Текст книги "Улыбка убийцы (в сокращении)"

Автор книги: Лиза Скоттолине

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6

– Мы скоро закрываемся, – предупредила билетерша, снова увидев Мэри.

– Я знаю, извините меня. Мне нужен архив.

– Хорошо, я тут еще повожусь кое с какими документами, но потом пойду домой. – Билетерша торопливо провела Мэри по коридору и остановилась у двери с табличкой «КАБИНЕТ СМОТРИТЕЛЯ». – За час управитесь?

– Если не смогу, приду завтра. Вы не против?

– Нет, конечно. В архиве хранятся документы за все время действия лагеря. Что-нибудь вы обязательно найдете. – Билетерша достала из кармана ключи, отперла дверь.

Маленькая комнатка, в которую ступила Мэри, вся сплошь, от пола до потолка, была заставлена стеллажами с папками.

– Ух ты! – восторженно произнесла она.

– Да, тут замечательно. – Билетерша достала с полки пухлый скоросшиватель и протянула папку Мэри. – Вот это вам поможет. Алфавитный указатель. – И направилась к двери. – Удачи, – сказала она, помахав рукой.

Мэри принялась за дело.

Час спустя дверь кабинета отворилась – на пороге стояла билетерша в легкой куртке и с сумочкой.

– Посмотрите, что я нашла! – взволнованно заговорила Мэри, откладывая в сторону папки. В руке она держала два старых, потрескавшихся от времени снимка.

– Ну-ка, ну-ка. Минутка у меня еще есть.

Мэри разложила снимки, и билетерша склонилась, вглядываясь в них. Это были групповые фотографии, сделанные в полях.

– Вот человек, которого я искала! – Мэри торжествующе указала на Амадео.

– Рада за вас, – улыбнулась билетерша.

– А вот он здесь. – Мэри ткнула пальцем во вторую фотографию – с такой гордостью, точно в козырную карту. – Посмотрите внимательно. Снимки сделаны в разное время, но в них есть кое-что общее. Согласны?

– Да, – кивнула билетерша, – ваш человек, Брандолини, всегда стоит в первом ряду. Он был коротышкой.

– Правильно. – Мэри сдвинула палец во второй ряд, к высокому мужчине в фуражке. – А кроме того, на обеих фотографиях мужчина в фуражке стоит прямо за Амадео, положив руки ему на плечи.

– Интересно. – Билетерша посмотрела на Мэри. – И что?

– Вероятно, они были друзьями. Вот я и думаю, не тот ли это друг, который был с Амадео на свекольном поле в день его смерти. Вы не знаете, как бы я могла выяснить, кто он? Мистер Мильтон, случайно, не знает?

– Скорее всего, нет. Он же в гараже работал.

– Может быть, жив кто-то из интернированных?

– Нет. Некоторые из них осели здесь, но все уже умерли. – Билетерша задумчиво покачивала головой. – Один-то жив, Берт, но его сейчас нет в стране.

Мэри вспомнила: Мильтон тоже упоминал о Берте.

– А кто-нибудь из персонала лагеря?

– Постойте-ка. – Билетерша склонила голову набок, ее стального оттенка волосы засветились, поймав луч света. – Вообще-то есть один человек, Аарон Найквист. Он бывший адъютант, живет в Бьютте. По-моему, ему приходилось часто иметь дело с интернированными. Может, он что-то знает?

– А далеко отсюда до Бьютта?

– Да по дороге всего ничего будет.

По-монтански, как уже выяснила Мэри, это означало часа два езды. Ну да ладно, вечер только начинается.

Небо над Монтаной постепенно темнело, густая кобальтовая синева сменилась сочной лиловостью винограда. И, когда Мэри доехала до небольшого дома, обшитого белыми досками, в котором жили Найквисты, было уже совсем темно.

Окна первого этажа не горели, свет пробивался только из-за штор одного окна на втором этаже. Глядя на табличку «ПРОДАЕТСЯ» на газоне, Мэри подумала, что приехала как раз вовремя, правда, свет наверху говорил о том, что мистер Найквист, скорей всего, уже ложится спать. Неужели, чтобы получить ответы на свои вопросы, ей придется поднимать на ноги всю семью?

