Текст книги "Кареглазая моя (СИ)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13
Воскресным вечером от Джо не было вестей. И вечером понедельника тоже. Нетерпение мое росло, и я все время держала мобильный под рукой, хватаясь за него при каждом звонке или смс.
И тишина.
– Мне наплевать, позвонишь ты или нет, – пробормотала я, гипнотизируя стоявший на подзарядке молчащий телефон. – На самом деле, не очень-то и хотелось.
Что было, конечно, ложью, но так приятно ее произносить.
По правде говоря, я снова и снова переживала те бесконечные, наполненные счастьем и эйфорией минуты, проведенные с Джо в бассейне. Навязчивые, но безумно приятные воспоминания заставляли каждый раз поеживаться. То, как он со мной говорил… щедрый, сексуальный… Я ощущала, как его слова проникают под кожу и опускаются куда-то вглубь меня. И его обещания… неужели все это действительно возможно?
Пугала сама мысль ему открыться. Чувствовать так остро. Взлететь так высоко! Я не представляла, что случится со мной потом, какие внутренние механизмы могут расшататься в небесной выси и сколько кислорода покинет мою кровь. И возможна ли потом безопасная посадка?
Во вторник утром мне пришлось полностью сосредоточиться на Холлис Уорнер и ее дочери Бетани, которые впервые появились в нашей студии. В выходные Райан сделал предложение, и Холлис уже сообщила мне по телефону, что Бетани пришла в восторг от замка из песка. Уик-энд прошел романтично и расслабленно, так что обрученные обсудили возможные даты свадьбы.
К нашему с Софией ужасу Уорнеры хотели, чтобы церемония состоялась через четыре месяца.
– Мы ограничены во времени, – сказала Бетани, скользнув ладонью по своему плоскому животу. – Максимум четыре месяца. Потом живот станет заметен, и я не смогу надеть то свадебное платье, которое хочу.
– Понимаю, – ответила я, сохраняя невозмутимое выражение на лице.
На Софию, которая сидела рядом, с альбомом для зарисовок в руках, я взглянуть не рискнула, хотя знала, что она сейчас думает о том же: невозможно организовать грандиозную свадьбу в такие сжатые сроки. Любое приличное место следовало бронировать сильно заранее, как и всех хороших поставщиков и музыкантов.
– Но все-таки, – продолжила я мысль, – узкие временные рамки существенно ограничат наш выбор. Вы не думали сначала родить ребенка? Таким образом…
– Нет! – Бетани заморозила меня взглядом голубых глаз. А в следующий миг лицо ее уже расслабилось, и она очаровательно улыбнулась. – Я девушка старомодная, поэтому считаю, что сначала свадьба, а уж потом рождение малыша. Если это означает, что церемония будет более скромной, нас с Райаном это устраивает.
– Меня это не устраивает, – вмешалась Холлис. – Никак не меньше четырехсот гостей. Ведь это уникальный шанс показать «старой гвардии», что мы семья, с которой нужно считаться. – Она подарила мне легкую улыбку, которая совсем не вязалась с ее жгучим взглядом в упор. – Это свадьба Бетани, но мое шоу. И я хочу, чтобы его все запомнили.
Конечно же, я не впервые планировала свадьбу, участники которой преследовали разные цели. Но никогда раньше мать невесты не говорила так прямо о желании сделать своим шоу грядущее событие.
Нелегко расти в тени такой матери. Кто-то из детей подобных родителей становится человеком робким и закомплексованным, отчаянно старающимся не привлекать к себе внимания. Однако Бетани, казалось, была отлита из того же твердого, как алмаз, материала, что и Холлис. И хотя она мечтала о шикарной свадьбе, было ясно, что прежде всего для нее важна скорость. Не боится ли она, что Райан может сорваться с крючка?
Мать с дочерью сидели рядом на голубом диване, совершенно одинаково скрестив ноги по диагонали. Бетани оказалась просто красоткой: стройной, длинноногой, с пепельно-белыми прямыми волосами ниже плеч. Большой обручальный бриллиант сверкнул на ее левой руке, когда она элегантно облокотилась на спинку дивана.
– Мама, мы с Райаном уже договорились, что пригласим только тех, с кем лично знакомы.
– А что с моими личными знакомыми? Бывший президент и первая леди…
– Их приглашать мы не собираемся.
