Текст книги "Комарра. Гражданская кампания. Подарки к Зимнепразднику. Дипломатическая неприкосновенность (Тетрология)"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

В разгар работы по комму объявился полковник Гиббс, холодно улыбнувшись обоим Аудиторам с тем самым выражением глаз, которое Майлз уже начал узнавать как Гиббсов вариант экстаза.

– Милорд Форкосиган, у меня есть первое задокументированное подтверждение того, что вы ищете. Мы проследили серийные номера двух ускорителей, которые люди лорда Фортица обнаружили в космосе, до отдела использования избыточного тепла. Ускорители закуплены восемь месяцев назад. Изначально были доставлены на опытную станцию.

– Отлично, – выдохнул Майлз. – Наконец-то еще одно звено, помимо тела Радоваша. Мы поймали тот конец, что нужно. Спасибо, полковник. Продолжайте дальше.

Глава 15

Катриона спала гораздо лучше, чем ожидала, но проснулась с осознанием того, что весь вчерашний день продержалась лишь на перевозбуждении. Похоже, сегодняшний день пережить будет труднее, особенно учитывая обуревающую ее жажду действия. Я ждала девять лет. Так что вполне смогу потерпеть еще девятнадцать часов.Лежа в кровати, она некоторое время предавалась легкой печали. Потом встала, тщательно оделась, прошмыгнула на кухню мимо торчавшего в гостиной охранника, приготовила завтрак и принялась ждать.

Вскоре появились Аудиторы, они с благодарностью проглотили завтрак, но пить кофе удалились к своему закрытому комму. Катриона прибрала на кухне и вышла на балкон, где обнаружила второго охранника. Присутствие солдата не позволило ей отдохнуть на балконе, поэтому она угостила обоих охранников кофе и вернулась на кухню в ожидании дальнейшего развития событий.

Снова нарисовался лорд Форкосиган. Отказавшись от предложенного кофе, он уселся за стол.

– Нынче утром из Имперской безопасности мне прислали результаты аутопсии Тьена. Вам хотелось бы что-нибудь узнать?

Перед ней ярко предстало видение висящего на морозе заледенелого тела.

– Там есть что-нибудь неожиданное?

– В том, что касается причины смерти, – нет. Разумеется, они обнаружили дистрофию Форзонна.

– Ну да, конечно. Бедный Тьен. Прожить столько лет в состоянии скрытой паники из-за своего заболевания лишь для того, чтобы умереть совсем от другого. – Катриона покачала головой. – Столько усилий, и все – не на то. Они смогли определить, насколько продвинулась болезнь?

– Согласно заключению эксперта, поражение нервной системы ярко выражено. Внешние же проявления, если я правильно понял медицинский жаргон, вскоре невозможно было бы скрыть.

– Угу. Это я знала. Меня интересовало внутреннее развитие. Когда оно началось. В какой степени за суждения Тьена и его поведение ответственна болезнь.

Может, ей следовало подождать еще немного? Могла ли она? До тех пор, пока не произошла какая-нибудь другая ужасная развязка?

– Довольно длительный период болезнь развивается медленно. У разных людей поражаются различные участки мозга, это сугубо индивидуально. У него больше всего была поражена периферическая нервная система, что сказывалось на функционировании опорно-двигательного аппарата. Однако не исключено, что в дальнейшем, если понадобится защитить репутацию, некоторые его действия можно будет списать на болезнь.

– Как… дипломатично. Чью репутацию? Я этого не хочу.

Он мрачно улыбнулся.

– Я так и думал, что вы этого не захотите. Но у меня возникла весьма неприятная уверенность, что рано или поздно это дело разрастется от скромного технического до очень громкого политического. Лично я никогда не отказывался иметь что-нибудь в резерве. – Он посмотрел на свои руки, свободно лежащие на столе. Серые рукава не могли прикрыть до конца белые бинты на запястьях. – Как Никки воспринял вчерашние новости?

