Текст книги "Его девушка"
Автор книги: Лоис Дайер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Хочу по-дружески предупредить, дорогая: не позволяй Коди командовать собой, – продолжала Патриция с наигранной симпатией. – Вы так долго были братишкой и сестренкой, что он всерьез мнит себя старшим братом и считает себя ответственным за твое будущее. Он может даже сам выбрать тебе мужа и решить, сколько иметь детей!
– Извини, Ребекка, я немного замешкалась, – перебила Карен, подходя. – Привет, Патриция! Я не слышала, как ты вошла.
Ребекка была счастлива избавиться от своей неприятной собеседницы. По выражению ее лица Карен сразу поняла, какого сорта разговорами ее занимали.
– Одну минуту, Патриция. Устраивайся пока за маникюрным столом.
Она дождалась, пока та скроется за дверью, и спросила, не скрывая любопытства, о чем шла речь.
– Да так, ни о чем. Она сказала, что встречается сегодня с Коди.
«Боже мой! – думала девушка при этом. – Если даже Патриция знает, как серьезно Коди относится к роли моего покровителя, то весь город, должно быть, ждет, когда он сделает мне предложение, чтобы уберечь от беды!»
– Что?! Патриция встречается с Коди? – Карен закатила глаза. – Хотелось бы мне знать, как она этого добилась. Лично я согласна месяц не есть шоколада, лишь бы познакомиться с ним поближе!
Каким-то чудом Ребекке удалось улыбнуться. Она расплатилась, взяла шампунь и поскорее ушла, так как была сыта по горло тем, что женщины сходят с ума по Коди.
– Можно узнать, почему ты изменила решение насчет сегодняшнего вечера? – с интересом спросил Расс.
Они с Ребеккой сидели в полутемном зале ресторана за столом, интимно освещенном свечой в витом подсвечнике.
– Взяла и изменила, – легким тоном ответила девушка. – Ты не рад?
– Отчего же, очень рад! – солгал Расс в ответ с той же легкостью, что и она. – Никогда еще мне не приходилось быть кавалером такой красотки! Нравится коктейль?
Повертев за ножку конусообразный бокал с зеленоватой жидкостью, Ребекка сделала глоток и улыбнулась.
– Очень нравится! Что это?
– «Маргарита» с текилой. – Расс усмехнулся, когда девушка слизнула соль с края бокала. – На вкус эта штука не кажется крепкой, но действует престранно: в самый неожиданный момент может свалить с ног, если выпить слишком много.
– В таком случае я, пожалуй, ограничусь пятью… ну, максимум шестью! – засмеялась Ребекка.
– Одного будет вполне достаточно, – строго сказал Расс и погрозил ей пальцем. – Даже не думай выставить меня негодяем, спаивающим приличную девушку! Это пятно на всю оставшуюся жизнь.
– Никто не узнает, – заговорщицким тоном возразила она.
– Вдовушки знают все и всегда, но это еще куда ни шло, а вот Коди… страшно подумать, что он со мной сделает! – Расс весьма выразительно содрогнулся.
– Коди? – переспросила Ребекка, поджимая губы. – Не думаю, чтобы он…
Не договорив, она уставилась за спину Расса, внезапно пронзенная острым клинком ревности. В противоположном углу сидела Патриция Мартин с кавалером. Как ни мимолетно было выражение боли на лице девушки, оно не укрылось от Расса. Он повернулся, чтобы узнать причину. Увиденное он прокомментировал тихим присвистом. Снова глянув на Ребекку, Расс почувствовал сострадание: уголки ее рта были грустно опушены, в глазах застыла обида. Девушка выглядела такой кроткой и беззащитной, что он немедленно бросился ее утешать.
– Послушай, эта женщина ничуть не интересует Коди. – Он накрыл своей большой ладонью маленькую ручку Ребекки и ласково сжал ее. – Клянусь, что ты, и только ты у него и в мыслях, и в сердце!
– Ты такой добрый, Расс, – с улыбкой произнесла девушка, – но ведь слова ничего не меняют, правда?
– Это не просто слова, милая! – возразил тот. – Я сроду не врал в утешение! И не вздумай публично обзывать меня добрым Рассом! Я столько лет зарабатывал себе солидную репутацию, смотри не погуби ее!