Холлис уставилась на дочь с таким изумлением, будто та внезапно заговорила на неведомом языке.
– Конечно же, собираемся.
– Мама, я была на свадьбах, охраняемых секретной службой: собаки-ищейки, магнитные рамки, запрет на вход и выход из охраняемой зоны в радиусе семи километров… Райан такое не поддержит. И я не смогу его принудить.
– Почему никто не беспокоится, что принуждают меня? – спросила Холлис и сердито рассмеялась. – Общеизвестно, что свадьбой командует мать невесты. Так что все это в конечном итоге отразится именно на мне.
– Но это не значит, что можно третировать всех, заставляя делать то, что хочешьты.
– Пока я единственная, кого здесь третируют! Единственная, кого старательно пытаются оттеснить на задний план!
– Чья это свадьба, в конце концов? У тебя была своя. А теперь ты должна заполучить и мою тоже?
– Моя свадьба была ничто по сравнению с твоей. – Холлис подарила мне недоверчивый взгляд, будто пыталась передать, как невозможна ее дочь. – Бетани, ты ведь знаешь, скольким ты обладаешь в жизни, чего не было у меня?
– Конечно. Ты постоянно об этом говоришь.
– Никого не будем оттеснять, – поспешно вступила я в разговор. – У всех нас одна и та же цель: чтобы Бетани получила свадьбу, которой достойна. Давайте заключим контракт, чтобы больше на него не отвлекаться, и можно начинать работу с основным списком гостей. Уверена, мы найдем, как его сократить. И, конечно же, мы проконсультируемся с Райаном.
– Разве не мне решать… – начала было Холлис.
– Я совершенно уверена, что мы сможем представить Бетани невестой месяца в «Южных свадьбах» и «Современной невесте», – прервала ее я, стараясь отвлечь.
– И в «Техасской невесте», – добавила София.
– И, разумеется, мы привлечем к освещению свадьбы некоторые местные СМИ, – продолжила я. – Начнем с того, что сочиним захватывающую историю…
– Это всё известные вещи, – раздраженно перебила Холлис. – Не меньше дюжины раз у меня брали интервью о моих празднествах и благотворительных торжествах.
– Мама знает все, – сладким голоском пропела Бетани.
– И одна из самых трогательных частей этой истории – то, как радуются мать и дочь, вместе планируя свадьбу той, что уже носит собственного ребенка, – продолжила я. – Это может стать великолепной приманкой для…
– Мы не станем упоминать о беременности, – отрезала Холлис.
– Почему нет? – спросила Бетани.
– Старая гвардия не одобрит. Раньше считалось, что подобные обстоятельства необходимо скрывать и замалчивать. И если бы меня спросили, то это лучший выход и сейчас.
– Но тебя не спрашивают, – резко возразила Бетани. – Мне нечего стыдиться, и я не собираюсь прятаться. Я выхожу замуж за отца своего ребенка. И если старым стервам это придется не по нраву, пусть попробуют все-таки жить в двадцать первом веке. Вдобавок, ко времени свадьбы животик станет заметен.
– Тебе придется следить за весом, дорогая. Есть за двоих – это миф. За всю свою беременность я прибавила лишь семь килограммов, а ты уже выглядишь опухшей.
– Бетани, – наигранно весело вмешалась София, – нам с вами нужно договориться о времени, когда мы сможем обсудить возможные концепции и цветовые решения.
– Я тоже приеду, – сказала Холлис. – Вам пригодятся мои идеи.
Едва Уорнеры покинули студию, мы с Софией упали без сил на угловой диван и в унисон застонали.
– По мне будто каток проехал, – сказала я.
– Они всегда будут так себя вести?
– Это только начало. – Я подняла взгляд к потолку. – Когда мы доберемся до плана рассадки гостей за столом, точно прольется кровь.
– А кто такая «старая гвардия»? – спросила София. – И почему Холлис упорно говорит о ней?
– Не она, а они. Авторитетная группа пожилых людей, основное желание которых сохранить всё неизменным. «Старую гвардию» можно найти в обществе, в политике, в спортивных организациях, то есть почти в любом коллективе.
– О, а я думала, она имеет в виду кого-то из армии.