– Это было трудно. Сначала – прежде, чем я успела ему рассказать – он пытался уговорить меня позволить ему остаться там еще на одну ночь. Ныл и подлизывался. Ну, вы знаете, как дети что-то выпрашивают. И мне так хотелось оставить его в неведении. Но я даже не знала, как подготовить его. И в конце концов просто усадила рядом с собой и выложила все напрямую. «Никки, – сказала я, – тебе нужно сейчас пойти домой. Сегодня ночью твой па погиб из-за неполадок с респиратором». И он… побледнел и замолк. Уж лучше бы он продолжал ныть. – Катриона отвела взгляд. Она не знала, как в дальнейшем поведет себя Никки и сможет ли она распознать эту реакцию на смерть отца. И справиться с нею. Или не сможет… – Я не знаю, как это отразится на нем. Когда я потеряла мать… Я была старше и мы знали, что ее смерть неизбежна. Но в тот миг, в тот час это все равно был удар. Потому что я всегда думала, что у нас больше времени.

– Мои родители живы, – сказал Форкосиган. – А смерть дедов воспринимается, наверное, несколько иначе. Они уже старики, и их смерть как-то предопределена, что ли. Когда мой дед умер, я был потрясен, но мой мир – нет. Хотя мир моего отца, наверное, покачнулся.

– Да. – Катриона благодарно посмотрела на него. – Именно в этом вся разница. Это – как землетрясение. Что-то, кажущееся непоколебимым, внезапно рушится под тобой. Думаю, сегодня утром мир для Никки стал более страшным местом, чем прежде.

– Вы уже сообщили ему о дистрофии Форзонна?

– Нет, я пока не стала его будить. Скажу после завтрака. Полагаю, не следует подвергать стрессу ребенка с пониженным содержанием сахара в крови.

– Занятно, но я чувствовал то же самое в отношении своих войск. Могу я… чем-нибудь помочь? Или вы хотите поговорить с ним наедине?

– Не знаю… В любом случае в школу он сегодня не идет. Разве вы не собираетесь везти дядю на опытную станцию?

– Непременно. Только это может подождать часок-полтора.

– Тогда… мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали при разговоре с Никки. Нехорошо превращать заболевание в нечто такое страшное, о чем нельзя говорить вслух. В этом была ошибка Тьена.

– Да, – согласно кивнул Форкосиган. – Именно так. Вы все делаете правильно.

Брови Катрионы поползли вверх.

– Беспокоиться надо последовательно?

– Да, что-то в этом роде. – Он улыбнулся, серые глаза блеснули. Катриона вдруг поняла, что – либо по счастливой случайности, либо благодаря умелой хирургии – его лицо не исчерчено шрамами. – Это срабатывает, знаете ли. Если не как стратегия, то как тактика.

Верный своему слову лорд Форкосиган явился на кухню, когда Никки заканчивал завтрак. Потягивая принесенный с собой кофе, он прошел в дальний угол и прислонился к шкафу. Катриона, вздохнув поглубже, пристроилась рядом с Никки, сжимая в руке полупустую чашку. Никки с опаской посмотрел на нее.

– Завтра тебе не придется идти в школу, – начала Катриона, надеясь таким образом привнести в предстоящий разговор оптимистическую нотку.

– Потому что завтра похороны па? Мне придется совершать поминальное возжигание?

– Еще нет. Твоя бабушка просит, чтобы мы привезли его на Барраяр и похоронили рядом с твоим дядей, который умер, когда ты был еще маленьким. – Послание от матери Тьена пришло нынче утром по лучу. В письменной форме, как и послание Катрионы, и скорее всего по тем же причинам. Письмо позволяет многое оставить за пределами строк. – И уже там мы совершим все необходимые церемонии и возжигание, когда все смогут присутствовать.

– Нам придется везти его с собой на скачковом корабле? – с беспокойством спросил Никки.

– Вообще-то, – подал голос лорд Форкосиган, – Имперская без… Имперская гражданская служба позаботится обо всем необходимом, с вашего позволения, госпожа Форсуассон. Скорее всего он окажется дома раньше вас, Никки.

– О! – моргнул Никки.

– О! – эхом отозвалась Катриона. – Я… я как раз думала… Спасибо.

Форкосиган почесал бровь.

