Текст книги "Поцелуй гадюки (ЛП)"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Не понял, – сказал Арвин.

 Рилис потёр большим и указательным пальцем. Не надо было знать гильдийский язык жестов, чтобы понять его смысл.

Арвин кивнул и вытащил из сапога мешочек. Отсчитав две серебряных монетки, он вложил их в протянутую ладонь стражника. Тот быстро убрал деньги в карман.

– Посол с бароном поссорились, – сказал он. – Прошло уже больше месяца с того дня, когда посол посещал дворец барона. Скорее всего, за это время они даже весточками не перекинулись.

– Но почему? – спросил Арвин. Он решил осторожно попытаться вытянуть нужную информацию под маской сарказма. – Дочь барона нанесла ему визит и однажды не пришла домой ночевать?

– Видел бы ты её дуэний, – рассмеялся Рилис. – Она и шагу не может ступить из дворца без их сопровождения. Приказ барона, – он подмигнул. – Думаешь, он спит и видит, как из-под поленниц выползают маленькие гадёныши? Как бы не так! Но если даже это и произойдёт, то, во всяком случае, не раньше, чем их семьи законно объединятся.

Арвин кивнул.

– А они могут объединиться?

– Вряд ли, ведь посол уезжает из Сеспеча, – стражник замолчал и плотнее укутался в плащ.

– Когда он отправляется?

Рилис недвусмысленно посмотрел на кошелёк Арвина. Уловив намёк, псион кинул ему очередную серебряную монетку.

– Как только прибудет новый посол, – продолжил Рилис. – А пока домашние рабы, сбившись с ног, пакуют вещи посла Экстаминоса. Он уже почти декаду шипит на них.

Арвин кивнул. Любопытно. С момента исчезновения Глисены прошло прилично времени. Он поднял голову на окна посольской резиденции, и почти в каждой комнате увидел суетящихся рабов. Почему Дметрио так спешит уехать, спросил себя мастер верёвок. Может, дочь барона скрывается где-нибудь поблизости и дожидается, когда сможет уехать вместе с ним?

Арвин вздохнул и осмотрел улицу, по которой ушла Кэррелл. Взвесив слова Рилиса, псион пришёл к выводу, что, вероятно, он всё равно бы не смог ничего узнать от Дметрио. Посол отмахнулся от заклинания Кэррелл, словно от назойливой мухи. Попытка Арвина очаровать его, скорее всего, имела бы аналогичный эффект.

– Спасибо за информацию, – сказал Арвин стражнику.

– Рад был помочь, – ответил тот, похлопав по карману.

Пожелав Рилису удачного дня, Арвин отправился во дворец.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Барон Турагар Крушила сидел в дальнем конце зала совета, упёршись широкими ладонями в подлокотники тяжелого деревянного кресла. Мужчина излучал мощь и уверенность. Он был крупным и имел тёмные глаза. Волосы были острижены над бровями ровной линией, квадратный подбородок обрамляла аккуратная борода. На нём была фиолетовая шёлковая рубашка и чёрные брюки с завязками на отворотах, коленях и поясе. Кожаные сандалии были расшиты золочёной нитью, изображающей семейный герб: стиснутый кулак. Указательный палец правой руки украшало широкое золотое кольцо; к рубашке была пришпилена серебряная брошь в виде жука. Арвин не сомневался, что обе драгоценности обладали магическими свойствами.

На столе рядом с бароном лежал шлем, украшенный золотом и фиолетовым плюмажем. Крушила вошёл в комнату в шлеме, но снял его после того, как главный советник барона, жрица по имени Мараса, при помощи магии подвергла Арвина доскональной проверке. Она стояла по левую руку от барона. На ней была доходящая до колен голубая туника, надетая поверх брюк и меховых сапог с золочёными кисточками. Волосы женщины имели цвет матовой стали и были заплетены в свисающие до плеч косы, оканчивающиеся серебряными бусинами в виде латных рукавиц. Кисти жрицы украшали широкие браслеты из сверкающего серебра с синей эмблемой в виде глаза Хельма. С пояса женщины свисала булава.

Барон попытался выпроводить Марасу из зала раньше, вместе со слугами, но та отказалась уходить. Очевидно, она приходилась ему старым другом – скорее опорой, нежели вассалом.