Мэри вылезла из машины, прошла по дорожке к дому. В доме стояла тишина, заставившая ее замедлить шаг. Может, лучше уехать и вернуться сюда утром? Она уже собралась повернуть назад, но тут заметила свет, падавший откуда-то на гравийную подъездную дорожку. Мэри направилась в ту сторону и увидела за домом сарай. Дверь сарая была открыта – там, под яркими лампами, стоял старенький грузовой пикап.

Мэри подошла к двери, огляделась. Видно, хозяева использовали сарай как гараж. Стены здесь были обиты досками, на колышках ровными рядами висели инструменты.

– Мистер Найквист? – позвала Мэри. Тишина. Она ступила в гараж, отметила, что здесь, пожалуй, даже чище, чем у нее в квартире, и повторила погромче: – Мистер Найквист?

– Да? – донеслось из-под пикапа.

Мэри посмотрела вниз. Из-под пикапа торчали ноги в помятых джинсах и в поношенных кроссовках.

– Добрый вечер, меня зовут Мэри Динунцио, – наклонившись пониже, сказала Мэри.

– Что?

Мужчина наконец выбрался из-под грузовика: молодой, в серой тенниске, с красивым, испачканным смазкой лицом и карими глазами под козырьком зеленой бейсболки. Он встал, вытер руку о джинсы, поздоровался с Мэри.

– Привет, я Уилл Найквист. А вы, простите?

– Мэри Динунцио, – повторила она. – Очень рада познакомиться с вами, извините за вторжение. Я ищу Аарона Найквиста.

– Это мой дед.

– Отлично! Надеюсь, для разговора с ним еще не поздно?

– Простите, но он умер примерно полгода назад, – ответил молодой человек, и сердце Мэри ухнуло. Слишком поздно.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо, но для него это было скорее благословением. И для моей бабушки тоже. Он очень долго болел. А зачем вы хотели видеть его?

– Думала задать ему несколько вопросов о форте Мизула. Он ведь был во время войны офицером и служил там, верно?

– Не знаю. По-моему, на какой-то службе дед состоял во время войны, но он об этом почти не рассказывал. – Уилл глянул в сторону дома. – Вот бабушка, наверное, что-нибудь знает. Давайте я отведу вас к ней, вы поговорите. Она обычно допоздна читает.

Мэри стало неловко:

– Мне не хочется беспокоить ее.

– Да она любой компании будет рада. После смерти деда ей совсем нечем себя занять. – Уилл стянул с головы бейсболку, и Мэри увидела его густые темно-русые волосы. – Пойдемте, я вас познакомлю. Ночная гостья – это для бабушки целый праздник. К тому же она сегодня пирог испекла.

– Пирог? – переспросила Мэри, стараясь скрыть интерес.

Едва успев познакомиться с хозяйкой, Мэри уже сидела на мягком стуле у соснового кухонного стола. Миссис Найквист была стройной и хорошо выглядела в сером спортивном костюме. Лет ей было, вероятно, за восемьдесят. Она была милой и приветливой, но в глазах ее застыло горе.

– Неужели вы никогда не пробовали пирог с черникой? – удивленно спросила она. И поставила перед Мэри тарелку с большим ломтем пирога.

– Нет. Я и чернику-то никогда не видела.

Миссис Найквист улыбнулась:

– По вкусу черника напоминает крыжовник.

– И крыжовника я тоже ни разу пробовала. Вот ньокки пробовала, а в Филадельфии ничего больше и не растет.

– Так вот вы откуда. А я гадала, что это у вас за акцент? И говорите вы так быстро.

– Да, – ответила Мэри, постаравшись произнести это слово помедленнее: да-а.

– Вы не хотите чаю к пирогу, а, милочка?

– Если вас не затруднит.

– Нет. Немного движения – мне это полезно. Господи, я же теперь целыми днями дома. – Миссис Найквист суетилась на вычищенной до блеска кухне. – На прошлой неделе даже в гараже порядок навела. Какое-никакое, а занятие. – Она махнула рукой: – Вы пирог-то попробуйте.

Мэри отломила вилкой кусочек пирога.

– Ух ты, как вкусно!

– Ешьте-ешьте, я только буду рада, – улыбнулась миссис Найквист. – Уилл прав: я нуждаюсь в обществе. Он волнуется, думает, что я впадаю в хандру. Даже хочет устроить мне свидание с одним из здешних прихожан, которого я совсем не знаю.