– Позвольте мне передать им адрес вашей свекрови и инструкции. У вас и без того много дел.

Катриона кивнула и повернулась к сыну.

– Как бы то ни было, Никки… завтра мы с тобой поедем в Солстис, чтобы посетить там клинику. Мы никогда тебе об этом не говорили, но у тебя такая болезнь, которая называется «дистрофия Форзонна».

– А что это? – На рожице мальчика появилось недоуменное выражение.

– Это нарушение, при котором с возрастом твое тело перестает вырабатывать протеины нужной кондиции, чтобы выполнять положенную им работу. Сейчас доктора могут ввести тебе ретрогены, правильно производящие протеин, чтобы исправить нарушение. Ты еще слишком молод, чтобы проявились симптомы, и если это полечить, то они никогда и не появятся. – Учитывая возраст Никки, не было необходимости вдаваться в подробности о том, что этим же будут страдать его дети. Кэт сухо отметила про себя, как ловко сумела избежать жуткого слова «мутация». – Я собрала много статей о дистрофии Форзонна, ты можешь их прочитать, когда захочешь. Некоторые – довольно сложные, но есть пара-тройка, которые ты сможешь понять с моей помощью.

Вот и все. Если она хочет избежать лишних треволнений для сына, нужно в максимально нейтральной форме сообщить ему то, что он имеет право знать. А дальше он может идти своим путем.

– Будет больно? – забеспокоился Никки.

– Ну, придется сдать анализ крови и образцов тканей.

– Мне делали и то, и другое, – вступил в разговор Форкосиган, – причем великое множество раз за много лет, по разным причинам. Когда берут кровь, это немного больно, но потом нет. Образцы тканей берут безболезненно, потому что пользуются медицинским микропарализатором, но потом, когда его действие проходит, некоторое время побаливает. Им нужны от тебя лишь крошечные образцы, так что сильно больно не будет.

Никки некоторое время переваривал информацию.

– А у вас есть эта дистрофия Форзонна, лорд Форкосиган?

– Нет. Мою мать отравили газом, называемым солтоксин, еще до моего рождения. Это повредило главным образом мои кости, поэтому я такой коротышка.

Катриона ждала, что Никки спросит что-то вроде: «Я тоже буду коротышкой?», но вместо этого мальчик, широко раскрыв карие глаза, спросил:

– Она умерла?

– Нет, она полностью поправилась. К счастью. Для всех нас.

– А она испугалась? – продолжал расспрашивать Никки.

Катриона поняла, что Никки еще не понял, кто такая мать лорда Форкосигана, и не связывал ее с теми людьми, о которых слышал на уроках истории. Форкосиган поднял бровь, несколько позабавленный вопросом.

– Не знаю. Ты можешь сам у нее как-нибудь спросить, когда… если познакомишься с ней. Мне будет очень интересно услышать ответ.

Он поймал беспокойный взгляд Катрионы, но даже бровью не повел.

Никки с сомнением глядел на Форкосигана.

– А ваши кости они починили ретрогенами?

– Нет, к великому сожалению. Если бы это было возможно, мне пришлось бы гораздо легче. Они подождали, пока я не перестал расти, а затем заменили их синтетическими.

– Как можно поменять кости? – Никки казался совершенно ошарашенным. – Как можно их достать?

– Они меня разрезали, – Форскосиган провел ребром ладони вдоль руки от локтя до запястья, – вытащили кости, вставили новые, воссоединили суставы, пересадили костный мозг в новую полость, заклеили и подождали, пока заживет. Очень сложно и утомительно.

– А больно?

– Я спал – был под наркозом. Тебе повезло, что ты можешь получить ретрогены. Единственное, что тебе предстоит, – это несколько уколов.

На Никки рассказ произвел неизгладимое впечатление.

– А можно посмотреть?

Чуть поколебавшись, Форкосиган расстегнул манжет и закатал рукав.

– Видишь, вот этот, тоненький и бледный?

Никки с интересом посмотрел на руку Форкосигана и, сравнивая, на свою. Сжав кулак, он следил, как напрягаются под кожей мышцы и двигаются кости.