– И жреческая магия, и колдовство оказались бессильными обнаружить мою дочь, – обратился барон к Арвину. – Но Леди Дедиана сообщила мне, что ты владеешь другим видом магии, которая не требует ни книги заклинаний, ни священных символов. По её словам, это поможет обойти силу, которая скрывает Глисену от наших глаз.

Прежде чем Арвин успел ответить, его опередила Мараса:

– Не думаю, что чародей сможет открыть завесу, с которой не сумел справиться сам Хельм, – она уставилась на Арвина, в её взгляде читался вызов. Судя по саркастическому тону сказанного, можно было сделать вывод, что симпатии к колдовству она явно не испытывает.

– Я не чародей, – ответил Арвин, глядя ей в глаза. – Я псион.

– Какая разница? – спросила она.

– Чародей творит заклинание, для которого требуется наличие вплетённой в мир магии. Псион же использует магию разума. Мы черпаем энергию непосредственно из разума. Если магия Плетения перестанет действовать, колдуны и чародеи лишатся возможности творить чары, а псионы по-прежнему будут пользоваться своими способностями.

Мараза вежливо кивнула, но сказанное, казалось, её не убедило.

– Какое заклинание ты применишь? – спросил барон.

Арвин с болью в сердце вспомнил про лежавший в рюкзаке сломанный дордже. Без него придётся полагаться на собственные силы – точнее, на одну из них, которая в данном случае, возможно, принесёт пользу, – чтобы найти дочь барона.

– Мы называем их «силами», а не «заклинаниями», господин Крушила. В моём распоряжении их множество, – продолжил он, беззаботно махнув рукой, – но мне нужно как можно подробнее знать, при каких обстоятельствах исчезла ваша дочь, чтобы решить, какую силу лучше использовать. Когда вы в последний раз видели Глисену?

Барон тяжело вздохнул. Он скользнул глазами мимо гобеленов, на которых были запечатлены его многочисленные битвы с Чондатом, мимо трофейных щитов и оружия, висевшего на стенах. Взгляд остановился на горстке миниатюрных кораблей, стоявших на столе возле стены – моделей галер, которые ему помогал строить Хлондет. Несколько мгновений единственным звуком, нарушавшим тишину комнаты, был треск огня, доносившийся из камина за спиной правителя.

– Декаду назад, – сказал он наконец. – Мы поужинали вместе, провели вечер, слушая игру на арфе, затем Глисена удалилась к себе в комнату и легла спать. На следующее утро её там не оказалось. Позвали Давину, Высшего смотрителя, чтобы он прочитал молитву, позволяющую обнаружить её местонахождение, но ничего не вышло. Глисена словно пропала в другое измерение, – голос мужчины дрогнул. – Либо это, либо она…

– Глисена жива, – сказала Мараса, коснувшись его руки. – По крайней мере, так сказал Давину после своей молитвы, – она обратилась к Арвину. – Но её будто скрывает некий магический щит, из чего следует вывод, что она покинула дворец не по своей воле. Её похитили, и, скорее всего это дело рук агентов Чондата. Они…

– Они не предъявляли никаких требований, – перебил жрицу Крушила, – ни от Вианара, ни от кого-либо другого. Моя дочь ушла добровольно, – он задумчиво уставился на стену.

Жрица рассерженно вздохнула. Очевидно, она уже не впервые пыталась убедить барона в обратном, но безрезультатно.

– Госпожа Мараса, я думаю, что барон Крушила прав, – сказал Арвин, нарушив тишину. – Глисена не у лорда Вианара.

– Откуда мы можешь знать? – спросила Мараса.

Барон озадаченно уставился на Арвина. Тот глубоко вздохнул.

– Вам имя Хаскар о чём-нибудь говорит?

Глаза барона сверкнули.

– Хаскар! – рыкнул он. – Так вот, у кого моя дочь?! Клянусь Хельмом, я снесу ему голову.

Арвин поднял руку.

– У Хаскара нет Глисены. Однако он знает, что она пропала. И он хочет её найти, чтобы продать лорду Вианару, – псион повернулся к Марасе. – Как видите, госпожа, у лорда Вианара Глисены нет. Будь она у него, Хаскар не стал бы предлагать ему сделку.

