоило ему ссутулиться, и вся внушительность пропадала. Но мундир сидел уж как-то слишком хорошо. Это внушало определенную тревогу: восемь недель назад он был чуть свободным. Может, какой-нибудь аналитик Службы безопасности просчитал, насколько он прибавит в весе к сегодняшнему дню? С них станется.

Всего восемь недель назад? Казалось, он заключен здесь уже целую вечность. Конечно, это очень мягкое заключение, как в старину, когда офицеры, дав клятву, могли свободно ходить по крепости. Хотя с него никто никаких обещаний не брал. Может, его слово ничего не стоит? Он поспешил в библиотеку.

Графиня сидела на обитой шелком кушетке, стараясь не помять длинное платье: что-то очень воздушное и бежевое, все расшитое медными и серебряными нитями, перекликавшимися с цветом ее волос, уложенных на затылке кольцами. Ни намека на черное или серое или еще на что-то, что могло бы подсказать ожидание траура: вызывающе элегантный наряд.

«У нас все в полном порядке, – словно говорил ее ансамбль. – И очень по-форкосигановски».

Увидев Марка, она улыбнулась. Он невольно улыбнулся в ответ.

– Ты прекрасно выглядишь.

– И вы тоже, – испугавшись, что это прозвучало слишком фамильярно, он поспешно добавил: – Сударыня.

Она чуть приподняла брови, но ничего не сказала. Марк подошел к соседнему креслу, но понял, что слишком взволнован, и не стал садиться, а облокотился на спинку.

– И как, по-вашему, они примут сегодняшнее? Ваши друзья-форы?

– Ну, ты определенно привлечешь их внимание, – вздохнула графиня. – Можешь не сомневаться. – Взяв небольшой коричневый шелковый мешочек с вышитым на нем серебряным гербом Форкосиганов, она вручила его Марку. Вложенные в кошель тяжелые золотые монеты звякнули. – Когда ты вручишь его Грегору во время сегодняшней церемонии уплаты налогов вместо Эйрела, это послужит официальным заявлением, что мы приняли тебя как законного сына и что ты с этим согласен. Первый этап. Потом будет еще много других.

А в конце – титул графа? Марк нахмурился.

– Что бы ты ни чувствовал, чем бы ни кончился текущий кризис, пусть они не увидят, как ты трясешься. Вся эта система форства – чистый вымысел. Убежденность заразительна. Сомнение – тоже.

– Вы считаете систему форства иллюзией? – спросил Марк.

– Раньше считала. Теперь бы я назвала институт форов неким организмом, который, как все живое, должен непрерывно воссоздаваться. Я видела барраярскую систему неловкой, прекрасной, извращенной, глупой, благородной, раздражающей, безумной и поразительной. Почти всегда ей удается выполнять всю правительственную работу, что, как правило, и делает любая система.

– Так… вы ее одобряете или нет? – озадаченно спросил он.

– Не думаю, что мое одобрение имеет какое-то значение. Империя – большая, обрывочная симфония, которую сочиняет комитет. Уже триста лет. А исполняет ее шайка музыкантов-любителей. Она обладает колоссальной инерцией и в основе своей очень хрупкая. Ее нельзя назвать совсем уж неизменной или не подверженной изменениям. Но она может раздавить тебя, как слепой слон.

– Очень мило.

Она улыбнулась:

– Сегодня мы не бросаем тебя одного. Там будут Айвен и твоя тетя Элис, и молодые лорд и леди Фортала. И другие, с кем ты здесь познакомился в последние недели.

Плоды мучительных обедов. Еще до болезни графа в резиденцию Форкосиганов постоянно приглашались избранные. Графиня Корделия настойчиво продолжала этот процесс, невзирая на то, что случилось неделю назад, – она упорно вела приготовления к сегодняшнему вечеру.

– Надо полагать, все будут выуживать информацию о состоянии Эйрела, – прибавила она.

– И что им говорить?