– Так вам тоже приходится иметь с этим дело? – усмехнулась Мэри. – Кому они только нужны – свидания вслепую? Уж лучше телевизор посмотреть.

– Вот и я о том же. – Миссис Найквист поставила перед Мэри чашку горячего чая и присела. На запястье у нее были большие мужские часы, несомненно, часы мужа, да и обручальное кольцо она носила по-прежнему.

Я тоже вдова, подумала Мэри.

– Вы, наверное, скучаете по мужу, – заметила Мэри.

– Каждую минуту, – вздохнула миссис Найквист. – Говорят, на все существуют свои причины, но я в это больше не верю. А вы? – Она взглянула сквозь очки прямо Мэри в глаза, и стало понятно – разговор предстоит серьезный, отнюдь не досужая болтовня о том о сем.

– Если честно, я никогда не думала, что все происходящее с нами обязательно должно иметь какую-то причину, – ответила Мэри. – Это пустые слова, которые мы говорим друг другу, чтобы как-то справиться с тем, что на нас свалилось. Не верю, что у Бога для каждого из нас составлены особые планы.

– Тогда во что же вы верите, Мэри?

Миссис Найквист замолчала, ожидая ответа, и Мэри вдруг поняла, что очень хорошо знает, во что верит. Поняла сейчас, сидя в этом темном доме в штате Монтана, – в чужом доме.

– Я верю в справедливость. И в любовь. И в то, что справиться с прошлым нельзя – человеку это не по силам. Этого даже и ожидать не следует. Лучшее, на что можно надеяться, – на возможность как-то сжиться с прошлым. И идти дальше. Прошлое становится частью каждого человека. Мы должны складывать прошлое, как лист теста для ньокки, и раскатывать его. Складывать и раскатывать снова. – Мэри и сама удивилась, услышав, как дрогнул ее голос.

– А знаете, Мэри, наверное, вы правы.

– Вполне возможно. Я так часто ошибаюсь, что мои шансы оказаться правой все растут и растут.

Миссис Найквист рассмеялась:

– Вот уж сочиняете. Вы очень умная девушка.

– Это на меня так черника подействовала. В ней явно таятся какие-то волшебные силы.

Миссис Найквист снова рассмеялась, налила еще чаю.

– Ну хорошо, вы ведь приехали, чтобы поговорить с моим мужем, а я вас забалтываю. Зачем вы хотели повидать его?

– Я узнала от мистера Мильтона, что во время войны ваш муж служил в форте Мизула. А я провожу кое-какие исследования, и мне нужно установить личность одного интернированного, которого я увидела на старых снимках.

– Может быть, я смогу вам помочь. Я ведь тоже работала в лагере – секретаршей.

– Что вы говорите? – удивилась Мэри.

– Да, но я работала неофициально. Рабочих рук во время войны не хватало, вот Аарон и уговорил свое начальство взять меня. Без оплаты.

– Вам следовало найти себе хорошего адвоката.

Миссис Найквист улыбнулась.

– Ладно, – сказала Мэри, – если вы не против взглянуть на фотографии, так они у меня с собой.

И едва Мэри выложила снимки на красно-белую скатерть, миссис Найквист, ахнув, воскликнула:

– О боже! – И ее рука взметнулась к груди.

– Вы знаете этих людей?

– Я словно вернулась в прошлое. Простите. Очень неожиданно. Ах, действительно я помню этого мужчину в фуражке.

– Вам известно его имя? Я думаю, что он дружил со вторым, с Амадео Брандолини. Вот с этим. Его вы тоже знаете?

– Дайте-ка посмотреть. – Миссис Найквист взяла со стола фотографию. – Нет, его я не знаю.

– Вы уверены? Амадео был рыбаком из Филли. И покончил с собой. Они все работали на свекольных полях.

– Постойте-ка. – Миссис Найквист отложила фотографию. – Нет, его я не знаю, но об этой истории слышала – о том, что один из них покончил с собой после смерти жены. – Миссис Найквист пристукнула по фотографии: – А того, что в фуражке, я узнала, это точно. Мы все его знали – ну, то есть девушки, которые работали в конторе лагеря. Бабник, так мы его называли. У него был очень хороший английский. И мы использовали его как переводчика. Он не был таким совсем уж насквозь итальянским итальянцем, как остальные.

– Но как же мог интернированный приходить в вашу контору? Я хочу сказать, они ведь были заключенными, разве нет?