– Как ты всё это узнал? – спросил барон.

Арвин рассказал об утреннем происшествии. Упомянул он и о предложенном ему гонораре, отметив, что сам он предпочёл бы за свой труд «честные» деньги. Однако слова псион выбирал осторожно, стараясь не упоминать о своей способности подслушивать чужие мысли. Вместо этого он соврал, будто выудил из вора нужную информацию, прибегнув к хитрости. Судя по всему, барон ценил в людях прямоту и честность, но Арвин не исключал, что может настать момент, когда ему необходимо будет знать, о чём думает барон на самом деле.

Мараса, внимательно выслушав рассказ Арвина, покачала головой.

– Тот факт, что воры Хаскара хотят продать Глисену в Чондат, не значит ровным счётом ничего. Лорд Вианар мог похитить её безо всяких посредников.

 – И, тем не менее, – прервал её барон, – требований о выкупе не поступало. Чондат молчит, – он повернулся к Арвину. – Ты хорошо сработал утром, но сейчас наступает настоящее испытание. Сможешь найти мою дочь?

Арвин глубоко вздохнул.

– Конечно, господин, – сказал он уверенным голосом. – Но мне нужно знать подробнее, что случилось в ночь её исчезновения. Вы приглашали в тот вечер каких-нибудь гостей?

Барон пристально глянул на Арвина.

– Ты имеешь в виду, был ли здесь посол Экстаминос? Нет, не был. И других гостей тоже не было. То был… спокойный вечер. Только Глисена и я.

– И арфистка, – вставила Мараса. – Она могла быть…

– Эта арфистка частая гостья в нашем доме, и ей здесь доверяют, – прорычал барон, – как и слугам, которые были с нами в тот вечер.

Арвин мало был знаком с жизнью с королевских домах, но он провёл два месяца в доме своего богатого дяди, который некоторое время присматривал за Арвином после смерти матери. Вокруг него постоянно суетились слуги – они помогали ему одеваться и раздеваться, носили его свёртки, убирали за ним постель и каждый вечер приносили в его спальню креплёное вино. Летом один из слуг оставался у его постели на ночь, обмахивая веером своего господина, чтобы тому не было слишком жарко. Если уж дядя Арвина очень редко оставался наедине с собой, что тогда говорить о принцессе королевского дворца.

– Вы допрашивали слуг Глисены? – спросил Арвин. – Тех, которые посещали в ту ночь её спальню?

– В тот вечер никто не заходил к ней, – ответил Крушила. – У Глисены заболела голова. Она сказала, что не может выносить ни малейшего шума, и отпустила всех своих слуг.

– Заболела голова? – переспросил Арвин. В сознание ворвалась дикая мысль: Зелия посеяла в дочь барона семя разума. Арвин изъял это знание у Зелии шесть месяцев назад, но вполне вероятно, что за это время она восстановила его. Это могло объяснить её присутствие в Сеспече – скорее всего она остановилась в Лодочной пристани по пути из Ормпетарра, а не в город. Это также могло объяснить внезапное исчезновение Глисены.

С другой стороны, одёрнул себя псион, это также могло быть простым бегством влюблённой пары, не более того. Не стоит делать поспешных выводов… пока.

– В тот вечер ваша дочь пожаловалась на головную боль впервые?

– Глисена чувствовала себя плохо последние несколько дней, – покачал головой барон.

– Сколько дней? – резко спросил Арвин. Семени разума требуется время, чтобы расцвести. Если головные боли начались за семь дней до исчезновения…

– Несколько, – повторил Крушила. Он раздражённо вздохнул. – Какая разница? Её исчезновение не имеет ничего общего с недомоганием.

– Глисене было нехорошо почти месяц, – сказала Мараса Арвину. Она повернулась к барону. – Надо было вызвать меня.

– Её болезнь – сущий пустяк, – ответил барон. В голосе улавливалось раздражение. Насколько показалось Арвину, этот вопрос барон с советницей обсуждали уже не впервые. – Слабые боли в животе. Ничего такого, что потребовало бы магического вмешательства.

– В животе? – рассеянно переспросил Арвин. – Кажется, вы только что говорили про головную боль.