– Легче всего не запутаться, когда говоришь правду. Эйрел находится в госпитале и ждет, пока ему вырастят сердце для пересадки. Пациент он трудный. Врач то грозится привязать его к постели, то выйти в отставку, если он не будет себя хорошо вести. В медицинские подробности вдаваться не нужно.

Подробности открыли бы, насколько серьезно болен премьер-министр. Разумеется, никаких подробностей.

– А что, если меня спросят о Майлзе?

– Рано или поздно, – она вздохнула, – если Служба безопасности не найдет его тело… рано или поздно придется официально сообщить о его смерти. Пока Эйрел жив, я предпочла бы, чтобы это было поздно. Никому, кроме самых высоких чинов Службы безопасности, императора Грегора и нескольких правительственных лиц, не известно, что Майлз не просто курьер Службы безопасности в сравнительно небольшом чине. Большинство из тех, кто будет о нем справляться, не слишком удивятся, что Служба безопасности не делится с тобой сведениями о том, куда он направлен и на какой срок.

– Гален как-то говорил… – начал Марк и замолчал.

Графиня пристально посмотрела на него:

– Ты сегодня много думаешь о Галене?

– Довольно много, – признался Марк. – К этому он меня тоже готовил. Мы прошли все основные церемониалы Империи, потому что он не мог сказать заранее, в какое именно время года удастся меня внедрить. День рождения императора, Парад середины лета, Зимнепраздник – все. Я не могу не думать о нем и о том, как он ненавидел Империю.

– У него были на то причины.

– Он говорил… что адмирал Форкосиган – убийца.

Графиня, вздохнув, села поудобнее:

– Да?

– Это так?

– Ты видел его. Что ты сам думаешь?

– Сударыня… Я сам убийца. Не мне его судить.

Она сощурилась:

– Справедливо. Так. Его военная карьера была долгой и непростой… и кровавой. И о ней немало написано. Но мне представляется, что Гален сосредоточился главным образом на убийстве в день Солнцестояния, когда погибла его сестра Ребекка.

Марк молча кивнул.

– Это офицер из политотдела барраярской экспедиции, а не Эйрел, отдал приказ. За это Эйрел казнил его собственными руками – когда узнал. К сожалению, без такой необходимой формальности, как трибунал. Так что одно обвинение с него снимается, но другое – нет. Так что – да. Он – убийца.

– Гален сказал, это было сделано, чтобы скрыть улики. Что существовал устный приказ, о котором знал только тот офицер.

– А откуда это мог узнать Гален? Эйрел говорит иначе. Я верю Эйрелу.

– Гален говорил, он – садист…

– Нет, – решительно ответила графиня. – Это – Джес Форратьер и принц Зерг. Их сторонников больше не осталось.

И улыбнулась странной непримиримой улыбкой.

– …сумасшедший.

– По бетанским меркам на Барраяре вообще нет нормальных. – Она посмотрела на Марка смеющимися глазами. – Включая и нас с тобой.

«Особенно меня». Он вздохнул:

– Гомосексуалист.

Она наклонила голову:

– Для тебя это важно?

– Это… играло большую роль, когда Гален меня обрабатывал.

– Знаю.

– Правда? Черт… – Он что, для них прозрачный? Забавное порношоу? Правда, по графине не заметно, чтобы ее это забавляло. – Надо полагать, это было в сообщениях Службы безопасности.

– Они допросили с суперпентоталом одного из помощников Галена. Ларса, если это тебе что-нибудь говорит.

– Еще бы…

Он стиснул зубы. Ему не оставили ни капли человеческого достоинства.

– А если не думать о Галене, разве склонности Эйрела имеют значение? Для тебя?

– Не знаю. Правда – имеет.

