Текст книги "Улыбка убийцы (в сокращении)"

Автор книги: Лиза Скоттолине

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Конечно.

Пока миссис Найквист вслух зачитывала документ, чтобы стенографистка могла занести его в протокол, Мэри читала его сама – для себя.

КОНТРАКТ

Джованни Сараконе и Амадео Брандолини договариваются о том, что Джо переведет на английский язык изобретение Амадео, которое, по словам Амадео, представляет собой крышку люка, предназначенную для использования на рыболовецких судах, которая позволяет не пропускать внутрь судна воду и закрывается сама, без участия человека; Джо соглашается также помочь Амадео составить патентную заявку и послать ее правительству Соединенных Штатов. К контракту прилагаются рисунки Амадео, на которых изображена изобретенная им крышка.

Амадео уже выплатил Джо за эту работу пятьдесят долларов и обязуется выплатить еще пятьдесят, когда Джо переведет патент и он будет отправлен правительству. Настоящий контракт имеет юридическую силу и является обязательным для исполнения.

Миссис Найквист закончила чтение. В зале суда стояла мертвая тишина. Потом миссис Найквист сказала:

– На контракте стоят две подписи – слева крестик, поставленный Амадео, справа подпись Джо. А внизу под ними – моя, как свидетельницы. Я сама отпечатала этот контракт и видела, как они его подписывали.

– Возражение! – крикнул, вскочив на ноги, Рович. – Это свидетельство, основанное на непроверенной информации! Оно недопустимо! Этот документ – подделка!

Мэри повернулась к судье:

– Ваша честь, этот документ никак нельзя назвать свидетельством, основанным на непроверенной информации. Миссис Найквист сама составила его, она свидетельница, лично присутствовавшая при его подписании, и она пришла сюда, чтобы удостоверить подлинность контракта.

– Возражение отклоняется. Продолжайте, – произнесла судья Геммилл.

– Где вы отпечатали этот документ, Элен? – спросила Мэри.

– В конторе лагеря. На машинке, которая стояла на моем рабочем столе.

– А почему? Кто вас попросил об этом?

– Никто.

Вот тебе и на.

– Это была моя идея, – продолжала миссис Найквист. – Я никогда не продавала лошадь, не заключив сначала контракт. И в аренду лошадь без контракта никогда не отдавала. – Миссис Найквист произносила все это сухим, будничным тоном. – Контракт должен заключаться всегда. И для того, чтобы понимать это, степень юриста вовсе не обязательна.

Мэри улыбнулась, в зале засмеялись, даже судья Геммилл усмехнулась.

– Поэтому, – говорила миссис Найквист, – увидев, как эти двое заключают сделку, я сказала: одному из вас такая бумага со временем непременно понадобится. – И она холодно взглянула на Джастина: – Я уже тогда понимала, кому именно, и с сожалением должна сказать, что была права.

Мэри захотелось поаплодировать ей. В зале начались негромкие разговоры, судья Геммилл продолжала улыбаться. Мэри вернулась к вещественным доказательствам:

– Давайте теперь обратимся к вещественным доказательствам Н-2 и Н-3, Элен. Что они собой представляют?

– Это сделанные Амадео рисунки крышки для люка.

– Откуда вам известно, что их сделал именно Амадео?

– Он прямо тогда их и нарисовал, в моем присутствии.

Мэри поморгала:

– И вы ждали, пока он закончит?

– Да, это заняло у него не меньше полутора часов, он рисовал по памяти.

– Скажите, Элен, вы сделали копии контракта?

– Сделала. Две копии под копирку, одну для Амадео, другую для Джо. А оригинал оставила себе, на всякий случай.

Мэри ненадолго задумалась, потом спросила:

– По чьей просьбе?

– Ни по чьей. Наверное, мне следует сказать, что я сделала это украдкой. По-моему, ни один из них не заметил, что оригинал остался у меня, так они были взволнованы. – При этом воспоминании взгляд миссис Найквист устремился куда-то вдаль. – Джо просто-напросто вылетел из конторы.