– Да, но ко всем относились по-разному. Японцы, те постоянно находились под охраной. И с немцев тоже глаз не спускали. А итальянцы имели гораздо большую свободу. Мы с ними то и дело пересекались. В то время мы с мужем жили при лагере.

– Но почему же тогда охрана присутствовала при разговорах итальянцев с теми, кто к ним приезжал? Представьте, я нашла докладную записку, из которой следует, что охранник присутствовал при разговоре Амадео с его поверенным. Он даже послал в ФБР копию этой записки.

Миссис Найквист поморгала, потом покачала головой:

– Не понимаю, обычно ничего подобного не было. Но, правда, я работала там не очень долго и всех порядков не знаю.

Мэри поставила в уме галочку.

– Хорошо, давайте вернемся к мужчине в фуражке. Откуда он был родом, не знаете?

– Так сразу и не припомню.

– Может быть, у вашего мужа остались какие-нибудь фотографии или документы, которые подскажут нам?

– Нет, – покачала головой миссис Найквист. – Аарон не был сентиментальным человеком. И никаких свидетельств о тех днях не хранил. – Она потерла лоб. – Постойте-ка. Нашим девушкам он очень нравился. Ему было лет двадцать, и манеры у него были городские. – Миссис Найквист прищелкнула пальцами: – Так он же был с востока – из Филадельфии. Как и вы! Вспомнила: Джованни Сараконе. Девушки его называли Джо.

– Джованни Сараконе! Джо! – Мэри вскочила со стула и горячо обняла миссис Найквист. – Это уже многое!

Миссис Найквист, улыбаясь, чуть отстранилась от нее, и Мэри невольно залюбовалась, глядя в ее красивые голубые глаза. Должно быть, в молодости она была очень хороша собой.

– Бабник, говорите? А к вам он тоже проявлял интерес?

Глаза миссис Найквист вспыхнули:

– Нет, я была замужем. К тому же хорошо стреляла.

Мэри рассмеялась.

– Погодите-ка. Давайте я вам кое-что покажу. – Миссис Найквист подошла к стоявшему у стены столику, взяла обрамленную фотографию и протянула ее Мэри.

На черно-белом снимке красивая молодая женщина в кожаных штанах и ковбойской шляпе сидела верхом на взбрыкнувшей лошади. Лошадь явно пыталась сбросить наездницу, но женщина широко и беззаботно улыбалась. Мэри изумленно уставилась на миссис Найквист:

– Это вы?

– Конечно. Я выступала на родео, арканила лошадей, гнала их в загон. Делала все что положено.

– Как же вы этому научились? – Мэри вернула ей снимок.

– Мама научила. Я была дочерью владельца ранчо, как и она.

– Это какая же нужна храбрость! И вам не было страшно?

– Ну еще бы. Так это ж самое веселое, когда тебе страшно.

Мэри расхохоталась. Даже мысль об этом была чужда ей, как, впрочем, и сама Монтана.

– Жаль, что я так не могу.

– И вы можете. И каждый может. – Миссис Найквист поставила рамку с фотографией на столик и снова села. – Нужно просто залезть на лошадь и держаться на ней.

– Залезть на лошадь? Я машину-то боюсь водить.

Миссис Найквист поджала губы:

– Я тоже не из смелых. Но во мне есть решительность. Вы умеете быть решительной, Мэри?

– Думаю, да. Это ведь как упрямство, а все женщины Динунцио до жути упрямые.

– Ну вот и все. Если вам не дана смелость, будьте решительной. Результат получится тот же самый.

– Правда? – растерялась Мэри.

– А вы проверьте.

Решимость.

– Я попробую. – Мэри снова взглянула на фотографии. – Мне бы побольше узнать об этом Сараконе. Не знаете никого, кто мог бы рассказать?

– Нет. Простите. – Губы миссис Найквист изогнулись в печальной улыбке. – Все уже умерли. Последней ушла Милли Берглунд – мы с ней вместе работали. Милли скончалась незадолго до гибели моего сына с невесткой.

Эти слова словно прибили Мэри к земле.

– Вашего сына и его жены?

– Да. Они погибли в прошлом году на дороге. На них наехал пьяный водитель. Тогда-то Уилл и перебрался ко мне. Он их единственный сын. Копит сейчас деньги, чтобы восстановиться в университете. Страховки у них не было, а одни только расходы на похороны… – Голос миссис Найквист оборвался.