– Да, конечно. Ну, правда… Я считаю, что он – бисексуал, но подсознательно мужчины его привлекают больше. Или, вернее – солдаты, а не мужчины вообще, как мне кажется. Я, по барраярским понятиям, ужасный сорванец и поэтому решила все его проблемы. Когда он впервые увидел меня, на мне был мундир и все происходило во время неприятного вооруженного конфликта. Он решил, что это любовь с первого взгляда. Я никогда не видела нужды объяснять ему, что дело просто в его потребностях.

Уголки губ чуть приподнялись.

– А почему? Или у вас тоже проснулись потребности?

– Нет, я совершенно расклеилась только через четыре-пять дней. Ну, через три. – От воспоминаний ее глаза засияли. – Жаль, что ты не видел его тогда, в сорок с небольшим.

Марк слышал, как графиня препарировала и его – в этой же библиотеке. Все-таки утешительно, что для ее скальпеля нет исключений.

«Дело не во мне. Она так разбирает каждого. Вот ужас-то!»

– Вы… очень откровенны, сударыня. А что обо всем этом думал Майлз?

Она нахмурилась:

– Он никогда ни о чем меня не спрашивал. Возможно, тот неприятный период в жизни Эйрела дошел до Майлза в искаженном виде, как нападки политических противников, и он не поверил.

– А почему вы рассказали мне?

– Ты спросил. Ты взрослый. И… тебе знать важнее. Из-за Галена. Чтобы между тобой и Эйрелом наладились отношения, надо, чтобы ты видел его не ложно возвеличенным и не ложно приниженным. Эйрел – великий человек. Я, бетанка, утверждаю это, но я не путаю величие с безупречностью. Быть великим, несмотря ни на что, гораздо… большее достижение. – Она усмехнулась. – Это должно тебя ободрить. А?

– Хм-м. Перекрыть мне путь к отступлению, хотите вы сказать. Надо понимать так: какой бы я ни был сдвинутый, вы все равно будете ждать от меня чудес?

«Кошмар».

Она задумалась над его словами, потом безмятежно ответила:

– Да. Больше того, поскольку безупречных людей не бывает, все великие дела создавались из недостатков. И тем не менее каким-то образом они совершались.

Марк понял, что Майлз сумасшедший не только из-за отца.

– Я что-то не слышал, чтобы вы анализировали себя, сударыня. Кто бреет брадобрея?

– Меня? – Она улыбнулась. – Я – игрушка, мальчик.

Она уклонилась от ответа. Или нет?

– Игрушка любви? – небрежно спросил он, пытаясь развеять неловкость.

– Не только.

В глазах ее был зимний холод.

Влажные туманные сумерки плащом окутали столицу, когда Марк с графиней направились в императорский дворец. Разряженный в самую что ни на есть парадную ливрею, неимоверно аккуратный Пим сидел за пультом управления. Еще с полдюжины телохранителей ехали следом – скорее почетный кортеж, чем охрана. Марк чувствовал, что они предвкушают приятный вечер. В ответ на какие-то его слова графиня сказала:

– Да, для них это скорее выходной. Служба безопасности полностью контролирует дворец. На подобных мероприятиях встречается избранное общество прислуги, и бывает даже, видный вассал знакомится с младшей форовской дочкой и женится на ней – если его послужной список достаточно хорош.

Они прибыли к императорскому дворцу – что-то вроде резиденции Форкосиганов, возведенной в восьмую степень. Липкий туман заставил их поспешить внутрь. Графиня строго по этикету взяла Марка под левую руку – жест пугающий и успокаивающий одновременно. Кто он – спутник или обуза? Как бы то ни было, он втянул живот и выпрямил спину.

Как ни странно, первый человек, которого они встретили в вестибюле, был Саймон Иллиан, одетый, согласно требованиям этикета, в красно-синий дворцовый мундир, придающий внушительность его худощавой фигуре. Впрочем, кругом было столько подобных мундиров, что он не выделялся. Но только у Иллиана на поясе висело настоящее боевое оружие – плазмотрон и нейробластер в потрепанных кобурах, а у офицеров-форов затупленные парадные клинки. В правом ухе шефа Безопасности поблескивал крупный наушник.