Его слова рассмешили Ребекку.
– Ладно, я никому не скажу. Это будет наш с тобой секрет.
Официантка принесла заказ, и беседа прервалась. Но и когда подали кофе, девушке с трудом удалось включиться в легкую болтовню, а взгляд сам собой устремлялся на Коди и его спутницу.
– Что ж, если мы хотим успеть в кино, надо уходить, – наконец сказал Расс, глянув на часы.
– Пойдем! – тотчас воскликнула Ребекка, бросая на стол салфетку.
Однако по пути к выходу им пришлось миновать столик Коди. Если бы не Расс, удержавший ее за локоть мягко, но настойчиво, Ребекка просто прошла бы мимо, глядя прямо перед собой. Расс поприветствовал обоих самым добродушным тоном.
Коди ответил куда менее сердечно, и его взгляд скользнул по лицу Ребекки равнодушно, как по лицу незнакомки.
– Ах, это ты, Расс! – промурлыкала Патриция, включая улыбку на полную мощность, как прожектор. – И Ребекка! Я просто счастлива видеть вас вместе.
– Это нужно было трактовать так: теперь вы оба можете быть вполне уверены, что незаменимых не бывает. Девушка правильно поняла намек. Голос Патриции показался ей скрипом плохого мела по школьной доске. Кое-как ей удалось улыбнуться.
– Какие у вас планы на вечер? – прямо спросил Расс, не скрывая ехидства.
– Я так хотела увидеть этот фильм, и Коди, – Патриция помедлила и ласково сжала локоть своего спутника, – пригласил меня в кино.
У нее были длинные, очень белые пальцы – пальцы женщины, не знакомой с трудом, – и алый лак на длинных ногтях это подчеркивал. О Патриции ходило много слухов, и все нелестные. Но какая разница, что говорят о Патриции в городе, если Коди находит ее достаточно привлекательной, чтобы встречаться с ней? Все, что до этого момента девушка считала важным и действенным: наряд к лицу, умелый макияж, прическа, – вдруг показалось ей жалким в сравнении с мощным арсеналом женских ужимок, кокетства и вызывающей сексапильности, которым Патриция Мартин умело оперировала.
– И в самом деле, какое забавное совпадение, – собрав все силы, сказала Ребекка с улыбкой. – Представьте себе, мы с Рассом тоже собрались в кино! Нам пора, не правда ли?
Она обратила к своему спутнику взгляд, полный мольбы.
– Да, пора, – сказал Расс и потянул ее за собой, бросив через плечо: – Увидимся!
С точки зрения Ребекки, фильм был худшим из когда-либо снятых. Собственно говоря, она его и не видела, так как перед ее глазами стояла одна картина: Коди и льнущая к нему красивая брюнетка. Снова и снова она воображала себе прощание у дверей Патриции и поцелуй, полный испепеляющий страсти. Когда два часа спустя публика покидала зал, девушка со страхом ждала расспросов о впечатлении, так как не помнила ни одной детали.
Однако Расс не приставал с разговорами, хорошо понимая ее состояние. В молчании он доставил ее до дома. Но когда она попрощалась и взялась за ручку двери, он удержал ее за локоть и повернул к себе.
– Ты что же, отправишь меня домой без поцелуя?
Ребекка знала Расса Сарвера много лет и никогда не испытывала влечения к нему. Но ведь то же самое когда-то касалось и Коди, а теперь…
«Возможно, поцелуй все изменит», – с надеждой подумала девушка и приподнялась на цыпочки. Расс наклонился. Поцелуй был приятен, в самом деле приятен, как поцелуй опытного мужчины. Но не более того. Земля не ушла из-под ног, в глазах не потемнело, сердце не замерло, и сладкий спазм не прошел внизу живота. Когда Расс отстранился, все было в точности так же, как и прежде.
Девушка медленно открыла глаза и нахмурилась, увидев кривую усмешку на губах Расса.
– Чему ты так странно улыбаешься? – спросила она, виня себя в том, что чуда не случилось. – Я сделала что-то не так?
– Нет, конечно.