Возможно, все дело было в той полной споров встрече, что только завершилась, а может, в неожиданном облегчении после неловкости и напряжения, но невинное замечание Софии просто сразило меня. И я захохотала так, будто она сказала что-то необычайно смешное.
Прилетевшая из ниоткуда подушка ударила меня прямо в лицо.
– За что? – возмутилась я.
– Ты смеешься надо мной.
– Не над тобой. Я смеюсь над тем, что ты сказала.
Еще одна подушка. Я выпрямилась и запустила ее в сестру. Безудержно хихикая, София перевалилась через спинку дивана. Я наклонилась вслед за ней, кинула подушку и пригнулась, прячась, когда сестра внезапно вынырнула и вновь шлепнула меня.
Слишком занятые сражением, мы не обратили внимания, как открылась и закрылась входная дверь.
– Хм… Эйвери? – послышался голос Вэл. – Я принесла сэндвичи к ланчу и…
– Оставь их на стойке, – прокричала я, вновь наклоняясь за спинку дивана, чтобы задать трепку Софии. – У нас совещание руководства.
Хлоп.
Когда я ринулась к оставшимся диванным подушкам, София бросилась в контратаку.
Хлоп. Хлоп.
– Эйвери. – Что-то такое было в голосе Вэл, что сестра остановилась. – У нас посетитель.
Я подняла голову и осторожно выглянула поверх диванной спинки. Мои глаза округлились, когда я увидела Джо.
Сгорая от стыда, я подалась назад, пытаясь скрыться из виду. Легла на спину с грохочущим сердцем. Он здесь. Пришел, как и обещал. У меня закружилась голова. Почему, ну почему он не выбрал момент, когда я сдержанна и профессиональна, а не веду себя как двенадцатилетний ребенок, дерясь подушками с сестрой?
– Мы просто выпускали пар, – тяжело дыша, сказала София.
– Можно посмотреть? – спросил Джо, вызвав у нее смех.
– Полагаю, мы уже закончили.
Джо обошел диван и встал передо мной, по-прежнему лежащей на спине. Быстрым взглядом осмотрел от макушки до кончиков пальцев ног. Сегодня на мне было еще одно из бесформенных, но дорогих платьев, черное и без рукавов. Его длина достигала середины икры, но когда я плюхнулась на диван, то подол задрался, открывая колени.
Я не могла поднять на него глаз, не вспомнив нашу последнюю встречу. То, как я извивалась, целовала его и все рассказала. Краска стыда залила меня с ног до головы. Но хуже всего была его улыбка, словно Джо отлично понимал причину моего смущения.
– У тебя прекрасные ноги, – отметил он и, потянувшись, легким рывком поставил меня на ноги.
– Говорил же, что приду, – шепнул Джо.
– Лучше бы предупредил заранее. – Я поспешила выдернуть руку и поправила платье.
– Чтобы дать тебе возможность сбежать? – Жестом близкого знакомого он отвел в сторону упавшую мне на глаза прядь волос, заправил за ухо другую.
Ощущая на себе заинтересованные взгляды Софии и Вэл, я откашлялась и строгим, «профессиональным» голосом поинтересовалась:
– Чем могу помочь?
– Я зашел пригласить тебя на ланч. Обычный каджунский ресторанчик [11] [11] Каджунская кухня – кухня французов, которые были вынуждены переселиться из Канады в Луизиану в середине XVIII в. во время войны с англичанами. Впитала в себя многие индейские рецепты. Отличается простотой, сытностью, использованием большого количества пряностей и упором на местные продукты.
[Закрыть] в центре города. Место простое, но еда отличная.
– Спасибо, но Вэл уже принесла сэндвичи.
– Эйвери, для тебя ничего нет, – закричала Вэл из кухни. – Сэндвичи только для меня и Софии.
Черта с два. Я посмотрела через плечо Джо, готовая сказать Вэл пару ласковых, но та успешно меня игнорировала, чем-то занимаясь на кухне.
– Иди пообедай, mihermana [12] [12]Mihermana – сестричка.
[Закрыть]. – София шаловливо улыбнулась и, явно сознательно, добавила: – И не смотри на время – на оставшуюся часть дня в твоем расписании ничего нет.
– Я собиралась просмотреть все счета на оплату текущих расходов, – ответила я.
София умоляюще посмотрела на Джо.
– Задержите ее, на сколько сможете, – попросила сестра, и он рассмеялся.