– Сударыня, – кивнув, Иллиан отвел их в сторону и, понизив голос, спросил у графини: – Вы навестили его сегодня, как он?

Кто такой «он» объяснять, разумеется, не требовалось. Графиня осмотрелась, проверяя, не может ли услышать их посторонний.

– Неважно, Саймон. Цвет лица плохой, сильные отеки. Иногда теряет ощущение действительности, что меня пугает больше всего. Хирург хотел избежать двойного шока и обойтись без установки механического сердца, пока они доращивают органический трансплантант до нужного размера, но, возможно, медлить уже нельзя. В любой момент может потребоваться операция.

– Как, по-вашему, мне следует к нему зайти?

– Нет. Как только ты войдешь, он сядет и попробует заняться делами. И стресс от попытки ни в какое сравнение не пойдет со стрессом от неудачи. – Она помолчала. – Если ты не заскочишь на секунду просто сообщить одну хорошую новость.

Иллиан беспомощно помотал головой:

– Мне очень жаль.

Марк решился нарушить молчание:

– А я считал, что вы на Комарре, сэр.

– Я был обязан вернуться. Обед в честь дня рождения императора – кошмар для Службы безопасности. Одной бомбы достаточно, чтобы ликвидировать все правительство. Впрочем, тебе это прекрасно известно. Я как раз был в пути, когда получил известие о… болезни Эйрела. Я бы вышел в космос и сам толкал корабль, если б это заставило его лететь быстрее.

– И… что на Комарре? Кто руководит… э-э поиском?

– Доверенный помощник. Теперь, когда, похоже, мы ищем только тело… – бросив взгляд на графиню, Иллиан замолчал. Корделия побледнела и нахмурилась.

«Они больше не ведут поиск в приоритетном режиме».

– И сколько ваших агентов работает на Архипелаге Джексона?

– Столько, сколько можно туда отправить. Этот кризис, – дернув головой, Иллиан дал понять, что имеет в виду болезнь графа Форкосигана, – почти истощил мои ресурсы. Ты хоть представляешь себе, какое нездоровое оживление это вызовет на одной только Цетаганде?

– Сколько? – Вопрос прозвучал слишком резко и громко, но по крайней мере графиня не попыталась его утихомирить. Она наблюдала за происходящим с хладнокровным интересом.

– Лорд Марк, вы пока не имеете права требовать, чтобы вас ознакомили с самыми секретными диспозициями Службы безопасности!

Пока? Да нет, конечно же, никогда.

– Только просить, сэр. Но вам не удастся делать вид, будто эта операция меня не касается.

Иллиан как-то странно кивнул, прикоснулся к своему наушнику, на секунду сосредоточился и прощально махнул рукой графине.

– Вынужден просить извинения, сударыня.

– Желаю приятно провести время.

– Вам тоже.

Марк провел графиню по широкой лестнице, и они оказались в длинном зале: по одной стене ряд зеркал, по другой – высокие окна. Мажордом у входа зычно объявил их имена и титулы.

Сначала Марк увидел только безликий, угрожающий калейдоскоп – словно сад с хищными цветами. Радуга мундиров различных форовских семейств, сильно разбавленная дворцовым красно-синим, затмевала даже великолепные наряды дам. Повсюду слышался шум голосов. Несколько человек сидели на тонконогих креслах у стены, словно принимая придворных. Между группками собравшихся ловко сновали слуги, предлагая подносы с закусками и напитками. Главным образом слуги. Но наверняка все эти весьма спортивные молодые люди в ливреях дворцовой прислуги – агенты Службы безопасности. А суровые немолодые стражи у входа в ливрее Форбарры – личные телохранители императора.

Марку показалось, что при их появлении толпа затихла, а все взгляды обратились на него, но он поспешил приписать это приступу паранойи. Правда, несколько голов действительно повернулось в их сторону, и разговоры в непосредственной близости от них прекратились. Немного привыкнув, он заметил Айвена Форпатрила с матерью – леди Элис Форпатрил, которая сразу же окликнула графиню Форкосиган.