– Тогда что же?…
– Целоваться со мной совсем не то, что с Коди, правда?
Ребекка потупилась, не желая признать, что Расс в точности выразил то, что она чувствовала.
– Ничего, все в порядке, милая, – утешил он спокойно и приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Я знал, что так будет, еще в субботу, когда увидел, как вы танцуете. Тогда я понял, что из нас четверых шанс есть только у Коди. Он по тебе с ума сходит.
– Ничего не сходит! – запротестовала Ребекка. – Если Коди что-то и чувствует, то лишь бремя ответственности за меня! Когда-то он решил, что будет мне старшим братом и защитником, поддержкой и опорой, и с того дня относится ко мне, как… скажем, к теленку или жеребенку! Как будто я дитя неразумное!
– Бремя ответственности тут ни при чем, – со смешком произнес Расс. – Поверь ветерану сердечного фронта, ни один мужчина не выступит против лучшего друга, если все, что он чувствует, – это ответственность за женщину. Нет, милая, мы бросаемся на людей только тогда, когда обезумеем от ревности, – и вот как раз это случилось с Коди в тот вечер в «Юнион-салуне».
Ребекка жадно впилась взглядом в лицо Расса. Его слова казались такими искренними. Впервые за долгое время в душе ее вспыхнула надежда… и погасла, стоило только вспомнить Коди рядом с Патрицией Мартин. Если сходят с ума по одной женщине, то не проводят время с другой.
– Возможно, ты прав, – сказала она неуверенно.
– Не «возможно», а прав, – заверил Расс, расслышав в ее голосе сомнение. – Могу со спокойной совестью обещать тебе, что вы с Коди будете жить долго и счастливо.
Он открыл дверь и легонько подтолкнул девушку внутрь. Она не поверила обещанию, но спорить не стала. «К чему, пусть остается при своем заблуждении», – подумала она уныло, а вслух сказала:
– Спасибо за ужин и за фильм. Все было очень мило.
– Я рад, – серьезно сказал Расс, мысленно усмехаясь: еще никогда ему не говорили после свидания, что все было очень мило.
Услышав такие слова от любой другой женщины, он воспринял бы их – и вполне резонно – как оскорбление. Но Ребекка просто не хотела его расстраивать.
Они пожелали друг другу доброй ночи. Девушка проводила Расса взглядом до машины, прислушиваясь к тому, как он не в такт насвистывает популярную песенку, а когда осталась одна, медленно поднялась в свою комнату. Там она зажгла настольную лампу с плотным абажуром. Мягкий рассеянный свет сразу сделал уютной небольшую спальню – единственное помещение в доме, где Ребекка дала волю своей женственности. Двуспальная кровать вишневого дерева с пологом, доставшаяся ей в наследство от бабушки, была покрыта шелковым стеганым одеялом. Полог был кружевной, как и занавески на окнах. У стены стоял высокий комод с бесценной коллекцией старинных кукол. Ребекка очень любила эту комнату, но сегодня она была слишком безутешна, ничто ее не радовало. Она грустно переоделась в ночную сорочку, смыла скромный макияж и причесалась на ночь. И все это время ее не покидали мысли о Коди.
Наконец она забралась под одеяло и потушила лампу. Но стоило только закрыть глаза, как воображение начало рисовать картины одна другой неприятнее. Патриция, всем телом прильнувшая к Коди в пылком объятии.
«Интересно, что они сейчас делают? – Девушка перевернулась на живот, скомкав одеяло. – Целуются на прощание? А как же иначе! Он ведь не считает ее сестрой и не находит поцелуи с ней безнравственными! И не только поцелуи. Должно быть, они сейчас у нее дома… что-нибудь насчет посошка на дорожку… а она не из тех, кто упустит случай. В салоне Карен она превозносила Коди до небес, не забыв упомянуть про тело… могу себе представить, чем они сейчас занимаются!»
И она представила, причем весьма живо, после чего со стоном уткнулась в подушку, пытаясь оттеснить яркие, мучительные образы.
Ночь предстояла долгая.