– А у меня есть болячка. Хотите посмотреть? – предложил мальчик. Он неловко подтянул штанину и продемонстрировал на коленке последний сувенир от игры. Форкосиган с полной серьезностью изучил ссадину и согласился, что болячка действительно качественная и, несомненно, скоро отвалится. И да, вполне возможно, останется шрам, но мама совершенно права, когда говорит, что не нужно ее отдирать. К великому облегчению Катрионы, после этого все привели одежду в порядок и дальнейших сравнений проводить не стали.

На этом беседа исчерпалась. Никки художественно размазал оставшиеся хлопья и сироп по дну тарелки и спросил:

– Можно я пойду?

– Конечно, – кивнула Катриона. – И отмой руки от сиропа, – крикнула она вслед исчезнувшему в коридоре сыну.

– Все прошло лучше, чем я рассчитывала.

Форкосиган ободряюще улыбнулся:

– Вы просто изложили факты, так что у него нет причин реагировать иначе.

Помолчав, Катриона неожиданно спросила:

– А она испугалась? Ваша мать?

Он криво улыбнулся:

– До посинения, наверное. – Глаза его потеплели и засияли. – Хотя нет. До умопомрачения, насколько я понимаю.

* * *

Вскоре оба Аудитора отбыли на опытную станцию. Дождавшись, пока Никки наиграется у себя в комнате, Катриона позвала сына в кабинет, чтобы прочитать самые простые статьи о дистрофии Форзонна. Она усадила сына к себе на колени перед коммом, что в последнее время делала крайне редко теперь. То, что он не сопротивляется ни нежностям, ни ее приказам, свидетельствует о его скрытой растерянности, думала Кэт. Мальчик читал статьи, довольно хорошо понимая написанное, лишь изредка спрашивая произношение или значение некоторых терминов или же прося объяснить непонятные или сложные фразы. Если бы Никки не сидел у нее на коленях, Катриона не почувствовала бы, как он слегка напрягся, читая абзац: «Позднейшие исследования показали, что эта естественная мутация впервые появилась в графстве Форинниса ближе к концу Периода Изоляции. Только с появлением на Барраяре галактической молекулярной медицины было определено, что дистрофия Форзонна не связана с несколькими земными генетическими заболеваниями, чьи симптомы иногда повторяет».

– Есть вопросы? – спросила Катриона, когда они добрались до конца.

– Не-а. – Никки сполз с ее коленей и встал.

– Можешь почитать еще, если захочешь.

– Угу.

Катриона с трудом удержалась от желания вытянуть из него что-нибудь более вразумительное. С тобой все в порядке? Все хорошо? Ты простишь меня?Ребенок не в состоянии переварить столько всего за час, за день. Даже за год. Каждый день будет приносить новые вопросы и ответы на них. Беспокоиться надо последовательно, сказал Форкосиган. А не делать все сразу, слава Богу.

* * *

Участие лорда Форкосигана в поездке в Солстис внесло удивительные изменения в тщательно разработанные Катрионой планы. Вместо того чтобы подниматься посреди ночи и ехать экономическим классом по монорельсовой дороге, они спокойно выспались и отправились на поджидавший их орбитальный катер Имперской службы безопасности. И прилетели в Солстис за час до назначенного времени.

– Я люблю монорельсовую дорогу, – извиняющимся тоном сообщил Форкосиган в ответ на протесты Катрионы. – Откровенно говоря, я даже собираюсь подтолкнуть моего брата Марка инвестировать компании, которые собираются построить монорельсы на Барраяре. Но, поскольку расследуемое нами дело становится все горячее, Имперская служба безопасности очень четко дала мне понять, что мне сейчас нежелательно путешествовать общественным транспортом.

А еще с ними ехали двое телохранителей. Оба надели комаррскую гражданскую одежду, в которой выглядели в точности как пара барраярских военных телохранителей в штатском. Форкосиган, казалось, имел полное право как свободно с ними общаться, так и полностью их игнорировать. В дорогу он прихватил несколько отчетов, но едва заглянул в них. Коротышка-лорд казался несколько рассеянным. Катриона решила, что ему мешает сосредоточиться непоседа Никки, и хотела было успокоить мальчика, но Форкосиган предложил Никки пройти в кабину пилота, чем привел его в полный восторг.