Сколько горя ей пришлось пережить всего за один год!

– Вам нехорошо? – учтиво спросила Мэри.

– Все в порядке, не волнуйтесь. – Миссис Найквист промокнула глаза салфеткой. – А зачем вам понадобился этот Сараконе, Мэри?

– Тут дело юридическое.

Миссис Найквист нахмурилась:

– Так вы юрист?

– Трудно поверить, правда?

– Вы такая хорошая.

– Я хороший юрист, – улыбнулась Мэри.

– И что же это за дело? – спросила миссис Найквист.

– Я представляю интересы фонда наследуемого имущества Амадео Брандолини. И думаю, что Сараконе мог быть причастным к смерти моего клиента.

Миссис Найквист удивленно приоткрыла рот:

– Но вы же сказали, что он покончил с собой.

– Я в этом не уверена. Я думаю, что его могли убить.

– Господи, какой ужас! – воскликнула миссис Найквист.

– Вот и я так считаю. Но выяснить все до конца пока не могу. В этой головоломке слишком много кусочков.

– Вы думаете, его убили? А что говорят полицейские?

– Я их не спрашивала. Пока. – Мэри встала, собираясь прощаться. Она уже жалела, что затронула эту тему. – Ну что ж, огромное вам спасибо за помощь. Боюсь, я злоупотребила вашим гостеприимством.

– Нисколько, – уныло отозвалась миссис Найквист. Теперь она совсем сникла. – Задержитесь ненадолго, съешьте еще кусочек пирога, если хотите. Я ведь сова. Читаю час-другой, потом телевизор смотрю.

Эх, совсем как я.

– Ваша взяла! – улыбнулась Мэри.

Миссис Найквист улыбнулась в ответ:

– Сейчас я вам пирога принесу!

Некоторое время спустя Мэри катила по дороге, ощущая прилив сил от чая, пирога и своего первого серьезного успеха в деле. Она уже почти подъезжала к Мизуле, когда затрезвонил ее сотовый. Мэри откинула крышку и тут же услышала Джуди:

– Мар, ты должна вернуться назад. Немедленно.

– Ты чертовски права, должна. Послушай: по-моему, Амадео не покончил с собой. По-моему, его убили, и я думаю, что убийца был родом из Филли.

– В таком случае нам придется раскрывать два убийства.

– Что? – ошеломленно спросила Мэри.

Глава 7

– Так, значит, Фрэнк Кавуто мертв? – сокрушенно спросила Мэри. Она сидела, понурив голову, в кресле напротив Джуди. Времени было почти семь вечера, в кабинетах фирмы «Розато и товарищи» уже воцарилась тишина. Рядом с креслом на полу валялись ее сумки – там, где она их бросила. Дорога домой, включая долгое ожидание в аэропорту, заняла восемь часов.

– Убит в своем офисе грабителем – вчера около десяти вечера. Он заработался допоздна, и его застали врасплох. Два выстрела, потом ограбление. Я знаю, тебе он нравился.

– Нравился. – Мэри подавленно вздохнула.

Она вдруг вспомнила молодого Фрэнка Кавуто, указывающего ей с края поля на третью «базу». А теперь его не стало.

– Как твои родители?

– Они вне себя от ярости и горя. Как и весь наш circolo. – Мэри почувствовала, что в висках ее начинает пульсировать боль. – Кстати, я не думаю, что Фрэнка убил грабитель. Фрэнк никогда не работал допоздна. Возможно, он назначил кому-то встречу в офисе. И у меня не идет из головы тот человек в «эскаладе». Думаю, все это как-то связано с Амадео.

– Я и не сомневалась, что ты именно это и скажешь.

– Хорошо, – Мэри подняла руку, – давай рассуждать вместе. Я занимаюсь Амадео, и за мной начинает следить Мистер-«эскалада», а следом появляется журналист. Я проверила через Интернет – журналист с таким именем в «Филли ньюс» работает, да только мой дядя Джо не помнит, чтобы он его стриг. Я с ним поговорила.

– Да, это странно, к тому же статья в газете так и не появилась.