Ребекке не пришлось бы так страдать, знай она, каким коротким было прощание Коди с Патрицией. В кинотеатре он почти не видел фильма, то и дело поглядывая на Расса и Ребекку, хотя и занял места как можно дальше от них. Титры еще шли, когда он бросился вон, таща за собой протестующую Патрицию. На ее упреки он недвусмысленно дал понять, что на этом вечер можно считать законченным, подбросил ее до дома и был таков, едва пожав на прощание руку.
– Черт дернул меня согласиться… – бормотал он час спустя, перекидывая охапку сена через перегородку в стойло.
– Что?
Коди вздрогнул и оглянулся. Его отец шел по проходу между стойлами.
– О чем ты?
– Разве ты не ко мне обращался? Ах, нет! Выходит, ты разговаривал сам с собой, – ехидно заметил Закери.
– Я вообще ничего не говорил! – сердито сказал Коди.
– Ну, значит, мне послышалось.
Некоторое время Пакетт-старший, опираясь на трость, следил за ловкими движениями сына.
– Как насчет того нашего разговора? Когда начнешь перегонять скот на верхние пастбища?
Коди ответил не сразу: мысли его весь день были так заняты Ребеккой, что все пастбища на свете вылетели из головы.
– Еще не знаю, – буркнул он мрачно.
– Так подумай, – продолжал Закери со значением. – Между прочим, в этом году Ребекке впервые придется обойтись без помощи дяди и все проделать самой. Ты уже спрашивал, когда она подготовит скот к перегону? Если нет, то поторопись.
На ранчо Колтер было тихо, сумерки сменялись черным бархатом ночи. На крыльце горел свет, но в доме было темно, лишь откуда-то из самой глубины здания пробивался слабый отсвет. С минуту Коди пребывал в совершенно несвойственной ему нерешительности, потом отер влажные ладони о джинсы и постучал.
Ответа не последовало. Тогда он оглядел двор и хозяйственные постройки. Не только машина Ребекки, но и древний пикап, в котором она обычно объезжала свои угодья, были припаркованы на обычных местах, и Коди решил, что она должна быть дома. Потом его осенило, что за ней вполне мог заехать очередной поклонник. Между лопаток прошел холодок, заставив поежиться – до того неприятной показалась эта возможность.
Коди решил постучать снова, просто на всякий случай, но тут дверь открылась.
– Коди! – воскликнула Ребекка.
Она не сумела бы скрыть радость, даже если бы попыталась. Отворить дверь на стук и обнаружить на крыльце Коди – это казалось невероятным, почти чудом, на которое она не смела надеяться. Тоска по нему превратилась в душевную боль, от которой не было спасения. И вот разом все встало на свои места, можно было под покровом надвигающейся тьмы сколько угодно смотреть на любимого человека, не боясь выдать себя.
– Привет… – начал Коди, но голос так плохо повиновался ему, что он вынужден был откашляться.
Он хотел и не мог поверить в то, что лицо Ребекки в самом деле вспыхнуло от радости, что это ему не померещилось.
– У тебя найдется для меня минутка-другая?
– Проходи, – сказала девушка, отступая, потом спросила: – Может, посидим на веранде, на качелях? В доме сейчас душно.
– Веранда меня вполне устроит, – серьезно ответил Коди.
Скамья-качели была на совесть прикреплена к дубовой балке перекрытия и могла выдержать любой вес. Все же Коди осторожно пристроился рядом с Ребеккой, пробуя сиденье на прочность, и только потом откинулся на спинку, уперев ногу в пол, чтобы остановить покачивание.
В углу веранды было сумрачно, это позволило девушке несколько долгих минут любоваться задумчивым лицом Коди. Просто смотреть на него было таким несказанным удовольствием, что она не сразу обратила внимание на необычное поведение позднего гостя. Коди нервничал, чего на памяти Ребекки никогда еще не случалось.
«Все ясно! – подумала она с упавшим сердцем. – Он пришел сообщить мне какую-то неприятную новость».
Только что она радовалась от того, что он сам, без приглашения объявился у ее двери, теперь же сердце ее сжалось в предчувствии беды.
– Так о чем же ты собирался поговорить, Коди?
Вопрос прозвучал почти бесстрастно, усилием воли девушке удалось скрыть свое беспокойство.