– Постараюсь.
В каджунском ресторанчике, куда меня привез Джо, с одной стороны зала тянулась стойка с рядом высоких металлических стульев, противоположную сторону занимали кабинки. Внутри стоял негромкий гул: доносились обрывки оживленных разговоров, скрип столовых приборов по меламиновым тарелкам и дребезжание кубиков льда в высоких стаканах со сладким чаем. Официантки разносили дымящиеся тарелки с жареными в масле кукурузными лепешками, политыми густым рагу из лангустов с мясистыми раковыми шейками, сэндвичами, начиненными лобстерами и креветками, и прочими вкусностями.
К моему облегчению, разговаривали мы только на безопасные темы, не касаясь происшествия в бассейне. Когда я в красках расписала общение с Уорнерами, развеселившийся Джо от души нам посочувствовал.
Наконец принесли наш заказ: две тарелки с рыбой помпано, фаршированной мясом краба и креветками и запеченной в фольге в масляно-винном белом соусе. Сочный и нежный, каждый кусочек этого волшебства таял на языке.
– Сегодня я пригласил тебя не просто так, – неожиданно сказал Джо, пока мы ели. – Мне нужно заглянуть в приют для животных сфотографировать пару новых собак. Хочешь поехать со мной и помочь?
– Постараюсь… но не уверена, что умею обращаться с собаками.
– Ты их боишься?
– Нет, просто у меня нет опыта.
– Все будет хорошо, я скажу, что нужно делать.
После обеда мы поехали в приют, который располагался в маленьком кирпичном здании со множеством окон и белоснежной отделкой. Вывеска с изображениями мультяшных котов и собак гласила: «Счастливые хвостики спасают общество». Из багажника джипа Джо вытащил камеру в чехле и большую спортивную сумку, и мы вошли внутрь. Яркая и красочная приемная встретила нас интерактивным экраном, на котором посетители могли посмотреть фотографии и почитать описания всех имеющихся в приюте животных.
Пожилой мужчина с копной седых волос вышел из-за стойки нас встретить. Блестя голубыми глазами, он пожал руку Джо.
– Милли звонила вам по поводу последней группы?
– Да, сэр. Она сказала, что из городского приюта прислали четверых.
– И еще один прибыл сегодня утром. – Мужчина перевел на меня дружелюбный взгляд.
– Эйвери, это Дэн, – познакомил нас Джо. – Он со своей женой Милли создал приют пять лет назад.
– Сколько у вас здесь собак? – спросила я.
– В среднем около сотни. Мы стараемся забирать тех, кого не смогли пристроить другие приюты.
– Мы пойдем готовиться в заднюю комнату, – сказал Джо. – Приводите первого, как будете готовы, Дэн.
– Конечно.
Джо проводил меня к расположенной в торце здания большой комнате, которая оказалась площадкой для тренировок. Резиновое покрытие пола изображало черно-белую шахматную доску, вдоль одной стены вытянулся красный низкий виниловый диван. Рядом стояли корзина с собачьими игрушками и детский пластиковый игрушечный домик с пандусом.
Вынув из чехла Никон, Джо быстро и легко прикрепил к камере объектив, отрегулировал выдержку и настроил режим съемки – явно далеко не в первый раз.
– Вначале мне нужно несколько минут, чтобы немного узнать собаку, – начал он. – Многие нервничают, особенно бывшие бездомные или с кем жестоко обращались. Важно помнить, что нельзя сразу же близко подходить к собаке или вторгаться в ее личное пространство. Подобное она воспримет как угрозу. Ты для нее – вожак стаи, так что она – ведомый и должна подойти к тебе. Сперва никакого зрительного контакта, просто стой спокойно и не обращай на нее внимания, пока она к тебе не привыкнет.
Открылась дверь, и Дэн ввел большую черную собаку с порванными ушами.
– Это у нас Айви. Помесь лабрадора с ретривером. Слепая на один глаз после того, как зацепилась за проволочную ограду. Из-за окраса никто не может хорошо ее сфотографировать.
– Да, чисто-черный сложен для освещения, – согласился Джо. – Как думаете, она справится, если я подниму вспышку повыше?
– Без проблем. Айви была охотничьей собакой. Вспышка ее ничуть не побеспокоит.