– Правильно. Итак, что мы имеем? Фрэнк пытается уволить меня. Потом кто-то вламывается в наш офис и забирает папку с документами по Амадео, а я отправляюсь в Монтану и обнаруживаю, что Амадео был, возможно, убит человеком по фамилии Сараконе. Затем убивают Фрэнка. Даже я могу соорудить из этого последовательную картину. Существовало что-то, связанное с Амадео, причина, по которой его убили, вот это «что-то» за всем и стоит.

– Но зачем было убивать Кавуто?

– Этого я не знаю. Может быть, ему хотели заткнуть рот. В то утро Фрэнк показался мне встревоженным. Он мог разнервничаться, поняв, что я все ближе подбираюсь к правде. Я знала Фрэнка. Какую бы роль он ни играл в этой грязной истории, главной она быть не могла. Он не был дурным человеком.

– Меня в основном не это заботит, – мрачно сказала Джуди. – Мне за тебя тревожно. По-моему, тебе следует обратиться в полицию. – Зазвонил телефон Джуди, но она не взяла трубку.

– Я уже обратилась. Оставила сообщение Реджу.

Детектив Реджинальд Бринкли и Мэри подружились уже довольно давно, когда разбирались в одном деле об убийстве.

– Ну что ж, остается ждать звонка Реджа. Выбора у нас нет.

– У нас? – вдруг хмыкнула Мэри.

– Конечно. Мы же всегда действовали вместе.

– Не в этот раз. – Мэри подняла с пола сумочку и портфель. Потом подхватила ручку чемодана и повезла его в свой кабинет.

Там, куда она собиралась отправиться, лишние вещи ей будут только мешать.

– Стой, куда ты одна? – забеспокоилась Джуди.

«Одна». Мэри усмехнулась. Ну и что! Все свои страхи она оставила в Монтане. Теперь у нее есть решимость.

– Я справлюсь. Пока.

– Подожди! – крикнула ей вслед Джуди, но тут опять зазвонил ее телефон, и Мэри бегом ринулась к лифту.

Дождь лил беспросветно. Темно-синий блейзер Мэри почти насквозь вымок. Чтобы не намокнуть сильней, Мэри старалась держаться как можно ближе к стене дома, где находился офис Фрэнка Кавуто. Входная дверь дома была заклеена желтыми полицейскими лентами. От одного их вида бросало в дрожь.

Подойдя ближе, Мэри увидела, что крыльцо завалено живыми гвоздиками. Фрэнка любили.

Мэри привстала на цыпочки, заглянула в дверное окошко. Темнота. Потом спустилась с крыльца, прошла вдоль здания к окну кабинета Фрэнка. Шторы оказались задернутыми. Черт!

По ночному небу прокатились раскаты грома, Мэри совсем промокла. Так она ничего не добьется! Мэри огляделась: тротуары пусты, путь свободен. И сделала следующий шаг.

Она торопливо прошла вдоль дома Фрэнка до угла Брод-стрит, свернула направо. Прямо за домом Фрэнка располагалась автомобильная стоянка, и по идее задняя дверь офиса должна была выходить на эту стоянку. Мэри шагнула на площадку и замерла.

Детектор движения! Яркий свет вдруг залил площадку, озарив заднюю дверь, окно рядом с ней и заодно саму Мэри. Она выскочила из освещенного пространства и прижалась к стене здания. Потом начала боком перемещаться вдоль стены, дожидаясь, когда погаснет свет.

Щелчок! Свет выключился, Мэри подождала еще минуту, вымокнув окончательно. Потом быстро подошла к окну, сунула в сумочку кулак и, дождавшись нового раската грома, который, как она надеялась, заглушит все другие звуки, двинула сумочкой по стеклу. Разбив стекло, Мэри влезла в окно.

Внутри все тонуло во мраке. Зажечь свет она не решилась, поэтому, нащупав в темноте выпавшую из рук сумочку, выудила из нее ковбойскую шляпу – брелок, который купила себе на память в аэропорту Мизулы. На кольце брелока висел фонарик.

Кружок света размером не больше десятицентовика исследовал стены прихожей. Ничего нужного. Мэри встала, услышав, как ссыпаются на пол осколки стекла, отряхнулась и, подхватив сумочку, нацелила фонарик на темный коридор. Кабинет Фрэнка должен находиться справа – направо она и повернула.

И… бах! Врезалась в стену.