Коди бросил на нее искоса короткий взгляд. Она выглядела потрясающе – впрочем, как всегда в последнее время. На этот раз на ней были джинсовые шорты и рубашка, завязанная узлом на животе так, что виднелась полоска белой кожи. Из-за жары она была босиком и сидела, слегка покачивая над полом маленькими изящными ступнями. Желание притянуть ее ближе и взять за плечо казалось настолько естественным, что Коди едва совладал с ним, заставив себя сосредоточиться на том, что послужило предлогом для позднего визита.
– Отец только что напомнил мне про верхние пастбища. Надо бы договориться, когда начнем перегон.
Ребекка едва не засмеялась от облегчения. Пальцы разжались, и только тогда она поняла, что судорожно, до боли цеплялась за край скамьи, бог знает чего ожидая. Она пошевелила онемевшими руками и уронила их на колени.
– Да, конечно, надо договориться. Наш скот сейчас на южном пастбище. Надо будет поговорить с Кенни, но я думаю, это не займет много времени. Несколько дней, не больше. Что скажешь?
– Отлично. Сегодня я говорил с Джейбом, и он согласен помочь. Лишние руки нам пригодятся, ведь так? Джо больше нет, и…
Ребекка вздрогнула, и Коди чертыхнулся, проклиная себя за бестактность. В порыве раскаяния он взял руки девушки в свои.
– Ради Бога, прости!
– Это ты прости меня, Коди, – с улыбкой возразила Ребекка. – Нельзя же содрогаться от каждого упоминания его имени. Я не хочу, чтобы оно стало для горожан табу. Просто… просто показалось таким странным, что в этом году снова будет перегон скота, только без него. Помнишь, как он умел превратить это однообразное занятие в целое приключение?
– Еще бы не помнить! Как-то раз он изображал Джона Вейна из «Красной реки», и мы шли по следу.
– А ты был Монтгомери Клифт, – задумчиво продолжила Ребекка. – Тот, что быстрее всех выхватывает свой «кольт»…
– А ты?
Коди напряг память, но не смог припомнить, что за роль играла в этой веселой игре Ребекка.
– А я была Джеби Гейсом и страшно этому радовалась, потому что понятия не имела, как он выглядит, пока дядя не показал мне портрет. Борода до самых глаз и ни одного переднего зуба! – Девушка грустно усмехнулась. – К тому же в фильме не было такого персонажа.
– А сколько тебе тогда было? – спросил Коди со смешком.
– Восемь. Я еще совсем недолго жила у дяди Джо.
– Ты была тогда обидчивой малышкой.
– Скорее колючкой кактуса. Не знаю, как дяде удавалось со мной ладить. Я ненавидела весь мир за то, что осталась без родителей, и бедному дяде приходилось за это расплачиваться.
– То была не ненависть, а боль, – мягко возразил Коди, крепче сжимая руки девушки. – Поверь, дядя Джо это хорошо понимал.
– Правда? – с надеждой спросила она. – Когда он умирал, я попросила у него прощения за все, что ему пришлось вынести по моей милости.
– А он?
– Он посмотрел на меня так, словно понятия не имел, что я имею в виду, и посоветовал мне не говорить глупостей. – Девушка улыбнулась, вспомнив слова дяди, что он никогда не знал с ней ни малейших хлопот. – Он был очень добр ко мне, дядя Джо… а ведь восьмилетний ребенок, внезапно свалившийся на его голову, должно быть, в корне изменил всю его жизнь! И все же у меня ни разу не возникло ощущения, что он хочет от меня избавиться. – Внезапная душевная боль заставила ее крепко зажмуриться. – Господи, как же мне его недостает!
У Коди сжалось сердце от жалости.
– Нам всем его недостает, милая.
Это были не просто слова утешения, Коди и сам скучал по старому холостяку. При жизни дяди Джо он проводил на ранчо Колтер не меньше времени, чем дома. Он вдруг представил себе, что умер не Джо Колтер, а Закери Пакетт, и содрогнулся. Так же внезапно он понял горячее желание Ребекки создать семью и тем самым наполнить свою одинокую жизнь новым смыслом.
