Текст книги "Игры форов"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Если только Грегор не заронил в нее зернышко этой идеи. Что, как я полагаю, он и сделал. А также изрядно его полил и удобрил. Чего я не знаю, так это был ли он серьезен или только пытался выиграть время. Она как следует позаботилась, чтобы мы не пересекались. Ты знала Грегора почти так же хорошо, как я. Что ты думаешь?

– Трудно представить, чтобы Грегор влюбился до идиотизма. Он всегда был… довольно тих. Почти, как бы сказать, недосексуален. По сравнению, скажем, с Айвеном.

– Не думаю, что это справедливое сравнение.

– Да, ты прав. Ну, тогда по сравнению с тобой.

Интересно, как это понимать.

– У Грегора никогда не было особых возможностей, когда мы были младше. Я имею в виду, никакой частной жизни. В его заднем кармане всегда была служба безопасности. Это… Это может сдерживать мужчину, если он немного не эксгибиционист.

Она повела рукой, как бы очерчивая мягкий невыразительный образ Грегора.

– Нет, он не был таким.

– Безусловно, Кавило постаралась представить только лучшую свою сторону.

Елена задумчиво облизала губу:

– Она красивая?

– Ага, если тебе нравятся властолюбивые блондинки, одержимые манией убийства. Полагаю, она могла подействовать довольно ошеломляюще.

Его кулак сжался, ладонь зазудела от воспоминания о тактильном ощущении от волос Кавило. Он потер ладонью о шов брюк. Елена слегка просветлела:

– А! Она тебе не нравится.

Майлз поднял глаза на ее лицо валькирии.

– На мой вкус, она низковата.

Елена широко улыбнулась:

– А вот в это я верю. – Она подвела шаркающего Оссера к креслу и усадила его. – Скоро нам придется его связать. Или что-то в этом роде.

Зажужжал комм. Майлз подошел к настольной панели Оссера, чтобы ответить.

– Да? – сказал он самым спокойным скучным голосом.

– Говорит капрал Меддис, сэр. Мы поместили верванийского агента в камеру № 9.

– Спасибо, капрал. Э-э… – стоило попробовать: – У нас еще осталось немного фастпентала. Вы двое приведите, пожалуйста, сюда капитана Туна для допроса.

Находясь за пределами приема видеокамеры связи, Елена с надеждой подняла черные брови.

– Туна, сэр? – в голосе охранника звучало сомнение. – А-а, для такого дела можно мне добавить в отряд еще пару человек?

– Конечно… Посмотрите, нет ли поблизости сержанта Чодака, у него могут быть люди для сверхурочных работ. На самом деле, он ведь и сам, кажется, в списке на сверхурочные работы?

Он поднял глаза на Елену, соединившую большой и указательный палец колечком.

– Думаю, да, сэр.

– Ну вот и прекрасно. Продолжайте. Нейсмит, конец связи, – он отключил комм и уставился на него, как будто тот превратился в лампу Алладина. – Думаю, сегодня мне умереть не суждено. Должно быть, это откладывается на послезавтра.

– Думаешь?

– О да. Тогда у меня появится более крупный, публичный и зрелищный шанс все испортить. И возможность взять с собой еще тысячи жизней.

– Только не впадай сейчас в одну из своих глупых депрессий, у тебя нет на это времени, – Она энергично постучала ему по костяшкам пальцев пневмошприцем. – Ты должен придумать, как вытащить нас из этой дыры.

– Слушаюсь, мэм, – смиренно ответил Майлз, почесывая руку. «И что случилось с обращением «милорд»? Ну никакого уважения, никакого…» Однако это странным образом его успокоило. – Кстати, когда Оссер арестовал Туна за то, что тот организовал мой побег, почему он не продолжил и не взял тебя и Арди, и Чодака, и остальных твоих людей?

– Он арестовал Туна не за это. Во всяком случае, я так не думаю. Он подкалывал Туна, а это вошло у него в привычку, они оба были на мостике в одно и то же время – что необычно – и Тун наконец потерял терпение и попытался уложить его на лопатки. И уложил, как я слышала, и начал уже его душить, когда охрана его оттащила.

– Значит, к нам это отношения не имеет? – это было облегчение.

– Я… не уверена. Меня там не было. Возможно, это был вынужденный отвлекающий маневр, чтобы помешать Оссеру осознать эту связь. – Елена кивнула на все еще бессмысленно улыбавшегося Оссера. – И что сейчас?