Отставив камеру в сторону, Джо подождал, пока Айви подойдет и обнюхает его ладонь, а потом принялся гладить ее и чесать. Единственный видящий глаз собаки прикрылся от удовольствия, и она счастливо засопела.
– Кто хорошая девочка? – спросил Джо, опускаясь на корточки и продолжая почесывать ей шею и грудь.
Айви неторопливо двинулась к корзине с игрушками, вытащила из кучи плюшевого крокодила и принесла его Джо. Он подбросил игрушку в воздух, собака ловко ее поймала. Кинула крокодила обратно, восторженно виляя хвостом. И так еще несколько раз. В конце концов, Айви выронила игрушку и побрела в мою сторону, с интересом принюхиваясь.
– Она хочет с тобой познакомиться, – объяснил Джо.
– Что мне следует делать?
– Стой неподвижно и дай ей обнюхать свою руку. Потом можешь почесать под подбородком.
Айви понюхала складки моей юбки и ткнулась мне в ладонь холодным носом.
– Привет, Айви, – прошептала я, поглаживая ее под подбородком и по груди.
Раскрыв пасть, собака тут же села, стуча по полу хвостом. Я продолжила ее гладить, и единственный здоровый глаз собаки опять закрылся.
Джо поручил мне держать отражатель, пока сам щелкал Айви. Как оказалось, она охотно фотографировалась, развалившись на красном диване с игрушкой в лапах.
Потом по очереди привели еще трех собак: метиса бигля, йоркширского терьера и гладкошерстную чихуахуа, про которую Дэн сказал, что пристроить ее будет сложнее всего. Бежево-белая, она пленяла очаровательной мордочкой и большими, ласковыми глазами. Но два обстоятельства работали против нее: ей было уже десять и у нее не было зубов.
– Ее хозяин был вынужден перебраться в дом престарелых, – объяснил Дэн, внося в комнату это крошечное существо. – А зубы стали гнить, и все до единого пришлось выдернуть.
– Она сможет прожить без зубов? – спросила я.
– Да, если ее будут кормить мягкой пищей. – Дэн осторожно опустил чихуахуа на пол. – Ну держись, Коко.
Собачка выглядела столь слабой, что меня кольнуло беспокойство.
– Сколько обычно живут собаки этой породы?
– Конкретно эта, вероятно, сможет продержаться еще лет пять. Может быть, даже больше. У нашего знакомого чихуа дожила до восемнадцати.
Коко нерешительно осмотрела нас троих. С надеждой ее хвостик вильнул раз, другой, отзываясь острой болью в моем сердце. Когда она храбро двинулась ко мне, потихоньку семеня по полу маленькими лапками, я удивилась, но наклонилась ее подхватить. Весила она всего ничего, я будто держала в руках птичку. Пальцами я чувствовала, как бьется ее сердечко, а когда она потянулась лизнуть мне подбородок, разглядела тонкие трещинки на кончике ее языка.
– Почему у нее такой сухой язык? – спросила я.
– Нет зубов, и она не может держать его во рту, – бросил через плечо Дэн, выходя из комнаты. – Не буду мешать вашей работе.
Я донесла чихуахуа до дивана и осторожно посадила на него. Ее ушки сразу поникли, а хвостик подогнулся, спрятавшись между лап. Подняв на меня глаза, она тяжело задышала.
– Все в порядке, – подбодрила ее я, отступая. – Сиди тихо.
Но Коко, казалось, волновалась все сильнее и потихоньку ползла к краю дивана, будто готовясь прыгнуть и двигаться за мной. Я вернулась на диван и начала ее гладить. Все так же медленно передвигаясь, чихуа заползла мне на колени и постаралась свернуться калачиком.
– Какая же ты липучка, – засмеялась я. – Вот как мне заставить ее сидеть одну?
– Без понятия, – ответил Джо.
– Я думала, ты знаешь, как обращаться с собаками.
– Дорогая, вряд ли я смогу убедить ее, что холодный винил лучше твоих колен. Если ты ее подержишь, я увеличу масштаб и наведу резкость, чтобы изображение вышло как можно крупнее.
– Тогда фон станет расплывчатым?
– Да. Попробуй ее успокоить. С плотно прижатыми к голове ушами, вот как сейчас, она выглядит испуганной.
– В каком положении должны быть ее уши?