Но ни барон, ни Мараса, не слушали его. Женщина сердито зыркала на Крушилу.

– Простой осмотр мог бы избавить Глисену от многих неприятностей.

– Головная боль была поводом избавиться от слуг, – проворчал барон. – Говорю тебе, Глисена сбежала!

Мараса сверкнула глазами.

– Как ты можешь быть уверен? Во дворец могли просочиться шпионы Вианара и похитить её. Неважно, была ли её головная боль настоящей или предлогом. Если бы в тот вечер ты меня вызвал…

– Хватит, Высший Смотритель Феррентио! – вскричал Крушила. – Он отвернулся, избегая пересекаться взглядом со жрицей. Вместо этого он уставился в стену, пытаясь взять себя в руки.

Мараса мягко коснулась его руки.

– Вы с Глисеной опять поссорились, да?

– Да, – со вздохом ответил Крушила.

Арвин приподнял брови. Ничего себе, «спокойный вечер». Учитывая вспыльчивый нрав барона, «спокойнее» вечера просто и быть не могло. Не удивительно, что Глисена сбежала в свои покои.

– Так значит, голова у неё болела только в тот вечер? – спросил псион.

Барон повернулся к Арвину, уставившись на него подозрительным взглядом.

– А почему тебя так интересует здоровье моей дочери?

Арвин помолчал, гадая, рассказать ли барону о Зелии. Крушила был влиятельным человеком и в своём распоряжении имел армию. Армию, в ряды которой входили жрецы Хельма и которые на деле доказали, как способны поступать с юань-ти. Они могли арестовать Зелию и заключить её в тюрьму. С другой стороны, присутствие Зелии в Сеспече могло быть просто совпадением; в конце концов, вовсе не обязательно, что она разыскивает здесь Арвина. Если её схватят и приведут к барону на допрос, она может прощупать его мысли и выяснить, что Арвин жив и находится здесь, в Сеспече. И если после этого её выпустят…

И всё же Арвин решил, что игра стоит свеч. Возможно, Зелия при аресте окажет сопротивление, и жрецы её убьют. Эта мысль вызвала у Арвина улыбку.

– В арсенале псиона есть одна сила, – начал мастер верёвок, – при помощи которой он может посеять в разум своей жертвы семя, прорастающее через несколько дней. Первые дни жертва мучается от головных болей и испытывает короткие вспышки памяти – памяти псиона, посадившего семя. На седьмой день… – он замолчал, вспомнив страх, который он чувствовал, когда постепенно терял контроль над собой. На протяжении шести дней и ночей семя разума Зелии деформировало его мозг и проскальзывало в сны, оборачивая их кошмарами. Под его влиянием Арвин набрасывался на людей, которые пытались помочь ему. Он даже убил невинного человека. Лишь на седьмой день, когда он был на волосок от полной потери самосознания, ему, наконец, с чужой помощью удалось избавиться от семени.

– Что на седьмой день? – настоятельно спросил барон.

Арвин осторожно подбирал слова; сейчас он вот-вот сообщит новость, которая может оказаться весьма и весьма скверной.

– В этот день, – произнёс он медленно, – собственный разум жертвы полностью уничтожается и заменяется на полную копию разума псиона.

Лицо Марасы побледнело.

– Во имя Хельма, не может этого быть, – прошептала она.

Барон наклонился вперёд, настойчиво глядя на Арвина.

– И ты знаешь того, кто владеет этим умением, – сказал он, – и он находится здесь, в Сеспече?!

Арвин встретился с ним взглядом.

– Да.

– Назови его.

– Её, а не его, – ответил Арвин. – Её зовут Зелия. Я видел её три дня назад в Лодочной пристани. Она юань-ти.

Арвин ожидал, что барон немедленно потребует дать её описание, но Крушила, казалось, потерял интерес. Мараса вздохнула с видимым облегчением.

– Так вы не будете арестовывать Зелию? – спросил псион. – А вдруг она посеяла семя разума в вашу дочь, и…

– Это невозможно, – перебил барон. – Глисена не общалась с юань-ти… какое-то время.

– Почему вы так уверены? – спросил Арвин. – Юань-ти могут принимать облик змеи. Зелия могла проскользнуть во дворец незамеченной, и…

– Скажи ему, Турагар, – перебила Мараса, твёрдо глянув на барона.