– Корделия, милочка! – Леди Форпатрил озабоченно улыбнулась. – Ты должна ввести меня в курс. Люди спрашивают.

– Да, ну ты же знаешь, что надо делать, – вздохнула графиня.

Леди Форпатрил виновато кивнула и обратилась к Айвену, явно продолжая разговор, прерванный появлением Форкосиганов:

– Потрудись быть любезным с девицей Форсуиссонов, если представится случай. Это – младшая сестра Виолетты Форсуиссон, может, она тебе больше понравится. И Кассия Форгорофф будет здесь. Она впервые присутствует на Дне рождения императора. И Айрин Форташпуло – пригласи ее танцевать хотя бы один раз. Я пообещала ее матери. Право, Айвен, здесь сегодня будет столько подходящих девушек. Если бы ты только удосужился…

Две женщины взялись за руки и повернулись, ловко выключая Айвена с Марком из конфиденциального разговора. Решительный кивок графини Форкосиган напомнил Айвену, что сегодня на него опять возложены обязанности телохранителя. Вспомнив прошлый раз, Марк подумал, что в обществе графини был бы в большей безопасности.

– О чем это они? – спросил Марк. Мимо шествовал слуга с подносом. Последовав примеру Айвена, Марк тоже взял себе бокал и попробовал – белое сухое с привкусом чего-то цитрусового, довольно приятное.

– Ежегодный прогон скота, – поморщился Айвен. – Сегодня и в Зимнепраздник все коровы высшего форства выводятся на всеобщее обозрение.

Об этом аспекте церемониала в честь Дня рождения императора Гален никогда не упоминал. Марк сделал глоток побольше. Интересно. Значит, теперь он стал сильнее винить Галена за то, что тот о многом умолчал, чем за то, что заставил так много Марка выучить.

– Ну, на меня-то они не посмотрят, правда?

– Если учесть, каких жаб они целуют, – почему бы и нет, – пожал плечами Айвен.

«Ну, спасибо, Айвен».

Рядом с красно-синим великолепием высокого Айвена он, наверное, и правда напоминал приземистую коричневую жабу. Чувствовал он себя соответственно.

– Я в эти игры не играю, – твердо заявил он.

– Не очень-то надейся. Наследников графов всего шестьдесят, а непристроенных дочек – гораздо больше. Кажется, сотни. Как только выплывет наружу, что сталось с беднягой Майлзом, все возможно.

– Ты хочешь сказать… мне не надо будет гоняться за женщинами? Если я буду просто стоять, они подойдут ко мне?

Или по крайней мере к его имени, положению и состоянию. Эта мысль принесла пугающее ободрение – если только такое сочетание возможно. Лучше пусть любят за положение в обществе, чем не любят вообще. Те надутые глупцы, которые уверяют, будто это не так, никогда не тосковали по человеческому прикосновению.

– Похоже, у Майлза это работало, – сказал Айвен с непонятной завистью. – Но мне никак не удавалось заставить его этим воспользоваться. Конечно, он не выносил, когда его отвергали. Моим девизом было «Попробуем еще раз», но он просто весь скисал и прятался в свою скорлупу на несколько недель. Он не любил приключений. А может, просто не жадничал. Имел тенденцию останавливаться на первой надежной женщине, которая встречалась. Сначала Элен, потом, когда с Элен сорвалось, – Куин. Хотя, наверное, я могу понять, почему можно остановиться на Куин.

Айвен одним глотком опустошил бокал и сразу же заменил его полным.

Марк напомнил себе, что адмирал Нейсмит – это второе «я» Майлза. Не исключено, что Айвену далеко не все известно о кузене.

– А, черт! – воскликнул Айвен, глядя поверх бокала. – Вон к нам нацеливают одну из маменькиного списка.

– Так ты ухлестываешь за девицами или нет? – спросил Марк, совершенно запутавшись.