– Как продвигается дело? – поинтересовалась Катриона, воспользовавшись отсутствием сына.

– К сожалению, в точности, как я предсказывал, – ответил Форкосиган. – То, что СБ никак не удается отловить группу Судхи, становится все более настораживающим. Я действительно полагал, что к этому времени они его уже захватят. С помощью полковника Гиббса нам удалось определить, что есть в наличии на опытной станции, а чего нет. И мой список деталей начинает обретать конкретные очертания, но требуется еще как минимум день, чтобы он стал полным.

– Моему дяде ваша идея понравилась?

– Хе! Он сказал, что это будет утомительно, но это я и без него знал. А затем мою идею позаимствовал, что я воспринял как одобрение. – Он задумчиво потеребил губу. – Благодаря вашему дяде у нас вчера появился проблеск. Это ведь он догадался конфисковать тогда библиотеку Радоваша. Мы отправили ее в комаррскую штаб-квартиру СБ. Аналитики подтвердили интерес Радоваша к скачковым технологиям и п-в-туннелям, что нас не слишком удивило, однако обнаружилось еще кое-что.

Судха и компания отлично поработали, вычистив все коммы до того, как до них добралась Служба безопасности, но никто из них не подумал об этой библиотеке. И там кое-где есть пометки на полях. Профессор пришел просто в восторг от математических выкладок, но, что гораздо более существенно, там были заметки, позволяющие увязать мысли или расчеты с упомянутыми там же именами. Большинство – сотрудники отдела избыточного тепла, но есть еще парочка имен, включая одного ныне покойного работника команды, обслуживавшей отражатель. И теперь мы можем утверждать, что Радоваш со своим оборудованием с помощью этого человека был тайно доставлен на отражатель, чтобы сделать то, что они собирались там делать. А на рудовозе его не было. Следовательно, был ли отражатель необходим для того, что они делали, или его просто использовали как испытательный полигон? Агенты СБ сегодня, можно сказать, носятся по всей планете, опрашивая и переопрашивая коллег, родственников и друзей всех, кто был тогда на отражателе или как-то связан со снабжающим отражатель катером. И завтра мне все эти отчеты предстоит прочесть.

Возвращение Никки положило конец беседе, а вскоре они приземлились на закрытом космодроме СБ, расположенном на окраине огромного города под куполом «Солстис». Вместо городского транспорта к их услугам была предоставлена машина с шофером, доставившая их к месту назначения по специальным туннелям в полтора раза быстрее, чем по городским трассам.

Сначала они отправились в ресторан наверху самой высокой башни Солстиса, откуда открывался роскошный вид на столицу Комарры. Хотя ресторан был битком набит, возле них, как обратила внимание Катриона, не сел никто. Телохранители участия в трапезе не принимали.

Цены в меню указаны не были, и у Катрионы на мгновение сердце ушло в пятки: она оказалась лишена возможности выбрать себе и Никки самые дешевые блюда. Если ты вынужден спрашивать, значит, тебе это не по карману. И ее изначальная решимость потребовать от Форкосигана, чтобы счет каждый оплачивал за себя, увяла.

Рост Форкосигана и его необычная внешность, как всегда, привлекли внимание и вызвали перешептывание. И тут впервые за все время Катриона поняла, что их ошибочно принимают за семью. Она решительно подняла голову. Они что, считают его слишком странным, чтобы привлечь женщину? Ну, так это все равно их не касается!

Следующая остановка – Катриона порадовалась, что ей не пришлось добираться сюда в одиночестве, – была клиника, куда они прибыли за четверть часа до назначенного времени. Форкосиган явно не видел ничего необычного в их путешествии «на ковре-самолете», хотя Никки пришел в неописуемый восторг и даже думать забыл о цели поездки. Может, Форкосиган так и задумал? Но когда они вошли в лифт, мальчик внезапно затих.