– Попробуй сделать так, чтобы они поднялись и смотрели вперед.
Держа Коко то так, то эдак, я называла ее и сладенькой, и ангелом, и дорогушей, и даже пообещала ей все лакомства, какие она только захочет, в случае хорошего поведения.
– Ну сейчас-то ее уши стоят? – спросила я.
Губы Джо дернулись в едва видимой улыбке:
– Не только уши, и не только у нее.
Опускаясь на корточки, он сделал еще одну серию снимков, без остановки щелкая затвором фотоаппарата.
– Как думаешь, ее кто-нибудь заберет?
– Надеюсь на это. Хотя мало кто выбирает старых собак. Осталось не так много времени, скоро у нее появятся серьезные проблемы со здоровьем.
Беззубо улыбаясь, Коко подняла блестящие бусинки глаз. У меня засосало под ложечкой, когда я подумала, что может случиться с этим уязвимым и некрасивым созданием.
– Если бы жизнь была проще… – услышала я собственный голос. – Если бы я была другой… то взяла бы ее себе.
Щелканье затвора прекратилось.
– Ты действительно этого хочешь?
– Не важно. Я не могу, – сказала я и удивилась, как уныло прозвучали мои слова.
– Понимаю.
– Я не умею обращаться с домашними животными.
– Понимаю.
Я взяла Коко на руки и стала ее рассматривать: неотрывно следящие за мной глаза на старушечьей мордочке, висящие лапы и виляющий в воздухе хвост.
– С тобой слишком много проблем, – сказала я ей.
Развеселившись, Джо подошел ближе:
– Ты не должна ее забирать.
– Знаю, просто… – Я коротко и неверяще рассмеялась. – Почему-то не могу смириться с тем, что оставлю ее здесь.
– Оставь ее пока в приюте и прими решение завтра, – посоветовал Джо. – Ты в любом случае сможешь вернуться.
– Если я не заберу ее сейчас, то уже не вернусь. – Я держала Коко на коленях, поглаживая собачий мех и безмолвно удивляясь тому, что делаю. А чихуа свернулась маленьким клубочком и закрыла глаза.
Джо сел рядом и обнял меня за плечи, молча давая время все обдумать.
– Джо? – спросила я через пару минут.
– Да?
– Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой мне стоит взять вот эту собаку? Хоть какую-то? Потому что она недостаточно большая, чтобы защищать, и мне точно не нужна ни собака-поводырь, ни пастух для овец. Обоснуй, пожалуйста.
– Вот тебе целых три причины: во-первых, собака будет безоговорочно тебя любить; во-вторых, общаясь с ней, снимешь стресс; в-третьих… – Его рука соскользнула, он развернул к себе мое лицо, обвел большим пальцем подбородок. Заглянул в глаза, улыбнулся и добавил: – Черт возьми, сделай это просто потому, что хочешь.
По пути домой мы остановились в зоомагазине, чтобы купить предметы первой необходимости и корм. Еше я приобрела сумку-переноску с сетчатыми вставками по бокам и мягкой подстилкой внутри. И как только положила в нее Коко, она сразу же высунула голову через отверстие наверху и стала оглядываться. Вот так я стала женщиной с карманной собачкой. Но вместо того, чтобы выбрать пушистого померанца или карликового пуделя, остановилась на беззубой чихуахуа.
Когда мы приехали, в студии было тихо и пусто. Джо достал из машины и принес в дом все мои покупки, включая коробку самых лучших и дорогих консервов для собак и домик для сна. В домик я положила пенопластовый коврик с мягким одеялом поверх, и Коко с удовольствием туда заползла.
– Лучше всего ее сейчас искупать, – вслух подумала я, – но волнений ей пока хватит. Так что дам Коко привыкнуть к новому окружению.
Джо поставил на стойку собачью еду.
– Ты уже говоришь как эксперт.
– Очень смешно. – Я убрала консервы в шкаф, сложив их столбиками. – София меня убьет. Нужно было посоветоваться с ней до того, как забирать собаку. Хотя она точно сказала бы «нет», а я в любом случае принесла бы Коко домой.
– Скажи ей, что это я тебя заставил.
– Нет, она знает, что я не стала бы ничего делать, если бы не захотела по-настоящему. Но спасибо, что предлагаешь взять вину на себя.