А Амадео подписал свой смертный приговор. Мэри хорошо представляла себе, что должно было произойти дальше. Копию Амадео Сараконе, разумеется, уничтожил, но об оригинале он не подумал. А вот миссис Найквист подумала. Мэри вздохнула. Все, ее работа завершена.

– Ваша честь, – сказала она, – поскольку подлинность вещественных доказательств с Н-1 по Н-3 установлена, я прошу приобщить их к делу.

– Принято, – кивнув, постановила судья Геммилл.

– У меня больше нет вопросов, ваша честь, – произнесла, немного помолчав, Мэри.

Она обернулась к залу и увидела Бенни, показывавшую ей большой палец. Мэри вернулась на свое место и села, глядя прямо перед собой.

Все закончится, когда придет время.

Рович, выпрямившись во весь рост, стоял на подиуме, прямо за кафедрой.

– Ну что ж, миссис Найквист, все это очень интересно.

– Это правда, сэр, – гордо ответила миссис Найквист.

– Скажите, когда вы в последний раз виделись с поверенной фонда наследуемого имущества Мэри Динунцио?

– Неделю назад, в прошлую среду. В моем доме в Бьютте.

– Обсуждали ли вы во время этой встречи ваши показания?

– Нет.

Рович заморгал:

– Вы хотите сказать, что появились здесь, в зале суда, и принесли эти документы по собственной инициативе?

– Да.

Мэри едва не рассмеялась – она до сих пор не могла поверить в происходящее. Рович помолчал.

– За истекшую неделю мисс Динунцио связывалась с вами?

– Нет. Я звонила ей, оставила два сообщения, однако она не перезвонила мне.

Сидевшая за столом истца Мэри виновато поежилась. Два сообщения. И Мэри вдруг вспомнила Маршалл, читавшую ей нотацию, когда они с Джуди убегали из офиса.

Рович склонился над кафедрой:

– Тогда, будьте любезны, объясните суду, как вы узнали, что вам следует прийти сегодня утром в этот зал?

– Я пошла в офис Мэри, – пожала плечами миссис Найквист, – но там было столько репортеров, что мне даже внутрь попасть не удалось. Один из них и сказал мне, что она будет здесь.

Рович приосанился.

– Для чего же в таком случае вы проделали столь длинный путь – от вашего дома до Филадельфии, миссис Найквист?

– Для того чтобы привезти Мэри контракт.

– А откуда вам стало известно, что он может ей понадобиться?

– Когда она приезжала ко мне, то сказала, что, по ее мнению, Джо убил Амадео, а после я сообразила, что, возможно, контракт и стал причиной убийства.

Вот это удар! Мэри почувствовала, что при этих словах у нее у самой вспыхнули глаза. Рович стоял на подиуме, пытаясь сообразить, как ему внести протест, направленный против его же собственного вопроса. У Сараконе было лицо человека, готового хоть сейчас совершить убийство. Мэри пробрала дрожь.

– Эта мысль все время грызла меня, – прибавила миссис Найквист, – а тут еще мой внук обнаружил в Интернете, что вся эта история наделала в Филадельфии много шума. И я подумала, что Мэри может понадобиться моя помощь. – Она ласково посмотрела в сторону Мэри.

Рович вздохнул:

– У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Судья Геммилл повернулась к миссис Найквист:

– Вы можете покинуть свидетельское место, миссис Найквист. Спасибо.

Мэри была уже на ногах:

– Ваша честь, мы можем перейти теперь к вопросу о временном судебном запрете, который я просила наложить на деятельность Джастина Сараконе и «Сараконе инвестментс».

– Вы уже добились его, Динунцио, – объявила судья Геммилл и ударила молотком, поскольку в зале тут же поднялся шум, многие даже зааплодировали.

Мы победили! Мэри обняла Джуди, а потом миссис Найквист. В зале что-то кричали, весь circolo уже начал приплясывать, однако судья Геммилл снова ударила молотком по столу.