Крушила вздохнул.

– Ты наверно уже слышал, что я не одобряю ухаживаний посла за моей дочерью.

Арвин кивнул.

– Чуть более месяца назад я снова запретил ей встречаться с Экстаминосом и принял меры, чтобы он не мог… приближаться к ней. В некоторые секции дворца юань-ти не могут пробраться ни коим образом. Залы, двери, окна – все мыслимые входы в те части дворца, которые Глисена могла посещать – были запечатаны магией, не позволяющей змеям проникать сквозь них. Любым змеям. Даже юань-ти в людском облике.

Барон глубоко вздохнул, после чего продолжил:

– С тех пор, как это было сделано, Глисена не ступает… не ступала, – поправился он, – ни шагу за пределы этих секций. С тех пор она не вступала в контакт со змеями. Именно поэтому твоя Зелия не могла посадить в мою дочь семя разума.

– Ясно, – ответил Арвин. Теперь он понимал, почему барон так уверен, что его дочь сбежала. Любой бы сбежал, помести его в клетку, даже если эта клетка золотая. Теперь Арвин переоценил своё отношение к барону. Если он в такой узде держал свою дочь, как же он тогда обращается с челядью?

– Вы уверены, что защитные чары были эффективными? – спросил псион.

За барона ответила Мараса:

– Я сама лично наблюдала за тем, как их накладывают.

 Взгляд, которым она одарила барона, говорил о том, что задание было не из приятных.

Арвин кивнул.

Если даже Зелия восстановила умение сеять семя разума,  она не смогла это сделать с баронской дочерью – у неё просто физически не было возможности приблизиться к принцессе.

Мараса наклонилась к барону и, прервав размышления Арвина, сказала сниженным до шёпота голосом, но так, чтобы Арвин мог слышать:

– Это семя разума могло создать идеального шпиона.

– Да, – согласился барон. – Могло, – он бросил на Арвина твёрдый взгляд. – Так вот почему ты рассказал о Зелии? Предупреждение, что при моём дворе могут быть уши Леди Дедианы?

Арвин поймал взгляд барона.

– Я приехал в Сеспеч не в политику играть, господин Крушила, – ответил он. – Я здесь с единственной целью: найти вашу дочь. А заразила ли Зелия своим семенем кого-то из ваших придворных, это вопрос, который лучше задать ей самой. Но будьте осторожны; Зелия опасна, по себе знаю.

– Она твой враг, – отметил барон, – тем не менее, вы оба служите одной госпоже.

Арвин вздохнул. Настал момент, которого он ждал – момент выбрать сторону. Это повлияет на всю его дальнейшую жизнь. Он напомнил себе, что это не было похоже на заключение в сиротский приют или его обязательства перед Гильдией. В этот раз он выбирал себе союзника.

– Я не служу Леди Дедиане, – ответил псион. – Я вольный агент, и сам выбираю, на кого мне работать. И я полагаю, что работать на человека – особенно человека вашего статуса – будет занятием более… стоящим.

Барон издал низкий смешок.

– Ну да, – он обменялся взглядом с Марасой. – Думаю, после того, как Арвин найдёт мою дочь,  мы побеседуем с ним о семенах разума, шпионах и… награде.

– Так вы арестуете Зелию? – спросил Арвин.

– На данном этапе это не целесообразно, – ответил барон. – Несколько дней назад произошёл… неприятный инцидент. Судя по всему, новый посол из Хлондета не поладил с кем-то из менее уважаемых граждан Мимфа. Кончилось это тем, что посла арестовали. Если я прикажу его освободить, кому-то покажется, что некоторые граждане стоят выше закона Хельма. С другой стороны, если я дам приказ пометить его хельмовым глазом, это может разрушить альянс. Когда дело касается юань-ти, приходится действовать осторожно. Я не могу позволить себе теребить их чешуйки, когда вздумается.

Арвин тут же догадался, кого барон имеет в виду: юань-ти, напавшего на карманника в порту. Он с восхищением покачал головой. Дипломатии змеелюдям ещё учиться и учиться.

Крушила продолжал:

– Если дашь мне описание Зелии, я дам распоряжение проследить за ней. Если она появится в Ормпетарре, ты об этом узнаешь.