Зайдя в приемную, Форкосиган спокойно взял стул и сел подле Катрионы с Никки. Телохранители исчезли из поля зрения. Катриона предоставила все необходимые документы, и все шло гладко до того момента, когда выяснилось, что отец Никки недавно умер, а комм клиники затребовал разрешения от официального опекуна.

Эта штука слишком хорошо запрограммирована, подумала Катриона и принялась объяснять, что троюродный брат Тьена находится на Барраяре, а их поджимает время, потому что Никки должен пройти курс лечения до их отлета домой. Комаррская служащая выслушала ее со вниманием и сочувствием, но программа комма не согласилась, и после двух безуспешных попыток обойти ее комаррианка пошла посоветоваться с начальством. Катриона закусила губу и вытерла вспотевшие ладони о брюки. Оказаться так близко и зависнуть теперь из-за какой-то комм-программы…

Служащая вернулась со своим начальником, симпатичным молодым комаррцем, и Катрионе пришлось объяснять все заново. Он выслушал, просмотрел еще раз все документы и поглядел на Катриону с искренним сожалением.

– Мне очень жаль, госпожа Форсуассон. Если бы вы были гражданкой Комарры, а не барраярской подданной, правила были бы иными.

– Все граждане Комарры являются барраярскими подданными, – ровным тоном произнес из-за спины Катрионы Форкосиган.

Комаррец выдавил болезненную улыбку.

– Боюсь, что это не совсем то, что я имел в виду. Дело в том, что несколько месяцев назад возникла примерно такая же проблема касательно экстренной помощи ребенку живущих на Комарре барраярцев. Мы подошли к этой проблеме с точки зрения здравого смысла. А позже официальный опекун ребенка подал жалобу, и юридические… э-э-э… переговоры длятся до сих пор. Эта ошибка в суждениях оказалась для клиники очень дорогостоящей. Учитывая, что дистрофия Форзонна – заболевание хроническое и не представляет в данный момент опасности для жизни, а также что теоретически вы можете получить официальное разрешение опекуна за неделю, от силы две, то, боюсь, я вынужден попросить вас прийти еще раз.

Катриона глубоко вздохнула, желая то ли возразить, то ли закричать – она и сама не знала толком. Но тут у нее через плечо наклонился лорд Форкосиган и улыбнулся комаррцу:

– Дайте-ка мне сенсорный определитель, будьте любезны.

Озадаченный комаррец так и сделал. Форкосиган сунул руку в карман, достал позолоченную аудиторскую печать, раскрыл ее и прижал к сенсору вместе со своей правой ладонью.

– По моему приказу и на благо империи я прошу и требую оказания необходимой и полной медицинской помощи Николасу Форсуассону. Форкосиган, Имперский Аудитор, – проговорил он в микрофон. И отдал сенсор обратно. – Проверим, не осчастливит ли это вашу машинку.

– Это все равно что палить из лазерной пушки по мухам, – шепнул он Катрионе. – Оружие несколько тяжеловато, но мух уничтожит наверняка.

– Лорд Форкосиган, я не могу… – начала Катриона и прикусила язык. Не может что? Это тебе не торговаться по поводу оплаты ресторанного счета.Из денег Тьена можно было бы оплатить лечение, если удастся заставить комаррцев вернуть их. Оказанная же Форкосиганом помощь не материальна.

– Ничего такого, что не сделал бы ваш многоуважаемый дядя, если бы я мог сегодня предоставить его в ваше распоряжение, – заметил Форкосиган, отвесив ей свой знаменитый полупоклон, и спокойно уселся на место.

Подозрительность на лице комаррца сменилась полным ошалением, когда комм спокойно переварил информацию.

– Вы – лорд Аудитор Форкосиган?

– К вашим услугам.

– Я… э-э-э… м-м-м… В каком качестве вы здесь, милорд?

– Друга семьи. – Губы Форкосигана чуть искривились в едва заметной ухмылке. – Генеральный поставщик и универсальная отмычка.

Надо отдать комаррцу должное, лебезить он не начал. Отпустив служащую, он проделал все необходимые операции, лично сопроводил их наверх и передал в руки медиков генетического отделения. Затем исчез, но все дальнейшее пошло на удивление быстро.