Бум! Бум!

– Я удовлетворяю ходатайство истца о судебном запрете, детали его будут разработаны мной сегодня после окончания заседания суда и сообщены прессе. Дата предварительного слушания дела и последующего процесса будет установлена мною позже.

Бум!

– И наконец, – продолжала судья Геммилл, – в соответствии с 65-м Федеральным правилом о ведении гражданских дел, фонд наследуемого имущества Брандолини должен внести гарантийный залог. Я устанавливаю сумму этого залога, равной ста тысячам долларов. Мисс Динунцио!

– Да, ваша честь.

– Ваш залог равен ста тысячам долларов.

– Мой… залог?

– Ваш залог. Вам ведь известно названное мною правило, не так ли? – Судья Геммилл, нахмурившись, взяла со своего стола листок бумаги. – Правило 65, пункт В, гласит: «Никакой запретительный приказ суда или судебный запрет не может вступить в силу до тех пор, пока ходатайствующая о нем сторона не внесет гарантийный залог, сумма какового назначается судом по его усмотрению». – Дочитав, судья Геммилл уставилась на Мэри.

А Мэри обмерла. Сто тысяч долларов. Где же взять такие деньги? Никто ведь и не надеялся выиграть по всем статьям.

– Пока залог не будет внесен, адвокат, я не смогу придать судебному запрету законную силу. Причина, как вам известно, состоит в том, что, если вы проиграете процесс, ответчик должен будет получить компенсацию понесенных им потерь. Насколько я понимаю, прямые потери окажутся в данном случае связанными с отсрочкой – не менее чем на неделю – продажи патентных прав компании «Рейнхардт». Таким образом названная мной сумма представляет собой весьма незначительную компенсацию.

Сто тысяч долларов – незначительная сумма?

– Динунцио! – донеслось из зала, и Мэри обернулась на знакомый голос.

Посреди зала стояла Бенни. Фирменный костюм. Фирменная прическа. И фирменная улыбка.

– Ваша честь, фирма «Розато и товарищи» внесет требуемую сумму.

Нет, правда? Мэри, онемев, смотрела на Бенни. Начальница решила поставить на нее очень серьезные деньги. И глаза Мэри наполнились слезами.

– Я теперь всегда буду на тебя ставить, – широко улыбнувшись, сообщила Бенни. – Ты рождена, чтобы побеждать, Динунцио.

– Спасибо, – пролепетала Мэри.

А в следующий миг задыхающийся от ярости Сараконе вылетел из зала суда. За ним торопливо последовал его незадачливый адвокат.

Глава 13

Когда филадельфийским юристам было что отпраздновать, они шли в отель «Времена года». Поэтому Мэри, Джуди, Бенни и Маршалл устроили небольшое торжество именно там и пригласили миссис Найквист с внуком. Они сидели за мраморным столиком и поздравляли друг друга, и, конечно, больше всего тостов пришлось на долю миссис Найквист.

Через час с небольшим Бенни, Джуди и Маршалл извинились и отправились на работу, внук миссис Найквист решил прогуляться, и Мэри наконец осталась наедине со своей любимой девушкой-ковбоем. Она подняла бокал:

– Элен, от всего сердца, огромное, огромное вам спасибо.

– Огромное пожалуйста, дорогая моя, – улыбнулась в ответ миссис Найквист.

– Вы спасли мое дело, карьеру, да и большую часть нашего города. – Тут она подумала, что миссис Найквист очень стеснена в средствах. – И прошу вас, позвольте мне оплатить вашу дорогу сюда и назад. Это стандартная для любого свидетеля процедура и это самое малое, что я могу для вас сделать.

– Нет, спасибо. И слышать об этом ничего не хочу. При всей моей любви к вам, Мэри, я сделала это не ради вас. Ради Амадео. Хотя, должна признаться, я думала, что пригожусь вам в деле об убийстве, а не в деле о правах на патент.