– За теми, что здесь, ухлестывать нет смысла. Здесь «смотреть можно – трогать нельзя». Никаких шансов.

Очевидно, под «шансом» Айвен подразумевал секс. Как и множество других отсталых культур, где все еще существует зависимость от биологического размножения, а не от маточных репликаторов, барраярцы подразделяли секс на две категории: законный – в рамках контракта, когда получившееся потомство должно быть признано, и незаконный, то есть любой другой. Марк еще больше повеселел. Значит, сегодняшнее событие проходит в зоне сексуальной безопасности? Прекрасно, значит, можно обойтись без напряжения и страха.

Замеченная Айвеном молодая женщина в бледно-зеленом длинном платье приближалась к ним. Темно-русые волосы уложены в сложную прическу из кос и завитков и украшены живыми цветами.

– И что же тебе не нравится вот в этой, например? – шепотом спросил Марк.

– Ты что, шутишь? – пробормотал Айвен. – Это в Кассии-то Форгорофф? Фитюлечке с лошадиной мордой, а вдобавок плоской, как доска?.. – Он замолчал, потому что девушка подошла достаточно близко, чтобы их услышать, и вежливо ей кивнул, довольно удачно скрывая досаду. – Привет, Касс.

– Здравствуйте, лорд Айвен, – взволнованно отозвалась она, одаряя его сияющей улыбкой. Пожалуй, лицо у нее было слишком длинное и фигура слишком тощая, но Марк решил, что Айвен чересчур привередлив. У нее была гладкая кожа, красивые глаза… Ну, вообще-то тут у всех женщин были красивые глаза – дело в хорошей косметике. И пьянящих духах. Ей наверняка не больше восемнадцати. Робкая улыбка растрогала Марка чуть ли не до слез: почему она так бессмысленно дарит ее Айвену?

«Никто никогда так на меня не смотрел. Айвен, ты просто свинья неблагодарная!»

– Вы рады будете потанцевать? – спросила она Айвена, явно напрашиваясь на приглашение.

– Не особенно, – пожал тот плечами. – Вечно одно и то же.

Девица завяла. Марк готов был биться об заклад, что это ее первый бал. Стой они на лестнице, Марк испытал бы сильный соблазн спустить с нее Айвена. Он откашлялся. Айвен взглянул на него и глаза его вдохновенно вспыхнули.

– Касси, – промурлыкал Айвен, – ты еще не знакома с моим кузеном, лордом Марком Форкосиганом?

Похоже, она только сейчас его заметила. Марк неуверенно улыбнулся. Она с сомнением посмотрела на него.

– Нет… Я слышала… Кажется, он не очень похож на Майлза…

– Да, – сказал Марк, – я не Майлз. Очень рад, леди Кассия.

Запоздало вспомнив о правилах приличия, она отозвалась:

– Очень приятно, лорд Марк, – и нервно кивнула. Цветы в прическе задрожали.

– Ну, вы пока знакомьтесь… Извините, мне надо найти одного человека…

Айвен махнул рукой коллеге в красно-синем мундире и ускользнул.

– Вы любите танцевать? – светским тоном спросил Марк. Он так сосредоточился на том, чтобы запомнить все обязательные моменты церемонии выплаты налога и торжественного обеда, не говоря уж о списке «Кто есть кто», в котором находилось примерно триста имен и все начинались с «Фор», что почти не думал о том, что потом будет бал.

– Ну… вроде бы…

Кассия неохотно отвела взгляд от успешно отступившего Айвена, быстро посмотрела на Марка и тут же отвела глаза.

Он с трудом удержался и не спросил: «Вы часто здесь бываете?» Что говорить? «Как вам нравится Барраяр?» Нет, не годится. «Какой сегодня славный туман на улице?» И в голове у него тоже. «Помогите мне, барышня! Скажите хоть что-нибудь – что угодно!»

– А вы и вправду клон?

«Что угодно, но только не это!»