– Это даже кажется немного нечестным, – пробормотала Катриона, когда Никки увел лаборант, чтобы взять анализы. – Думаю, Никки не придется сидеть в очереди.

– Ну да… Прошлой зимой я обнаружил, что аудиторская печать производит точно такой же эффект в Имперском госпитале для ветеранов, где коридоры гораздо менее симпатичны здешних, а очереди вошли в легенду. А печать производит чудо. Я был очарован. – Форкосиган посерьезнел и как бы задумался. – Боюсь, я еще не очень разобрался, что делать со своим статусом Имперского Аудитора. Что есть власть, а что – злоупотребление властью? Я мог приказать допросить с суперпентоталом госпожу Радоваш или приказать Тьену отвезти нас на опытную станцию в нашу первую поездку, и тогда события приняли бы… Ну, я толком не знаю, какими бы они были, но только не такими, как сейчас. Но я не хочу… – Он замолк, и на мгновение Катриона разглядела под обычной ироничной и властной маской очень молодого человека. Что же, в конце концов, он ведь не старше меня.

– Вы предвидели осложнения с разрешением, да? Думаю, мне следовало догадаться самой, но они спокойно приняли всю информацию по комму, когда я договаривалась о приеме, и ничего не сказали, так что думала…

– Да нет. Но я надеялся, что мне представится возможность оказаться вам сегодня полезным. И рад, что все вышло так просто.

Да, с завистью поняла Катриона, он может просто смахнуть со своего пути обычные проблемы. И оставить самые сложные… Зависть ее тут же умерла. Катриона задним числом поняла, что Форкосиган тоже испытывает вину из-за гибели Тьена и именно поэтому отправился в такую даль, чтобы помочь его вдове и осиротевшему сыну. Такая озабоченность казалась ей излишней, и она подумала, как бы ей заверить его в том, что она ни в чем его не винит. Но так, чтобы не породить еще большей неловкости.

Анализы заняли вдвое меньше времени, чем предполагала Катриона. А вскоре их пригласила в уютный кабинет врач. Форкосиган жестом велел телохранителям оставаться в коридоре.

– Генсканирование Никки показало, что дистрофия Форзонна у него в самой классической форме, – сообщила комаррианка, когда Катриона с Никки уселись рядышком напротив комм-пульта. Форкосиган, как обычно, устроился сзади и молча слушал. – У него есть несколько осложнений аллергического характера, но ничего такого, с чем мы не могли бы справиться.

Она иллюстрировала свой рассказ изображением на головиде, показывая поврежденные хромосомы и компьютерную модель того, как ретровирус доставляет необходимые компоненты, восстанавливающие нормальное действие хромосом. Никки задал меньше вопросов, чем надеялась Катриона. Стесняется? Боится? Устал?

– Думаю, наши генетики вырастят ретровирусы специально для Никки где-то через неделю, – подвела итог врач. – И тогда я вызову тебя на уколы, Никки. Запланируйте пребывание в Солстисе на двое суток, чтобы провести проверку на следующий день после инъекций, госпожа Форсуассон. И если возможно, посетите нас еще раз перед отлетом с Комарры. Потом Никки нужно будет проверяться ежемесячно первые три месяца, что вы сможете делать в клинике, которую я вам порекомендую в Форбарр-Султане. Мы дадим вам дискету со всеми записями. А потом, если все пойдет хорошо, достаточно будет проверяться раз в год.

– И все? – спросила Катриона, от облегчения осев на стуле.

– И все.

– Повреждений еще нет? Мы пришли вовремя?

– Нет, с ним все в порядке. С дистрофией Форзонна трудно делать прогнозы, но в его случае, я полагаю, первые определяемые повреждения клеток начали бы проявляться лет в девятнадцать-двадцать. Так что вы пришли очень вовремя.

Покидая кабинет врача, Катриона крепко сжимала руку сынишки и твердо ступала, чтобы не пуститься в пляс.