Ему захотелось обнять ее, прижать к груди крепко-крепко и пообещать ей любовь, детей – семейный круг, в котором могло бы отогреться от потерь ее сердце. Но он не решился, только осторожно заправил за ухо выбившуюся белокурую прядь.
Ребекка ощутила едва заметную дрожь огрубевших от работы пальцев, коснувшихся щеки, и посмотрела на Коди. Что-то в его лице было такое, что заставило ее сердце биться все быстрее и все громче, пока оно не загрохотало в ушах барабанной дробью.
– Страшно жаль, что так вышло, Ребекка… – Голос Коди становился все тише, пока не превратился в шепот. – Джо был человек грубоватый и не умел выражать свои чувства, но сердце у него было золотое, и оно целиком принадлежало тебе. Джо Колтер посвятил тебе последние годы своей жизни, он любил тебя, как умел. Стоило тебе только попросить, он бы перевернул небо и землю, чтобы ты получила желаемое, и ничего не потребовал бы взамен.
– Знаю, – тихо произнесла Ребекка, тронутая до глубины души. – Я относилась к нему точно так же.
Прядка снова выскользнула и защекотала щеку. Девушка отняла руку, чтобы заправить ее, и так случилось, что рука Коди осталась на ее обнаженной ноге. Это было совсем иное, намного более интимное прикосновение, которое заставило ее затрепетать, и прежде чем Коди отдернул руку, словно обожженный, вся кровь бросилась Ребекке в лицо. Она незаметно глубоко вдохнула и выдохнула, боясь заговорить из страха, что голос задрожит.
– Как душно сегодня, – сказала она, чтобы рассеять сгущающееся напряжение. – Я хочу холодного лимонада. Тебе принести?
Тусклая лампочка над дверью бросала бледный круг света на пол, но в углу, где они сидели, было темно. И все же что-то подсказывало Коди, что щеки Ребекки пылают. Он и сам горел как в огне. И погода была тут ни при чем, он это прекрасно понимал, но спорить не стал.
– Лимонад был бы кстати. Помочь?
– Нет, оставайся здесь, – поспешно ответила девушка, вставая. – Я сейчас вернусь.
Ей не терпелось укрыться в доме, хоть ненадолго освободиться от властного влечения, полностью лишившего ее воли. В спешке она не заметила вытянутые ноги Коди, наткнулась босыми пальцами на его грубые рабочие ботинки, потеряла равновесие и, взмахнув руками, приземлилась ему на колени. Инстинктивно тот подхватил ее и прижал к груди. Не успела девушка опомниться, как оказалась в его объятиях.
Коди замер. Все это время он вынужден был бороться с собой, он заставлял себя держать руки подальше от Ребекки – и вот все случилось само собой, словно по заказу. Он чувствовал округлости грудей у своей груди, округлости ягодиц у себя на коленях, он видел запрокинутое лицо девушки и мог бы поклясться, что ее глаза потемнели прежде, чем опустились и затрепетали густые ресницы. Еще мгновение – и Ребекка напряглась всем телом.
– Что с тобой? – спросил он хрипло.
– Кажется, я сломала палец о твой ботинок!
– Шутишь? – испугался Коди.
Удерживая Ребекку одной рукой, он осторожно ощупал пальцы на ее ногах.
Девушка невольно напряглась, боясь боли. Но прикосновение было до того осторожным, что скоро она снова доверчиво расслабилась.
– У тебя такие ласковые руки… – произнесла она, сама того не сознавая.
– Правда? – не сразу спросил Коди, и кончики его пальцев двинулись вверх, к чувствительному местечку с внутренней стороны колена. – А у тебя чудесная кожа, Ребекка… гладкая, как шелк. К ней так приятно прикасаться…
Ребекка слегка улыбнулась, не открывая глаз. Она уловила в голосе Коди низкую волнующую нотку, которую однажды уже слышала. Именно таким голосом он сказал: «Не сжимай так губы…» – а потом началось великое таинство поцелуя. Девушка забыла все, что совсем недавно разделяло их, всю путаницу их отношений. Важно было лишь то, что они вместе, что Коди не отталкивает ее, а обнимает.
Она приподняла ресницы, чтобы взглянуть на него. Его глаза были полузакрыты, лицо выражало откровенное желание, он не отрывал взгляда от собственных пальцев, скользящих по ее обнаженной коже.