– Да.

– Ой! Боже!

Опять молчание.

– Очень многие люди – клоны.

– Только не здесь.

– О, да.

– Э-э… О! – На ее лице отразилось живейшее облегчение. – Извините, лорд Марк. Я вижу, меня зовет мама…

Откупившись вымученной улыбкой, она поспешно ушла к важной матроне на другую сторону зала. Марк что-то не заметил, чтобы та ее поманила.

Он вздохнул. Ну, вот и конец приятной теории притягательности положения в обществе. Леди Кассия явно не рвется поцеловать жабу.

«Будь я на месте Айвена, я бы на голову встал ради девушки, которая так на меня смотрит».

– Вид у тебя задумчивый, – сказала графиня Форкосиган. Марк подпрыгнул от неожиданности.

– А-а… Айвен только что познакомил меня вон с той девушкой. Насколько я понимаю, он за ней не ухаживает.

– Да, я наблюдала эту сценку через плечо Элис Форпатрил. Я встала так, чтобы она ничего не видела – из соображений милосердия.

– Я… не могу понять Айвена. Мне она показалась достаточно милой девушкой.

Графиня Форкосиган улыбнулась:

– Они все милые девушки. Дело не в этом.

– А в чем?

– Ты не понял? Ну, может, ты просто не успел их достаточно хорошо изучить. Элис Форпатрил – горячо любящая мать, но никак не может справиться с соблазном построить будущее Айвена. Айвен слишком благодушен – или слишком ленив, чтобы открыто сопротивляться. Поэтому он делает все, что она просит, – кроме того, чего она жаждет больше всего. Он отказывается жениться и дать ей внуков. По-моему, он выбрал неправильную стратегию. Если ему действительно хочется, чтобы на него перестали давить, то внуки бы поглотили все внимание бедной Элис. А пока она сходит с ума от страха всякий раз, как он садится за руль.

– Я ее понимаю, – заметил Марк.

– Иногда меня так и тянет хорошенько отшлепать его за эти игры, но только я не уверена, что он сам отдает себе отчет в том, что делает. Да и вообще, на две трети виновата тут сама Элис.

Марк наблюдал за тем, как леди Форпатрил настигла Айвена на другой стороне зала. Видимо, проверяет, как идут дела с ее списком.

– А вы, похоже, придерживаетесь достаточно сдержанной материнской политики, – не думая, проговорил он.

– Может… это было ошибкой, – чуть слышно сказала Корделия.

Марк поднял глаза и внутренне содрогнулся, поймав на мгновение во взгляде графини беспросветное отчаяние.

«Высказался. Идиот».

Она так стремительно отвела глаза, что он даже не посмел извиниться.

– Ну, не совсем уж сдержанной, – весело сказала она, снова беря его под руку. – Пошли, я продемонстрирую тебе барраярскую систему отношений.

И повела его по длинному залу.

– Как ты только что видел, сегодня здесь преследуются двоякие цели, – добродушно поучала графиня. – Политические – стариков и матримониальные – старух. Мужчины воображают, что их цели – единственные, но это всего лишь эгоистическое заблуждение. Вся система форства основана на женских играх. Старики в правительственных кабинетах тратят жизнь на споры за или против финансирования той или иной инопланетной военной технологии. А тем временем маточный репликатор проходит мимо их внимания, и они даже не сознают того, что спор, который коренным образом изменит будущее Барраяра, ведется сейчас их женами и дочерьми. Использовать или не использовать? Слишком поздно не пускать репликатор на планету – он уже здесь. Средний класс вовсю им пользуется. Каждая мать, которая любит свою дочь, настаивает на этом, чтобы уберечь ее от физических опасностей, связанных с биологическим деторождением. Они воюют не со стариками, которые вообще ничего не замечают, а со старой гвардией своих же сестер, заявляющих своим дочерям примерно следующее: «Нам пришлось пострадать, так что извольте и вы!» Оглянись вокруг Марк! Перед тобой – последнее поколение мужчин и женщин Барраяра, которые танцуют этот танец по-старому. Система форства вот-вот изменится там, где меньше всего ожидает перемены, – в самой своей основе. Пройдет еще половина жизни поколения – и ее будет не узнать!