– Уй, мам! – воскликнул Никки, вырвал руку и с независимым видом гордо пошел с ней рядом. Форкосиган, засунув руки глубоко в карманы серых брюк, улыбаясь, шагал следом.

В катере Никки уснул, пристроив голову ей на колени. Катриона с любовью глядела на сына, легонько поглаживая его волосы, чтобы не разбудить.

Форкосиган, сидевший напротив со своими отчетами, поднял на нее глаза и тихонько спросил:

– Все хорошо?

– Все хорошо! – так же тихо ответила Кэт. – Но как-то странно… Болезнь Никки была центром моей жизни так долго… Я постепенно отбросила все остальные негативные вещи, сконцентрировавшись лишь на самом главном. Такое чувство, будто я долго-долго собиралась с духом пробить головой огромную кирпичную стену, а когда наконец решилась, наклонила голову и побежала… она просто рассыпалась, как песок. И все. А теперь я брожу по пыли и обломкам, моргая и не зная, что делать дальше. Где я теперь? Кто я?

– О, вы быстро определитесь. Вы не могли совсем потеряться, даже если все время вращались вокруг других людей. Дайте себе время.

– Я думала, что мое предназначение быть фором. – Кэт искоса глянула на Форкосигана, чувствуя себя косноязычной и неловкой. – Когда я выбрала Тьена… Вы должны понять, это был мой выбор. Мое замужество было по договоренности предложено мне, но не было насильственным. Я хотела этого, хотела детей, свою семью. Хотела всем этим заниматься. Найти свое место в этой, я не знаю, наследственной стезе.

– Я – одиннадцатый в роду. Мне известно о форской стезе.

– Да, – благодарно кивнула она. – Не то чтобы я выбрала не то, что хотела, или отбросила свое «я», или что-то еще. Но почему-то у меня не получился красивый форский путь, который я пыталась осуществить. И в результате я имею этот… пучок оборванных нитей. – Она жестом изобразила хаос.

– И это мне знакомо. – Его губы иронично искривились.

– Но знаете ли вы… Нет, конечно, знаете, но… Насчет кирпичных стен. Неудачи, постоянные неудачи стали моим уделом. Я даже некоторым образом свыклась с этим, когда перестала с ними бороться. И не знала, что успех может быть таким опустошающим.

– Хм. – Он уселся поудобней, забыв о лежащих на коленях отчетах, и внимательно посмотрел на Кэт. – Да… Головокружение от успеха, а? И «наградой за хорошо проделанную работу является следующая работа». И «то, что вы в последнее время для нас сделали, лейтенант Форкосиган», и… Да. Успех опустошает или, как минимум, дезориентирует, и вас об этом заранее никто не предупреждает. Полагаю, это вроде внезапной смены скорости и направления.

Катриона моргнула.

– Как странно… А я думала, вы мне скажете, что я дурочка.

– Стану отрицать ваше совершенно правильное восприятие? Почему вы так думали?

– По привычке… наверное.

– М-м. Думаю, вам пора учиться радоваться ощущению победы, знаете, когда преодолеете первую растерянность. К этому вкусу привыкаешь.

– И как скоро вы к нему привыкли?

– С первого раза, – расплылся он в улыбке.

– Значит, это не вкус, а зависимость.

– Ну, такого рода зависимость вполне вам подойдет.

Его глаза сияли. Что это, вызов? Катриона растерянно улыбнулась и повернулась к иллюминатору, уставясь на темнеющее комаррское небо. Катер начал спускаться. Форкосиган потеребил губу, но сохранил свою странную усмешку и вернулся к отчетам.

Дядя Фортиц встретил их в дверях с кипой дискет в руках и отсутствующей улыбкой на лице. Он крепко пожал руку Катрионы и отмахнулся от Никки, жаждавшего узурпировать внимание деда, чтобы поведать о чудесном путешествии на катере Имперской безопасности.

– Погоди немного, Никки. Мы пойдем на кухню перекусить, и тогда ты мне все расскажешь. Катриона, у меня новости от твоей тети. Она вылетела с Барраяра и прибудет сюда через три дня. Я не хотел тебе об этом говорить, пока не был уверен, что она сможет приехать.