Мэри потерла лоб и напомнила себе – не спеши, будь аккуратна. Затем она поводила вокруг лучом фонарика, увидела открытую дверь и вошла в нее. За дверью обнаружилась приемная, стало быть, она где-то рядом с входной дверью. Мэри вышла в коридор, снова повернула направо и наконец, споткнувшись всего пару раз, нашла кабинет Фрэнка. Главным образом по запаху.

Мэри поморщилась. Она бывала на месте преступлений и знала этот запах – запах крови. Прежняя Мэри запищала бы и убежала, а может быть, разрыдалась, но новая Мэри, стиснув зубы, шла на запах, пока не оказалась на пороге кабинета Фрэнка.

Она повела вокруг лучом света, скользившим по аттестатам и дипломам. Потом подошла к столу. Фонарик высветил на столе коричневый мазок крови, стол уже обыскали, все его ящики были выдвинуты. Мэри присела на корточки, осветила средний ящик. Убийца забрал все бумаги отсюда. Копы, наверное, решили, что он искал деньги, но Мэри на эту удочку не попалась. Что здесь могло лежать? Она еще раз провела лучом по засыпанному мусором полу. В голове ее вертелась только одна мысль: если у Фрэнка имелись связанные с Сараконе документы, где он мог их хранить? И вдруг она поняла где.

В сейфе. Конечно, Фрэнк говорил что-то о сейфе, вспомнила Мэри. Она встала и первым делом заглянула за дипломы и фотографии. Сейфа не было. Прошлась вдоль книжных полок, вытаскивая наугад книги, потом проверила ящики низкого, стоявшего у стены шкафа. Сейфа нигде не было.

Мэри вышла из кабинета, осветила стол секретарши и тут вдруг сообразила: Фрэнк же должен был держать где-то архив. Она торопливо миновала приемную, вышла в прихожую у парковки. Вот она – дверь, наполовину приоткрытая. Войдя в нее, Мэри оказалась в тесной комнатушке без окон. И отлично. Она плотно закрыла дверь за собой, отыскала выключатель, щелкнула им. И в резком свете ламп сразу увидела это.

Углубление в стене, над самым плинтусом, было разворочено полностью. Сероватая штукатурка сбита, проволочная сетка под ней разорвана, торчавшие из стен деревянные распорки выглядели так, точно их обпилили грубой ножовкой. Мэри присела на колени. Идиот бы понял, что отсюда выдрали сейф.

Проклятие. Она медленно поднялась на ноги, окинула взглядом архивные шкафы, стоявшие рядом с дырой в стене. И начала выдвигать из них ящик за ящиком. Каждый содержал папки из бурого картона. И Мэри пришла в голову новая мысль.

Она внимательно оглядела ящики – на них были от руки написаны буквы, начиная с АБ – БР. Мэри быстро просмотрела первый – с буквой Б, – отыскивая папку БРАНДОЛИНИ. Такой не было. Она скользила взглядом по ящикам и, дойдя до С, рывком выдвинула третий в четвертом ряду: СА – СУ. Папки САРАКОНЕ не оказалось.

Она остановилась, не понимая, что делать дальше. Громко вздохнула, опершись ладонями о выдвинутый ящик, и тут взгляд ее уперся в два самых нижних. СЧЕТА – значилось на бирке, а рядом стояли даты. Ну конечно! Каждый юрист держит копии своих счетов в отдельных папках, ему же приходится и бухгалтерию вести, и налоги платить.

Она задвинула ящик, на который опиралась, села на ковер, вытянула ящик с прошлогодними счетами. На первой его папке значилось ЯНВАРЬ, другие были помечены остальными месяцами года. Мэри пролистала содержимое папки, просмотрела счета, в основном на несколько тысяч долларов, отправлявшиеся жителям Южного Филли и мелким фирмам. Ничего интересного. Мэри взялась за ФЕВРАЛЬ – результат тот же. Добравшись до июня, она начала уже терять всякую надежду и тут-то ей попалось нечто такое, от чего она похолодела.

Вот он. Счет. Вверху стояло имя клиента: «Джованни Сараконе». Мэри прочитала счет, в котором только и было сказано: «Полугодовой платеж». Сумма – 250 000 долларов.

Она едва не расхохоталась. Сумасшедший дом! Что же это было за дело, которое вел Фрэнк для Сараконе, если оно тянуло на такие гонорары? Мэри схватила декабрьскую папку, пролистала ее. И опять, в самой середине, пятнадцатое число: копия счета Джованни Сараконе. Сумма: 250 000 долларов. Мэри едва соображала.