– Коди! – окликнула девушка и сама не узнала своего голоса.
Он поднял взгляд, в котором в этот момент можно было прочесть все, что он думает, все, что чувствует. Без, того взволнованная прикосновениями, Ребекка загорелась всем существом. Она прижалась теснее, рука скользнула по плечу Коди и обвила его шею. Ее пылающие щеки, горящие глаза и призывно приоткрытые губы недвусмысленно говорили о желании, пальцы поглаживали его затылок медленным, завораживающим движением.
Губы их соприкоснулись, и девушка забыла обо всем. Горячая волна прошла по телу, она непроизвольно вцепилась в волосы Коди.
Тот скорее ощутил, чем расслышал тихий стон Ребекки. Он отнял руку от колена и коснулся полоски обнаженного тела между поясом шорт и рубашкой. Помедлив на теплом шелке кожи, пальцы его распустили узел, чтобы забраться выше, под ткань, согретую жаром тела. Он медленно подвинул руку выше, еще выше… и коснулся округлости груди. Обнаженной груди. Сообразив, что на девушке нет бюстгальтера, Коди испытал такую сладкую муку, что не удержался от стона.
Слегка отстранившись, он заглянул ей в лицо.
– Там ничего больше не надето, под рубашкой… – произнес он, не осмеливаясь верить в реальность происходящего.
– А ты против?
Это прозвучало как приглашение к действию.
– Против? – усмехнулся Коди. – Нет, черт возьми, ничуть!
Несколько мгновений их взгляды оставались прикованными другу к другу, потом он снова наклонился и провел кончиком языка вдоль линии полуоткрытых губ. Дрожь прошла по телу девушки, она выгнулась навстречу его ласкающей руке. Коди вошел в ее жаркий, отзывчивый рот, ни на миг не прекращая волнующих прикосновений, пока Ребекка не ощутила томительную полноту налившейся груди. Она шевельнулась, меняя позу, прижалась еще теснее, чтобы унять сладкое томление. Его рука, ласкавшая грудь, неожиданно скользнула вниз и оказалась у нее между ног.
Невыразимое ощущение, смесь желания и наслаждения, молнией пронзило Ребекку, она тихо вскрикнула, заранее сдаваясь. Рот ее снова начал лихорадочно искать губы Коди.
Прошло несколько минут, коротких, как вспышка, и Коди поднялся, по-прежнему держа девушку в объятиях.
– Пора в дом, милая, – сказал он и даже сумел ласково улыбнуться.
И как только ему удалось сообразить, что качели на веранде – не самое подходящее место для того, что было у него на уме! Он немного помедлил, давая ей возможность возразить.
Ребекка поняла, чего он ждет, но у нее и в мыслях не было протестовать. Она спрятала лицо у него на груди, что было безмолвным согласием.
Коди прижал ее крепче и зашагал к двери на подкашивающихся от нетерпения ногах. Он распахнул ее с такой силой, что она сама собой захлопнулась за ними с негромким стуком. Даже не оглянувшись, он начал подниматься по лестнице туда, где, он знал, находилась комната Ребекки. Только там он разжал руки и поставил ее на пол, в густой и мягкий ворс ковра.
– Твой последний шанс сказать «нет», – произнес он очень тихо, держа девушку за талию обеими руками и осторожно прижимая к себе.
– Сказать «нет»? Чего ради? – спросила она шепотом, поднимая на него доверчивый взгляд. – Ведь я хочу тебя, Коди. – Она и в самом деле хотела именно его, и только его, не на одну эту ночь, а на всю оставшуюся жизнь! – А ты? Разве ты меня не хочешь?
Они стояли у самого края кровати, так что потребовалось лишь одно движение, чтобы опрокинуть Ребекку на постель. Коди осторожно опустился сверху, боясь причинить ей боль, но она удовлетворенно вздохнула, впервые ощутив вес могучего мужского тела и найдя это приятным. Руки ее обвились вокруг шеи Коди, она полностью отдалась удовольствию прижиматься к нему всем телом.