– Оставь его так, пока не привели Туна. Мы здесь все счастливые союзники, – Майлз состроил гримасу. – Но, во имя Господа, не давай никому говорить с ним.

Зажужжал комм двери. Елена подошла и встала за креслом Оссера, положив одну руку ему на плечо и стараясь выглядеть как можно более союзнически. Майлз подошел к двери и открыл замок. Дверь скользнула в сторону.

Шестеро нервных солдат стояли вокруг враждебно выглядевшего Ки Туна. На Туне была ярко желтая тюремная пижама, и он источал злобу, как маленькая сверхновая. Его зубы сжались в полном недоумении, когда он увидел Майлза.

– А, спасибо, капрал, – сказал Майлз. – После допроса у нас будет маленькое неформальное совещание командного состава. Я был бы признателен, если бы вы и ваша команда заняли бы пост здесь снаружи. А на случай, если капитан Тун снова проявит склонность к насилию, мы попросим… о, сержанта Чодака и пару его людей встать внутри, – он подчеркнул слово «его», но не голосом, а лишь прямым взглядом в глаза Чодака.

Чодак все понял:

– Да, сэр. Вы, рядовой, пойдете со мной.

«Я произведу тебя в лейтенанты», – подумал Майлз и отошел в сторону, чтобы позволить сержанту и выбранному им человеку ввести Туна внутрь. Оссер, выглядевший весьма приветливо, был на мгновение ясно виден оставшимся снаружи солдатам, прежде чем дверь снова с шипением закрылась.

Туну Оссер был ясно виден тоже. Он стряхнул своих конвоиров и широкими шагами приблизился к адмиралу:

– Что опять, сукин сын? Ты что, думаешь… – Тун замолчал, в то время как Оссер продолжал неопределенно ему улыбаться. – Что это с ним?

– Ничего, – пожала плечами Елена. – Думаю, та доза фастпентала значительно улучшила его характер. Жаль, что только временно.

Тун откинул голову и лающе засмеялся, после чего развернулся, чтобы потрясти Майлза за плечи:

– Ты сделал это, ты маленький… ты вернулся! Мы снова в деле!

Человек Чодака дернулся, как если бы не был уверен, куда, или на кого, бросаться. Чодак поймал его за руку, молча покачал головой и указал на стену около двери. Сам Чодак спрятал свой парализатор в кобуру и прислонился к дверному проему, скрестив руки. После секундного замешательства, рядовой последовал его примеру, заняв позицию с другой стороны.

– Будь как муха на стене, – ухмыльнувшись, пробормотал ему Чодак уголком рта. – Считай, что тебе повезло.

– Мое возвращение не было в полном смысле добровольным, – сквозь зубы сказал Майлз Туну, и только отчасти потому, что не хотел прикусить язык во взрыве энтузиазма евразийца. – И мы еще не в деле. – «Прости, Ки. Я не могу в этот раз стать твоим подставным лицом. Тебе придется следовать за мной». Сохраняя серьезное выражение лица, Майлз с ледяной тщательностью убрал руки Туна со своих плеч. – Тот верванийский капитан грузовоза, которого ты нашел, доставил меня прямо в руки командора Кавило. И я с тех пор все думаю, было ли это случайностью.

– А! – Тун отшатнулся, как будто Майлз только что ударил его в живот.

Майлз чувствовал себя так, будто он и правда это сделал. Нет, Тун не был предателем. Но Майлз не мог себе позволить отказаться от единственного своего преимущества.

– Предательство или халатность, Ки? – «И перестал ли ты бить свою жену?»

– Халатность, – пробормотал Тун, болезненно побледнев. – Черт возьми, я убью эту продажную…

– Это уже сделано, – холодно заметил Майлз. Брови Туна поднялись удивленно и уважительно.

– Я прибыл в Ступицу Хеджена в соответствии с контрактом, – продолжал Майлз, – действия по которому сейчас пришли в почти необратимый беспорядок. Я вернулся сюда не затем, чтобы поставить тебя во главу оперативного командования дендарийцами, – короткая пауза, пока взволнованные черты лица Туна пытаются остановиться на каком-то выражении, – если только ты не готов послужить моим интересам. Приоритеты и цели задаются мной. За тобой остается только определить «как».

И кто же кого поставит по главу дендарийцев? Пока этот вопрос не пришел в голову Туна.

– В качестве моего союзника, – начал Тун.

– Не союзника. Командира. И никак иначе, – сказал Майлз.

Тун стоял набычившись, его брови пытались найти устойчивое положение. Мягким тоном он наконец произнес:

– Похоже, малыш папаши Ки взрослеет.