– Обращайся в любое время. – Джо помолчал. – Ну, я пошел.
Когда он подошел, я обернулась, вся дрожа внутри от предвкушения.
– Спасибо за обед.
– Спасибо за помощь в приюте. – Окинув теплым взглядом, Джо обнял меня и притянул к крепкой груди. Мои руки медленно и незаметно оказались у него на спине. Свежий земной запах показался вдруг таким близким и привычным, в тысячу раз лучше любого одеколона. А потом он меня отпустил.
– Пока, Эйвери, – хрипло произнес Джо.
Широко раскрыв глаза, я смотрела, как он идет к двери.
– Джо…
Положив руку на шарик дверной ручки, он оглянулся.
– Разве ты не… – И продолжила, покраснев: – Не поцелуешь меня?
Медленная усмешка изогнула его губы:
– Нет.
И вышел, спокойно закрыв за собой дверь.
Пока я с изумлением и негодованием гипнотизировала взглядом дверь, Коко отважилась осторожно вылезти из своего домика.
– Что же это такое? – громко возмутилась я, ходя туда-сюда. – Он пригласил меня на обед и привез обратно в компании подержанной чихуахуа. Более того – даже не поцеловал на прощание и не сказал, когда снова позвонит и собирается ли звонить вообще… В какую игру он играет? Сегодня было свидание или что?
Коко выжидательно на меня смотрела.
– Хочешь есть? Пить? Твои мисочки стоят вон там. – Я ткнула пальцем в угол кухни.
Чихуа не двинулась с места.
– Хочешь посмотреть телевизор? – догадалась я.
Она завиляла длинным и тонким хвостом.
Полистав каналы на плоском экране телевизора, я обнаружила тот сериал, поклонниками которого являлись мы с Софией. Несмотря на манерное закатывание глаз, а так же прически и макияж в стиле восьмидесятых, история вызывала зависимость не хуже любого наркотика. Мне нужно было узнать, чем все закончится!
– Сериалы преподают нам важные жизненные уроки, – сказала мне однажды София. – Например, если любовный треугольник связывает тебя с двумя красавчиками, которые никогда не носят рубашек, помни, что тот, кого ты отвергнешь, станет злодеем. И начнет всячески интриговать, желая тебя уничтожить. А если ты красива, но бедна, тобой помыкают и тебя унижают, вполне вероятно, что при рождении тебя перепутали с другим ребенком, который теперь занимает твое место в какой-нибудь влиятельной семье.
Я развлекалась, читая Коко английские субтитры и в избытке насыщая диалоги эмоциями:
– Клянусь, ты дорого заплатишь за этот произвол!
Или:
– А теперь ты должен сражаться за свою любовь!
А во время рекламы попрыскала минеральной водой из пульверизатора на собачий язык, сказав при этом:
– Постой-ка, тебе ведь не нужен перевод. Ты же чихуахуа и уже говоришь по-испански.
Услышав, как открылась входная дверь, я обернулась и увидела входящую Софию. Сестра выглядела полностью выбитой из колеи.
– Как дела?
– Помнишь того парня из группы сайклинга?
– Велик двадцать два?
– Угу. Мы пошли в бар, – София тяжело вздохнула. – И это было ужасно. Разговора не получилось. Да наблюдать за созреванием бананов веселее, чем общаться с ним! Он только тренируется, больше ничего. Он не любит путешествия, потому что они сбивают график тренировок. Он не читает книг и не в курсе последних новостей. Но самое ужасное – он целый час не отрывался от мобильника. Что это за парень, который все свидание читает что-то в телефоне? В конце концов, я положила на стол двадцатидолларовую бумажку в оплату своей части счета, сказала «не хочу мешать вам с телефоном» и ушла.
– Мне так жаль.
– Теперь мне даже не насладиться рассматриванием его задницы во время занятий. – София воткнула телефон в зарядное устройство на стойке. – Как прошел обед?
– Великолепная еда.
– А Джо? Хорошо провела время? Он пытался тебя обаять?
– Было здорово, – ответила я. – Теперь вот хочу кое в чем сознаться.
Сестра выжидающе на меня посмотрела.
– И?
– После обеда мы отправились в магазин.
– Зачем?
– За домиком и собачьим ошейником.
Сестра удивленно подняла брови.
– Немного странно для первого свидания.