Арвин пробормотал благодарность. Пришло время вернуться к работе.

– Значит, вы говорите, что в ночь исчезновения Глисена закрылась в комнате и распустила слуг. Вполне возможно, что после этого она выскользнула в коридор и…

– Нет, – ответил барон. – Охранника, дежурившего в коридоре, допросили под чарами хельмова глаза. Она бодрствовал всю ночь и её не видел.

– Может, она выбралась через окно?

– В её комнате нет окон.

Теперь Глисена выступала чуть ли не в роли пленницы.

– Ваша дочь владеет какой-нибудь магией?

Крушила помотал головой.

– Скорее это баловство. Хотя, баловство это могло помочь ей сбежать из дворца. Кто-то ей пособил.

– Или похитил, – пробормотала Мараса.

– Я готов приступить, – сказал Арвин, желая предотвратить очередную перепалку. – Могу ли я увидеть комнату Глисена?

– Высший смотритель Давину уже обследовал её, – ответила Мараса. – И ничего не нашел.

– Но теперь её обследует псион – магией разума, – твёрдо ответил Крушила. – Идём, – обратился он к Арвину, вставая с кресла. – Я отведу тебя.

Спальня Глисены оказалась даже более роскошной, чем ожидал Арвин. Кровать, приставные столики, гардероб – всё было исполнено в белом цвете с позолотой. Белым был и ковёр, на углах расписанный гарцующими кентаврами. Ступни Арвина погрузились в его мягкий ворс. Стены помещения были разделены на секции с рисунками придворных дам, машущих шёлковыми платками в сторону толпящихся рыцарей. Потолок был отделан лепниной с витиеватым орнаментом переплетающихся ветвей.

Комната выглядела так, будто её никто не покидал. В камине пылал огонь, лампы были наполнены благоухающими маслами, на вешалке висел халат, у чана для умывания стоял кувшин с водой. Рядом лежала расчёска и щётка. Кровать была разостлана на ночь.

– Я подумал, что лучше делать вид, будто ничего не случилось, – пояснил барон. – Никто из слуг не знает, что Глисена пропала.

Мараса, стоявшая чуть позади барона, мрачно покачала головой, но ничего не ответила.

 – Что ты надеешься здесь выяснить? – спросила она Арвина.

– Я владею псионической силой, которая позволяет видеть эмоционально окрашенные события, произошедшие в этой комнате, – ответил Арвин. – Сбежала ли Глисена, или её похитили, она в любом случае в тот момент испытывала сильные эмоции. Я надеюсь, что смогу хотя бы мельком уловить нечто такое, что даст нам подсказку, куда она подевалась, – псион осмотрел комнату, гадая с чего бы начать. – Активация силы займёт какое-то время, – сказал он, встав к ним спиной. –  Прошу вас не прерывать меня, пока…

Барон положил тяжёлую руку на плечо Арвина и развернул его к себе.

– Ты сказал, что собираешься использовать магию разума, чтобы выследить её – но не шпионить за её личной жизнью. То, чем моя дочь занималась в этой комнате, это её личное дело.

– Что именно тебя беспокоит, Турагар? – спросила Мараса. – Что он может увидеть, как Глисена раздевается, готовясь ко сну?

Лицо барона залилось румянцем.

– Он не будет использовать это заклинание.

– Турагар! – сказала Мараса повышенным тоном. – Твоя дочь исчезла. И если есть возможность её найти, как бы призрачной она ни была, это важнее, чем…

– Господин Крушила, – прервал Арвин жрицу. – Успокойтесь. Уверяю вас, даже если я увижу что-то такое, я… сохраню это втайне.

– Ради Глисены, Турагар, – добавила Мараса. – Позволь ему применить заклинание.

Арвин улыбнулся про себя. Несмотря на первичный скептицизм, теперь Мараса, похоже, верила в его возможности.

Несколько мгновений барон стоял молча, ведя внутреннюю борьбу со своими эмоциями. Наконец он неохотно кивнул.

– Хорошо, – сказал он, убирая руку с плеча Арвина. – Начинай.