Коди приподнялся на локтях, чтобы расстегнуть рубашку, и до тех пор оглаживал полуобнаженное тело, пока Ребекка не начала извиваться от наслаждения. Потом он повернулся на бок, позволив Ребекке сесть. Она сбросила рубашку нетерпеливым движением и осталась в этой позе, склонив голову. Плечи ее золотились от загара, оттеняя матовую белизну груди.
Коди сделал глубокий вдох, впивая аромат ее волос и кожи. Взгляд его был таким тяжелым и горячим, что казалось, мог обжечь, и был полон восхищения. Это было лучшим подарком: сознание, что Коди находит ее красивой. Черты его лица обострились от желания, пятна лихорадочного румянца горели на скулах, изгиб рта был жадным и чуточку хищным – свидетельство сильнейшего возбуждения.
С минуту он неподвижно созерцал ее, потом протянул руку, чтобы прикоснуться к округлости груди.
– Ты прекрасна, Ребекка! – произнес он чужим, хриплым голосом, обводя кончиком пальца маленький твердый бугорок соска.
– Как хорошо… – прошептала девушка и потянулась навстречу его прикосновению.
Не отводя взгляда, Коди рванул полу своей рубашки, расстегивая кнопки. Потом он привлек Ребекку к себе.
Когда распаленные желанием тела прижались друг к другу, почти не разделенные больше одеждой, у девушки вырвался счастливый возглас. От мускулистой мужской груди исходило ощущение мощи, которое будило извечное женское желание покориться. Окружающее словно подернулось дымкой и отодвинулось, руки Ребекки блуждали по груди и спине Коди. Какое-то время он наслаждался ее ласками, потом теснее привлек ее к себе для поцелуя. Девушка ответила со всей вновь обретенной страстью, ее стоны и тихие возгласы лихорадочного возбуждения могли свести с ума. Коди едва сумел оторваться от нее.
– Что случилось? Что-то не так?
– Все в порядке, просто слишком много одежды.
– О!…
Ребекка терпеливо ждала, пока он расстегнет пуговицу и молнию на шортах. В спальне было темно, только через дверь, так и оставшуюся распахнутой, пробивался свет от ночника, зажженного на верхней площадке лестницы. Девушке хотелось, чтобы света было больше, чтобы она могла ясно видеть Коди, однако, оставшись без шорт, в одних кружевных трусиках, она испытала неожиданный приступ застенчивости и прикрыла грудь руками, словно стараясь защититься от взгляда.
– Не нужно, – мягко попросил Коди, снимая с нее розовый кусочек кружева. – Тебе нечего стесняться, милая, потому что ты прекрасна.
Он наклонился, чтобы коснуться губами ее руки, но вместо этого коснулся груди. Ребекка опустила руки, открывая себя его взгляду, его поцелуям и прикосновениям. Рассудок ее совершенно умолк, зато чувства говорили в полный голос.
Коди быстро сбросил оставшуюся одежду, и не успела девушка опомниться, как он снова был рядом. Он мягко опрокинул ее на спину, и что-то необъятное, древнее, как сама жизнь, подсказало ей, как легче впустить его в себя. Коди готов был медлить, готов был к предельной осторожности, но это оказалось ни к чему. Ребекка слишком долго ждала, слишком давно готова была принять его.
Коди заглушил поцелуем короткий крик Ребекки, возглас не столько боли, сколько наслаждения, и замер ненадолго, чтобы ее неопытное тело приспособилось к новым ощущениям, к чувству наполненности. Он ждал, и в самом ожидании была невыразимая прелесть, чудесная пытка желанием. Потом мало-помалу он привел Ребекку к моменту наивысшего наслаждения. Лишь когда ее тело содрогнулось и крик счастья сорвался с губ, он дал себе волю…
…Ребекка спустилась с небес на землю медленно, как пушинка одуванчика, и нашла себя в объятиях Коди. Какое-то время она просто покоилась в его руках, все еще слишком ошеломленная, слушая постепенно стихающий бешеный стук его сердца. Бессознательная улыбка показалась на ее губах, потому что Коди явно был так же захвачен отшумевшим ураганом страсти, как и она сама. Девушка прильнула ближе, руки, державшие ее, в ответ сомкнулись крепче.