– Этого и наполовину не достаточно. Ты участвуешь или нет?

– Другую половину я еще должен услышать, – Тун пожевал нижнюю губу. – Я участвую.

Майлз протянул руку:

– Договорились.

Тун сжал ее:

– Договорились, – его хватка была крепкой.

Майлз глубоко вздохнул:

– Хорошо. В прошлый раз я говорил не всю правду. Вот что на самом деле происходит, – он начал вышагивать, трясясь не только из-за остаточного шока от нейробластера. – Я действительно имею контракт с заинтересованной третьей стороной, но не на «анализ военных сил» – это была маскировка для Оссера. Та часть, где я говорил тебе о предотвращении планетарной гражданской войны, была не маскировкой. Меня наняли барраярцы.

– Обычно они не используют наемников, – сказал Тун.

– Я не обычный наемник. Мне платит барраярская Имперская Служба Безопасности. – Боже, наконец-то хоть одна полная правда. – За то, чтобы я нашел и спас некоего заложника. Помимо этого я надеюсь помешать уже приближающемуся цетагандийскому флоту вторжения захватить Ступицу. Нашей второй по значимости стратегической задачей будет удержание обеих сторон верванского червоточного скачка и чего только можно еще до прибытия барраярских подкреплений.

Тун прокашлялся.

– Второй по значимости? А если они не прибудут? Им ведь предстоит пересечь Пол… И, э-э, спасение заложников обычно имеет меньший приоритет, чем общефлотские тактические операции, а?

– Учитывая личность заложника, я гарантирую, что они прибудут. Был похищен барраярский император, Грегор Форбарра. Я нашел его, потерял и теперь должен заполучить его обратно. Как ты понимаешь, я ожидаю, что награда за его благополучное возвращение будет значительной.

Лицо Туна явило образ смятенного озарения:

– Тот тощий неврастеничный мерзавец, которого ты давеча вел на буксире… Неужто это был он самый?

– Да, это был он. И, между нами, ты и я умудрились доставить его прямиком к командору Кавило.

– Вот дерьмо, – Тун почесал свой слегка заросший череп. – Она продаст его в руки цетагандийцам.

– Нет. Она хочет получить награду у Барраяра.

Тун открыл рот, закрыл, поднял палец:

– Минутку…

– Там есть свои сложности, – беспомощно признал Майлз. – Вот почему я собираюсь делегировать простую часть – удержание червоточины – тебе. Спасение заложника будет моей задачей.

– Простую. Дендарийские наемники. Все пять тысяч. В одиночку. Против Цетагандийской Империи. Ты что, за последние четыре года разучился считать?

– Подумай о славе. Подумай о репутации. Подумай, как здорово это будет выглядеть в твоем послужном списке.

– На моей пустой гробнице, ты имеешь в виду. Никто не сможет собрать достаточно моих разлетевшихся атомов, чтобы похоронить. Ты оплатишь мои похороны, сынок?

– И с размахом. Флаги, танцующие девушки и достаточно пива, чтобы твой гроб доплыл до Валгаллы.

Тун вздохнул.

– Пусть он плывет по сливовому вину, ладно? А пиво выпейте. Что ж, – он молча постоял, потирая губы. – Первым шагом будет перевести флот в часовую готовность вместо двадцатичетырехчасовой.

– А это еще не сделано? – нахмурился Майлз.

– Мы вели оборонительную тактику. И определили, что у нас будет по крайней мере тридцать шесть часов, чтобы изучить что угодно, что будет двигаться на нас через Ступицу. Или, по крайней мере, так определил Оссер. Потребуется около шести часов, чтобы привести нас в часовую готовность.

– Хорошо… Тогда это будет вторым шагом. Твоим первым шагом будет обняться и поцеловаться с капитаном Осоном.

– Поцелуй меня в задницу! – воскликнул Тун. – Этот пустоголовый кретин…

– …требуется нам, чтобы командовать «Триумфом», пока ты главный тактик флотилии. Ты не можешь делать и то, и другое. Я не могу реорганизовывать флот, когда на носу сражение. Если бы у меня была неделя на прополку… Но у меня ее нет. Людей Оссера следует убедить, чтобы они остались на своих местах. Если у меня будет Осон, – Майлз поднял руку и сомкнул пальцы в щепотку, – то я смогу убедить остальных. Так или иначе.