Арвин обвёл взглядом комнату, оценивая обстановку. Несмотря на то, что сила давала возможность взглянуть на любое событие, происходившее в ближайшем радиусе – до трёх десятков шагов от источника силы – наиболее эффективной она оказывалась в том случае, если была направлена на определённый предмет – например, на кровать, на которую рассерженная девушка могла упасть после ссоры с отцом.

Коснувшись украшенных кружевом подушек, Арвин активировал силу. В горле почувствовались вибрации, внизу живота медленно начал раскручиваться моток энергии, щекоча область вокруг пупка. Барон со жрицей беспокойно переглядывались, заслышав наполнивший воздух гул – вторичное проявление силы. Когда сила активировалась полностью, Арвин почувствовал, как подушка стала влажной от эктоплазмы в том месте, где её коснулись пальцы.

Видение возникло практически сразу. На аккуратно застланной кровати замаячили две мечущиеся фигуры – мужчина и женщина, занимающиеся любовью. Фигуры были прозрачными, почти призрачными, и извивались на постельном белье, которое каким-то образом оставалось нетронутым.

Женщина была молодой и можно сказать обыкновенной на вид; угловатое лицо едва ли можно было называть симпатичным, хотя её обнажённое тело имело соблазнительные изгибы. Голова была в экстазе откинута назад, волосы разметались по подушке, за которую держался Арвин. Псион чувствовал, как наливается краской его лицо, когда понял, что смотрит на дочь барона, приближающуюся к вершине блаженства.

Мужчина, находящийся над Глисеной, был повёрнут к Арвину спиной. Нижняя часть его тела была прикрыта простынёй. Но стоило ему откинуть назад чёрные длинные волосы, Арвин мельком увидел вертикальные зрачки и змеиные чешуйки и узнал лицо сразу же. Дметрио провёл кончиком раздвоенного языка по груди Глисены. Девушка издала низкий трепетный стон, и юань-ти засмеялся. Взгляд его был резким и торжествующим. Неожиданно он отстранился от неё и произнёс шипящим язвительным голосом:

– Если хочешь ещё, тебе придётся умолять меня.

– Пожалуйста, – сдавленно произнесла Глисена, схватив Дметрио и пытаясь притянуть его к себе вновь. – Я сделаю для тебя что угодно. Прошу тебя.

– Для начала неплохо, – сказал Дметрио с ликованием в глазах. Из-под простыней показались его ступни. Они были округлыми и чешуйчатыми, и напоминали змеиные хвосты; каждая ступня оканчивалась единственным большим тупым пальцем. Дметрио подался назад и сел на колени, запустив пальцы руки в волосы Глисены и рванув на себя. Дметрио, как многие самцы юань-ти, имел в паху щель, внутри которой скрывался детородный орган. Каково же было потрясение Арвина, когда он увидел, что оттуда торчит не один, а два…

Псион с содроганием отдёрнул пальцы с подушки. Увиденное вызвало в нём чувство омерзения. Если даже и удастся найти дочь барона, смотреть ей в глаза будет трудно.

– Ну? – поинтересовался барон. – Что ты видел?

Арвин колебался. Барон закрыл ворота гораздо позднее, чем лошадь выбежала из стойла – точнее, вбежала в стойло, в данном случае. Защитные чары во дворце оказались напрасной тратой сил, вот только как бы потактичнее это преподнести барону?

– Ваша дочь… питала сильную страсть к Дметрио, не так ли? – начал Арвин.

Лицо барона покраснело, как только он понял, на что Арвин намекает.

– Здесь? В этой комнате?

Мараса устремила на барона острый взгляд.

– Я видел, как Глисена и Дметрио целуются, – ответил Арвин. – Скорее всего, это было больше месяца назад – до того, как поставили защиту. Но я рассчитывал увидеть не это. Попробую снова.

Не успел барон ответить, как Арвин активировал силу во второй раз. Когда гулкий звук заполнил комнату снова, он огляделся вокруг, в этот раз пытаясь уцепиться за нечто менее детальное. Посмотрев на барона, он снова увидел двойное видение: позади настоящего барон стоял его призрачный двойник с перекошенным от ярости лицом. Он что-то кричал. Преисполнившись любопытства, Арвин протянул руку в его сторону, пытаясь сфокусироваться на видении.

И тут же вздрогнул от громкого голоса.