Это что же получается? Она перевела взгляд на ящик со счетами более давними. Ей потребовалось всего пять минут, чтобы найти счета за июнь и декабрь на общую сумму в 500 000 долларов. Она проверила год еще более ранний и два следовавших за ним: всего получилось пять лет. Каждый год – копии счетов на 500 000 долларов. И сколько лет это продолжалось?

Мэри держала перед собой папки и видела, как дрожат ее руки. Она вытащила из папок все счета, направленные Сараконе за пять лет, сложила их вдвое и сунула в сумочку. Потом поставила папки на место и, выключив в архиве свет, ушла. Хорошие девочки всегда экономят электроэнергию и очень стараются, чтобы никто не поймал их с поличным.

Быстро выйдя в коридор, Мэри вылезла на улицу через разбитое окно и побежала под дождем. По крайней мере одну заповедь она сегодня нарушила: «Не кради адвокатских счетов», но накопившаяся усталость заглушала чувство вины. Сумочку она прижимала к груди, прикрывая ее от дождя, потому что там лежали счета и на каждом стоял очень ценный адрес.

Теперь она знала, куда ехать дальше.

Гроза затихать явно не собиралась, дождь лупил по крыше и по окнам старенького БМВ Мэри. Но последние два часа она неслась, вдавив газ в пол, мимо темных холмов и редких домиков к городку под названием Бёрчранвилль. Нужный дом она отыскала быстро. Впрочем, в таком маленьком и, по-видимому, престижном месте это было несложно.

Дом Джованни Сараконе стоял в конце длинной узкой дороги. Мэри остановила машину на противоположной стороне. Ей все еще не верилось, что она и вправду здесь, у дома Сараконе. Человека, который был рядом с Амадео, когда тот умер. Жив ли еще сам Сараконе? Она протерла оконное стекло, вгляделась в темноту.

Высокие ворота, перекрывавшие въезд к дому, освещались массивными фонарями, установленными на каменных столбах. Воротами, видимо, управляли из дома, потому что рядом никого не было. И внезапно они начали открываться.

Мэри съежилась на сиденье и увидела, как из ворот выехал и свернул на дорогу, налево, черный седан. Когда седан скрылся из виду, она выпрямилась. Ворота медленно закрывались. На то, чтобы принять решение, у нее оставалась минута. Мэри рывком распахнула дверцу машины, схватила сумочку и выскочила под дождь. Она проскочила в щель между воротами, добежала до укрытия – большого дуба с густой кроной – и огляделась.

Изгибающаяся подъездная дорога из скользкого булыжника вела к огромному четырехэтажному особняку. Как Сараконе смог позволить себе такой дом? За особняком виднелся каменный сарай, а рядом с ним – шикарный гараж на несколько машин. Перед гаражом стояли два черных «мерседеса».

Если не дана смелость, будь решительной, напомнила себе Мэри и зашагала по подъездной дороге – с показной отвагой, намного превосходившей ту, которую она ощущала, – к парадной двери. По бокам от двери возвышались белые колонны, подпиравшие крышу крыльца. Мэри позвонила.

Дверь отворила чернокожая девушка в чистенькой белой униформе с вышивкой на груди – «УХОД НА ДОМУ». Чуть выше надписи поблескивал золотистый бейджик с именем КЕЙША. Она была хорошенькой, двадцати с небольшим лет, с короткой стрижкой и чуть подкрашенными губами. Увидев Мэри, девушка озадаченно поджала губки.

– Кто впустил вас в ворота? Что вам надо?

– Я собиралась позвонить через интерком, но тут из ворот выехала машина, и я зашла. Я знакомая мистера Сараконе и приехала, чтобы повидаться с ним.

– Знакомая? – переспросила Кейша, окинула неодобрительным взглядом вымокшую гостью. – А разве вы не знаете, что мистер Сараконе болен? Он не принимает гостей.

– По правде сказать, я не то чтобы его знакомая. – Мэри достала из сумочки визитную карточку и протянула ее сиделке. – Я адвокат и представляю одного очень старого друга мистера Сараконе. Его имя – Амадео Брандолини. Как раз в связи с этим мне и необходимо повидать мистера Сараконе.

– Боюсь, я не смогу… – Девушка отступила от двери и начала было закрывать ее, но Мэри резко выставила вперед руку.