Тун пробурчал недовольное согласие:

– Ладно. – Его сердитое лицо медленно расплылось в ухмылке. – Однако я бы немало отдал, чтобы посмотреть, как ты заставишь его поцеловать Торна.

– Одно чудо за раз.

Капитан Осон, четыре года назад бывший толстяком, с тех пор набрал еще немного веса, но в остальном, кажется, не изменился. Он шагнул в каюту Оссера, окинул взглядом нацеленные на него парализаторы и замер, сжимая кулаки. Когда он увидел Майлза, сидевшего на краю комм-пульта (психологическая уловка, чтобы поднять голову Майлза до уровня остальных: он опасался, что в кресле пульта выглядел как ребенок, которому нужен специальный высокий стульчик, чтобы сидеть за обеденным столом), гнев на лице Осона уступил место ужасу:

– Проклятие! Только не это! Опять ты!

– Конечно я, – пожал плечами Майлз. Вооруженные парализаторами мухи на стене – Чодак и его человек – подавили ухмылки радостного предвкушения. – Нам предстоит боевая операция.

– Вы не можете… – Осон прервался и пристально посмотрел на Оссера. – Что вы с ним сделали?

– Скажем так, мы подправили его отношение к жизни. Что касается флота, то он уже мой. – Ну, по крайней мере, он над этим работает. – Вопрос в том, выберите ли вы сторону победителя? Положите себе в карман боевые премиальные? Или мне передать командование «Триумфом»… – Осон молча оскалился в сторону Туна. – …Белу Торну?

– Что? – воскликнул Осон. Тун содрогнулся. – Вы не можете…

Майлз оборвал его:

– Вы случайно не помните, как перешли от командования «Ариэлем» к командованию «Триумфом»? А?

Осон указал на Туна:

– А как насчет него?

– Мой заказчик внесет сумму, эквивалентную стоимости «Триумфа», которая станет долей Туна в корпорации флота. Взамен коммодор Тун откажется от всех претензий на сам корабль. Я утвержу его в должности начальника штаба и тактического командующего, а вас в должности капитана флагмана «Триумф». Ваш первоначальный взнос, эквивалентный стоимости «Ариэля» за вычетом права владения, будет подтвержден как ваша доля в корпорации флота. Оба корабля будут числиться собственностью флотилии.

– И ты с этим согласен? – спросил Осон у Туна.

Майлз пронзил Туна стальным взглядом.

– Ага, – пробурчал Тун.

Осон нахмурился.

– Дело не только в деньгах… – он замолчал, изогнул бровь: – Какие боевые премиальные? Какой бой?

«Он сомневается, значит, он наш».

– Вы участвуете или нет?

Луноподобное лицо Осона приняло хитрое выражение:

– Я участвую… Если он извинится.

– Что? Этот тупица думает…

– Извинись перед человеком, Тун, дорогой, – пропел Майлз через сжатые зубы. – И продолжим. Или «Триумф» получит капитана, который может быть своим собственным первым помощником. И который, среди прочих многочисленных достоинств, не спорит со мной.

– Конечно, не спорит: маленький бетанский перевертыш влюбился, – выпалил Осон. – Я все не могу понять, хочет ли он сам тебя трахнуть, или чтобы ты трахнул его…

Майлз улыбнулся и предостерегающе поднял руку:

– Ну-ну.

Он кивнул Елене. Она убрала парализатор в кобуру и достала нейробластер, который спокойно направила в голову Осона. Ее улыбка неудобно напомнила Майлзу улыбку сержанта Ботари. Или еще хуже, улыбку Кавило.

– Я никогда не говорила, Осон, насколько меня все-таки раздражает твой голос? – спросила она.

– Ты не выстрелишь, – неуверенно сказал Осон.

– Я ее останавливать не стану, – соврал Майлз. – Мне нужен ваш корабль. Было бы удобно – но не обязательно – если бы вы командовали им для меня, – его взгляд словно нож метнулся в сторону предполагаемого начальника штаба и тактического командующего. – Итак, Тун?

С нарочитой вежливостью Тун высказал высокопарные, хотя и туманные, извинения Осону за прошлые пренебрежительные высказывания о его характере, интеллекте, предках, внешнем виде… Когда лицо Осона начало темнеть, Майлз остановил список Туна на середине и заставил начать сначала:

– Теперь попроще.

Тун вздохнул.

– Осон, иногда ты можешь быть просто задницей, но, черт возьми, когда приходится, ты можешь драться. Я видел тебя в деле. В жесткой, опасной и безумной заварухе я бы предпочел иметь тебя за спиной более, чем любого другого капитана во флоте.