Марк почти готов был поклясться, что под спокойным ученым тоном графини скрывается яростно-мстительная радость. Но лицо ее оставалось все таким же бесстрастным.

К ним подошел молодой человек в капитанском мундире – его приветственный кивок равно предназначался графине и Марку.

– Главный церемониймейстер просит вашего присутствия, милорд, – пробормотал он. Казалось, и эта фраза была адресована в пространство между ними. – Сюда, пожалуйста.

Покинув длинную приемную, они поднялись вверх по белой мраморной лестнице, украшенной богатой резьбой, а потом прошли по коридору в комнату ожидания, где уже находилось человек шесть графов или их представителей. За широкой аркой виден был Грегор в окружении небольшой группы людей, главным образом в красно-синем, но человека три были в темных министерских мантиях.

Император сидел на простой складной табуретке – даже не на стуле.

– Я почему-то ожидал увидеть трон, – прошептал Марк.

– Это символ, – тоже шепотом объяснила она. – Как и большинство символов, достался ему по наследству. Это – обычная складная офицерская походная табуретка.

Тут Марку пришлось расстаться с графиней: церемониймейстер увел его на положенное место в очереди. Место Форкосиганов. «Вот оно!» На мгновение он почувствовал неописуемый ужас: ему вдруг показалось, что он потерял мешочек с золотом… Но нет, вот он: по-прежнему надежно привязан к поясу. Вспотевшими пальцами он неловко отвязал шелковые шнурки.

«Это просто глупая церемония. Почему я так нервничаю?»

Так, повернуться, пройти вперед… Его сосредоточенность чуть было не нарушил раздавшийся за спиной шепот:

– Господи, Форкосиганы все-таки посмели!..

Так, еще шаг, приветствие, преклонить левое колено… Он протянул мешочек на раскрытой ладони правой руки и пробормотал положенные официальные формулы, чувствуя себя, словно под плазмотронным огнем взглядов собравшихся. Только потом он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с императором.

Грегор улыбнулся, взял мешочек и произнес столь же официальную формулу. Потом он передал кошель министру финансов в черной бархатной мантии и жестом велел министру отойти.

– Итак, вы здесь, лорд Форкосиган, – негромко произнес Грегор.

– Только лорд Марк! – поспешно взмолился Марк. – Я не лорд Форкосиган, пока Майлз не… не… – Ему вспомнилась обжигающая фраза графини: – Не истлел. Это ничего не значит. Граф с графиней этого хотели. Мне казалось, сейчас не время спорить.

– Это так. – Грегор печально улыбнулся. – Спасибо вам. А как вы сами поживаете?

Грегор был первым человеком, который спросил о нем самом, а не о графе. Марк изумленно моргнул. Но, конечно, Грегор может хоть каждый час требовать информацию о состоянии своего премьер-министра.

– Наверное, неплохо. – Он пожал плечами. – По крайней мере по сравнению со всеми остальными.

– Гм-м… Вы не воспользовались вашей карточкой. – В ответ на озадаченный взгляд Марка Грегор мягко пояснил: – Я дал ее вам не в качестве сувенира.

– Я… я не оказал вам никаких услуг, которые позволили бы мне чего-то у вас просить, сэр.

– Ваша семья заслужила практически неограниченный кредит. Вы можете им воспользоваться.

– Я ни о чем не просил.

– Знаю. Благородно, но глупо. Возможно, вы еще здесь приживетесь.

– Мне не нужны поблажки.

– Новое дело часто начинают, взяв в долг. А потом выплачивают – с процентами.

– Я уже один раз попробовал, – горько проговорил Марк. – Я взял взаймы дендарийских наемников – и потерпел крах.