– Мне тоже хотелось бы, чтобы сегодня слушалось дело об убийстве. Однако Джо умер сразу после моего возвращения из Мизулы. Вы, наверное, знаете об этом.

– Да.

Они немного помолчали. Мэри изнывала от желания задать миссис Найквист множество вопросов, но не знала, как к ней подступиться. И она просто снова подняла бокал:

– За Амадео.

– За Амадео, – подхватила миссис Найквист.

Женщины чокнулись и отпили немного шампанского.

– Вы, наверное, уже догадались, что мы с ним любили друг друга, – негромко сказала миссис Найквист.

Мэри ничего не ответила.

– Джо часто приводил Амадео с собой в контору, и мы с ним подружились. Он был застенчив, а я все пыталась научить его говорить по-английски. А потом он починил мою пишущую машинку. Тогда я в него и влюбилась. – Миссис Найквист пожала плечами. – Одни девушки любят розы, а я, похоже, люблю, когда что-нибудь приводят в порядок.

– Я люблю и то и другое, – улыбнулась Мэри.

– Ну а вскоре скончалась его жена, и Амадео так затосковал, что сердце мое прямо рвалось из груди к нему. И наша дружба переросла в любовь. – Миссис Найквист вздохнула. – Мне нечем гордиться. Я была замужем. Конечно, Аарон посвящал очень много времени работе, но меня это не извиняет.

Мэри ничего не сказала, да и не ей было судить этих людей.

– Аарон знал о моих чувствах к Амадео. Позже мне рассказали, что он велел одному своему подчиненному следить за Амадео, еще до того, как начался наш роман.

Мэри вспомнила о докладной записке ФБР. Она полагала, что за Амадео следили по заданию правительства, оказывается, нет. За ним следили по заданию Аарона Найквиста, которого заботила не столько измена его стране, сколько измена ему.

– А потом, в начале июля, я с ним порвала, – уже еле слышно призналась миссис Найквист. – Не могла я больше обманывать Аарона. И когда он покончил с собой, решила сдуру, что он сделал это из-за меня. Мне и в голову никогда не приходило, что его убили. Ну а о контракте я просто забыла, не до этого было.

– Выходит, нам здорово повезло, что я приехала к вам.

– Наверное, так и должно было случиться. Вы по-прежнему думаете, что у всего, что происходит, нет причин, Мэри?

– Может быть, и есть, – согласилась Мэри. – У меня сейчас такое хорошее настроение, что я просто не могу ни с кем спорить. И уж тем более с вами.

Мэри вдруг заметила внука миссис Найквист. Он вернулся в зал и теперь болтал с барменшей, облокотившись о стойку.

Миссис Найквист ласково улыбнулась Мэри.

– Я рассказываю вам все это – о себе и Амадео, – потому что, мне кажется, вы хорошо его понимаете. Вы чувствуете его. Амадео был чудесным человеком. – Она подалась вперед. – Честно говоря, я думаю, он был моей единственной настоящей любовью и любил меня не меньше, чем я его. Он даже носил с собой локон моих волос. Представляете?

Мэри и хотела было ответить, но у нее перехватило дыхание. Она наклонилась к большой папке, с которой обычно ходила в суд, достала конверт и протянула его миссис Найквист.

– Что там? – удивленно спросила миссис Найквист. А заглянув в конверт, ахнула. И когда она достала из конверта локон, глаза ее вдруг засияли. – Это же мой локон! Как он к вам попал?

– Он лежал в бумажнике Амадео. Амадео ни на миг не расставался с ним, Элен.

– Боже мой, – прослезилась миссис Найквист.

– За настоящую, честную, как перед Богом, любовь, – сказала, подняв бокал, Мэри. Когда-нибудь и у нее снова будет такая, она знала это. Может быть, она даже вызовет к себе судебной повесткой одного профессора.

– За любовь, – отозвалась, справившись с нахлынувшими чувствами, миссис Найквист и тоже подняла бокал. – И за вас, Мэри. Вы – настоящий адвокат, хоть и ростом не вышли.