Один из уголков рта Осона загнулся вверх.

– Вот это уже искренне. Спасибо большое. Я очень ценю твою заботу о своей безопасности. Ну и насколько же жесткая, опасная и безумная заваруха нам, по-твоему, предстоит?

Тун захихикал, по мнению Майлза, самым отвратительным образом.

Капитанов-владельцев приводили по одному и убеждали, подкупали, шантажировали и морочили голову, пока язык у Майлза не начал заплетаться, горло пересохло, а голос охрип. Только капитан «Перегрина» попытался оказать физическое сопротивление. Его парализовали и связали, а его первого помощника поставили перед немедленным выбором между внеочередным повышением и длинным путешествием через короткий шлюзовой отсек. Он выбрал повышение, но глаза его говорили: «Придет и наш день». Если этот день придет после цетагандийцев, то Майлза такой расклад вполне устраивал.

Они перешли в больший по размеру зал напротив тактической рубки и устроили самое странное заседание штаба, на каком когда-либо присутствовал Майлз. Оссера подкрепили дополнительной дозой фастпентала и посадили во главу стола, как улыбающееся набитое чучело. По крайней мере, еще двое были привязаны к своим креслам и сидели с кляпом во рту. Тун сменил свою желтую пижаму на повседневную серую форму и наспех прицепил коммодорские знаки различия поверх капитанских нашивок. Реакция аудитории на представленную Туном тактическую вводную колебалась между сомнением и шоком и была преодолена (почти) яростной стремительностью требовавшихся от них действий. Самым убедительным аргументом Туна было мрачное предположение, что если они сами не станут защитниками червоточины, то им, возможно, придется атаковать ее позднее, выступая против подготовленной цетагандийской обороны: картина, которая вызвала дрожь по всему столу. Аргумент «могло быть хуже» всегда действовал безотказно.

Часть пути пройдена. Майлз помассировал виски и, наклонившись к Елене, прошептал:

– Это всегда было так плохо, или я просто забыл?

Она задумчиво поджала губы и пробормотала в ответ:

– Нет, в прежние времена оскорбления были получше.

Майлз тихо хмыкнул.

Майлз сделал сотню несанкционированных заявлений и неподкрепленных обещаний, и наконец собрание закончилось и все разошлись, каждый на свой пост. Оссера и капитана «Перегрина» под конвоем увели на гауптвахту. Тун задержался только за тем, чтобы хмуро взглянуть на коричневые войлочные тапочки:

– Если ты намерен командовать моим формированием, сынок, пожалуйста, сделай старому солдату одолжение и добудь себе пару армейских ботинок.

Наконец осталась одна Елена.

– Я хочу, чтобы ты еще раз допросила генерала Метцова, – сказал ей Майлз. – Добудь все тактические данные о дислокации рейнджеров, какие сможешь. Коды, корабли на рейде, в доках, последние известные места дислокации, специфика персонала, плюс все, что он может знать о верванийцах. Убери все неудачные упоминания о моей настоящей личности, которые он может сделать, и передай все в оперативный отдел, предупредив, что не все, что Метцов считает правдой, таковой является. Это может помочь.

– Хорошо.

Майлз вздохнул, устало облокотившись на пустой переговорный стол.

– Знаешь, планетарные патриоты вроде барраярцев – нас барраярцев – не правы. Наш офицерский состав считает, что у наемников нет чести, потому что их можно купить и продать. Но честь – это роскошь, которую может себе позволить только свободный человек. Хороший имперский офицер, вроде меня, не связан честью, он просто связан. Скольких из этих честных людей я только что обманом обрек на смерть? Это странная игра.

– Ты хотел бы что-нибудь изменить из сегодняшнего дня?

– Все. И ничего. Я мог бы врать в два раза быстрее, если бы это понадобилось.

– С бетанским акцентом ты действительно говоришь быстрее, – согласилась она.

– Ты знаешь, о чем я. Поступаю ли я правильно? Если смогу довести все до конца. Неудача автоматически будет означать, что я не прав.

«Не один путь к катастрофе, но все пути…»

Она подняла брови:

– Конечно.

Его губы изогнулись вверх:

– Тогда ты, – «кого я люблю», – моя барраярская леди, которая ненавидит Барраяр, единственный человек в Ступице, кого я могу честно принести в жертву.

Она склонила голову, обдумывая сказанное.

– Спасибо, милорд, – по пути из комнаты она коснулась рукой его макушки.

Майлз затрепетал.