– Ты больше никогда его не увидишь, – кричал призрачный барон.

Позади себя Арвин услышал рыдания. Обернувшись, он увидел Глисену – на этот раз полностью одетую и сидящую на аккуратно застланной кровати, – теребящую расшитый кружевом платок. По щекам скатывались слезинки, из-под головной сеточки, украшенной жемчужинами, выбилась тёмная прядь волос и прилипла к мокрой щеке.

– Но мы любим друг друга, – всхлипнула она.

Барон фыркнул.

– «Мы», говоришь? У этого змéя столь же холодное сердце, как и остальных ему подобных выродков. Ему плевать на тебя, милая.

Глисена отчаянно замотала головой.

– Это неправда. Вот увидишь. Когда я расскажу ему о…

– Ничего ты не расскажешь, – отрезал барон и подошёл вплотную к дочери. – И о том, что случилось, ты тоже не никому расскажешь. Мы сами разберёмся, по-тихому.

В глазах девушки вспыхнул огонь, щёки налились румянцем.

– Тебя лишь волнуют твои дурацкие альянсы. Если Дметрио женится на мне…

– Не женится.

– Нет, женится, – взвизгнула Глисена. – И когда это произойдёт, твои планы о союзе с Тёрмишем рухнут. Ты не заставишь меня выйти замуж за сына лорда Херенгара. Он глупый, к тому же урод.

– Зато он человек! – парировал барон.

– А я, по-твоему, кто? – жалобным воем протянула Глисена. – Ребёнок? Я взрослая женщина. Ты не можешь со мной так поступать.

– Сама виновата, – прорычал барон. Его голос сделался угрожающе низким. – И теперь будешь за это отвечать, – развернувшись, он рывком дёрнул дверь, напугав стоявшего в коридоре охранника. – Чтобы она носа отсюда не высунула, – рявкнул он ему, после чего захлопнул за собой дверь.

Видение исчезло, а вместе с ним и тихие всхлипы Глисены.

– Что ты видел на этот раз, – спросил барон. Его голос заставил Арвина вздрогнуть; не сразу молодой мужчина понял, что уже вернулся в реальность. В волосах правителя блестел тонкий слой эктоплазмы, но он, видимо, этого не замечал.

Псион нервно сглотнул. Меньше всего ему хотелось доводить до сведения Крушилы, что он только что был свидетелем семейной сцены – сцены весьма личного характера.

– В этот раз ничего особенного, – ответил он. – Глисена сидела на кровати и плакала. Но, кажется, я приближаюсь к ночи её исчезновения. Попробую ещё раз.

Барон сдержанно кивнул. Арвин заметил, как кулаки правителя сжались так крепко, что побелели костяшки пальцев. Интересно, чего он боялся?

Псион призвал силу в третий раз, осматривая комнату, и краем глаза уловил движение возле камина – два призрачных силуэта женщин: одна стояла, другая сидела перед ней на коленях. Арвин сосредоточился на видении, и оно обрело резкость.

Стоявшей была Глисена. Она держала ночной халат слегка распахнутым, обнажив живот. Её лицо выражало сильное волнение.

Женщина, сидевшая перед ней на коленях, касалась указательным пальцем живота молодой девушки и что-то приговаривала на непонятном Арвину языке. Палец двигался по области живота, словно вырисовывал определённый узор, но видимых меток не оставлял. Судя по всему, она читала некое заклинание, но каким было его назначение, Арвин понять не мог.

Женщина сидела к Арвину спиной; он мог лишь сказать, что она была крупной и носила тёмно-зелёный плащ. Псион двинулся вдоль комнаты – приблизился к камину, который начал покрываться слоем эктоплазмы – и заглянул женщине в лицо.

Читавшая заклинание обладала низкими скулами, двойным подбородком и русыми волосами с полоской проседи на одном из висков. Маленькие глазки были закрыты, лицо сосредоточено на заклинании. Арвин поискал глазами брошь или подвеску с изображением священного жреческого символа, но не нашёл. Единственной её драгоценностью было широкое кольцо коричнево-красного цвета, опоясывающее пухлый палец. Янтарь, подумал Арвин, опираясь на обрывки доставшихся в наследство гемологических познаний Зелии.