– Спасибо, – ответила Мэри, глядя на внука миссис Найквист и барменшу, разговаривавших о чем-то, склонившись над стойкой так, что лбы их почти соприкасались. Кожух с кассового аппарата был снят, они что-то разглядывали внутри его.

Мэри ошеломленно заморгала. Уилл Найквист. Темные волосы, еще более темные глаза. Боже мой! Она перевела взгляд на миссис Найквист, и две женщины взглянули друг другу в глаза.

– Да, все верно, – произнесла миссис Найквист, отвечая на вопрос, который не был ей задан.

– Так Уилл – внук Амадео? – едва ли не вскрикнула Мэри, и миссис Найквист торопливо замахала рукой: тише.

– Аарон знал об этом. Я не могла обманывать его. И все же он вырастил сына Амадео как собственного. Он был щедрым человеком, щедрым душой и сердцем. – Миссис Найквист тихонько шмыгнула носом. – Но отцу Уилла я так ничего и не рассказала. И сам Уилл ничего не знает. Я потому и не взяла его с собой в суд сегодня, боялась, вдруг вы начнете задавать вопросы обо мне и Амадео, и все выйдет наружу, но вы их не задали. Спасибо вам.

– В этих вопросах не было необходимости, потому что вы замечательно все рассказали.

Мэри снова вгляделась в Уилла. Теперь она увидела, что он действительно очень похож на Амадео, каким она его себе и представляла. Он унаследовал и способности деда к механике, и его яркую внешность. Мэри повернулась к миссис Найквист:

– Вы собираетесь сказать ему?

– Наверное. Наверное, теперь скажу.

– По-моему, это хорошая мысль, – объявила Мэри, и тут ей пришла в голову другая, ничуть не хуже. – Элен, если бы у Амадео был наследник, а он теперь есть – Уилл, ему достался бы весь фонд наследуемой собственности. Я говорю о деньгах, которые принес оригинальный патент Амадео. Все эти годы деньги попадали в карман Сараконе, но теперь они пойдут Уиллу.

– Как это? – ошеломленно спросила миссис Найквист.

– До сегодняшнего дня, Элен, наследуемая собственность Амадео не стоила ни цента. Вы думали, что едете сюда на слушание дела об убийстве, но оно было посвящено вопросу о том, кому должны доставаться деньги за изобретение Амадео. – Мэри коснулась ее руки. – Ответ, благодаря вам, таков: Уиллу.

– Боже! И их хватит, чтобы оплатить учебу в университете?

– Да их хватит на то, чтобы скупить весь университет на корню, – расхохоталась Мэри, и миссис Найквист потрясенно прижала ладонь к губам:

– О Господи!

Мэри сияла, чувствуя, как в душе ее воцаряется счастье. И тут – она готова была поклясться в этом, – в ушах ее прозвучал тихий голос, шепнувший:

– Si.

– Ма, а что теперь? – спросила Мэри, отвернувшись от большой кастрюли, в которой булькал томатный соус.

Из стоявшего на кухонном столе радиоприемника лилась музыка – шла программа «Воскресенье с Синатрой», по полу кухни весело сновала Пенни, тычась носом в ноги расположившихся здесь людей. Мэри еще раз помешала томатный соус.

– Так что, ма, чеснок или базилик?

– Чеснок, Мария.

Мать сидела за столом в махровом розовом халате. Рядом с ней сидел отец – в воскресной рубашке и бермудах. Помогать дочери они не пытались, поскольку Мэри пригрозила им судебным процессом, и теперь она совершенно самостоятельно готовила томатный соус. С того дня, когда Мэри добилась временного запрета, Джастину Сараконе предъявили еще и обвинение в сговоре с целью убийства Фрэнка Кавуто, поскольку Чико все-таки поймали и он дал показания против своего хозяина. Тем временем Мэри стала в «Розато и товарищи» главной приманкой для клиентов, и теперь новые дела поступали в фирму ежедневно, да еще и из трех разных приходов.

Сегодня нам принадлежит Южный Филли, а завтра – весь мир.