– Домик и ошейник предназначены для реально существующей собаки, – объяснила я.
Лицо Софии стало озадаченным.
– Чьей собаки?
– Нашей.
Сестра обошла диван и, опустив взгляд, скептически посмотрела на чихуахуа на моих коленях. Задрожав, Коко прижалась ко мне.
– Это Коко, – представила ее я.
– А где собака-то? Пока я вижу только крота с выпученными глазами. И даже отсюда чувствую ее запах.
– Не слушай ее, – успокоила я Коко. – Тебе просто нужен стилист получше.
– Однажды я уже спрашивала тебя, могу ли взять собаку, и ты ответила, что это ужасная идея!
– И была права. Идея ужасна, если говорить о собаке обычных размеров. Но эта… эта идеальна.
– Я ненавижу чихуахуа. У трех моих теток были такие. Им нужна специальная еда, специальные ошейники и даже специальные лестницы, чтобы забираться на диван. А еще они писают пятьсот раз в день. И если мы решили взять собаку, я хочу такую, которая будет со мной бегать.
– Ты же не занимаешься бегом.
– Потому что у меня нет собаки.
– Теперь есть.
– Но я не могу бегать с чихуахуа! Она окочурится, не пробежав и километра.
– Так же, как и ты. Видела я, как ты бегаешь.
София пришла в ярость.
– Сейчас же иду и тоже покупаю собаку. Настоящую собаку.
– Прекрасно, покупай. Приводи хоть с полдюжины.
– Может, и приведу. – Она нахмурилась. – Почему у нее так высовывается язык?
– У нее нет зубов.
В полной тишине мы сверлили взглядом друг друга.
– Она не может держать язык во рту, поэтому он постоянно сухой, – продолжила я. – Но женщина из зоомагазина предложила каждый вечер массировать его с капелькой органического кокосового масла, а еще орошать водой в течение дня… Что смешного?
К тому моменту София уже не просто давилась от смеха. Собственно, она едва могла говорить, поскольку одновременно фыркала и громко хохотала.
– У тебя такие высокие стандарты. Ты любишь прекрасные, сделанные со вкусом вещи. А эта собака столь безобразна и неопрятна и… Diosmío [13] [13]Diosmío– Боже мой.
[Закрыть], она же просто рухлядь.
Усевшись рядом со мной, она протянула руку, давая Коко ее обнюхать. Чихуа с достоинством понюхала и позволила Софии себя погладить.
– Она не рухлядь, – возразила я. – Она jolielaide [14] [14]Jolielaide– некрасивая красавица.
[Закрыть].
– И что это значит?
– Так называют женщину, которая красива не безусловно, а по-своему. Как Кейт Бланшетт или Мэрил Стрип.
– Это Джо тебя уговорил? Ты делаешь все это, чтобы он подумал, будто ты полна сострадания?
Я надменно посмотрела на сестру.
– Ты знаешь, я никогда не хотела, чтобы меня считали сострадательным человеком.
София обреченно покачала головой.
– Иди сюда, Мэрил Стрип, – позвала она Коко, пытаясь лестью выманить чихуа с моих колен. – Venaquí, niña [15] [15]Venaquí, niña – иди сюда, девочка.
[Закрыть].
Но Коко отпрянула, взволнованно задышав.
– Астматическое барахло, – резюмировала София, облокотившись на угол дивана.
– Завтра нас посетит моя мать, – добавила она через минуту.
– О Боже, что, пришло время? – скривилась я. – Уже?
Раз в каждые два-три месяца из Сан-Антонию приезжала мать Софии, Аламеда, и оставалась у нас на ночь. Каждый визит представлял собой многочасовой непрекращающийся допрос Софии о ее друзьях, ее здоровье, ее работе и сексуальной жизни. Аламеда так и не простила дочери, что та так далеко уехала от семьи и что разорвала отношения с молодым человеком по имени Луис Оризага.
Вся семья Софии пыталась надавить на нее, чтобы она вышла замуж за Луиса, у респектабельных родителей которого водились деньги. По словам сестры, Луис был властен, эгоистичен, да вдобавок ужасен в постели. Аламеда винила меня в том, что именно я помогла Софии бросить Луиса и начать новую жизнь в Хьюстоне. В результате в моем присутствии она с трудом сохраняла вежливость.