– Если кладешь базилик слишком рано, он горчить начинает, – подсказал отец.

Джуди, стоявшая бок о бок с Мэри, помешивала спагетти, варившиеся в другой большой кастрюле.

Мэри улыбнулась и высыпала в свою кастрюлю мелко нарезанный чеснок. Она и не помнила, когда была так счастлива. Кейша поправилась, обручилась с Биллом – скоро у них свадьба. А Том-ПМС оказался человеком совершенно безобидным, только очень приставучим, и Мэри дала ему сотовый телефон одного своего знакомого – журналиста из «Филли ньюс».

– Готово! – воскликнула Джуди. – Ключ на старт, спагетти!

– Ключ на старт, базилик! – Мэри сыпанула в соус горсть мелко нарезанного базилика.

– Не больше минуты, Мар! – напомнил отец.

Мэри и Джуди пришли в движение одновременно. Джуди вывалила спагетти в дуршлаг, Мэри черпаком разлила соус по пустым тарелкам. Обе они были всего лишь новичками, однако спустя секунды на столе уже стояли четыре тарелки только что сваренных спагетти с домашним соусом.

Мэри уселась за стол последней, поскольку сегодня ей пришлось исполнить роль хозяйки. Уселась, но сразу набрасываться на спагетти не стала, ей хотелось полюбоваться на троих людей, которых она так сильно любила. И Мэри прочитала про себя благодарственную молитву, ибо, когда они очень нужны, все святые, до одного, приходят к ней на помощь.

В том числе и святой Валентин.

Лиза Скоттолине

Лиза Скоттолине с отличием окончила Пенсильванский университет, работала секретарем судьи, потом представляла в суде интересы клиентов одной фирмы.

Но семейная жизнь Лизы не складывалась. Вскоре после рождения ребенка семья распалась. Молодой маме пришлось оставить работу – но ведь нужно было как-то и счета оплачивать.

Она знала, что писательниц, работающих в жанре юридического детектива, нет, и решила испытать на этом поприще себя. Она не прогадала. Уже вторая ее книга получила престижную премию Эдгара По.

Скоттолине считает, что писать следует о том, что знаешь, поэтому местом действия всех ее книг всегда становится Филадельфия и в большинстве романов фигурирует юридическая фирма «Розато и товарищи».

Лиза Скоттолине прилагает большие усилия к тому, чтобы ее романы были максимально верными и реалистичными. И это толкает писательницу на интересные пути – она брала уроки бокса, жила в монастыре, заезжала на автомобиле вверх по лестнице Филадельфийского художественного музея (надо было убедиться в том, что это возможно), лазила по свалкам и делала многое другое, о чем вы сможете узнать, прочитав ее романы.

Роман «Улыбка убийцы» Лиза считает особенным. Объясняется это во многом тем, что в основу романа положена история семьи писательницы.

– Семья моей мамы родом из Абруццо, а родители отца родились и выросли в Марке, – рассказывает Лиза Скоттолине. – И та и другая семьи поселились в Филли, но мамина семья – в Южном Филли, а семья отца – на востоке. В Филли мои родители и познакомились.

История Амадео Брандолини – не единичный случай. В 1940-х годах правительство США, основываясь на ряде указов президента, санкционировало регистрацию, аресты и перемещение в концентрационные лагеря более чем десяти тысяч итальянцев. Причем к этому времени некоторые из итальянцев прожили в США уже много лет.

В определенной степени это коснулось и нашей семьи: деда и бабушку по отцу правительство вынудило зарегистрироваться как «пособников врага», хотя их преданность новой родине ни у кого не вызывала сомнений.

Итальянцы, поселившиеся на Западном побережье, были обязаны избегать в своих повседневных передвижениях «запретных зон» и соблюдать комендантский час. У тех, кто жил на Восточном, как мои дед и бабушка, конфисковали все фонари и радиоприемники. Предполагалось, что в противном случае они будут иметь возможность подавать сигналы вражеским судам.